Всего-то нужен коту глоток молока, немного ласки да шанс залезть на колени - 8 глава

- Думаю, к знаменитому механику пойдем мы с Николеттой - сказал наутро Рикардо после честно поделенного на пятерых скудного завтрака. - Марко незачем лишний раз светиться в городе. А Поджио, наверно, ищет вся стража Серениссимы.

- А кто ж браслетик жулику-ювелиру оттащит? – жалобно спросил Марко. – В доме же ни монетки не осталось. А на обед – один кувшин с водой.

- Ладно, сбегай к Миккеле, но только в образе «девочки» - строго заявил атаман. - Николетта, одолжишь юноше еще раз свою юбку?

Я кивнула. И отдала Марко многострадальную одежку, привычно закутавшись в кусок занавески. Переодетый мальчишка умчался, ворча себе под нос:

- До чего же трудно воровать стало! Такое впечатление, что ты работаешь!

Глядя, как юноша привычно поправляет маску и набрасывает на плечи плащ, я заметила:

- А вот мне, пожалуй, маску надевать незачем.

- Почему? – удивился Рикардо.

- Посуди сам! Без масок у вас ходят только банкиры да девицы определенного поведения. Ну, на первого я никак не тяну, а вот за уличную красотку, сойду легко.

И для тебя наличие рядом подружки станет дополнительной маскировкой. На одинокого парня в маске стража может бросить косой взгляд. А тут – кому какая разница, куда парочка идет и зачем?

Юноша кивнул, соглашаясь, но при этом неуверенно произнес:

- Звучит разумно. Если только тебе не противно изображать такую девицу…

- Да что же тут противного? – усмехнулась я. – Серениссима – город карнавалов, так что перевоплощения здесь обычное дело. Феей чистоты я уже была, взломщицей – тоже. Пора, как у вас говорят, примерить на себя другую маску. Хоть повеселюсь немного!

А краем сознания скользнула лукавая мысль, что поизображать вдвоем с Рикардо воркующую парочку, будет не только забавно, но и весьма приятно. Мне, по крайней мере. Юноша-то относится ко мне, как к сестренке. Ох, или не совсем так? Вот опять он почему-то замолчал и смотрит на меня так, будто насквозь прожечь хочет. А его карие глаза в прорезях маски сияют как-то по-особенному. Почему я раньше не замечала, какие красивые у Рикардо глаза? Только часто они полны грусти и тревоги. Что неудивительно, если учесть тысячу безумных приключений, в которые мы вляпались за прошедшие несколько дней. Но сейчас взгляд у юноши лучится озорством и добротой.

А в глазах словно бы пляшут сотни веселых чертиков. Улыбка тронула губы Рикардо, я растерянно улыбнулась в ответ. Он шагнул ко мне…

- А вот и твоя юбочка твоя, а вот и золотишко!

Несносный Марко влетел в комнату, на ходу сдирая ненавистную ему деталь одежды и вываливая на стол пригоршню увесистых блестящих кругляшков.

- Старый стервятник как браслет увидел, так у него лапы и затряслись от жадности. Ясно, что продаст он его заморским купцам втридорога, но нам-то какое дело? Деньжонки есть, можно снова жить в свое удовольствие!

- Золото я пока приберу - вздохнул Рикардо, пряча кошелек в кармане куртки.

- Все, что надо, купим с Николеттой, когда закончим дело с маэстро Кристофоло. А вы сидите тихо и носа из убежища не высовывайте. Вдруг Беппо разослал своих шпионов по всему городу, и они уже приглядываются к старым домам?

Устрашенные мальчишки дали страшную клятву, и мы с юношей, наконец-то вышли наружу.

Странное дело! Оказавшись на улице, я вдруг поняла, что ни разу не видела Серениссиму при свете дня. «Прибыла» я сюда волшебным путем на закате. «На дело» мы с Поджио ходили, понятно, что ночью. А в остальное время суток я с друзьями отсиживалась в убежище. При ярком свете утреннего солнца знаменитый город на воде выглядел еще более причудливым, странным, контрастным. Зеленоватая, как непрозрачное стекло, вода каналов, путаница мостов над ними, свежесть и белизна мрамора недавно построенных дворцов и тут же ветхие, побуревшие от времени и вечной сырости строения, кажется, готовые вот-вот обрушиться в волны и навсегда исчезнуть в глубине лагуны. И над всем этим – ослепительное сияние ярко-синего южного неба, свежий ветер, треплющий мои волосы, крики чаек и плеск весел. Я шла рядом с юношей, как во сне, чувствуя непонятное раздвоение. Словно бы, одна часть меня - удивленно рассматривала все вокруг, а другая - взволнованно думала об одном и то же.

Почудился мне или нет, этот странный мягкий блеск в глазах Рикардо? Что означала его улыбка? Он, правда, собирался обнять меня, перед тем как ворвался Марко? А может быть, я все это себе придумала? Ведь, откровенно говоря, я не верила ни в какие, так называемые «нежные чувства», до того, как попала в Серениссиму. Проживание под одной крышей с мадам Эльвирой и наблюдение за десятком алчущих наживы женихов, крутящихся вокруг ее доченьки, хоть кого вылечат от излишней романтики. К тому же у меня перед глазами был печальный пример моего отца. Он ведь искренне полюбил эту мегеру. Но когда привел ее в наш дом, то быстро утратил все иллюзии на ее счет. И радовался хотя бы тому, что мадам не лезет в его дела и не мешает возиться в лаборатории. А моя родная матушка ушла слишком рано и не успела рассказать мне ничего о том, что это за штука такая – первая любовь, и как она приходит к девушке.

Должно быть, поэтому я не понимала, что со мной сейчас творится. И только подставляла лицо порывам пахнущего морской солью ветра, надеясь, что он остудит мои пылающие щеки, и юноша не заметит моего смятения. Тут только я поняла, что Рикардо, оказывается, уже несколько минут о чем-то говорит. А мы миновали переплетение узких заброшенных улочек, и вышли к довольно широкой и просторной набережной.

- Идти до площади Сан-Марко далеко, а денежки у нас имеются. Так почему бы нам не отправиться туда по воде и с музыкой, как праздно гуляющие аристократы? – закончил свою речь юноша, а я растерянно кивнула.

И уже через пару Рикардо помогал мне спуститься в остановившуюся рядом гондолу. Я расположилась на каких-то мягких подушках, снова чувствуя смущение и странное волнение. Юноша опустился рядом. Гондольер плавно взмахнул веслом, мы полетели по воде. Плеск волн раздавался теперь совсем рядом, где-то высоко над нами проплывали кружевные фасады дворцов, алые и золотые купола храмов. Мраморные боги и богини, поддерживающие высокие портики, удивленно и задумчиво смотрели нам вслед. Гондольер ударил веслом, и лодка вырвалась на простор Гранд-Канала. Лазурное небо отражалось в воде, и казалось, что мы плывем по облакам. Другие гондолы, то отставали, то обгоняли нас. Отовсюду слышался веселых смех, бренчание струн, обрывки мелодий. Видимо, вдохновленный всем этим, наш перевозчик, запрокинул к небу голову и запел чистым, звенящим голосом:

«А я бы мог давно часы остановить, и сделать первый ход на площади San Marco... Но здесь теперь уже не принято любить, как триста лет назад - безудержно и жарко. Ты прячешь от меня и слёзы, и лицо под маской золотой, что в сумраке палаццо восходит в первый раз полуночной Луной (а я привык под ней давно уже скитаться)»...

- Гондольеры бесплатно поют влюбленным… - пронеслась в сознании фраза из какой-то сто лет назад прочитанной книги.

Щеки мои вспыхнули еще жарче, а сердце заколотилось так, что я даже испугалась, будто юноша услышит его стук. Рикардо повернулся ко мне, карие глаза вновь блеснули в прорезях маски…

А песня все лилась:

«Скажи, зачем мы здесь как призраки с тобой, который сон подряд виденья множим, множим... не видя, как листва сменяется листвой, как алая река

Мастер, которому Рикардо протянул музыкальную шкатулку, бережно взял ее узловатыми, потемневшими от въевшейся в кожу металлической пыли пальцами и озадаченно крякнул:

- Ре-едкая вещица! Видно, что нездешние умельцы делали, уж больно тонкая работа. Нет, господин хороший, сам я такое чудо исправить не решусь.

- А кто решится? – быстро спросил юноша. - Вы можете посоветовать нам такого мастера?

Мужчина озадаченно поскреб в затылке.

- Ну, разве что маэстро Кристофоло? Правда, он странный, говорят.

За иную работу, что большой барыш сулит, не берется, хоть сам Правитель ему прикажи. А какой пустячок красивый, вроде этой вот штучки, сделает охотно.

- А где он живет? – не выдержала и влезла я.

Рикардо незаметно, но сердито дернул меня за руку. Мастер удивленно покосился на «уличную красотку», интересующуюся адресом знаменитого на всю Серениссиму механика. Но ответил:

- А тут недалеко. За площадью, на Виа Дончелла. Там, стало быть, его дом стоит с зеленой калиткой.

Мы поблагодарили мужчину и поспешили по указанному адресу. Дом с зеленой калиткой отыскался довольно быстро. Мы переглянулись.

- Давай сначала говорить буду я - предложил Рикардо. – И на всякий случай представлюсь клиентом, желающим починить эту штуку. Так сказать, прощупаю почву. Неизвестно, что за человек этот самый маэстро Кристофоло.

- Хороший, наверно, раз нашего взломщика страже не сдал - пожала я плечами.

- Это верно, но осторожность никогда не помешает. Потом я постараюсь переключить разговор на недавнее ограбление. И если все пойдет хорошо, расскажу мастеру правду о нас.

Придя к такому решению, мы постучали в дверь. Никто не откликнулся. Рикардо стукнул дверным молотком еще настойчивее.

- И нечего так стучать! - раздался из-за двери звучный мужской голос. –Если хотите войти, просто поверните голову льва вправо, и дверь откроется.

Кроме замочной скважины и дверного молотка на калитке еще имелась для чего-то приделанная большая львиная голова с густой бронзовой гривой.

Рикардо пожал плечами и повернул ее, куда указал мастер. Калитка мягко распахнулась, сопровождаемая при этом почему-то легким перезвоном колокольчиков.

Мы вошли в маленький, как у многих здешних палаццо дворик, где зеленела круглая клумба и росла пара кустов. В одном из них, должно быть, и прятался наш Поджио. Навстречу нам вышел высокий мужчина. Без сюртука, в простой белой рубашке с закатанными по локоть рукавами и грубом холщовом переднике. Его длинные, чуть вьющиеся волосы были прихвачены кожаным ремешком, как у ремесленника. Он приветливо улыбнулся нам, а мы с юношей остолбенели, сразу забыв про все наши уговоры. Во-первых, меня поразило то, что прославленный маэстро Кристофоло оказался тем самым типом в высокой шляпе, которого я встретила в первый свой день пребывания в Серениссиме. А во вторых, в руках он держал… остатки того самого коварного замка в виде собачьей головы, который чуть не отхватил руку Поджио

в ночь ограбления, и который я так ловко раскурочила своей отверткой.

Спускаясь к нам по ступенькам своего дома, маэстро быстро и горячо заговорил:

- Нет, вы представляете, какое чудо?! Я делал этот замок несколько месяцев! Конечно, я был не прав, устанавливая винты снаружи. Но, Мадонна! Кто же мог догадаться, что в этом городе карточных шулеров, воров и авантюристов найдется человек, способный держать в руках не только бокал с вином или талию подружки, но и ОТВЕРТКУ?!

Клянусь памятью мастера Леонардо, встреть я его сейчас, тут же пожал бы его не совсем честную, но умелую руку!

Он звонко рассмеялся:

- Ох, простите, юные господа, что-то я совсем заболтался. Так что же привело вас в мою техническую обитель?

Рикардо только вздохнул. И слегка встряхнул меня за плечи. Потому что упоминание маэстро о прославленной отвертке повергло меня в приступ неудержимого истерического хихиканья. Понимая, что все подготовленные заранее хитрые речи летят под откос, юноша сказал:

- Вот именно об этом мы и хотели с вами поговорить, синьор Кристофоло.

О поломанном замке и множестве других созданных вами и успешно пройденных нами ловушек. Вы помните, как на днях в ваш дом посреди ночь ввалился мальчишка, за которым охотилась стража?

Мастер нахмурил брови, но скорее недоуменно, чем сердито.

- Отлично помню. Я еще отпустил его тогда. Постойте-постойте, вы сказали «Пройденных ВАМИ МОИХ ловушек»?! Давайте пройдем в дом. Кажется, нам найдется, о чем поговорить.

Маэстро провел нас в комнату с высоким стеклянным потолком. Лучи солнца золотистыми снопами падали на шкафы, полных каких-то огромных, переплетенных в кожу фолиантов. В центре комнаты стоял большой стол, заваленный рукописями, чертежами, шестеренками, зубчатыми колесами и другими деталями таких диковинных механизмов, что у меня просто руки зачесались от желания немедленно взять их и рассмотреть. Мастер механики хитро подмигнул нам, сделал шаг к стене и повернул там какой-то незаметный рыжачок. В тот же миг громко засвистел и залился трелями позолоченный соловей в большой клетке под потолком.

Оловянные солдатики, стоявшие рядами перед искусно сделанным замком, дружно взяли ружьями «на караул» и принялись маршировать. Окна замка распахнулись, на крошечный балкончик вышла куколка-принцесса в золотой короне и принялась махать белым платочком, а из ворот замка, низко кланясь, выскочил мажордом в зеленой ливрее. По озеру, созданному из самого тонкого и прозрачного адрианского стекла, медленно поплыли под нежную музыку фарфоровые лебеди. Утка, плавающая в серебряном тазике, начала нырять и громко крякать. Китайские болванчики дружно закачали головами, распахнутые музыкальные шкатулки подняли оглушительный трезвон, а огромные часы, стоявшие по углам чудесной мастерской, тут же бросились гулко и размеренно отбивать часы. Маэстро Кристофоло широко улыбнулся, наслаждаясь нашим изумлением, а потом повернул рычаг обратно. Все стихло. Впрочем, мое изумление было не слишком сильным: я, правда, не видела столь удивительные вещи, но хотя бы про них слышала. А Рикардо застыл на месте аки соляной столб.

- Эй! Очнись! – рассмеялась я. – Это всего лишь заводные игрушки. Причем, совсем маленькие. А вот в далекой стране Московии и не такие были!

Сохранилась легенда о «механическом слуге» Ивана Грозного. Один из купцов, прибывших туда издалека, писал: «Железный мужик прислуживает царю за столом, подает ему при ошеломленных этим зрелищем гостях кафтан, метет метлой двор».

Когда купец выразил сомнение в том, что «мужик» и впрямь механический, придворные мастеровые «открыли, спрятанные под одежей железного мужика крышки, в нем оказались шестерни и пружины, двигавшие руки, ноги и голову. Гости с перепугу протрезвели, а русский царь прихвастнул, будто такие слуги были на Руси еще века два-три назад». Насчет двух-трех веков государь, и в самом деле загнул, но, начиная с XVI века, автоматоны вошли в моду во многих странах. А в Японии эпохи Эдо были в ходу механические официанты. Фигурка, под названием «каракури», подъезжала к гостю, держа поднос с чашечкой, и почтительно замирала, когда тот брал чашку в руки, и делал глоток. Когда она возвращалась на место, куколка кланялась и отправлялась назад – и все это за счет системы деревянных шестеренок.

- Откуда ты все это знаешь? – удивился мастер.

Я пожала плечами.

- Про далекую Московию мне много рассказывал один знакомый волшебник.

А конкретно эти истории я слышала от своего отца. Он еще любил повторять, что «Успехи науки - дело времени и смелости ума». И, что мастера способны создать чудеса механического искусства, доказывающие победу разума над органическим миром.

После этих моих слов маэстро Кристофоло уставился на меня приблизительно так же, как Рикардо на марширующих солдатиков.

- Как звали твоего отца, девочка? Эту фразу про успех науки я когда-то уже слышал…

- Огюст Ноэль де Грасси - ответила я, грустно подумав, что в прошлый раз маэстро никак не отреагировал на это имя.

Но теперь он нахмурился и напряженно потер лоб, словно бы что-то вспоминая:

- Де Грасси, Де Грасси… Послушай, девочка, а ведь мы уже встречались с тобою, не так ли?

- Было дело – согласилась я. – Вы вовремя подхватили меня, когда я чуть не полетела под ноги разбуянившейся толпе.

- Точно! – воскликнул маэстро. - Ты потом ушла такая грустная и потерянная.

Я долго жалел, что не остановил тебя и не расспросил подробно о твоем горе.

Он снова потер лоб, собираясь с мыслями.

- А еще у меня в голове все время вертелась эта фамилия – Де Грасси. Она будила во мне какие- то воспоминания. Что-то давно забытое - о веселой студенческой юности в славном университете города Саламанка. О лихих пирушках, о проказах и каверзах, а еще о грандиозных планах и мечтах изобрести нечто такое, что сразу изменит этот мир к лучшему. Бог мой, но как же я мог предположить, что в этом большом городе судьба сведет меня с дочерью моего лучшего друга?! Старина Огюст! Я совсем забыл его чуднУю франкскую фамилию, но стоило тебе назвать его имя, как все сразу стало на свои места. Какая жалость, что он рано покинул университет, не закончив курс обучения! Милая девочка, ну расскажи же скорее, как поживает мой университетский приятель? Много ли изобретений ему удалось воплотить в жизнь?

Я сглотнула горький комок. И опустила глаза, чтобы Кристофоло не увидел моих слез.

Рикардо сочувственно посмотрел на меня и ободряюще приобнял за плечи.

- Моего отца… уже нет на этом свете - тихо сказала я. – И он ничего не успел изобрести. Был простым купцом, ездил с товарами за границу. И погиб где-то на Востоке.

Последние слова я произнесла совсем тихо. И все-таки торопливо провела ладонью по лицу, стирая непрошеные слезы. Маэстро тоже замолчал. Улыбка погасла на его губах. А потом он наклонился ко мне и произнес негромко, но твердо.

- Зато Огюст, похоже, многому успел научить тебя. А значит, все знания и все труды моего лучшего друга не пропали даром!

Он снова улыбнулся открыто и заразительно.

- Раз его дочь с легкостью распознала и преодолела все мои ловушки. Давайте присядем прямо здесь и вы, наконец-то, расскажете мне, что же произошло той ночью во дворце этой ненормальной эль Морано.

Кристофоло кликнул слугу, расставил прямо на столе вино и закуску, сдвинув на край все свои чертежи и шестеренки, и я начала рассказ. Признаться честно, я немного робела, живописуя наши с Поджио ночные похождения. Вдруг маэстро рассердится, узнав, как бесцеремонно мы расплавлялись с его уникальными изобретениями? Но он только хлопал себя по коленям, то и дело, разражаясь громким хохотом.

- Ничего себе! И «Маковые Сны», выходит, прошли?! И «Запретный Сад» одолели! А вот от «Храброй Моськи» вам все ж пришлось спасаться бегством! Ах, вы плутишки!

Отсмеявшись маэстро, прокашлялся и сказал почти серьезно:

- Как же это замечательно, что у нас растет такая не по годам умная и находчивая молодежь! Хм! Совсем недавно я сказал, что готов пожать руку неведомому мастеру, который так ловко обскакал меня. И я держу свое слово! Милая синьорина, позвольте вашу ручку?

И он, изящно поклонившись, по всем правилам светского этикета поднес мою руку к губам. Рикардо издал странный звук. Нечто среднее между удивленным вздохом и возмущенным хмыканьем. А я мило улыбнулась маэстро и победно задрала нос. Пусть юноша видит, что меня ценят - как не по годам мудрого мастера, а еще как симпатичную девушку! Тут наш атаман, видимо решив, что он уже достаточно сидел молча, внимая чужим речам, решительно произнес:

- Все это, конечно, хорошо, но мы пришли сюда не только за тем, чтобы познакомить вас с Николеттой, уважаемый маэстро Кристофоло…

- Можете звать меня просто – Эдгардо - заметил мастер.

- Благодарю вас. Так вот, маэстро Эдгардо, дело в том, что в наши руки волею судьбы попали старинные рукописи с описаниями различных чудес механики. А нашей небольшой дружной компании грозит серьезная беда. Вдруг какое-нибудь из этих изобретений спасет нас? Мы решили обратиться к вам за помощью и советом.

Внимательно слушавший юношу маэстро внезапно побледнел и вскочил с места.

- ЧЬИ рукописи к вам попали?! – выдохнул он срывающимся шепотом.

- Великого мастера Леонардо да Винчи – тут же откликнулась я.

Эдгардо прикрыл глаза и замер, как восковая статуя.

Потом медленно произнес.

- Десять лет назад, когда я только приехал в этот город, бесценные труды Леонардо, подаренные мне после окончания университета моим учителем, были нагло похищены. Я думал, что потерял их навсегда. Пресвятая Дева! Скажите же, прошу вас, где и как, в конце концов, обнаружился сверток с заветными рукописями?!

ГЛАВА 18. Я бы раздал имена всем, живущим здесь…