Итак, Михаил Афанасьевич Булгаков родился 3(15) мая 1891 г. в Киеве, в семье доцента (через год после рождения сына стал профессором Киевской духовной академии) Афанасия Ивановича Булгакова и его жены, Варвары Михайловны.
После окончания Первой киевской гимназии Михаил поступил на медицинский факультет Киевского университета. По окончании получил степень лекаря. Просился на флот, но его не взяли по состоянию здоровья (больные почки).
В 1913 г. женился на Татьяне Лаппа (1892-1982). Свадьба получилась нищенская. Вот что писала об этом сама новобрачная: «Фаты у меня, конечно, никакой не было, подвенечного платья тоже – я куда-то дела все деньги, которые отец прислал. Мама приехала на венчанье – пришла в ужас. У меня была полотняная юбка в складку, мама купила блузку. Венчал нас о. Александр». Должно быть, именно собственный опыт жить без денег с молодой женой в результате и подвиг синеглазого отказать Катаеву. Впрочем, Булгаков как раз имел некоторый дополнительный доход, ежемесячно отец Татьяны присылал 50 рублей, по тем временам вполне приличная сумма. Но Михаил любил жить на широкую ногу. «Мать ругала за легкомыслие. Придем к ней обедать, она видит – ни колец, ни цепи моей. „Ну, значит, все в ломбарде!“» (обе цитаты здесь приводятся по книге М. Чудаковой[120]).
С начала Первой мировой войны Булгаков сначала работал врачом в прифронтовой зоне, потом военным врачом, во время Брусиловского прорыва. Тогда же он подсаживается на морфий. В 1918 г. возвращается в Киев, где начинает частную практику врача-венеролога.
В 1919 г. мобилизован как военврач в армию Украинской народной республики. Затем власть сменилась, и он был мобилизован в Вооруженные силы Юга России, служил военным врачом 3-го Терского казачьего полка. В том же году успел поработать врачом Красного Креста, а затем – снова у белых. В составе 3-го Терского казачьего полка был на Северном Кавказе.
Начал печататься в газетах и в 1920 г. написал пьесу. В сентябре 1921 г. Булгаков переезжает в Москву, где сразу же стал писать для газет «Гудок», «Рабочий», журналов «Медицинский работник», «Россия», «Возрождение», «Красный журнал для всех». Причем писал в основном фельетоны. «Впоследствии романы и пьесы синеглазого прославились на весь мир, он стал общепризнанным гением, сатириком, фантастом, – писал о нем Катаев, – а тогда он был рядовым газетным фельетонистом, работал в железнодорожной газете „Гудок“, писал под разными забавными псевдонимами вроде Крахмальная манишка». М. Булгаков использовал псевдонимы: М. Булл, Тускарора, Г.П. Ухов, Ф. С-ов, М. Неизвестный, Михаил, Эмма Б., М. Б., Ф. Скитайкин и др. «Крахмальной манишки» среди них нет. Скорее всего, Катаев продолжал мстить обидчику, за то, что тот счел его недостаточно состоятельным, чтобы жениться.
«Он проживал в доме „Эльпитрабкоммуна“ вместе с женой, занимая одну комнату в коммунальной квартире, и у него действительно, если мне не изменяет память, были синие глаза на худощавом, хорошо вылепленном, но не всегда хорошо выбритом лице уже не слишком молодого блондина с независимо-ироническим, а временами даже и надменным выражением, в котором тем не менее присутствовало нечто актерское, а временами даже и лисье» (В. Катаев. «АМВ»).
В 1923 г. Булгаков вступил во Всероссийский союз писателей. Через год знакомится с Любовью Евгеньевной Белозерской (1895-1987), которая в 1925 г. стала его женой.
В 1926 г. Булгаков вызвал беспокойство Советского правительства, и у него в квартире прошел обыск, изъяли рукопись повести «Собачье сердце» и личный дневник. Забавный факт: когда писателю вернули его имущество, он первым делом уничтожил опасный дневник, но, воистину, рукописи не горят. На Лубянке сделали копию дневника, благодаря чему он дошел до наших дней. В том же году МХАТ ставит «Дни Турбиных» – пьеса идет с успехом. Есть легенда, что Сталин смотрел пьесу 15 раз. Об этом пишет Евгений Громов в книге «Сталин. Власть и искусство».
Спектакль разрешили к постановке только во МХАТе. Меж тем в Театре им. Вахтангова с успехом была поставлена «Зойкина квартира». Через два года ставится пьеса «Багровый остров», в это время Булгаков с супругой едут на Кавказ, где Михаил Афанасьевич задумывает «Мастера и Маргариту» и начинает работу над пьесой о Мольере «Кабала святош». Сразу начать писать «Мастера», не имея под рукой кандидатки на Маргариту, было бы опрометчиво. На следующий год Булгаков познакомился с Еленой Сергеевной Шиловской – Маргаритой. Историю их отношений мы уже описывали.
«Он был несколько старше всех нас, персонажей этого моего сочинения, тогдашних гудковцев, и выгодно отличался от нас тем, что был человеком положительным, семейным, с принципами, в то время как мы были самой отчаянной богемой, нигилистами, решительно отрицали все, что имело хоть какую-нибудь связь с дореволюционным миром, начиная с передвижников и кончая Художественным театром, который мы презирали до такой степени, что, приехав в Москву, не только в нем ни разу не побывали, но даже понятия не имели, где он находится, на какой улице.
В области искусств для нас существовало только два авторитета: Командор и Мейерхольд. Ну, может быть, еще Татлин, конструктор легендарной „башни Татлина“, о которой говорили все, считая ее чудом ультрасовременной архитектуры.
Синеглазый же, наоборот, был весьма консервативен, глубоко уважал все признанные дореволюционные авторитеты, терпеть не мог Командора, Мейерхольда и Татлина и никогда не позволял себе, как любил выражаться ключик, „колебать мировые струны“.
А мы эти самые мировые струны колебали беспрерывно, низвергали авторитеты, не считались ни с какими общепринятыми истинами, что весьма коробило синеглазого, и он строго нас за это отчитывал, что, впрочем, не мешало нашей дружбе.
В нем было что-то неуловимо провинциальное. Мы бы, например, не удивились, если бы однажды увидали его в цветном жилете и в ботинках на пуговицах, с прюнелевым верхом.
Он любил поучать – в нем было заложено нечто менторское. Создавалось такое впечатление, что лишь одному ему открыты высшие истины не только искусства, но и вообще человеческой жизни. Он принадлежал к тому довольно распространенному типу людей никогда и ни в чем не сомневающихся, которые живут по незыблемым, раз навсегда установленным правилам. Его моральный кодекс как бы безоговорочно включал в себя все заповеди Ветхого и Нового Заветов.
Впоследствии оказалось, что все это было лишь защитной маской втайне очень честолюбивого, влюбчивого и легкоранимого художника, в душе которого бушевали незримые страсти».
Начиная с 1930 г. на Булгакова обрушиваются гонения, его перестают печатать, пьесы исключаются из репертуаров театров. С горя он пишет письмо Правительству СССР, прося определить его судьбу и либо дать возможность работать во МХАТе, либо позволить эмигрировать. Ответом ему стал звонок И. Сталина, который порекомендовал драматургу обратиться с просьбой о зачислении его во МХАТ. После чего он действительно поступил в театр, работал в качестве режиссера-ассистента, сделал инсценировку «Мертвых душ» Гоголя. Выступал в роли судьи в спектакле «Пиквикский клуб» Диккенса. Впечатления от работы в театре вошли в «Театральный роман».
В 1936 г. МХАТ поставил «Кабалу святош», но критика изругала постановку, и Булгаков был вынужден уйти в Большой театр. Написал либретто «Минин и Пожарский» и «Петр I».
В 1939 г. Булгаков трудился над пьесой о Сталине «Батум», но сам Иосиф Виссарионович отменил постановку. Как пишет в своих воспоминаниях Е. Булгакова, здоровье Михаила Афанасьевича резко ухудшилось, из-за болей в почках он был вынужден постоянно принимать морфий. Уже умирая, Булгаков диктовал супруге свой бессмертный роман «Мастер и Маргарита».
Литературный критик – Петр Семенович Коган (20 мая 1872, Лида, Виленская губерния – 2 мая, 1932, Москва), российский историк литературы, литературный критик, литературовед, переводчик. Профессор МГУ. Президент Государственной Академии художественных наук, сотрудник «Литературной энциклопедии».
Коган учился в гимназии города Могилева, затем поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Как и многие, будучи студентом увлекся марксистскими идеями. После университета преподавал в Москве, в том числе в училище Московского филармонического общества.
В 1909 г. переехал в Санкт-Петербург. Приват-доцент кафедры германо-романской филологии Санкт-Петербургского университета в 1911-1918 гг. Принял православие, чтобы получить возможность стать профессором, тем не менее к профессуре не был допущен. После революции преподавал в МГУ, ректор МГУ.
Работал как переводчик. Перевел книги Д. Рескина, И. Тэна и др. Печатался в «Книговедении», «Русской мысли», «Русском слове», «Курьере» и других изданиях. Автор статей в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона («Классицизм», «Лессинг», «Гуцков», «Ибсен», «Зудерман» и др.) и в первом издании «Большой советской энциклопедии».
В описанный в «АМВ» период Петр Семенович Коган был председателем Государственного художественного комитета Наркомпроса и президентом Государственной Академии художественных наук.
Молодая жена убитого поэта. Говоря о романе Ильфа и Петрова «12 стульев», мы коснулись случайного убийства поэта Анатолия Фиолетова (настоящее имя Натан Беньяминович Шор), который выступает в «АМВ» под именем футурист. Теперь же позвольте представить персонаж, который Катаев так и называет – молодая жена убитого поэта. Это Зинаида Константиновна Шишова (в замужестве Брухнова; 1898-1977) – русская советская писательница, поэтесса и переводчица, автор стихотворного сборника «Пенаты» (Одесса, 1918).
Зинаида Константиновна Шишова родилась 11 (23 сентября) 1898 г. в Одессе, в дворянской семье, отец был учителем гимназии. Уже с 4-го класса гимназии Зинаида Шишова начала зарабатывать, давая уроки. В 1916 г. окончила гимназию и через год поступила на юридический факультет Новороссийского университета в Одессе. Здесь Зика (так звали ее в те годы друзья) стала членом студенческого Литературно-художественного кружка, а затем и литературного кружка «Зеленая лампа», членами которого были Э.Г. Багрицкий, В.П. Катаев, Ю.К. Олеша, А. Фиолетов. Многократно выступала на творческих вечерах одесских поэтов с чтением своих стихов. Один из авторов «Первого альманаха Литературно-художественного кружка», изданного в Одессе в январе 1918 г. «В 8-й аудитории Юридического факультета зародился первый Одесский Союз Поэтов, – писала в своих мемуарах Шишова. – Там я впервые выступила с чтением стихов. Там я познакомилась, а впоследствии сдружилась с Багрицким, Олешей, Катаевым и Адалис <…> Освободившиеся от влияния „ахматовщины“, „гумилевщины“, „северянинщины“, мы назвали свой кружок „Зеленая лампа“. Если вспомнить, что враги наши сгруппировались вокруг о<бщест>ва „Бронзовый гонг“ – станет понятным, представителями каких враждующих литературных течений мы были».
В 1918 г. вышла замуж за Натана Шора, с которым училась на одном курсе, кроме выбора будущей профессии молодых объединяла любовь к литературе. Натан Шор – старший брат Остапа Шора, оба брата служили в Одесском уголовном розыске. Натана Шора убили 14 ноября 1918 г. в столкновении с бандитами. Зинаида же осталась молодой женой убитого поэта, формально правильнее было бы писать – вдовой, но Катаев вкладывает в это слово особый смысл.
«Я не был на его похоронах, но ключик рассказывал мне, как молодая жена убитого поэта и сама поэтесса, красавица, еще так недавно стоявшая на эстраде нашей „Зеленой лампы“как царица с двумя золотыми обручами на голове, причесанной директуар, и читавшая нараспев свои последние стихи:
„…Радикальное средство от скуки – ваш изящный мотор-ландоле. Я люблю ваши смуглые руки на эмалевом белом руле…“
<…> теперь, распростершись, лежала на высоком сыром могильном холме и, задыхаясь от рыданий, с постаревшим, искаженным лицом хватала и запихивала в рот могильную землю, как будто именно это могло воскресить молодого поэта, еще так недавно слышавшего небесные звуки деревянных фаготов, певших ему о жизни грубой, о печалях, о заботах и о вечной любви к прекрасной поэтессе с двумя золотыми обручами на голове.
– Ничего более ужасного, – говорил ключик, – в жизни своей я не видел, чем это распростертое тело молодой женщины, которая ела могильную землю, и она текла из ее накрашенного рта».
Золотой обруч не самое распространенное украшение, и даже если кто-то усомнится, что «молодая жена убитого поэта» именно Шишова, не трудно прочитать строки из ее мемуаров, где описывается тот же головной убор, который она «купила на последние деньги». Да и строки из стихотворения принадлежат 3. Шишовой.
Зинаида Шишова принимала участие в Гражданской войне, служила в продотряде, затем в отряде по борьбе с бандитизмом под началом красного комиссара Акима Брухнова (1887, Одесса – осужден 13.11.1937, погиб в лагере). В 1921 г. вышла за него замуж. В 1922 г. родила дочь Марию (умерла в младенчестве), сына Марата Акимовича Брухнова (1924, Одесса – 2007, Москва).
В 1928 г. окончила курсы по подготовке дошкольных работников, заведовала яслями, детскими садами в 1928-1930 гг., работала статистиком Райадминотдела в болгарском национальном районе (1930 г.), секретарем юрчасти треста «Коопхарч» в Одессе (1930-1934 гг.). После ареста мужа в годы сталинских репрессий одна воспитывала ребенка.
«В 1934 г. я умирала от белокровия <…> Катаеву написали об этом в Москву. Мы не виделись много лет, но в молодости товарищи находили у меня кое-какие способности. Катаев выслал мне деньги на поездку в Москву. Я оставила сына у родственников и поехала. После очень трудной и горькой жизни я впервые попала в человеческие условия. Катаев устроил меня в санаторий, на несколько месяцев снял для меня комнату. От белокровия моего не осталось и следа. Даже беспокойство о сыне не мешало мне быть счастливой. И вдруг в один прекрасный день Катаев потребовал, чтобы я занялась литературой. Был к этому и очень удобный случай, готовился к выходу альманах памяти Багрицкого. Катаев предложил мне написать воспоминания о Багрицком. Я пятнадцать лет ничего не писала и была уверена, что никогда не смогу писать.
– Каждая „дамочка“ имеет право писать воспоминания. Это необязательно должно быть высоким произведением искусства, – убеждал меня Катаев. Я робко протестовала. В глубине души я была убеждена, что опозорюсь».
Для того чтобы заставить Шишову снова начать писать, Катаев избрал достаточно жестокий способ воздействия на старую знакомую. Она жила в Москве и три раза в день ела у него дома. В один из дней, когда Зинаида позвонила ему перед выходом, Катаев заявил:
«– Приходи, но только после того, как напишешь статью о Багрицком.
– Я не могу, – протестовала я, – то есть я могу, но я должна обдумать.
– Ну так обдумай! – был неумолимый ответ.
Я решилась на хитрость. Я знала, что после завтрака Катаев обычно уходит из дому. Я переждала и позвонила Любе, катаевской домработнице.
– Любочка, – говорит Зинаида Константиновна. – Я сейчас приду завтракать, там у вас осталось что-нибудь?
– Зина Константиновна, – ответила Люба смущенно, – для вас все оставлено, но Валентин Петрович сказал, чтобы не давать, пока вы не принесете какую-то рукопись».
Должно быть, под воздействием шока Шишова тут же села и написала заказанную статью. В 1936 г. воспоминания 3. Шишовой об Э. Багрицком были изданы. Далее она публиковалась в журналах «Красная новь», «30 дней» (повести и рассказы для детей, «Кавалер Махаон», «Хутор дружбы», «Мама» и др.). В 1940 г. опубликован первый исторический роман З.К. Шишовой – «Великое плавание» (о путешествии Христофора Колумба). Шишова уже вошла во вкус и начала роман «Город у моря».
В 1940 г. переехала в Ленинград, вступила в Союз писателей. Получила кооперативную квартиру в «писательском доме» (наб. канала Грибоедова, 9).
Написала поэму «Блокада», выступала с чтением стихов на радио в блокадном Ленинграде, а также в Союзе писателей. Тогда же вышла детская книга «Джек-соломинка», приключенческий роман, написанный 3. Шишовой во время блокады. Американский журналист Гаррисон Солсбери, автор книги «900 дней. Блокада Ленинграда», включил в нее стихи Шишовой.
Летом 1942 г. А. Фадеев помог Шишовой эвакуироваться из блокадного Ленинграда в Москву на самолете. В 1943 г. в Москве вышла поэма 3. Шишовой «Блокада». В 1944 г. Зинаида Константиновна подготовила сборник стихов «Стихи о гвардии сержанте» – о советском солдате, проделавшем путь Ленинград – Сталинград – 3-й Белорусский фронт – Берлин. Последний сборник издательство «Советский писатель» отклонило. В 1945-1946 гг. переводила стихи эстонских и литовских поэтов.
Кроме прототипа «молодой вдовы убитого поэта», Зинаида Шишова послужила прототипом Лики, одной из героинь пьесы Нины Воронель «Оглянись в слезах» о подмосковном Доме творчества «Голицыно». Она упоминается в книге Елена Яворской «История Любви и смерти», Елены Куракиной «По следам Юго-Запада», в публикации Вадима Лебедева в газете «Совершенно секретно» (№ 47 (365), 19.11.1999).
Пошляк, сравнивший ключика с Бетховеном. «Какой-то пошляк в своих воспоминаниях, желая, видимо, показать свою образованность, сравнил ключика с Бетховеном. Сравнить ключика с Бетховеном – это все равно, что сказать, что соль похожа на соль».
В этой роли в «АМВ» выступает Виктор Борисович Шкловский, о котором мы уже говорили в главе о «Белой гвардии» М. Булгакова.
Некто, скупавший по дешевке дворцовую мебель – Толстой, Алексей Николаевич, который после возвращения из эмиграции в 1923 г., летние месяцы проводил в Детском (бывш. Царском) Селе. В мае 1928 г. Толстой с семейством переехал в Детское Село на постоянное жительство. Сначала он поселился в верхнем этаже дома Цыганова (Московская ул., 8/13), позже – в отдельном большом особняке на Церковной ул., 6.
Старая большевичка – Землячка (Залкинд), Розалия Самойловна. «По странному стечению обстоятельств в „Гудке“собралась компания молодых литераторов, которые впоследствии стали, смею сказать, знаменитыми писателями, авторами таких произведений, как „Белая гвардия'“, „Дни Турбиных“, „Три толстяка“, „Зависть“, „Двенадцать стульев“, „Роковые яйца“, „Дьяволиада“, „Растратчики“, „Мастер и Маргарита“ и много, много других. Эти книги писались по вечерам и по ночам, в то время как днем авторы их сидели за столами в редакционной комнате и быстро строчили на полосках газетного срыва статьи, заметки, маленькие фельетоны, стихи, политические памфлеты, обрабатывали читательские письма и, наконец, составляли счета за проделанную работу.
Каждый такой счет должна была подписать заведующая финансовым отделом, старая большевичка из ленинской гвардии еще времен „Искры“.
Эта толстая пожилая дама в вязаной кофте с оторванной нижней пуговицей, с добрым, но измученным финансовыми заботами лицом и юмористической, почти гоголевской фамилией – не буду ее здесь упоминать, – брала счет, пристально его рассматривала и чесала поседевшую голову кончиком ручки, причем глаза ее делались грустными, как у жертвенного животного, назначенного на заклание.
– Неужели все это вы умудрились настрочить за одну неделю? – спрашивала она, и в этой фразе как бы слышался осторожный вопрос: не приписали ли вы в своем счете что-нибудь лишнего?
Затем она тяжело вздыхала, отчего ее обширная грудь еще больше надувалась, и, обтерев перо о юбку, макала его в чернильницу и писала на счете сбоку слово «выдать».
Автор брал счет и собирался поскорее покинуть кабинет, но она останавливала его и добрым голосом огорченной матери спрашивала:
– Послушайте, ну на что вам столько денег? Куда вы их деваете?
Эти, в сущности, скромные выплаты казались ей громадными суммами.
Куда вы их деваете?
Могли ли мы с ключиком ответить на ее вопрос? Она бы ужаснулась. Ведь мы были одиноки, холосты, вокруг нас бушевал нэп… Наконец, „экутэ ле богемьен“ – это ведь было не даром! Мы молчали».
Розалия Самойловна Землячка (урожд. Залкинд, по мужу Самойлова; 1876-1947) – российская революционерка, советский партийный и государственный деятель. Участник революции 1905-1907 гг., в частности московского восстания в декабре 1905 г. Одна из организаторов красного террора в Крыму в 1920-1921 гг., проводившегося в период Гражданской войны против бывших солдат и офицеров Русской армии П.Н. Врангеля и мирного населения.
Родилась 20 марта (1 апреля) 1876 г. в еврейской семье. Отец – купец 1-й гильдии Самуил Маркович Залкинд. Розалия училась в Киевской женской гимназии и потом на медицинском факультете Лионского университета, где, должно быть, и сошлась с революционерами. Во всяком случае, с 1896 г. – участник российского социал-демократического движения и член РСДРП. Подпольные псевдонимы – Демон, Осипов. С 1901 г. – агент «Искры» в Одессе и Екатеринославе. Катаев как раз ссылается на «Искру». Делегат II (от Одесского комитета РСДРП) и III (от ПК РСДРП) съездов РСДРП. В 1903 г. кооптирована в ЦК партии.
В начале 1905 г. – агент на Урале от «Бюро комитетов большинства», затем – секретарь Московского комитета РСДРП, партийный организатор Рогожско-Симоновского района, работала в военной организации РСДРП. Неоднократно арестовывалась.
В 1909 г. – секретарь Бакинской партийной организации, затем эмиграция, в 1915-1916 гг. – член Московского бюро ЦК РСДРП. С февраля 1917 г. – секретарь 1-го легального Московского комитета РСДРП(б); делегат 7-й (Апрельской) Всероссийской конференции и VI съезда РСДРП(б), в октябре 1917 г. руководила вооруженным выступлением рабочих Рогожско-Симоновского района.
Преподавала на Пречистенских рабочих курсах. После Октябрьской революции – на руководящей партийной и советской работе. Неоднократно избиралась членом ЦК и ЦКК ВКП(б).
Художник – Митурич, Петр Васильевич (1887-1956). «Потом до Москвы дошла весть, что он (Хлебников. – Ю. А.) умер где-то в глубине России, по которой с котомкой и посохом странствовал вместе со своим другом, неким художником. Потом уже стало известно, что оба они пешком брели по дорогам родной, милой их сердцу русской земли, по ее городам и весям, ночевали, где бог послал, иногда под скупыми северными созвездиями, питались подаянием. Сперва простудился и заболел художник воспалением легких. Он очень боялся умереть без покаяния. Будетлянин его утешал:
– Не бойся умереть среди родных просторов. Тебя отпоют ветра.
Художник выздоровел, но умер сам будетлянин, председатель земного шара. И его „отпели ветра“».
Из дневника Митурича, запись от 29.5.1922 г.: «Велимир рассказал (врачу. – Коммент.), что он спал на земле, что у него лихорадка персидская».
Запись от 27.6.1922 г.: «Утром на вопрос Федосьи, трудно ли ему? – ответил: „Да“.
Сделал глоток воды и вскоре потерял сознание. На зов мой не отвечал и на касание не реагировал никак. Напряжение в дыхании заметно ослабевало. Правая рука трепетала. Я делал портрет».
Запись от 28.6.1922 г.: «Велимир ушел с земли в 9 часов 28 июня 1922 года в деревне Санталово Новгородской губернии Крестецкого уезда».
Более об этом художнике в «АМВ» ничего не сказано, так что добавлю только, что он дружил с В.Е. Татлиным, Л.А. Бруни, Н.И. Нисс-Гольдман, Н.Н. Луниным, футуристами. В начале 1920-х гг. сблизился с поэтом В. Хлебниковым, который ушел из жизни в семье художника в деревне Санталово (Новгородская губ.). Санталовский цикл произведений П. Митурича 1922-1923 гг. (портреты поэта, пейзажи, графические образы, навеянные поэтическим творчеством Хлебникова) входят в золотой фонд отечественной графики.
Штабс-капитан – Зощенко Михаил Михайлович. «У него были весьма скромные привычки. Приезжая изредка в Москву, он останавливался не в лучших гостиницах, а где-нибудь недалеко от вокзала и некоторое время не давал о себе знать, а сидел в номере и своим четким елизаветинским почерком без помарок писал один за другим несколько крошечных рассказиков, которые потом отвозил на трамвае в редакцию „Крокодила“, после чего о его прибытии в Москву узнавали друзья.
Приходя в гости в семейный дом, он имел обыкновение делать хозяйке какой-нибудь маленький прелестный подарок – чаще всего серебряную с чернью старинную табакерку, купленную в комиссионном магазине. В гостях он был изысканно вежлив и несколько кокетлив: за стол садился так, чтобы видеть себя в зеркале, и время от времени посматривал на свое отражение, делая различные выражения лица, которые ему, по-видимому, очень нравились.
Он деликатно и умело ухаживал за женщинами, тщательно скрывал свои победы и никогда не компрометировал свою возлюбленную, многозначительно называя ее по-пушкински N. N., причем бархатная бородавочка под его губой вздрагивала как бы от скрытого смешка, а миндальные глаза делались еще миндальнее».
М. Зощенко участвовал в Первой мировой войне и дослужился до чина штабс-капитана. Потому и персонаж зовут штабс-капитан.
Михаил Михайлович Зощенко родился в 1894 г. в Петербурге. Отец – художник Михаил Иванович Зощенко (из полтавских дворян, 1857-1907), мать – Елена Осиповна (Иосифовна) Зощенко (урожд. Сурина, русская, дворянка, 1875-1920), до замужества была актрисой, а также писала рассказы, которые выходили в газете «Копейка».
Учился Михаил Зощенко в 8-й гимназии Петербурга, поступил на юридический факультет в университет, но через год отчислен за неуплату. Летом подрабатывал контролером на Кавказской железной дороге.
29 сентября 1914 г. Михаил Зощенко зачислен в Павловское военное училище юнкером рядового состава на правах вольноопределяющегося 1-го разряда, 5 января 1915 г. произведен в чин юнкера унтер-офицерского состава, 1 февраля 1915 г. окончил ускоренные четырехмесячные курсы военного времени и произведен в прапорщики с зачислением по армейской пехоте.
Далее следовала непростая военная карьера. Так же, как Катаев, он был отравлен газами, кстати, в Первую мировую они даже воевали рядом, правда, в то время не зная друг друга.
В январе 1917 г. представлен в капитаны и к ордену Св. Владимира IV степени. Ни чин, ни орден Зощенко получить не успел в связи с революцией, но награждение орденом объявили в приказе. Поэтому сам Зощенко считал себя награжденным в период Первой мировой войны пятью орденами.
9 февраля 1917 г. у Зощенко обостряется болезнь (порок сердца – результат отравления газами), и после госпиталя его отчислили в резерв. Но без дела он не сидит, и уже летом 1917 г. назначается начальником почт и телеграфов и комендантом почтамта Петрограда, а позже отправлен в Архангельск, где занимал должность адъютанта Архангельской дружины.
Отказался от предложения эмигрировать во Францию. В СССР работал секретарем суда, инструктором по кролиководству, а также куроводству в Смоленской губернии, откуда сбежал в Красную армию, несмотря на освобождение от военной службы. Видно, нелегко боевому офицеру заниматься разведением разного рода живности. Служил полковым адъютантом 1-го Образцового полка деревенской бедноты. Зимой 1919 г. участвует в боях под Нарвой и Ямбургом с отрядом Булак-Балаховича.
Но весной снова демобилизован в связи с больным сердцем, впрочем, на этот раз ему удалось выхлопотать для себя должность телефониста при пограничной страже.
Тем не менее и эту должность пришлось оставить, Михаил Михайлович метался между мирными профессиями, не находя себя. С 1920 по 1922 г. Зощенко посещал литературную студию при издательстве «Всемирная литература», которой руководил Корней Чуковский.
Печататься Зощенко начал в 1922 г. Он принадлежал к литературной группе «Серапионовы братья» (Л. Лунц, Вс. Иванов, В. Каверин, К. Федин, Мих. Слонимский, Е. Полонская, Н. Тихонов, Н. Никитин, В. Познер).
«Серапионовы братья» говорили о необходимости отделить искусство и литературу от политики, в изображении реальности старались идти от фактов жизни, а не от лозунгов. Их позицией была осознанная независимость, которую они противопоставляли сформировавшейся идеологической конъюнктурности в советской литературе. Критики, опасливо относясь к «серапионам», справедливо считали, что Зощенко является «наиболее сильной» фигурой среди них.
В 1930-е гг. Михаил Зощенко переходит к крупной форме: «Возвращенная молодость», «Голубая книга» и др. Начинает работу над повестью «Перед восходом солнца». Его повесть «История одной перековки» вошла в книгу «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина» (1934).
Сразу после начала Великой Отечественной войны Зощенко требует отправить его на фронт, но получает отказ: «К военной службе не годен». Тогда он вступает в группу противопожарной обороны (основная цель – борьба с зажигательными бомбами) и со своим сыном дежурит на крыше дома во время бомбежек. В свободное от дежурств время пишет антифашистские фельетоны для публикации в газетах и на радио. По предложению главного режиссера ленинградского Театра комедии Н.П. Акимова, Зощенко и Шварц берутся за написание пьесы «Под липами Берлина» – пьеса о взятии советскими войсками Берлина шла на сцене театра в то время, когда немцы еще держали в блокаде Ленинград.
В 1941 г. Зощенко в приказном порядке эвакуируют сначала в Москву, а после в Алма-Ату. Вес позволенного багажа не должен был превышать 12 кг, и Зощенко берет с собой 20 тетрадей-заготовок будущей книги «Перед восходом солнца» общим весом 8 кг. На одежду и прочее осталось ровно 4 кг.
В Алма-Ате писатель трудится над серией военных рассказов, написал несколько антифашистских фельетонов, а также сценарии к фильмам «Солдатское счастье» и «Опавшие листья». В 1943 г. его перевозят в Москву, где Зощенко становится членом редколлегии журнала «Крокодил». В 1944-1946 гг. много работал для театров. Две его комедии поставлены в Ленинграде. Одна из которых – «Парусиновый портфель» – выдержала 200 представлений за год.