Глава 12. Приоткрытая дверь 6 глава




Миссис Риверс пила кофе, листая глянцевый журнал о свадебной моде. Услышав шорох ткани, она оторвалась от статьи про очередное бракосочетание Элизабет Тейлор, и из ее груди вырвался восторженный возглас:

– Боже мой! Дорогая моя, ты просто чудо! Это платье очень тебе идет! Видишь, не зря мы сюда заглянули!

В ее глазах блеснули слезы, что немало удивило Кристину: обычно мать на людях держалась очень сдержанно. Но взглянув на себя в зеркало, она с некоторым равнодушием, пришедшим на смену потрясению, отметила, что да, действительно, платье было изумительным. Оно сидело как влитое, словно его шили на заказ. Легкий голубой шелк струился по ее маленькой стройной фигурке до самого пола, оставляя открытыми шею, спину и руки. На лазоревом фоне ткани даже глаза казались ярче. И подгибать низ не было никакой необходимости – платье идеально подходило под шпильки.

Кристина разлаживала ладонями мягкие складки на бедрах, наслаждаясь приятной прохладой натурального шелка.

«Нику понравилось бы», – током ударила ее внезапная мысль. Она подняла голову и отчетливо увидела его рядом с собой по ту сторону стеклянной поверхности. Зеркало подергивалось, словно кто‑то двигал его с противоположной стороны и никак не мог поставить на нужное место, но Кристина прекрасно осознавала, что это трясло ее саму.

На ее счастье, Оливия и Одри слишком увлеклись обсуждением аксессуаров к платью, чтобы что‑то заметить.

Прекрасно понимая, что это плод ее воображения и ничего больше, Кристина продолжала неотрывно смотреть в зеркало на красивое бледное лицо Ника. Как давно она его не видела! Его взгляд был печален, уголки тонких губ опущены, но она чувствовала, что он любуется ею.

В ушах отдаленным эхом отзывался знакомый голос: «Я представляю тебя на балу в синем платье. Или нет, в голубом, с цветами в волосах».

– С цветами в волосах, – едва слышно пролепетала Кристина бескровными губами.

Все, она сходит с ума…

– Что? – мгновенно откликнулась Одри. – Волосы? Сейчас что‑нибудь придумаем!

Она обошла неподвижную, как манекен, Кристину, не замечая испуга в ее глазах, прикованных к зеркалу.

– А вы знаете, у меня появилась идея! Подождите минутку, я сейчас, – скороговоркой произнесла Одри и зацокала каблучками, выбегая в соседний зал, откуда очень скоро вернулась с невысокой серебристой диадемой.

– Вот, миссис Риверс, я думаю, это то, что нужно! Диадема как нельзя лучше подойдет к этому платью. Здесь вставлены кристаллы Сваровски, видите? Но их немного, поэтому вычурно они не смотрятся, наоборот, очень изящно, как раз для такой молодой девушки, как ваша дочь. Посмотрите, какое здесь тонкое плетение! Если поднять волосы кверху, то диадема будет смотреться так, словно в локоны вплетены серебряные веточки с капельками росы.

Оливия в немом восхищении только кивала головой.

– Позволь‑ка!

Одри ловко собрала распущенные по плечам волосы Кристины в некое подобие высокой прически, слегка закрепила ее парой шпилек, тут же нашедшихся в карманах ее жакета, и украсила живописный и слегка небрежный узел диадемой.

– Ну вот, теперь ты похожа на настоящую принцессу, – Одри отступила назад и сложила на груди руки с видом художника, оценивающего свою работу. Взгляд ее спустился вниз. – Осталось только надеть серебристые туфельки или даже босоножки. Пожалуй, все‑таки босоножки. Что скажешь?

Кристина моргнула, и фигура Ника в зеркале растаяла.

– Д‑да, неплохо, – губы все еще ее не слушались.

Галлюцинации галлюцинациями, а реагировать надо, а то мать и Одри того и гляди перенесут свое деятельное внимание с одежды на нее саму и моментально заподозрят неладное.

Все, надо брать себя в руки.

Она вымученно улыбнулась и даже покрутилась у зеркала, отчего платье сначала заструилось по ногам, а потом раскрылось внизу, как бутон лилии.

И надо же было, чтобы именно в этот момент Одри произнесла:

– Твой парень будет просто в восторге, не сомневайся!

Краска отхлынула от лица Кристины. Возникло непреодолимое желание тут же стянуть с себя это мерзкое платье и не показываться в нем на людях.

Бог с ней, с продавщицей, она всего лишь хотела сказать что‑то приятное юной клиентке. Но она сама! Как могла такое подумать она! «Нику понравилось бы»! Еще и в зеркале его увидела. А он‑то здесь вообще при чем?

Миссис Риверс внимательно наблюдала за дочерью, и, конечно же, от нее не укрылось то, как эмоционально та отреагировала на простые вежливые слова. Она кивнула и постаралась как можно спокойнее ответить за дочь, заледеневшую в злом молчании у зеркала:

– Да, вы совершенно правы, Одри. В полном восторге!

Чтобы продавщица не успела сказать еще что‑нибудь о несуществующем парне Кристины, Оливия мягко подтолкнула дочь обратно в примерочную и добавила:

– Ну что, ж, спасибо вам огромное за помощь, мы берем это чудное платье и диадему тоже. Будьте любезны, запакуйте их. Вы принимаете карточки?

Когда они вышли из салона на улицу, миссис Риверс как бы невзначай поинтересовалась, изучающе глядя на молчащую дочь:

– Кристина, выходит, в твоих планах ничего не изменилось? Ты все‑таки идешь на бал одна?

– Нет. С Мирандой.

– С Мирандой. На самом деле я имела в виду…

– Я поняла, что или, вернее, кого ты имела в виду, мама, – напряженно произнесла Кристина, делая вид, что внимательно смотрит на светофор. – Я иду без парня. Ведь именно это ты хотела узнать? Я ведь уже говорила вам с папой за ужином, если ты помнишь.

Господи, как же она смертельно устала! Последнее время она словно несла на плечах тяжкий груз, который невозможно было сбросить. И сил у нее оставалось все меньше и меньше.

Она устала постоянно отговариваться, делать вид перед родителями, что все нормально, что ее не мучают кошмары по ночам, что она спокойно ходит в школу…

Ей опротивело появляться на улицах Хиллвуда, потому что теперь постоянно казалось, что каждый прохожий оборачивается ей вслед и буравит спину осуждающим взглядом.

Но особенно ее изводил Ник Вуд. Не подходя к ней, не заговаривая, почти не встречаясь с нею, он выматывал ей все нервы одним своим существованием. Как ни хитрила Кристина, как ни пряталась от него в школе, они все равно сталкивались, пусть крайне редко, но все‑таки… В остальное время ее неотступно преследовал его образ, терзал, не давал вздохнуть. Во сне она постоянно видела перед собой его красивое лицо, его глаза, потемневшие, почти черные от боли, его длинные тонкие пальцы, судорожно сжатые в кулаки.

А теперь видит его и наяву тоже. Вот, пожалуйста, только что в зеркале… И никуда не деться.

И тут еще мать прицепилась!

Как только загорелся зеленый свет, Кристина шагнула на зебру и, видя перед собой только чередующиеся черно‑белые полосы, пошла через дорогу. Но Оливия не отставала, ни в прямом, ни в переносном смысле.

– Да, говорила, но это было три дня назад, и я подумала, а вдруг что‑то изменилось… А как же этот мальчик, Ник? Разве он не пригласил тебя? Мне казалось, что вы…

– Нет, мама, – перебила ее Кристина, в ее голосе появились первые звоночки раздражения. – Я иду с Мирандой. Это все по данной теме!

Оливия поджала губы.

– Хорошо. Дело твое.

Она подавила вздох и миролюбиво предложила:

– Ну что, идем за босоножками?

 

 

* * *

 

Ник сидел почти в самом углу зала за столиком, отгороженным от остальных широкой тумбой, украшенной разноцветными шарами и гирляндами с бегущими огоньками. Но со своего места Кристина прекрасно его видела и боковым зрением отмечала все его движения.

Он не вставал со стула с самого начала праздника. Общее веселье его словно не касалось: он не принимал участия в играх и конкурсах, не поднимался на сцену, чтобы выступить перед учителями со словами благодарности, не выходил на танцевальную площадку и практически ни с кем не разговаривал.

Казалось, Вуд был всецело поглощен собственными мыслями, судя по выражению его лица, невеселыми. Вытянув длинные ноги, он откинулся на спинку стула и смотрел невидящим взглядом куда‑то в угол сцены. Стакан с водой в его руке был полон, к угощению он даже не притронулся. Его поза, по наблюдению Кристины, не менялась вот уже более часа.

Торжественная часть выпускного вечера прошла в школе довольно быстро, а потом выпускники перебрались в самое большое городское кафе, специально подготовленное к этому случаю.

Странно, что Вуд вообще сюда пришел.

Сама она веселилась на всю катушку, танцевала и без конца пила шампанское, чем вызвала легкое удивление Миранды, которая, не удержавшись, заметила:

– Послушай, Крис, в последнее время ты чуть ли не каждый день меня поражаешь, честное слово! Я и подумать не могла, что ты можешь столько пить. Может, хватит?

– Вполне может быть, – рассмеялась Кристина, допивая бокал.

Она вскочила из‑за стола и потащила подругу танцевать.

Никто в этом зале, включая Миранду, не догадывался о том, чем же вызвано безудержное веселье Кристины Риверс. Обычно сдержанная, замкнутая и, по мнению многих, заносчивая, сегодня она была само очарование: шутила с девочками из класса, танцевала с парнями медленные танцы, даже выиграла бутылку шампанского в конкурсе эрудитов, где соревновались столиками.

И только она одна знала причину своего столь непривычного для всех поведения.

Сегодня выпускной. Сегодня ее последний день в этой маленькой школе этого маленького городка, этой осточертевшей ей дыры. За год, проведенный здесь, она, конечно, немного привыкла к Хиллвуду, горожанам, одноклассникам: человек привыкает ко всему, даже к жизни в сыром стоячем болоте. Она искренне, всем сердцем, привязалась к Миранде – своей полной противоположности. Она с отличием закончила учебу, что на самом деле не составило большого труда, и поступила в престижный университет. Но при всем при этом ей все‑таки было здесь тяжело, как бы она ни скрывала это от самой себя, от родителей и от друзей.

Хиллвуд непрестанно давил на нее своими чрезмерно консервативными нравами, своеобразным укладом жизни. Ее, например, до сих пор жутко раздражало то, что все знали друг друга в лицо и сплетничали друг о друге за спинами. Было еще много такого, что выводило Кристину из себя и с чем она, стиснув зубы, мирилась из‑за отца и матери. Но с недавних пор ей стало совсем тошно: ее невыносимо угнетало присутствие Ника Вуда в этом городе, школе и, самое страшное, в ее мыслях.

Сегодня можно хотя бы попытаться быть честной с самой собой. Как ни хотела Кристина не думать о нем, как ни гнала от себя воспоминания, его образ всегда был с ней. Она злилась на саму себя в тщетных попытках понять, чего же ей хочется на самом деле: его присутствия или отсутствия. Совсем запутавшись, Кристина просто считала дни до отъезда, ожидая его как окончания всех ее мучений. По вечерам она складывала свои вещи и книги в большие картонные коробки, заклеивала их широким крепким скотчем, находя в этом нехитром процессе огромное удовольствие, ведь множащиеся коробки словно обещали ей, что уже совсем‑совсем скоро она покинет Хиллвуд, оставив в прошлом этот непростой последний год, свои сомнения и переживания, и вздохнет, наконец, свободно.

И такой момент вот‑вот настанет. Выпускной представлялся ей почти физически ощутимой гранью между прошлой жизнью и будущей, гранью, переступив которую можно самой себе простить ошибки, даже, казалось бы, самые непростительные. Сегодня можно позволить себе все, потому что завтра это все останется здесь, в этом затерянном месте, отделенном от большого мира табличкой «Добро пожаловать в Хиллвуд – гостеприимный край лесов и озер».

Кристина несколько раз танцевала и с Томом Леней, как обещала, и, к ее глубокому удивлению, ей даже понравилось. Его застенчивость и неуклюжесть волшебным образом куда‑то пропали, Том был очень мил, удачно шутил, и Кристина в душе опять посетовала на свое прежнее отношение к нему. И тут же отругала себя за то, что в такой вечер позволяет себе заниматься самоедством. Хватит! Да и к тому же Леней ее простил.

Сейчас Кристина и Миранда, взявшись за руки и повизгивая, кружились под музыку, которая стремительно набирала темп и в конце обрушилась на зал тремя громовыми аккордами. Они прозвучали так неожиданно, что обе девушки чуть не упали, еле удержав равновесие.

– Все, – выдохнула Миранда. – Тайм‑аут! У меня уже голова кружится. Пойдем, присядем. Пить ужасно хочется.

Они вернулись за свой столик и набросились на сок и содовую.

– Ну как, ты со своим медицинским колледжем все уладила? – немного отдышавшись, поинтересовалась Кристина.

– Да, – Миранда закатила глаза. – На первый год все урегулировали, а там видно будет. Может, стипендию получу или на работу устроюсь. Посмотрим.

– Замечательно! Я же тебе говорила, что все получится, а ты переживала. Вот видишь, все‑таки мечты сбываются.

– Ну‑у, – протянула Миранда, – если бы всегда так было…

– Если бы всегда и у всех сбывались мечты, было бы неинтересно мечтать. Тогда они перестали бы быть мечтами, – задумчиво проговорила Кристина, глядя в дальний угол зала.

– Может и так. Но ведь наверняка есть те, у кого заветные мечты вообще не сбываются. Ну, ты понимаешь… Вот представь, не сбываются и всё, даже самые простые. Думаешь, его твои рассуждения утешили бы? Что бы ты сказала такому человеку?

– Что сказала? – еще медленнее и тише ответила Кристина, как будто разговаривая сама с собой. – Я бы не сказала, а… сделала.

– То есть? – не поняла Миранда, откидывая со лба влажные волосы. Она наклонилась к подруге, чтобы расслышать ее ответ, но та вдруг вскочила на ноги.

– Ты куда это?

– Я скоро, – бросила Кристина через плечо, направляясь не к выходу, а совсем в другую сторону.

Она шла, и мысли метались у нее в голове, как ночные бабочки у раскаленной лампы на открытой веранде.

Что она делает и зачем? Она же сама приложила все усилия для того, чтобы было так, как сейчас. Сама оттолкнула его! Зачем, в таком случае, она идет туда, к этой яркой, разукрашенной тумбе, словно загипнотизированная миганием разноцветных лампочек? Но другая ее половинка упорно толкала ее вперед, и Кристина скользила между столиками, подходя все ближе и ближе, отрезая себе все пути к отступлению. Самое интересное, она даже не знала, что скажет, когда дойдет до своей цели.

На лицо Ника легла тень, и он равнодушно повернул голову. Через мгновение, как только он осознал, кто перед ним стоит, он резко выпрямился на стуле, и безразличие в его глазах сменилось настороженным изумлением.

Он поставил стакан с водой на столик, встал и хрипло спросил:

– Зачем?

Кристина, ничего не сказав в ответ, просто взяла его за руку и повела на освещенную разноцветными прожекторами площадку, где в такт грустной мелодии двигались танцующие пары. Она не оборачивалась, поскольку даже не сомневалась, что Ник за ней пойдет.

И он пошел.

Кристина опять чувствовала, что ее сознание словно раздвоилось. После возвращения из Миннеаполиса она почти привыкла к этому и уже не вздрагивала, когда слышала в своей голове голоса. Вот и сейчас, пока она возвращалась из угла зала в центр, внутри нее шел диалог на повышенных тонах.

«Ты что, с ума сошла? – негодовал первый, скорее всего, голос разума и совести. – Ты отдаешь себе отчет, чем все это может закончиться?»

«Вполне», – резко отвечал второй, больше всего похожий на дух противоречия, который в последнее время слишком много на себя брал.

«Он этого не заслужил. Зачем ты так с ним? Зачем? Хватит. Остановись! Ведь он безумно любит тебя, даже такую, и ты это прекрасно знаешь», – не успокаивался голос разума.

«Естественно, знаю. Не трудись напоминать».

«Тогда не поступай так! Не издевайся над ним. Он и без того с ума сходит. Зачем его добивать?»

«Я так хочу! Ясно тебе? И я буду поступать так, как хочу».

Кристина зажмурилась и, пытаясь выкинуть голоса из сознания, тряхнула головой, отчего легкий завиток выбился у нее из прически, которую искусно уложила Оливия. Повернувшись к Нику, она протянула ему руки. Он взял их, едва касаясь маленьких пальцев с розовыми перламутровыми ноготками, нерешительно, словно не веря, что это она, Кристина, стоит с ним рядом в полутемном зале и сама приглашает на танец. Воздушная и нежная в своем голубом вечернем платье, с высокой прической и маленькой сверкающей диадемой в волосах, сейчас она была похожа на сказочную фею.

Одна рука Кристины невесомо легла Нику на плечо, а другую он слегка сжал в своей прохладной ладони, и они медленно закружились под неторопливые звуки музыки.

Вопреки своим невесть откуда взявшимся опасениям, Кристина по‑настоящему наслаждалась танцем: Ник двигался под музыку, как никто другой. Он прекрасно вел ее, как и тогда, на репетиции выпускного, и ей оставалось только следовать за ним, расслабившись под вечный мотив песни Патрика Суэйзи «Она словно ветер», от которого ей почему‑то захотелось плакать. Или слезы подступили к глазам вовсе не от музыки?

Она опустила ресницы, непроизвольно стараясь создать преграду для непрошеных слез, и со вздохом приникла к плечу Ника. Ее охватило такое ощущение, словно она только что вернулась домой после долгого и изнурительного странствия в чужой враждебной стране. Так уютно было вновь очутиться в этих объятиях, которые моментально вспомнила каждая клеточка ее тела, как будто и не было никогда терзаний, сомнений и отчуждения. Она вновь чувствовала себя безмятежно и умиротворенно, и ей вспомнился один зимний вечер, проведенный с Ником у него дома, когда ей было так же хорошо, как сейчас.

Это случилось в самом конце февраля. Тот день не задался с самого начала: с утра было ветрено и облачно, а к полудню небо окончательно затянуло и пошел дождь, холодный и неприятный.

Кристина простыла, и ей нездоровилось на занятиях, хотя по дороге в школу она чувствовала себя довольно сносно. На алгебре она ни разу верно не ответила на вопросы учителя, чего с ней раньше никогда не бывало. На литературе не смогла повторить четыре строчки стихотворения, которое читал мистер Нортон. Такое с ней тоже произошло впервые. Обычно она легко запоминала тексты, особенно в стихотворной форме, а тут ни строчки не сумела вспомнить.

В столовой от внезапно накатившей слабости Кристина умудрилась опрокинуть на себя поднос, обожгла руку горячим чаем и испортила кофточку.

И в довершение всего на уроке физкультуры у нее случился очередной неприятный инцидент с Валерией МакАдамс. Из‑за усилившегося недомогания и шума в голове Кристина никак не могла забросить мяч в корзину положенное количество раз. Руки ее не слушались, и очертания корзины плыли перед глазами. В отличие от волейбола, баскетбол ей не давался даже в лучшие дни, не говоря уже о таком паршивом, как этот. Однако она упрямо продолжала попытки под ободряющие выкрики мистера Филча. Вернее, ободряющими они казались только ему, а вот Кристина сквозь землю готова была провалиться.

В очередной раз мяч ударился о край корзины, отскочил и попал в девочек из команды поддержки, которые под ритмичную музыку разучивали движения в центре спортзала. Кристина подбежала взять мяч, откатившийся к ногам Валерии. Та стрельнула по ней злым взглядом и презрительно поджала пухлые губки.

Несмотря на свой зловредный характер, она была удивительно хорошенькой: высокая, статная, с длинными каштаново‑рыжими волосами, вьющимися от природы. Костюм чирлидера потрясающе ей шел. Зеленую юбку‑шорты и такой же топ с белой окантовкой словно специально подбирали ей по цвету, чтобы оттенить ее яркие волосы и изумрудные глаза. Стройные ноги украшали белоснежные кроссовки ювелирного размера. Признанная школьная принцесса, одним словом, даже с этими глупыми пушистыми штуками в руках, неприязненно подумала Кристина. Неудивительно, что ее выходки прощались даже учителями, и она, чувствуя себя безнаказанной, порой слетала с тормозов.

– Ой, вы только посмотрите, кто это у нас тут под ногами ползает!

Девчонки вокруг угодливо и противно захихикали, а Валерия не унималась:

– Что, мисс Богатый Папочка, оказывается, что‑то не умеет в этой жизни? – насмешливо осведомилась она, намеренно повышая голос. – А мы все тут думали, что ты прямо‑таки совершенство. Выходит, нет? Какая досада!

Кристина резко выпрямилась с мячом в руках, отчего у нее мгновенно потемнело в глазах. Закусив губу, она лихорадочно пыталась найти нужные слова, чтобы осадить нахальную красавицу, но, как назло, в затуманенную болью голову ничего приличного не приходило. А отвечать Валерии той же монетой Кристина всегда считала ниже своего достоинства.

Вздернув свой кукольный носик, Валерия прошествовала мимо нее к музыкальному центру, чтобы поставить диск с самого начала. За ней потянулись другие девочки в зеленых костюмах. Каждая старалась повторить последний убийственный (как они думали) взгляд Валерии.

Так ничего и не ответив, Кристина отошла в сторону, ощущая, как и без того саднящее горло царапает горький комок. К физическому недомоганию добавились и душевные переживания. Все‑таки Миранда была права, и ту ядовитую записку подложила ей именно Валерия.

Позабыв про баскетбол, она стояла у скамьи, едва сдерживая слезы обиды и слепо водя пальцами по ненавистному мячу, который так подло с ней обошелся, как вдруг к ней подбежал Ник и, успокаивая, обнял за плечи.

– Не обращай на нее внимания, Кристи, – шепнул он, ласково целуя ее в мочку уха. – Она того не стоит, ты ведь и сама знаешь.

Он обернулся к Валерии, которая прислушивалась к их разговору, не особенно стараясь скрыть свое любопытство. Но взгляд Вуда был настолько тяжелым, что красавица нервно сглотнула, хотя тут же справилась с собой и, вызывающе фыркнув, пошла прочь.

– Все хорошо, Кристи. Ну что ты, успокойся… Сейчас иду! – крикнул Ник в сторону парней, которые ждали его, чтобы продолжить игру, и уже начинали терять терпение. – Дождись меня после занятий, ладно?

Она снова кивнула.

– Дождись обязательно, не уходи без меня. Обещаешь? – он уже отходил от нее, пятясь спиной.

– Да, – наконец, выдавила она и даже смогла ему улыбнуться.

Когда Ник вышел из раздевалки, Кристина ждала его на скамейке в холле. Она только что смотрелась в зеркальце и потому знала, что ее полуприкрытые глаза болезненно блестели, а щеки покрывал лихорадочный румянец.

Ник присел перед ней и взял ее руки.

– Нет, насморком тут дело точно не обойдется.

Кристина лишь молча смотрела на него. На самом деле ей сразу полегчало, стоило ему появиться в дверях. До этого было еще хуже.

– Кристи, послушай, – обеспокоенно сказал Ник, присаживаясь рядом. – Тебе срочно нужно в постель. Зачем ты вообще сегодня в школу пришла?

Он помолчал, но, так и не дождавшись ответа, продолжил:

– Ладно, постарайся подняться, и мы потихоньку пойдем. Я сейчас отвезу тебя домой, слышишь? Ведь Патрик не приедет за тобой сегодня, я правильно помню?

Она с трудом разомкнула пересохшие губы:

– Правильно… Не приедет… Он с отцом уехал… в Чикаго. Вернется только завтра.

Ее слова прервал резкий кашель. Глаза Ника потемнели.

– Кристи, вставай. Пойдем. Не стоит здесь сидеть, на сквозняке.

Он уже поднялся, вешая себе на плечо ее сумку, как вдруг Кристина вцепилась в его руку и горячо зашептала:

– Я не хочу домой! Не хочу. Пожалуйста, Ник, можно мне поехать к тебе, хотя бы ненадолго? Только не домой! Я очень тебя прошу.

– Куда? Ко мне? Ты что такое говоришь? Кристи, пойми, я должен отвезти тебя домой, – мягко, но настойчиво повторил Ник, обхватив прохладными ладонями ее разгоряченное лицо.

 

Потом он коснулся губами ее лба и нахмурился, не на шутку встревоженный:

– Господи, да ты же вся горишь! Если бы я знал, я бы взял утром у деда ключи от машины. Не представляю, как повезу тебя на мотоцикле в такую мерзкую погоду.

Кристина не отвечала, просто умоляюще смотрела на него: горло резало так, что говорить стало сложно. Но видя непреклонность Ника, она сделала над собой усилие и прошептала:

– Ник, милый, пожалуйста. Можно мне сначала поехать к тебе?

– Кристи, ну как мне тебе объяснить… ехать на мотоцикле под проливным дождем в таком состоянии это… это же безумие! Если сначала ко мне, а потом к тебе домой, пусть уже и на машине, ты наверняка сляжешь. Я не могу тобой так рисковать! Ты пойми.

– Я понимаю, – продолжала уговаривать его Кристина. – Только мне рядом с тобой лучше… легче… а если ты меня домой отвезешь, тебя же сразу выгонят, а меня в постель засунут. Я там с ума сойду без тебя… от их заботы удушливой… меня в покое точно не оставят.

Она устало ткнулась лбом в его плечо: держать голову прямо сил не осталось.

– Ник, я тебя умоляю, забери меня к себе. Ты сам, твое присутствие лечит. Как же теперь мне тебе объяснить, чтобы ты понял… – ее сиплый голос сошел на нет.

Ник обнял ее за плечи.

– Тебе не нужно ничего мне объяснять. Я и сам все прекрасно вижу, Кристи. Ты знаешь, что больше всего на свете мне хочется быть с тобой. Но ты для меня важнее… твое здоровье важнее того, что я хочу. Я не могу видеть тебя в таком состоянии, а ты просишь, чтобы я его ухудшил.

– Пожалуйста, Ник! Мне так… так нужно побыть с тобой.

– То, что тебе на самом деле нужно, это поскорее лечь в постель, вызвать врача, выпить кучу лекарств и заснуть.

Ник ласково гладил ее руки, и от этого у Кристины по спине бегали мурашки. Или ее начал колотить озноб? Она продолжала сопротивляться и что‑то жалобно бормотала в рукав его свитера.

Наконец, поняв, что ее не переубедить и, сидя здесь, они только теряют время, Ник нехотя сдался:

– Хорошо, поехали, если ты так настаиваешь, но только ненадолго. Черт, Кристи, ты ведь можешь серьезно заболеть, и я буду в этом виноват! Я же себя не прощу потом!

– Я прощу, – прошептала Кристина. – Уже простила…

Ник помог ей встать, и они пошли, вернее, он буквально потащил ее на себе к выходу из школы.

На парковке он заставил ее надеть шлем и посадил впереди себя.

– Так мне будет спокойнее, что ты не свалишься по дороге.

Зимний дождь не прекращался.

«Город вечного дождя… Он здесь постоянно, весенний, летний, осенний, зимний – все равно», – отрешенно думала Кристина, сидя на ревущем мотоцикле и глядя на бесконечные струи с комочками снега через полуприкрытые веки. Спину и плечи приятно грели объятия Ника. Время от времени она слышала, как он ругал себя за уступчивость и еще за что‑то – из‑за шлема и шума двигателя слов было не разобрать.

Пока они ехали к дому на окраине города, Кристина то проваливалась в забытье, то опять просыпалась, поэтому, открыв глаза в очередной раз, с удивлением обнаружила, что мотор больше не рычит, и Ник снимает ее с сиденья. Из‑под навеса гаража они подошли к крыльцу. Это заняло довольно много времени, потому что Кристина все время спотыкалась.

Старый мистер Вуд, открыв им дверь, только всплеснул руками и, укоризненно качая головой, направился на кухню колдовать над какими‑то травами. Ник поднял Кристину в свою комнату на руках: на лестнице она бы точно упала, и не один раз.

Усадив ее на диван, он спросил:

– Скажи, Кристи, ты ела что‑нибудь? Я имею в виду – на обед?

Она подняла на него виноватые глаза и ничего не ответила.

– Почему? – его голос стал угрожающим.

– Поднос упал… то есть я его опрокинула… нечаянно… а потом, пока в медпункт ходила, уже не успела поесть.

– И это перед физкультурой как раз? – с явным негодованием уточнил Ник и, получив утвердительный кивок в ответ, схватился за голову. – О чем ты вообще думала? Могла хотя бы чаю горячего выпить, горлу стало бы полегче. Ну, опоздала бы чуть‑чуть, подумаешь…

Он осекся и заглянул ей в лицо:

– Погоди, какой медпункт? Для чего ты туда ходила?

– Чай был очень горячий, – едва слышно пролепетала Кристина, инстинктивно пряча правую руку за спину.

Однако Ник заметил ее движение и быстро, но очень осторожно вытащил ее руку назад. Задрав рукав, он заскрипел зубами:

– Черт… Хорошо, что повязка не намокла под дождем, менять не придется. Что же ты мне ничего не сказала? Нашла бы меня еще в перерыв. И на физкультуре промолчала про руку.

Кристине почудилось, что в его потемневших от едва сдерживаемого гнева глазах искрятся холодные серебристые звездочки. А может, у нее самой просто заслезились глаза.

Пусть говорит, что хочет, пусть ругает, лишь бы был рядом…

Она виновато улыбнулась:

– Я боялась опоздать на физкультуру. А там… там так расстроилась из‑за… в общем, забыла тебе сказать. Прости.

– Очень больно? – тихо спросил Ник, поглаживая ее пострадавшую руку.

– Немножко, если задеть, а так нет… почти.

– Почти… – простонал он, бережно укладывая ее руку на колени.

Ник только сейчас заметил бурое пятно от чая на ее бежевой кофте и перевел взгляд на ноги. Брюки, конечно же, основательно промокли во время поездки. Кристина увидела, как его губы сжались в тонкую полоску.

– Какой же я идиот! Снимай быстро!

– Что снимать? – она испуганно распахнула глаза.

– Брюки снимай, – скомандовал Ник не терпящим возражения тоном.

– Я не могу.

– Можешь! Или за тебя это сделаю я! – рявкнул он. – Подумать только! Больная, голодная, пораненная… под ледяным дождем… на мотоцикле! И ведь я, дурак, согласился. Уму непостижимо!



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-07-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: