— Как грубо, — Кора сделала вид, что отчитывает его, наклонившись и погрозив пальцем ему в лицо. Таким образом, сосками коснулась волос на его груди, и соски тут же затвердели.
Это зрелище не ускользнуло от внимания Маркуса.
— Черт, — хрипло прошептал он, потянувшись к ее груди.
Он сразу же начал перекатывать и нежно щипать за соски.
Кора не смогла сдержать стонущих вздохов, которые происходили от его действий.
— Да, да. Вот так. Именно так.
Она не хотела, чтобы он останавливался даже на секунду, поэтому потянулась вниз, чтобы снова направить его член к своему входу.
И когда муж терзал ее сосочки и снова наполнял ее толстым, длинным членом, она уже практически кончила, хотя они только начали.
Она качнула бедрами и прижалась к нему. Ей все равно, что они только начали. Она желала его. И чертовски хотела кончить. Сейчас же.
Поэтому она объезжала его жестко и быстро. Схватила Маркуса за волосы и прижалась к его губам, когда оргазм обрушился на нее. Она вскрикнула ему в рот и сжалась вокруг него так сильно, как только могла. Его толчки становились все более неистовыми, и она надеялась, что он скоро кончит, потому что не думала, что оргазм продлится долго.
О-о-о-о-о! О! Последний небольшой толчок — и все.
Маркус замедлил свои толчки, и она нахмурилась. Неужели он?..
Маркус под ней тихонько хихикнул, и это стало ей ответом.
— Нет, милая, я еще не кончил. Для тебя это был первый из многих, и когда я кончу, ты это поймешь.
Он снова перевернул ее, на этот раз она оказалась на животе, а сам пристроился сзади. Он приподнял ее бедра и глубоко вошел в нее.
Он звонко шлепнул ее по заднице.
— Эй!
Маркус усмехнулся еще громче.
— Может, я и позволил тебе на минутку побыть сверху, но не забывай, кто здесь главный.
|
|
По телу Коры пробежали мурашки. И не от страха.
Кора обернулась через плечо на него и, моргнув длинными ресницами, сказала:
— Да, сэр.
Если она думала раньше, что его глаза были яркими, то это ничто по сравнению с тем, как ожило его лицо при ее словах.
Он шлепнул ее еще раз по другой ягодице.
Затем погладил кожу на месте шлепка и скользнул пальцем вокруг члена, чтобы собрать немного ее соков, и начал легонько потирать ее задний бутончик.
Когда он снова начал ее трахать, она почувствовала его палец, который начал ее прощупывать.
Она вздрогнула всем телом. Что он... Это было так развратно...
Тогда почему так чертовски приятно?
Он с силой входил и выходил из ее лона, одной рукой касаясь клитора, другой — попки. И это так возбуждало, все Маркус, повсюду Маркус...
Кора беззастенчиво закричала, кончая во второй раз, сжимая Маркуса, когда он ударял с каждым толчком в восхитительную точку внутри нее, задевая и отпуская, и задевая, и отпуская и...
Маркус кончил следом за ней, склонился над ее плечом, чтобы поцеловать, но в последнею минуту резко дернулся и отшатнулся.
Кора крепко сжалась вокруг него, желая удержать его навсегда.
Но, как и всегда, этот момент тоже подошел к концу.
На ее глаза тут же навернулись слезы. О чем только она думала? Что изумительный, душераздирающий секс поможет ей, когда ее затуманенный разум в замешательстве из-за Маркуса?
Маркус слез с нее, и Кора тут же перекатилась на край кровати, потянувшись за салфетками с тумбочки, чтобы привести себя в порядок.
— Где моя спальня? — спросила она, гордясь собой за то, что ей удалось сохранить ровный тон.
|
|
Маркус ничего не сказал, но как только она бросила салфетки в мусорную корзину, ее обхватили сзади за талию.
— Маркус, что?..
Но ее уже затащили обратно в постель. Маркус забрался рядом с ней, вернее, за спину, и обнял ее. Он накрыл их простыней и одеялом.
Другой рукой он выключил свет на прикроватной тумбочке и устроился в постели, словно ничего не случилось.
Маркус ни разу не обнимал ее после секса.
Обычно после того, как они заканчивали, ему не терпелось поскорее уйти. Так что же изменилось?
Маркус обнял ее за талию. Кора подтянулась вверх, пока он не обхватил ее грудь. Он закинул ногу на ее ногу, почти прижав ее к кровати.
Неужели он думает, что она пойдет бродить по его огромному поместью в поисках какой-нибудь семейной тайны?
Но когда его дыхание у нее за спиной замедлилось, и он начал тихонько похрапывать, ее поразила еще более ошеломляющая мысль: он действительно имел в виду прекращение огня. Перемирие.
Вот такая могла бы быть жизнь с Маркусом, в качестве его жены.
Все, что она сказала ему сегодня вечером за ужином… В душе она сомневалась, что с Маркусом Убели возможно нечто подобное. Она думала, что он будет так же вести себя, как обычный засранец, и, по крайней мере, она не станет сильно переживать, когда настанет время для побега.
Но сейчас?
Она лежала рядом с Маркусом, и в его объятьях чувствовала себя в большей безопасности, любимой и желанной, чем когда-либо в своей жизни.
И что, собственно, ей с этим делать?
Глава 24
Кора выглядела восхитительно в красном бархатном платье, которое обтягивало ее изгибы во всех нужных местах. Маркус остановился в дверях и смотрел, как она надевает серьги. Она такая красивая, что смотреть на нее практически невыносимо больно. Кора разгладила юбку платья, разглядывая себя в зеркале и трогая серьги, дважды проверяя, хорошо ли те застегнуты.
|
|
По легкой морщинке на ее лбу Маркус понял, что она не видит того, что видит он. Сначала думал, что она притворяется, будто не замечает воздействия своей красоты. Но постепенно понял, что она и вправду этого не видит. Она считала себя некрасивой. Обычной. Ее мама действительно хорошо над ней поработала. Кора не знала, насколько особенная на самом деле.
Маркус сомневался, ждет ли он того дня, когда она наконец поймет это, или нет. Станет ли она такой же избалованной и испорченной, как все в этом городе?
Нет, ответ пришел к нему почти так же быстро, как и вопрос.
Кора совсем не походила на тех, кого он когда-либо знал. Она не боялась его и не хотела ничего от него, кроме как сбежать. Он не смог сдержать улыбки, искривившей его губы при этой мысли.
А сейчас?
Сейчас, когда он почувствовал, как она смягчилась и стала податливой под его прикосновениями, даже зная о нем все? Сможет ли он когда-нибудь ее отпустить?
И снова ответ пришел быстро.
Никогда.
Он откашлялся, и Кора, вздрогнув, посмотрела в его сторону.
— Водитель уже ждет нас.
Кора кивнула:
— Конечно. Подай мне шаль.
Маркус накинул на ее плечи роскошную норковую шаль.
Он обнял Кору и уткнулся носом ей в шею. Ее волосы были уложены кверху, обнажая длинную шею.
Он глубоко вдохнул и поцеловал ее за ухом.
— Сегодня ты выглядишь восхитительно, — прошептал он.
— С-спасибо, — пробормотала она.
Маркус улыбнулся ей в шею, еще мгновение удерживал ее и, наконец, отпустил.
— Пойдем, — сказал он, отстраняясь. — Мы же не хотим опоздать на премьеру.
Кора кивнула, но Маркус заметил, как у нее перехватило дыхание.
Он взял ее за руку, вывел из пентхауса и повел туда, где уже ждал водитель с «Бентли».
Никто из них не произнес ни слова, пока Маркус не усадил ее на заднее сиденье машины.
Кора удивленно посмотрела на него, когда Маркус заговорил.
— Кора, я хочу, чтобы ты знала... — Обычно в машине он молчал. Здесь одно из немногих мест, где прекращались все разговоры и люди, жаждущие его времени и внимания.
Но сейчас его больше интересовала Кора. Он хотел, чтобы она поняла.
— Я не всегда был таким.
Кора нахмурилась и ничего не сказала, но он определенно завладел ее вниманием.
— В детстве отец всегда хотел для семьи самого лучшего. Он сделал бы все для моей матери и для детей. Но он был иммигрантом и не мог противостоять семье Титанов. Раньше они хозяйничали на улицах.
Теперь Кора слушала его с интересом.
— Так называемый «налог на защиту», который требовали Титаны, съедал почти все доходы отца. И у всех остальных тоже. Поэтому отец решил, что нужно что-то предпринять. Он приехал сюда за лучшей жизнью, чтобы не бедствовать и голодать, как раньше.
Кора не сводила с него взгляда.
— А Джино Убели — прирожденный лидер. Он создал свой отряд из ничего и в течение пяти лет бросал Титанам вызов за территорию. Это была настоящая война. К тому времени Титаны десятилетиями единолично владели Нью-Олимпом, но их превосходство сделало их небрежными во всем.
Именно отец Карла, Ивана и Александра создал империю Титанов, а те всего лишь ее унаследовали. Они никогда раньше не сражались за территорию и держались за неё довольно плохо.
Кора с трудом сглотнула, но не отвела взгляда, даже когда он произнес имя ее отца. Карла.
— Они думали, что справятся, став более жестокими в своих поборах. Они преследовали не только тех, кто им задолжал, но и их семьи. Это имело обратный эффект, на который они не рассчитывали. А мой отец пообещал людям, что все будут жить по Кодексу. Никто не пострадает, кроме виновных. Невинные останутся в стороне. — Маркус отвернулся к окну, думая о Кьяре. — Мой отец до самой смерти твердо придерживался Кодекса. — Маркус снова посмотрел на Кору. — Титаны, однако, жили не по такому Кодексу.
— Кьяра, — сказала Кора.
Маркус кивнул, но больше ничего не сказал о своей сестре. Не сегодня. А может, и никогда.
— Во всяком случае, так все и началось. Я взял на себя обязанности отца и старался следовать его Кодексу. Возможно, ты никогда в это не поверишь, но я делаю все это, стараясь уберечь таких, как Кьяра. — Потому что никто не мог сравниться с Кьярой больше, чем женщина, которая сидела рядом с ним.
Кора накрыла своей маленькой ладошкой его руку.
Он убрал руку. Да что с ней такое? Как она могла смотреть на него с таким сочувствием? Ее семья и его были заклятыми врагами с самого рождения.
Она не должна смотреть на него с пониманием. Особенно после того, что он с ней сделал.
Он даже не знал, зачем говорит все это. Почему пытается притвориться не тем, кто он есть?
— Забудь обо всем.
— Нет. Нет, Маркус, нет. — Она снова схватила его за руку. — Посмотри на меня.
Он посмотрел на нее хотя бы потому, что ни у кого не хватило бы смелости приказывать ему подобным образом.
— Маркус, мне очень жаль, что такое случилось с твоей сестрой. Очень жаль, что вообще все это произошло. Хотелось бы мне встретиться в другое время, где ты был бы просто мужчиной, а я — просто женщиной.
Он покачал головой, но не смог удержаться и провел большим пальцем по ее лицу и щеке. Он так много времени посвятил защите таких как она, что почти забыл, как выглядит... истинная невинность.
— Ты просто чудо, — пробормотал он.
Он продолжал водить большим пальцем по ее пухлой губе. Кора резко втянула воздух от его прикосновения.
Он улыбнулся. Она находилась под его влияние даже тогда, когда говорила, что ненавидит его.
Дьявол внутри него заставил его просунуть большой палец между этими сладкими губами. Вот как она на него влияла. Невозможно не увидеть ее невинность, не хотеть, чтобы все это принадлежало только ему.
Кора провела языком по подушечке его большого пальца, и сразу же его брюки стали неудобно тесными.
Маркус неохотно отстранился. Как бы ему ни хотелось задрать ее вечернее платье и посадить к себе на колени, он не верил, что не порвет его в клочья, учитывая то, что ему хотелось с ней сделать. И он желал, чтобы этот вечер принадлежал ей.
Кора любила театр. Ее глаза загорелись, когда она увидела эту дурацкую брошюру в ночь аукциона. Желание поставить ее интересы на первое место стало странным импульсом, которому он поддавался все больше и больше.
Он обрадовался, когда они подъехали к театру и водитель остановился. Иногда ход его мыслей о Коре приводил Маркуса в замешательство.
Несколько его Теней подошли к машине, когда он помогал Коре выйти. Маркус слегка кивнул каждому из них, он доверял им. Сегодня вечером они будут на страже, как в театре, так и за его пределами. Шаро все еще затаился.
Маркус взял Кору под руку, и они направились в театр. Самый большой и величественный театр на Роу с огромным навесом, освещенным мигающими лампочками. Маркус хотел, чтобы Кора вошла в здание, но она остановилась, глядя на все с широко раскрытыми глазами и приоткрытыми идеальными губами, сияя, как богиня.
Маркус на мгновение застыл, упиваясь ею. Слишком долго. Здесь, на улице, небезопасно. Маркус нахмурился и крепче сжал ее руку.
— Пошли, — грубо приказал он.
Кора недовольно фыркнула, но он не обратил на нее внимания. Она не знала даже азов, что нужно делать, чтобы уберечь себя от опасности в таком городе, как этот. Ясное дело. Раз угодила сразу в его ожидающие лапы, когда он явно был львом, а она — ягненком.
Ну, может, у нее и нет инстинкта самосохранения, но у него есть, и он будет держать ее в безопасности, несмотря ни на что. В безопасности от всех, кроме него.
Он повел ее вверх по величественной, застеленной красным ковром лестнице и дальше по уединенному коридору к балкону ложи. Билетеры посмотрели на них, как бы спрашивая о билетах, но как только они подошли достаточно близко и те узнали лицо Маркуса, просто опустили головы и снова убежали.
Кресла в лоджии не всегда были лучшими местами, чего нельзя сказать об этом театре. Маркус помог Коре устроиться в первом ряду, откуда открывался прекрасный вид на всю сцену и оркестр.
Несмотря на то, что ничего еще не происходило, Кора, завороженно рассматривала в крошечный бинокль всех людей, которые прибывали.
— Все такие красивые, — прошептала она, затаив дыхание.
Маркус улыбнулся ей. Собранные кверху волосы открывали длинную изящную шею. Он скользнул взглядом к ее кремовой груди и к маленькой ложбинке между ними, которую открывало элегантное платье. Он едва мог дождаться сегодняшнего вечера. Маркус представил себе, как почувствует нежный бархат кожи, когда обхватит ее за талию и медленно-медленно будет расстегивать молнию на спине, разворачивая свой приз.
— О, прости, — сказала Кора, протягивая ему маленький бронзовый бинокль. — Ты хочешь посмотреть?
— Все, на что я хочу посмотреть, я вижу просто прекрасно, — пробормотал он, еще раз медленно оглядывая ее тело сверху донизу.
Ее щеки так мило покраснели по сравнению с бледностью лица. Она такая молодая и свежая, как несорванный цветок.
— Что же мне с тобой делать?
Она слегка нахмурила брови, и Маркус мог бы поклясться, что заметил, как дрогнули ее губы. Черты ее лица выражали необузданные эмоции и уязвимость. Как будто одно его слово способно ее сломать.
Глупышка. Глупая, глупая девушка.
Но как он мог ругать ее за это, когда это было то, что он лю...
Он покачал головой... с каких это пор он стал дорожить ею больше всего?
Но он оказался настолько взволнован, что мысленно чуть не совершил ошибку, и отвернулся от нее. К счастью, огни вокруг театра начали тускнеть одновременно.
— Представление вот-вот начнется, — сказал он без причины, поднимая руку и проводя ею по волосам.
Он обрадовался, когда темнота опустилась на ложу и свет осветил сцену.
Пьеса представляла собой современный постановку Ромео и Джульетты. Маркус и раньше видел ее, но не обращал особого внимания на сюжет. Театр являлся хорошим, респектабельным местом для встреч со знакомыми, которые не чувствовали себя комфортно, посещая Подземный мир.
Он не мог сказать, что в этот раз ему понравился спектакль больше. Гораздо интереснее было наблюдать за игрой эмоций на лице Коры.
Вцепившись руками в деревянные перила ложи, она наклонилась, зачарованная всей постановкой. В конце спектакля по ее щекам потекли обильные слезы, и она встала, яростно хлопая в ладоши.
Кора не стеснялась делиться своими мыслями. Как только снова зажегся свет, она заговорила со скоростью мили в минуту.
— Если бы она проснулась минутой раньше, — прошептала она, все еще со слезами на глазах. — Или если бы он не поступил так глупо и опрометчиво, убив себя подобным образом. И никто не должен доверять глупому курьеру на велосипеде, когда речь идет о жизни и смерти! О чем они только думали?!
Маркус кивнул своим Теням, когда они выходили из театра, положив руку на поясницу Коры и ведя ее к машине, которая ждала у тротуара.
— Ты что даже не прослезился? — воскликнула Кора, остановившись на тротуаре. — Разве ты не смотрел ту же пьесу, что и я?
Знала ли она, как соблазнительно выглядит, когда сердится?
Маркус улыбнулся ей.
— В машину, — только и сказал он.
Кора покачала головой, но быстро села в машину, когда он открыл перед ней дверцу.
Он сел в машину и приказал водителю:
— Отвези нас обратно в поместье. — Шофер наклонил голову, как всегда официально, в круглой шоферской фуражке.
— Понимаешь, Джульетта такая милая и умная, Ромео должен был догадаться, что она найдет другой способ с ним остаться. Если бы он только доверял ей...
Маркус поцелуем заставил ее замолчать. Он хотел сделать это с середины первого акта, когда она начала кусать свою соблазнительную нижнюю губу, беспокоясь о влюбленных на сцене.
Он втянул ее нижнюю губу в рот и прикусил зубами, пока из ее горла не вырвался тихий стон. Черт, да. В ней так легко раствориться. В ее мягком теле, прижатом к нему. В вкусе ее губ.
Она такая невинная. Хорошая. Чистая…
За исключением того, что он единственный, кто мог ее испортить. Ни один другой мужчина никогда не услышит эти тихие хриплые возбужденные звуки, которые она издавала. Никто другой никогда не насладится ее радостным хихиканьем, когда он проведет щетинистой щекой по ее шее.
Он никогда её не отпустит. Она его, навсегда.
Она вошла в его жизнь, как солнце, что пробивалось сквозь облака после долгой морозной зимы. Он пытался отрицать это. Не хотел признавать, как она ему дорога. Ослепленный своими планами и жаждой мести, но сейчас…
Он посмотрел на лицо, которое принесло ему столько.… покачав головой, он убрал прядь волос ей за ухо.
— Кора, последние два месяца с тобой… Я никогда не думал, что я…
Ее глаза метались между его глазами.
— Ты никогда не думал, что?..
Она выглядела так, словно ее жизнь зависела от его ответа.
Но что-то привлекло его внимание в окне... "Первый Афинский банк"? Почему они оказались на бульваре Афины? Они должны ехать в сторону востока из города, чтобы вернуться в поместье.
Маркус нахмурился и посмотрел в зеркало заднего вида, пытаясь поймать взгляд водителя. Словно почувствовав, водитель оглянулся.
Глаза женские, но у него не было в штате женщин Теней.
Что за...
Все произошло слишком быстро. Водитель затормозил с визгом колес, Маркус едва успел обнять Кору, чтобы их не бросило на переднее сиденье. Хорошо, что Кора всегда пристегивалась, и водительское сиденье не позволяло Маркусу пролететь слишком далеко, хотя врезаться в него было чертовски больно. Испуганный крик Коры наполнил машину.
Маркус не вскрикнул. Времени не было. Ему нужно сосредоточиться. Он должен вытащить Кору отсюда. Как только машина остановится...
Наконец машина остановилась, и Маркус попытался расстегнуть ремень безопасности Коры.
— Убери от нее свои руки и подними вверх.
— Мама? Что ты делаешь?!
Маркус обернулся и увидел ее. Деми сорвала с головы шоферскую шляпу, скрывавшую темно-каштановые волосы, и отбросила ее в сторону.
В руке она держала внушительных размеров пистолет, ствол которого был направлен прямо в грудь Маркуса.
— Кора, вылезай из машины, — приказала Деми.
— Мама, опусти пистолет!
Деми не сводила глаз с Маркуса, даже когда повысила голос на дочь.
— Вылезай из машины сейчас же или помоги мне боже, тебе не понравятся последствия.
Маркус уже успел возненавидеть эту женщину, но ее обращение с Корой только усилило это чувство. Если бы он двигался достаточно быстро, то мог бы направить пистолет вверх, и даже если бы она выстрелила, то пуля никого бы не ранила...
— Передай сестре мои самые теплые пожелания, — сказала Деми. — Ирония судьбы, если задуматься. Мое лицо было последним, которое она видела.
Подожди, что? Она убила Кьяру...
— Мама! Нет! Я люблю...
Две вещи произошли одновременно, на самом деле одновременно. Этот момент Маркус будет переживать снова и снова в своей памяти. Почему он не видел того, что заметила Кора? Почему он не понял, что Деми прекратила хвалебные речи?
Затем раздался выстрел из пистолета одновременно с тем, как тело Коры врезалось в Маркуса.
Мучительный крик Деми только усилил то, что его мозг отказывался воспринимать.
НЕТ!
Кора не могла броситься под пули ради него.
Она не настолько глупа.
Но когда он оттолкнул ее на сиденье, ее лицо стало мертвенно-бледным, и, хотя крови на фоне красного бархата ее платья было не видно, его рука окрасилась кровью, когда он коснулся левой стороны ее груди.
Деми отшвырнула пистолет, закричала и попыталась дотянуться до дочери, но Маркус ее оттолкнул.
— Гони! У нее начинается шок, доставь нас в больницу «Нью — Олимпик». Мы в пяти минутах езды.
Кровь струилась по обнаженной руке Коры и собиралась лужицей на кожаном сиденье под ней.
Маркус надавил на рану.
— Останься со мной. Кора, ты меня слышишь? — рявкнул он. — Оставайся со мной, черт возьми!
Затуманенный взгляд Коры метнулся к нему, но он не был уверен, что она вообще его услышала. Твою мать!
— Езжай быстрее, — крикнул он вперед.
Деми ничего не сказала, но проскочила на следующий красный свет, едва не врезавшись во встречную машину. Маркус не обратил на это внимания. У Коры было затрудненное дыхание, а глаза лихорадочно бегали.
— Останься со мной. Останься со мной, Кора. — Это все, что он мог сказать. Он продолжал повторять это словно молитву.
Она не могла оставить его. Она не могла бросить его сейчас, когда он нашел ее. Он не мог вернуться к... к... жизни без нее.
— Мы приехали, — крикнула Деми, и Маркус, увидел, что они правда приехали в больницу. Деми подогнала машину ко входу в отделение неотложной,
и оттуда выбежали несколько санитаров.
Маркус распахнул заднюю дверь.
— Пулевое ранение в верхнюю левую часть груди. Она потеряла много крови.
Еще несколько санитаров принесли каталку, и вместе они ловко вытащили Кору из машины и положили на нее.
Маркус пошел следом, когда они вкатили ее в больницу. Он лишь мельком оглянулся на Деми, стоявшую у водительской двери и наблюдавшую, как увозят ее дочь.
Ему следовало немедленно послать сообщение своим лейтенантам, чтобы они схватили женщину, пока та не успела улизнуть из города.
Вместо этого он продолжал бежать рядом с каталкой. Кровь, так много крови. Это стало еще более заметно на фоне белых простыней каталок. Так много крови. Совсем как у Кьяры. Так же, как и с Кьярой, а что, если он потеряет и Кору?
Еще больше людей присоединились к бегущей рядом с Корой процессии. Медсестры, врачи — все они выкрикивали вопросы и говорили медицинскими терминами, которые Маркус понимал лишь наполовину.
Он сжал руку Коры и продолжил свою мантру, чередуя «Останься со мной» с «Я никогда тебя не отпущу.»
Но когда они наконец вкатили Кору в операционную, медик оттолкнул Маркуса.
— Сэр, вам туда нельзя
Маркус сердито посмотрел в лицо мужчине.
— Она моя жена, — прорычал он. — И ее подстрелили. Ты же не думаешь сейчас встать между мной и ней?!
Медик выглядел так, будто вот-вот обделается, но с дрожащим подбородком повторил:
— Сэр, во время операции посторонним вход воспрещен.
— У нас тут проблемы? — спросила мужчину медсестра, которая отошла от Коры, чтобы присоединиться к санитару, блокируя дверь.
— Вернись к моей жене, — почти крикнул Маркус. — Какого хрена ты здесь делаешь? Ты нужна ей там. — Он указал туда, где четыре человека крутились вокруг его жены, пытаясь спасти ей жизнь. Он тоже хотел находиться рядом с ней, держать ее за руку, обещать, что все снова будет хорошо.
Но это полная хрень.
Нет ни малейшего шанса, что все будет в порядке. Что она умрет.
Медик положил руку на плечо Маркуса, пытаясь вывести его из комнаты, но тот оттолкнул его. Но вышел сам, не желая отвлекать их от куда более важной задачи — сосредоточиться на Коре. Он успел сделать несколько шагов по коридору, как они закрыли за ним дверь.
На мгновение он совершенно растерялся.
Что он собирался делать...
Как он мог...
Он резко повернулся и ударил кулаком по стене коридора, издав яростный рев.
О чем, черт возьми, она думала?
Броситься под пулю ради него?
Зачем она это сделала?
Почему, черт возьми, она совершила такую глупость?
Ради всего святого, он фактически похитил ее. Соблазнил и обманом женился на ней. Надел ошейник ей на шею и приковал к кровати. Кто в здравом уме подставится под пулю ради такого человека?
Если бы она не умирала в другой комнате, он бы пошел и сам придушил бы ее за глупость.
Он хотел кого-нибудь задушить. Кто-то должен заплатить. Кровью за кровь.
Наконец он достал из кармана телефон и набрал номер Анджело, перед тем как позвонить Шаро.
— Да, босс?
— Ты получил свою войну. Ударь по уязвимым целям Метрополиса. Я хочу крови. Я хочу, чтобы улицы залило чертовой кровью.
Глава 25
Началась война с Титанами. А Кора лежала в коме.
Врачи постоянно напоминали Маркусу, что это всего лишь медикаментозная кома, как будто от этого ему полегчает.
Они сказали, что она может проснуться в любой момент. Но они и несколько дней назад говорили тоже самое. А она все не просыпалась.
Пуля вошла ей в грудь и ушла в живот, что гораздо лучше, чем если бы она попала в сердце или легкие, но все равно... гребаная кома.
Маркус сидел у ее больничной койки, держа ее холодную безжизненную руку в своей. Когда он не совещался со своими лейтенантами, находился здесь. Сидел на жестком пластиковом стуле, держа ее за руку.
О, до чего дожил великий Маркус Убели! Он закрыл слезящиеся глаза.
— Доктор сказал, что с тобой нужно говорить. Не знаю, может, тебе поможет услышать знакомый голос. — Он покачал головой, глядя в окно на холодный, унылый дождливый день. — Может, ты быстрее проснешься. Или что ты все еще можешь услышать мой голос или какую-то чушь...
В общем, — он наклонился вперед, сжимая ее руку. — Я не уверен, что ты с радостью проснешься от моего голоса, учитывая все обстоятельства... Но я все, что у тебя есть.
Ни один из его Теней не смог поймать Деми до того, как она ускользнула из города. Что, вероятно, было хорошо. Маркус не доверял себе, если когда-нибудь доберется до этой женщины. Она уложила Кору в эту постель. Но дело не только в этом.
«Передай сестре, что я шлю ей самые теплые пожелания. Мое лицо она тоже видела последним».
Если Деми говорила правду, то, в конце концов, не отец Коры убил его сестру. И зачем ей лгать? Она думала, что это последнее мгновение Маркуса на земле. Нет, она говорила правду.
И чем больше Маркус думал об этом, тем больше в этом появлялся смысл.
Когда-то Титаны были отлично организованы. За всеми операциями стояли не только мускулы, но и мозги.
Но после того, как их изгнали из Нью-Олимпа и вернули в Метрополис, они превратились в просто мускулы.
Потому что Деми сбежала со своей маленькой дочерью. И все это время она являлась мозгом. Только из-за того, что она вернулась, Титаны стали искусны в интригах и махинациях, чтобы попытаться отвоевать свою территорию в Нью-Олимпе.
Все это время она находилась у него под носом, а он ее не видел. Деми была женщиной в традиционной мужской игре, и она воспользовалась этим фактом, заставляя всех ее недооценивать. Включая Маркуса.
Больше он такой ошибки не совершит.
Слишком много ошибок.
— Такого не должно было случиться. — Маркус отпустил руку Коры и встал. — Ничего из этого не должно было случиться. — Для пущей убедительности он пнул стул. — У меня был план. План, а ты не должна... я никогда не должен был... — Он покачал головой, потом вернулся к кровати и коснулся пальцем ее лица.
— Я не просил об этом. Я — обычный человек. Хочу простых вещей. Контролировать город, когда каждый проклятый день какой-нибудь новый идиот думает, что может стать большой шишкой и украсть чужую территорию. Я держу наркотики на минимальном уровне, слежу, чтобы они не попадали в школы, слежу, чтобы Сантино хорошо обращался с девочками, и одному богу известно, что ни одна пушка не войдет в город без моего разрешения. — Он приблизился к лицу Коры. — И я делаю это ради денег? — Он рассмеялся, отступая. — Что, черт возьми, я буду делать с большими деньгами? Ты видишь, как я живу. Деньги хороши только потому, что они дают власть. Это единственная валюта, которая меня когда-либо волновала. Если бы не я, все это место отправилось бы к чертям собачьим. Я знаю, потому что однажды попробовал, позволив кому-то другому взять руководство на себя. Но уже рассказывал тебе об этом. — Маркус опустился на край кровати Коры. Она такая маленькая, что рядом с ней было много места.
— Я не сказал тебе, что это из-за меня убили сестру. Мне следовало заявить о своем праве по рождению в тот день, когда застрелили родителей. Но я этого не сделал. — Его голос чуть не сорвался на последнем слове. Самый сильный его гребаный стыд. — Я подвел их и подвел Кьяру. — Он склонился над телом Коры и прошептал свое признание, прижавшись лбом к ее лбу. — Это моя вина, что она умерла. Мы спрятались. Целый год мы прятались в поместье. Я не стал продолжать начатую отцом кампанию. Я позволил Титанам бесчинствовать в городе, наивно полагая, что они оставят нас в покое. — Его голос превратился в глухой шепот. — Мы оба были детьми. Подростками. Я думал, они оставят нас в покое.