Примечания к повести «Сети красивой жизни» 3 глава




Когда стеклянная дверь захлопнулась за Максом, в офисе некоторое время царило тягостное безмолвие. Первым его нарушила Викуся:

-Что это вы все молчите? Разве я не правильно сделала? И вообще, этот дурак мне сам проболтался. Правда, потом просил никому не рассказывать… А ведь знал о запрете… Фирму обмануть вздумал! Ее авторитет подрывать? И, по-вашему, я обязана была его покрывать? Так, что ли?

Ответом ей было молчание.

 

***

 

Утро следующего дня было ознаменовано двумя событиями. Прежде всего – объявился Зеленцов, который, как оказалось, летал в командировку в Магадан.

-Ничего интересного. – доверительно сообщил он коллегам за утренним чаепитием. - Кроме букинистического магазина. Купил там по дешевке первый том «детгизовского» издания Шекспира тридцать седьмого года издания. Сколько лет искал, а тут – приобрел почти что даром. Интересно, кому он принадлежал раньше?.. Кстати, а где Игорь? В командировку уехал?

-Уволили его. – равнодушно произнес Макс, похрустывая чипсами. – Надо ж было оказаться таким дураком. Представляешь, он женился на здешней уборщице, какой-то, то ли Зульфии, то ли Гюльфии. Вот их обоих и выгнали.

-И впрямь дурак. – мрачно подтвердил Зеленцов. – Что, на этой…как ее?.. Гюльчатай белый свет сошелся? И вообще, как там у Лермонтова: «не женися, молодец, слушайся меня…» Хотя мало ли дураков на свете? Сперва наломают дров, а потом от этого всю жизнь маются. «Впрочем, как вы да я»10

С этими словами он покосился на Ивакина, и тот опять принялся терзаться раздумьями, действительно ли Зеленцов пытается предупредить его о чем-то, или это ему только кажется. Тем более, что он маялся бездельем уже второй день, и, похоже, начинал входить во вкус такой синекуры11. Ведь, как остроумно заметил в свое время русский классик, «подлец-человек» привыкает ко всему…

Но тут стеклянная дверь их офиса открылась и кто-то из сотрудников фирмы (кто именно, Ивакин не понял, потому что еще плохо знал своих коллег), пригласил их на общее собрание сотрудников. Оно-то и стало вторым, и, пожалуй, главным событием этого дня. И, как оказалось, было посвящено вчерашнему происшествию.

-С прискорбием должен сообщить вам о досадном инциденте, имевшем место вчера. – возвестил директор собравшимся подчиненным. – Один из наших сотрудников допустил нескромный поступок в отношении нашей компании. И за это был уволен. Хочется надеяться, что впредь никто из вас не допустит подобных проступков…

-Ничего не понимаю. – донесся до Ивакина шепоток кого-то из сидевших сзади, в самом последнем ряду зала. – Что случилось-то?

-Да, поженились кто-то с кем-то. – раздался в ответ такой же глухой шепот. – Вот их обоих и уволили.

-Ну и дураки! – подтвердил первый из участников задушевной беседы. – Это же запрещено. Жили бы себе так…втихомолку. Мало ли из наших так делают? Вон Колян с Нинкой уже год живут, не расписываясь, и ничего! Хотя у директора нашего жена тут работает, и ничего. И сынок – начальник отдела… Интересно – почему это им можно всей семьей тут кормиться, а нам нельзя?

-Ну, ты и наивный! – откликнулся его собеседник. – Забыл, как в институте латынь учил? Ну так вспомни: «квод лицет йови, нон лицет бови»12. Понял?

Ивакин сидел, потрясенный неожиданным открытием. Выходит, его подозрения были не напрасны. В этой фирме и впрямь творится что-то странное. В ней можно работать вполсилы, посвящая большую часть дня болтовне и бесконечным чаепитиям, и все-таки получать за это зарплату. Главное, со стороны производить впечатление усердного труженика. Однако в фирме имеются свои запреты, нарушение которых расценивается, как тягчайший проступок. Например, в ней не могут работать члены одной семьи. Правда, этот запрет касается не начальства, а лишь рядовых сотрудников «Белле Вида». Директору, как говорится, закон не писан… Что до его подчиненных, то для них остается единственный способ обойти этот запрет: вступать в так называемый «гражданский брак». Иначе говоря: скрывать свою связь. Но ведь это же нечестно! В этот миг Николай вспомнил: среди ценностей, которыми должен руководствоваться каждый сотрудник «Белле Вида», отсутствует слово «честность». И ему стало страшно. Ведь без честности скромность превращается в лицемерие, исполнительность – в подхалимаж, а целеустремленность – в самый беззастенчивый карьеризм. Таков удел всех «бесчестных» ценностей… Так что ему придется выбирать между «ценностями» «Белле Вида» и собственной совестью. Он не привык жить по лжи. Но, выходит, что красивая жизнь и чистая совесть – несовместимы. Так чем же пожертвует он, Николай Ивакин?

Впрочем, почему он непременно должен чем-то жертвовать? Это только в глупых книжках добродетельные герои отказываются от счастья, от богатства, от карьеры, от самой жизни ради каких-то надуманных моральных принципов. В свое время он имел глупость подражать им – и, как говорится, оставался на бобах. В то время как другие, менее щепетильные люди брали от жизни все, что хотели. Нет, недаром молвится: честностью сыт не будешь. Он не раз имел возможность убедиться в правоте этой поговорки… И вот теперь ему представилась возможность исправить свою ошибку и начать новую, красивую жизнь, белле вида. Так разве вправе он упустить такой счастливый шанс!

…Возможно, именно так рассуждала и обезьянка из индийских джунглей, засовывая лапу в тыкву, наполненную дармовым рисом. Не ведая, что тем самым обрекает себя на жизнь в клетке зверинца.

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРОЗРЕНИЕ

 

«Мир сулит злато, а дарует блато».

(Свт. Димитрий Ростовский)

 

 

Всю неделю Николай Ивакин без опозданий являлся в офис фирмы и неукоснительно отбывал положенное время, втихомолку смотря по компьютеру новые фильмы, почитывая книги в электронных версиях и «гоняя чаи» вместе со своими новыми коллегами. Правда, за эти дни он так и не смог подружиться ни с кем из них. Ибо шестеро мониторов, хотя и не сторонились его, но, тем не менее, и не стремились познакомиться с ним поближе. Никто не интересовался его личностью, и, в свою очередь, не рассказывал о себе, как это принято между людьми, решившими стать друзьями. А Ивакин не привык, как говорится, стучаться в запертые двери. Так что за неделю он узнал об обитателях офиса очень немногое. Да и то из слов, случайно оброненных ими или их коллегами. Впрочем, этого ему вполне хватило для того, чтобы составить представление о коллективе, в который он попал.

Все шестеро мониторов были коренными москвичами. Исключение представляла лишь Викуся, которая около двух лет назад переехала в столицу откуда-то из провинции. Об этом Ивакину проболтался Макс, чрезвычайно гордившийся тем, что он является москвичом в пятом поколении, и потому в открытую презиравший наводнившую столицу «лимиту» и «деревню», от которой не стало проходу коренным жителям первопрестольной. Хотя, возможно, ненависть Макса к Викусе объяснялась еще и другой причиной: девица на удивление быстро продвигалась по карьерной лестнице, за год став из сусара – монитором. Подобное возвышение являлось подлинным чудом – обычно сотрудников низшего ранга не перемещали на вышестоящие должности. Однако для безвестной и безродной провинциалки Викуси по каким-то причинам было сделано исключение, в то время, как Макс, коренной москвич, мало того – сын доцента МГУ с весьма известной в научных кругах фамилией, второй год безвылазно торчал в мониторах. Так что его ненависть к пронырливой девице была вполне объяснима – он просто завидовал ей.

Хотя, по большому счету, Макс не любил никого, кроме себя. И потому за глаза отзывался о всех своих коллегах с нескрываемыми высокомерием и презрением. Надо сказать, что гордыня и спесь этого юнца могли сравниться лишь с его леностью. Такими нередко бывают единственные сынки высокопоставленных родителей, искренне убежденные в том, что центром, или, если угодно, пупом вселенной являются они, драгоценные. И посему все жизненные блага прибудут к ним сами, «по щучьему велению». Правда, в отличие от сказочного Емели, Макс ожидал их, сидя не на печке, а за компьютером в офисе «Белле Вида». И недоумевая, отчего эти блага медлят в пути или ошибаются адресом, доставаясь не ему, а другим…

Егор, сверстник Макса, был самым обыкновенным парнем, недавно закончившим медицинский институт. В «Белле Вида» его привела мечта, которую он не мог осуществить, работая терапевтом в захудалой больнице на окраине Москвы. Ведь, как известно всем, «от трудов праведных не построишь палат каменных». Хотя мечты Егора были гораздо скромнее: не каменные палаты, а всего лишь собственная квартира, куда он переедет вместе со стариками-родителями. За свои двадцать лет юноша сполна вкусил всех прелестей обитания в двухкомнатной «хрущевке», где, помимо его отца и матери, обитали еще два его старших брата со своими женами и детьми. Со временем родственные отношения в столь многочисленном и, увы, недружном семействе, сменились банальным желанием любой ценой вытеснить из переполненной квартиры лишних жильцов, каковыми братья Егора считали его, а также своих родителей. Неудивительно, что юноша был готов на все, чтобы поскорее заработать сумму, достаточную для покупки квартиры. Именно из-за этого он и устроился в «Белле Вида».

Галя и Юленька были полной противоположностью друг другу. Одна – молчаливая и задумчивая, другая – до крайности общительная и жизнелюбивая. Именно это жизнелюбие и привело Юленьку в фирму. В самом деле, почему она должна гробиться на участковом приеме за жалкие пятнадцать тысяч? Разве она не достойна лучшего? Разве она хуже других? Но теперь она может позволить себе все, что пожелает. Остается только одно: выйти замуж. Правда, как назло, она не может найти себе подходящего парня. Ведь все мужчины сейчас думают лишь о себе да о собственной выгоде. А ей нужен совсем другой человек… Говоря это, Юленька отчего-то косилась в сторону Егора…а он старательно делал вид, что не замечает этого.

Что до Гали, то она не представляла для Ивакина никакого интереса. Некрасивая, замкнутая…такие обычно просиживают всю жизнь в старых девах. Гораздо больше его занимала личность Степана Зеленцова.

За неделю наблюдения за этим человеком Николай Ивакин успел убедиться, насколько широки его интересы и кругозор. Степан блестяще знал два языка – английский и немецкий, и был чрезвычайно сведущ не только в медицине, но также в истории и литературе. Такому интеллигенту и интеллектуалу вполне было место на кафедре какого-нибудь института. И, тем не менее, Степан Зеленцов работал всего-навсего монитором в «Белле Вида», наравне с Егором и Максом, которым он по возрасту вполне годился в отцы. Мало того: хотя стаж пребывания Зеленцова в фирме был куда большим, чем у его коллег, именно ему приходилось ездить в самые дальние командировки, например, в Магадан. И повышение по службе ему явно не светило… Ивакин смутно догадывался: по какой-то причине руководство компании не жалует Зеленцова. Может быть, потому, что он пьет? Не раз Ивакин замечал, что от Степана попахивало перегаром, и после выходных у него предательски подрагивали руки… Тем не менее, его все-таки не увольняли. Возможно, оттого, что он был на редкость безотказным и исполнительным работником. Отчего-то Николаю казалось, что в прошлом Зеленцова скрыта некая трагическая тайна. И именно она постепенно отравляет жизнь Степана, заставляя его искать забвения в вине…

Однако самым главным из всех наблюдений, сделанных Ивакиным за его первую рабочую неделю, было следующее: между обитателями офиса царит отнюдь не дружба, как это показалось ему поначалу, а неприязнь. Тайная, но все же иногда прорывающаяся наружу в случайно брошенных репликах, в заглазных разговорах.

Поначалу он не заметил этого. Ведь все мониторы вместе обедали, чаевничали и обсуждали новости и сплетни. Это тоже было странным – интересы этих умных, образованных людей ничем не разнились от интересов обывателей, часами просиживающих перед телеэкраном: скандальные подробности жизни больших и малых эстрадных звезд и обсуждение покупок и обновок. Исключением являлись лишь эрудированный Степан Зеленцов да молчаливая Галя… Не потому ли среди этих людей, работающих вместе и все-таки чуждых друг другу, они больше всего казались чужаками?

Ивакин не догадывался, что со временем ему тоже суждено оказаться подобным чужаком…

 

***

 

Первая рабочая неделя Николая Ивакина прошла на удивление легко и беззаботно. Новоиспеченный сотрудник «Белле Вида» был полностью предоставлен самому себе. Никто так и не объяснил ему, в чем заключается его работа, и не следил за ее выполнением. А когда человек не замечает над собой бдительного начальственного присмотра и не чувствует занесенной над ним карающей начальственной десницы, он начинает бездельничать, или, проще говоря, валять дурака. Вот и Николай Ивакин целых пять дней предавался этому приятному, хотя и совершенно бесполезному занятию. Не ведая, сколь грозные тучи собираются над его головой…

Гроза разразилась в понедельник, который, как известно всем, является «тяжелым днем». В офис пожаловал начальник отдела – высокий, грузный молодой человек с надменным выражением одутловатого лица и бесцеремонно объявил Ивакину, едва успевшему при его появлении выключить компьютер:

-Значит, так. Проверишь регуляторные документы всех центров. И завтра представишь мне отчет с результатами. Врубился?

-Что? – чуть не сорвалось с губ ошеломленного Ивакина. Потому что, пребывая в «Белле Вида» уже неделю, он до сих пор не знал (мало того – так и не озаботился узнать!), в чем же состоит его работа… Однако начальник уже выплыл из офиса, оставив Ивакина в полной неизвестности.

Николай огляделся. Его коллеги, как всегда при появлении начальства, усердно стучали по клавишам своих компьютеров. Наконец, Макс осторожно поднял голову и, перехватив растерянный взгляд Ивакина, ехидно пропел:

-С зада-аньицем…

-Слушай, Макс, а что я должен сделать? – вопросил Николай. – Ничего не понимаю… Может, объяснишь, а?

-Проверить документы всех центров. – повторил Макс слова начальника. – Сколько их там? То ли шестьдесят, как в прошлом году было, то ли уже семьдесят... Ну, и представить гаду результаты.

-Кому? – Ивакин решил, что ослышался. – Какому гаду?

-Обыкновенному. – ухмыльнулся Макс. – Георгию Андреевичу Данилову. Сокращенно: ГАД-у. Начальнику отдела. Между прочим, сыну нашего директора. Еще вопросы есть?

-Макс… - решился Ивакин. – А ты не смог бы мне помочь?

-С какой стати? – возмутился Макс. – Каждый сам за себя. Мне, вон, тоже к завтраму отчет сдавать. Твои проблемы – ты и решай. Как говорится - спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Так что выплывай, как знаешь.

Произнеся эту сакраментальную фразу, он с телеграфной скоростью забарабанил по клавишам. Что до Ивакина, то ему стало ясно – сегодня он работает в «Белле Вида» последний день. Ведь, если он в срок не выполнит задания, его уволят. И что тогда? Опять прозябать в поликлинике? Но «попробовав сладкого, захочешь ли горького»? Николай тоскливо огляделся по сторонам. Может, попросить Зеленцова? Вроде бы, он – самый порядочный человек во всей этой компании. Так неужели даже Зеленцов откажется помочь ему?

-Слушай, Степан… - робко обратился он к Зеленцову. – Ты мне не поможешь?

-Позже. – отмахнулся тот. – Сперва мне свой отчет закончить надо. Останется время – помогу.

Воспрянувший было Ивакин снова упал духом. Сколько времени Зеленцов будет делать свой отчет? Наверняка, это займет немало времени… А через час - обед. После него, с учетом всевозможных чаепитий и перекусов, до конца рабочего дня останется всего три часа. Выходит, напрасно он рассчитывал на помощь Степана. Тот, вроде бы, и не отказал ему. И все-таки не помог. А он-то считал его участливым человеком… Что же тогда говорить об остальных шестерых мониторах?

И тут доселе молчавшая Галя вдруг резко поднялась с места и направилась к Ивакину:

-Что там у Вас? Давайте, помогу.

Следующие три часа (час до обеда и два часа после) они вместе с Галей готовили отчет. По ходу дела девушка объясняла Ивакину, как составляются подобные документы и как производится подсчет и оценка результатов исследований. Причем настолько доходчиво, что он с первого раза понял, если не почти все, то довольно многое. Потом к ним подошел Зеленцов. Однако вскоре, как видно, убедившись, что его помощь уже не нужна, вернулся на свое место.

Когда они с Галей закончили отчет, рабочий день был уже на исходе. И успокоившийся Ивакин отправился домой: он все-таки выдержал «боевое крещение»! Стало быть, увольнение ему не грозит. Жизнь продолжается! Что до Гали, то, когда Николай уходил из офиса, она все еще сидела за своим компьютером, судя по всему, доделывая собственный отчет. Уже на улице Ивакин вспомнил, что забыл поблагодарить девушку за помощь. Впрочем, это было неудивительно: уж слишком много треволнений принес ему сегодняшний день. Что ж, он сделает это завтра. Как говорится – лучше поздно, чем никогда.

Однако вот вопрос: с чего бы из всех мониторов лишь эта девица вдруг воспылала желанием помочь ему? Уж не оттого ли, что надумала приударить за ним? В самом деле, для такой дурнушки и тихони Ивакин – завидная пара. Вот она и надеется обратить на себя его внимание… Нет уж, впредь он станет держаться подальше от этой Гали. Он не такой дурак, чтобы клюнуть на ее уловки! Он куда умнее, чем ей кажется!

…Так глупец из известной сказки мнил себя самым умным человеком на свете…

 

***

 

Итак, отчет был сделан и сдан вовремя. Однако Ивакину не долго пришлось радоваться своей удаче и праздновать наступление среды, знаменующей окончание первой половины рабочей недели. Потому что именно в среду в офис с очередным распоряжением явился господин Данилов.

-Значит, так, чувак. – в своей обычной манере обратился он к Николаю. – Завтра катишь в Михайловск. В понедельник сдашь мне отчет. Усек?

Честно говоря, Ивакина несколько покоробило и неприкрытое хамство господина Данилова и его явное тяготение к блатному жаргону. Однако он смолчал, вовремя вспомнив народную мудрость: «шеф всегда прав». Хотя все-таки не смог удержаться от маленькой мести начальнику, мысленно обозвав его тем словечком, в которые складывались первые буквы его имени, отчества и фамилии… Впрочем, это не принесло Николаю особенной радости: ведь, какими бы обидными прозвищами он заглазно не называл ГАД-а, это все-таки не отменяло необходимости ехать в злосчастный Михайловск. Который, как подозревал Ивакин, окажется такой глухоманью, куда, по поговорке, Макар телят не гонял. Интересно, где же он находится?

Вернувшись домой, Ивакин первым делом извлек с книжной полки старый, сохранившийся еще со школьных времен, иллюстрированный географический атлас и принялся разыскивать в нем город Михайловск. Оказалось, что сей населенный пункт находится недалеко от Белого моря. А вот от Москвы – довольно далеко. Хотелось бы куда-нибудь поближе… Впрочем…это не Магадан, куда летает Зеленцов. Однако и не Рязань – «вотчина» Макса. И не Калуга, в которую посылают Юленьку. И уж, тем более, не Петербург, куда на следующей неделе собирается ехать Викуся. Интересно, с чем связано то, что одних мониторов посылают в отдаленные города, а других – в «не столь отдаленные места» от столицы? С давностью работы в фирме? С, так сказать, деловыми качествами? Или с чем-то другим?

-Пап, а белые медведи там живут? – прервал его размышления Сашка, увидев на карте рядом с надписью «Михайловск» изображение белого медведя.

-А как же! Конечно, живут. – отшутился Ивакин. Хотя вопрос сынишки заставил его призадуматься: а вдруг это и впрямь так? На Севере он не бывал отродясь и потому весьма смутно представлял себе «быт и нравы» града Михайловска. – Хочешь, привезу тебе медвежонка?

-Правда? – обрадовался Сашка. – Хочу! А где он станет жить? На балконе? Или в холодильнике? Ему же у нас будет жарко…

И они вдвоем принялись придумывать, куда поселят и чем станут кормить привезенного медвежонка. Как будут выводить его на прогулку…или ездить на нем, когда он вырастет и станет большим-пребольшим медведем. Потом они начали придумывать всевозможные приключения, главным участником которых был этот белый медведь. До тех пор, пока практичная Инна не прервала безудержный полет их фантазии.

-Нечего выдумывать. Нет там никаких белых медведей. Так что не учи ребенка всяким глупостям. Мечтами сыт не будешь! Многого ты добился, сидя в своей поликлинике? То-то же!

Сашка притих. Хотя Ивакин заметил: он с трудом удерживается, чтобы не разреветься. И пожалел сына. Пожалуй, если бы в этом Михайловске впрямь водились белые медведи, он привез бы Сашке медвежонка. Лишь бы только порадовать его… Глупости! Нет там никаких белых медведей. И глупо ему, взрослому человеку, подобно ребенку, тешиться несбыточными грезами. Инна права: мечтами сыт не будешь. И в той «красивой жизни», которую он для себя выбрал, им нет и не должно быть места. Там в чести иные ценности, несовместимые со словом «честность»…

 

***

 

…После шумной и многолюдной столицы Михайловск показался Ивакину едва ли не деревней. Впрочем, от одного из своих попутчиков по самолету, крайне словоохотливого пожилого человека с красным носом и такого же цвета физиономией, он узнал, что сей город называют столицей Севера. Будучи уроженцем Михайловска, собеседник Николая говорил об этом с нескрываемой гордостью. Тем более, что перед полетом он явно успел где-то «подзаправиться», а, проще говоря, хватить горячительного, что не могло не сказаться на пылкости его чувств к родному городу. Что до Ивакина, то он в душе смеялся над наивным и болтливым провинциалом, наглядно подтверждавшим поговорку: всяк кулик свое болото хвалит. Благо, пресловутая столица Севера как раз располагалась посреди лесов и болот, в чем Ивакин успел убедиться, обозревая унылый пейзаж «под крылом самолета». И под конец устав от его созерцания.

Тем не менее, гостиница «Поморская», где он поселился, оказалась вполне приличным местом. Мягкий ковролин песочного цвета под ногами, пара кресел, кровать, застеленная довольно чистым бельем, ванная, телевизор… Это приятно удивило Ивакина, который уже было настроился на житье в спартанских условиях, в какой-нибудь избушке с печью и с «удобствами на улице». Вымывшись и переодевшись, он уютно устроился в кресле, положив ноги на журнальный столик, и включил телевизор.

Там как раз передавали обзор местных новостей, который был скорее обзором местных происшествий. В центре города сошел со свай деревянный дом, не «дожив» всего пары месяцев до столетия со дня своей постройки… В отдаленной деревне сгорела школа вместе с пьяным сторожем… Разбился вертолет санитарной авиации, и все, кто был на его борту, погибли… Неудивительно, что Ивакин поспешил переключить программу в поисках чего-нибудь более позитивного. Однако, сколько он ни нажимал на кнопку переключателя, все было напрасно: очередная сводка происшествий, сериал про бандитов и сыщиков, душещипательная история про несчастную любовь замужней женщины к мужчине, женатому на другой… Одним словом, ничего хорошего. Николай уже собирался было выключить телевизор, как вдруг…

Как вдруг на экране появился благообразный священник средних лет, который рассказывал о тоталитарных сектах. Точнее, о признаках, по которым можно заподозрить, что внешне безобидная организация или группа людей на самом деле является сектой: искаженное представление о Боге, неприятие веры в Божию Матерь и святых, свои наставники и вероучительные книги, свои моральные правила и ценности, зачастую, идущие вразрез с общепринятыми, своя лексика, и так называемый «эзотерический разрыв». Иначе говоря, ложь, к которой прибегают сектанты при вербовке своих жертв. Ибо чаще всего в секты попадают обманутые люди, не догадывающиеся о том, что вера сектантов – это «вера, которая убивает».

Раздосадованный Ивакин выключил телевизор. Подобные передачи – не для него. Ведь он не верит в Бога. Конечно, вполне возможно, что все-таки существует нечто… Однако ему, Николаю Ивакину, до этого нет никакого дела. Так что, кому-кому, а ему уж точно не угрожает опасность угодить в какую-нибудь секту.

Ивакин не знал, что вскоре ему придется заподозрить обратное.

 

***

 

Все два следующих дня прошли в работе. При местной городской больнице функционировал центр по лечению рассеянного склероза. Не так давно была разработана методика, согласно которой основным препаратом, применявшимся для этой цели, стал беллкогнит. Данные по его применению заносились в специальную документацию, проверка которой и была возложена на Ивакина.

Согласно этим документам, беллкогнит действительно оказывал положительное воздействие на больных рассеянным склерозом, существенно и надолго замедляя прогрессирование этого заболевания. Мало того – он не имел никаких побочных действий. Правда, несколько пациентов, принимавших этот препарат, вскоре после перехода на него умерло от геморрагических инсультов13… Однако все они страдали гипертонической болезнью в поздних стадиях, а у одного из них при вскрытии и вовсе была выявлена аневризма одной из магистральных артерий головного мозга. Поэтому все эти летальные случаи никоим образом не были связаны с приемом беллкогнита… Вообще, судя по отчетам врачей, участвовавших в исследовании, рассеянный склероз в Михайловске лечили весьма успешно. Это весьма удивило Ивакина, еще не забывшего пациентов с рассеянным склерозом, приходивших к нему на прием… Тем более, что, будучи коренным жителем столицы, он с некоторым пренебрежением относился к провинциальной медицине… Однако документы и данные были налицо. А по ним выходило, что беллкогнит является едва ли не лучшим средством для лечения рассеянного склероза…

Неудивительно, что Ивакин возвратился в столицу в приподнятом настроении, гордый собственной причастностью к возможной грядущей победе над этим заболеванием, которое, несмотря на все успехи современной медицины, плохо поддавалась лечению. Пока на свете не появилась фирма «Белле Вида» и ее чудодейственный препарат – беллкогнит.

В пятницу вечером Ивакин уже возвращался назад, в Москву, радуясь наступающим выходным. А вместе с ним ехал симпатичный мохнатый белый медвежонок, повязанный синим шарфом с северным орнаментом и в такой же шапочке на голове. Этого попутчика Ивакин в полном смысле слова приобрел перед самым отъездом, зайдя в сувенирный магазинчик с загадочным названием «Порато баско»14. Он просто-напросто не смог устоять, увидев на одной из полок игрушечного белого медвежонка… Да, мечтами сыт не будешь. Но все-таки пусть Сашкина мечта о белом медвежонке хоть отчасти, да сбудется… Впрочем, не забыл он и Инну, купив ей искусно вырезанный из моржовой кости кулон в виде розы. Наверняка, он ей понравится. Хотя бы потому, что ни у кого на ее работе нет подобного украшения…

Ивакин не ошибся: Инна была в восторге от его подарка. Что до Сашки, то тот весь вечер проиграл с медвежонком. И, невзирая на глухие протесты матери, улегся спать в обнимку с ним. Давно уже у них в доме не было так радостно, как в тот вечер!

Но наутро в понедельник Николая ожидала весьма неприятная новость.

 

***

 

На первый взгляд, в офисе ничего не изменилось. Вот только коллеги Николая отчего-то выглядели подавленными. Галя даже не подняла головы при появлении Ивакина. А Юленька подозрительно часто шмыгала носом и то и дело вытирала глаза бумажным носовым платочком. Даже разбитной насмешник Макс не спешил отпустить какую-нибудь шуточку по поводу возвращения Ивакина из столицы Севера – в столицу России. А Егор и вовсе отсутствовал. Хотя, возможно, он просто укатил в командировку. Как это периодически приходится делать каждому монитору. Правда, насколько помнилось Ивакину, Егор собирался ехать в командировку на следующей неделе. Тогда куда же он подевался? Неужели заболел?

-А где Егор? - на всякий случай поинтересовался Николай у Зеленцова.

-Разбился Егор. – буркнул тот. – В четверг. Насмерть.

-Он сам во всем виноват. – пискнула из своего угла Викуся. – Не надо было правила движения нарушать! Так нам и на собрании в пятницу сказали: проявил неисполнительность, проигнорировав правила дорожного движения…

Юленька всхлипнула и достала из пакетика очередной бумажный платочек.

-Да как же он мог их не нарушить? – подал голос Зеленцов. – Если их соблюдать, то за такое короткое время до Тамбова просто-напросто не доехать! Так что не он виноват…

-Тогда кто же? – встрял Ивакин.

-А никто. – невпопад ответил Зеленцов. – Просто до Тамбова и обратно за рабочий день и впрямь не обернуться. А Егору сказали: ты должен ехать. Срочно. И вернуться в тот же день. После чего подготовить и сдать отчет. Теперь понятно? – с нескрываемым раздражением завершил он свой монолог.

-Угораздило же его разбиться! – встрял Макс. – Не раньше, не позже! Теперь его работу на нас взвалят! Своих проблем мало… Так теперь еще и чужие прибавились… Не было печали…

-Замолчи! – оборвала его сетования Галя. Все с изумлением уставились на нее. Никогда прежде замкнутая, сдержанная Галя не позволяла себе такой резкости. Тогда почему же на сей раз она дала волю эмоциям?

Из всего виденного и услышанного Ивакин понял только одно: Егора отправили в срочную командировку. Обязав вернуться в тот же день. Чтобы уложиться в положенный срок, он пренебрег правилами дорожного движения. И погиб. Что ж, он и впрямь сам виноват в случившемся. Но все-таки…

Что если бы его, Николая Ивакина, обязали выполнить какое-нибудь задание за столь короткий срок, что это оказалось бы возможным только с риском для жизни? Что если бы на месте Егора оказался он?



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-07-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: