Ключевые термины и понятия 5 глава

В Италии шире, чем в других странах, распространены и кооперативы в сфере образования. Эти кооперативы могут построены как потребительские (объединяют пользователей, т.е. родителей учеников), рабочие (объединяют работников, т.е. учителей) и смешанные (родители+учителя). Кроме того, возможны и кооперативы с участием студентов. Такого рода кооперативы есть также в Испании и Швеции. В Италии 60% таких кооперативов сосредоточены в городах Севера Италии. 216 школьных кооперативов, объединяющих более 400 школ и 45 тыс. членов, состоят в национальной кооперативной ассоциации Confcooperative, имеющей школьную секцию в рамках Федерации культуры, туризма и спорта[83].

Значительный рост итальянской кооперации объясняется, в числе прочих факторов, еще и тем, что большинство итальянских кооперативов имеет в своем уставе норму, предписывающую 3% прибыли тратить на развитие кооперативного движения (включая содействие созданию новых кооперативов).

Наиболее известным примером успешной работы кооперативов в Испании является Мондрагонская кооперативная корпорация (МСС). Начало ей было положено в 1956 г., когда в небольшом городке Мондрагон, в стране Басков на севере Испании, был основан первый в этих краях производственный кооператив, принадлежащий рабочим. В 1995 г. это было уже крупное объединение, включавшее в себя около 180 кооперативов, из них более 90 – промышленные и строительные, а также кооперативы в сфере сельского хозяйства, социальных услуг, образования (на 1987 г. из 166 кооперативов 46 были образовательные), научных исследований и разработок, кооперативы, оказывающие инжиниринговые и консалтинговые услуги, кооперативную школу дизайна, потребительский кооператив, жилищно-строительные кооперативы и т.д. В 1987 году численность занятых в МСС составляла 16 тыс. чел., в 1995 г. – 26 тыс. чел. при совокупном объеме продаж свыше 4 млрд. долл.[84] В 2001 г. объем продаж достиг уже 9,2 млрд. евро, а численность занятых – 60,2 тыс. чел.[85] МСС опирается на кооперативный банк Caja Laboral (Трудовой Банк) – один из крупнейших сберегательных банков Испании. Его активы в 2001 г. составили почти 8,5 млрд. евро[86].

В состав МСС входят как мелкие, так и довольно крупные предприятия, многие из которых производят высокотехнологичную продукцию или высокопрофессиональные услуги, пользующиеся устойчивым спросом на европейском и мировом рынке. Число промышленных и строительных кооперативов (включая инжиниринг и консалтинг) в 2001 году составило 132, потребительских и сельскохозяйственных – 13, кооперативов в области исследований, разработок, бизнес-консалтинга, тренинга и высшего профессионального образования – 28, в сфере финансов и страхования – 6. МСС стала превращаться в настоящую транснациональную корпорацию – несколько десятков ее предприятий и организаций размещено за рубежом в 16 странах (Великобритания, Франция, Италия, Чехия, Польша, Румыния, Бразилия, Аргентина, Мексика, Таиланд, Индия, Марокко и др.)[87].

За пределами Страны Басков кооперативные предприятия в Испании, хотя и выглядят не столь впечатляюще, но тоже играют заметную роль. В 1975-1985 гг. было создано 1300 компаний, находящихся в полной или частичной собственности их работников. Эти компании обеспечили 50 тыс. рабочих мест.

В Испании существуют также медицинские кооперативы, находящиеся в собственности пользователей, и включающих в качестве своих членов как пациентов, так и врачей, а также кооперативы медиков. Эти кооперативы объединены в союз, обеспечивающий некоторые общие функции, включая страхование, систему компьютерного обслуживания, исследовательский фонд Espriu. Крупный кооператив пользователей медицинских услуг Autogestío Sanitaría (Самоуправляющаяся медицина) в Барселоне располагает 4027 врачами-членами кооператива, обеспечивая медицинскую помощь 200 тыс. пациентов-членов кооператива. Крупнейший в Испании кооператив медиков «Lavinia» функционирует в национальном масштабе, включая в себя 22 тыс. врачей и обслуживая около 1 млн. чел.

Кроме того, в Испании действует около 800 школьных кооперативов, охватывающих около 25 тыс. учащихся и более 10 тыс. учителей. Они были созданы как ответ на ухудшение состояния государственной системы образования из-за финансовых трудностей, и организованы в федерации на региональном и национальном уровне[88].

Довольно значительное развитие получили кооперативы в Северной Европе (а также в Швейцарии, экономика которой относится скорее к либеральной модели). Так, фермерские кооперативы по сбыту и переработке молока обеспечивают более 90% реализации молока в Дании, Ирландии, Финляндии и Швейцарии. В 1983 г. около 1,1 млн. швейцарцев были членами потребительских кооперативов (при населении 6,4 млн.), а к услугам кооперативных магазинов прибегало до 90% населения Швейцарии.

В Дании в 1997 г. фермерские кооперативы обеспечивали 94% переработки молока и 69% объема снабжения фермерских хозяйств[89]. В розничной торговле магазины потребительских кооперативов обеспечивали примерно 35% оборота товаров повседневного спроса. Производственные кооперативы в Дании распространены главным образом в сельском хозяйстве, садоводстве и рыболовстве[90].

В Финляндии кооперативы обеспечивают производство 79% сельскохозяйственной продукции и 31% продукции лесной промышленности. Кооперативное объединение «Валио» (кооператив фермеров по сбыту и переработке молочной продукции) входит в число крупнейших компаний Финляндии. В 1993-1998 гг. в Финляндии было создано более 700 кооперативов, из которых 330 являются рабочими кооперативами[91].

В Швеции кооперативы довольно быстро стали серьезной альтернативой государственной системе социальных услуг (как только началось некоторое сокращение социальных расходов и приватизация в сфере социального обслуживания). Более 66% негосударственных детских садов в Швеции являются кооперативами. Родители в Швеции имеют право на субсидии местных властей на цели дневного присмотра за детьми, и они предпочитают направлять эти субсидии в кооперативы. Между 1988 и 1992 количество детей, посещающих детские сады и количество частных детских садов почти утроились (достигнув 30 тыс. и 1,5 тыс. соответственно). Около двух третей из частных детских садов, как уже было сказано, являются либо кооперативами пользователей (родителей), либо рабочими кооперативами (кооперативами работников детских садов). Таким образом, приватизация на деле превратилась по преимуществу в «кооперативизацию».

Столь же быстро растущим сектором стали жилищные и страховые кооперативы, специализирующиеся на предоставлении домашнего и профессионального обслуживания для престарелых. Угроза закрытия ряда школ, особенно в небольших городах, из-за сокращения государственных расходов, привела к тому, что на их месте было создано около 100 кооперативных групп, обеспечивающих работу школ. Эти группы официально зарегистрированы как совместные кооперативы учителей и родителей.

Folksam, шведский страховой кооператив, контролировал 48,9% рынка страхования домашних хозяйств и 50% группового страхования жизни и страхования от несчастных случаев[92].

Фермерские кооперативы в Швеции контролируют около 75% рынка сельскохозяйственной продукции. Являясь главным каналом предоставления государственных сельскохозяйственных субсидий, они, совместно с государством, осуществляют регулирование аграрного рынка.

Потребительские кооперативы в Швеции, объединенные в Swedish Co-operative Union and Wholesale Society (третья по величине шведская корпорация), обеспечивают продажу 20% товаров и услуг повседневного спроса, имея 2 млн. членов и 90 тыс. работников. Шведские жилищно- строительные кооперативы, основанные в 1870, имели в начали 90-х гг. 500 тыс. членов, а их объем продаж составлял 20% от общего объема продаж потребительских кооперативов Швеции. Около 1 млн. шведов, при населении 8,4 млн. чел., живут в домах, построенных кооперативами. Кооперативы в Швеции обеспечивают также около 1/3 похоронных услуг.

Всего в кооперативной собственности в Швеции находится около 5% предприятий, на которые приходится 7% промышленного производства и около 15% совокупного объема продаж. На этих предприятиях занято около 5% рабочей силы (в том числе более 15% работников розничной торговли)[93].

В 1976 году профсоюзные организации Швеции выдвинули так называемый план Мейднера, предусматривающий постепенную передачу акционерной собственности частных компаний рабочим и их профсоюзным организациям. В 1982 г. значительно смягченная версия плана Мейднера была одобрена правительством. Она предусматривала создание специального фонда для выкупа акций (wage-earner fund – буквально: фонд получателей заработной платы), в который могла отчисляться часть прибыли предприятия, при условии, что она достаточна для осуществления предусмотренных законом социальных отчислений. В любом случае доля собственности рабочих не могла превышать 49%.

Этот план не успел сыграть сколько-нибудь существенной роли, поскольку в начале 90-х гг., с ростом экономических трудностей и с уходом социал-демократического правительства от власти, этот план практически сошел на нет, и впоследствии его действие не было реально восстановлено[94].

Наличие кооперативов характерно для всех развитых рыночных (капиталистических) экономик, независимо от модели. Однако в странах с либеральной моделью распространены главным образом снабженческо-сбытовые и кредитные кооперативы фермерских хозяйств. Некоторое распространение имеют потребительские кооперативы и кооперативы в сфере социальных услуг (особенно в Японии). Производственные кооперативы и предприятия в собственности занятых имеют весьма небольшой удельный вес.

В странах с социально-либеральной моделью (и промежуточной между социально-либеральной и социал-демократической) производственные кооперативы распространены несколько шире. Кооперативы фермерских хозяйств охватывают большую часть этих хозяйств. Более значительную роль играют кредитные, страховые и потребительские кооперативы, а также кооперативы в сфере социальных услуг.

Для социал-демократической модели характерны доминирующие позиции кооперативов в сфере сбыта, снабжения и финансирования фермерских хозяйств. Весьма широко распространены также потребительские кооперативы, кредитные и страховые кооперативы, кооперативы в сфере социальных услуг (образование, здравоохранение, детские сады и т.п.) и жилищного строительства.

Что касается производственных кооперативов (в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и сфере нематериального производства), то они шире всего распространены в странах с традиционно высоким удельным весом мелкого и среднего производства (Франция, Италия, Испания, Греция).

2.4. Сравнительный анализ формирования и распределения доходов. Рынок РАБОЧЕЙ СИЛЫ.

Общей чертой стран с развитой капиталистической экономикой является сравнительно более низкий, чем в менее развитых странах, уровень дифференциации доходов. Тем не менее между самими развитыми странами существуют заметные различия по этому критерию. Так, уровень коэффициента Джини, с помощью которого измеряется уровень дифференциации доходов, в последние два десятилетия колеблется в развитых странах в диапазоне 0,21 – 0,4 (см. Табл. 4.10; см. также более подробные данные в Статистическом приложении, Табл. 5).

Таблица 4.10. Динамика коэффициента Джини в развитых странах

* Канада может быть отнесена к либеральной модели довольно условно, поскольку ее экономически наиболее развития провинция Квебек тяготеет к социал-демократической модели.

Источник: Глобализация мирового хозяйства и национальные интересы России. Под ред. В.П. Колесова. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2002, с. 215-216.;

^a Human Development Report 2001. Published for the United Nations Development Program. New York-Oxford: Oxford University Press, 2001, p. 182.

Следует еще раз подчеркнуть неизбежность значительной доли условности привязки тех или иных стран к конкретной модели развитой рыночной экономики (поскольку национальные модели лишь более или менее приближаются к «чистым» теоретическим моделям, а большинству стран вообще свойственна смесь черт разных моделей). Однако можно заметить, что в странах с социал-демократической моделью уровень дифференциации доходов в общем существенно ниже, чем в странах с либеральной или социально-либеральной моделью. Использование параллельно приведенных в таблице несколько отличающихся цифровых данных из «Доклада о человеческом развитии» Организации Объединенных Наций не меняет этих и последующих выводов, лишь еще более выпукло подчеркивая разницу между социал-демократической и либеральной моделями.

Из подмеченной выше общей закономерности заметно выделяется Япония – страна с либеральной моделью экономики имеет довольно низкий уровень дифференциации доходов. Мы уже не раз подчеркивали особый характер японской либеральной модели, связанный с глубокими культурно-цивилизационными особенностями Японии. Одним из проявлений этих особенностей в современную эпоху является стремление к смягчению социального неравенства.

Можно также обратить внимание на довольно высокий уровень коэффициента Джини в Греции и Италии, соответствующий уровню США – страны с одним из наиболее высоких уровней социального неравенства среди стран с развитой рыночной экономикой (выше дифференциация доходов, пожалуй, только в Новой Зеландии). Это объясняется тем, что Греция по уровню экономического развития стоит почти в самом конце списка стран с развитой рыночной экономикой, а чем к более «бедной» группе относится страна, тем, как правило, выше уровень социального неравенства. В Италии же одной из причин высокого уровня коэффициента Джини является значительное региональное неравенство в уровне развития (и, соответственно, в уровне доходов) между Севером и Югом страны.

Другая важная особенность заключается в динамике коэффициента Джини. Можно заметить, что в большинстве стран величина коэффициента Джини остается стабильной, а там, где он меняется, эти изменения не меняют принципиальным образом группировку стран по величине этого коэффициента. Напрашивается вывод, что динамика коэффициента Джини (или, точнее, его малая динамичность) зависит в большей мере не от динамики экономического развития той или иной страны, а от исторически сложившихся особенностей ее социально-экономической структуры, и в том числе – от экономической модели.

На формирование уровня социального неравенства (включая сюда, в первую очередь уровень дифференциации доходов) оказывают влияние два фундаментальных процесса. Первый – это процесс формирования первичных доходов, где их дифференциация закладывается различиями в способах формирования и уровнях первичных доходов разных социальных групп (классов). Второй – это процесс перераспределения доходов, проходящий в современных развитых капиталистических экономиках под влиянием политики доходов и социальной политики государства. Эта политика предполагает значительное перераспределение доходов. Как дифференциация первичных доходов, так и перераспределение доходов через социальные программы государства формируются на разных уровнях в зависимости от сложившейся экономической модели.

Весьма большое внимание социальной политике уделяется в западноевропейских странах. Те их них, которые тяготеют к социал-демократической модели (Швеция, Австрия, Дания и др.), имеют и наивысший уровень социальных расходов, которые обеспечивают политику выравнивания доходов населения и значительного смягчения социальных контрастов. Социальная политика Великобритании ориентирована на обеспечение лишь некоторых минимальных социальных стандартов. Германия, с ее начавшей складываться еще во времена Бисмарка отраслевой системой социального страхования, занимает промежуточное положение.

Создание единых финансовых и социальных стандартов в странах ЕС означает для стран, наиболее продвинутых в сторону «государства всеобщего благосостояния», необходимость постепенного сокращения государственных социальных расходов. Однако пока незаметно, чтобы эти страны спешили расстаться со сложившейся в них «мягкой» социальной моделью. Различия между странами ЕС с точки зрения особенностей принятых в них моделей экономики сохраняются и в социальной сфере. Так, при реализации рекомендаций ЕС 1992 года об установлении минимального гарантированного дохода, финансируемого за счет государственного бюджета, страны с разными экономическими моделями проявляют и неодинаковое рвение в практическом осуществлении этой рекомендации. Расходы на предоставление гарантированного минимального дохода варьируют между 0,04% ВВП в Испании и 2,5% в Дании, а численность получателей его — от 0,4% в Испании до 11,3% в Финляндии. В Германии на эту форму социальной помощи приходится 1,5% ВВП и 3,1% населения являются ее получателями[95].

В большинстве стран ЕС устанавливается гарантированная минимальная заработная плата. В ряде стран (Бельгия, Люксембург и Франция) подразумевается ее автоматическая индексация в связи с ростом инфляции. Что же касается США, то там существует только гарантированная минимальная часовая ставка заработной платы (5,5 долл. в час), которая может обеспечить месячный доход немногим более 800 долл. (но этот размер месячного дохода как раз не гарантирован, поскольку не гарантирована полная занятость в течение месяца). Наиболее высокая гарантированная заработная плата в Швеции: она составляет 1600 долл. в месяц до вычета налогов[96].

Каким образом социальная политика перераспределения доходов влияет на их формирование, можно судить по таблице 4.11, составленной на основе данных за середину – вторую половину 80-х гг. ХХ века.

Таблица 4.11. Распределение доходов и богатства (%)

Source: Income distribution figures are from OECD Economic Surveys: Sweden 1990/1991 (Paris: Organization for Economic Cooperation and Development, 1990), p. 74; the left figure represents the percent for the top quintile and the right the percent for the lowest quintile for each type of income. Wealth distribution figures are from Lars Bager-Sjogren and Anders Klevmarken, "The Distribution of Wealth in Sweden: 1984-1986," Working Paper No. 91 (Stockholm: Trade Union Institute for Economic Research, 1991), p. 7, and are the percents of wealth owned by the wealthiest 1 percent of the populations.

Источник:: Rosser J., Rosser M. Comparative Economics in a Transforming World Economy. Chicago: Irwin, 1996, p. 192.

Из данных таблицы видно, что первоначальный (факторный доход) значительно меняется как для наиболее высокодоходных 20% населения, так и, в особенности, для наиболее низкодоходных 20%. Если для высокодоходных групп располагаемый доход повсеместно несколько ниже факторного (в Швеции он снижается в 1,37 раза, в США – в 1,21 раза, в Великобритании – в 1,18, Канаде – 1,16, Германии – 1,23, и в Норвегии – в 1,28 раза), то для низкодоходных групп располагаемый доход, напротив, возрастает, и подчас весьма существенно: в США – в 2,14 раза, в Канаде – в 2,0, в Швеции – в 2,52 раза, Великобритании – 3,1, Германии – 5,7, и в Норвегии – в 3,34 раза.

Механизмы выравнивания доходов проявляют себя сильнее всего в близкой к либеральной модели Великобритании и в социально-либеральной Германии, нежели в социал-демократической Швеции, но в этих странах и дифференциация первичных доходов выше, чем в той же Швеции или в Норвегии, так что и в итоге доходы в североевропейских странах оказываются распределены более равномерно. Ничего неожиданного нет в том, что США имеют относительно более высокую дифференциацию как первичных, так и располагаемых доходов. В них также происходит перераспределение в пользу низкодоходных групп населения, но не столь сильно выраженное.

Если для США, как и для большинства европейских стран, характерна стабильность общего показателя дифференциации доходов, выраженного коэффициентом Джини, то в 70-е – начало 90-х гг. ХХ века в США происходил рост дифференциации доходов различных социальных групп, что получило отражение в росте квинтильной дифференциации доходов. В то время как доходы нижних квинтилей несколько сократились, доходы высших квинтилей существенно выросли (см. рис 4.3).

Рисунок 4.3. Динамика доходов населения США по квинтильным группам, 1980-1989 гг.

US Congressional Budget Office (1991); составлено Mishel and Bernstein (1994).

Источник: Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ-ВШЭ, 2000, с. 266.

На диаграмме хорошо видно, что не только наибольший рост доходов отмечается в высшем квинтиле, но и внутри самого этого высшего квинтиля самый резкий скачок претерпевают доходы самого состоятельного 1% населения. Кто же и почему выиграл, а кто и почему проиграл в этой гонке доходов?

Самым расхожим объяснением является утверждение, что в связи с ростом значения в производстве знаний и квалификации растет спрос на высокообразованных профессионалов и падает потребность в малоквалифицированных работниках с недостаточным уровнем образования. Поэтому растущий спрос на работников с высоким уровнем образования ведет к росту их доходов, и, соответственно, сокращение спроса на малоквалифицированную рабочую силу снижает уровень ее оплаты. Однако это утверждение не выдерживает проверку фактами. Во-первых, хотя наряду с несомненным ростом контингента высокообразованных специалистов отмечается сокращение контингента неквалифицированных и малоквалифицированных рабочих, удельный вес работников низкой и средней квалификации все же несколько повышается. Во-вторых, рост удельного веса низкооплачиваемых работников выходит далеко за пределы контингента малоквалифицированной рабочей силы.

В целом между 1973 и 1990 гг. произошло падение средних ставок заработной платы американских рабочих (падение недельной ставки с 327 долл. в 1973 г. до 265 долл. в 1990 г., измеренное в долларах 1982 г.)[97]. Неравенство доходов американцев в этот период продолжало расти до рекордных уровней: в 1993 г. верхние 20% американских семей получали 48,2% общего дохода, в то время как нижние 20% зарабатывали 3,6%, усиливая структуру неравенства доходов, сложившуюся в 1980-х годах. Согласно данным Лестера Туроу, медианная зарплата для мужчин, занятых полный рабочий день, начала падать в 1973 г., и за 20 лет снизилась с 34 048 до 30 407 долл. Количество американцев, живущих за чертой бедности, также продолжало расти, составив в 1993 г. 15,1% населения. В тот же период заработок верхних 20% стабильно возрастал и реальный показатель ВВП на душу населения увеличился на 29%. Семейный доход поддерживала зарплата женщин, но к концу 1980-х годов и она начала падать в реальном выражении, снижая доходы домохозяйств. В начале 1990-х годов верхнему 1% населения принадлежало 40% всех активов – вдвое больше, чем в середине 1970-х годов, что соответствовало уровню конца 1920-х годов, т.е. периоду перед введением прогрессивного налогообложения[98].

Хотя США являются крайним случаем неравенства доходов и падения уровня реальной заработной платы среди стран с развитой капиталистической экономикой, ее эволюция значима, поскольку она представляет модель «гибкого» рынка труда, на которую нацеливаются многие европейские страны. Однако социальное сопротивление в ряде из них не дает возможности беспрепятственного перехода на «американский путь». В тех же случаях, когда социальная политика государства все же меняется в сторону дерегулирования рынка труда, социальные последствия такого подхода в Европе очень сходны с американскими. Так, социальные результаты проведенного правительством консерваторов в 80-е гг. дерегулирования рынка труда в Великобритании можно проиллюстрировать на следующем примере. В Большом Лондоне между 1979 и 1991 гг. реальный доход домохозяйств в нижнем дециле распределения доходов понизился на 14%, а отношение реального дохода самого богатого дециля к беднейшему почти удвоилось за десятилетие, увеличившись с 5,6 до 10,2[99].

Такая дифференциация доходов имеет явно выраженный социальный облик. В 1953 году в американских корпорациях доходы администрации составляли 22% прибыли корпорации, а в 1987 г. – уже 61%. В 1979 г. доход высшего менеджера в США превышал доход среднего промышленного рабочего в 29 раз. В 1988 году менеджер высшего эшелона получал уже в 93 раза больше, чем фабричный рабочий[100].

Уровень благосостояния населения определяется не только заработной платой, но и социальными программами государства (расходы на здравоохранение, образование и прямые социальные трансферты – пенсии, выплаты по системе социального страхования и различного рода социальные пособия). Объемы и порядок предоставления социальных трансфертов также значительно варьируют по странам. Если в среднем по развитым странам доля социальных трансфертов в ВВП составляла в 1995 г. 10%, то в Швеции – 19%, во Франции – около 20%, а в США – всего 7%[101]. В Швеции Фонд социального страхования, составлявший в 1960 году менее 1% национальных сбережений, в середине 70-х гг. достиг почти 40%. В результате к концу 70-х гг. невозможно было выявить различия в уровне здоровья и физического развития между детьми, принадлежащими к семьям, находящимся в разных доходных группах[102].

Большие институциональные различия характерны для пенсионных систем развитых стран. В некоторых странах (Бельгия, Германия, Франция, Греция, Италия, Люксембург, Австрия, Португалия и Испания) доминирует классическая пенсионная система, пенсионное страхование обеспечивается главным образом страховыми взносами работников. В других странах финансируемая из налогов базовая пенсия гарантирует только минимальный жизненный уровень жителей. К ним относится Дания, Финляндия, США, Великобритания, Ирландия, Голландия и Швеция. Многие страны предоставляют дополнительные пенсии, устанавливаемые в зависимости от величины трудовых доходов. В результате этого пенсионный фонд большинства стран формируется из трех источников: взносов работодателя и работников, а также государственных пенсионных выплат (см. Табл. 4.12).

Таблица 4.12. Структура взносов в пенсионный фонд (в % от фонда заработной платы)

Источник: Глобализация мирового хозяйства и национальные интересы России. Под ред. В.П. Колесова. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2002, с. 222