Освобождение Вильяма Широкого – секретаря коммунистической партии, который содержался в тюрьме. Для того чтобы вытащить его оттуда, пришлось внедрить своих людей в близкое окружение словацкого президента Йозефа Тисо. Ликвидировать самого Тисо не удалось из-за бегства президента в Берлин.
Похищение шифров. Лаврентий Берия поручил Святогорову проникнуть в пражское отделение МОССАДа и раздобыть секретные шифры. Разведчица Бьянка была направлена ко второму секретарю израильской миссии Герзону. Герзон, после проведенной с Бьянкой ночи, крепко заснул. Разведчица вытащила из кармана его пиджака ключи от сейфа и передала их чекистам. Шифры и коды быстро пересняли, и Бьянка вернула их на место. Проснувшись, Герзон ничего не заподозрил. В течение двух лет чекисты были в курсе всех действий МОССАДа.
Ликвидация Степана Бандеры. Руководил операцией Святогоров, исполнителем назначили сотрудника КГБ Богдана Сташинского. Сташинский поджидал Бандеру у его подъезда с миниатюрным пистолетом в виде авторучки с капсулой цианистого калия. После выстрела в упор Бандера скончался мгновенно.
Неудивительно, что именно Святогорова в 1947 г. попросили быть консультантом фильмов «Подвиг разведчика» и в 1967-м – «Путь в „Сатурн“».
Варлам Шаламов
«ЗОЛОТАЯ МЕДАЛЬ»
Прототип главной героини рассказа Наташи Калымовой – русская революционерка Наталья Сергеевна Климова. Вот как отзывался о ней сам Варлам Тихонович: «Жизнь Климовой, ее судьба потому и вписаны в человеческую память, что эта жизнь и судьба – трещина, по которой раскололось время». И на одной стороне был «весь гуманизм девятнадцатого века, его жертвенность, его нравственный климат, его литература и искусство», а по другую – «Хиросима, кровавая война и концентрационные лагеря, и средневековые пытки».
Родилась Наталья Климова 18 (30) сентября 1885 г. в Рязани, в помещичьей семье. Отец, Сергей Семенович Климов (24.04.1850-10.03.1907), исполнял обязанности присяжного поверенного, председателя Рязанского отдела «Союза 17 октября», члена Госсовета.
После окончания Рязанской женской гимназии Наталья поступила на курсы Лохвицкой-Скалон в Санкт-Петербурге.
«Юность Наташи Калымовой совпала с героическими днями России, с ее самым первым пробуждением. Но та весна была так коротка и так быстро вернулись морозы, что именно молодые посадки и пострадали всего больше. Год четвертый был годом „святого негодования“, пятый – пылкого героизма и несбывшихся надежд. А когда на лобное место политической свободы прибежал, запыхавшись, человек тыла, ему ничего не осталось, как назвать толпу, расходившуюся с кладбища, смешным именем „Думы народного гнева“. Но гнева уже не было, и народ притих. Под разбитым колоколом трепался наскоро, мочальной веревочкой подвязанный язык», – писал Михаил Осоргин в книге «Свидетель истории».
В мае 1906 г. Н. Климова вступила в партию эсеров-максималистов и уже 12 августа участвовала в покушении на Петра Столыпина (взрыв на Аптекарском острове), после чего была опознана и арестована.
В казематах петербургского ДПЗ (Дом предварительного заключения, Шпалерная тюрьма «Шпалерка» – Шпалерная, 25.) Наталья написала знаменитое «Письмо перед казнью», которое напечатали осенью 1908 г. в журнале «Образование».
Смертную казнь Наталье заменили бессрочной каторгой, откуда террористка сбежала в ночь с 30 июня на 1 июля 1909 г. вместе с тринадцатью каторжанками и тюремной надзирательницей А.В. Тарасовой, мотивы участия которой до конца не понятны.
В 1911 г. Наталья знакомится с социал-революционером, боевиком и так же, как и она, беглым политкаторжанином Иваном Столяровым и выходит за него замуж. Через год она уже не занималась революционными делами, полностью поглощенная заботой о муже и детях. Когда в России свершилась Октябрьская революция, супруг первым поехал в Россию, где ждал жену с детьми, но в 1918 г. Наталья заболела испанкой и умерла.
Известно, что В. Шаламов помогал дочери Натальи, освободившейся из ГУЛАГа, собирать материалы о матери.
Юлиан Семенов
ШТИРЛИЦ
Юлиана Семеновича вышло 14 книг о знаменитом разведчике Штирлице: «Бриллианты для диктатуры пролетариата», «Пароль не нужен», «Нежность», «Испанский вариант», «Альтернатива», «Третья карта», «Майор „Вихрь“», «Семнадцать мгновений весны», «Приказано выжить», «Экспансия-1», «Экспансия-2», «Экспансия-3», «Отчаяние», «Бомба для председателя».
Но вернемся к персонажу и его прототипу: персонаж зовут Макс Отто фон Штирлиц. Он также известен нашему читателю и зрителю под именем Максим Максимович Исаев, тем не менее Исаев не прототип, как это следовало ожидать, а всего лишь русский псевдоним таинственного героя, который упоминается в первой книге о Штирлице «Бриллианты для диктатуры пролетариата». Прототипом этого замечательного героя послужил Всеволод Владимирович Владимиров, родившийся 8 октября 1900 г. в Забайкалье, где его родители познакомились и поженились в политической ссылке.
Отец будущего разведчика – Владимир Александрович Владимиров, русский, «профессор права Петербургского университета, уволенный за свободомыслие и близость к кругам социал-демократии»; мать – Олеся Остаповна Прокопчук, украинка, умерла от чахотки, когда сыну было пять лет.
По книге Ю. Семенова, Штирлиц в детстве какое-то время провел в окрестностях старинного русского городка Гороховца. «Штирлиц понял, что его тянуло именно к этому озеру оттого, что вырос он на Волге, возле Гороховца, где были точно такие же желто-голубые сосны» («Семнадцать мгновений весны»).
После ссылки отец и сын вернулись в Петербург и сразу же отправились в Швейцарию, проживали в Цюрихе и затем в Берне. Таким образом, понятно, откуда у Штирлица идеальное немецкое произношение. Юноша подрабатывал в газете, желая в дальнейшем связать свое будущее с литературой. Забавно, как порой причудливо исполняются наши желания. Так и Всеволод Владимиров мечтал стать писателем, а сделался прототипом одного из самых популярных и любимых героев XX в.
В 1911 г. Владимир Владимиров разошелся во взглядах с большевиками, но в 1917 г. они вернулись на Родину.
Начиная с 1920 г. Всеволод Владимиров под именем ротмистра Максима Максимовича Исаева внедрен в пресс-службу колчаковского правительства. В мае 1921 г. банды барона Унгерна, захватив власть в Монголии, пытались нанести удар по Советской России. Положение спасла разведка, Всеволод Владимиров под видом белогвардейского ротмистра проник в штаб Унгерна и передал своему командованию военно-стратегические планы противника. Далее последовала работа у Дзержинского, Владимиров становится помощником начальника иностранного отдела ВЧК Глеба Бокия. Отсюда Всеволода Владимирова направляют в Эстонию («Бриллианты для диктатуры пролетариата»). В 1921 г., когда Владимиров находится в Эстонии, его отец погибает в Сибири, куда был отправлен в командировку.
В 1922 г. Владимиров снова внедрен к белым, отправляющимся из Владивостока в Японию и далее в Харбин («Пароль не нужен», «Нежность»).
На родине в 1923 г. у него родился сын Александр, который будет жить со своей матерью, не зная отца. В книгах ее зовут по-разному, так, в «Майоре „Вихрь“» она – Александра
Николаевна, а в «Пароль не нужен» – Александра Романовна Гаврилина. Согласно тексту Ю. Семенова, о сыне Штирлиц впервые узнает в 1941 г., когда тому уже исполнилось 18. Осенью 1944 года Штирлиц случайно встречает своего сына в Кракове.
В годы Второй мировой войны Штирлиц – сотрудник VI отдела РСХА, которым заведовал бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг. В оперативной работе в РСХА использовал псевдонимы «Брунн» и «Бользен».
В общем, мы не будем здесь перечислять всех подвигов Штирлица, описанных Семеновым, так как неизвестно, все ли они отражают жизненные коллизии интересующего нас прототипа. Скорее всего, Штирлиц все же собирательный образ. В частности, есть мнение, что некоторые эпизоды юности знаменитого разведчика почерпаны автором из биографии Якова Блюмкина.
На экране образ Штирлица блестяще передал Вячеслав Тихонов, этот многосерийный фильм любил Брежнев. Однажды работающая у него медсестра сообщила генсеку, что якобы где-то в русской глубинке всеми забытый доживает свой век разведчик Исаев, который работал в гестапо под личиной Штирлица. Брежнев приказал разыскать разведчика, спецслужбы сбились с ног, но никакого Исаева, разумеется, не нашли, после чего Брежнев вручил орден Вячеславу Тихонову.
Юрий Трифонов
«ДОМ НА НАБЕРЕЖНОЙ»
Прообразом Антона Овчинникова послужил Лев Федорович Федотов (10 января 1923, Москва – 25 июня 1943, Тульская обл.). «В детстве меня поразил один мальчик. Он был удивительно всесторонне развитой личностью. Несколько раз я поминал его то в газетной заметке, то в рассказе или повести, ибо Лева покорил воображение навеки. Он был так непохож на всех! С мальчишеских лет он бурно и страстно развивал свою личность во все стороны, он поспешно поглощал все науки, все искусства, все книги, всю музыку, весь мир, точно боялся опоздать куда-то. В двенадцатилетнем возрасте он жил с ощущением, будто времени у него очень мало, а успеть надо невероятно много. Времени было мало, но ведь он не знал об этом. Он увлекался в особенности минералогией, палеонтологией, океанографией, прекрасно рисовал, его акварели были на выставке, он был влюблен в симфоническую музыку, писал романы в толстых общих тетрадях в коленкоровых переплетах. Я пристрастился к этому нудному делу – писанию романов – благодаря Леве. Кроме того, он закалялся физически – зимой ходил без пальто, в коротких штанах, владел приемами джиу-джитсу и, несмотря на врожденные недостатки – близорукость, некоторую глухоту и плоскостопие, готовил себя к далеким путешествиям и географическим открытиям. Мальчики его побаивались. Девочки смотрели на него как на чудо и называли нежно: Федотик», – рассказывал в интервью «Литературной газете» 5 октября 1977 г. Юрий Трифонов. Феномен Льва Федотова заключался уже в том, что советский школьник предсказал в своем дневнике политические и военные события[106].
Л.Ф. Федотов родился в семье коммуниста, профессионального революционера, Федора Каллистратовича Федотова. Эмигрировав из России, Федор работал матросом, потом поселился в США, где организовывал забастовки. Мать Льва Федотова, Роза Лазаревна Маркус (ум. 1987), родилась в бедной еврейской семье и с 12 лет работала в мастерской дамских шляп. В 1911 г. она уехала в Париж и стала там манекенщицей. Потом переехала в США, где в рабочем клубе познакомилась с Федором Федотовым.
Поженившись в 1920 г., они вернулись в Москву, где Федотов работал в журнале «Новый мир». С 1932 г. семья проживала в «Доме на набережной», в квартире № 262. Лев учился в средней школе № 19 им. Белинского на Софийской набережной. В 1933 г. его отец погиб на Алтае при невыясненных обстоятельствах. В 1941 г. Лев Федотов закончил 9-й класс, а в декабре 1941 г. вместе с матерью уехал в эвакуацию в город Зеленодольск Татарской АССР. В 1943 г. призван на фронт, 25 июня 1943 г. Лев Федотов погиб в бою у села Озерского в Белевском районе Тульской области.
Уже после войны обнаружили дневники Льва Федотова. Они состояли из 15 общих пронумерованных тетрадей, в которых он записывал дворовые и школьные события, а также свои мысли и соображения. Дневник велся с 1935 по 1941 г. В своих аналитических выкладках и прогнозах, изложенных в дневниках, Лев Федотов достаточно точно предсказал не только дату начала Великой Отечественной войны, но и общий ее ход, а также другие события после ее завершения.
«Я, правда, не собираюсь быть пророком, – писал Федотов 5 июня 1941 года, – но все эти мысли возникли у меня в связи с международной обстановкой, а связать их, дополнить помогли мне логические рассуждения и догадки. Короче говоря, будущее покажет».
Патрик Зюскинд
«ПАРФЮМЕР»
Злодеев на свете много, и неудивительно, что один из них, а именно Мануэль Бланко Ромасанта (18 ноября 1809, дер. Регейро, Испания – 14 декабря 1863, Селанова, Испания) послужил прототипом главного героя книги «Парфюмер. История одного убийцы» – Жана-Батиста Гренуя. Правда, убивал он не во Франции, а в Испании, кроме того, Ромасанта не обладал настолько тонким нюхом и не создавал божественных духов, но зато умел варить мыло, зачастую из внутренних органов человека. Ему приписывают 13 преступлений, совершенных в различных регионах, из которых доказано было 9. На суде Ромасанта утверждал, что страдает редкой болезнью – клинической ликанотропией – и совершал свои преступления, превращаясь в дикого зверя. А над превращениями он не властен. Его признали виновным и приговорили к гарротированию (удушению), однако необычные показания и диагноз настолько впечатлили королеву Изабеллу II, что она решила помиловать убийцу.
Не знаю, окажись я на месте королевы, наверное, обратила бы внимание на то, что дикий зверь может растерзать и затем пожрать внутренности жертвы, но никак не варить из них мыло. Но, должно быть, ее величество была слишком шокирована услышанными и увиденными подробностями.
А, быть может, он убивал, ощущая себя зверем, а затем, превратившись в человека, занимался своим привычным делом…
Так или иначе, но, кроме «Парфюмера», история знаменитого убийцы легла в основу фильма «Лес волка» (1971 г., Испания), где главную роль сыграл Хосе Луис Лопес Васкес и получил приз как лучший актер на Чикагском кинофестивале в 1971 г.
В 2004 г. Альфредо Луис Конде написал книгу «Человек-волк. История Мануэля Бланко Ромасанты, убийцы из Альяриса, рассказанная им самим», позже по этой книге сняли фильм «Ромасанта: охота на оборотня». Роль Ромасанты исполнил британский актер Джулиан Сэндз. Кроме того, Ромасанту можно считать прототипом главного героя фильма «Человек-волк», вышедшего в прокат в 2010 г., в главной роли – Бенисио дель Торо.
Валентин Катаев
«АЛМАЗНЫЙ МОЙ ВЕНЕЦ»
О жанре произведения сам Валентин Катаев писал: «Умоляю читателей не воспринимать мою работу как мемуары <…> Это свободный полет моей фантазии, основанный на истинных происшествиях, быть может, и не совсем точно сохранившихся в моей памяти»[107]. Автор определил стиль своих поздних произведений как «мовизм» (от фр. mauvais – плохо), им написаны повести «Святой колодец» (1965), «Трава забвения» (1967), «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона» (1972) и наконец, «Алмазный мой венец».
«Я же, вероятно, назову свою книгу, которую сейчас переписываю набело, „Вечная весна“, а вернее всего „Алмазный мой венец“, как в той сцене из „Бориса Годунова“, которую Пушкин вычеркнул, и, по-моему, напрасно. Прелестная сцена: готовясь к решительному свиданию с самозванцем, Марина советуется со своей горничной Рузей, какие надеть драгоценности. „Ну что ж? Готово ли? Нельзя ли поспешить?“ – „Позвольте, наперед решите выбор трудный: что вы наденете, жемчужную ли нить иль полумесяц изумрудный?“ – „Алмазный мой венец“. – „Прекрасно! Помните? Его вы надевали, когда изволили“. <…> Выбор – это душа поэзии. Марина уже сделала свой выбор. Я тоже: все лишнее отвергнуто. Оставлен „Алмазный мой венец“. Торопясь к фонтану, я его готов надеть на свою плешивую голову. Марина – это моя душа перед решительным свиданием. Но где этот фонтан? Не в парке же Монсо, куда меня некогда звал сумасшедший скульптор?».
В романе Катаев рассказывает о своих друзьях и событиях, произошедших в 1920-х гг., цитирует по памяти множество стихов. Правда, все его персонажи спрятаны под масками, о которых мы сейчас и поговорим.
Птицелов – Эдуард Георгиевич Багрицкий (настоящая фамилия – Дзюбин, Дзюбан; 22 октября (3 ноября) 1895, Одесса – 16 февраля 1934, Москва) – русский поэт, переводчик и драматург. Родился в Одессе в семье Годеля Мошковича (Моисеевича) Дзюбана (Дзюбин, 1858-1919), служившего приказчиком в магазине готового платья, и Иты Абрамовны (Осиповны) Дзюбиной (урожд. Шапиро, 1871-1939), в 1905-1910 гг. учился в одесском училище Св. Павла.
Багрицкий оформлял рукописный журнал «Дни нашей жизни» как художник. С 1914 г. работал редактором в одесском отделении Петербургского телеграфного агентства (ПТА).
Печататься начал в 1913 г., в 1915 г. выбрал себе псевдонимы: «Эдуард Багрицкий», «Деси» и «Нина Воскресенская». Были опубликованы: «Авто в облаках» (1915), «Серебряные трубы» (1915), подборка в коллективном сборнике «Чудо в пустыне» (1917), в газете «Южная мысль» публиковались его неоромантические стихи, отмеченные подражанием Н. Гумилеву, Р.Л. Стивенсону, В. Маяковскому. Вскоре Багрицкий стал одной из самых заметных фигур в группе молодых одесских литераторов, впоследствии ставших крупными советскими писателями (Юрий Олеша, Илья Ильф, Валентин Катаев, Лев Славин, Семен Кирсанов, Вера Инбер). Часто в ыступал, читая свои стихи со сцены: «Его руки с напряженными бицепсами были полусогнуты, как у борца, косой пробор растрепался, и волосы упали на низкий лоб, бодлеровские глаза мрачно смотрели из-под бровей, зловеще перекошенный рот при слове „смеясь“ обнаруживал отсутствие переднего зуба. Он выглядел силачом, атлетом. Даже небольшой шрам на его мускулисто напряженной щеке – след детского пореза осколком оконного стекла – воспринимался как зарубцевавшаяся рана от удара пиратской шпаги. Впоследствии я узнал, что с детства он страдает бронхиальной астмой и вся его как бы гладиаторская внешность – не что иное, как не без труда давшаяся поза».
С октября 1917 по февраль 1918 г. служил делопроизводителем 25-го врачебно-писательного отряда Всероссийского союза помощи больным и раненым, участвовал в персидской экспедиции генерала Баратова. Во время Гражданской войны добровольцем вступил в Красную армию, служил в Особом партизанском отряде ВЦИКа, после его переформирования – в должности инструктора политотдела в Отдельной стрелковой бригаде, писал агитационные стихи. Далее с Валентином Катаевым и Юрием Олешей работал в Бюро украинской печати (БУП). Затем как поэт и художник трудился в ЮгРОСТА (Южное бюро Украинского отделения Российского телеграфного агентства) вместе с Ю. Олешей, В. Нарбутом, С. Бондариным, В. Катаевым; автор многих плакатов, листовок и подписей к ним (всего сохранилось около 420 графических работ с 1911 по 1934 г.).
В то же время у него появляются новые псевдонимы «Некто Вася», «Рабкор Горцев», под ними он публиковал материал в юмористических журналах.
В 1923 г. Багрицкий перебрался в Николаев, где работал секретарем редакции газеты «Красный Николаев» (ныне – «Южная правда»). В 1925 г. по инициативе Катаева переехал в Москву, где стал членом литературной группы «Перевал», через год примкнул к конструктивистам. «– К черту! – сказал я. – Сейчас или никогда! К счастью, жена птицелова поддержала меня: – В Москве ты прославишься, и будешь зарабатывать. – Что слава? Жалкая зарплата на бедном рубище певца, – вяло сострил он, понимая всю несостоятельность этого старого жалкого каламбура.
Он произнес его нарочито жлобским голосом, как бы желая этим показать себя птицеловом прежних времен, молодым бесшабашным остряком и каламбуристом. – За такие остроты вешают, – сказал я с той беспощадностью, которая была свойственна нашей компании. – Говори прямо: едешь или не едешь? Он вопросительно взглянул на жену. Она молчала».
Однажды Валентин Катаев познакомил своего друга с известным поэтом Сергеем Есениным (королевичем в «АМВ»[108]): «Желая поднять птицелова в глазах знаменитого королевича, я сказал, что птицелов настолько владеет стихотворной техникой, что может, не отрывая карандаша от бумаги, написать настоящий классический сонет на любую заданную тему. Королевич заинтересовался и предложил птицелову тут же, не сходя с места, написать сонет на тему Пушкин.
Птицелов экспромтом произнес „Сонет Пушкину“ по всем правилам: пятистопным ямбом с цезурой на второй стопе, с рифмами А Б Б А в первых двух четверостишиях и с парными рифмами в двух последних терцетах. Все честь по чести. Что он там произнес – не помню.
Королевич завистливо нахмурился и сказал, что он тоже может написать экспромтом сонет на ту же тему. Он долго думал, даже слегка порозовел, а потом наковырял на обложке журнала несколько строчек.
– Сонет? – подозрительно спросил птицелов.
– Сонет, – запальчиво сказал королевич и прочитал вслух следующее стихотворение:
– Пил я водку, пил я виски, только жаль, без вас, Быстрицкий! Мне не нужно адов, раев, лишь бы Валя жил Катаев. Потому нам близок Саша, что судьба его, как наша.
При последних словах он встал со слезами на голубых глазах, показал рукой на склоненную голову Пушкина и поклонился ему низким русским поклоном. (Фамилию птицелова он написал неточно: Быстрицкий, а надо было…)
Журнал с бесценным автографом у меня не сохранился. (Означенный журнал обнаружился, уже после опубликования книги. Его прислал из Тбилиси один из читателей Катаева. – Ю. А.). Очевидно, что Есенин не владел сонетной формой и, возможно, не знал, что это такое».
В 1928 г. у Багрицкого вышел сборник стихов «Юго-запад». Второй сборник, «Победители», появился в 1932 г. В 1930 г. поэт вступил в РАПП. Жил в Москве, в знаменитом «Доме писательского кооператива» (Камергерский пер., 2).
Жена птицелова – Лидия Густавовна Суок (1895-1969), старшая дочь преподавателя музыки австрийского эмигранта Густава Суока. Мы уже говорили об этой семье в связи со сказкой Ю. Олеши «Три толстяка».
Лидия рано вышла замуж за военного врача, овдовев, в 1920 г. стала женой Эдуарда Багрицкого.
Ключик – Юрий Карлович Олеша (19 февраля (3 марта) 1899, Елисаветград (ныне – Кропивницкий) – 10 мая 1960, Москва) – русский советский писатель и поэт, драматург, журналист, киносценарист. Одна из ключевых фигур одесского литературного кружка 1920-х гг.
Юрий Олеша происходил из обедневшей дворянской семьи. Род Олеши (первоначально православный) ведет начало от боярина Олеши Петровича, получившего в 1508 г. от князя Федора Ивановича Ярославича-Пинского село Бережное на Столинщине. Впоследствии они приняли католичество. Отец, акцизный чиновник Карл Антонович Олеша, после революции уехал в Польшу, где умер в 1940-е гг. Мать, Олимпия Владиславовна (1875-1963), тоже жившая после революции в Польше, пережила сына. Старшая сестра Ванда (1897-1919) в юности умерла от тифа.
Маленький Юра Олеша разговаривал на польском. Когда ему исполнилось три года, родители перебрались в Одессу. В положенное время мальчик поступил в Ришельевскую гимназию, играл в футбол, об этой его страсти многократно упоминает и Катаев. Кроме того, еще в гимназии Олеша начал писать стихи. Первая публикация состоялась в 1915 г., в газете «Южный вестник» напечатали стихотворение «Кларимонда». Окончив гимназию, Олеша поступил в Одесский университет на юридический факультет. В Одессе вместе с молодыми литераторами Валентином Катаевым, Эдуардом Багрицким и Ильей Ильфом образовал группу «Коллектив поэтов».
Во время Гражданской войны Олеша продолжал жить в Одессе и только в 1921 г. перебрался в Харьков, куда его пригласил В. Нарбут, он же помог другу устроиться в газету. Еще через год родители Олеши эмигрировали в Польшу. В романе «Алмазный мой венец» Катаев пишет о страстном романе ключика с Серафимой Суок (дружочек в «АМВ»), с которой он писал свою Суок в «Трех толстяках».
Долгое время Олеша работал с малой формой – писал фельетоны и статьи, которые, переехав в Москву, подписывал псевдонимом Зубило. Публиковался в газете «Гудок» (в ней печатались также М. Булгаков, В. Катаев, И. Ильф и Е. Петров).
В Москве в 1924 г. Олеша написал роман «Три толстяка», который издадут в 1928 г. Годом раньше Олеша опубликовал роман «Зависть», который вышел в журнале «Красная новь». Многие литературные критики называют «Зависть» вершиной творчества Олеши и, несомненно, одной из вершин русской литературы XX в. В 1929 г. автор написал по этому роману пьесу «Заговор чувств».
Все перемешено в… русской литературе. Так, Олеша писал Суок с Серафимы Суок, на которой женился Нарбут. А саму книгу посвятил Валентине Леонтьевне Грюнзайд (девочка в «АМВ»), за которой ухаживал в то время и которая уже к моменту выхода тиража в свет стала женой Евгения Петрова (брата Катаева в «АМВ»), Олеша же женился на сестре Серафимы Суок – Ольге (1899-1978), воспитывал ее сына от первого брака, который в 17 лет покончил с собой.
Во время правления Сталина Олеша начал отходить от литературы: «Просто та эстетика, которая является существом моего искусства, сейчас не нужна, даже враждебна – не против страны, а против банды установивших другую, подлую, антихудожественную эстетику» (из письма к жене Ю.К. Олеша)[109].
В 1930-е гг. Олеша активно пишет для МХАТа. Пьеса «Список благодеяний» (1930), поставленная Мейерхольдом, три сезона подряд собирала полный зал и была снята только по требованию цензуры. Его основные произведения не переиздавались до 1956 г. Писать нечто в духе ненавистного ему соцреализма Олеша считал ниже своего достоинства. Добавьте к этому массовые репрессии, а ведь среди арестованных было полно друзей и близких знакомых писателя. Как работать в такой обстановке?
Во время войны жил в эвакуации, потом вернулся в Москву, часто бывал в Доме литераторов, но не в залах, где проходили писательские выступления, а в ресторане. Не имея работы и откровенно спиваясь, Олеша однажды узнал, что писателей в зависимости от их вклада в отечественную литературу хоронят за счет государства, причем по разным категориям. Заинтересовавшись, он спросил напрямик, по какой категории похоронят лично его. Олешу тут же заверили, что по самой высшей. Это будут роскошные похороны, после чего Юрий Карлович попросил похоронить его по самой низшей категории, а разницу отдать ему на руки прямо сейчас.
Несмотря на то что Олеша умер от пьянства, сохранившиеся после него дневниковые записи свидетельствуют, что он не утратил своего дара до самой смерти. В 1961 г. под названием «Ни дня без строчки» опубликовали первые выдержки из его дневника. В отборе и составлении книги принимал участие Виктор Шкловский. Отдельное издание вышло в 1965 г. Существенно дополненное издание дневников Олеши увидело свет в 1999 г. под названием «Книга прощания» (редактор В. Гудкова).
Девочка в «АМВ» – Валентина Леонтьевна Грюнзайд. Из воспоминаний А.И. Эрлиха: «Однажды в весенний день Олеша увидел в раскрытом окошке одного из домов в Мыльниковом переулке девочку с книжкой. Ей было лет одиннадцать-двенадцать, не больше. Она читала с самозабвением, губы ее быстро и беззвучно шевелились». Девочка читала сказки Андерсена, а рядом с ней красовалась огромная говорящая кукла, которую подарил ей отец. Валенька Грюнзайд – дочь бывшего поставщика чая Императорского двора сразу покорила сердца романтичного Юрия Олеши. И он сходу пообещал, что напишет в ее честь сказку. Ожидая выхода книги, Олеша хвастал друзьям, что растит себе жену. Однажды он познакомил ее с Евгением Петровым, и тот Валечке очень понравился. Как вспоминал Валентин Катаев, его брат сразу стремился продемонстрировать ей «серьезные намерения»: он приглашал Валентину в театры, кафе, провожал домой на извозчике (Шаргунов, 2016, с. 177.). Менее чем через год после знакомства они поженились, обманув регистраторшу в ЗАГСе и добавив невесте недостающих годков. В рукописном альманахе Корнея Чуковского Евгений Петров записал: «Моя жена Валентина в шестилетнем возрасте выучила Вашего „Крокодила“ и помнит его до сих пор наизусть». Увидев это, Юрий Олеша ответил ниже: «Евгений Петров умалчивает, что его жене, Валентине, когда она была тринадцатилетней девочкой, был посвящен роман „Три толстяка". Она выросла и вышла замуж за другого».
Альпинист, он же деревянный солдатик, – Николай Семенович Тихонов (1896-1979) – русский советский поэт, прозаик и публицист. Лауреат Международной Ленинской «За укрепление мира между народами» (1957), Ленинской (1970) и трех Сталинских премий первой степени (1942, 1949, 1952).
Родился в семье цирюльника и портнихи в Санкт-Петербурге. После окончания начальной школы поступил в Торговую школу, которую бросил в 1911 г., чтобы устроиться писцом в Главное морское хозяйственное управление. Ничего удивительного, семье были нужны деньги, а в торговой школе Тихонов освоил стенографию, которая теперь помогала ему зарабатывать на хлеб. Через четыре года его призвали в армию, служил в гусарском полку. В армии начал писать стихи, первая публикация в 1918 г., в 1922 г. демобилизован.
Любимые писатели Гумилев и Киплинг. Тихонов входил в литературное объединение «Серапионовы братья». Первые сборники стихов («Орда» и «Брага») вышли в 1922 г. Наибольший читательский интерес вызвали баллады из этих сборников: «Баллада о гвоздях» («Гвозди бы делать из этих людей: Крепче бы не было в мире гвоздей»), «Баллада о синем пакете», «Дезертир». На протяжении 1920-х гг. Тихонов оставался одним из самых популярных советских поэтов.
Тихонов занимался переводами грузинских, армянских, дагестанских поэтов. Для этого объехал весь Кавказ. В 1935 г. был в Париже на Конгрессе в защиту мира. «Деревянный солдатик был наш ленинградский гость, автор романтических баллад, бывший во время пПервой мировой войны кавалеристом, фантазер и дивный рассказчик, поклонник Киплинга и Гумилева, он мог бы по Табели поэтических рангов занять среди нас первое место, если бы не мулат (Пастернак в „АМВ“). Мулат царил на нашей дружеской попойке. Деревянный солдатик был уважаемый гость, застрявший в Москве по дороге в Ленинград с Кавказа, где он лазил по горам и переводил грузинских поэтов. Мы его чествовали как своего собрата».