И со слезами дочку вспоминать.
При мысли, что она лежит в постели
Нагою со врагом его незрелым.
Враг будет целовать её, ласкать,
Что королевою могло бы стать.
Я думаю, что долго не протянет.
Умрёт он скоро, смерть его утянет
В ту бездну мрака и порока, где
Очистится в пылающем огне.
Гранадо:
Добро и зло есть в каждом человеке.
Каков же он, живущий в нашем веке?
Зависит от того, как он живёт.
И если трудно, зло в нём оживёт.
Хорошие условия, тогда
Он – добродетель, доброта сама.
И герцог этот перевоплотится
Из ада выйдет светлым, пречистым.
Жаль, что при жизни старец не успел.
Он начал путь страдая, не поспел.
Лоренцо:
Жалеть его? Он олигарх крутой.
И все богатства он прибрал рукой
Нечистой, вороватой, потому
Он вечно будет жариться в аду.
Гранадо:
Но вот к примеру женщину возьмём.
(Смеётся.)
Своею нечестивою рукой.
Под ангельской и нежной красотой
Скрываться может дьявол роковой
И искушеньем может затянуть
При жизни в ад и на себе женить.
Но это так о девочках шутя.
Сначала выбор делают глаза.
Решенье шлют и сердцу и уму.
Суд высший их решает полюблю
Иль сей предмет подальше провожу.
Куда не важно, милости прошу.
Но всё это по сути ерунда.
Любовь так безрассудна и слепа.
Она с повязкой, на глазах всегда,
Как истина, но есть и два крыла.
И в слепости своей она способна
Влюбиться запросто в кого угодно.
И на крылах экстаза улететь.
И все барьеры к счастью одолеть.
Поэтому, быть может, ты и прав.
Ты Джулию хватай и будь с ней здрав.
Так сердце твоё – высший твой судья -
Решило, прочь сомнения тогда!
(Поднимает кубок вина и выпивает. Лоренцо встаёт из-за стола.)
Лоренцо:
Третейский суд мой только что решил
Смерть олигарху! Смерть он заслужил.
Я сам судья, палач в одном лице.
И небеса пускай помогут мне!
(Выпивает кубок вина и втыкает кинжал в стол. Подходит хозяин заведения.)
Хозяин:
Вы, случайно, - не актёр? Такой темперамент, такой напор.
Лоренцо:
Извините, я – не актёр.
Хозяин:
Вы зарываете свой талант в землю. Земли и так мало. Выступите на моей сцене. Потяните время до прихода актёров. Я заплачу вам десять золотых монет.
Лоренцо (замешкавшись):
Да никому мои песни не интересны. Ну хорошо. Я спою, что умею. Деньги оставьте при себе.
(Лоренцо идёт на сцену. Берёт гитару. Говорит.)
Как жизнь прекрасна ты и хороша.
Проснулся я и жив ещё пока.
Но почему? Ах, да, ещё живу.
При этом, кстати, я ещё могу!
(Слышны аплодисменты старичка и смешки публики.)
Кто-то из зала:
А гитару зачем взял?
Лоренцо (не обращая внимания):
Премилой девушке я написал куплет.
Он славит не её, её предмет
Любви – певицу, но я не могу
Представить их в постели…к ним бегу.
Дамы в зале:
Фи! Какая пошлость! И зачем он вышел на сцену?
Лоренцо:
Я прекрасно слышал вашу фразу, мадам.
Я пошлости в стихах не нахожу.
Мораль я попросту, увы, не чту.
Пусть мысль нага, раздета – ерунда.
Быть лживым и ханжой – тогда беда!
Экзальтированная дама:
Браво!
Носить одежды это стыд и срам
И голеньким гулял в садах Адам.
Но правда согрешил он невзначай.
Лоренцо, эй! Нагой меня встречай!
Лоренц:
Столичную невесту я ищу.
Красивую и в меру наглую.
Но ей богатый нужен, а не я.
О, как я счастлив без неё, ура!
Крик из зала:
Правильно! Там они - все такие.
(Лоренцо читает брошенную ему записку.)
Лоренц:
Всем позитив давай пусть и пустой.
Живётся трудно, вы в тоске тупой.
Я вам скажу, что просто счастлив я
Без позитива, лишь на вас смотря.
О, сцена пусть мала, но только ты -
Наркотик мой, забыть тебя, увы,
Не в силах я, хоть пробовал не раз.
Но результат один: я здесь увяз.
(Читает очередную записку. Продолжает преувеличенно-драматическим голосом.)
О, как велик и гениален я!
Не ожидал, признаюсь честно, я
Никто не побранил меня и я
Взлетел в своих глазах, как никогда.
Я вас люблю во все ваши места.
Но денег нет в карманах ни хрена!
Шут из зала:
Правильно!
(Публика начинает кидать деньги к ногам Лоренцо. Он прочитал очередную записку.)
Немного о себе.
Ну что тебе сказать мой милый друг?
Красив я в меру, нет совсем заслуг.
Медали с орденами и госпремии
Раздали прежде, до меня: все гении.
(Читает очередную записку.)
Друзья, друзья, ну где же вы? Я – здесь.
Порочен в меру, в общем, молодец.
Бываю крут я отзываясь о других.
Но я букашка безопасная для них.
(В зале появляется Джулия, одетая под простолюдинку, чтобы её не узнали. Лоренц видит её. Она видит его.)
Экзальтированная дама из зала:
Спойте что-нибудь.
Хочу безмерно я его любить
И всю себя в нём алчно растворить.
Но станет ли вкусней любовь моя?
Боюсь, что нет! Зачем всё отдала?
Лоренц:
Браво! Люблю открытых простых людей. Сейчас я спою короткий романс. Это - авангард. Кому не нравится, можете пить, есть и не слушать. Этот романс я посвятил обычной служанке Паулине.
(Настраивает гитару.)
Джулия:
О, Лоренц мой! О, как прекрасен ты!
И сразу ты заметен средь толпы.
Сверкаешь ты, как камень драгоценный
В ушах барона – дар его бесценный.
Узнала я тебя, прости, не сразу.
В одежде батрака, но лик прекрасный,
Как солнце среди туч мне шлёт привет.
Надежду дарит, а сомненью нет.
Мне повезло, зашла сюда случайно.
И вот судьбы подарок в этой чайной.
Но что сказал? По сердцу, как ножом
Ты полоснул. Как может это он?
Ведь любит он меня, не Паулину.
И не к лицу измена дворянину…
Но любит ли? Мои лишь только мысли
С фантазией моей меня изгрызли.
Постой, не торопись, попридержи
Коней, - те чувства, что так горячи
И непонятны. Лоренц принц и знатный.
И ревность в ход пустил мой ангел страстный.
И, если любит, то слова его –
Проверка, а люблю ли я его.
Лоренцо:
(Поёт.)
Как вы прекрасны, вдруг явились,
Я вами просто ослеплён.
И от смущения залились
Румянцем щёки: я сражён.
Я не любил доселе только
И потому с ума сходил.
И в одиночестве я горько
Мечту лелеял и любил.
Как вы милы по-детски прелесть
Играет на щеках у вас.
И глазки томные, несмелость
И грудь младая красит вас.
Я не любил доселе только
И потому с ума сходил.
И в одиночестве я горько
Мечту лелеял и любил.
Ваш голос нежный я услышал
Ещё не видя вас тогда.
Душою трепетной неслышно
Я принял вас – любовь моя.
Я не любил доселе только
И потому с ума сходил.
И в одиночестве я горько
Мечту лелеял и любил.
Что вам сказать, я не умею.
Вы подскажите милый друг.
Слова бессильны здесь и рдея
Не высказать мне нежных чувств.
Я не любил доселе только
И потому с ума сходил.
И в одиночестве я горько
Мечту лелеял и любил.
Ещё милее вы мне стали
Не зная, что я в вас влюблён.
И непосредственность и шалость
Вам так к лицу, что я смущён.
Я не любил доселе только
И потому с ума сходил.
И в одиночестве я горько
Мечту лелеял и любил.
И в упоении, дурмане
Любовном я готов кричать:
«Люблю, люблю тебя!» - стихами
Мне чувств своих не передать.
Я не любил доселе только
И потому с ума сходил.
И в одиночестве я горько
Мечту лелеял и любил.
(Дамы встают из-за своих столов и аплодируют стоя.)
Все в зале:
Браво! Брависсимо!
Джулия:
Балалаечник! Струнник! А ещё принца из себя корчит!
(Джулия поднимается на сцену. Фальшивым, ласковым тоном говорит Лоренцу.)
Мой добрый принц, игра ваша настолько
Изысканна, двусмысленна, невольно
Хочу я поддержать ваш монолог
И превратить его в наш диалог.
Жить одному на свете это – пытка.
И смысла нет и пустота с избытком.
С любимым жить возможно потрудней.
С ним жду я ночь, а ночью божий день.
(Берёт у Лоренца гитару.)
Спою шутливо и ревниво я.
Ведь ревность и любовь вдвоём всегда.
Но, если любишь, ревность оживёт.
Не любишь, ревность тут же отомрёт.
Любовь же настоящая, когда
Прощать мы можем, ревность хороня.
Туда ей и дорога, шлю я ей
Привет прощальный, исчезай скорей.
Романс: «Жалоба влюблённой». Тяжёлый металл. Исполняется впервые. Слова – мои. Музыка – моя. За струнами – тоже я.
(Поёт.)
Средь шумного бала узнала
Я лик ваш бардовый с утра.
Дыханьем меня обаяли:
В нём винная горечь была.
Любви я желала прекрасной
И грудь моя словно волна
Вздымалась волнуясь столь страстно.
Румянцем была залита.
И веер почти что случайно
Я вдруг обронила тогда.
Надеясь, что ваше вниманье
Предмет привлечёт сей и я.
Любви я желала прекрасной
И грудь моя словно волна
Вздымалась волнуясь столь страстно.
Румянцем была залита.
Холодный ваш взгляд обманула.
Но страсть не зажгла я в очах.
Вы так же стояли сутуло
И тупо глазели в очках.
Любви я желала прекрасной
И грудь моя словно волна
Вздымалась волнуясь столь страстно.
Румянцем была залита.
И тут рассердившись, я смело
Нагнулась за веером вдруг.
И грудь оголилась несмело
Чего не хотела, мой друг.
Любви я желала прекрасной
И грудь моя словно волна
Вздымалась волнуясь столь страстно.
Румянцем была залита.
Сверкнула стыдливо очами.
И глазки упёрла я пол.
А в ваших очах заиграла
Желанье и похоть вдвоём.
Любви я желала прекрасной
И грудь моя словно волна
Вздымалась волнуясь столь страстно.
Румянцем была залита.
Тот вечер холодный и зябкий
Вы в доме моём провели.
Но вы оказались лишь тряпкой
И счастье с собой унесли.
Любви я желала прекрасной
И грудь моя словно волна
Вздымалась волнуясь столь страстно.
Румянцем была залита.
Хозяин:
Джулия и Лоренц. Моё заведение всегда к вашим услугам. Заходите почаще. Один раз в неделю – угощение за мой счёт.
(Хозяин целует руку Джулии и жмёт руку Лоренцо. Молодая пара возвращается за свои столики. На сцене – хозяин заведения.)
Уважаемая публика. Нас почтили своим присутствием актёры с рынка. Они покажут вам пьесу из жизни королевских особ.
(На сцене «королева» и «король». По краям сцены – факелы. Позади сцены белая занавеска.)
«Королева»:
Семь тысяч лун, и столько же ночей.
И столько солнц, короче просто дней.
А, может, больше пронеслось, как день.
А может ночь, мне ближе её тень.
(Свист одобрения в зале.)
С момента, когда только вашей стала.
И королевой вы меня назвали.
Храню вам верность – это нелегко.
Красива я и все хотят его,
То тело, где душа моя живёт!
Для вас одних оно красой цветёт.
(Свист одобрения в зале.)
«Король»:
Да, верю я, поверить не могу,
Что ты изменишь с кем либо, хочу
Сказать, что верность только на словах
Жива не долго в пьяных головах.
Дурман любви застлал наш разум так,
Что клятву дать для нас просто пустяк.
А время грубо срежет плод любви.
И вдавит в землю сапогом своим.
И соком брызнет плод: он свеж и спел.
Но пережить измену не сумел.
«Королева»:
Да, искушенью уступить легко,
Разрушить счастье, что было дано.
Красивым сложно жить, себя блюсти.
С трудом приличья соблюдать должны.
«Король»:
Я еду на охоту, ждёт шашлык
Из оленины, то – еда владык.
(Уходит.)
«Королева»:
Ты взял меня с низов на рынке я
Хотя и королева, но - раба.
Ты видел жизнь из окон кабинета.
И жизнь не знаешь, мысли твои – дети.
Но ты богат. Богатство это – зло.
И искушает праведных оно.
Друзей реальных не имеешь ты.
Знакомые для дел тебе нужны.
Но другом хочешь быть, тем наверху,
Лелеешь эту ты свою мечту….
Богатого проси ты, не проси.
Он глух и нем и разум его спит.
Богатый беден щедростью своей.
И беспокоить жадность ты не смей.
И словом не поможет, бедняка
Он маску не снимает никогда.
Бедняк богат советами людей:
Бесплатными, простыми, без затей.
Они полны тщеславием своим,
Они цари в сравнении с таким.
И одинок он в бедности своей.
Друзья его – мираж и сон скорей.
Врагов он не имеет, жалок он.
Что взять с него, без денег «голый» он.
Как только зазвенит монетой вдруг,
Друзья объявятся и прибегут,
Что б радость разделить с ним, что дана.
Помочь истратить деньги задарма.
Наш главный царь и первый господин
Конечно, деньги, золото, пред ним
Все гнут коленку рабски, не стыдясь.
И лестью обаяв идут во власть.
И бога замещают на земле,
Хоть люд не любят их, клянёт в душе.
Кто раб, кто господин я не пойму.
В одном лице лакей и царь живут.
И все шуты, куда ни посмотри.
Смеяться мне иль плакать от тоски.
Театр весёлый наша жизнь и я
Смеюсь и плачу, жизнь так глупа.
Смеётся плач и горько плачет смех.
Всё здесь – лубок и сказка без утех.
Я смех беру, смеяться буду я
Над всеми, кто стоит выше меня.
(Заходит неаполитанец.)
«Королева»:
О, как красив ты дивный сердцеед.
Дыханье сбил мне милый людоед.
Забилось сердце сладкою истомой.
Внутри всё задрожало поневоле.
Неаполитанец:
В Неаполе рождён и страсть кипит
Ко всем, кто юбке ходит, не таит
Любовь в своей душе, забыв про стыд.
Восторг любви я рву из их ланит.
«Королева»:
Судьбе покорна я, что мне дано,
Беру пока даёт мне это всё.
Жизнь это – коридор, дверей полно.
Закрыты все, в конце свет одного.
И вот открылась сбоку дверь одна.
Хочу я заглянуть скорей сюда.
Познать я чувство новое хочу.
Брак это – узы, долг и не могу
Я долго жить под гнётом серых дней
И серых, надоевших мне ночей.
Король хорош в сиянии своём,
Но для толпы и подданных вельмож.
Душа без новых чувств моя - мертва.
Любви от тела требует она.
И голод тела - то совсем не грех.
Природа так решила за нас всех.
Обет я верности уже дала.
Но бог любви… Иди, я вся твоя!
(«Королева» и любовник обнимаются, целуются и уходят. Входит Хор.)
Хор:
Прошло немало зим и холодов
Сменяло лето их без лишних слов.
И плод любви созрел, как он хорош.
Хотя он вне закона, но пригож.
(Хор уходит. Появляется девушка.)
«Джулия»:
Я – Джулия и дочка короля.
Лицом я не похожа на отца.
Красива так, что все мои друзья
В любви мне объяснились стыд даря.
Упёрли взгляд на прелести мои.
И я для них лишь кукла для игры.
А что внутри сосуда моего
Знать не хотят, им это – всё равно!
(Девушка уходит. Появляется «король».)
«Король»:
Я в страшном гневе. Где мой меч? Срублю!
И похоть истреблю я на корню.
(Появляется неаполитанец. «Король» убивает его.)
Теперь срублю я дочку от него.
Он осквернил мою жену, за то
Жену свою отправлю вслед за ней.
Вдвоём на небе будет веселей.
(Появляется дочь.)
Не хочешь ли дочурка выпить сок
Из спелых ягод: для тебя сберёг?
(«Джулия» выпивает из бокала и падает замертво.)
Осталось мне жену туда послать.
Предательство не должен я прощать!
(Появляется «королева».» Король» убивает её.)
Хор:
Вот и свершилось то, что он хотел.
Но счастлив ли он? Столько мёртвых тел.
Лишил себя он близких и родных.
В аду при жизни, гнев лишь остудив.
(Дорога в лесу вблизи Неаполя. На обочине дороги – табличка «Неаполь». Появляется Генри со своими телохранителями.)
Генри:
Путь к мести моей праведной окончен.
Осталось завершить его. Порочен,
Кто честь свою не может отстоять,
Способен свою душу лишь терзать.
Надо себя как-то завести, чтобы злоба удесятерила силы и не дала отказаться от задуманной кары.
(слуге)
Ты знаешь мою любимую трагедию. Начинай! Я продолжу.
Слуга:
Косматый, чёрный Херр с мечом в руке
Весь в чёрной и кудрявой бороде
До пояса и в шлеме, что с рогами
Поверх его блистают в вечной славе.
И конский чёрный хвост на шлеме том
Спадает на спину его горбом,
Страша всех диким и звериным видом
И кажущимся в тело его влитым.
И кровью налились его глаза
От ненависти, красных два угля.
Готов он сокрушить любого гада,
Кто на пути его смердит и ада
Он не страшится. Он сильнее всех:
И гнев его тот самый ад и есть.
Он ищет старца - лютого врага
По имени Дидро. Он сатана.
И войско его всё в пути сжигает
И кровью смертных путь свой заливает.
И вот находит он врага в пенатах
Из мрамора, колон, статуй, на латах
Его горит прекрасный словно рай
Дворец белейший, чуждый ему край.
Вот видит он Дидро, скорей заносит
Свой меч над головой его. Тот просит
Пощады, и склонился, будто он
Пред падре в храме сморщился челом.
И замер Херр, вот цель его. Устами
Своими он кричит, что б услыхали:
Генри:
«Горит во мне душа, хоть не в аду.
Ты предал нас, обрёк на смерть хочу
Тебя на части разорвать, потом
Собакам бросить те куски гуртом.
Ты продал совесть, честь ты замарал.
Ты сутенёр для них и подобрал
Клиента побогаче. Твой дворец
Тому свидетель, подлый ты наглец!»
Слуга:
Ещё секунда, рухнул меч-палач.
С такою силой, будто молот, плачь
И звук не испустила жертва та.
Скатилась по ступенькам голова,
Залив потоком крови мрамор, ноги
Статуй прелестных. Эти его боги
Слезы не проронили были б живы,
То плюнули бы в голову ту живо.
(Генри начинает угрожающе размахивать клинком. Выпивает вино из рога.)
Генри (неестественно громко):
Вот теперь я в полном порядке. Ну где этот женоподобный красавчик, который может совершать подвиги только в дамских постелях?! Я жду тебя, жалкий ухажёр.
(За сценой неаполитанец поёт неаполитанскую песню "Санта Лючия".)
Неаполитанец:
«В лунном сиянье
Море блистает,
Ветер попутный
Парус вздымает.
Лодка моя легка,
Вёсла большие…
Санта Лючия!
Санта Лючия!
За занавесками
Лодки укромной
Можно избегнуть
Взглядов нескромных.
О, не теряйте
Часы златые!
Санта Лючия!
Санта Лючия!»
Генри:
Красавчик наш идёт, ещё не знает
Какой радушный праздник ожидает.
Отправится в рай - это же награда.
Пусть радуется, мне похвал не надо.
(Неаполитанец выходит на сцену и продолжает петь.)
Неаполитанец:
«Прочь все заботы,
Прочь все печали,
О, мой Неаполь –
Чудные дали.
Радость безмерная –
Нет ей причины.
Санта Лючия!
Санта Лючия!»
(Неаполитанец видит Генри и его слуг, которые его слушают с довольными лицами. Он встаёт на пенёк, как на сцену и поёт ещё более задушевно.)
«Неаполь чудный,
О, край прелестный,
Здесь улыбается
Нам свод небесный.
В душу восторги
Льёт неземные
Санта Лючия!
Санта Лючия!»
(Песня заканчивается.)
Слуги:
Браво! Браво! Браво!
Ещё немного, и околдовала б
Нас песня задушевная твоя.
Так ангелы поют на небесах.
(Слуги дружно аплодируют.)
Генри (слугам):
Ещё б венок на голову ему.
Вы водрузили. Вам за что плачу?
Венок к могиле я уже купил.
И мысленно его похоронил.
А ну за дело, там в раю ему
И место, здесь же только соловью.
Мешает птице делать бизнес свой.
И конкурента уберите вы долой!
(Слуги начинают драться между собой на шпагах.)
Неаполитанец:
Искусства сила велика настолько
Что может превратить врага в ягнёнка.
И ненависть смертельную сразить.
На дне души её похоронить.
(Генри с тремя верными телохранителями подходит к неаполитанцу. Слуги хватают его за руки. Генри бьёт его по лицу два раза. Потом наносит удар между ног и втыкает кинжал в грудь неаполитанца по самую рукоятку. Тот замертво падает. Слуги перестают драться.)
Генри:
Так будет с каждым, кто запретный плод
В саду моём прекраснейшем сорвёт.
Желая надкусив его затем
На свалку бросить: к мужу на постель.
И ржавчина в плоду том зацветёт.
И будет портить отравлять его.
И смерть его, признание во всём
Искупит грех? Я не уверен в том.
Я как садовник грамотный возьму
Нож поострее, плод я рассеку.
За женскую неверность только смерть
И не боюсь я, лучше овдоветь.
Измена и убийство – два раба.
Работа их цинична и черна.
И дьявол их хозяин, оправдать
Способен грех любого, как бы взять
Всё на себя, блистая чистотой,
Тех помыслов, что в ад ведут гнилой.
Так прав или не прав, врагу воздав
По тем заслугам, душу запятнав?
Так может дьявол завладел душой
И оправдал поступок дерзкий мой?
Быть может я игрушка и всего-то
В руках его невидимых для бога?
О, нет! Грех изгоняя сам грешу.
Без этого, я вижу, не могу.
«А кара божья где?» – хочу спросить.
Где тот огонь, что может исцелить
Или врага болезнью наградить,
Что б в землю лёг, и пусть он там смердит?
Где сила та, что защитит меня?
Бог зло нейтрализует не всегда.
И зло цветёт и вечно будет жить.
Как и добро, о том душа болит.
Законы есть мирские, но они
Несовершенны, созданы людьми.
Я сделал то, как мне велит душа.
Единственный и строгий мой судья.
Сомненья прочь! Мой самосуд верней
Законов тех беззубых от людей.
Да грешен я и в том я признаюсь.
Бог всё простит, ему я помолюсь!
(Слугам.)
А где красавец? Он был только здесь.
Но здесь кусок дерьма и бледный весь.
Вы не видели неаполитанца?
Слуги (непонимающе):
Мы не знаем хозяин о ком вы говорите. Мы никого не видели. Правда здесь валятся какая-то падаль.
1 слуга (2слуге):
Ты знаешь, я никого не видел и даже не слышал. О ком он говорит? Я не понимаю.
2 слуга (слугам):
Мы просто прогуливались по лесу. Кроме соловья я никого не слышал и тем более не видел. Странный вопрос. Какой-то неаполитанец. До Неаполя две тысячи локтей. Откуда ему здесь взяться?
(Все слуги усердно делают непонимающие лица.)
Генри:
Здесь дурно пахнет. Закопайте поглубже эту падаль. Лучше под той сосной. Сосна вырастет, как на дрожжах, но она не сможет портить девок до свадьбы.
(Генри снимает шляпу и махает ей кому-то вверху на прощанье.)
Душа твоя в рай отлетает, там
Найдёшь себе прекраснейших ты дам.
Прощай, оставь хотя бы нам одну
Не порченную девочку, прошу.
(Комната Джулии в замке.)
Джулия:
Отец мой, так жесток, не знала я.
Что звон монет ему важней, чем я.
Я для него товар живой, раба.
По твоему не будет никогда!
Мне подобрали отпрыска царя.
Его я не люблю, как и тебя
Отец мой Генри, с этих самых пор
Ты враг мой, срам мой и позор.
Сейчас я только поняла, как я
Люблю тебя Лоренцо мой, царя
Любого лучше ты, любовь моя.
Но ты недосягаем, как Луна.
Как звёзды, клады, в море жемчуга.
Я лишь смотреть на красоту вольна.
Не более того. О, как несчастна я!
Лоренцо,о, Лоренцо милый мой.
Влюбилась я, увы, ты не со мной.
Слова мои посланники любви
Твоих ушей коснуться не могли.
Одно уже для девушки позор
Коль взглянет на любимого в упор.
А ты молчишь и взгляд твой говорит.
Красноречивей слов он мне твердит,
Что ты влюблён в меня, а может нет?
Но долгий взгляд, бессвязность, как бы бред
Из слов твоих, прерывистая речь.
Дыхание горячее и свет
Очей твоих мне греет душу вслед.
И нет сомнений, страстью ты объят.
И сладкий и приятный её яд
Крадучись и на цыпочках проник
В глаза мои, меня всю ослепив.
Скрывать любовь бессмысленно, она
Видна без слов, сияет, как звезда
В ночи тех будней серых, что заели.
Как в сказке с ними я окаменела.
Убийство скрыть возможно или месть
И замести следы, роняя честь.
Но не любовь, своею красотой
Она любого привлечёт собой.
И сплетни, зависть спорят меж собой
Кто втопчет в грязь росток любви не свой:
Невинный, беззащитный, молодой.
Он – нежен и прекрасен и чудесен.
И этого достаточно для сплетен
И надругательства над красотой
По детски чистой, просто неземной.
О, как же я люблю тебя мой друг.
О, как к груди своей прижать хочу.