Отчего-то Ивакину вдруг вспомнились слова священника из случайно увиденной телепередачи: «вера сектантов – это вера, которая убивает».
Неужели «Белле Вида» это «фирма, которая убивает»? А вдруг…вдруг она тоже является сектой? Нет, вряд ли это и впрямь так. Ведь сектанты – не атеисты. А глава «Белле Вида», Филипп Смит, с его призывами надеяться не на помощь свыше, а исключительно на себя самого, скорее всего, неверующий человек. Однако между сектами и фирмой, где работает Ивакин, и впрямь немало общего. Свой язык, своя, весьма гибкая, мораль. Мало того: получается, что фирма имеет право вмешивается в личную жизнь своих рядовых сотрудников. И пример тому: история Игоря и Альфии. Их уволили только за то, что они поженились. А теперь еще и гибель Егора… Почему ему не дали возможности выполнить задание, не рискуя собой?
Так куда же он попал? В фармацевтическую фирму или все-таки в секту? Кто может ответить ему на этот вопрос?
***
Однако, в полном соответствии с поговоркой «утро вечера мудренее», уже назавтра Ивакин забыл о своих вчерашних сомнениях и страхах. Тем более, что жизнь в офисе явно входила в прежнюю колею. Да, пока еще его коллеги обсуждали покупки и новости эстрады без прежнего воодушевления. Но никто уже не вспоминал о погибшем Егоре. Только Юленька продолжала пошмыгивать носом.
-Ты что, простыла? – поинтересовался Макс. – Тогда держись от меня подальше. Я, знаешь ли, не хочу из-за тебя заболеть. Своих проблем по уши…
В ответ девушка расплакалась навзрыд.
-Это она из-за Егора. – елейно пропела Викуся. – Тебе ведь он нравился, правда, Юль? А он, между прочим, на тебя и смотреть не хотел. Ему Галька нравилась. Уж я-то знаю…
Галя резко встала и подошла к рыдающей Юленьке.
-Успокойся, успокойся. – приговаривала она, гладя ее по голове. – Не надо плакать… Бог забрал Егора к Себе. Мы будем за него молиться…
-Отстань ты со своим Богом! – отмахнулась Юленька. – Если хочешь, сама в Него верь! А я не верю! Вот вы говорите: Бог добрый, Бог добрый… Тогда зачем Он забрал Егора?
-Значит, так было надо. – ответила Галя. – Бог всегда делает так, как нам лучше. Хотя мы не всегда понимаем, что это правда. Приходится смиряться…
-Лучше бы Он забрал тебя! – вскинулась Юленька. – Ханжа! Лицемерка! Ну и шла бы в монастырь, если ты такая смиренная! Что же ты тут-то сидишь, а?
Галя изменилась в лице, губы ее шевельнулись. Казалось, еще миг, и девушка крикнет Юленьке в лицо что-то злое и обидное. А Викуся наблюдала за происходящим с нескрываемым интересом, явно предвкушая скандал. Но к ее немалому разочарованию, Галя молча уселась на свое место и до самого вечера не проговорила ни с кем ни слова. Впрочем, никто и не пытался заговорить с ней. Странное дело - после этой женской перепалки обитатели офиса отчего-то притихли, словно она непонятным образом имела отношение к ним. Или это опять-таки являлось лишь плодом воображения Николая Ивакина, потрясенного внезапной и нелепой смертью такого молодого и жизнерадостного парня, как Егор?
***
Галя уволилась через две недели. Ее уход стал неожиданностью для коллег: девушка не сказала им, что подала заявление на расчет. Поэтому Ивакин узнал об этом лишь в тот день, когда Галя, отбыв свой последний рабочий день в «Белле Вида», навсегда покинула офис, произнеся вместо «до свидания» - «прощайте». И обсуждать уход девушки пятеро мониторов стали лишь на другой день после этого события. Причем больше всех ее поступок отчего-то волновал Викусю:
-Вот дура-то! – негодовала она. – И чего ей тут не хватало? А, может… Юль, а Юль! Как ты думаешь, это она не из-за тебя ли, а? Вроде, вы тогда, неделю назад, хорошо поцапались… Слушай, а что ты тогда ей сказала? Вроде, что-то про монастырь… Интересно, она и впрямь в монашки подастся? Как ты думаешь?
Юленька шмыгнула носом и отвернулась к стене. Мрачный Зеленцов молча смотрел на экран своего компьютера. Ивакин тоже хранил молчание, чувствуя, что разговор принимает весьма неприятный оборот. И лишь Макс решился ответить на повисший в воздухе вопрос Викуси:
-Да ну ее! – недовольно буркнул он. – Ушла и ушла! Скатертью дорога! Меньше народа, больше кислорода. Интересно, кого теперь заставят вместо нее в командировки ездить? Эх, хоть бы они поскорее кого взяли, что ли! Надоело за других горбатиться!
Что до Ивакина, то он не мог взять в толк, зачем Гале понадобилось уходить из «Белле Вида». Неужели из-за ссоры с Юленькой? Несерьезно. Да и была ли эта ссора? Просто девушка, расстроенная гибелью любимого человека, не смогла сдержать своих эмоций. Такое бывает часто. И выходка Юленьки вполне объяснима и простительна. Стоило ли делать из этого трагедию? Хотя, к чему лукавить, женщины горазды раздувать из мухи слона, не раздумывая о возможных последствиях подобных метаморфоз:
«-Милая женушка, ты неправа.
-Что? Как ты сказал? Это я тебе вру? Да как ты смеешь меня оскорблять? Мама! Мама! Он говорит, что я ему изменяю!»
Конечно, это был всего лишь старый-престарый анекдот. Но все-таки сколько раз к Ивакину на прием являлись девушки, дамы и старушки, которые вовремя не смогли простить, изжить и забыть какую-то обиду. А та, укоренившись в их уме и сердце, разрушила их здоровье, счастье, саму жизнь, приучив видеть во всем только плохое и не замечать хорошего. В итоге эти несчастные годами обивали пороги кабинетов неврологов, психотерапевтов, а со временем – и психиатров, требуя помочь им и негодуя на то, что даже светила медицины не могут разобраться в их сложном, запущенном недуге. И не понимая, что их болезнь – из тех, в которых, по словам поэта, «должен сам помочь себе больной»15. Вернее, не желая этого понять. Ведь куда проще винить в собственных бедах кого угодно, кроме самого себя…
Тем не менее, опыт двухнедельного общения с Галей убеждал Ивакина: причина ее ухода из «Белле Вида» - отнюдь не обида на Юленьку, а что-то другое, куда более серьезное. Хотя ему почему-то казалось: Галино увольнение как-то связано с ее ссорой с Юленькой. Вот только в чем заключается эта связь?
***
Впрочем, на другой день Ивакин забыл о своих вчерашних раздумьях. В конце концов, что ему за дело до того, почему уволилась Галя? Как говорится, чужая душа – потемки. Макс прав – ему по горло хватит и собственных проблем… Вдобавок, с утра их всех обязали явиться на внеплановое собрание. Ивакин шел туда не без тайной надежды, что на нем он узнает причину увольнения Гали. Вернее, что-то, позволяющее догадаться, почему она ушла. Ведь он уже успел убедиться: руководство «Белле Вида» весьма чутко реагирует на каждое чрезвычайное происшествие, связанное с делами фирмы. Уволили Игоря и Альфию – созвали общее собрание. Разбился Егор – снова собрание. Причем в обеих случаях виновными объявили тех, кого, скорее, можно было назвать пострадавшими. Вменив им в вину нарушение ценностей фирмы. Хотя, если поразмыслить, и Игорь, и Егор поступили с точностью до наоборот. Разве не исполнительность заставила Егора нарушить правила дорожного движения, заплатив за это жизнью? И разве можно назвать нескромным поступок Игоря, женившегося на Альфии? Скорее, напротив. Похоже, фирма стремилась во что бы то ни стало всего обелить себя, как волк из известной басни, убеждавший суд, что он задрал ягненка исключительно с целью самообороны… Интересно, в чем же тогда обвинят Галю?
Однако Ивакин ошибся. На повестке дня оказалось совсем иное событие.
-С глубоким сожалением вынужден довести до вашего сведения, что в печать просочились сведения о смертельном случае, якобы связанном с употреблением нашего препарата беллкогнита. – в голосе директора слышались искренние скорбь и возмущение. – Однако эта информация является очередным вымыслом наших конкурентов. Многократные и многолетние исследования убедительно подтвердили: беллкогнит – практически безопасный препарат. Отмечалось лишь несколько случаев его индивидуальной непереносимости, примерно один случай на 100 тысяч населения. Пациентка из Новой Зеландии, причиной смерти которой от геморрагического инсульта якобы стал прием беллкогнита, страдала тяжелым хроническим заболеванием, требовавшим приема целого ряда лекарственных препаратов, одним из которых был беллкогнит. Мы сегодня же дадим вам схему ответов на типовые вопросы, которые вам могут быть заданы в связи с этим случаем. Если эти вопросы будут носить иной характер, вам следует посоветовать интересующимся лицам обращаться к руководству фирмы, то есть, к нам. Однако, если кто-то из ваших родственников и знакомых принимает беллкогнит, то смею заверить вас, что это – совершенно безопасный препарат, в связи с чем нет никаких оснований прекращать его употребление на основании заведомо ложных и совершенно беспочвенным слухов.
-Ишь ты, как распелся! – послышался за спиной Ивакина знакомый шепоток. – Прямо соловей!
-Да уж! Знает кошка, чье мясо съела! – раздалось в ответ. – Единственный случай! Как же! Знаем…
-А что, еще были? – полюбопытствовал собеседник.
-А ты как думаешь? – с нескрываемым ехидством вопросил первый голос.
-Да ну?
-А то!
Ивакин был вне себя от возмущения. Какая наглая клевета! Ведь во время командировки в Михайловск он получил неоспоримые данные об эффективности и безопасности беллкогнита. Правда, там тоже имелось несколько смертельных случаев… Причем тоже от геморрагических инсультов… Но ведь причины их были совершенно другими! Беллкогнит тут не при чем! Вдобавок, Ивакин хорошо помнил, какой радушный прием оказал ему совсем недавно директор «Белле Вида». Так неужели такой тактичный, обаятельный человек способен нагло лгать в лицо своим сотрудникам? Нет! Этого не может быть! Ивакин уже хотел было обернуться и заявить бессовестным шептунам, что исподтишка поливать грязью свою фирму-кормилицу является верхом бестактности. Однако в этот момент директор распустил собрание и заметно оживившиеся сотрудники, толкаясь в проходах между рядами стульев, наперегонки поспешили к выходу из зала. Напрасно Ивакин пытался вычислить среди них любителей задушевных бесед за чужими спинами. Ведь он, если и мог узнать их, то лишь по голосам…
И все-таки: отчего же уволилась Галя?
***
Следующая неделя, а также четыре последующие, к счастью, прошли без происшествий. За это время Ивакин окончательно освоился на новой работе. Так что уже начал немного разбираться в перипетиях личной жизни эстрадных артистов и прочих вещах, которыми столь живо интересовались его коллеги по «Белле Вида». Причем теперь эти разговоры уже не казались Ивакину пошлыми. Скорее, даже наоборот. В самом деле, разве плохо, что Инанна Балуева в очередной раз собирается замуж? Да, Лев Громов моложе ее на двадцать лет… Зато какая у них любовь! Говорят, что Громов чуть ли не со школьных лет любил Инанну! Ах, как это трогательно! А какой у него особняк в Подмосковье! Самое настоящее имение! Дворец! И везет же некоторым…непонятно за что. Ведь Викуся права: эта Инанна – полная бездарь, ни голоса, ни фигуры…то ли дело Алиса Дубровкина…хотя, в сущности, и та не лучше…все они одинаковы.
Вдобавок, Ивакину стали нравиться их бесконечные чаепития. Макс прав: если в течение рабочего дня можно продуктивно работать лишь три часа, то что еще остается делать, если не чаевничать? Чай пить – не дрова рубить. Вдобавок, где еще можно бесплатно наесться до отвала чипсов и печенья? Правда, такой едой сыт не будешь, не говоря уже о том, что от нее подозрительно попахивает прогорклым маслом, а спустя некоторое время начинает болеть живот… И все же Николай за обе щеки уплетал дармовую снедь, чтобы не отстать от других. Между прочим, он даже сделал интересное наблюдение: оказывается, масса тела того или иного из его коллег напрямую зависела от стажа их работы в фирме. Да и сам Ивакин за три недели пребывания в ней умудрился пополнеть на пять килограммов, что его нисколько не огорчало: сотрудник столь солидной компании, как «Белле Вида» просто должен иметь соответственно солидный хабитус16.
Места Егора и Гали все еще пустовали. А безутешная Юленька никак не могла расстаться со своим насморком. Девушка заметно осунулась и побледнела, превратившись в печальную тень прежней улыбчивой и жизнерадостной Юленьки. Она уже не участвовала в задушевных беседах за чаем, и, казалось, утратила интерес ко всему происходящему вокруг. Теперь уже не было сомнений - она действительно любила Егора. И потому так тяжело переживала его гибель. Ивакин заметил, что девушка украдкой принимает какие-то таблетки. И насторожился. Потому что Юленька пила их по нескольку раз на день, наверняка, сильно превышая положенную дозу. Неужели она не понимает, что делает? Ведь самое полезное лекарство при неправильном приеме может стать для больного ядом… Несколько дней Николай маялся в раздумьях: стоит ли ему поговорить с Юленькой по душам и попытаться чем-нибудь помочь ей? Ведь он все-таки врач, и потому не вправе безучастно смотреть на страдания девушки. Хотя, с другой стороны, стоит ли навязываться? Ведь Юленька не просит его о помощи. Что ж, таком случае, пусть справляется сама. Как там говорил Макс: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И все же ему было жаль тающую на глазах Юленьку.
Однако Ивакину не долго пришлось размышлять над тем, обязан он помочь ей или нет. Потому что вскоре девушка сама попросила его об этом.
Как-то раз, когда подошло время очередного чаепития, он засиделся на своем месте, желая непременно дочитать интересную статью, найденную им в интернете. И настолько погрузился в чтение, что не заметил, как к нему тихонько подошла Юленька.
-Простите. – нерешительно произнесла она. – Я хотела Вас попросить…
-М-да. – рассеянно отозвался Ивакин, дочитывая последний абзац, и поднял голову. Юленька отвернулась и шмыгнула носом.
-Простите. Вы не могли бы мне помочь? – пролепетала она, пряча в рукав скомканный платочек. – У Вас ведь есть знакомые врачи? Не могли бы Вы попросить их выписать мне одни таблетки?
-Какие таблетки? – насторожился Ивакин. Интересно, что за лекарство понадобилось девушке? Судя по ее состоянию, это наверняка один из транквилизаторов, которые выписывают на номерных бланках за множеством печатей... Иначе Юленька не стала бы изображать конспиратора и караулить момент, когда они с Ивакиным останутся наедине. Так что же ей нужно?
-Ну, я просто не совсем правильно выразилась. – Юленька потянула из рукава носовой платочек. – Мне нужен рецепт.
-На что? – теперь Ивакин не сомневался – Юленьке нужны отнюдь не поливитамины, а куда более серьезное средство. Как не сомневался и в том, что откажет ей. Благо, он может оправдаться тем, что уже не работает в поликлинике. Конечно, можно попросить кого-то из бывших коллег. Хотя стоит ли это делать? Неизвестно, что за лекарство понадобилось девушке. Наверняка, это все-таки какой-то сильный транквилизатор. Так стоит ли создавать лишние проблемы себе и другим, заставляя кого-то из бывших коллег выписать его для Юленьки?
-Видите ли… - начал было Ивакин. Однако девушка перебила его:
-Просто у меня в последнее время большие проблемы. Никак не могу сосредоточиться. Вот я подумала…может, Вы…
-Простите, Юленька. – произнес Ивакин, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более участливо. – Боюсь, я не сумею Вам помочь. Видите ли…
В ответ та разрыдалась. И Николаю стало не по себе. Несмотря на известную долю профессиональной жестокости, приобретенной за годы работы в поликлинике, он все-таки не мог равнодушно наблюдать, как плачут женщины. Вот и на сей раз, стоило Юленьке заплакать, как Ивакин бросился утешать ее:
-Пожалуйста, Юля, успокойтесь! Не надо плакать!
Девушка взглянула на него с нескрываемой ненавистью:
-Эх, Вы! Я думала, хоть Вы не такой, как они. Да, видно, ошиблась. Все вы одинаковы. Кроме нее. Она-то была лучше вас!
И, не успел растерянный Ивакин закрыть разинутый от удивления рот, как Юленька выскочила из офиса, дробно стуча каблучками, оставив его думать и гадать: что бы могла означать загадочная фраза, брошенная девушкой? «Я думала, хоть Вы не такой…» Как видно, Юленька имела какие-то основания надеяться на помощь именно со стороны Ивакина. Потому что поначалу он чем-то отличался от своих коллег. А потом стал таким же, как они… В таком случае – в чем суть происшедшей с ним перемены? Этого Ивакин не мог понять. Однако без труда догадался: фраза «она-то была лучше вас» относилась к Гале. Но в чем же состояло ее превосходство над остальными мониторами? Тем, что она бескорыстно помогала тем, кто нуждался в помощи? Или тем, что не отвечала злом на зло? Но почему она так поступала? А может, это как-то связано с ее верой в Бога?
Чем больше Ивакин раздумывал над этим, тем сильнее он жалел, что упустил возможность поближе познакомится с Галей. Может быть, именно она смогла бы объяснить ему, чем является «Белле Вида». Фармацевтической фирмой или же маскирующейся под нее сектой? Почему этот вопрос все больше беспокоил Николая Ивакина. Особенно – после гибели Егора.
***
Наступило очередное воскресенье. День, которого каждый человек ждет как праздника. Потому что в выходной можно отоспаться, переделать кучу накопившихся за неделю домашних дел, пойти погулять, почитать книжку, отдохнуть душой в семейном кругу…одним словом, сполна насладиться целыми сутками свободы. Именно так и проводил свои выходные бывший врач-невролог, а ныне сотрудник фармацевтической фирмы Николай Ивакин. Однако это воскресенье обещало стать для всей его семьи двойным праздником. Не просто выходным, но еще и днем больших (да что там!) великих покупок. Ведь Николай отработал в «Белле Вида» уже месяц. И за несколько дней до заветного выходного получил свою первую «фирменную» зарплату. Ее сумма обрадовала Николая – еще никогда он не держал в руках таких денег. Неудивительно, что Ивакин чувствовал себя подлинным крезом. Проще говоря – всемогущим богачом. Ведь, как известно всем, золотой ключик открывает любые двери и исполняет любые желания и прихоти своего владельца. Инна тоже приободрилась – ее мечты об обновках и золотом колечке явно приближались к осуществлению. И она надеялась в понедельник продемонстрировать их перед коллегами, которые, по ее словам, непременно должны были лопнуть или умереть от зависти. Что до Сашки, то его радовала сама перспектива отправиться куда-нибудь с папой и мамой. Не часто он видел их такими радостными, как в тот воскресный день…
Поначалу Ивакин предложил Инне поехать за покупками в один из магазинов сети «Ашан». Ведь каких только бутиков там нет! И с обувью, и с одеждой, и со всевозможной парфюмерией, и с игрушками, и с ювелирными украшениями… Есть даже детская игровая площадка, куда можно отправить Сашку. А они тем временем отправятся присматривать себе обновки. Вдобавок, в «Ашане» можно закупить продуктов на неделю. Благо, выбор товаров там большой, а цены куда ниже, чем в магазинах. Поэтому многие москвичи по выходным ездят за продуктами в ближайший «Ашан». Почему бы и им не поступить так же?
Как ни странно, Инна встретила этот план в штыки:
-Ты что, сдурел? – заявила она Ивакину, опешившему от столь бурной реакции супруги на его, на первый взгляд, разумное предложение. – Чего там хорошего? Дешевка одна! Еще придумай на какой-нибудь рынок поехать… или лучше сразу же в секонд-хэнд… Хочешь – сам ходи оборванцем, если себя не уважаешь. А я не собираюсь! Надоело быть хуже всех! И зачем я только за тебя замуж вышла?!
Во избежание явно назревавшего скандала Ивакин пошел на попятную и предложил отправиться в ГУМ или в Охотный ряд. Эти слова возымели на Инну поистине магическое действие – она тут же успокоилась. Мало того – заметно повеселела. Разумеется, Ивакину была понятна радость Инны – прежде они могли позволить себе шоппинг лишь в дешевых магазинах, а то и вовсе – на рынке. А тут, шутка ли – ГУМ! Хотя, по правде сказать, Николай сильно сомневался в том, что вещи, продающиеся в дорогих магазинах, шьют не там же, где и базарный ширпотреб. Ведь, как в известном анекдоте, галстук в захудалом ларьке стоит копейки, в то время, как в дорогом магазине за него же приходится выкладывать тысячи… И все-таки худой мир лучше доброй ссоры. Пусть даже покупки в ГУМ-е обойдутся им дороже, чем в «Ашане» - от него не убудет. Зато Инна порадуется вволю. Уж гулять, так гулять! Да здравствует красивая жизнь!
Вдобавок, Ивакину хотелось, в некотором роде, взять реванш. Ведь именно в ГУМ-е произошла его судьбоносная встреча с бывшим коллегой Виктором Шишовым, ныне преуспевающим сотрудником фармацевтической фирмы. Тогда Ивакин еще был нищим поликлиническим врачом. Каким же богачом казался ему в ту пору господин Шишов! Но вот теперь сам Ивакин стал таким, как он!
Но тут Николаю вдруг вспомнились загадочные слова Юленьки: «я думала, что Вы не такой…все вы одинаковы». Что же они все-таки значили? В чем суть метаморфозы, происшедшей с ним за месяц работы в «Белле Вида»? Хотя…не все ли равно? Главное: сегодня воскресенье. Выходной. И день больших покупок. Так что долой неприятные раздумья! Gaudeamus igitur!17
Тем не менее, поездка в ГУМ все же не обошлась без неприятности: в недавно полученном Николаем служебном «Форде» в очередной раз забарахлил мотор. Импортная техника выходила из строя со столь завидными частотой и постоянством, что Ивакин уже махнул на нее рукой и ходил на работу пешком, а место под его недвижимым «Фордом» облюбовали для свиданий дворовые барсики и мурки. Впрочем, Ивакин был отнюдь не единственным сотрудником «Белле Вида», которому не повезло с машиной – все его коллеги-мониторы жаловались на то, что их автомобили непрестанно ломаются, и, будь на то их воля, они давно сдали бы их в металлолом… А Макс ворчливо сетовал на скупость руководства фирмы: нет бы им приобрести для всех сотрудников более качественные модели, так нет же, на хороших машинах ездит только руководство, ну, еще и у менеджеров автомобили вполне приличные, а для мониторов закупили, так сказать, лучшие из худших, проще говоря, дрянную дешевку. Увы, мониторам оставалось утешаться лишь тем, что секретарям, сусарам тож, автомобилей и вовсе не полагалось. Даже таких, которые больше годились не для езды, а для украшения двора. Ведь гораздо легче переносить подлинное или мнимое несчастье, вспоминая, что другим приходится еще хуже.
Промаявшись минут двадцать с мотором, Ивакин развел руками – похоже, его злополучному «Форду» в очередной раз потребовалось серьезное «лечение» в автомастерской. В итоге они поехали в ГУМ по-простецки, на метро. Инна всю дорогу дулась на мужа, словно именно он был виноват в поломке злополучного мотора, и оживилась лишь тогда, когда они вошли внутрь ярко освещенного здания, по которому взад-вперед дефилировали люди, разглядывая выставленные в витринах одежду, обувь, косметику. Разумеется, среди них было немало зевак, явившихся сюда просто для того, чтобы «покормить глаза». Однако имелись и счастливцы, выходившие из того или иного бутика с покупками, упакованными в элегантные фирменные пакеты. Магазин казался подлинным царством моды и достатка: иностранные надписи на витринах, разряженные в пух и прах манекены, витающий в воздухе тонкий аромат французских духов… Еще совсем недавно Ивакин мог лишь робко созерцать все это великолепие. И с робкой завистью поглядывать на тех, кому оно было по карману. Но сейчас, стоило ему раскрыть бумажник, он мог стать хозяином любой из этих вещей. Вот она, красивая жизнь! Вот оно, счастье!
-Сначала сюда! – голос Инны вернул его с заоблачных высот на землю. И они свернули в стеклянную дверь бутика, где в таинственном полумраке стояли манекены в женских платьях и костюмах…
Следующие два часа они обходили бутик за бутиком, выбирали, примеряли, расплачивались. Разумеется, Ивакин купил Инне и новое платье, и долгожданное колечко, и понравившийся ей золотой кулон в форме сердца с крохотным бриллиантом посередине… Но, как ни странно, его супруга почти не обрадовалась долгожданным подаркам. И, едва выйдя из очередного бутика с очередной покупкой, спешила зайти в соседний, а потом в следующий, и так далее… В одном она приглядела себе замечательные черные итальянские туфли на тонких, высоких каблучках, в другом – сумочку, в третьем – духи и тушь для ресниц, в четвертом… Увы, Ивакину слишком скоро пришлось убедиться, что даже всей его зарплаты не хватит на то, чтобы приобрести все то, что хотелось Инне. Ведь, как аппетит приходит во время еды, так и пресловутый «хватательный рефлекс» резко усиливается во время хождения по магазинам, становясь поистине необузданной страстью.
Когда они наконец-то вышли на улицу, пригибаясь к земле под тяжестью громоздких коробок и битком набитых пакетов, Ивакин чувствовал себя до крайности подавленным и разбитым. И, хотя на улице было на редкость ясно и солнечно, не говоря уже о том, что до конца воскресного дня оставалось еще почти полдня, ему хотелось, чтобы этот злосчастный, хмурый и безрадостный выходной поскорее кончился. Разумеется, это можно было объяснить усталостью, обилием впечатлений от утомительного похода по ГУМ-у, а также тем, что Ивакин так и не смог купить себе нового костюма, ограничившись лишь парой рубашек, галстуком и маленькой золотой булавкой для него. Увы, после похода за покупками поначалу тугой кошелек Николая уже начал показывать донышко… И все-таки причина его безрадостного настроения была отнюдь не в этом, а в чем-то совсем другом. Но в чем именно? Этого Николай не мог понять. Он просто чувствовал себя обманутым ребенком, которому злые шутники дали большую конфету в яркой обложке. Однако, когда он, уже чувствуя во рту вкус шоколада, развернул бумажку, внутри оказалась пустота… Вот и сейчас на душе у него было так пусто, так тоскливо…
Мало того, подавленное настроение Ивакина, похоже, передалось и его супруге. Всю дорогу до дома Инна не проронила ни слова. И это при том, что за день она получила столько подарков и обновок, сколько ей не доводилось получать за семь лет житья с Ивакиным! Любая женщина на ее месте, наверняка, порадовалась бы этому. Увы, Инна словно утратила интерес к содержимому пакетов и коробок. Но почему, почему?
Только один Сашка искренне радовался воскресному дню. Хотя папа с мамой, занятые собой и своими покупками, совершенно забыли купить ему мороженое…
***
…Корпоратив!
Это слово носилось в воздухе уже давно. Оно витало и в коридорах, где сотрудники фирмы обменивались приветствиями при встречах, и в столовой, и в офисах. Но чаще всего оно звучало во время чаепитий. И, как запах мандаринов вызывает на нас ностальгические воспоминания о Новом Годе, так и это слово вызывало у всех сотрудников «Белла Вида» вполне определенные, весьма радостные, ассоциации.
-Юль, а Юль! – донимала Викуся Юленьку. – Ты в ресторан какое платье наденешь? Прошлогоднее? Или новое купишь? А цвет какой? Зеленый? Или, может быть, черный? А? Кстати, вполне элегантно будет. Опять же, сама понимаешь, в память по Егору полагается…
Ответа не последовало. Увы, бедная Юленька так и не успокоилась после гибели Егора. Ее чувство к нему оказалось куда глубже той хваленой девичьей любви, что подобна утренней росе, высыхающей от первых лучей восходящего солнца… Она окончательно замкнулась в себе и часами сидела, тупо уставившись в экран своего компьютера. Мало того – если раньше двусмысленные намеки Викуси вызывали у девушки слезы, то теперь она безучастно выслушивала ее колкости, словно они относились не к ней, а к другой девушке, которая тоже звалась Юленькой. И разбилась вместе с Егором где-то на дороге между Москвой и Тамбовом… Стороннему человеку Юленька могла показаться тяжелобольной. Впрочем, с работой она пока что справлялась. Возможно, благодаря лекарствам, которыми теперь, вместо помады, туши и теней, была набита ее косметичка. Ивакин терялся в догадках – уж не стала ли Юленька наркоманкой? Потому что помнил странную просьбу девушки – найти для нее врача, который бы смог выписать рецепт на некий препарат. Как видно, она все-таки отыскала сговорчивого доктора, выполнившего ее просьбу. Разумеется, не бескорыстно… Но все-таки: какое же лекарство принимает Юленька?
Возможно, Николаю еще долго пришлось бы раздумывать, вернее, гадать на этот счет, если бы однажды Юленька, вынув из коробочки очередную таблетку, не уронила ее на пол. Та колесиком подкатилась к соседнему столу, за которым сидел Ивакин, и легла на бочок, столкнувшись с его ботинком.
Николай поднял таблетку не столько из джентльменства (как говорится: что упало, то пропало), сколько из банального любопытства. И увидел вытисненные на ее гладкой поверхности буквы «bt». По правде сказать, он совершенно не ожидал подобной находки! Это же беллкогнит! Именно такие буквы выдавлены на каждой таблетке этого препарата, чтобы больные ненароком не перепутали его с каким-либо другим лекарством.
У Ивакина отлегло от сердца. Выходит, Юленька принимает не транквилизаторы, а беллкогнит… Тогда понятно, зачем она спрашивала Ивакина, нет ли у него знакомого врача, который мог бы выписать ей рецепт. Как же он не догадался обо всем сразу? Ведь сотрудник фармацевтической фирмы может бесплатно получить выпускающиеся ею лекарственные препараты. Для этого нужен только рецепт, выписанный врачом. У него дома сохранилось достаточно рецептурных бланков с печатями поликлиники. Да и бывшие коллеги не отказали бы ему в выписке рецепта на беллкогнит. Он без труда смог бы выполнить просьбу Юленьки. Если бы не заподозрил, что ей нужны транквилизаторы. Да что там – если бы догадался просто спросить девушку, какой именно препарат ей нужен. Однако он не сделал этого. И тогда Юленька произнесла странную фразу, смысл которой заключался в том, что он, Николай Ивакин, стал таким, как все… Так каким же он стал?