Ключевые термины и понятия 6 глава

Помимо государственных пенсионных систем получили развитие также частные пенсионные фонды и корпоративные пенсионные системы, особенно развитые в странах с низким уровнем государственного пенсионного обеспечения (например, в США). Частные пенсионные фонды особенно привлекательны для лиц с высоким уровнем доходов, поскольку позволяют обеспечивать высокий уровень пенсий, а также некоторый уровень дохода на накапливаемые в фонде сбережения. В тоже время, как и любые частные капиталовложения, они носят рискованный характер, хотя государство и стремится ограничить эти риски.

Развитые страны довольно сильно различаются и с точки зрения исторически сложившихся систем социального страхования (см. Табл. 4.13).

Таблица 4.13. Схемы социального страхования (изменения в % годового располагаемого дохода для среднего производительного работника при переходе от зарплаты на выплаты из фондов социального страхования, 1996)

^a1997 г. Основаны на обычной норме социального страхования в 75% с учетом увеличения нормы страхования по безработице до 80% в четвертом квартале.

^b Включая корпоративные выплаты.

^c Максимальный размер по государственной пенсионной схеме, но без учета корпоративных пенсий.

SOURCE: H. Hansen, "Elements of Social Security", Report 98:4 from the Danish National Institute of Social Research, 1988; ESO Report Ds 1997:73, in OECD Economic Survey of Sweden, 1999,125.

Источник: Kennet D. A New View of Comparative Economic Systems. Fort Worth FL – Orlando TX: Harcourt college publishers, 2001, p. 158

Согласно данным этой таблицы, наиболее полное возмещение заработной платы в результате наступления страховых случаев обеспечивают Швеция, Дания, Германия и Финляндия. Еще раз можно убедиться, что социальный трансферты достигают наибольших величин в странах с социал-демократической и в некоторых странах с социально-либеральной моделью экономики.

В развитых странах существенные различия имеют место также и в размерах оплаты детских пособий и других социальных трансфертных выплат.

Другой компонент социальных расходов государства (и, соответственно, доходов его граждан) – затраты на образование и здравоохранение.

Страны-члены ЕС по показателям удельных затрат на образование и здравоохранение, т.е. по вложениям в «человеческий капитал» находятся примерно в равных условиях. Так, доля расходов на образование в процентах от ВВП в подавляющем большинстве стран ЕС была не ниже 5%, а в ряде стран и заметно выше: Норвегия — 7,4%, Финляндия — 7,5%, Франция — 6,0%, Дания — 8,1%. Что касается доли расходов на здравоохранение в процентах от ВВП, то этот показатель для подавляющего большинства стран-членов ЕС был не ниже 6%. При этом указанный показатель в Германии был 8,3%, в Бельгии — 6,8%, Дании — 6,7%, Голландии — 6,1%, во Франции — 7,1%, Швейцарии — 7,1%. Насыщенность врачами (в расчете на 10 000 человек) во многих странах-членах ЕС была в пределах 30—38 человек. Только в Ирландии и Великобритании этот показатель был ниже, а в Греции и Италии выше указанных пределов[103].

По показателям вложений в человеческий капитал большинство западноевропейских стран не сильно отличалось от других развитых стран, в том числе от стран либеральной модели рыночной экономики (США, Австралии, Новой Зеландии, Канады), хотя последние и по уровню общих государственных расходов и расходов на социальную политику все же отстают от многих стран Западной Европы, и в особенности от стран с четко выраженной социал-демократической моделью.

Влияние этих различий на экономическое развитие стран с развитой капиталистической экономикой неоднозначно. Различный уровень отношений партнерства и социальной солидарности создает как конкурентные преимущества, так и слабости.

На первый взгляд, лидерами в борьбе за лучшие конкурентные позиции в мировой торговле среди промышленно развитых стран становятся страны с низким уровнем социальной ориентированности экономики, добившиеся ограничения роста государственных расходов вообще и социальных в частности. К ним относятся США, Швейцария, Новая Зеландия. Так, в странах ЕС на момент образования Союза доля социальных расходов в ВВП составила 28%, в то время как в США — 25%, включая частные инвестиции в социальную сферу[104]. В конкурентной борьбе США благодаря меньшим расходам на социальные программы обладает сравнительным преимуществом по отношению к другим развитым странам с более высокими социальными расходами. В результате этого США прибегает к «социальному демпингу» в международной конкуренции по отношению к своим торговым партнерам.

В США относительно более низким является не только уровень социальных расходов, но и уровень заработной платы. Средняя часовая зарплата в промышленности стран ЕС составляет 22,3 евро (в Германии – 26,5 евро), а в Соединенных Штатах – 17,5 евро. Это составляет 65% к уровню Германии и 78% к уровню Западной Европы. Следует заметить также, что в Европе почасовая оплата росла вместе с ростом производительности труда, в то время как в США рост производительности труда сопровождался падением заработной платы (которое и было одним из главных источников роста американской производительности)[105].

Однако в тоже самое время более высокий уровень вложений в «человеческий капитал» создает потенциальные преимущества в развитии современной «экономики знаний», и в последние несколько лет Европа вновь, как и в 50-е – 70-е гг. ХХ века, начинает обгонять США по многим показателям экономического развития. Рост производства в Европе обеспечивается при большей социальной однородности общества, не связан с расширением занятости и сопровождается сокращением совокупного рабочего времени общества, что как раз соответствует современным тенденциям постиндустриального развития[106].

Чрезвычайно важным для формирования уровня доходов населения любой страны с рыночной экономикой является состояние рынка труда. От его структуры, сбалансированности, и от регулирующей роли государства зависит не только формирование первичных доходов занятых, но во многом и общее состояние экономики.

В странах с либеральной моделью меры по регулированию рынка труда ограничиваются в основном выплатой временного пособия по безработице и установлением законодательного минимума заработной платы. Либеральная модель ограничивает роль профсоюзов в регулировании рынка труда, и нередко допускает применение открыто антипрофсоюзной политики. В ряде стран с либеральной моделью (США, Япония, Швейцария) довольно низок охват наемных работников профсоюзами. В этих условиях уровень занятости может поддерживаться лишь при условии хорошего состояния деловой активности и при ограничении роста реальной заработной платы. Именно устойчивый экономический рост в 80‑е – 90‑е гг. и снижение уровня заработной платы в США в начале 70-х – начале 90-х гг. ХХ века явилось главным фактором, обеспечившим в этот период сравнительно низкий уровень безработицы.

Определенными особенностями отличается состояние рынка труда либеральной экономической модели Японии. Для Японии характерен устойчиво низкий уровень безработицы, что, помимо высокого уровня инвестиционной активности и создания новых рабочих мест, объясняется традицией т.н. «пожизненного найма», охватывавшей до 1/5 рабочей силы, занятой в крупных корпорациях. Подход, согласно которому кадровое ядро высококвалифицированных рабочих, специалистов и профессионалов следует удерживать на фирме даже при неблагоприятной конъюнктуре (а в случае увольнения выплачивать корпоративное пособие по безработице, с тем, чтобы при улучшении конъюнктуры вновь принять такого работника на фирму), свойственен не только Японии. Однако в Японии он, сочетаясь с традициями взаимных обязательств руководства и персонала фирмы, получил наибольшее распространение.

Япония и США занимают полярно противоположные места с точки зрения подвижности рабочей силы. Если в середине 90-х гг. в США 28,8% работников проработали на одном рабочем месте менее 1 года, то в Японии таких было лишь 9,8%. И напротив, если в Японии 19,3% работников проработали на одном месте более 20 лет, то для США их доля составила всего 8,8%[107].

Большинству европейских стран и особенно странам с социал-демократической моделью свойственен значительный уровень регулирования рынка труда. В этом регулировании большую роль играют профессиональные объединения рабочих, что характерно не только для социал-демократической, но и для социально-либеральной модели. Уровень юнионизации (охвата наемных работников профессиональными объединениями) здесь нередко значительно выше, чем в странах с либеральной моделью, хотя однозначной прямой зависимости, видимо, нет (см. Табл. 4.14). Тем не менее, ни одна страна с либеральной моделью не имеет столь высокого уровня юнионизации, как Швеция, Бельгия, или Финляндия.

Таблица 4.14. Членство в профсоюзах (в % от рабочей силы)

Источник: Kennet D. A New View of Comparative Economic Systems. Fort Worth FL – Orlando TX: Harcourt college publishers, 2001, p. 126.

В Швеции роль профсоюзов в регулировании рынка труда очень велика. Фактически переговоры профсоюзов, объединений предпринимателей и представителей государства задают здесь уровень заработной платы и другие параметры рынка труда.

Помощь государства шведским наемным работникам по программам регулирования рынка труда (пособия по безработице, программы переобучения и т.п.) с течением времени распространялась на все более широкий контингент рабочей силы. Если в 1970 г. ее получали работники, составляющие 1,8% всей рабочей силы Швеции, то в 1979 г. – 3,6%, а в 1984 – 4,1%[108]. В 90-е гг. ХХ века степень активного влияния государства на состояние шведского рынка труда еще более увеличилась (см. Табл. 4.15).

Таблица 4.15. Развитие рынка труда в Швеции, 1994-1998

SOURCE: Statistics Sweden; National Institute of Economic Research; Ministry of Finance, in OECD Economic Survey of Sweden, 1999, 68.

Источник: Kennet D. A New View of Comparative Economic Systems. Fort Worth FL – Orlando TX: Harcourt college publishers, 2001, p. 166.

Шведская служба занятости, ведущая активную политику создания рабочих мест и переподготовки рабочей силы, обеспечивает также высокий уровень информационного и консультационного обслуживания лиц, обращающихся туда в поисках работы. Если в службах занятости западноевропейских стран количество обращений на одного служащего службы занятости составляет в Великобритании 375, в Германии 370, в Нидерландах 160, то в Швеции – всего лишь от 15 до 30 в зависимости от региона[109].

Рынок рабочей силы также в существенной степени зависит от законодательных норм, регулирующих продолжительность рабочего дня, режим праздников и выходных, длительность отпусков и т.д. В Швеции фактическая продолжительность рабочей недели с 1932 г. по конец 80-х гг. снизилась с 48 часов до 36 часов, а длительность оплачиваемого отпуска возросла с четырех дней в 1931 г. до пяти недель и двух дней. Сокращение совокупного рабочего времени означает при прочих равных условиях увеличение емкости рынка труда и смягчение проблемы безработицы, вызванной высвобождением рабочей силы под влиянием технического прогресса и роста производительности труда.

Аналогичная тенденция свойственна и другим странам с развитой рыночной экономикой, хотя в странах, принадлежащих к разным экономическим моделям, эта тенденция проявляется неодинаковым образом (см. Табл. 4.16 и 4.17).

Таблица 4.16. Число рабочих часов на человека в год, 1870-1979 гг.

По Италии данные 1978 г. использованы для 1979 г.

Источник: Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ-ВШЭ, 2000, с. 408.

Таблица 17. Потенциальное число рабочих часов на протяжении жизни, 1950-1985 гг.

– – нет данных

Источник: Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ-ВШЭ, 2000, с. 408.

Поскольку уровень годовой продолжительности рабочего времени зависит не только от сокращения рабочего дня и рабочей недели, но и от распространения в экономике неполной и частичной занятости, здесь представлена еще и таблица, показывающая потенциальное рабочее время на протяжении жизненного цикла человека. В свою очередь, эта величина также оказывается в зависимости не только от продолжительности рабочего дня и рабочей недели, но и времени фактического выхода на пенсию. В последнем случае можно констатировать, что страны с либеральной рыночной экономикой (США, Япония) предполагают более напряженное использование трудового потенциала человека в течение его жизни.

Одним из важнейших показателей состояния рынка труда является уровень безработицы (см. Табл. 4.18; наиболее поздние данные см. Табл. 4.19).

Таблица 4.18. Безработица в отдельных странах, % от рабочей силы, 1933-1993

^а 1936 г.

^б ФРГ за период 1959-1992 гг.

– – нет данных.

Источник: Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ-ВШЭ, 2000, с. 297.

Таблица 4.19. Безработица в отдельных странах, % от рабочей силы, 1999-2001

Source: OECD, Main Economic Indicators and Quarterly Labour Force Statistics (Paris), various issues; Eurostat, New Cronos Database; national statistics.

Внимание: все агрегатные показатели не включают Израиль.

^a Двенадцать стран.

^b Пятнадцать стран.

^c Tбезработица определена в соответствии с правилами Международной организации труда, а не в соответствии со стандартами Eurostat/OECD.

Источник: Economic Survey of Europe, 2002, No. 1, с. 31.

Можно заметить, что практически для всех развитых капиталистических государств характерна тенденция к значительному возрастанию уровня безработицы в 80-е – 90-е гг. ХХ века по сравнению с 50-ми – 60-ми гг. Структурные сдвиги в капиталистической экономике (сокращение занятости в промышленности и рост занятости в сфере услуг) привели к росту «резервной армии труда». Роль безработицы, как регулятора отношений на рынке рабочей силы (обеспечение доминирующей позиции покупателя рабочей силы над ее продавцом) усилилась.

Анализ различий в уровне безработицы на национальных рынках труда показывает, что в большинстве стран за последние 10-15 лет удерживаются устойчивые тенденции национальных уровней безработицы. Уровни безработицы не обнаруживают никакой корреляции с принадлежностью страны к той или иной основной экономической модели, а связаны с исторически сложившимися структурными проблемами воспроизводства. Устойчивость исторически сложившихся уровней безработицы свидетельствует, что процесс глобализации в наименьшей степени затронул рынок труда. Не существует пока никаких видимых признаков, что глобализация оказывает выравнивающее воздействие на состояние национальных рынков труда.

2.5. Сравнительное исследование процессов воспроизводства и его результатов

Модели развитой капиталистической экономики заметно различаются как по методам регулирования процессов воспроизводства, так и по тем целям, которые при этом ставятся.

В рамках либеральной модели регулирование воспроизводства в основном ограничивается антициклическим регулированием при помощи кредитно-финансовых (ставка рефинансирования, эмиссия государственных ценных бумаг) и налогово-бюджетных рычагов. Заметную роль играют также меры, связанные с поощрением научно-технического прогресса – финансирование научных исследований и разработок, инвестиции в научную инфраструктуру, поощрение технологического обновления производства (например, разрешение ускоренной амортизации). Государство также влияет на внешнеэкономические отношения (политическое лоббирование, неформальное квотирование импорта, использование тарифных и нетарифных барьеров и т.д.) стремясь обеспечить активный торговый и платежный баланс.

В странах с социально-либеральной и социал-демократической моделью к этому прибавляется селективное регулирование экономического развития (промышленная политика), а также активная политика доходов. Шире применяются прямые субсидии и иные преференции в области внешнеэкономических отношений.

Не существует свидетельств, что процессы воспроизводства в развитых рыночных экономиках находятся под определяющим влиянием сложившихся экономических моделей. Как было показано в этой главе выше (в первом параграфе), темпы изменения основных макроэкономических показателей в каждой стране с течением времени меняются; социально-экономическое развитие то ускоряется, то замедляется. Это происходит под воздействием множества факторов, и невозможно с высокой степенью надежности вычленить из них роль именно той или иной модели развитой рыночной экономики.

Лишь в отдельных случаях, когда перемена тех или иных существенных черт экономической модели, либо (что случается гораздо реже) переход от одной модели к другой, или же, напротив, неизменность экономической модели совпадают со значительными сдвигами базовых макроэкономических индикаторов, можно выдвигать предположения о существенном влиянии модели на ход воспроизводства. Примерами такого рода могут служить отказ от чисто либеральной модели “lassez faire, lasses passé”, и переход к «новому курсу» Франклина Рузвельта в США 30-х гг., отход от наследия тоталитарно-бюрократического контроля над рынком и переход к модели «социального рыночного хозяйства» (реформы Людвига Эрхарда) в Германии, или же стагнация в Швеции в начале 80-х – начале 90-х гг., когда ярко выраженная социал-демократическая модель уже не оправдывала себя в изменившихся экономических условиях.

Это вовсе не значит, что какие-то из моделей являются «по определению» более эффективными, нежели другие. Это значит, что экономика не является неизменной, и экономические модели должны приспосабливаться к изменившимся обстоятельствам. Хотя история экономического развития демонстрирует нам довольно устойчивую приверженность (обычно в течение по меньшей мере 40-50 лет) практически каждой страны той или другой экономической модели, в рамках этого выбора конкретные элементы сложившейся конструкции регулярно испытывают колебания в диапазоне от чистого либерализма к сильному государственному регулированию экономического и социального развития.

Точно также можно заметить, что и те показатели, которые отражают характеристики именно воспроизводственных процессов (норма сбережения, норма производственного накопления, склонность к инвестированию, формирование основного капитала) являются специфичными для конкретной страны, а не для экономической модели. Например, либеральная экономика США имеет не очень высокую норму накопления, равно как и экономика Великобритании, но вот в либеральной экономике Японии норма накопления является одной из самых высоких в мире. Правда, страны с социал-демократической моделью обычно тяготеют к высокому уровню нормы накопления, но это не всегда автоматические означает и высокие темпы экономического развития (см. Табл. 4.20).

Таблица 4.20. Доля инвестиций и сбережений в BBП развитых стран

Пpимeчaниe: Coпocтaвимocть и oxвaт дaнныx oпиcaны в тexничecкиx пpимeчaнияx. Kypcивoм выдeлeны дaнныe зa гoды, oтличaющиecя oт yкaзaнныx.