- В том и дело, - этот ребёнок рассуждает лучше меня. Действительно, для своего возраста эта Молли очень много понимает и видит. Пока что все её слова пришли к двери с табличкой «да» в моём мозге. Ни разу не промахнулась.
- Мой друг жёстко пьёт, причём почти каждый день, - выпустив дым в сторону, повернулся я к ней. Фига, у этого ребёнка волосы короче, чем у меня. Хотя нет, почти одинаково.
- Почему? - тихо спросила она и покосилась на меня. У неё недетские глаза, далеко недетские. Я покачал головой, прикрыв глаза. Я не знаю. - Возможно, у него что-то случилось? Ты не спрашивал его об этом?
- Нет, - мой голос стал таким же тихим, и я старался не напустить дыма на Молли.
- Но он же твой друг, ты можешь ему помочь, - слегка пожала она плечами и посмотрела на пролетающий в небе самолёт.
- Я не думал, что это серьёзно. Алкоголь помогает, но он перебарщивает с ним, а это уже не помощь, это уже какое-то самоуничтожение или саморазрушение, - блять, кто включил этот тупой режим.
- Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. Такое чувство, лично у меня, что тебе нравится, но ты понимаешь, что это… как будто в тебе борются два мудака, - Фрэнк, давай, расскажи ей всю правду. Этот ребёнок прав, я привык к пьяному Джерарду, он вечно выпивший. Можно сказать, что другим я его и не видел. Но возможно и видел, поэтому я и не относился к его складам бутылок настолько капитально, так как боялся его трезвого, и в какой-то мере приходилось жертвовать той частью себя, которая говорила: «Забери у него бутылку, начни контролировать, не оставляй всё как есть, просто возьми и выхерни всё это дерьмо. Да хотя бы просто поговори с ним». И я слушал другую сторону, которая говорила всё с точностью до наоборот. Сейчас понимаю, почему я не хотел слушать ту, правильную сторону: нам помогает спиртное, мы сближаемся, так легче. Но это не жизнь, когда ты не контролируешь ситуацию – это противоестественно. Алкоголь просто позволяет нам делать то, чего в трезвом состоянии мы бы никогда не сделали. Но не значит ли это то, что мы просто боимся и выпивка в этом случае помощник, да ещё какой?
- Просто надо знать меру.
- У каждого эта мера своя. Она к нам идёт? - Молли кивнула в сторону, а я перевёл взгляд. К нам шагала Уэевская блондинка, которая приносила вчера ему краски. Вроде бы она была трезвая, но шла всё равно как-то странно. А-а-а, она на каблуках. Вот это ноги, а Джи не дурак…
- Привет! - звонко сказала она, когда уже подошла настолько близко, чтобы можно было говорить.
- Приве-е-ет, - протянула Молли, и я с лицом «блять, что» уставился на неё. - Я Молли.
- А я Кайла, - пожала она плечами и улыбнулась мне. - Я хотела номер Джера, - Джера? ДЖЕРА? Д Ж Е Р А?
- Кстати, как дела? Он не приехал, как я понимаю, - всё правильно ты понимаешь.
- Да, не приехал. Дела отлично, у тебя как? - грёбаное солнце, что тебе от моих глаз надо.
- И не берёт, я ему уже столько раз позвонила, - она присела рядом с нами на бордюр и достала пачку сигарет. - Да ничего, без него, правда, скучно, - так, Фрэнк, сиди тихо, а лучше закури. Блин, у меня же последняя была. Что она там курит? Бля, лучше просто сиди. - Так можешь телефон дать? - в этот момент я отвлёкся, ибо меня за футболку дёрнуло маленькое адовое дитя, которое начало с усилием и вылупившимися глазами, качать влево-вправо головой. Я одними губами спросил, что не так, а она показала руками крест. Ну, ладно. Я всё так же сидел и молчал, смотря на Молли, а она схватилась за голову и провела по лицу рукой, говоря тем самым: «Фрэнк, тебя не спасёт даже пересадка мозга, если это вообще возможно».
- У него тот же номер, - наклонилась вперёд Молли, чтобы ей было видно эту… как там её, Клару, нет, не помню.
- Да? А на что заканчивается? - не дыми таким говном на меня, а то щас я случайно назову тебя Крокодилом. Ну, так, имя подзабыл.
- Не знаешь, Фрэнк? - вернулась она назад, посмотрела на меня. - Я у него музыку слушала, зарядка села, вырубился, короче, - ЧТО ТВОРИТ ЭТОТ РЕБЁНОК? А ЕСЛИ МНЕ СЕЙЧАС КТО-НИБУДЬ РЕШИТ ПОЗВОНИТЬ. ОХ, ТЫЖ.
Она посидела с нами пока курила свои супер-сигареты, а я сидел как на раскалённой сковороде, боясь, что кому-нибудь я могу срочно понадобиться. Сказав что-то малопонятное, эта Клара или не Клара, да неважно, еле встала на своих каблуках и наконец-то от нас ушла в народ. А народ куда-то собирался, не все, но большая часть.
- Почему? Ты его знаешь? - спросил я у Молли, которая совсем раскисла. Ну, конечно, она, блять, его знает.
- Нет, но я подумала, если он уж не дал ей номер, значит, ему это и не надо. А она выглядит навязчиво. Это твой друг?
- Может, надо было дать номер этой Кларе?
- Она Кайла и не надо ей, обойдётся. Пошли, мороженого купим, тут совсем нечего делать.
- Ну, пошли.
Мы прогуляли весь день и сожрали вместе шесть мороженых. Если заболеем, сожгут меня. С этой Молли было просто уссачно. Она ржала над прохожими и со временем заразила этим меня, а я просто краснел, когда на меня странно косились, но ржать мы не переставали. Странное дело, но мы даже не пытались заговорить, почему её сбагрили ко мне. Нашли няньку, молодцы. Но кто ещё с кем нянчился, вот в чём вопрос. Молли рассказала мне, какие тупые у неё одноклассники и как они её достали. Оказалось, что ей скоро исполнится восемь лет, и я почти угадал. Сказал же, от пяти до семи, или это не считается? Был уже девятый час и мы так упоролись и устали, что решили посидеть где-нибудь. И отрыли одно местечко. С обеих сторон были всякие разные стеклянные высотки, чередующиеся с необычными маленькими магазинчиками приятной наружности, а среди всего этого была длиннющая аллея с кучей кустов, деревьев, фонарей и скамеек. Нас бесили только машины, а всё остальное было просто идеально.
- Солнце уже садится, - прищурилась она, пожирая булочку. Просила опять мороженое, но я не разрешил, реально заболеть можно.
- Машины бы ещё не шумели.
- Да, и люди, - пробубнила она с набитым ртом и тут у меня как телефон заорёт, она аж подпрыгнула, да я и сам испугался. Надо что-нибудь поспокойней поставить. Захерачь Моцарта, Фрэнк. Бля, Джи. БЛЯ, ДЖИ. БЛЯ, ЭТО ДЖИ.
- Да, - нихуя я тебе не покажу, что я рад.
- Фрэнк.
- Да, - до этого у меня было лицо, которое бы вселило безысходность даже самому радужному оптимисту, но когда я услышал это «Фрэнк»…
- Фрэнк, - он говорил очень тихо, и я вообще растворился в этой атмосфере, даже глаза закрыл от удовольствия. Возьму щас газетку да забомжую на скамейке.
- Да… - Джи сглотнул, тихо выдохнул, и я опустил голову. Молли настороженно постучала мне по руке и спросила, всё ли в порядке. Чуть кивнув ей, я начал слушать, как он спокойно дышит и молчит. Мы так промолчали несколько минут, а время идёт, деньги бегут, им не важно, что мы не говорим.
- Я тебе звонил-звонил вчера, а у тебя абонент… не абонент, - медленно сказал он, прервав относительную тишину. - Приходи в себя, давай поговорим, - он бы сам в себя пришёл для начала.
- Давай.
- Я, например, слышу, что ты не дома.
- А я, например, что у тебя телевизор орёт, - странное какое-то чувство, жутко странное. Что-то тёплое, может, я спать хочу? Ты влюбился, баран.
- Тут какую-то хрень показывают, я и не смотрю. Ты вчера опять весь день спал? - мне так и хотелось спросить: «Ты вчера опять весь день упивался и дрочил?». Но рядом сидел восьмилетний человек, психика которого к этому ещё не готова.
- Нет, я к тебе ходил, а потом реально спал. Весь день.
- А ночью ты что делал? - намекает, намекает.
- СПАЛ, - а я обламываю, обламываю.
- Прости за тот раз, я нажрался.
- Засунь свои извинения в жопу таракану, что сделано, то сделано. Не буду я ходить и косить под идиота, который не помнит, что было вчера. У меня всё в порядке с памятью. И тогда на крыльце от тебя даже кофе не воняло, так что нехер тут разводить.
- Приезжай.
- У тебя же ДЕЛА? Слушай, начни уже сначала думать, а потом делать и говорить. Это несложно.
- Ты дебил что ли? Я скучаю.
- Да иди ты в жопу, - я отключился и запихнул телефон обратно в карман. Затрахал со своими «извини», «прости», «не бери в голову». ДА, Я, БЛЯТЬ, ТУПОЙ. Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ ЕГО ЕБАНУТОЙ ТАКТИКИ, ЛОГИКИ, ЧТО ТАМ У НЕГО. Он относится ко всему этому как к какой-то случайности. О, я пьяный, можно пообжимать. О, я пьяный, можно что-нибудь сказануть. О, я пьяный, можно зализать. О, я пьяный, можно звонить во время дрочки и стонать. И мне нихера не будет, Я ЖЕ ПЬЯНЫЙ. Я могу просто сказать Фрэнку «ИЗВИНИ», и он всё забудет, и мы будем «дружить», но это только до того момента, пока я снова не напьюсь. Кто из нас ещё и дебил. Да оба, рыбак рыбака, а в нашем случае дебил дебила. Я только начну привыкать к тому, что мы ведём себя как два обычных друга там или приятеля, как он вдруг что-нибудь выкидывает, и у меня ломается всё, что я строил. А когда я уже начинаю перестраиваться, он говорит «ИЗВИНИ», «ВЫКИНЬ ИЗ ГОЛОВЫ», «НЕ НАПОМИНАЙ». И Я НИ ТУДА НИ СЮДА. Все эти разговоры о ресницах, глазах, родинках, носах и так далее. Да мне нравится и сейчас, но я просто узнал, что он за человек, и я не могу воспринимать одни только ресницы, я вижу всего его, не как оболочку, и даже не как содержание, а как всё вместе, а это совсем другое. Как о колбасе сказал, оболочка, содержание. Джи, ты как фарш, окорок, еда. Есть хочу.
- Зачем ты с ним так, - чего? Я с ним? ДА ЛАДНО?
- Значит, есть за что, просто надо знать.
- Так расскажи, - ну да щас, побежал. Давай, рассказывай. Ей хватит и половины того, что вы творили. Можешь только про пляж, этого уже достаточно, чтобы отрубить себе голову, перед этим вывернув уши. Хотя, мы ничего ТАКОГО и не творили… наверное.
- Времени много, домой пошли.
***
Мама немного поругалась на нас, потому что припёрлись мы в десятом часу, а ей ещё надо было отвозить Молли, к которой я уже за день привык, я даже не устал от неё. Уже у двери она подмигнула мне, и поймала конфету, которую я ей кинул. А потом она замахала ручками и зарылась у себя в рюкзаке. Достала оттуда рамочку, и быстро положив её на комод, побежала за моей ведьмой, захлопнув дверь. Ну, что, пойду жрать. Маман орать будет, она хотела поужинать со мной, а я не хочу. Наобщался за день, спасибо, мне достаточно. Проваляюсь в кровати лучше, пока не усну.
Ну, я так и валялся уже больше часа, тупо валялся и ничего не делал. Слава моей матери, она самая умная ведьма на свете, потому что не стала орать, что я её не дождался. Она лишь постучала ко мне, даже не открыв дверь, и сказала, чтобы я ложился спать. Откуда она знает, что её «беременный Фрэнки» не спит?
Я уже почти отключился и лежу, думаю, что помыться надо, зубы, все дела и тут опять ор на всю мою тёмную комнату. Телефон. Да меня этот звонок заикой сделает. Опа, этот пиздёныш.
- Айеро у телефона.
- Уэй у шеста.
- В стриптиз клуб устроился? Как тебя туда хоть взяли. Это тоже самое, что привязать хлеб на палку и крутить им пока он не упадёт.
- Я как хлеб? Хлебушек… я не против, сексуально звучит.
- Ты так думаешь?
- Знаешь, я такой хлеб… - он начал тихо говорить, прямо как в тот раз, во время ДРОЧКИ. Своим этим сексуальным голосом. ДА-А-А, ОН ТАК УМЕЕТ. - Ты таких хлебов в обычным магазинах не найдёшь.
- Да, только в стриптиз клубах.
- Шутишь всё, да? Я же слышу как ты там сглатываешь.
- И ч-чего?
- Айеро…
- Да?
- А что ты мне сказал последнее, ещё днём? - а что я ему там сказал..? А, вспомнил.
- «Иди в жопу»?
- Вот и пойду. В твою мягкую, упругую, огромную задницу, я засуну туда аж два па…
- А ну молчать, - я был обязан перебить этот… этот секс по телефону. СУКА. Я ему сам в зад что-нибудь запихаю, вставлю, блять, ДЖЕРАРД.
- Если бы кое-кому не нравилось, этот кое-кто уже бы давно повесил трубку, - у меня сотовый, какой повесил, какой трубку, а, неважно. Он уже прекратит говорить ТАКИМ ГОЛОСОМ ИЛИ НЕТ?
- Я сейчас твой член повешу на гвоздь, рядом с твоим рисунком, будет целая коллекция.
- Айеро, может, хватит? Я знаю, что ты уже возбудился, отключи свой режим непонимающего ничего, как ты сказал, идиота, - знает он. ГОСПОДИ, ОН ЗНАЕТ. Этот говнюк всё про тебя знает. - А ты повесил мой рисунок? И две вещи – это ещё не коллекция, - ну да, ему же лучше знать, он же коллекционер у нас.
- На кол, - о, мужика сразу вспомнил, фу, представлю лучше Уэя. Нет, щас не надо.
- Твою задницу на большой, толстый кол, - как он говорит, мать его.
- Рисунок. На кол повесил.
- Коротышка ты поганый, - у него голос сорвался. ЕБА-А-ТЬ.
- МАМА, - у меня уже вся спина нагрелась, ей можно теперь комнаты отапливать.
- Я заметил, у тебя привычка… ты, когда волнуешься, начинаешь бред нести, типа «мне ничего не надо, я типа смешной».
- Я заметил, у тебя привычка, ты, когда напьёшься, ждёшь вечера, звонишь мне и…
- И ты дрочишь, да? Представляя, что это моя рука, - это уже невозможно терпеть. Как-то непонятно вздохнув, я сел, откинул голову назад и упёрся затылком в стену. - Ох, как ты задышал. Коротышка хочет руку мистера Уэя?
- Джи, заткнись, - грёбаный голос, кто тебя придумал.
- Вот видишь, я необычный хлеб. А ты тогда панна-котта.
- Чё такое панна… короче, что ещё за блювота?
- Сам ты блювота. Это такой итальянский десерт, - и что же у нас общего? Я – итальянский десерт? Я чего-то не знаю. А этот вообще хлеб, хорошо ему, наверно. Что-то он странные какие-то вещи говорит. Хотя, он же хлеб, ему это свойственно. А Я НОРМАЛЬНЫЕ ВЕЩИ ГОВОРЮ. Ну, ладно, я же не вслух, об этом кроме меня никто не знает. Уэй же всё обо мне знает, СПОКОЙСТВИЕ.
- Я тебя сегодня сравнивал с окороком, - и с колбасой и ещё с фаршем. Упустим этот момент, не всё же ему знать. ХА-ХА, ОН ЧЕГО-ТО НЕ ЗНАЕТ.
- Это вкусно.
- Я мясо не ем.
- Ты вегетарианец?
- Нет, я панна…
- Котта. Фрэнки.
- Да? - также вяло протянул я. Он точно спать хочет.
- Отпусти меня спать, - УГАДАЛ.
- Иди, - я молодец, я непредсказуем.
- Прости, я устал, - он зевнул, и его телевизор перестал говорить.
- Спокойной ночи.
- Ну ладно, спокойной, - он хмыкнул и отключился. А что он хотел? Я что ему девка какая, сопли тут разводить? Обойдётся. Отлично вообще, я реально мудак и дебил, сам всё и испортил. Что я за человек. И злиться-то не на кого, только на себя, всё в пизду, спать.
Огуречный день
Всю ночь я тупо провалялся и уснул только под утро. А дело в том, что меня не отпускал Джерард, который залез в мой ёбнутый мозг и говорил там со мной всю ночь. Нет, он мне не звонил больше, поэтому и лез, наверное. Я понимаю, что некрасиво получилось, НО НЕ МОГУ Я СОПЛИ РАЗВОДИТЬ. Или у меня просто настроения не было. Хотя я возбудился до чёртиков. Так всё, успокоиться надо и сходить к нему, сделать ручку. Приедет, орать будет. У нас вроде бы была какая-то, такая круглая, деревянная… Ту-то уже не приляпаешь на место. Сколько хоть времени. Ух ты ж, полтретьего.
Выплываю я такой с лестницы в одних трусах. Ну, решил сначала пожрать там, по дому побегать почти без всего, в кайф ведь, и тут такое «ОЙ» на весь этаж. Я глаза поднимаю, стоит мама с огромной чашкой в одной руке, а в другой рамка, подаренная мне вчера Молли. И стоит всё смотрит на меня и смотрит. Нет бы отвернуться, уйти там, закрыть глаза, а лучше выколоть, чтоб такого больше не видеть. Что вы, нет, она так и стоит.
- Чёрт, а ты у меня хорош, - та-а-ак, теперь по дому буду в её шубе ходить или в платье в пол. Нет, лучше в шубе. - Рост правда, но ты такой… - она покачала головой и прищурилась, как бы соглашаясь со своими словами. Сама сказала, сама согласилась. - Да насрать на рост. Лицо сделай нормальное.
- Говорят, женщины преображаются, когда беременны, - чтобы не чувствовать себя таким придурком, я развёл руками и опять скосил под весёлого дурачка, которому ничего не надо. Так ведь Уэй сказал? Так. Ещё раз. Чтобы не чувствовать себя придурком, я скосил под дурачка. Проехали. А почему она, собственно, дома?
- Женщина, ты замуж-то у меня за кого собираешься? - она подняла голову и уставилась на меня, ожидая ответа. А что я, я сделал лицо а-ля «гуляй, мама» и пошёл обратно, махнув рукой, будто она была сгоревшим, пересоленным пирогом. Пусть даже и сгорел, но ведь и не жалко, никто соль жрать не будет. - А сзади ещё лучше, - ох, блять, я завтра отключу все её каналы с телешоу и сериалами. Доиграется. Почему завтра? ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК: ОДИН ДЕНЬ. И вообще, что ей надо от моей рамочки. ЭТО МОЯ РАМОЧКА.
Она специально кофе с раковины не убирает? Как оно вообще всё это время прожило здесь, нет, тут без магии не обошлось. Ладно, побуду ПОМОЩНИКОМ – сам уберу. Да чего ты льёшься мимо раковины, все носки уже сырые, грёбаная вода. ДА ТЫЗАДРАЛА. Зёрна и их остатки кружились по всей раковине и плавно улетали в мир канализации, а у меня все руки были в нём, а ещё некоторые падали вместе с водой на пол и плавали уже там. ПОМОГ. ПОМОЩНИК. Ну нахрен, пойду, помоюсь лучше.
***
- Что ты тут всё пораскидал?- ОНА МЕНЯ ДУРАКОМ СДЕЛАЕТ. В этой кладовке и так страшно, а тут ещё и этот недовольный, зловещий голос, ну в жопу.- Вообще завтракать иди уже, там всё остыло. Я тебя сколько раз кричала? Ты глухой что ли? Живот на уши давит?
- Да иду я, щас. Где ручка тут была, такая круглая, - моя голова вылезла из коробки и я, отряхиваясь и морщась, полез в другую. Только вымылся…
- Зачем она тебе, у тебя кривожопость, что ты с ней делать будешь?
- Криворукость вообще-то.
- Тем более, - она достала какой-то ящик сверху и ойкнула. А хер ли поднимать, если знаешь, что тяжёлый?
- Дай сюда, - я помог ведьме, взяв его двумя руками и поставил на пол, а он и правда тяжёлый, а беременным нельзя такие тяжести. Ой, бля. Ребёнок-то от Джи получается. Мозг уйди. Мы присели и начали разбирать хлам, который был покрыт слоем серой пыли. Это были не наши вещи, и почему мы их не выкинули, чёрт его знает. Но там было много чего интересного. Ладно, завтра разберу или вечером.
- Вот эта? - она вынула ту самую ручку и покрутила ей, стряхивая пыль. Щас будет «ПЧИХ» или «АПЧХУЙ».
- Да, она.
- Ящик задвинь и есть иди, - я кивнул. Она отряхнулась, постояла, посмотрела и вытащила из завалов огромную кастрюлю, потрясла ей, осмотрела всю и со словами «какая хорошая вещь» ушла, оставив меня наедине с этой ручкой. Она просто обалденная. Из потёртого дерева, а внутри было красное стекло или камень, не знаю даже, который уходил внутрь почти на всю её длину или это ширина у неё, а хрен с ним. Кое-кому понравится. Когда я спустился и пошёл как бы уже завтракать, а у нормальных людей в это время уже обед, из гостиной вышла маман вся одетая-переодетая, и как она вообще это всё успела за то время пока я там смотрел на эту ручку. Все женщины такие? Шустрые?
- Ты куда? - нет, всё-таки мой отец дурак.
- На работу сгоняю, у нас там проверки всякие после того случая. Нормально же вчера работали, а тут пришли. Что и надо, - возмущалась она, смотря какие туфли лучше подойдут. Красные круче смотрятся. Но не мне об этом говорить, с моим розовым ремнём, ну, не совсем моим.
- Красные, - она посмотрела на меня, как-то странно улыбнулась и кивнула. - А вчера, что за чудовище ты мне подогнала? Это чьё? - нет-нет, Молли не чудовище, я любя. Она очень мне понравилась – это очевидно.
- Молли? Да неважно, просто так получилось. Ты всё равно дома сидишь, ну я и подумала, что ты скорее умрёшь от пыли в твоих лёгких, чем от ребёнка. Твой джемпер не отстирался, кстати. Завтрак, иди ешь. Давай свали, дай мне собраться.
- Ну, давай, - реально пойду, жрать хочется.
Блин, как вкусно-то, разрази меня Тор. Господи, сколько я уже сожрал, как на неделю вперёд. Так, а где ключи от дома шпица? БЛЯ-Я-ЯТЬ, Я ИХ ПРОСРАЛ. Я даже есть перестал и пустым, безысходным взглядом уставился на стул передо мной. А может не просрал? Мои ноги сами выкинули меня из-за стола, и я как угорелый побежал на второй этаж на их поиски. В ЧЁМ Я ТОГДА БЫЛ? ЧЁРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ. Куда я их мог засунуть? Джинсы, джинсы, точно. Я влетел в комнату. На полу трое джинсов, ну вот и отлично, сейчас и узнаем. Так, в этих я вчера ходил, значит позавчера не ходил, Я ЖЕ МОДНИК. Перевернув сразу двое, я потряс ими и, О БОЖЕ, на пол упали два ключа. От чего второй я не знаю, может от гаража. Он мне и дал два, но про функцию второго мне ничего не сказали. Я даже когда дверь открывал, не подумал, какой из них подойдёт, сразу большим херакнул и нормально, открылось всё. Отпустило-то как, слава всем карманам.
Да чего она не открывается?! Я уже минут десять возился с дверью дома моего «хлебушка». За это время даже жвачка вкус потеряла и стала гадостью, а не апельсиновой свежестью. Как резину жуёшь. Да что, блять, с ней такое. Она меня так, простите, заебала, что я оставил ключ в замке и для успокоения решил пройтись вокруг дома. Ещё и голова заболела. Я соскучился. БЛИН, Я ТАК СОСКУЧИЛСЯ. Деревья у него тут здоровские, как в лесу. У Уэя у одного такие деревья, здесь больше ни у кого нет таких, да и домов таких нет, да и парней таких нет. Не знаю почему, я решил повернуть обратно и не делать круг. Фрэнк, ты соскучился, ты соскучился. ДА Я ЗНАЮ, БЛЯТЬ. У тебя поэтому всё и отваливается, отламывается, падает. Ступеньки бы на крыльце поменять, провалится кто-нибудь ещё, доски больно старые. ТЫСКУЧАЕШЬ. Нахрен эту жвачку. Интересно, он сильно ругаться будет, если обнаружит её под своими перилами? ОНА ОТКРЫЛАСЬ, АЛЛИЛУЙЯ. Ещё бы ключ теперь вытащить. Так, ручка… я её оставил на крыльце. Ключ, приказываю: вытаскивайся немедленно. Молодец, хороший ключ, ты почти искупил все свои грехи. Ручка, ручка… так, всё, вижу, взял, пошёл, закрыл дверь, снял кеды. Всё по плану, всё строго. Курить хочу, пойду на балкон. О, лестница, здравствуй. Я как идиот взял ещё и поклонился перед ней, будто перед дамой на балу. Что ж, приглашу эту необъятную мадам на танец.
Одной сигареты мне не хватило, и я выкурил ещё две. Как меня не вытошнило. Да что-то нервы, что-то не то, что-то сегодня будет, жопой чувствую. Классно тут на этом балконе, здесь жить можно. Сначала я стоял и осматривал этот шикарный вид, перила в записях, крышу гаража, ну и эти деревья конечно, а шишек на балконе стало ещё больше и такие красивые… А вот тут у него на полу были доски новые, ещё крепкие. В общем-то, всё правильно. Тут, если упадёшь, мало не покажется. Я ещё минут десять посидел, рассматривая розовый ремень и свои носки с синими звёздами. Хера у меня детство в жопе заиграло. Пощёлкал зажигалкой и до чего дощёлкал, что она закончилась. Я даже всяко разно потряс ей, но она всё равно сдохла. От этих поющих птичек, отсутствия солнца из-за начинающегося дождя и какой-то умиротворяющей атмосферы мне так захотелось спать… Я только сплю, я постоянно сплю, я ведь только и делаю, что сплю. Пришёл ручку сделать, случайно заснул, НУ БЫВАЕТ. Глаза сами закрываются. А что творит голова, нет-нет, это не я, это она сама, сама прилипла к стене дома. Задница болеть будет, ну ладно, я только минут десять, просто посижу. Ну да, щас я посижу…
Посидел. Отлично, дождь херачит и половина балкона уже сырая. А ветер нехилый, ну нафиг, пойду-ка я. Ох, блин, эта лестница с этой дверью – это просто аттракцион смерти. Выходишь и сразу тебе ОПА-НА. Ещё и темно. У него света в коридоре нет значит? Я бы ночью обосрался в темноте в толчок ходить. Сколько я проспал, интересно. Телефон отрубился. На кухне были часы.
Обойдя эту его помеченную красной линией пропасть, я кинул взгляд в сторону плиты, с ней было всё в порядке, уже хорошо. Часы, где-то были часы, о, вон. Полседьмого. Вот это «посидел». Надо ручку сделать. Можно и завтра, но не хочу пока домой, там делать нечего. Мама уехала, с одной стороны плюс – дома никого, а с другой минус. Я её положил в коридоре, да, точно.
Я точно криворукий и кривожопый и кривоногий и косоглазие у меня. Даже ручку сделать не могу. Я её и так и сяк, щас возьму нахрен дрель, а лучше бензопилу и как захерачу. Нет, я знаю, что я не безрукий, просто реально ничего не идёт. Будто меня кто-то в кастрюле варит, уже весь изнервничался, что и за фигня вообще. Всё же в порядке, всё же нормально. Телек включу, отвлекусь. Я сел на пол рядом с Нельсоном, и вспомнив, что Уэй у нас обходится без пульта дотянулся до кнопки на самом телевизоре и включил этот зомбоящик. Сразу заплясали какие-то макароны и кукурузы в рекламе, а я так серьёзно на это уставился, будто смотрел, как разбирают завалы и достают людей после какой-нибудь катастрофы. Блин, они чего-то долго пляшут, это не реклама что ли? И так они проплясали ещё несколько минут, и с каждой минутой моё лицо приобретало всё больше серьёзности. Я так крутил ручку в руке, что она уже нагрелась и её теперь можно было бы использовать вместо зажигалки. Стоп, что это было. Я поднял бровь, прислушиваясь, и не отпуская своё суровое лицо. Мне послышалось? БЛЯТЬ, НЕТ, КТО-ТО ВОЗИТСЯ С ЗАМКОМ. Я попал. Он щёлкнул сначала два раза, потом ещё два. Я же не закрывал дверь. Мама, я знаю кто это. Я как больной вскочил, скользя в носках по полу. Чуть не упал в коридоре, и замахав руками, я остановился, когда дверь открылась.
- Что за херня, - он дёргал ключом в замке, а второй рукой держал саму дверь. Волосы стали мешать и он нервно поправил их и затряс руками, прошептав, как они его «заебали». Потом сделал жутко недовольное лицо и… О, ФИГА КАКИЕ БОТЫУ НЕГО, вот это ботиночки, и долбанул ногой об эту дверь, также нервно поправив свою толстовку. Затем сжал губы, прищурился и махнул рукой, спустившись со ступенек. Куда пошёл-то. А, к машине. Твою дивизию, я, похоже, вообще залип капитально. Так и стоял, пялился, как он роется в машине, потом подходит к крыльцу и шагает по ступенькам с тремя коробками пиццы в руках. Так, щас меня кое-кто заметит, надо рот закрыть. Он поднялся на крыльцо, кстати, я бы не советовал в таких огромных ботинках ходить по такому хлипкому крыльцу, и мотнул головой, опять ругаясь на свои волосы, поднял глаза на потолок, опустил, и его это недовольство расплылось куда-то за двери, наверное. Чего мы как два придурка стоим и смотрим, с одинаковыми лицами. А я вообще почти у лестницы стою, далеко таки. Блять, что со мной. У Джерарда сейчас лицо, будто он познал смысл существования.
- Чтоб меня… - Уэй чуть не уронил свои коробки, но всё-таки их удержал, чуть наклонившись, но не отрывая от меня свои больные глаза. Что я стою-то, блин, что я стою. - Айеро… - нет, это не я, - помоги мне там кое-что из машины принести, - он сделал нормальное лицо, выпав из ступора, и даже улыбнулся. А мне стало неприятно, у меня внутри что-то взорвалось, и остатки этого «что-то» вдребезги разбивались, задевая органы и попадая в кровь. И нет, это, блять, не сердце. Что я сейчас сказал. Короче, он так легко спустился и направился к машине, оставив коробки с пиццей в коридоре. Ладно, нужно помочь. Ручку на стол в кухне положу. Он молчал, только кивнул на два ящика, один из которых взял сам, потом достал большую сумку и пошёл за мной, мы поставили всё это богатство в коридоре. Он себя как-то не так ведёт. Похоже, я всё себе напридумывал, у нас вообще ничего нет. Я дебил, Боже, какой я дебил. Он так легко смотрит, вообще. Как будто ничего не было. ДА ЧТО ЗА ХЕРНЯ, ТВОЮ МАТЬ. Щас психану и уйду. Я отвлёкся, Джи завозил машину в гараж. Какие-то тупые мысли, он рад, вон улыбается. Что я, и правда, как девка. Просто у меня реакция была другая. Ну и что, у меня такая, у него другая. Сука, он просто мне мило улыбнулся и всё и ничего больше. А чего я ожидал? ДА НИЧЕГО. Ну, его в жопу вообще. Ничего я не влюбился, не правда. Этот козёл зашёл и закрыл дверь. А нахера он её запер, я всё равно щас домой пойду. С таким спокойным лицом снял ботинки, а я смотрел на всё это, сделав недовольную рожу и скрестив руки на груди, стоя в метрах пяти от него, опять же у самой лестницы. Может, он уже посмотрит на меня или где? Ага, хрен на зубочистке тебе, Фрэнк. Так и не посмотрев на меня, он открыл дверь своей потайной ванной, и через пару секунд включился кран, и побежала вода. Ну, всё. Пусть его там смоет. Я пролетел эти пять метров и начал напяливать кеды.
- Айеро, - спокойно позвали из ванной. Я думал, мне послышалось, потому что из-за воды не очень хорошо слышно. А точнее, вообще нихера не слышно. Да мне насрать.
- В жопу иди, - на всякий случай потише сказал я, может мне реально это «Айеро» послышалось.
- Подойди сюда, пожалуйста, - значит, не послышалось. Пришлось снять один кед и встать в проёме открытой двери. Не буду я лицо попроще делать, да ему и неважно, он вон руки моет, вот пусть и моет. - Сюда подойди, говорю, - ох, блять, с каким он спокойствием намыливает свои руки, охренеть, что и надо, мылил бы дальше. Я как упрямый баран сделал всего один небольшой шаг, а он не отрывая взгляда от мыла в руках, которые были уже от него белые, сглотнул, посмотрел на низ зеркала перед раковиной и совсем тихо сказал. - Пожалуйста, ближе подойди, - он опять перевёл взгляд с зеркала на руки и продолжил их намыливать. ДА НАМЫЛИЛ ТЫИХ УЖЕ, МОЖНО СМЫВАТЬ. ВСЕ МИКРОБЫУНИЧТОЖЕНЫ, МОЛОДЕЦ. Не буду я подходить, чего надо я и так послушать могу. Он сделал страшно раздражённое лицо и резко схватил меня своей намыленной рукой за запястье, от этого я чуть столкнулся с ним, а Уэй взял мою вторую руку и начал… НАМЫЛИВАТЬ? Теперь будем убивать моих микробов. У него такие верхние фаланги странные, гнутся так… я раньше не замечал, особенно большой палец, такие гибкие пальцы. ОЙ, ВСЁ.
- Ты что-то хотел?
- Не психуй, - о, Боги, что он делает с моими руками. ЭТО ЖЕ СЕКС, ТОЛЬКО РУКАМИ. НУ, РУКИ С РУКАМИ. Четыре руки, да это ж целая ГРУППОВУШКА. - И помолчи. Я устал очень. Договорились? - я покосился на него, уловив, что он на меня смотрит.