Теперь, когда все было позади, ей было немного неловко за собственное выступление.
– Если бы здесь была, сама Анни Оукли и им было бы с кем сравнивать, меня освистали бы и прогнали с арены!
– Чепуха. У вас данные звезды, а это значит больше, чем вы думаете!
Невысокого роста, Бейкер, когда говорил, мог смотреть ей прямо в глаза.
– И вы правильно сделали, что не пытались выполнить ничего особенно трудного при первом выходе. Не торопитесь, играйте с ними – и все будет отлично!
Вивиан тоже ждала, чтобы поздравить свою подругу, и Бен подошел к ним, когда убрал оружие. За сценой толпились сотни исполнителей и лошадей, так что легко было потеряться. Бену все‑таки легче было найти Шелби и Вив, чем им его, так как они были чуть ли не единственными женщинами во всей труппе.
– Шел! – рявкнул он, хватая ее сзади за юбку. – Не вздумай возвращаться в палатку: полковник Коди говорит, ты должна быть поблизости, чтобы встретиться с королем и королевой, когда представление окончится.
– Что? Но, дядя Бен, ты ведь пойдешь со мной, правда?
– Не‑ет, меня не приглашали.
– Но что я скажу? – жалобно воскликнула Шелби. – Это ужасно!
Вождь Железный Коготь, дожидавшийся неподалеку сидя верхом на лошади, пока индейцы готовились к нападению, хмыкнул, увидев ее растерянное личико:
– Шелби не побоялась выбить выстрелом карту из руки дяди, но дрожит при мысли о том, чтобы пожать руку обыкновенному человеку!
Пока все вокруг хохотали, Вивиан оттащила Бена Эйвери в сторонку, чтобы сказать ему словечко наедине.
– Неважно, пригласили вас или нет. Разве вы не видите? Вы должны пойти с ней. Шелби может ускользнуть и избежать встречи или лишиться чувств, когда увидит его! В любом случае вы должны отвлечь эту ужасную женщину, с которой обручен Джеф, так чтобы они с Шелби могли хотя бы поздороваться друг с другом!
|
|
– Отвлечь ее! – прошипел Бен. – Как же я могу это сделать?
– Ну, ну, не хнычьте, Бога ради! Я слышала из очень надежных источников, что леди Клементина обожает лошадей. Почему бы вам не предложить давать ей уроки верховой езды в Гайд‑Парке? Пусть приходит туда вместе с друзьями.
– Может, мне и плату с них брать? Вивиан не могла удержаться от смеха.
– Почему бы и нет?
* * *
Принцы непременно хотели посетить «Индейскую деревню» и встретиться с ковбоями, но прежде они должны были постоять спокойно, пока их дедушка и бабушка принимали звезд шоу «Дикий Запад».
С той минуты как он услышал имя Шелби, Джеф потерял дар речи; в душе его смешались потрясение и восторг – и… ужас. Как же они встретятся в присутствии не только королевской семьи, но и женщины, на которой он должен был жениться менее чем через две недели?
Он встал подальше от короля Эдуарда, и поскольку его величество представлял собой весьма значительную фигуру, Джеф мог остаться почти незамеченным, если бы захотел. К несчастью, он не мог сделаться невидимым.
Уилльям Ф. Коди появился первым, и король с королевой приветствовали его, вспоминая о первом представлении «Дикого Запада», на котором они были с королевой Викторией в 1887 году.
– Не правда ли, это был великий день? – подхватил Баффэло Билл. – Это был высший взлет в истории нашего шоу! Присутствовали четыре короля – Греции, Саксонии, Бельгии и Дании, и я всех их пригласил прокатиться в дэд‑вудском дилижансе!
|
|
Король Эдурад кивнул:
– Да, а я, тогда еще просто принц Уэльский, сидел рядом с вами, когда вы правили. Я примостился на верхотуре, и меня качало и встряхивало на каждой рытвине или повороте: думаю, я пережил гораздо более захватывающие минуты, чем монархи внутри!
– А вы помните, что вы сказали мне потом?
– Да, я сказал, что у вас великолепные карты для покера – четыре короля!
Последовавший за этим смех, казалось, разрядил обстановку, и не только король с королевой, но и артисты почувствовали себя свободнее. Они подходили один за другим – ковбои и скауты, солдаты различных армий, индейцы во всем своем облачении, которое было на них в различных эпизодах шоу, и все остальные звезды, – снимая свои шляпы, каски и головные уборы, здороваясь с королевской семьей.
Король Эдурад был особенно рад видеть Джонни Бейкера, так как они с ним тоже встречались в 1887 году. Мужчины крепко пожали друг другу руки, монарх осыпал комплиментами американца, потом заметил:
– Мне не хватало Анни Оукли в сегодняшнем представлении, но эта новая девчушка, безусловно, восполняет своим обаянием то, чего ей недостает в умении. Я нахожу, что она просто очаровательна!
– Да, правда, – откликнулась королева.
Джонни заявил, что он полностью с этим согласен.
– Где эта маленькая волшебница?
При всей своей дерзости и отваге на арене, Шелби побелела, когда услышала, что ей придется встретиться с их величествами.
Откинувшись назад, Джонни вертел головой, пока не разглядел Шелби и Бена, смущенно переминавшихся, в самом конце очереди.
|
|
– Идите сюда, вы оба! Сам король хочет видеть тебя, Шелби!
Джеф подумал, что сердце сейчас выпрыгнет у него из груди, когда он увидел, как Шелби подходит к ним, такая хрупкая, беззащитная. Он еле удержался, чтобы не шагнуть вперед и не коснуться ее, но, так как по одну его сторону стоял король, а по другую – Клементина, он, напротив, отступил чуть‑чуть назад.
Она была ослепительна – более прелестная, изящная и дерзкая, чем когда‑либо. Все смотрели, как она проходит, и леди Клементина тоже, и Джеф почувствовал прилив гордости. Это ее выступление в шоу «Дикий Запад» была вызывающе‑дерзким, но Шелби провела его с необычайным изяществом, и вокруг уже толпились репортеры и фотографы, стремясь запечатлеть ее встречу с королем и королевой.
Эдуард VII представил Шелби своей супруге Александре, а Джеф в это время жал руку Джонни Бейкеру. Понимая, что они с Шелби в любую минуту могут столкнуться лицом к лицу, Джеф посмотрел на Бена и с удивлением обнаружил, что тот смотрит прямо на него все понимающими глазами. Можно было подумать, что простодушный Бен подстроил эту неловкую ситуацию!
Король звучным голосом произнес:
– А теперь, мисс Мэттьюз, вы должны познакомиться с герцогом Эйлсбери, – и в ту же минуту он всем своим крупным телом повернулся, и Джеф оказался полностью на виду.
Если Шелби и была потрясена, то не показала этого, – она лишь на секунду запнулась, и глаза ее взволнованно вспыхнули. Когда руки их встретились, Шелби чуть прикусила зубами свою полную нижнюю губку, и Джеф почувствовал, как сам он вдруг резко втянул в себя воздух. Точно молния вспыхнула между их соприкоснувшимися пальцами, полыхнув в их глазах.
– Добрый вечер, мисс Мэттьюз, – выговорил, он наконец. – Не могу выразить, какое впечатление произвело на меня ваше выступление.
– Правда, ваша светлость?
Шелби казалось, будто ее сбивает с ног ураганным ветром. Его близость действовала на нее еще сильнее, чем раньше, и она едва могла дышать, не в силах вымолвить ни слова. Почему никто не предупредил ее, чтобы она могла избежать этой минуты? Так мучительно было вновь разжигать огонь в своем сердце, зная, что из этого ничего не может выйти. Лучше было бы совсем не встречаться с ним, чем касаться его руки и смотреть ему в глаза и мечтать еще хотя бы об одном объятии, об одном самозабвенном поцелуе, об одном мгновении, когда они могли бы посмеяться и порадоваться вдвоем…
Все эти мысли и чувства промелькнули в ней в считанные секунды, но Клементине достаточно было одного взгляда, чтобы возбудить ее подозрения.
– Джеффри, – вкрадчиво заговорила она, – а вы не встречались с мисс Мэттьюз раньше? Может быть, в Вайоминге?
Прежде чем кто‑либо из них успел собраться с мыслями, чтобы ответить, Бен Эйвери вмешался, протиснувшись мимо племянницы и склонившись в поклоне перед леди Клем.
– Надеюсь, вы простите мне мое вторжение, миледи, но мне нужно кое о чем поговорить с вами.
Со шляпой в руке, Бен улыбнулся ей своей мальчишеской улыбкой, показывая так редко появлявшиеся на его щеках ямочки.
– Меня зовут Бенджамин Франклин Эйвери, и я тренер и… менеджер мисс Мэттьюз.
– Вот как? Приятно познакомиться с вами, мистер Эйвери.
Она очаровательно вспыхнула под его откровенным мужским взглядом.
– Вы мастерски исполняли вашу роль во время представления, сэр.
– Разрешите мне сделать вам ответный комплимент, миледи! Я слышал, вы первоклассная наездница, и хотел бы надеяться, что мне удастся самому убедиться в этом. Я даю уроки западного стиля верховой езды, в Гайд‑Парке начиная с завтрашнего дня, и одна из моих учениц сказала мне, что это могло бы заинтересовать вас.
– Вот как? Кто же это?
Бен не колебался ни секунды.
– Должен признаться, у меня плохая память на имена, помню только, что она графиня. Она сказала, что вы так великолепно сидите в седле, как ни одна другая женщина в Лондоне.
Вне себя от гордости, леди Клем решила, что было бы весьма интересно научиться ездить верхом на западный манер, и согласилась прийти на первое занятие с Беном Эйвери на следующее утро, в девять. Снова повернувшись к Джефу и ожидая, что он все еще глазеет на эту американскую девчонку, Клементина обнаружила, что все уже отправились осматривать «Индейскую деревню».
Бен, помахав ей на прощание, догнал Шелби и Джонни Бейкера, которые были заняты разговором с необыкновенно возбужденными юными принцами. Джеф поджидал Клементину. Он прислонился к трибуне, отойдя в сторонку, и когда она подошла, насмешливо приподнял брови:
– Мистер Эйвери, кажется, не на шутку увлекся вами, Клемми.
– Он был очень любезен. – Бледное личико англичанки ярко пылало.
– Я уже почти забыла, что мужчина может вести себя со мной как с привлекательной женщиной.
– Что ж, – Джеф старательно изображал скуку, тогда как на самом деле ему хотелось улыбаться от счастья, – не думаю, чтобы я мог запретить, вам встречаться с ним. Уроки верховой езды – это, пожалуй, вполне невинное занятие.
– Я и не думала спрашивать у вас разрешения!
– Вы не слишком рассердитесь, если мы уедем сейчас? – Он зевнул. – Мне кажется, с меня пока довольно «Дикого Запада». Воспроизведение битвы при Сан‑Хуан‑Хилл так утомило меня, что мне уже ничего не надо, кроме ванны и нескольких часов сна.
– По правде говоря, я бы тоже отдохнула сегодня. Завтра рано утром мне нужно уже быть в Гайд‑Парке.
Когда они вместе уходили, Джеф чувствовал, как в его сердце, в котором раньше была пустота, бьется горячая радость.
В эту минуту Шелби обернулась – как раз когда Джеф украдкой бросил взгляд через свое широкое плечо. Сердце ее все еще отчаянно билось после их встречи. Это было безумие – ведь все переменилось в их жизни, и блаженство неизбежно должно было превратиться в страдание, но в эту минуту Шелби купалась в нем.
Джеф и леди Клементина пошли по направлению к улице, а Шелби с остальными повернула к дальнему краю арены, оказавшись почти у самой «Индейской деревни». Она поотстала, пропустив других вперед, и подождала, пока не удостоверилась, что никто не смотрит на нее. Тогда она разжала руку – там была крохотная записка, которую Джеф передал ей несколько минут назад.
Стоя в одиночестве, в вихре пыли, завивавшейся вокруг нее, Шелби развернула бумажку, почти теряя сознание от волнения. Она с трудом разобрала слова: «Приходите на Варвик‑рд, в 10 веч. – Дж.»
Было безумием откликнуться на его просьбу.
И было безумием сознавать, что любовь к нему по‑прежнему горит в ней, еще более жгучая и всепоглощающая, чем прежде.
* * *
Маленькая, элегантная карета поджидала на Варвикроуд, когда Шелби вышла из‑за угла тем же вечером, около десяти часов. Она тотчас же подъехала к ней, и величественный кучер произнес:
– Мисс Мэттьюз? Его светлость прислал меня за вами.
Когда она кивнула, он поспешно слез с козел, спустил лесенку и придержал для нее дверцу. Чувствуя себя так, точно она во сне перенеслась в другой век, Шелби устроилась в обитой изнутри стеганой кожей карете и с удивлением огляделась, когда колеса застучали, и карета покатила в ночь.
Куда он везет ее – в дом Джефа? Всевозможные варианты их встречи мелькали в ее мозгу, пока она одевалась, но даже Вивиан согласилась, что поздний час свидания, похоже, исключает какие‑либо намеки на приличие. Шелби все‑таки решила пойти. Как она могла отказаться? Вивиан и даже дядя Бен тоже уговаривали ее, напоминая ей об истинной, пусть и невысказанной, причине ее приезда в Лондон. Она должна увидеть Джефа и еще раз поговорить с ним, даже если это окажется только прощанием.
Когда после полудня в их походную деревушку прибыл лакей с коробками, адресованными Шелби, она посоветовалась с Вивиан, прилично ли ей будет надеть то, что прислал ей Джеф. Они открыли коробки, и прелестнейшее платье, пелерина и все необходимое к ним раскинулось на походной кровати Шелби. Вивиан решила, что Джеф прислал всю эту одежду для того, чтобы Шелби была в ней там, куда он задумал отвезти ее вечером, поэтому надеть ее будет вполне разумно, а вовсе не неприлично.
Теперь, оглядывая платье, вскипавшее пеной бесценных кремовых кружев и чудесного золотистого шелка, и нарядную пелерину, отделанную по краям мехом, ласкавшим ее горло, Шелби гадала, что ждет ее впереди этой ночью…
Весь Лондон, казалось, что‑то праздновал. Огни мерцали в сгущавшемся тумане, и улицы были заполнены экипажами и автомобилями с их оживленными пассажирами. Время от времени Шелби замечала изгибы Темзы, укрытой пеленой тумана. Ей показалось, что они въехали в самые населенные районы Мейфера. Может быть, это был Стрэнд? В конце концов, экипаж остановился перед величественным зданием, в котором Шелби узнала отель «Савой». Даже с улицы видны были сверкающие люстры и слышен смех хорошо одетых людей внутри.
«Я чувствую себя как Золушка, приехавшая на бал», – подумала она с усмешкой. Кучер помог ей выйти из кареты, и одетый в униформу швейцар тотчас же оказался рядом с ней.
– Не будете ли вы так добры, проследовать за мной, миледи? – спросил он, приветливо улыбаясь. Шелби была благодарна ему за это, так как опасалась, что ее примут за женщину легкого поведения, приехавшую на тайное свидание с аристократом, который вот‑вот должен жениться на другой. «А разве это не так? – шепнул ехидный голосок у нее внутри. – Твой принц далее не хочет, чтобы его увидели в твоем обществе, Золушка!»
– Доброй ночи, мисс! – сказал кучер, когда она направилась к парадному входу в «Савой».
Шелби помахала ему; голова ее слегка кружилась. Очутившись, в просторном, украшенном фресками и мрамором вестибюле, она постаралась не смотреть на все это великолепие, потоки электрического света, лившиеся из бесчисленных люстр, и разодетую толпу, входившую в зал ресторана как раз впереди нее. Несомненно, эти богатые, как крезы, мужчины и очаровательные женщины принадлежали к высшему свету, и Шелби жалела, что не осмеливается расспросить о них у швейцара.
По меньшей мере, двое мужчин из этого избранного общества подняли свои монокли, чтобы бросить на нее оценивающий взгляд, когда она проходила мимо них, шурша шелковыми юбками. Несмотря на мучительный, изогнутый по последней моде корсет, который она совершенно не признавала в своем повседневном гардеробе, Шелби сегодня вечером чувствовала себя прекрасно. Она взглянула на себя в зеркало рядом с лифтом, заметив, как сверкают ее рыжеватые волосы в электрическом свете, какая матовая, нежная у нее кожа, как хорош ее высокий лоб и четко очерченные скулы, и полный, широкий рот.
Сердце ее снова учащенно забилось, а ладони стали влажными, когда она, вслед за швейцаром выйдя из лифта, прошла в конец роскошного коридора. Остановившись перед нишей с украшенной золоченым бордюром дверью, он еще раз ободряюще улыбнулся Шелби.
– Я оставлю вас тут, миледи.
Он поклонился, повернулся и бесшумно исчез в лифте.
Она сделала одно из своих упражнений для дыхания, но сердце ее забилось, кажется, еще сильнее. К тому же она так страстно желала увидеть Джефа, хотя бы только на одну ночь…
Дверь распахнулась, прежде чем Шелби успела постучать, и они стояли лицом к лицу, одни, наконец. Глаза его расширились при виде ее, потом взгляд их стал мягче, нежнее.
– Боже милостивый, ты только взгляни на себя! Моя шалунишка – принцесса!
Когда он взял ее за руку и провел в комнату, Шелби отчаянно захотелось тотчас же упасть в его объятия.
– Ох, Джеф… я так рада видеть тебя!
Казалось роскошью иметь возможность с упоением смотреть на него, не опасаясь привлечь к себе чье‑либо внимание. Одетый в темно‑синие брюки, которые подчеркивали все линии его гибкой фигуры, белую крахмальную рубашку, расстегнутую у ворота, с сапфировыми запонками на манжетах, Джеф был красив, как никогда, и еще более элегантен. Но тут Шелби заметила легкие морщинки, которые глубже прорезались в уголках его глаз, и чуть запавшие щеки.
– Джеф, ты становишься, похож на распутника! – ласково сказала она.
– А что тебе известно о распутниках, малышка?
– Только то, что я читала в романах… пока не встретила тебя!
– Иди сюда, поближе к свету, чтобы я мог разглядеть тебя получше.
Он сказал это легко, нарочито небрежно, но Джеф не мог скрыть волнения в своих глазах. Он взял ее накидку и вывел на середину громадной, великолепной гостиной, где языки пламени взлетали и потрескивали в резном мраморном камине. Держа ее маленькие ручки в своих, он пробормотал:
– О Боже, я так скучал по тебе!
Ее защитные барьеры рассыпались, исчезли. Кому он нужен, здравый смысл, когда ты любишь? Переполнявшая ее любовь к Джефу была для нее единственной реальностью – такая же мощная, всепоглощающая, какой она была в том более простом и чистом мире ранчо «Саншайн», – и она казалась ей сильнее всего остального… высокого титула Джефа, его обручения или даже существования леди Клементины Бич.
– Я тоже скучала по тебе.
На глазах у нее и в ее голосе были слезы. Ей пришлось закусить губы, чтобы сдержать нахлынувшие на нее чувства, и это – неведомо для нее самой – сделало ее личико еще более очаровательным. Внутренний голос, похожий на голос бабушки Энни, шепнул предостерегающе: «Неужели ты падешь так низко, что позволишь ему разодеть себя, как куколку, и забавляться с тобою на досуге, втайне от всех?» Взгляд его обжигал ее матовую шею и плечи.
– Ты выглядишь восхитительно, Шелби, но, признаюсь, мне больше нравится тот шалунишка в ковбойских брюках и высоких сапогах.
– Эти дурацкие корсеты, портят естественные формы тела, – заметила она. – Тебе не кажется? Я выгляжу в нем, как грудастая голубка.
– Ну, уж нет, – пробормотал он с натянутой улыбкой. – Во всяком случае, я не думаю, чтобы твое тело нуждалось в каких‑либо изменениях. Оно прекрасно такое, каким создал его Бог.
Она знала, что он думает о той маечке в рубчик, которая была на ней в ночь их безудержной, самозабвенной любви на ранчо. Она вспыхнула и пробормотала:
– А своей благовоспитанной невесте ты тоже говоришь такие вещи?
Джеф слегка отклонился назад:
– Нет, не говорю. И я не в восторге от ее лица или фигуры… и даже от ее манер.
– Тогда ты не должен жениться на ней!
Он отвел глаза.
– Хотел бы я, чтобы это было так просто.
Шелби чувствовала – несмотря на то, что когда‑то говорила, как ей претит образ жизни английской аристократии, – она привыкла бы к нему, если бы Джеф попросил ее об этом. Неужели она упустила свое счастье в Вайоминге, цепляясь за надежду, что сможет уговорить Джефа остаться с ней, или она ничего уже не могла поделать, когда пришла эта телеграмма о болезни его отца?
– Что означает это все? – Шелби и сама удивилась, с какой горячностью прозвучал ее голос. – Зачем ты прислал мне все эти роскошные наряды и привез меня в это… прибежище разврата?
Она обвела рукой изысканно обставленную гостиную с видом на залитую лунным светом Темзу и с ее толстыми, пушистыми коврами и палевыми стенами с резными алебастровыми украшениями. Когда взгляд ее остановился на створках дверей в противоположном конце комнаты, Шелби ринулась и распахнула их, взмахнув юбками.
–Ага!
Она указала на великолепную, розового дерева, кровать с изогнутыми спинками, украшенными резными рельефами из виноградных гроздьев и фруктов. Волны расшитых подушек вздымались над кремовым покрывалом в изголовье, а лампы по сторонам, на ночных столиках, светили мягко, зазывно.
– Вы не могли бы вести себя более предусмотрительно… или оскорбительно, ваша светлость! Не знаю, за кого вы меня принимаете, но я знаю, что вы – повеса!
– И, распутник? – подсказал он мягко, подходя к ней ближе. – Мне нравится это слово больше, чем «повеса».
– Я не шучу!
Она захлопнула двери и вернулась в гостиную.
– Конечно, нет.
С пылающим лицом она подняла пальчик:
– Как, по‑вашему, это выглядит – быть приглашенной на тайное свидание, как женщина легкого поведения? Я… однажды потеряла голову с вами, однако это еще не значит, что вы можете распоряжаться мной по первому своему капризу!
– Шелби, это не имеет ничего общего, ни с какими капризами, и вы это отлично знаете.
– Вы думаете, я ничего не знаю о том, как ведут себя титулованные английские аристократы, только потому, что я приехала из Америки? Мне все известно о вашем короле и о его многочисленных любовных связях с актрисами и певичками, которые он заводит под самым носом у своей прелестной снисходительной супруги!
Джеф, хотел было возразить, что это не имеет никакого отношения к сегодняшнему вечеру, но Шелби, очевидно, нужно было дать выговориться, а потому он налил себе бокал шампанского и примостился на ручке кресла, приготовившись слушать. Она подобрала юбки, придерживая их одной рукой, чтобы они не шуршали при ходьбе.
– Сегодня, – объявила Шелби, – я даже хотела поступить как Анни Оукли в 1887 году. Она пожала руку сначала королеве, а не королю! Это вызвало ужасный скандал, но она сказала, что женщины везде должны быть первыми, так ей стало жаль Александру, которая вынуждена терпеть увлечения и интрижки своего…
– Шелби, все это очень интересно, но тема совсем не та, которую мне хотелось бы обсуждать сегодня вечером. Неужели ты действительно собираешься сравнивать меня с королем Эдуардом? Вряд ли можно найти более непохожих людей. – Джеф, коснулся ее своей изящной рукой и привлек к себе. – Тебе не хочется пить? Выпей шампанского.
Его мужской аромат, о котором она мечтала в течение стольких месяцев, окутывал ее, и она стояла, зажатая между его коленями, и вдыхала его. Когда Джеф поднес узкий, высокий бокал к ее губам, Шелби отпила и почувствовала, как все барьеры внутри нее рухнули. Она взглянула на него из‑под ресниц, мечтая запустить пальцы в его сияющие волосы, кончиком языка коснуться его губ…
– Для меня невыносима мысль, что я оказалась отвергнутой возлюбленной, – шепнула она дрожащим голосом. – И что ты мог подумать – я только и жду, когда ты свистнешь, позовешь меня, и меня можно улестить, подарками и шампанским.
Сглотнув, она вздернула подбородок и твердо сказала:
– Это несправедливо, Джеф. Ты женишься на женщине, которую не любишь, когда я ничуть не менее красива, чем она.
– Красивее. – Он застонал и сжал ее в своих объятиях. – О Шелби! Любовь моя!
Рот его нашел ее губы; он жаждал ее, стремился к ней всем своим существом.
Она радостно приникла к нему всем телом, ощутив, что они по‑прежнему воссоединяются друг с другом, как две половинки одного целого. Она улыбалась, раскрывая для него свои губы, языки их встретились, соприкоснулись, и ее напряженные, трепещущие груди прижались к его твердой мужской груди.
Ощущая ее слезы на своих губах, Джеф почувствовал, что и его глаза тоже жжет. Как мог он быть настолько туп, и думать, что сможет прожить без нее?
– Повернись, – пробормотал он хрипло, и она повиновалась. Пальцы его ловко пробежали по застежкам ее платья и тотчас же наткнулись на преграду из костяного корсета. Прежде чем одежды ее упали на пол, Джеф притянул ее к себе и стал целовать ее шею сзади.
– Знаешь, шалунишка, раз ты приехала в Англию, намереваясь выйти за меня замуж, было бы намного проще, если бы ты не наделала столько шума. Ты можешь себе представить, как лондонское общество отреагирует на известие о том, что герцог Эйлсбери бросил леди Клементину Бич накануне их свадьбы, ради того чтобы жениться на девушке‑метком стрелке из шоу «Дикий Запад»? – спросил он с усмешкой.
– Я не виновата, что у тебя хватило ума связаться с леди Клементиной! – возразила Шелби. Затем, точно слова его вдруг дошли до нее, она замерла, задумавшись. – Джеф?
–Да?
Он легонько, едва касаясь, целовал ее плечи.
– Ты это серьезно? О том, чтобы жениться на мне?
– Совершенно серьезно. Я избавил бы себя, от мучительных страданий, не говоря уж о часах невыносимой скуки, если бы сделал тебе предложение в Вайоминге и уговорил тебя поехать со мной вместе, не обращая внимания на все твои слова о невозможности жизни здесь и на твой ответ Бену, когда он сказал, что ты хочешь выйти за меня, чтобы вернуть назад свое ранчо.
– А что я сказала дяде Бену?..
Она попыталась вспомнить, чтобы понять, о чем он говорит.
– Джеф, мне просто было не до него, и я была так расстроена! Я просто ляпнула, первое, что пришло мне в голову, чтобы успокоить его. Я совсем не думала так! А насчет того, что я говорила об английском обществе, так к августу я бы уже поехала за тобой, не раздумывая ни секунды. Я бы жила с тобой где угодно! Я бы носила корсет и приседала и ездила на балы каждый вечер, только бы наутро просыпаться рядом с тобой.
– Мы не станем подвергать тебя таким испытаниям, малышка.
Он медленно вытащил шпильки из ее волос, и они роскошным, золотистым каскадом упали ей на плечи.
– Я и сам терпеть не могу балы. Большую часть времени мы будем жить в имении Сандхэрст, за городом, а это вполне терпимо. Если мы все устроим в Лондоне так, чтобы ублаготворить мою мать… – Джеф, не договорив, просто застонал от смеха. – Господи, матушку удар хватит, когда она узнает.
– Мне кажется, не ее одну.
– Ну и пусть. – Джеф позволил ее одеждам соскользнуть на пол.
– Бог с ними со всеми.
Наблюдая, как отблески пламени играют на ее обнаженном теле, Шелби мечтательно улыбнулась. Она повернулась к Джефу лицом и начала расстегивать его рубашку, а он сжал ладонями ее бедра, и пальцы его скользили по всем округлостям ее женственного тела, наслаждаясь атласной гладкостью ее теплой кожи. Когда руки его поднялись к груди Шелби, он стал ласкать ее медленно, глядя, как постепенно напрягаются, твердеют ее соски. Он слышал, как изменилось ее дыхание. Он сбросил с себя рубашку, высвободив руки из рукавов, потом притянул ее к себе и прижался губами к розовому цветку ее груди. Сидя на ручке кресла, он мог втягивать губами ее сосок, одной рукой обнимая ее за талию, в то время как другая скользнула между ног.
– Это… неприлично, – пробормотала Шелби, закинув голову, так что волосы ее, струящейся волной стекая по спине, спустились ей ниже талии.
– Мы обручены.
Его горячие губы сжимали ее сосок. Он нежно ласкал его, потом втянул в рот другой.
– Так что все это вполне пристойно. Она засмеялась:
– А ты не хочешь снять с себя все остальное? По‑моему, преимущество на твоей стороне.
Она вся затрепетала, когда он тронул ее влажный, набухший бутон. Мгновение Джефу казалось, что он не выдержит и прольется тотчас же, как какой‑нибудь желторотый юнец со своей первой возлюбленной. Только сейчас он понял, как долго подавлял свое желание. С шестнадцати лет не бывало еще, чтобы он так долго оставался без женщины.
– Скорее, на твоей, моя радость, – пробормотал он хрипло, охватывая ее ягодицы обеими руками и, оторвавшись от сосков, покрывая поцелуями каждый дюйм ее округлых грудей.
– Так что не трогай меня там…
– Вот еще!
Улыбаясь своей сияющей улыбкой, Шелби взяла его за руки и потянула, чтобы он встал. Пальцы ее стали расстегивать пряжку у него на ремне, потом принялись за брюки.
– У нас ведь целая ночь впереди, не забывай!
Джеф стиснул зубы, и ему кое‑как удалось с собой справиться. Они целовались, упиваясь, ощущением друг друга, и он отдался на волю Шелби, позволив ей страстно, нетерпеливо ласкать его грудь, руки, плечи, бедра, ведь и сам он пылал тем же желанием.
– Ты похудел, – встревоженно сказала она, целуя, касаясь, вкушая, узнавая заново его драгоценное, любимое тело. – Дай мне насытиться.
Он расстелил ее пелерину на ковре перед камином, перевернув атласной подкладкой кверху, и они опустились на нее. При свете взлетающих языков пламени Джеф, накрыл ее тело своим в извечной позе любви. Ими обоими владело одно и то же бешеное, сумасшедшее желание, – потом у них будет еще время для более изысканных наслаждений. Шелби, задыхаясь, раскинула ноги и застонала, когда он вошел в нее – обжигающий твердый клинок, – и они раскачивались, взлетая и опускаясь, в такт неистовым толчкам.
– О… любовь моя…
Капли пота выступили на лбу у Джефа; огонь полыхал все жарче. Когда он выплеснулся фонтаном, зажав зубами ее ямку у шеи, Шелби обхватила его широкие плечи руками, мечтая только о том, чтобы это длилось вечно.
Минуты шли, и она прошептала:
– Я чувствую себя так, будто вернулась домой…