Из двух типов гирогоризонтов, которые у нас были, для разработки конструкции макета я выбрал прибор АГИ. Сделал я это на том основании, что, в отличие от прибора АГБ, прибор АГИ имел в своем составе специальную следящую рамку, которая отслеживала положение наружного кольца гиросистемы по отношению к корпусу прибора. Наличие такой следящей рамки позволяло не нагружать гиросистему прибора усилиями от съема управляющего сигнала с прибора - нагружался электропривод следящей рамки.
В будущем, когда стали проектировать уже не макет, а объектовую (торпедную) системукреновыравнивания, механический съем сигнала был заменен электрическим. Тогда, без опасений, устройством съема нагрузили непосредственно гиросистему прибора. В качестве последнего был использован гирогоризонт АГБ.
Одним словом, в конце 56, начале 57 года, я разработал технологию переделки регистрирующего прибора АГИ в управляющий прибор, выпустил чертежи необходимых деталей, инструкции по эксплуатации макета и прочие необходимые документы.
Насколько я помню, в следующем году были изготовлены 2 прибора, они были проверены в лаборатории, и отложены, в ожидании удобного момента для испытания в морских условиях.
Кроме решения производственных вопросов, во внерабочее время я продолжал разработку своей диссертации. Поскольку я был аспирант-заочник, использовать рабочее время мне для подобных занятий запрещалось, да и просто времени для этого у меня не было.
Вопрос креновыравнивания торпеды разбирал "вдоль и поперек": анализировал уравнения движения торпеды, как движения по углу крена связаны с ее движением в вертикальной плоскости, отчего возникает у торпеды крен при ее прямолинейном движении и при эволюциях в различных плоскостях, как можно бороться с креном пассивным и активным способом, как можно определить - устойчива торпеда с проектируемой системой управления, или нет, определял параметры в переходных и установившихся режимах и др. Некоторые, используемые в работе, методы исследования, в торпедостроении прежде не применялись, например, частотный метод с использованием кривых Михайлова для определения устойчивости, метод "припасовывания" при анализе релейных систем, и др. Теоретические исследования старался апробировать результатами натурных испытаний креновыравниванияна торпеде ТАН-53. К сожалению их в то время было еще очень немного.
Возможно это было уже в следующем году, когда мой руководитель, Е.П. Попов, после просмотра моих материалов, сказал мне, что материала достаточно и пора приступать к его оформлению.
Для меня процесс оформления диссертационной работы представлялся не менее, если даже не более, сложным, чем сама разработка материала:
- Во-первых, как бы пограмотнее и посолиднее составить пояснительную записку? У меня было еще свежо в памяти, какой хохот вызвала моя пояснительная записка у рецензента моего дипломного проекта, Коссова А.П. Помнится, я там написал, что-то "о моральном воздействии на команды "супостата" со стороны, приближающегося к ним "моего дипломного проекта"". Ужасно!
- Во-вторых, еще было нужно готовить автореферат диссертации и рассылать его в десятки адресов, а затем организовать от этих "адресов" отзывы, которые должны быть в меру хвалебными. Для этого было необходимо соответственно настроить многих незнакомых, или полузнакомых, людей, занятых своими делами, на трату своего драгоценного времени на неинтересное для них занятие.
- В-третьих, было необходимо конференц-зал "увесить" плакатами с чертежами, графиками, диаграммами, и прочим подобным. Все это нужно было делать.
- В четвертых... еще масса забот и треволнений!
Все это мне предстояло делать своими руками, и ногами, и головой. У меня не было подчиненных, которых начальство обычно использует для помощи в таких делах, мой руководитель не занимал в нашей отрасли никакой ответственной должности, а В.А.Калитаеву, да и другим моим ближайшим начальникам, было, по меньшей мере, безразлично - превращусь я в кандидата наук, или нет.
Но, как бы то ни было, хоть "глаза страшатся, но руки делают"! Пришлось мне начинать всю эту "оформительскую возню" при страшном дефиците времени на работе и в условиях непростого домашнего быта.
Незаметно и плавно "торпедная жизнь" из 56 года переходила в
Год 1957.
В процессе работы над диссертацией и ее оформлением мне приходилось встречаться и беседовать со многими людьми, и некоторых я хорошо запомнил. Одним из них был молодой преподаватель из ЛКИ, БОРИС БОРИСОВИЧ ЮФИМОВИЧ. Борис окончил в ЛКИ тот же факультет, что и я, но на один год позже. Мы с ним были немного знакомы еще в те студенческие годы. После окончания ЛКИ его, как одного из лучших студентов, оставили на кафедре, которой руководил знаменитый Д.П. Скобов, а в 56 - 57 году под его руководством Борис работал над диссертацией и создавал фундаментальный труд по управляемости торпед: "Основы динамики торпед". Этот труд на долгие годы превратится в основу для преподавания соответствующего предмета. Кроме глубоких специальных знаний, Борис обладал очень широким кругозором, был очень интересным человеком. Вспоминаю, например, как при прогулках по Киеву, где он недавно стал зав. кафедры в Политехническом институте, он мне излагал историю тамошних событий в таких подробностях и так живо, что можно было предположить, что мой собеседник не "технарь" а маститый ученый-историк! Кроме Ленинграда и Киева мы с ним встречались также на Иссык-Куле, где он был членом комиссии от ЛКИ при испытаниях одной из торпед, или куда он приезжал, как руководитель, с группой студентов, проходящих практику. Из тех лет запомнил я также встречи и беседы с ЕФИМОМ РОЗЕНВАССЕРОМ. Не помню, что являлось поводом для нашего знакомства. Может быть, мои поездки в Ломоносов по решению вопросов креновыравнивания торпеды? Ефим тогда там работал после окончания ЛКИ, где-нибудь в 54, или в 55, году, и каждый день ездил туда на работу из Ленинграда на электричке. Возможно, что именно в электричках он решал математические задачи, принесшие ему мировое признание как ученого в области автоматики, уже в эти пятидесятые годы. Очень скоро он станет заведующим кафедрой автоматики на приборостроительном факультете ЛКИ. (Он же носил название факультета морского оружия, конструкторского факультета.) В моем понимании, Е. Розенвассера можно считать родоначальником одного из разделов автоматики, а именно, родоначальником теории чувствительности систем. Ну и, конечно, вспоминая выдающихся людей того времени, не могу не вспомнить, что из отдела № 8 в наш 14-ый отдел, кажется, в конце 56, был переведен Р.В. Исаков. Наши пути по "торпедной жизни", начинающиеся из одной точки - из изолятора и из отдела № 5, вновь сошлись в отделе № 14. Правда, Радий на этом пути ушел намного вперед по сравнению со мной. В отдел № 14 Радик пришел на должность начальника лаборатории с ученой степенью кандидата технических наук, а я был рядовой старший (а может страшный) инженер и ученая степень мне еще реальностью не представлялась. К этому времени Радий имел опыт отработки авиационной торпеды ТАН-53 и первой торпеды с атомным зарядом (53-58?). При этом он получил определенный опыт "дипломатических" взаимоотношений между руководителями работ, чему способствовало также его партийное положение. В те времена все технические успехи и неудачи, прежде всего, оценивались и обсуждались в партийном кругу, а уж потом становились достоянием гласности и необязательно в полном объеме. П.М. Трошин, ранее бывший начальником лаборатории, еще с 1954 года, после прихода в отдел Р.В. Исакова стал его заместителем (по производству). В то время по старой привычке Радий еще нет-нет и делился со мной своими взглядами по поводу нашего бытия. Как-то раз я вместе с ним возвращался из лаборатории с Васильевского Острова (с момента своего основания в 1954 году лаборатория все еще там и находилась) и он вдруг сообщил мне сногсшибательную новость: "Ты знаешь, я попал в струю! Передо мной открываются, ну просто, безграничные перспективы!", и что-то еще в том же духе. Чувствовалось, что одолевающие его эмоции требуют выхода и ему трудно держать их в себе. Но у меня в тот момент голова болела не от карьерных перспектив Радика, а от забот типа: "А как бы проверить усилие электромагнита", или, "Из чего проще соорудить стенд для проверки коррекции в гироскопе", и т.п. Наверное поэтому, на его искреннюю тираду я несколько раздраженно прореагировал дурацкой фразой, что-то вроде: " Когда окажешься очень высоко, будь поосторожней, не оступись там..." А ведь наверняка, будущий "генеральный по подводному вооружению СССР" запомнил эти мои наглые советы и предостережения! А мне бы следовало вести себя более корректно, что ли! Знать бы в тот момент, кого и чему учишь! Но недаром ведь говорят, что плох солдат, который не мечтает превратиться в генерала. А как я понимаю, мечтал об этом Радий давно и примером в этом у него был его отец. Помню, что еще во времена, когда мы с ним начинали вместе работать в 5-ом отделе, он как-то размечтался: " Хотелось бы получить и возглавить какое-нибудь самостоятельное направление в работе, ну, например, отвечать за систему движения по направлению, а может по глубине..." Явно, что о раскрывающихся перед ним карьерных перспективах будущего Радий Васильевич вначале и не мечтал. Но Радий - Радием, а у меня "торпедная жизнь" в 1957 году была переполнена разработкой технической документации, контролем хода изготовления деталей и узлов в цехах, в мастерских, их цеховыми проверками и испытаниями, а также разработкой и оформлением пояснительной записки диссертации, авторефератов, плакатов, и прочих диссертационных материалов. В рабочее время я трудился над своими производственными вопросами, а после работы задерживался в НИИ для оформления вопросов по диссертации. По причине секретности всего, что касалось торпед, я не мог оформлять диссертационные материалы вне стен НИИ, а поскольку я был аспирантом-заочником и, к тому же, своей основной работой был загружен "по уши" - для диссертационных работ оставался только вечер после работы. Пока тебя не выгонит 1-ый отдел и не отберет чемодан и футляр, в которых хранилось все секретное. А в это время дома в коммунальной квартире была брошена жена, которая также весь день отдавала производству, а вечером неслась через весь город, чтобы сперва успеть забрать из детского сада ребенка, а затем крутиться дома по хозяйству. Вспоминается этот период, мягко говоря, без удовольствия и даже с угрызениями совести, поскольку мной в тот период овладел соблазн и вместо того, чтобы "писать диссертацию", я начал прожигать эти драгоценные вечерние часы в презренных игрищах! Сразу после вечернего "звонка" я, первым делом, устремлялся туда, где были установлены столы для занятий настольным теннисом - "пинг-понгом" и, если был там уже не первый, то занимал очередь из желающих сразиться. Думал "разок сыграю - потом уж буду работать", но страсть к игре была всепоглощающей, результатом чего - готовность к защите диссертации отложилась примерно на год! "Пинг-понг" - занятие для меня было новое, мода на эту игру появилась недавно и к нам в НИИ она прибыла вместе с поступлением "свежих" молодых специалистов. Одним из их представителей был Саша Гуревич, отличавшийся не только игрой в "пинг-понг", но также успехами в проектировании нового поколения приборов управления торпедой в вертикальной плоскости - по глубине и дифференту. Правда, до поступления в отдел № 14 Саша Гуревич около года работал мастером в цеху. У нас он первое время работал под руководством С.Г. Полески, а позже возглавил этот сектор отдела № 14. После прихода в отдел Р.В. Исакова между ними очень быстро наладился контакт, в результате которого Саша Гуревич превратился в его ближайшего советника и помощника и оставался им вплоть до своего увольнения и переезда в Москву (откуда он и прибыл в Питер) в начале 60-ых. В этом году С.Г. Полеску отдел рекомендовал на присуждение ему звания Лауреата Ленинской премии за разработку прибора управления движением в вертикальной плоскости первой противолодочной электрической торпеды СЭТ-53. Обсуждение кандидатуры Полеско происходило на НТС (Научно-технический совет) отдела под председательством И.Т. Шестопалова, на котором присутствовали руководители секторов отдела, В.А. Калитаев, Б.П. Шефтель, Р.В. Исаков, а также Трошин П.М., Гуревич Саша,Коузов Н.Н., Назаров Б.Б., я, и другие люди, всех не вспомню. Особенно тепло поздравил С.Г. В.А. Калитаев, являющийся среди нас наиболее авторитетным инженером-торпедистом. За разработку агрегатов первой противолодочной торпеды были удостоены лауреатских премий и званий также мои приятели и товарищи, Сковорода С.П., Курбатов И.С. Среди получивших звание Лауреата за разработку этих первых противолодочных торпед был также Каплунов Г.А., с которым, ближе, я познакомился позже. Торпеда СЭТ-53 имела калибр 53 см. и была, как бы, родоначальницей последующих серий, уже малогабаритных противолодочных торпед, с использованием в них электромеханических приборов, систем активного креновыравнивания, гидравлических рулевых, и т. д. В те времена американцы создали у себя могучий атомный подводный флот, которыйбезнаказно, после разработки наших противолодочных торпед, действовать по морям и океанам уже бы не смог. Сережа Сковорода работал в КБ завода "Двигатель" и являлся основным разработчикомдвуплоскостной пассивной аппаратуры самонаведения торпеды СЭТ-53. (Пассивной - то есть воспринимающей акустический шум, создаваемый кораблем-целью.) Встречался с ним я, и в командировках в Феодосии, и в Ленинграде, правда не очень часто, но каждая встреча оставила самые теплые воспоминания. Он был старше меня года на два, но в 1945 году в Будапеште его пушка прямой наводкой била по фашистским танкам. Я-то о накале уличных боев в этом городе помнил только по газетным публикациям того времени. Сережа там получил тяжелое ранение, но медикам его ногу тогда удалось спасти. Окончил он ЛЭТИ, причем в студенческие годы, несмотря на ранение, добивался очень неплохих результатов в спорте. Последний раз я его встретил на выходе из станции метро на "Гражданке" в начале 90-х, когда у нас все разваливалось. Сережа шел очень тяжело, хромая, и сказал, что рана кажется его таки - догнала. Быстро пролетели наши годы. Иногда вспоминается и смешное: Однажды из какого-то отдаленного места в Ленинград дали телеграмму: "Срочно командируйте самолетом сороку" (Сорока Григорий Моисеевич работал вместе с Сережей) Из Ленинграда пришел ответ: "сорока лететь не может вам вылетает сковорода". Другой мой, упомянутый выше, знакомый и товарищ тех, а также студенческих, лет - Игорь Серафимович Курбатов, в то время работал в Киеве на заводе № 308, куда он попал по распределению, после окончания ЛКИ в 1952 году. В будущем это директор этого завода, депутат Верховного Совета СССР от УССР, и т. д. Мы с ним, бывало, неплохо проводили время. Несколько слов хочу здесь сказать о С.Г. Полеске. Это был талантливый инженер-конструктор. Разработанный им, по сути дела молодым специалистом, сильфонно-маятниковый прибор, управляющий движением по глубине и дифференту противолодочной торпеды СЭТ-53, следует считать революционной конструкцией среди приборов этого назначения, до этого, в принципе, похожих друг на друга со времен создания их Александровским и другими конструкторами ХIХ века. Впервые датчик давления - не очень надежная резиновая мембрана, подпертая, "могучей пружиной", изготовленной из дорогостоящей бериллиевой бронзы, была заменена изящным сильфоном, а полупудовый маятник - датчик угла дифферента, также был заменен на небольшой маятник, весом, наверное, до двухсот грамм, и много других современных элементов конструкции использовал Стась в этом приборе. Ну и, конечно, созданный прибор выполнял многие новые функции, отсутствующие во всех прежних конструкциях "гидростатических аппаратов" - он обеспечивал противолодочной торпеде маневрирование в вертикальной плоскости, как от сигналов аппаратуры самонаведения, так и при автономном управлении. Под руководством С.Г. Полески создавались также приборы управления движением в вертикальной плоскости других противолодочных торпед, СЭТ-40, АТ-1, АТ-2, торпеды-защиты своих ПЛ МГТ, под его руководством впервые проводилась разработка "блока приборов управления", позволяющая устанавливать приборы управления в торпеду единым блоком, а не по отдельности, как было принято прежде. Мне с ним доводилось встречаться в порядке согласования некоторых элементов конструкции следящих рулевых машинок, управляющих поворотами вертикальных и горизонтальных рулей. Его активная конструкторская деятельность прекратилась в начале 60-х, когда разработка приборов, в том числе и для опытных партий торпед, была передана в Киев на завод Петровского № 308. Над созданием приборов вместе с С.Г. Полеской трудилась целая плеяда молодых инженеров. Работал вместе с С.Г. Полеской и передавал свой опыт молодым также, пришедший в отдел № 14 с завода "Двигатель", Коузов Н.Н. В приборы созданные сектором был вложен также и его очень существенный труд. Отдел начинал пополняться также новыми молодыми кадрами. Хорошо помню, как однажды меня вызвало начальство, кажется Лукин А..О., и скомандовало, чтобы я спустился на первый этаж, в помещение, существовавшего тогда, музея торпедной техники, где меня ждали три вновь прибывших из ЛКИ молодых специалиста: Ю. Власов, Л.Манусевич и И. Оглоблин. Мне поручалось провести с ними беседу и определить их склонности к будущей деятельности. Побеседовал. Л.Т. Манусевич рассказывал мне о своих математических исследованиях. Ю.В. Власов не возражал против приборостроительной деятельности, а И.И. Оглоблин видел себя общеторпедным конструктором. Соответственно своим склонностям они были распределены по отделам: Власова приняли в наш отдел № 14, Манусевича направили в расчетно-теоретический отдел № 11, а Оглоблина во 2-ой отдел. В дальнейшем каждый из них в торпедостроении оставил заметный след. Леня Манусевич, хоть он и был направлен в отдел № 11, оказал очень существенное влияние на развитие работ в нашем отделе № 14. Когда он пришел в отдел № 11, то там уже работал Семен Михайлович Левин, окончивший ЛКИ на пол года после меня. Мы с ним немного были знакомы в студенческие годы. Наряду с Борисом Юфимовичем, и некоторыми другими, это был один из лучших студентов факультета в те времена. Помню, как нам на занятиях некоторые преподаватели ставили Семена Левина в пример. Семен был участником Великой Отечественной, а также выделяла и отличала его интеллигентность и корректность. Сразу после окончания ЛКИ он начинал свою трудовую деятельность на каком- то производственном предприятии, как я думаю потому, что в тот период евреев в НИИ не брали, но через пару лет обстановка изменилась и он оказался в теоретическом отделе НИИ. С этого момента вся его жизнь была потрачена только на решение вопросов прикладной математики в торпедостроении. У Лени Манусевич быстро установился контакт с Семеном Левином, в процессе которого они подготовили совместную статью для журнала "Автоматика и телемеханика". Когда в 11-ом отделе, в 1958 году, появилась первая ЭВМ ИПТ-5 (именно такая о которой в прошлом году мне рассказал Е.П. Попов), и дляработы с которой там была создана соответствующая группа специалистов, они сосредоточились на исследовании вопросов моделирования управляемого движения торпед. Уравнения движения торпеды они приводили к виду удобному для моделирования, развивали частотные методы исследования, и другое. Вскоре у этой группы, а особенно у Лени Манусевича, установился тесный контакт с начальником лаборатории нашего отдела - с Радием Исаковым, перед которым, как он говорил, открылись безграничные перспективы. Леня Манусевич в дальнейшем пополнит также ряды КПСС, хотя, я это четко помню, на начальном этапе своей карьеры он публично допускал в адрес этой организации весьма ехидные критические замечания. Юра Власов в начале 60-ых сменит Ю.В. Саунина на должности зам. главного конструктора перекисно-водородной торпеды и будет здесь занят на все время своей деятельности в НИИ. На должности главного конструктора одного из типов торпеды будет в дальнейшем трудиться И. Оглоблин. Вот так молодежь двигала оборонную технику! Ну а я продолжал разработки электромеханических конструкций рулевых машинок для новых электрических противолодочных торпед (СЭТ-40, АТ-1), для торпеды-защиты своих подводных лодок от атаки чужими лодками (МГТ-1) (так называемый «Прибор ГПД), и макетакреновыравнивающего прибора для перекисно-водордной торпеды ДБСТ. Кроме того, В.А. Калитаев предложил мне разработать также чисто механическую конструкцию - трехшпиндельную установочную головку прибора курса торпеды. Это была первая конструкция, обеспечивающая принципиально новый способ использования торпед. Первые торпеды после выстрела перемещались в том направлении, куда была направлена труба торпедного аппарата стреляющего "носителя" торпеды. Затем был создан прибор курса, обеспечивающий после выстрела поворот торпеды в горизонтальной плоскости на определенный угол, вводимый в торпеду по приказу командира носителя торпеды за несколько секунд до выстрела. Для этого торпеда снабжалась специальной установочной головкой прибора курса с поворотным шпинделем (валиком). Одним концом этот шпиндель входил во внутрь торпеды, а другой попадал в устройство с лимбом и задающим валиком на торпедном аппарате, в трубу которого до выстрела вставлялась торпеда. Когда прибор курса при сборке торпеды устанавливался на свой кронштейн, то тем самым он соединялся и со шпинделем установочной головки. Перед выстрелом, по команде командира носителя торпеды, производился поворот валика на торпедном аппарате на требуемый угол (?) и, тем самым, на этот же угол смещался "ноль" на приборе курса в торпеде. После выстреливания торпеда выходила на этот смещенный "ноль", то есть разворачивалась в горизонтальной плоскости на требуемый введенный угол. Стремление повысить вероятность поражения цели привело к созданию торпедных приборов курса, снабженных специальным "механизмом маневрирования", прообразом которых являлись механизмы маневрирования приборов курса трофейных немецких торпед G-7A и G-7E. (Приборы Lut и Fat). Торпеды с таким прибором курса, по желанию командира носителя торпеды, могли двигаться в горизонтальной плоскости, выполняя специальные "змейки", "восьмерки", круги и другие геометрические фигуры, перекрывающие значительные площади акватории. Для возможности введения в торпеду таких сложных программ установочная головка прибора курса была четырехшпиндельной: - один шпиндель служил для ввода основного угла поворота торпеды (?); - два шпинделя - для введения двух углов (?1 и?2), являющихся элементами программы движения; - четвертый шпиндель служил для введения различной величины расстояния (l) между поворотами на углы?1 и?2. При изготовлении многотонных и многометровых торпедных аппаратов установочный механизм на них должен был быть размещен с точностью до десятых долей миллиметра. Операция была не из простых. Вообще, в торпедной промышленности технологии изготовления в те годы, особенно в довоенные годы, наверное, можно отнести к категории наиболее высокотехнологичных. Например, тот же воздушный резервуар торпеды, вмещающий сотни литров сжатого воздуха под давлением 220 кГ/см?. Его длина составляла несколько метров, а диаметр 0,533 метра, и при изготовлении он, на специальном токарном станке, должен был обтачиваться с точностью до десятых долей миллиметра при высочайшем классе чистоты обработки поверхности. Цена такой детали, учитывая также то, что она изготавливалась из стали легированной множеством самых редких и дорогих присадок, была столь высокой, что думаю, что и сам Абрамович вытаращил бы свои глазки, если бы он, конечно, тогда бы уже родился. Другой пример: цена гироскопического прибора курса, весом в несколько единиц килограмма, была соизмерима со стоимостью легкового автомобиля. Как-то слышал рассказ об одном случае на заводе Дагдизель в городе Каспийске: там токарь в ночную смену изготавливал из многотонной болванки воздушный резервуар и, при этом, его на минутку сморил сон, а обрабатываемая "деталька" превратилась в брак. Финал таких "шуток" всегда являлся неприятным, а в те времена - даже очень! Наш токарь все это сообразил и перевел на стружку всю обрабатываемую болванку, а эту стружку, как это водится, куда следует, увезли. Таким образом, брак был скрыт, а токарь остался цел и невредим! Насколько механизм маневрирования прибора курса повысил эффективность применения торпед - не знаю, но знаю, что за разработку прибора курса с таким механизмом получил звание Лауреата начальник СКБ завода № 308 в городе Киеве - Янкелевич Е.Г.. Но для вновь разрабатываемых противолодочных торпед маневрирование требовалось совершенно другое, чем для прежних торпед, выстреливаемых по надводным кораблям.Скорее всего, дело было даже не в том, что торпеды являлись противолодочными, а в том, что все современные торпеды имели системы самонаведения на цель и, с учетом этого обстоятельства, появлялись сложности при их залповом применении: при залповых стрельбах каждая выпущенная торпеда начинала наводиться также и на другую торпеду, работающую в залпе, а не только на корабль-цель. Чтобы такого не происходило, требовалось эти торпеды в залпе развести друг от друга на приличное расстояние - так, чтобы они не могли "слышать" друг друга, а все бы "слушали" только цель. Военно-морские тактики решили, что для выполнения такой задачи торпеды после выпуска из трубы ТА (торпедного аппарата) должны, каждая, выполнять следующие маневры: - во-первых, каждая торпеда должна развернуться в направлении на цель, то есть выполнить поворот на заданный угол (?). (Обычно до 180? в ту или другую сторону.) - во-вторых, после выполнения угла первого поворота (?), каждая торпеда должна развернуться на свой индивидуальный угол второго поворота (?), который для одной из торпед должен быть нулевым, для другой, например, (?) со знаком "плюс", для третьей он же, но со знаком "минус", и, вообще, если понадобится, он может быть установлен любой величины в пределах, к примеру, до 60?. - в-третьих, после выполнения угла второго поворота каждая торпеда должна двигаться по своему направлению (? +?), пока она не пройдет заданное ей расстояние (l); - в четвертых, после прохождения дистанции (l) должен произойти разворот торпеды в обратную сторону на угол (?), в результате чего она снова выйдет на курс угла первого поворота (?). Далее все торпеды, используемые в залпе, должны продолжать свое движение к цели, которая относительно направления оси "торпедного аппарата" (из которого выстреливались все упомянутые торпеды) находится под углом (?). Таким образом, все выстреленные торпеды идут параллельными курсами на цель не "слыша" друг друга, поскольку они оказались разведенными на требуемое безопасное расстояние. При этом они перекрывают значительную площадь на акватории, увеличивая тем самым вероятность "захвата" цели системой наведения какой- либо из движущихся торпед. Вот для того, чтобы обеспечить выполнение торпедой вышеуказанных маневров, мне и было поручено спроектировать трехшпиндельную установочную головку: один шпиндель для ввода угла первого поворота (?), другой шпиндель - для ввода угла второго поворота (?), и третий шпиндель для ввода расстояния (l). Однако "нарисовать" конструкцию было не так уж и просто, тем более что обязательным условием было сохранение габаритно-присоединительных размеров прежнейчетырехшпиндельной головки. Примерно через неделю я представил В.А. Калитаевукинематическую схему установочной головки, получил его одобрение и, еще через пару недель представил полный комплект чертежей, по которым было начато производство новоготипа установочных головок прибора курса торпеды. Вообще-то новая установочная головка по своим функциям несколько напоминала функциисоздаваемые при управлении торпедой в горизонтальной плоскости, при использовании механизма маневрирования Е.Г. Янкелевича и немецких торпед, только вместо "восьмерок" и "змеек" тут создавался маневр разведения торпед в залпе. Только тут не существовало сложного и громоздкого "механизма маневрирования", а была, по габаритам и присоединительным размерам, обычная установочная головка только с тремя шпинделями вместо четырех. Только внутри этой установочной головки был размещен планетарный шестеренчатый механизм, связывающий между собой определенным образом эти шпинделя. А в прежней головке никакой связи между ними не было. Новая головка имела механическую "память" вводимых углов. Кроме чертежей, как положено, был разработан необходимый комплект эксплуатационной и прочей документации, головки были изготовлены, проверены, и куда следует отправлены. Дальше я про них практически и не вспоминал, как бывает с вещами, которые не причиняют тебе каких-либо неудобств, тем более что в повседневном быту они мне никогда и не попадались. Неожиданно, почти через 50 лет после нашего расставания, я обнаружил в книге "Такова торпедная жизнь", автор Рудольф Гусев, специальный раздел "Загружай... Выгружай",посвященный моей головке. Эта головка со шпинделями, которые в отличие от шпинделей нормальных головок, то вращались вместе, если поворачиваешь один шпиндель, а то нет, то, вдруг, меняли свое положение почему-то самостоятельно, то вытворяли такое, что у флагманского минера, капитана разных рангов, начиналось мозговое вращение (в результате чего, как упоминает Р. Гусев, он стал кудрявым). Сам начальник минно-торпедного управления (адмирал?) втолковывал своим подчиненным, что такое шпиндель и как он вращается. Происходила проверка "на соответствие по шпинделю и головке" личного состава на флотах. Вот так-то! Уважать следует технику! Лет через 10 - 15 торпеды с вводом данных через шпиндели создавать перестанут.Механический ввод программных установок заменят на кодовый цифровой, но и моя установочная головка применение в торпедах имела. Ее можно увидеть и сейчас на торпедах, которые экспонируются в Музее Морского Подводного оружия ЦНИИ "Гидроприбор". При разработке конструкций первых противолодочных и малогабаритных электрических торпед (МГТ-1, СЭТ-40, АТ-1) в секторе В.А. Калитаева большую работу в 50-ые годы вел Борис Назаров. Он выполнял разводку в торпеде электрических цепей между управляющими и регистрирующими приборами, устанавливал требуемые элементы электроавтоматики, связывал их с торпедными источниками питания, и т. п. Позже большинство таких работ перешло в специально созданный электрический отдел. Помнится, что я в этом году настолько вошел во вкус разработки рулевых машинок разных конструкций, что чуть было не создал "Изодромную РМ". Мы все тогда только начинали самостоятельно постигать азы новой для всех науки - автоматики. В учебных институтах автоматику никто из нас не изучал. Впервые термин "изодромное управление" я услышал некоторое время тому назад от Радия Исакова при каком-то его выступлении на НТС отдела. Я его тогда спросил: - А что это такое - "изодром"? Но, то ли ему было некогда, а может быть, он и сам толком этого не знал, только он ответил что-то вроде: "Читай литературу и тогда все и поймешь!" Ну и ладно! Литературу я почитал и предложил В.А. Калитаеву схему изодромной рулевой машинки, на разработку которой он дал "добро". Изодромный закон регулирования это такой закон перекладки рулей торпеды, когда они должны отклоняться не только в зависимости от величины отклонения торпеды, например, по углу крена, но также и от значения интеграла этого угла. - Понятно? Введение интеграла в закон регулирования приводит, грубо говоря, к тому, что торпеда будет всегда перемещаться с нулевым отклонением, но подробно об этом - надо читать в специальной литературе. Не здесь. В процессе работы над чертежами этой РМ неожиданно в отдел поступила телеграмма из Феодосии, чтобы меня туда: "Срочно командировать!" И соответствующая резолюция директора А.М. Борушки: "Исполнить!" В то время в Феодосии во всю шли испытания новой, проектируемой на филиале в Ломоносове, перекисной торпеды ДБСТ, будущей торпеды 53-61. Поскольку с сотрудником филиала, который там заведовал подготовкой приборов для торпеды, молодым инженером Славой Сафоновым что-то случилось, понадобилась ему срочная замена. Хотя с главным по этой теме, В.С. ОСИПОВЫМ, я до этого знаком не был, меня на филиале уже немного знали. Меня по работе на испытаниях знали Д.А. Кокряков, Н.М. Рагозин, я был знаком со многими рядовыми инженерами и рабочими. Знали меня по работе над механизмом рассогласования горизонтальных рулей, по проектированию креновыравнивающего прибора. Поэтому кто-то и вызвал для командования приборным участком в Феодосии именно меня. У В.А. Калитаева такое командование его подчиненным, естественно, вызвало большое неудовольствие. Но ему ничего не оставалось, кроме выдачи мне команды: "Сдавай чертежи в производство и быстро собирайся!". Короче опять: "Куда вас сударь к черту понесло? Ужели Вам покой не по карману?"! Чертежи изодрома я сдал для производства в такой спешке, что допустил в них ошибку, вследствие чего изготовленные через несколько месяце РМ пришлось отправить в брак. Но к тому времени это уже никого не волновало, появились другие заботы, да и изодромные РМ были вовсе без потребности. Однако все последние события дали Р. Исакову повод, как бы шутливо, называть меня "изодромом" и "хреновыращивателем". Это по поводу моих работ скреновыравниванием. Через несколько десятков лет и ему это "хреновыращивание" будут ставить в заслугу. А недовольство В.А. Калитаева я вполне понимаю, но это не по моей воле, а даже, напротив, в сентябре 1957 года "меня спикировали" в очередной раз в
 город ФЕОДОСИЯ, поселок ОРДЖАНИКИДЗЕ,
в цех, на хорошо мне знакомый участок подготовки приборов управления и регистрации. В очередной раз, бросив семейство, я туда поездом быстренько добрался и от "рамбовца" Сафонова принял участок в свое управление. А Слава уехал по своим делам. Такова "торпедная жизнь"! Поселился в "Астории". Первые дни жил в многоместном номере, но затем устроился в одиночном, где-то на "верхотуре". Хотелось свободное время проводить в тишине и покое без шумных компаний. Выходной тогда был у нас, по-моему, один раз в неделю и я мечтал проводить его, наслаждаясь феодосийской стариной, на природе - крымской осенью, чтобы все было как у порядочных солидных людей. Все получилось, "как всегда", хотя старался, видит бог, чтобы было "как лучше"! На сей раз на приборном также работали регулировщики с киевского завода 308, обслуживающие приборы, которые согласно договору с Ломоносовским филиалом, завод поставлял для этой торпеды. Народ был приятный, работящий. Особенно запомнилась пара УТЮЖЕЙ. Пожилой (в моем тогдашнем понимании) отец, помимо своей непосредственной работы, строго следил, как выполняет мои задания и как себя ведет сын, (16 - 17) - летний мальчик. Пара была просто трогательной и через пару - другую лет, когда в Киеве мальчик трагически погиб, весь наш коллектив был потрясен и скорбел вместе с киевлянами. А работа по подготовке приборов для этой торпеды шла у меня как обычно, все было отлажено. Как и раньше, я имел дело с пневматическими приборами, никакой электрикой тут еще и не пахло. Все было привычно. Система креновыравнивания на этой перекисной торпеде была использована один к одному, как на торпеде ТАН-53 с рассогласованием горизонтальных рулей, которое я там ввел. Правда, сам механизм рассогласования был в новом, рычажном, исполнении, но сам прибор и рулевые машинки были без изменений. Креновыравнивающий гироскопический прибор, чертеж 811.02, типа свободноготрехстепенного гироскопа на основе пневматического прибора Обри, мы планировали в ближайшем будущем заменить электрической ги<
Поиск по сайту©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование. Дата создания страницы: 2018-10-25 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных |
Поиск по сайту: Читайте также: Деталирование сборочного чертежа Когда производственнику особенно важно наличие гибких производственных мощностей? Собственные движения и пространственные скорости звезд Интересно: |