Привожу это заявление еще и потому, что многие действия Лебедя в 1993-м и 1994-м годах, вплоть до ухода с поста, прямо противоречат вышесказанному.
Да, вооруженный нейтралитет, объявленный Лебедем, дал свои плоды. Привыкнув к Неткачевской бесхребетности, снегуровские вояки, на приказ Лебедя отвести технику и военные формирования от Бендер просто никак не прореагировали.
Один из моих корреспондентов, в прошлом артиллерист, наблюдал из Паркан ночной обстрел Гербовецкого леса. Обстрел, о котором доселе не принято говорить. Небо посвечивало, снаряды, с характерным не то шипением, не то свистом проходили в вышине, а там, за Днестром, за недвижною громадою крепости за холмами, тоже вспыхивало, перемещаясь, короткое зарево – били по площади. Он насчитал не то 69, не то 79 залпов. Это работал артиллерийский дивизион 14-ой армии. «Я смотрел, - присовокупил он, - и у меня слезы на глазах: наконец-то!»
Без приказа со стороны главнокомандующего, разумеется, артдивизион открыть огня не мог.
Рассказывают, что у армии Молдовы там было целое скопление техники, и хотя по условиям перемирия они должны были ее убрать, но не убрали, затеяв ту же свою прежнюю игру, после чего Лебедь и отдал приказ об обстреле.
Кто-то рассказывал мне что там, после обстрела, куски разорванных тел висели аж на деревьях, и было разгромлено все, что только было можно разгромить (тотчас начались крики по телефону: - Прекратите огонь! Убираем! Уходим!)
Второй обстрел был на Каушанском направлении, третий, предупредительный, кажется на Суворовой горе. Русский медведь наконец-то слегка шевельнул лапой, - только слегка! И как стая крыс, как шелуха, посыпалось врозь хваленое молдовское воинство. Не потребовалось уже ни особого бесшабашного героизма казаков, ни стойкости гвардии, ни отчаянной решимости женщин.
Любопытно, что бы осталось от всей армии Молдовы, да и от румынской тоже, ежели бы русская армия выступила всерьез, не ограничиваясь несколькими десятками залпов? И еще спросим: чего стоит вся эта гнусная игра в национализм, все эти многочисленные предательства, измены и уступки перед лицом открытой силы вооруженного государства, встающего на защиту своих границ?
Передают, что самые большие потери (до двух тысяч душ) румынско-молдовская армия понесла именно в момент этого артобстрела. Да, приказ о нанесении огненного удара мог отдать только новый командующий, так что поставим это в заслугу Лебедю, как и введение миротворческих сил (наконец-то!) для развода враждующих сторон и установления мира, Миротворцы вступали в город 29-го (28-го?) июля. Бендерчане встречали русскую армию с хлебом – солью, забрасывали цветами. «Тогда мы на Лебедя молились!» - присовокупляла Нина Васильевна.
Но есть и другое мнение, и оно также основательно. К моменту приезда Лебедя обстановка в 14-ой армии была накалена до предела. Многие офицеры и солдаты, переодеваясь казаками, уходили воевать. Всерьез встал вопрос о переходе 14-ой армии под юрисдикцию правительства ПМР (напомним, что тогда еще все предприятия работали, и Приднестровье было достаточно богатой республикой, чтобы взять на себя заботы об армии). И что, с этой точки зрения, задача Лебедя была не столько защитить Приднестровье, сколько сохранить 14-ую армию в составе вооруженных сил России (точнее СНГ). Этому тоже можно очень поверить. Напомним и то, что Лебедь был, несомненно, замечательным организатором армии, и солдаты его боготворили. (Как, впрочем, боготворили Ю. Костенко его гвардейцы!)
И есть третье мнение, женского забасткома, что еще в апреле (22-го) уйдя, безоружными, в окопы на Кошницком плацдарме и у Дороцкого, под прямой огонь армии Молдовы, перенеся идеологическую войну в июле 1992 года на территорию России, Украины и Белоруссии, распространяя листовки с призывами к миру аж в самом Кишиневе, именно они, женщины, сумели остановить войну.
Гак или иначе, но Лебедь стал немедленно героем всего Приднестровья, да, как ни странно, и героем Молдовы, вовсе не хотевшей – помимо горстки вожаков Народного фронта, - никакой войны, да и присоединения к Румынии тоже. Миссию Лебедя они восприняли, как благодеяние (слышал о том от приезжавших в Новгород молдавских торговцев, сообщивших, кстати, что уровень жизни у них после отделения понизился ровно втрое).
Но вот молдовскую полицию из Бендер Лебедь так и не убрал, хотя сделать это ему ничего не стоило. Ушли бы без выстрела, да еще и благодарили. Лебедь попросту зашел к ним туда, и сказал: «Сидите, ребята? Ну и сидите, только тихо! Без стрельбы!» - тем все и кончилось. И они сидят в центре города аж до сих пор, как тот ядовитый зуб убитого дьявола из сказки, который приносит постоянные несчастья живым. И даже ходили, после боев, по квартирам местных казаков, устраивали обыски, искали оружие, хотя, по условиям четырехстороннего соглашения, делать это в отсутствии представителей прочих сторон не имели права.
Кстати, полицию Молдовы можно было убрать из города еще в январе 1992 года, и они были готовы сами уйти и сдать оружие, но тогда вмешался Когут, запретив их трогать. Вряд ли Когута можно обвинить в пособничестве кишиневскому режиму. Скорее всего сказалось обычное «миротворческое» настроение, побоялись политических осложнений, надеялись на договор. Хотя никогда в истории политика уступок не приводила к добру, с каждою уступкой противник попросту наглеет. Вспомним, как выкармливали многочисленными уступками гитлеровский режим европейские политики!
Дальше – больше. При разводе границ Лебедь отдал территорию военного городка на Варнице Кукунеску (Молдове), барственно заявив, что ему незачем разбираться, кто там и за кого. Лебедь начал, никого не оповещая об этом широко, вывозить вооружение 14-ой армии из пределов республики, в частности, попытался угнать четыре вертолета, которые, опять же, отстояли женщины, вовремя узнавшие, что машины собираются перебросить в Россию.
Начались совершенно непонятные выступления с критикою в адрес Шевцова (нынешнего министра внутренних дел республики) и Смирнова, в адрес всего Приднестровья: - это, де, криминальная зона, бандитская республика и т. д. Со Смирновым, с которым некогда фотографировались вместе, они рассорились. Лебедь стал поддерживать и охранять фирму частного телевидения «Аскет», которая постоянно лила грязь на Приднестровскую республику. Попытался расколоть и женское движение с помощью Мигули (той самой, о которой мне говорила попутчица в поезде). Впрочем, женщины на раскол не дались. У Мигули осталось не более десятка сторонниц, и Лебедь, уезжая, увез ее собою в Москву, где, кажется, выхлопотал для нее квартиру. «Лебедь уехал, и «Аскет» пропал, и нету Мигули!» - присовокупила рассказчица. Обвинение И. Смирнову Маракуце в пьянстве опять же было брошено Лебедем, и фактами подтверждено быть не могло.
При штурме Белого Дома Лебедь, размахивая каким-то листком, кричал: что приднестровцы обороняют Белый Дом. Листок оказался номером «Комсомольской правды», где, в сослагательном наклонении, приднестровцы обвинялись якобы в участии в обороне. И генерал-лейтенант Лебедь берет газетную утку как аргумент?
В конце концов, женский забастком и общественность обратились к Лебедю с посланиями, которые я тут тоже привожу целиком, ничего не сокращая:
«Уважаемый Александр Иванович!
Мы. Союз женщин города Бендеры, долго молчали и терпеливо все ждали, когда у Вас пропадет желание устраивать всякого рода пресс-конференции и регулярно посещать коммерческую студию «Аскет», где Вы уличаете наше правительство во лжи, воровстве и еще Бог знает в каких грехах. Да, возможно, в нашем правительстве есть упущения, возможно, среди них есть и такие, которые злоупотребляют данной им властью, но, позвольте, нам самим во всем разобраться, и уверяем Вас, что мы (Общественные организации Приднестровья) сумеем отличить: кто есть кто. Неужели Вам, боевому командарму, нечем больше заняться? Вы обратите внимание – кто Вас окружает, старается использовать Ваш высокий авторитет у народа Приднестровья и на этом авторитете и с Вашей помощью прийти к власти. И такие, с позволения сказать, люди, как Бергман, Мигуля и та кучка отщепенцев, взяв от Вас все, что можно, тут же предадут Вас, как это они делают с нашей республикой. Ведь, поддерживая их и идя у них на поводу, Вы прежде всего наносите огромный вред нашему городу Бендеры, и за все это Вам рукоплещут в Кишиневе те, которые в унисон с Вами последнее время постоянно предрекают и назначают даже дату гибели нашей молодой республики. Мы бы хотели, чтобы Вы, Александр Иванович, вспомнили день, когда Вас на площади у горсовета встречали наши жители; женщины и дети, закидав Вас цветами, встали на колени, и вся площадь звенела: «Слава, Лебедь!», «Спаси, Лебедь!», «Лебедь, Лебедь…» - неслось со всех концов, и у Вас на глазах были слезы (мы их видели), увидя все это, Вы тогда поклялись остановить кровопролитие, и спасибо Вам земное, Вы сделали это. Бендерчане не остались в долгу: все почести были Вам отданы, ибо Вы это действительно заслужили. И сегодня, вместо того, чтобы все делать для признания нашей республики, чтобы помочь нам в этот тяжелейший экономический час, все Ваши действия и помощь этой группе идут на уничтожение нашего народа, т. е. жителей г. Бендеры. Многие жители нашего города, помня Ваш Великий подвиг, Ваше мужество в июле 1992 года, не могут поверить, что может произойти такое с человеком, которого буквально боготворили.
Александр Иванович! Мы Вас очень просим – отбросьте всю эту нечисть от себя, прекратите заниматься шельмованием нашего Президента и Правительства. У нас очень маленькая республика, и мы своего Президента выбирали демократическим путем, всем народом и так же всем народом будем его защищать, ибо он служит нам, своему народу и вместе с нами учится жить независимо, не сгибаясь ни перед кем.
Союз женщин г. Бендеры.
Февраля 1994 года »
«Уважаемый Александр Иванович!
Ваше письмо, адресованное председателю горсовета города Бендеры В. В. Когуту (а значит и всем бендерчанам), редакциям газет «Днестровская правда» и «Новое время» удивило и возмутило нас. Удивило потому, что женщины Бендер, несмотря ни на что помнят А.И. Лебедя июля, августа 1992 года, помнят Вашу пламенную речь при вручении Вам атрибутов Почетного гражданина города.
За прошедшее время многое изменилось, в том числе и Ваше отношение к ПМР и нашему городу. Чем это объяснить, о какой корысти с нашей стороны Вы ведете речь? Каждый объясняет по-своему. Однако Ваши упреки в адрес защитников Бендер и Приднестровья, Рабочего Комитета нашего города – побудили нас ответить Вам.
Александр Иванович, Тирасполь и Бендеры практически один город и совершенно неясно, какие торжественные приглашения нужны гражданину города, чтоб пройти по улицам, встретиться с его людьми, с молодым рабочим коллективом рабочих и никто не против этого. Видит Бог, никто!
Но Вы сами, очевидно, не хотите этого общения. Одна из причин с нашей точки зрения, в том, что многие Ваши обещания, данные горожанам, нам женщинам, остались неотоваренными векселями. Примеры вот они:
XIII Обещание ввести мотострелков в крепость, по выводу бригады. А взамен разоренные руками выводимых военнослужащих помещения.
2. Обещание не трогать батальон химиков – а на деле?
3. Территория радиолинейного подразделения вместо города передана удельному князю Кукунеску – почему?
4. Обещание – 14-я армия не уйдет из ПМР, в крайнем случае, с почетом – Знамя и печать, а нынче грозите расстрелом каждому, кто приблизится к технике. Но ведь азбучно, что народ ПМР имеет на нее все права.
5. Вы забыли, Вас приглашали в наш краеведческий музей, но видно не те масштабы, и Вы не прибыли, несмотря на обещание, а люди ждали. Думаем, не стоит продолжать этот не очень приятный для Вас перечень. Вы правы, Вы не домогались звания Почетный гражданин, но израненный город, его измученные люди отблагодарили Вас так, как могли наиболее правильно. И Вы в те горькие дни, купаясь в лучах славы, человеческой любви и признательности, не отказались от этих почестей – не входило в задачу.
Теперь же перед Вами иные задачи и их надо решать. Вот только в чьих это интересах?
Александр Иванович, можно обмануть избирателей (это теперь модно) и после избрания бросить им в лицо мандат, за который тоже не очень-то пришлось бороться, благодаря ореолу славы 1992 года. Но звание «Почетный гражданин» - прежде всего символическая, моральная награда, она дается один раз и на всю жизнь. Это звание нельзя бросить, как ставшие короткими штанишки, ставшую тесной курсантскую форму, ставший обременительным депутатский мандат, как любую ненужную вещь.
Ответьте честно – кто Вы – генерал-лейтенант Российской Армии, чей заказ выполняете? Наберитесь настоящего мужества нести тяжкое бремя военачальника, решая воинские задачи, и не вмешивайтесь в политику, не мешайте нам самим решать свои проблемы. И еще. Поверьте уж не так безграмотны и слепы защитники Приднестровья, как это кажется Вам, Вам, который взошел на свой воинский Олимп благодаря тому, что они и такие, как они создавали условия Вашему поколению для претворения в жизнь юношеской мечты. Поймите, что нет худшего, чем быть Иваном, не помнящим родства в своем Отечестве.
А мы, мы сумеем отстоять свои жизненные принципы, свою Республику и жить так, как считаем возможным и достойным, и достойным нашего народа.
Принято на собрании «Союза женщин» города Бендеры.
Присутствовало – 42 человека.
По поручению собрания подписали:
Лохматова Л. В.
Усатенко Н. В.
Сучкова А. М,
Ладыгина В. П.
Краковская Ч. С.
Конькова Е. М.
Тарновская Д. Я.
Горобцова Р.Вл.
(всего 42 человека).
Депутат горсовета 114 округ
А.И. Огли (подпись)»
Объяснение странной метаморфозы Лебедя может быть только одно. Он жаждал власти.
Мне и такое доводилось слышать о нем: мол, у него чрезмерное тщеславие. Ради власти он пойдет с кем угодно и продаст кого угодно. Он шел к власти, а Приднестровье оказалось для него удобным трамплином. Не так давно небезызвестный Боровой выболтал в газетном интервью, что это он, де, «сделал» Лебедя. Посидел с ним вечер на кухне и сделал из Лебедя политика.
Разумеется, не с кухонного разговора все началось. Всякие подобные «разговоры» дают плоды только тогда, когда оппонент сам готов принять сказанное ему и только ищет пути воплощения. Но борьба за высшую власть требует огромных средств. Средств, которых у генерала Лебедя, естественно, не было.
Моня Бергман свел Лебедя с банком «Мост» (банком Гусинского), как уверяют источники специальной секретной информации, и тем положил начало его восхождению по ступеням власти.
Здесь необходимо сделать небольшое «информационное отступление». Владимир Александрович Гусинский, московский еврей. Дед его казнен в 1937 году, а бабушка отсидела 9 лет в сталинских лагерях. Окончил ГИТИС, факультет режиссуры (полученные там знания пригодились ему в совсем другой области). Ему еще нет пятидесяти, он не курит, почти не пьет, энергичен, коммерцией стал заниматься с 1986 года. Торговал антиквариатом, подкупал чиновников, очень быстро стал банкиром. Он – одна из фигур МОССАДа в России.
Капитал возглавленного им банка «Мост» оценивается в 400 млн. долларов. «Мост» - один из наименее «проницаемых» банков страны, у него внушительная охрана, большой пропагандистский аппарат для создания нужного общественного мнения в сферах печати и телевидения. Сам Гусинский как-то заявил в печати, что у финансового лобби в России есть возможности влиять на структуры власти и очень большие, чего сама власть даже не осознает.
Финансовый взлет «Моста» пришелся на 1992 год, далее начались трудности, в силу конкуренции с «Аэрофлотом» и другими организациями (сам Гусинский говорит, что в финансовой деятельности нет друзей, а есть только партнеры). Опускаю малопонятные мне финансовые операции «Моста» по продаже золотых сертификатов, захвату магазинов, получении льготных кредитов и проч. На парламентских выборах 1993 года «Мост» поддержал Явлинского. В те же годы у Гусинского резко обострились отношения с Березовским, которого уже в наши дни он же провел на место уволенного Лебедя (хотя прежде отношения Гусинского с Березовским доходили до попытки взаимных убийств). Подозрительна, как пишут, чрезмерная прозападная ориентировка руководства «Мост-банка».
«Мост-банк» постоянно ввязывается в политику, он вошел в штаб по поддержке Ельцина (хотя присматривался одно время и к Зюганову). Когда потребовалось «убрать» Лебедя, заменив его Березовским (кстати, гражданином Израиля) информационные средства, подчиненные «Мост-банку», очень тому помогли.
Гусинский создал «Всероссийский еврейский конгресс», задача которого разорить банки СНГ и ликвидировать национального производителя. В чем Гусинского поддерживают западные сионистские круги.
Итак, Бергман свел Лебедя с банком «Мост». Банк мог дать деньги на «перспективного» генерала.
Бергман оказался хорошим связистом в этом достаточно темном деле (не забудем и о его связях с израильской разведкой).
Запланированный развал России, отторжение от нее юга страны, застопорившееся тут в результате отчаянной обороны, сбивало все планы международной мафии. И вот чем можно лишь и объяснить такой поворот Лебединой политики.
Оговариваюсь: все сказанное лишь моя мысленная конструкция. Под столом у Бергмана не сидел, и разговоров не слушал. Но несколько человек, знающих Лебедя, согласно сказали мне, что к власти он будет идти по трупам, не останавливаясь ни перед чем.
Мы все видели, какие повороты в своих симпатиях совершал Лебедь до, во время и после выборов. Можно думать, что его, вышвырнув из Ельцинского правительства, все-таки переиграли – но для Лебедя это далеко не конец.
Сумеет ли он досягнуть высшей власти? А ежели сумеет, как воспользуется ею?
Наполеон, совершая свой государственный переворот, едва не упал в обморок. Не от трусости. Трусом назвать человека, бросавшегося сознаменем на Аркольский мост, назвать нельзя. Скорее – от волнения, от осознания огромности того, за что он берется. Ну и порядок во Франции Наполеон навел, «Кодекс Наполеона» переживший несколько революций, составил, наукам удачно покровительствовал. В военных планах его, увы, занесло. Но это в истории государств не редкость. Лебедь, пожалуй, перед троном в обморок не упадет. И сумеет ли понять, что власть – прежде всего бремя, ответственность? – это тоже большой вопрос. Во всяком случае, на нем уже висит несмываемым пятном непроясненная до сих пор история с убийством Ю. Костенко – комбата гвардии, без которого, по общему мнению, Бендеры уже 19-го были бы в румынских руках, да так, видимо и остались за Молдовой. В книге Волового, судя по приводимым отзывам, знаменитый комбат постепенно из героя превращается в эдакого гауляйтера. Рассказывали и мне, что уже после того, как фронт более или менее установился, он устроил в местном музее склад ворованного: «Награбил сахар, постное масло; постельное белье, ковры затащил сюда. Сколько коробок с обувью было!»
Но с этим складом ситуацию прояснил прежний директор музея Евгений Александрович Лобанев: «Да какой там склад! Несколько десятков мешков сахара и коробки с кроссовками, 60-70 штук. Сахар этот он выдавал гвардейцам, каждому по мешку, и кроссовки им же. Я потом видел на некоторых эти кроссовки. На сахар, запасенный Костенко,находилось много любителей, но все боялись комбата.А когда его взяли, забрать остатки сахара не хотел никто. Кому я только не предлагал.' В конце концов, забрало общество милосердия. А до этого у нас было два ящика колбасы, колбасой этой женщины кормили бойцов».
Поставим вопрос – откуда доставал сахар и обувь комбат? В городе были десятки разгромленных магазинов, товары и продукты часто валялись прямо на земле. Никто же не обвиняет забастком, что они продовольствием из разгромленного магазина кормили защитников города?
Армии в старину (а румынская и в XX веке) жили грабежом, что, кстати, обременяя воинов добычей, очень затрудняло военные действия. Поэтому в армиях нового времени за мародерство стали строго наказывать.
Но одно дело – мародерство, другое – реквизиции, осуществляемые организованно военным руководством. Наполеоновская армия в той же Италии снабжалась за счет реквизиций. «Война кормила войну». Стремление Костенко как-то вознаградить своих бойцов, - опять же организованным порядком! – вряд ли можно ставить ему в виду. Вообще все рассказы о якобы «махинациях» Костенко разбиваются об отсутствие реальных фактов.
- Не было! Да, до войны он возглавлял фирму, в которой, на вполне законных основаниях, ездил в Волгоград, покупал дешевые там запчасти и привозил в Бендеры, т. е. занимался разрешенной нашим правительством торговлей. Рассказы о жестокостях Костенко пусть остаются на совести журналистской братии. У нас до того, кстати, верят печатному слову, что одна женщина в Бендерах, у которой три сына служили у Костенко в гвардии, до сих пор убеждена, что в казармах гвардии была устроена камера пыток, и дети никак не могут убедить мать, что ничего такого не было у них и быть не могло. Обвинять боевого офицера во время войны в «убийствах» солдат противника вообще нелепо. Мне рассказывали так: «Берут снайпера, у которого на прикладе двадцать пять зарубок, - столько он наших убил. Что с ним делать? Костенко посылает в расход. А на него тотчас Бергман заводит уголовное дело. Вот и считайте, на кого он работал!» Выше уже говорилось о том, что многие государственные органы республики, в частности, Тираспольская прокуратура и органы КГБ, принеся формальную присягу ПМР, продолжали работать на Кишиневский режим. Ситуации возникали воистину фантастические. В ту пору, как в Бендерах шли яростные бои, а республика уже давно, в момент своего образования, отказалась от румынского флага, в городской тюрьме Бендер сидел человек, посаженный туда за то, что сорвал триколор! (румынско-молдовский флаг). И майору Сухинину, чтобы его вызволить, пришлось добиваться прежде, чтобы суд изменил ему меру пресечения. Просто выпущенного парня могли забрать после войны, как не отсидевшего своего срока. Были, как уже говорилось, заведены уголовные дела и на женщин, сидевших на рельсах. Вот и на Костенко тот же Бергман заводил уголовное дело при каждом очередном расстреле пойманного диверсанта или снайпера. Одна же из женщин-участниц высказалась и еще определеннее: Лебедь с Бергманом вершили суд над нашими бойцами!
Рассказывает майор Сухинин:
«Да, Костенко не ангел! Как-то прихожу к нему, а у него на дворе казармы офицер моет танк. Оказывается, пришел на пост пьяный, и Костенко заставил его вымыть танк – впредь будет думать, когда можно пить!
Дисциплина в батальоне была отменной». (Сухинин, кстати, с Костенко был знаком, и когда-то даже предлагал ему стать командующим ТСО. Но потом Костенко ушел организовывать батальон гвардии.)
О злосчастном штурме полиции, когда Костенко не получил ни техники, ни артиллерийской поддержки, я тоже расспрашивал многих. И пришлось усомниться даже и в том, что именно Костенко был инициатором отхода в Тирасполь (одному из командиров он велел держаться до утра, и только потом прислал приказ – «отходите»). Выше уже говорилось, что, будучи в Бендерах, приказа по телефону из Тирасполя об отходе он отдать никак не мог. История этого злосчастного звонка так о сю пору и не прояснилась.
Какие были у Костенко отношения с Лебедем? Недавно в прессе появилось сообщение, что Костенко и Лебедь вместе служили в Афганистане, и Лебедь совершил нечестный поступок, нарушил слово, данное афганцам, и, якобы, произошла драка Костенко с Лебедем. Так это или не так – неизвестно, тем паче, что современной прессе верить нельзя, прежней проверки фактов до их напечатания, как и ответственности за публикацию не существует.
Но вот в Приднестровьи пути этих двух людей скрестились вновь, хотя и славою и чинами Лебедь теперь премного обогнал давнего сослуживца. Ясным днем шестнадцатого июля вдруг по площади от собора мимо музея пополз танк. За ним второй. Примчались машины с армейским спецназом. Иные танки, бойцы с автоматами, стали окружать штаб гвардии, где в это время был комбат. В публике, как искра, пробежала весть, что приехали брать Костенко. Громко послышалось через радиорупор: «Сдавайтесь, сдавайтесь! Гарантируем жизнь!» От штаба гвардии в ответ простучал пулемет. Потом все стихло. Гвардейцы стали выходить no-одному, с оружием, они подходили к исполкому, и здесь садились на землю, держа автоматы у ног. Их окружал спецназ. Потом, после еще какой-то проволочки, из штаба стали выходить гвардейцы и строится в колонну, со знаменем. Так, со знаменем, они тоже прошли к исполкому. В тот момент без Лебедя задержать Костенко не решился бы никто. Костенко, как рассказывают, в это время вышел из штаба, пошел по улице в обратную сторону, и исчез. Его никто не задерживал и не остановил.
Захватили Костенко позже, в машине, на границе Одесской области. У него была с собой обойма с патронами (оружия не было) и офицерский аттестат. Его тут же увезли в следственный изолятор в Тирасполь. Потом… Потом тело нашли, якобы, на границе с Украиной. По более точным сведениям он был сожжен недалеко от села Владимировка.
Говорили о том, что Костенко жив и даже появлялся в Бендерах.
Кстати, это известие проскочило в газеты «Труд» со слов… Бергмана! В газете «Известия» №179 за 8 августа 1992 года появилась большая статья Валерия Янова «Кровавый комбат». (Было даже две статьи, и во второй автор уверял, что его в Бендерах «хотели убрать» и он «прятался»).
Статья в «Известиях» начинается с биографических данных. Костенко родился в 1952 году, за войну в Афганистане имел орден и медали, русский, образование высшее.
О незаконных расстрелах, совершенных Костенко в Афганистане, в Тирасполе скрывали, не без помощи тогдашнего командующего 14-ой армией Ю. Сергеева, у которого комбат служил еще в Афганистане.
Сам генерал Куликов дважды (то есть уже тогда), в 1984 и 1985 годах прилетал в Тирасполь, чтобы поучаствовать в организованной Ю. Костенко охоте. (Сервилизм!)
К осени 1989 года его увольняют в запас, выдав медсправку №714, где говорилось следующее:
«Юрий Александрович Костенко освидетельствован. Диагноз – последствия повторных закрытых травм головного мозга с астено-невротическим синдромом. Годен к службе вне строя в мирное время. К военной службе ограниченно годен». (То есть – псих!)
Теперь де руководство ПМР жалеет, что они «пошли на поводу общественности в лице СТК и женского забастовочного комитета, которые настаивали на кандидатуре Костенко. (Все общественные организации ПМР виноваты!)
Далее льются слезы по случаю расстрела полицейского и вновь повторяется байка о пытках и избиениях (комбат де имел две резиновых дубинки и т. д.).
(Кстати, - удвоение образа – известный фольклорный прием. Причем автор не сорвался, не сказал три! Было бы уж слишком сказочно.)
Разумеется, кооператоры выплачивали дань Костенко, а он сбрасывал трупы непокорных в Днестр, как царица Тамара. (А женский забастком, Горисполком его защищали!) Ибо… жена председателя СТК Доброва числилась в штабе батальона и получала там зарплату. (Подкуп должностных лиц!)
Зам. Председателя Харченко… не упускал случая крепко поддать с комбатом и подписать ему любую бумагу!
10-го апреля старший помощник прокурора республики Валерий Беркун подписал протокол задержания Юрия Костенко, но исполнять его никто не торопился. Комбат зло предупредил Беркуна, что приговорил его к смерти. (Ужас-то какой!)
29 апреля прокурор республики передает Смирнову информацию о всех злодеяниях комбата.
Генерал Штефан Кицак, начальник управления обороны ПИР дважды отдает приказ об отстранении Костенко от должности. (А потом приказывает ему же взять штурмом полицию? Что за чудеса!)
…Несмотря на то, что в декабре 1991-го и весной 1992 г. Костенко посылает его по телефону куда подальше. (То есть сосал, сосал Яков из пальца, аж палец побелел.)
По словам все того же Бергмана, Кицаку из Москвы звонить генерал Сухоруков и рекомендует оставить Костенко в покое.
В Одессе Костенко отливают по знакомству сколько надо горючего.
Когда Беркун задерживает одного из телохранителей комбата, Костенко требует его освободить, грозя открыть огонь в городе. Телохранителя отпускают, а Беркун «уходит в подполье».
(Любопытно, что когда задержали одного из проштрафившихся вояк Бергмана, тот явился освобождать своего аж со всею воинской командой и – ничего! Никому на дно залегать не пришлось!)
Новый командарм 14-ой армии генерал Лебедь получает от прокурора ПМР Бориса Лучана ходатайство о задержании Ю. Костенко, и его помещения в одну из камер военной комендатуры ПМР (т. е. подчиненной Бергману!)
«Костенко коварен, опасен, более 20 человек лишил жизни, и может сорвать переговоры о мире между ПМР и республикой Молдова». (А, вот где собака зарыта! Снегур до него добирается!)
16 июля спецназ 14~й армии блокирует Костенко с его гвардией. (На что понадобилось десять танков, которых почему-то не оказалось в момент штурма полиции!)
Комбат чувствовал себя спокойно, надеясь на помощь сверху. (Охоту то устраивал даром ли!)
Средь ясного дня Костенко вышел «и растворился в городе». Позднее генерал Лебедь скажет: «К задержанию Костенко я имею непосредственное отношение. Но к стыду моих людей и моего лично, мы не смогли его удержать. Ко всему остальному я и моя армия отношения не имеет».
Начальник ГОВД Богданов в 16.30 доставил Костенко в городской следственный изолятор. В 2 часа ночи к горотделу подъехала группа спецназа (т. е. 14-ой армии?), и по приказу Богданова Костенко был передан ей, о чем прокурор ПМР «узнал только утром» и тут же послал жалобу генералу Лебедю, требуя вернуть Костенко, ибо никто не имеет права, кроме следователя. А следователем по делу был тот самый Беркун, который, вы помните, «залегал на дно».
Прокурор Лучик потребовал отставки Богданова, а еще через сутки, 18-го июля, недалеко от села Владимировка в 3 км от железной дороги и в 15 км от Тирасполя была обнаружена горящая машина УАЗ, принадлежащая штабу 14-ой армии. На заднем сиденье – остатки трупа, который тоже продолжал гореть. На нем – остатки военной одежды. Голова покрыта капюшоном, кисти рук отсутствуют. (Кисти рук, как полагают, отрезали, чтобы нельзя было добыть отпечатки пальцев и идентифицировать труп.)
Протокол был проведен откровенно небрежно, предложена версия, что Костенко убили издали (застрелили), после чего подожгли машину. Однако Одесская повторная экспертиза установила, что убит он с близкого расстояния из пистолета Макарова. Один выстрел произвели в глаз, а четыре других – в затылок, что данные первой экспертизы опровергает полностью. Позднейшая версия гласила, что, де, Костенко забрали из изолятора, получили сведения, что его ночью собираются отбить или убрать(?). Что молодой оперативник, поверив Костенко, повез его показывать, где у Костенко тайный склад оружия, и т. д. Все это уже из детективов самого дурного и неправдоподобного сорта. О темном деле Костенко постарались забыть поскорее. Весьма информированный товарищ из окружения командарма заявил приезжему корреспонденту: «Лебедь вам ничего не скажет, потому что не может. Ищите концы у себя, в Москве».
Вячеслав Когут в кабинете полуразрушенного здания Горисполкома сказал: «Думаю, нас всех используют в большой и грязной политической игре».
Новый командующий 14-ой армией, Евневич, снял, было, Бергмана с должности, но тот съездил в Москву, в военную прокуратуру и сумел восстановиться на работе.
Статья в «Известиях» вызывает множество неразрешенных проблем. Во-первых, - почему в «Известиях»? Вроде бы мелкий эпизод этой «окраинной» войны довольно скупо освещаемой центральной прессой, и вдруг такое пристальное внимание? Потом – концы с концами не сходятся! Преступник – но его не судят. Тайное убийство с сокрытием следов, отнюдь не похожее на казнь, и т. д. Совершенно явно, что статья достаточно неуклюже пытается скрыть нечто, более похожее на преступление, чем на суд. И почему скрыть? Чего боялись?
«Тут, как понаехало к нам после победы всякого народу, и проходимцы, и всякие, а Костенко по Афгану всех их знал! Вот его и убрали!»
«Генералу Лебедю надо было стать единственным защитником Приднестровья, а Костенко ему мешал!»
Война окончилась. И вот наступило то, о чем сегодня трудно говорить. Приезжие казаки собирались разъезжаться по домам. Как провожают победителей? Ну, ну! Смелее! Да, именно! С цветами с музыкой, с вручением памятных подарков (а как воину после оконченной войны нужен этот цветочек, тот скромный знак благодарной памяти! Как обижались те же черноморские казаки, что их, в отличие от миротворческих сил, не чествовали, не провожали с цветами.
Итак – как провожают защитников?
«Якуту (маленький такой), - рассказчица показывает на метр от земли, - что был охотник на снайперов – он их и побил множество! Можно сказать, очистил город. А потом его контузило, и когда уезжал, - благодарность ему написали и только ни ордена никакого, ничего. Ну - хоть благодарность!
С казаками же было еще проще. В номер врывались «черные маски» (кто такие – поди, знай! В масках они!), наставят автоматы – оружие у кого – на стол! И теперь марш – немедленно на вокзал! Помогли – и нечего вам больше тут делать!»
Вот так провожали защитников в Тирасполе. Рассказчица это наблюдала сама.
Вопрос – опять Моня Бергман? Или и Лебедь тоже. И еще вопрос – приедут ли эти казаки сюда во второй раз?
Ну, а генералу Лебедю что сказать! Он, не первый из тех, кто продавали душу дьяволу в стремлении достигнуть земного величия и надеющихся впоследствии, при расчете, самим обмануть сатану. Однако последнее у подавляющегося большинства из них получалось плохо. Духа тьмы обмануть чрезвычайно трудно.
Не окажется ли мертвый, расстрелянный и сожженный, с отрубленными кистями рук Ю. Костенко для генерала Лебедя той самой тенью отца Гамлета, потребовавшей мести за совершенное злодеяние? Даже и так спросим: не безопаснее ли был бы для убийц славного комбата живой Костенко, стареющий, копающийся на своем дачном огороде, выращивая какие-нибудь там гладиолусы или розы, и приглашаемый иногда на заседания того же рабочкома, дабы сказать свое веское слово старого ветерана и героя непокоренной республики? Разумеется, всяким там подлецам, пролазам и приспособленцам было бы труднее при новом комбате вершить свои грязные делишки! Ну, а тогда спросим: - Кому нужны подлецы!
Мы все помним, как тайная мафия шла к власти в молодой советской республике, избавляясь от одного за другим, от героев Гражданской войны. Не воскресает ли, в случае с Костенко, то самое неистребленное доселе начало торжества тайных, связанных с международным капиталом сил (сионизма, масонского заговора, Мирового Валютного фонда, Пентагона – суть одна!) И что должны мы противопоставить этой ползучей заразе, чтобы опять не потерять завоеванную, было, свободу мыслить, трудиться и жить?
Все это было в 1992 году, а сейчас кончается 1996-ой, и что ожидает Россию впереди – не ясно.
Я сижу в помещении рабочкома, беседую с казаками, с тем самым Сергеем Рачинским, что прорывался в Бендеры на броне, и с его троюродным братом, Владимиром Казаковым. Оба черноволосые, стройные, молодые. Лицо у Сергея тонкое, грива волос, изогнутые усики, неспокойные, жгучие глаза, взгляд которых порою трудно выдерживать. Когда он поворачивается профилем, я так и вижу – Григорий Мелехов передо мной!
Я пытаюсь расспросить, а они пытаются рассказать, как это было, и, главное, чем объясняется их безумная, какая-то «старопрежняя» храбрость.
- У нас трусить не принято! – Казаки, это вообще ненормальные люди. Казачья вольница – я с атаманом могу на «ты», а в деле – дисциплина: сказали – сделай, не обсуждай!
Умереть в бою почетно! Кого не взяли в разведку – обижались, спорили: - у тебя, мол, дети! А тебе еще детей надо заиметь! Мне в деле никогда не было страшно – иногда от пули как ветер пройдет в волосах, а даже удовольствие испытываешь! Считаешь,ч