- Идите.
- Посмотри, - я покосился, а он откинул пальто. И что я должен увидеть? - Видишь его? Вчера ночью он мне сказал, что ему нравится один мальчик. У него огромные карие глаза. И когда он видит эти глаза, то тут же просыпается и меня слушаться перестаёт, говорит, хочет к нему, - да вижу я, что у тебя стояк. Можно было бы и попроще как-то. А потом он схватился за НЕГО. Ну, давай, ещё джинсы так сними, как стриптизёр. Потянул за то место, и они сами слетят. Удиви меня.
- Что с глазами?
- Аллергия.
- Ой, да не пизди. Ты с утра уехал не просто так ведь, - с чего я взял, что это как-то связанно. Просто это моя логика.
- В четыре. И, кстати, если хочешь, можно взять Молли. И ещё башку вымой, - мы что, на приём к королеве едем? И я его всё равно достану с этими глазами. Не сейчас дак потом. - Только ей скажи, чтобы в платье и… ну, понял. Слушай, если у тебя нет рубашки, возьми у мамы платье.
- Уйди, а.
- Да что ты такой грубиян-то.
- Я зомби, и я съем вашего дружка, - я сделал лицо типа как зомби, ну, это я так думал, и потянулся за его ногой. А Джи тихо завизжал и затряс руками, побежав к двери со словами: «Помоги-и-те, зомби, зомби». Ещё побежал так… коленочка к коленочке, как ходят пятиклассницы на высоких каблуках. И я остался наедине с его грязью от ботинок. Как я понял, сегодня мне следует выглядеть прилично. Но вот зачем. И, кстати, кеды. О да, Джерард, я буду в этих кедах просто сногсшибательным, во всех смыслах. Вымыть их что ли. Там, похоже, встретились две подружки – моя мать и девочка с членом. Я слышал, как она радостно вскрикивает, нет, не девочка с членом. Радостно вскрикивала ведьма. Хорошо, что он пораньше ушёл, а то мы тут дверь-то не закрыли. Я особо не слышал, о чём они там говорили, да это и не так важно. Интересно, а Уэю не влетит за грязные ботинки? Скорее всего, нет, у неё, то есть у него особые привилегии, и у мамы ломается поручень с надписью «негатив», когда она его видит. «ОН ЖЕ ТАКОЙ ОБАЯТЕЛЬНЫЙ». Был бы я девкой, она бы замуж меня выдала за него. Чего ей в нём и нравится. Она просто не знает, как он надо мной издевается. И ведь не нажаловаться. А ключи мы не взяли, значит напиздели. Он мне всю кровать испачкал, тут песок и пыль и вообще говно какое-то. Где ходил, реально. Где он такую ГРЯЗЬ нашёл. Ну его в жопу, надо рубашку найти. Сейчас около одиннадцати, а встречаемся в четыре. А Молли можно взять, он прав, правда я даже предположить не могу, куда он хочет меня затащить, но с ней будет безопасней. И его это «красивое место» вполне может оказаться каким-нибудь притоном на окраине города с множеством сухих деревьев и жутковатых тётенек. Или жутковатых деревьев и сухих тётенек. О, ведьма идёт. Стояк-стояк, что… что-о-о, что с ним… одеяло. Типа холодно стало. Она резко влетела, но от неё не стреляло каким-либо злом или чем-то подобным. И она была в пижаме и с чашкой и такая довольная. Фу, мам, только не говори, что это всё Уэй. У него в голове один сплошной траходром. И он заразил этим меня, аккуратней с ним. Она присела на кровать, а я натянул одеяло на голову, когда увидел, как она лыбится.
|
|
- Куда вы вчера ездили? - она там что, зубами по чашке стучит? Когда она так делает – это значит, что всё совсем очень хорошо и жизнь прекрасна. В такие моменты, она впадает в детство и начинает везде сеять свои семена добра.
- У нас есть белая рубашка?
|
|
- Чего? Я не слышу, что ты там бубнишь, - она стянула мое одеяло, а я его быстро назад. Надеюсь, не заметила. - Что это у тебя… - она издала какой-то странный, радостный звук и потянулась К МОЕЙ ЩЕКЕ. Блять, что там у меня, ПОМАДА ДЖЕРАРДА? Он же… он же вчера меня кусал. За щеку. Ой, попал. Дундук тупой… - Тебя кто-то пытался съесть? - ага, и не только съесть. И не «кто-то».
- У нас есть рубашка?
- Какая рубашка?
- Человеческая.
- Должна быть. Тебе моя не подойдёт? Есть с жабо, а есть прозрачная, - они с «кое-кем» мыслят одинаково, и это уже не первый раз. То в платье, то в блузку, то в лифчик. - Дак куда ездили? И почему ты мне не позвонил.
- Я забыл.
- Куда ездили забыл? - шутница.
- Позвонить. Рубашку мне.
- Поищу. Дак куда? - достанет. Да развлекаться мы ездили. У него вкусная шея, и я назову его вену на руке Анной.
- Ты видела, как он натоптал там?
- Всё равно убираться сегодня надо. Помоешь посуду? - ну, коне-е-ечно. Подними больше пальцы вверх и улыбнись как Джерард.
- У тебя есть номер Эрин?- имена людей, которые мне нравятся, я запоминаю сразу.
- Фрэнк, я, конечно, всё понимаю, но она замужем, и у неё есть ребёнок.
- Мне Молли нужна.
- А она ещё маленькая, - она подползла поближе и сказала это шёпотом. Я посмотрел на неё с лицом «мам, ты тупая», а она передразнила меня. - Зануда, - да-да, я помню. - Ладно, я пойду убираться. А ты иди, поешь.
И я поел, ну как сказать, так, за щекой подержал. О, подержал за щекой. ЕДУ-ЕДУ. Бутербродики там, они такие маленькие были, поэтому их было много и их можно было запихивать целиком. А когда я нажрался, я погнал мыть посуду. Но жрал я всё равно долго. Мне было всё лень, делать всё лень. И посуду я мыл также, как ел, как-то всё не спеша. Не люблю я ждать. Вот бесит, каждая минута растягивается, и время становится каким-то резиновым. Это чувство знакомо каждому, я думаю. Потом мне приспичило покурить, и ведьма это унюхала, прилетела и надавала мне пиздюлей. Самое страшное, что она была со шваброй, но, видимо, не додумалась использовать её в качестве наказания. Но, знаете, её рука деревянной палке нисколько не уступает. И всё это время у меня из головы не выходила шея Джерарда, о которой я случайно вспомнил, когда говорил с мамой ещё у себя в комнате. Устроил эротику мозга. Она, то есть шея, прям так и стояла у меня перед глазами, и даже когда я продолжил мыть посуду, мне казалось, что воняет не этим средством или как это назвать-то вообще, а им, Джерардом. Я запомнил этот странный запах. Но утром, когда он пришёл, я ничего не унюхал. Поиграем в парфюмера. В Жанна-Батиста Гренуя. Я сдеру с Уэя платье и всего его обнюхаю, правда придётся его убить. Ну, это так по книге. Блять, я опять возбудился что ли. Да что такое, он мне даст вообще жить нормально. Меня уже бесит это чувство, тошнит уже. Реально тошнит. Нет, это не токсикоз. Действительно бывает такое, когда долго находишься в ТАКОМ состоянии, и уже начитает тошнить от этого. Особенно, когда ничего с этим сделать не можешь. Просто ходишь весь день возбуждённый и не знаешь, куда себя деть. Я знаю, про что вы подумали, но в таком случае ты сам себе не поможешь, хочется тела, чужого. Поуправлять человеческим удовольствием и получить его самому. Это совсем разные вещи и другие ощущения. Особенно когда тебе нравится этот человек. И тогда ты забываешь про себя, потому что появляется кто-то, к кому ты неравнодушен. Ладно, это всё понятно и без моих ля-ля. Ненавижу говорить, об очевидных вещах, но я уже не могу. У меня уже искры из глаз вылетают, когда я вижу этот чёрный ходячий ужас. И сегодня я убедился, что они всё-таки вылетают, на самом деле. И не только из глаз. Иногда хочется не только получить ведро прикосновений, но и вылить его на кого-то. Словить момент, что кому-то нравится это также как тебе, а возможно ещё и похлеще. Связаться с кем-то. Немного потеряться во времени на короткий срок. Короткий. Но этих двух часов будет достаточно. Но думаю, я не смогу уложиться в пару часов. Я затрахаю его. УЙДИ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ. Кого-то, кого-то, я называю Уэя «кем-то» всё чаще. Мне уже на диафрагму что-то давит, ЭТО СПЕРМА. Мне бы с ним вообще сегодня не видеться, со мной что-то не то.
|
|
- Фрэнк, - я подпрыгнул и понял, что выпал из реальности, в которой я сейчас был в роли посудомойки. Капитально так выпал. - Давай поактивней-поактивней, - я уставился на тарелку в руках и на воду. От неё пар идёт, кипяток. Щас бы обжёгся. Ожоги, укусы. ВЕЗДЕ СЕКС, - Ты что, руки решил сварить? - нет, просто я сейчас трахаюсь с Джерардом, мам. За что мне это, где я так нагрешил. - А ты чего не поел? - как не поел, поел. Она выключила воду, а я всё стоял в полнейшем залипоне с тарелкой. Нет, я так-то вышел уже из своего этого взаимодействия, но ещё как-то не очень. У меня точно спермотоксикоз. - Эй, принцесса меньше стресса, - ну и фразочка.
- Сколько… сколько времени?
- Ты куда собрался? Я нашла рубашку, погладить надо. Кстати, - она побежала в коридор и стала там греметь чем-то, вроде, ящиками, - номер Эрин. И уже третий час, - да что ты орёшь, как с соседнего района. Я же не глухой. СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ? - Я тут на комод положу, - щас я быстро домою и пойду, позвоню. Да, в себя приду только.
Я редко пользуюсь домашним телефоном, я вообще телефоном редко пользуюсь. Но сейчас почему-то захотелось почувствовать у своего уха именно этого старичка, который был куплен тогда ещё молодой бабушкой, лет пятьдесят назад, ну, чуть поменьше. У них не брали трубку, и я уже думал, позвонить может попозже, крутя шнур на пальце. С меня только картины рисовать, «Девочка, телефон, пальчик». Джерард бы нарисовал. Художник.
- Алло.
- Молли?
- Мудак, это ты? - я ведь даже не знаю, куда мы поедем. Как объяснить…
- Ты не хочешь сегодня со мной и с Джерардом съездить… короче, я сам не понял куда, - мастер объяснений. - Там только… в общем, у тебя есть платье там или что-нибудь такое?
- Да, мам, это Фрэнк! Да, есть вроде. Типа нарядиться?
- Ну, да-да, поедешь? - мимо пронеслась ведьма, посмотрела на меня бешеными глазами и понеслась дальше.
- А во сколько? Да Фрэнк это, уйди!
- В четыре, мы можем заехать за тобой, только тогда получится пораньше.
- Ладно, я щас у мамы спрошу, подожди, - она убрала трубку подальше и начала орать, прям как моя ведьма или как чайник Джи, а его чайник орёт как ведьма на костре. Но при этом меня это совсем не бесило, не бесил её ор. Дело, наверное, в том, что Молли была ребёнком, но я как таковую её не воспринимал. Она была идеальной в плане человека. Потому что в ней ещё не было чего-то взрослого, в плохом смысле, ненужного взрослого, но у неё был зрелый разум. И мы с ней были чем-то похожи, на некоторые вещи мы старались не обращать внимания и относиться ко всему чуть проще, чем остальные. - Ты здесь? Отпустила. Ладно, она тут орёт на меня. Около четырёх жду. Ты знаешь адрес наш?
- Да я у мамы попрошу, она напишет, - тем более, ехать не мне, а пончику, он-то знает город. А мне вообще без толку адреса говорить.
- Давай, беременный, - давай. Она повесила трубку, а я ещё пару минут наматывал на палец провод и слушал гудки. Мне так нравится это делать, как-то странно.
Я отмыл один кед, и он теперь стал похож на такую хрень в стиле гранж. Всё по моде. Курт перевернулся в гробу. И я их сравнил, в смысле, чистый и грязный. И нашёл, что они очень хорошо дополняют друг друга. Так, всё, мне плохо. Тот, что чистый был как я – рваный, но аккуратный. А тот, что убитый был похож на мистера «кое-кто» – просто мрачный, грязный, рваный похуист. Нет, один вымыл, надо и второй. Бля-я-ять, мне же башку мыть.
Было уже три, а у меня не высохла башка и кеды. Я не домыл посуду, не нашёл джинсы. Плюс мне надо было зайти пораньше к Джи. Я не звонил ему и не предупреждал, что нам надо за Молли ещё заехать. Зато я бегал в белой, выглаженной рубашке. Она была такая чистая, что когда мама стала ей трясти передо мной, меня ослепило. Она напоминала мне морг. Траурные какие-то мысли.
- Мам! - я носился по лестнице туда-сюда, и был похож на тёлку перед свиданием. - Мам, где мои джинсы чёрные? - я забежал в гостиную, она смотрела какой-то бред, годов 80-х. А бред, потому что баба на экране тупая какая-то, мне не нравится. На мужика накрашенного похожа. Это мужик что ли… Фига я. Это мужик. Мам, что ты смотришь. Надеюсь, это комедия. А то накрашенный мужик в чулках – это совсем не норм. Ну, а если это комедия… Хотя, это прикольно.
- Посмотри у меня в шкафу, там что-то твоё валялось, - я пошёл к ней, не отрываясь от этого мужика по телеку, да так ЗАСМОТРЕЛСЯ, что долбанулся об дверь. Я тут две недели не был, в её комнате. Когда мы только приехали, я, конечно, сюда зашёл, и мы кое-что тут передвигали, но после этого я сюда не заходил. Она была небольшая, квадратная и светлая. Похожа на рамку, которую мы купили с Молли. Да, вот такая ассоциация. Я тоже такую кровать хочу. Да я все кровати хочу, ПЕРЕТРАХАТЬ ВСЕ КРОВАТИ. Так, джинсы. Шкаф, она же сказала в шкафу. Да.
Обрыв десяток полок, я всё-таки их нашёл. Правда, меня убьют за то, что я сделал в ведьминском шкафу революцию. «Переставил все зелья». А башкой надо потрясти, чтобы высохла. Похедбэнить под какую-нибудь тяжеляночку, типа блэк-метала или дум. Но под дум-метал там, если только очень медленно.
- Нашёл?
- Ага, щас оденусь и пойду уже. Блин, что ты смотришь.
- Куда поедите? Ты мне так и не сказал.
- Попробуй вытянуть из фразы «Мы поедем сегодня в одно красивое место» что-нибудь, что могло бы тебе помочь.
- Ясно, - они даже цокают одинаково. Ладно, не буду мешать смотреть на накрашенных мужиков. Я удаляюсь, мадам. - Ты может, поешь уже?
- Да я поел.
- Точно? - можно было не отвечать, а просто что-нибудь пробубнить, она всё равно слушать не будет, пока я при ней годовой запал жратвы не сожру. Бесполезно.
Ну, что, очень даже неплохо я выгляжу, в три зеркала смотрелся. Да я раз пять по лестнице пробегал. И в коридоре посмотрелся, и в толчке и у лестницы ещё зеркало было, такое во весь рост, ну для кого как конечно, кто-то в него полностью и не влезет. А я влез, я даже в шкафчики в школе влезал, не сгибаясь. Башка недосохла, ну время ещё есть в запасе, высохнет. А к сырым кедам мне вообще не привыкать. Ключ надо ему отдать будет. И я в шестой раз побежал по лестнице. И так увлёкся этими сборами, что даже не замечал как скачу по ней. Адрес. Адрес, ключ. Блять, щас всё забуду. Где этот ключ был, в толстовке, а нет, в чем это я к нему утром ходил вчера. Не помню я. А-а, в шортах. Дак я в них и туда ездил, просрал, поди. И шорты просрал. Нет, их я потерять не мог. КУДА Я ИХ КИНУЛ. А, насрать, потом отдам. Теперь адрес.
- Вау, - не надо меня отвлекать, когда я взаимодействую с лестницей. «Вау», щас начнётся. - Иди сюда, - она стояла в коридоре, и я старался на неё не смотреть. Лучше уж на лестницу смотреть, раз я про неё вспомнил. - Ты пуговицу пропустил, и вообще как ты её напялил, всю измял уже, джентльмен называется.
- Напиши мне адрес их.
- Дай мне ручку.
- Мам, я опаздываю, - ага, мне лень просто. Обманщик. Она вздохнула и сняла свои очки. Она их редко носит, да они ей и не нужны, это она просто так развлекается. Мама в образе.
- Джерард, наверное, тоже такой весь… - а ты его не увидишь, облом, маман. - Молли поедет тоже?
- Ну, а чей ты мне адрес пишешь.
- Да, что-то я тупанула. Ты поел? - МАМ, Я ПОЕЛ, ПОЕЛ Я. - А приедешь во сколько?
- Не знаю, ничего не знаю. Позвоню, если не забуду.
- Я сама позвоню. Джерарду, - ну естественно. - Да иди ты сюда, я поправлю, - я нехотя к ней подполз, и она меня всего облапала, поправила ВСЁ. Всё, что можно. - Держи, - мне пихнули адрес, и мне надо его не потерять и донести в сохранности до этого красавчика. - Да застегнись ты.
- Так, я пошёл, отпусти уже.
- Подожди, - мам, ну не надо… Она отошла, прищурилась и стала меня разглядывать, крутя очки в руке. Может мне ещё покрутиться? Всё, достала.
- Давай, я пошёл.
- Удачи. Вы смотрите там недолго, или Молли завезите домой, - а потом можно гулять, сколько хочется? ВСЁ, Я ПОШЁЛ.
Я отрыл жвачку у себя в кармане, и это была находка дня прям, я так обрадовался. Она была почти целая. А ведьма мне все волосы прилизала, НАХРЕНА? И я когда уже поворачивал, взъерошился весь, вот теперь всё отлично. Телефон забыл.
Я сначала постучался, но когда дверь сама открылась, ну, логически я больше стучаться не стал. Чего он двери не закрывает. А Я ЗНАЮ, ЕГО УБИЛИ. Захожу в коридор, закрываю дверь, улыбаюсь, поднимаю глаза и… блин. Он был в пене для бритья и с бритвой в руках. В рубашке, в галстуке и в трусах, в семейниках В ПОЛОСОЧКУ. А вчера были красные боксеры. Какой размах. Он остановился, уставился на меня и почесал щёку, забыв, что она в той белой, вонючей фигне.
- Ты рано, я ещё не готов, - ДА Я ВИЖУ. - Может, рубашку заправишь? - куда? ТЕБЕ В РОТ?
- Тебе? - в рот. Чего он так пялится? - Нам за Молли надо заехать.
- Ну, можно и мне, - он подвигал бровями. Потому что он идиот. - Тебе очень идёт, - мама 2. - Щас я, поделай чего-нибудь, - ну, хорошо, пойду поделаю.
И я решил походить по этому дому, я соскучился. Начну с кухни. И как только я зашёл, в глаза сразу бросилась эта его «пропасть», и я заулыбался, как будто бы увидел родственника, хорошего родственника. Доски. Мы хотели сделать сегодня, и я бы сделал ему ручку, а что, иногда можно и побаловать. Кнут и пряник, я, блять, дрессировщик. Следующая на очереди была гостиная. И мне приспичило потанцевать вокруг торшера, провести некий обряд, и я случайно задел его своей граблей, и красный абажур чуть так в бок… ещё с таким звуком, будто я дерево снёс. Снёс, как про яйцо. Снёс не яйцо, а дерево. Так, спокойно. Какие у него висюльки прикольные на абажуре. Да, потрогай их, Фрэнк, и они отвалятся. Красный карлик? Он смотрит Красного карлика? Просто телевизор так орал, и я решил посмотреть, что там или кто так орёт. А там это…
- Фрэнк.
- Да? - я продолжал смотреть на эту ерундистику и жевать жвачку, она такая мятная, аж зубы сводит.
- Знаешь, я передумал насчёт виска. Я хочу типа такой ирокез, ну у тебя не особо тут получится и в красный его или в светлый какой-нибудь.
- А давай мы тебя налысо? - эта ерундистика втягивает.
- Мне подстричься надо. Куда я там твой галстук засунул… - да мам, Джерард выглядит отлично. Особенно впечатляет сочетания верха и низа. Я на него покосился, он так и не оделся. Подстричься? Я ЕМУ ПОДСТРИГУСЬ. Я ЕМУ ТАК ПОДСТРИГУСЬ. - Вот скажи мне.
- Чего?
- Вот с какого члена у тебя такие большие глаза.
- С какого ещё члена.
- Хотя, нет. Висок. Но я ещё подумаю, - а меня спрашивать не надо? Как мне нравится непонятный комок его мыслей. Он очень бледный. И эти ранки под глазами не прошли. Аллергия, ну да. - Аж сюда твоей жвачкой несёт, мне-то дай.
- Штаны иди одень.
- Тебе не нравится? Жвачку дай мне, говорю.
- Обойдёшься.
- Щас схватишь, - я уставился на него с лицом «да ладно?», потом тупо улыбнулся и стал дальше сверлить взглядом Красного карлика, перемалывая жвачку. И куда он пошёл, что-то я оборзел совсем. Да что он мне сделает. На несколько минут я даже перестал жвачку жевать и стал слушать, как он топает и чем-то грохочет. Щас достанет какой-нибудь аппарат и хана мне. Так, ладно. Красный карлик. Посидеть что ли. Не, лучше пойду, посмотрю, что он там делает. Надо быть начеку. Вот бывает так, что вроде бы и нравится нечему, вроде бы нет ничего в этом человеке, но порой откапываешь ТАКОЕ. Как я откопал сексуальность в далеко неидеальном Уэе. Хотя понятие сексуальности, как и все подобные ему понятия и черты, достаточно растяжимое. И это ещё смотря, кому что нравится. И он перестал греметь. Пойду, посмотрю. Хотелось крикнуть его, потому что я не мог его нигде найти. Я даже на второй этаж сгонял. У него точно потайные ходы есть. Я вас раскусил, мистер.
- Я нашёл его, - БЛЯТЬ, ОН ЧТО, МЕНЯ ГАЛСТУКОМ РЕШИЛ ЗАДУШИТЬ? ОПЯТЬ ЭТИ ЕГО ХИХИКАНЬЯ. Я ЩАС ЗАДОХНУСЬ. Эй, не надо так прижиматься. Джерард, вы в одних трусах рядом с возбужденным Фрэнком. Советую таких глупостей не делать. Но больше меня волновала сила, с которой он сдавил моё горло галстуком. Какая романтика. Хотя, мне нравится как он там сзади прижался, но этот галстук…
- У тебя горит что-то, - а у меня горит шея. ПОТОМУ ЧТО МЕНЯ ДУШАТ.
- Да это соседи жгут хрень какую-то, - запах, мать твою. Нет, не костра, ЕГО, блять. Почему я опять его чувствую. Феромоны стоит тут свои распространяет. А мужские на мужские не действуют? А вот и не правда, я вам отвечаю, всё действует. И, кстати, духи с ними – это всё херня. Туда если и херачат, то точно не человеческие, а каких-нибудь бобров. А феромоны бобров действуют только на бобров. Улавливаете? Надушился, пошёл на свидание, вместо двух красоток подцепил десяток бобрих. Мама не поймёт.
- Так жгут, что в доме у тебя воняет? Джи, это не смешно, я задыхаюсь, - у меня аж в горле запершило, я реально сейчас умру.
- И вот зачем они третий день жгут мебель, скажи же, нелюди какие-то, - да не могу я тебе ничего сказать, потому что уже дышать не получается. Я ему хотел пинка дать, но запаниковал и вместо этого начал кашлять, и он наконец-то ослабил. Это не галстук, это убийца. - Я увлёкся, - не то слово, у меня след на всю жизнь останется. Теперь я его никогда не забуду, вечная память. Стоять было невозможно, и моя задница приземлилась на пол, рядом с плитой. Воздух, никогда не думал, что он может быть так важен. Джи, ты заставляешь задумываться о том, насколько важна жизнь. Смешно, блять. - Ты весь красный.
- Хорошо, что не синий.
- А тебе бы пошло. С цветом рубашки сочетается, - на самом деле, это нихера не смешно. Границу надо знать. А, он же у нас их ломает. И когда он присел, мне захотелось, чтобы он снёс собой стол, стул, поцарапался об сломанные доски на полу и влетел в холодильник. И чтобы больше не вылезал. - Сам завяжешь? - да я даже на тебя смотреть не хочу и на твой галстук. Они так и нависали над моей душой ОБА. Шея сгорит сейчас просто. Я начал её тереть и разглядывать полоски на его трусах. Жёлтые, зелёные, оранжевые… - Ладно, завяжешь, - эй, я разглядываю твои трусы, куда пошёл. Меня оставили сидеть у холодной, сумасшедшей плиты в руках с «галстуком». Просто из него ещё нужно сделать галстук, и я это не умею. Не хочу никуда ехать. Воняет этой мебелью, нахера жечь мебель, вообще какие-то вандалы. Может они ещё и дом свой сожгут? А что, это сейчас модно? Пойду-ка я домой, нужно оповестить об этом маму. - Я бы тебя забальзамировал, - я думал, он ушёл уже, а он стоял, подпирая косяк, чтоб он на тебя упал. Ну, может же он отвалиться. Опять пыль летает. Тут как солнце выйдет, её сразу всю видно. У него тоже башка сырая. Я в лице изменился, когда услышал какой-то рваный вздох. Нет, именно такой, когда ПЛАЧУТ? Да нет, хуйня всё это. Нет-нет, это Джерард. Да у него глаза на мокром месте. И я смотрел на него ещё пару секунд, и он заметил. Говорил же про аллергию. Или я окончательно и бесповоротно тупой или… да так оно и есть. Он или разревелся или чего, я не знаю, но он быстро вытер глаза и ушёл. Целоваться я могу, а спросить всё ли в порядке силёнок у меня не хватает. Сопля в банке. И я как идиот весь напрягся и стал смотреть по сторонам, будто, потерялся. Как сказала Молли, во мне боролись два мудака. И одному из них было не всё равно, да и второму было не всё равно, просто второй был немного гордый. Да нет, не гордый он, свинья он, и поведение у него свинское. Ладно, хватит говно валять, мужик ты или кто. И я, забыв про шею, обскакал пропасть и поскакал по лестнице. Правда, услышал странный звук какой-то и даже остановился. Тихо поднявшись на пару ступенек, хотя «тихо» - это бесполезно, потому что до этого скакал и внизу ещё на кухне и по лестнице, и всё было прекрасно слышно. И я аккуратно заглянул. Чувствую себя каким-то вуайеристом. Ну, нифига себе. Все ватманы и газеты были оторваны и валялись теперь на полу. Это он ими шуршал, вот что за звук. И застёгивал ремень. И решил всё засрать окончательно. Знаете, что он прятал под этими газетами? Рисунки. Рисунки, блять. На стенах. Или это как потолок. Ну, там же крыша эта мансардная. Всё к чертям было в такой, СУКА, красоте, что… короче, похороните меня тут. И я тайком стал наблюдать, как он заправляет рубашку, иногда переводя взгляд на то, что было заклеено до этого дня. Зачем он это сделал? Я тоже немного рисую, но не так. И если бы я так рисовал, мне бы в голову не пришло завесить всё это. А может они выцветают? Да у него мозги выцветают.
- Джи…
- АЙ, БЛЯТЬ, УЙДИ ОТСЮДА, - ой, я попал. Он так заорал, резко развернулся, замахал руками, ногами, пиздец, ЭТО ЧТО ТАКОЕ. Но это было больше похоже не на ярость или что он там хотел изобразить, а на танец папуасов. Я не знаю, как танцуют папуасы, но пусть это будет так. Нет, это не смешно, это страшно. Но я не спускался, так и стоял как вкопанный, следя за тем, как он просто подлетает ко мне с таким лицом, будто он щас взорвётся. Опять романтика. - ИДИ, В МАШИНУ СЯДЬ, НЕ МЕШАЙСЯ ТУТ, - мешайся? С кем я мешайся? Чего орать-то так. Грубиян хренов.
- А галстук? - когда он подошёл к лестнице с такими огромными глазами и вообще с таким странным лицом… Мистер внезапность. Вообще, честно говоря, я в ахуе от него.
- Иди, я щас, - и он вдруг стал нормальным, каким был до этого ИНЦИДЕНТА. Что у него в голове вообще. У меня, например, почему-то стоны. Это просто я сексуально озабочен. Весь день.
- Я тебе ключ завтра занесу, ладно? - пришлось задрать голову, моя башка вообще была где-то на уровне пола. Шею опять зажгло.
- Себе его оставь, - Господи, залижи меня. ПОЖАЛУЙСТА. Мам, ему очень идёт. Нет, сейчас бы он даже дедуле понравился. Какая красивая женщина у него нарисована. Очень просто, такими тонкими штрихами, но очень интересно, необычно. Прям так и притягивает. - Не смотри. Выключи телевизор и иди уже сядь, - когда говорят не смотреть, не ходить, не брать - это же святое дело сделать всё наоборот. Тем более у меня.
- Кто это?
- Давай-давай, мы опаздываем, - я пошёл, только когда он присел и заехал мне по затылку. И я не стал ничего выключать. Погнал сразу на улицу, даже не завязав шнурки. Нет, всё нормально. МЫЖЕ ОПАЗДЫВАЕМ, ХРЕН ЛИ.
Он выполз минут через пять, весь такой нервный, но выглядело это опять же смешно. Вам нужно расслабиться, мистер Уэй. Я чуть ржать не начал, когда его всего перекосило, и он начал что-то злобно шептать. А мне, блять, ржать хочется.
- Куда ехать? Давай, чё стоишь, залезай, - он махнул рукой, и с этим жестом его лицо выдало пик гнева. Он злой, о да-а. Люблю, когда он злится. Ещё в костюме, о блин. Ладно, всё, хватит. Ехать-ехать, адрес в кармане… вот он. Мама, что у тебя за почерк, Тамриэльский шрифт?
Я рассмотрел всю его машину. Стал возиться на сидении, то назад посмотрю, то чего потрогаю, ну интересно мне. И я до чего докрутился, что Джи уже просто бесился, будто из него сейчас вылезет демон, и он стал ехать как придурок. Потом он резко затормозил, и я чуть в стекло головой не влетел. Хорошо, что мы ехали пока что только вдоль пляжа, тут машин почти и не было.
- Ты можешь так не скакать? - и тут на меня посыпалась гора конфет в разноцветных фантиках. Он цокнул и как долбанёт по бедному бардачку. Ему же больно. Это чудовище хранит там конфеты. Бля, куда я смотрю. Фрэнк, ты смотришь на его… эм, твои глаза тебя не слушаются. Я точно озабоченный. - Даже не думай, - он провёл указательным пальцем у себя перед носом и уставился на дорогу. Заметил, значит. - Лучше конфет поешь, - почему не думай, хочу и думаю. Вы сегодня весь мозг мне истрахали, ещё с самого утра.
Я сидел уже жевал вторую конфету, пытался успокоиться, подумать о чём-нибудь другом, но хрен там. И тут мне его стало жалко, мне захотелось его покормить. Его же конфеты. Конечно, покормить. Мне захотелось над ним поиздеваться. Я запихал в себя ещё одну и потянулся за голубенькой такой, самой большой. Голубенькой, всё верно делаю. Её фантик шуршал лучше всех тех трёх, что я успел попробовать. А фантики я кидал назад, и когда это делал, я смотрел на Джерарда, но он был так увлечён своей дорогой… О, это угрюмое лицо. А я лично улыбался, как только мог, я же строил типа коварный план. ЭТО БЕЛЫЙ ШОКОЛАД, Я ТОЖЕ ТАКУЮ ХОЧУ. Пришлось немного подвинуться. Он на неё так посмотрел. Но всё-таки откусил и начал медленно её жевать.
- Она к зубам прилипает, вообще гадость, - да, она вырвет твои зубы. Я положу их в баночку, они мне нравятся. Он жевал эту конфету как жвачку, и я легко засунул ему палец в рот. Он, конечно, от этого охренел. Да я и сам сначала охренел, в моих мыслях такого не было. Я думал, это будет безобидно. Но это приобрело совсем другой смысл…
Дети дармоеды
Ой-ой, он как-то странно посмотрел, будто бы раскрыл страшную тайну, касающуюся всего человечества, набрал воздуха и как закашляет. Блять, он подавился. И весь покраснел. Нет, не от ИНТИМА с моим пальцем, просто Джер начал задыхаться. Я ему отомстил, хотя планировал совсем не это. Да Господи, Айеро, да вынь ты уже свой палец, его щас откусят. Я его вынул, и он оказался весь в слюнях и в шоколаде, а Джерард кашлял и смотрел на дорогу. Может, по спине ему постучать… Ой, нет. ОЙ, ДА, слюнявым и липким пальцем по чистому костюму. Блин, чего я веселюсь, он умирает. - Сзади… вода, - УХ ТЫЖ, БЛЯТЬ, МЕНЯ ПОСАДЯТ. Я реально запаниковал, руками затряс, зачем-то повернулся направо, посмотрел в окно и только потом полез назад.
Отрыв бутылку под кучей всякого разного барахла, я быстро сунул её этому умирающему. Он вцепился в неё и вынул из бедной бутылки полжизни. Вот водохлёб, а. А я смотрел на это с лицом нагадившей собаки. Я иногда такой тупой, вот просто предельно тупой. Но ему же стыдно не было. За галстук. А почему мне тогда должно быть стыдно. Хотя, он же не специально, а я всё спланировал, какой я ужасный. Теперь зовите меня Фрэнк-каменное сердце.
- Ты щас лопнешь. Надулся так, - мне не хотелось на него смотреть, стыдно как-то было, ещё этот палец. Крышу что ли у меня сносит. Но по голосу у него уже всё было хорошо. - О, смотри какая курочка идёт. Вон-вон, смотри, - а мы уже ухмыляемся,- Ну, Фрэнк, щас всё пропустишь. Кстати, я не очень хорошо помню, как туда ехать.
- Куда?
- Молли. Я примерно знаю, где это, но как туда ехать… Ты упустил свою курочку, Фрэнки, - какую ещё курочку?