Монахиня Евфимия (Пащенко)
СЕТИ КРАСИВОЙ ЖИЗНИ
повести и рассказы
Содержание
Сети красивой жизни
Не в силе Бог, а в правде
Оптинские яблони
«…Рабам земли напомнить о Христе»
Мальчик с бабушкиной иконы
Архиерейский дар
Отравленный источник
СЕТИ КРАСИВОЙ ЖИЗНИ
Красиво жить не запретишь.
(поговорка)
Есть два пути: один жизни и один – смерти; велико же различие между обоими путями.
(Дидахи)1[1]
ПРОЛОГ
Протоиерей Михаил, настоятель одного из многочисленных Никольских храмов столицы, отслужив-таки субботнюю Литургию, медленно, но верно продвигался к выходу из церкви, мимоходом благословляя прихожан и прихожанок и на ходу беседуя с ними. Вернее, вполуха слушая вопросы, которые они ему задавали, и вполголоса изрекая в ответ: «терпи», «молись», «смиряйся». На основании своего многолетнего духовного опыта отец протоиерей давно уже сделал вывод, что пресловутые «словесные овцы» не намного умнее овец бессловесных. Ведь вопросы, которыми они с завидным постоянством донимают священников, до крайности однотипны. Проще говоря, их всего два. А именно: «как правильно?» и «что делать, если?» Как правильно поститься, как правильно молиться, как правильно повесить дома иконы, как правильно вкушать просфору и святую воду? Что делать, если муж пьет, если дети от рук отбились, если на работе начальство притесняет, если соседка – скандалистка, а может, даже колдунья, если, если, если… Как же он устал от всех этих бесконечных жалоб и сетований, в которых, по большей части, виноваты сами жалобщики, дотошно высматривающие сучок в чужом глазу, однако в упор не замечающие бревна в собственном оке! Неудивительно, что со временем он научился пропускать их нытье мимо ушей, не вникая в смысл вопросов и отделываясь расхожими ответами: «терпи-молись-смиряйся». В итоге, как говорится, и волки оказываются сыты, и овцы целы, и пастуху спокойно. Паства получает душеполезное наставление. А он не тратит время на решение чужих проблем. В конце концов, у него, уже немолодого человека, обремененного большой семьей, и своих проблем хватает. До чужих ли тут?
До заветного церковного порога оставалось лишь несколько шагов. И тут…
-Здравствуйте, святой отец. Я бы хотел с Вами поговорить.
Отец Михаил удивленно замер. Это еще что такое? Или незнакомцу невдомек, что беседу со священником следует начинать словами: «благословите, батюшка»? И ни в коем случае не называть его «святым отцом», на манер героя какого-нибудь зарубежного фильма или романа. Похоже, этот человек не знает церковного этикета. В таком случае, зачем он пожаловал в храм? И что ему нужно от отца Михаила?
Священник поднял глаза и увидел молодого человека интеллигентного вида. Неброский, хотя и явно недешевый костюм, белая рубашка, темно-синий галстук с маленькой золотой булавкой… Несомненно, это обеспеченный человек. В его храме подобные люди – редкие гости. Ведь их куда больше интересуют не духовные, а материальные вопросы. Но все-таки – о чем же эта залетная птица, этот «захожанин» хочет говорить с ним, протоиереем Михаилом?
-Что Вам нужно? – недовольно буркнул священник. Окажись на месте незнакомца воцерковленный прихожанин, он бы тут же догадался, что батюшка не расположен к беседе, испуганно пролепетал «простите-благословите» и поспешил убраться восвояси. Однако незваный гость оказался не из пугливых. И потому ответил отцу Михаилу:
-Святой отец, я хочу попросить у Вас совета. Кажется, я попал в секту.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОБЕЗЬЯНЬЯ ОХОТА
«Много желать – добра не видать».
(русская пословица)
…До недавнего времени участковый врач-невролог Николай Сергеевич Ивакин был вполне доволен собой и своей жизнью. Ведь у него были жена Инна, четырехлетний сын Сашка, крыша над головой, работа на поликлиническом приеме, друзья, любимые книги. Разве этого не достаточно для счастья?
Треволнения Ивакина начались с того злосчастного дня, когда дальний родственник –бизнесмен средней руки, пригласил его к себе на свадьбу. Разумеется, на подобные мероприятия не ходят, в чем попало. Требовалось явиться, что называется, «при полном параде». Увы, единственный костюм Николая Ивакина, купленный за полцены на распродаже года четыре тому назад, явно не подходил под определение «парадного»… Скорее, его можно было назвать затрапезом. Дабы не ударить в грязь лицом перед богатеньким родственничком и его гостями, требовалось срочно приобрести новый костюм. С этой целью Николай в ближайший выходной отправился в один из городских универмагов.
Он провел там несколько часов, переходя из бутика в бутик, присматриваясь и прицениваясь. И, чем дольше занимался этим неблагодарным делом, тем больше чувствовал себя чужаком на пресловутом празднике жизни. Потому что имевшихся у него денег хватало в лучшем случае на полкостюма. А ведь эта ничтожная сумма была почти всей его месячной зарплатой, причем со всеми надбавками за стаж и первую врачебную категорию2. Неудивительно, что вскоре мечты Николая Ивакина о новом костюме сменились невеселыми раздумьями на тему, почему врачи, отвечающие за жизнь и здоровье пациентов, обречены на горькую участь бессребреников поневоле?
И тут глазам упавшего духом Николая предстал он. Поначалу Ивакин едва узнал в лощеном субъекте, уверенной походкой шагающем ему навстречу, бывшего хирурга из их поликлиники Виктора Шишова. Да и как иначе? Ведь за три года, миновавшие с тех пор, как они виделись последний раз, бывший участковый хирург Шишов изменился до неузнаваемости. Из замордованного, убого одетого поликлинического врача он превратился, так сказать, в денди. Костюм с иголочки, массивный золотой перстень на пальце, объемистый серебристый фирменный пакет в руке…вот только, пожалуй, излишне располнел и обрюзг…хотя с годами многие мужчины набирают вес… Разумеется, Николаю не терпелось узнать причину столь разительной перемены, происшедшей с его бывшим коллегой. И он вполголоса окликнул его, впрочем, не особенно надеясь, что тот снизойдет до разговора с ним. Ведь люди, выбившиеся, как говорится, из грязи в князи, как правило, страдают амнезией3 в отношении всего, что предшествовало их возвышению…
Услышав свое имя, Шишов остановился и уставился на Николая. При этом на его обрюзгшем лице изобразилось такое недовольство, что Ивакин понял: Илья отнюдь не рад их встрече.
-А-а, это ты! – процедил он и принялся сосредоточенно разглядывать свой перстень. – И что ты тут делаешь?
-Костюм покупаю. – нашелся Ивакин, вовремя вспомнив известную сказочку про то, как мама-червячиха объясняла любопытному сыночку, куда пропал их папа: «он с мужиками на рыбалку отправился»… В самом деле, не мог же он опозориться перед бывшим коллегой, признавшись в том, что покупка нового костюма оказалась ему не по карману.
-Ну-ну. – снисходительно хмыкнул Виктор, скользнув взглядом по неказистой одежонке Николая… И тот поспешил сменить тему разговора:
-Кстати, а куда ты подевался? Ну, с тех пор, как ушел из поликлиники. В частную клинику, что ли, подался?
-Бери выше. – важно ответил бывший хирург. – Я теперь в фармацевтической компании работаю. Это тебе не вшивая поликлиника! Зарплата такая, что еще пара годиков – и новую квартиру себе куплю. Плюс машина от компании, командировки за границу… Да разве я, работая на приеме, мог себе позволить слетать в Испанию или во Францию? Короче, человеком себя почувствовал…
-А как же хирургия? – наивно вопросил Ивакин. – Ты же, вроде, даже диссертацию писать начинал?
-Да ну ее! – отмахнулся Шишов. – Надоело, знаешь ли, на приеме за гроши со всякой швалью возиться… Пусть работа дураков любит, да только я – не дурак. А теперь извини, я тороплюсь. Удачных покупок!
После его ухода Николай Ивакин еще долго стоял у витрины бутика, глядя на разряженные манекены по другую сторону стеклянной стены. А пластмассовые красавцы и красавицы, гордо подбоченясь, таращились незрячими глазами куда-то поверх его головы, словно поликлинический врач с тощим кошельком был существом, не стоящим их внимания.
Пожалуй, впервые за свою жизнь Николай Ивакин почувствовал себя не счастливым, а глубоко несчастным, обойденный судьбой человеком.
И с этого времени начались его несчастья.
***
Вернувшись домой, Николай рассказал своей жене Инне и о том, чем завершился его поход за костюмом, и о встрече с бывшим коллегой. Ведь от супруги у него не было секретов. Увы, на сей раз ему пришлось пожалеть о своей откровенности. Потому что Инна, никогда не отличавшаяся уравновешенностью, сразу напустилась на него с упреками:
-Вот видишь, как умные-то люди живут! Машина, квартира, поездки за границу! Вот так и надо жить! А мы с тобой как живем! Как нищие! Это же надо – ты, врач первой категории, себе не то, что машину - костюма купить не можешь! Сколько лет старую одежду донашиваем, а люди, только знай, себе обновки покупают! У нас в больнице санитарки, и те все в золоте ходят, а у меня, медсестры, всего одно колечко! А квартира у нас какая! Однокомнатная! А нас в ней сколько живет? Трое: ты, я да Сашка! Да еще твои дурацкие книжки всюду валяются, только место зря занимают! Что? Разве я не правду говорю! Надоело так жить! Ты вот все говоришь: дочку хочу, дочку! А ты о том подумал, что твоих детей ждет? Сможешь ты со своей зарплатой их в люди вывести? То-то же… Нет бы тебе приличную работу поискать! А ты только книжки читаешь, мечтаешь о небесных кренделях, да за копейки в своей поликлинике пашешь…дурак! И зачем я только за тебя замуж вышла!
Николай попытался было успокоить разбушевавшуюся женушку. Однако все его усилия оказались напрасны. От упреков Инна перешла к сетованиям на жизнь, завершив их истерическими рыданиями. Так что Ивакину не оставалось ничего другого, как благоразумно убраться на кухню, дабы там в безопасности пересидеть семейную бурю.
Придя туда, Николай налил себе чаю и, сев у окна, погрузился в невеселые раздумья. Ибо понимал: Инна права. Если приглядеться повнимательнее да поразмыслить получше, то окажется, что живут они вовсе не так счастливо, как ему казалось. И квартира у них однокомнатная, вдобавок, давным-давно не ремонтировавшаяся, и машины нет, и одежда давно нуждается в замене, и колечко у Инны одно-единственное, обручальное, шесть лет назад подаренное… Но это еще полбеды. Беда в другом. Через пару лет их Сашке идти в школу. Значит, не миновать дополнительных расходов: то купить понадобится, это купить. Только на что покупать, если, как говорится, купишек нет? А почему их нет? Да потому, что его врачебной зарплаты и медсестринской получки Инны едва хватает сводить концы с концами. В то время, когда другие люди зарабатывают и живут достойно. И наглядный пример тому – встреченный им Виктор Шишов. Так неужели ему, врачу первой категории Николаю Ивакину, такая жизнь заказана? Но почему? Почему? Он что, хуже других?
Николай осторожно вышел из кухни и заглянул в комнату. Как и следовало ожидать, после семейной бури наступило затишье. Наплакавшись вволю, Инна заснула, свернувшись клубочком на диване. Он осторожно прикрыл ее пледом. Потом взял со стола ноутбук и вернулся в кухню. Включив компьютер, Ивакин привычно застучал по клавишам, пока не добрался до сайта вакансий под названием «HeadHunter». «Охотник за головами»! Это звучало зловеще и одновременно интригующе, навевая воспоминания о прочитанных в детстве книжках про индейцев. Неудивительно, что сейчас Николай ощущал себя персонажем Майн Рида или Фенимора Купера, который, бесшумно ступая ногами, обутыми в оленьи мокасины, тенью скользит сквозь чащу девственного леса, неким шестым чувством ощущая близость добычи… Берегись, гордый олень, трепещи, презренный делавар, прощайся с головой, коварный бледнолицый! О, Гитчи Маниту великий4, дай удачу, дай добычу!.. Виктор говорил, что он работает в фармацевтической компании. А компаний этих – пруд пруди. Вон сколько их представителей к нему на прием заявляется – всех и не упомнишь! И каждый свой препарат на все лады расхваливает…прямо панацея, да и только! Что ж, раз этих компаний так много, наверняка, в какой-нибудь из них есть свободные вакансии. И тогда. И тогда…
Услужливое воображение тут же нарисовало перед Ивакиным обольстительную картину его будущего благоденствия. Вот он на новенькой служебной иномарке везет жену и сына за покупками в магазин. Причем не в какой-нибудь, а в самый дорогой, откуда они возвращаются счастливыми, с ворохом покупок и обновок. Вот они с Инной стоят перед прилавком ювелирного магазина. Пожалуйста, нам вот то кольцо с бриллиантом… Ну как, дорогая, нравится? Что ж, берем. Да, покажите еще во-он те серьги и подвеску… Вот они всей семьей едут за границу. Ну что, куда мы рванем на этот раз? Лондон, Париж, Токио, Хайфа, Рим, Нью-Йорк, Бангкок? А, может, опять на Майорку? Вроде, вполне приличное местечко… А вот они справляют новоселье. Сашка прыгает от радости: ведь у него теперь есть своя комната. И у Инны – своя. И у него – тоже. А в ней найдется место и любимым книгам, и компьютеру… Вот оно, настоящее счастье! Вот она, красивая жизнь!
Тем временем на экране компьютера появилось то, что он искал: испанская фармацевтическая компания «Белле Вида»5 набирает сотрудников. Название звучало весьма обнадеживающе. Ведь, насколько помнилось Ивакину, «Белле вида» по-испански означало – «красивая жизнь». Впрочем, могло ли быть иначе! Ведь эта компания являлась очень известной и солидной. Именно она выпускала знаменитый беллкардил, одно из лучших современных средств для лечения стенокардии, а также не менее известный беллкогнит, давно уже оттеснивший на задний план все прочие ноотропные препараты. А в придачу – бронхолитик беллспирон, спазмолитическое средство под названием беллдилат…впрочем, это был далеко не полный список продукции сей компании. И каждый препарат, судя по отзывам о нем, являлся качественным, эффективным, безопасным, востребованным. Что ж, в таком случае можно рассчитывать, что эта компания платит своим сотрудникам хорошие деньги. И, если его примут туда на работу, он возьмет от жизни свое.
Теперь дело оставалось за немногим: отправить по Интернету в фирму свое резюме. Иначе говоря – некое подобие автобиографии. После чего ждать вызова на собеседование. А затем для него настанет красивая жизнь! Эх, «венсеремос, венсеремос»» Охота началась!
Увы, иной охотник не догадывается, что рядом с ним идет иная охота. В которой добычей является он сам.
***
На подготовку резюме ушло двое суток. Все выходные Николай составлял его с тщательностью поэта, пишущего стихотворение, в котором важны каждая строка, каждое слово… Он не забыл упомянуть и о своей первой врачебной категории, и о свободном знании английского языка (как-никак, учился в спецшколе, где его изучали со второго класса!), и о множестве специализаций. Ведь это наверняка могло увеличить его шансы быть принятым в «Белле Вида». По крайней мере, Ивакин очень надеялся на это.
Завершив свой кропотливый труд и отослав его в компанию, он с трепетом ждал ответа, по нескольку раз на день переходя от надежды к отчаянию и от отчаяния к надежде. Ибо ответ, как назло, все не приходил…И, чем дольше длилось ожидание, тем более несчастным чувствовал себя поликлинический невролог Ивакин. Его уже не радовали ни работа, ни книги, ни то, что живет он, как говорится, хоть и в тесноте, да не в обиде. Ведь у того же Ильи Шишова имелось гораздо больше: и машина, и большая квартира, и дорогая одежда, и деньги…много денег, на которые он может купить все, что пожелает. А он может лишь мечтать о всех этих благах. Так неужели его мечты пойдут прахом и ему придется и дальше прозябать в нищете? А как же тогда Инна? И, самое главное, Сашка? Неужели не только он, но и его сын обречены на безрадостное существование полурабов, чьей зарплаты едва хватает на то, чтобы прокормиться?
Возможно поэтому день, когда Ивакин наконец-то получил ответ от компании, стал для него настоящим праздником. Его приглашали на собеседование с сотрудником тамошнего отдела кадров. И Николай понял: от результатов этой беседы зависит его будущее. А потому отправился на нее словно на битву, откуда можно было вернуться либо «со щитом, либо на щите»6.
Неудивительно, что и сборы на оное собеседование напоминали сборы на битву. Пожалуй, даже пресловутый щитоносный древний воин не готовился к ней с такой тщательностью, как готовился к судьбоносному собеседованию с сотрудником компании врач-невролог Николай Ивакин. Он срочно совершил поход в ГУМ, где на остатки зарплаты купил себе новую рубашку и галстук. Такие же, как у Виктора Шишова. Нет, пожалуй, даже лучше. Стоимость обновки была такова, что после нее семейству Ивакиных предстояло неделю перебиваться, как говорится, с хлеба на квас. Однако эта затрата была жизненно необходима. Ведь, как всем известно, гостя встречают не по уму, а по одежке. Николай должен был произвести хорошее впечатление на будущих работодателей. Ради этой благой цели стоило пойти на любые жертвы. Иначе адью, счастье!
Фирма «Белле Вида» располагалась в деловом центре Москвы, именуемом Сити. Высотки из стекла и бетона - твердыни столичного бизнеса - вздымались в небеса так гордо, словно именно им принадлежала власть и над этим городом, и над людишками, копошащимися у их подножий. На десятом этаже одного из сих зданий и произошла встреча Ивакина с сотрудником фирмы.
Впоследствии Николай не мог вспомнить подробностей их беседы. И это было странным: в его годы люди обычно на страдают забывчивостью. Хотя общеизвестно: человек, угодивший в стрессовую ситуацию, может напрочь запамятовать происходившее с ним в это время. Так что, как говорится, никакой мистики – просто защитная реакция на стресс. Нормальная физиология, как выражался его бывший коллега Виктор Шишов. И все же, и все же… Пожалуй, самым странным в том разговоре Ивакину показалось то, что его попросили сообщить имена и фамилии своих друзей и знакомых, причем не менее пяти человек. А в придачу – назвать их адреса и телефоны. Вообще-то, Николай всегда был убежден: его друзья - это его друзья, и никто не имеет права выяснять, с кем именно он дружит. И тем самым вмешиваться в его личную жизнь. То же самое касается и адресов с телефонами: это информация не для посторонних. Так что, прежде чем давать ее незнакомым людям, нужно спросить разрешения у друзей. Однако что произойдет, если он скажет об этом сотруднику компании? Наверняка тогда его не возьмут на работу в «Белле Вида». Но разве он пойдет на то, чтобы лишить будущего себя, Инну и Сашку? И, против воли и совести, Николай сообщил сотруднику фирмы имена, фамилии и адреса друзей, успокаивая себя тем, что это наверняка всего лишь пустая формальность. Просто у них так принято – и все тут.
Каково же было изумление Ивакина, когда через некоторое время после его похода в «Белле Вида» ему позвонил родственник-бизнесмен, тот самый, у которого он недавно гулял на свадьбе:
-Слушай, Колян, ты, что ли, этим мой телефон дал? – без обиняков вопросил он Николая.
-А что случилось? – насторожился тот.
-Да нет, ничего. – вдруг замкнулся бизнес-родственничек. – Кабак был – самое то. Просто больно уж любопытные выискались…
-Они тебя о чем-то спрашивали? – настаивал встревоженный Ивакин.
Вместо ответа в телефоне послышались короткие гудки.
Поначалу Николай решил, что произошел случайный обрыв связи. И принялся снова и снова набирать номер родственника. Однако в ответ из мобильного телефона с завидным постоянством раздавалось: «абонент недоступен». Как видно, дело было не в помехах со связью, а в чем-то совсем ином. Тогда в чем же? Похоже, бизнесмен не на шутку напуган. А ведь он был человеком не робкого десятка: в джунглях бизнеса зайцам делать нечего. Что же все-таки произошло?
В поисках ответа Ивакин принялся обзванивать друзей и знакомых, имена и адреса которых он сообщил фирме. В итоге его тревога переросла в самый настоящий страх. Почти все они рассказывали о некоем разговоре с представителем компании «Белле Вида». А вот дальше – молчали, как пресловутый партизан на допросе. Кто-то оправдывался забывчивостью. Кто-то оказался более памятливым, и потому поведал Ивакину, что беседа происходила в дорогом ресторане, и жареный барашек был очень вкусным, и вино – замечательным…эх, как же оно называлось?...кажется, «Шираз». И молодой человек оказался весьма любезным, и одет был хорошо: рубашка такая накрахмаленная, в голубую клетку, галстук темно-синий, шелковый, и сам такой интеллигентный, и все свою фирму нахваливал... Однако и этот знакомый заявил, что не помнит подробностей их беседы и, в ответ на настойчивые расспросы Ивакина, поспешил прекратить разговор, сославшись на внезапный приход гостей. Один же из приятелей Николая и вовсе, едва услышал его голос, поспешил повесить трубку.
Но что же их так напугало?
***
Вопреки ожиданиям Ивакина, после собеседования с сотрудником отдела кадров компании ему так и не сказали, принят ли он в «Белле Вида». Так что Николай не одну неделю пребывал в неведении относительно своей будущей судьбы. Оставалось утешаться лишь одним: ему не ответили отказом. Значит, еще есть надежда, что его возьмут на работу. Но все-таки – чего они ждут? Или выясняют? Случись подобное с кем-нибудь другим, Ивакин наверняка бы посмеялся: мол, оказывается, что поступить в фармацевтическую компанию куда сложнее, чем в разведку… однако, увы, это происходило с ним самим. И потому ему было отнюдь не до смеха. Ведь нет ничего тягостнее и мучительнее неопределенности в отношении собственной участи…
Время шло. Однако в «Белле Вида» словно забыли о существовании Ивакина. Лишь когда он почти уверился в бессмысленности дальнейшего ожидания, ему позвонили из компании. Увы, отнюдь не для того, дабы объявить ему, что он принят, а всего лишь чтобы пригласить его на очередное собеседование. На сей раз - с начальником представительства «Белле Вида». Как видно, многотрудная эпопея поступления Ивакина в фирму наконец-то подошла к завершению…
И тем не менее, оказалось – это еще далеко не конец. Представительный начальственный господин так и не соизволил объявить Николаю, берут его в «Белле Вида» или нет. Неудивительно, что после этой беседы Ивакин окончательно упал духом. Неужели его мечты пошли прахом? И ему придется и дальше влачить жалкое существование поликлинического врача, без надежды на другую, красивую жизнь. Право слово, лучше бы он не смел мечтать о ней!
Но тут судьба наконец-то сжалилась над горемычным Ивакиным. Когда он уже окончательно смирился со своей неудачей, ему вдруг позвонили из фирмы и объявили, что он принят туда на должность монитора. Эта новость несказанно обрадовала Инну. Теперь им не придется считать каждую копейку от зарплаты до зарплаты. Наконец-то они заживут не хуже других людей! Да что там! Лучше их! Прежде всего они приобретут…пожалуй, даже в день их свадьбы Инна не ликовала так, как сейчас, увлеченно перечисляя их будущие покупки…
Зато самому Николаю было не до радости. Как ни странно, именно сейчас, когда его уже приняли в «Белле Вида», он вдруг усомнился в том, стоит ли ему уходить туда. Ведь работа участкового врача была ему хорошо знакома. Однако Ивакин совершенно не представлял себе, что его заставят делать в фирме. Кто такой «монитор», на должность которого он принят? Чем он занимается? Ходит по поликлиникам и рекламирует лекарственные препараты? Или его работа состоит в чем-то другом? А что, если он не справится и будет уволен? Куда тогда он пойдет? И на что они станут жить? Так не лучше ли, по поговорке, не ловить журавля в небе, а быть довольным синицей в руках? В конце концов, всех денег не заработать, да и не в них состоит счастье… Ивакин уже собирался сказать жене, что передумал менять работу. Но в этот миг ему представилось, какую семейную бурю вызовут его слова. И он смолчал. Будь что будет. В конце концов, отступать уже поздно.
…Так человек, стоящий на краю пропасти, с ужасом смотрит на бурный поток, мчащийся внизу по острым камням. И все-таки делает шаг в бездну.
***
Первый рабочий день новоиспеченного сотрудника «Белле Вида» напоминал первый учебный день первоклассника: шествие в школу с букетом цветов «под звуки нестареющего вальса», праздничная линейка, напутственные речи директора и учителей, поздравления от старшеклассников, знакомство с однокашниками, уроки, напоминающие не учебу, а игру, а по возвращении домой – чаепитие с задушевными разговорами и поеданием купленного мамой увесистого торта с кремовыми розочками, самый большой кусок которого, разумеется, доставался ему… Правда, путь Ивакина на новую работу оказался куда более долгим, чем в свое время дорога в школу: фирма находилась в часе ходьбы от его дома. И шел он туда не под бравурный школьный вальс, а под колокольный звон: в этом районе Москвы было на удивление много церквей и церквушек, с которых в утренний час по округе раздавалось призывное, веселое, задорное «бом-бом-тили-бом-тили-тили-тили-бом». Казалось, колокола оживленно переговаривались друг с другом, словно люди, встретившиеся на пороге храма после недельной разлуки… Надо сказать, что Ивакина, как человека, хотя и крещеного в незапамятном детстве по настоянию набожной бабушки, но при этом совершенно неверующего, очень раздражал этот звон, который каждую субботу и воскресенье поднимал его с постели куда раньше, чем бы это ему хотелось. Однако сейчас (пожалуй, впервые в жизни) он порадовал Николая: ведь так приятно и почетно идти на работу под звон колоколов!
Что до пресловутой торжественной школьной линейки, начинающей новый учебный год, то вместо нее Николая ожидала получасовая беседа в кабинете начальника представительства фирмы. Суть ее сводилась к тому, сколь великой чести удостоен Ивакин, будучи принят в «Белле Вида». Ведь эта компания более полувека занимает одно из лидирующих мест в мировой фармации и имеет свои представительства во всех крупных европейских странах. А ее продукция отличается высоким качеством и эффективностью, так что на рынке лекарственных препаратов спрос на нее неуклонно растет… Николай слушал эти речи, украдкой косясь в окно, за которым виднелись многоэтажки Москва-Сити и безоблачное голубое небо. И все больше ощущал себя человеком, поднявшимся на некую жизненную высоту. Еще бы! Ведь теперь он не просто участковый врач, а сотрудник крупной и авторитетной фирмы мирового значения. А это так лестно – сознавать себя частью чего-то великого и вселенского. Все-таки он поступил мудро, решившись перейти из своей поликлиники в «Белле Вида». И в итоге наконец-то очутился на коне. Что ж, не зря говорится – кто смел, тот и на коня сел!
-В нашей компании имеются свои ценности, которые должны лежать в основе поведения каждого ее сотрудника. – донесся до него бархатный баритон директора. – Это скромность, исполнительность и целеустремленность. И тот, кто неуклонно следует им в своей жизни и деятельности, может рассчитывать на служебный рост…
Теперь Ивакин готов был хохотать над своими прежними страхами. В самом деле, чего бояться, если взаимоотношения между сотрудниками этой фирмы основаны на столь высоких моральных принципах? Наверняка начальство заметит и оценит его скромность и исполнительность. Равно, как и усердие в работе. А уж он будет стараться изо всех сил, чтобы не только удержаться в фирме, но и постараться сделать в ней карьеру. Ведь не воспользоваться подобным шансом - просто безумие!
…По окончании беседы директор лично провел нового сотрудника по всем офисам, что несказанно умилило Николая. Какое внимание! Какая честь! Разве так поступал главный врач их поликлиники? Да для него врачи всегда были быдлом, рабочей скотинкой…а тут! Вот что значит Запад! Там уважительное отношение к личности всегда ставилось во главу угла! Не то, что у нас…
Однако размышления Ивакина на тему превосходства цивилизованного Запада над варварским Востоком были прерваны словами директора, произнесенными на пороге очередного офиса:
-Позвольте представить вам нашего нового сотрудника. Он будет работать вместе с вами. Познакомьтесь со своими коллегами, уважаемый Николай Иванович. Желаю Вам успешной работы.
Ивакин поднял глаза и увидел перед собой восемь столов, на каждом из которых стоял компьютер. За ними сидело четверо мужчин и трое женщин. Одно из мест пустовало.
Услышав голос босса, головы сидящих за компьютерами синхронно повернулись к двери. Однако уже в следующий миг все семеро вновь углубились в работу. Николай прошел к своему столу и уселся за него, ожидая, когда кто-нибудь объяснит ему, что именно он должен делать. Увы, вокруг царило молчание. Коллеги Ивакина сидели, уставившись в экраны своих компьютеров. И никто из них не обращал внимания на новичка, как ученики выпускного класса - на первоклашку, случайно затесавшегося в их «взрослую» компанию.
Некоторое время Ивакин пребывал в полной растерянности. Потом принялся осматриваться. Надо сказать, что его новое рабочее место разительно отличалось от того кабинета в поликлинике, где он уже седьмой год вел прием. Там стены были выкрашены в унылый серый цвет, линолеум на полу протерся до дыр, а с серого от пыли потолка прямо на больных сыпался песок. После такого убожества офис «Белле Вида» смотрелся поистине роскошно! Светло-зеленые стены, потолок ослепительной белизны, пластиковые пакеты в окнах, пушистый ковролин песочного цвета под ногами, сплошная стеклянная стена, отделяющая офис от коридора! Сколько света, сколько удобства! Даже в кабинете главного врача их поликлиники не было так уютно и красиво! Нет, он поступил правильно, сменив место работы! Хотя в чем все-таки состоит его работа? Ивакин кашлянул, пытаясь обратить на себя внимание кого-нибудь из коллег. Однако лишь один из семерых: сутулый рыжеволосый мужчина, на вид около пятидесяти лет, внял его отчаянному зову.