13:10-13: «ученики сказали Ему: ‘Для чего притчами говоришь им?’ Он сказал им в ответ: ‘Для того, что вам дано знать тайны Царства Небесного, а им не дано’».
Здесь вполне четкое изложение традиции, типичной для мистиков, и часто встречающейся в гностицизме: мистическое знание для внутреннего круга, и внешняя форма обряда для всех остальных.
«Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; Потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат…» Вероятно, более точен Лк8:18: «что они как бы имеют».
Это стандартная конструкция. По ней, например, построена пословица: «Бедность следует за бедными». Кстати, так объяснено ее происхождение в B.Kamma92: «Богатые приносили жертву из первых фруктов в золотых и серебряных корзинах, и им возвращали корзины. А бедные приносили свои жертвы в корзинах из лозы, и им не возвращали корзины». Или, «Б. дает мудрость мудрым».
Иисус говорил притчами отнюдь не только толпе, но и ученикам. Во многих случаях именно ученики просили его разъяснить притчи. Нет ни одного примера, когда бы ученики поняли притчу, а другие люди – нет.
Судя по каноническим Евангелиям, Иисус не сказал ученикам ничего особенного сверх того, что он сказал толпе (или что толпа все равно узнала о его воскрешении). Видимо, здесь отголосок гностической концепции того, что Иисус открыл мистический смысл только ученикам.
«Им не дано»: но ведь Матфей критикует фарисеев именно за то, что они ограждали толкование от толпы, 23:13: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам… хотящих войти не допускаете».
«Кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет»: в этом контексте, тезис означает, что у тех, кто не стремится познать царство небесное, отнимется даже минимальное знание о нем, которое они имеют. А ведь речь об абсолютном большинстве населения, которое натурально не имеет склонности к познанию.
В этом тезисе речь не идет о доступе в царство небесное, потому что слушатели его не могут иметь в настоящем времени. Мистическое царство «здесь и сейчас» не может описываться как нечто малое и незначительное, что отнимется у тех, кто ничего не имеет.
Лк8:18 приводит этот же тезис 13:12 (Фм41) после «Итак, наблюдайте, как вы слушаете…» То есть, речь идет о впитывании слов Иисуса, продвижении в познании.
Матфей не заметил неприемлемого смысла тезиса. Ученикам знание дается. К прочим Иисус говорит притчами, и знание им не дается. Следовательно, они заведомо обречены на то, чтобы у них отнялось и то, что они имеют. Для чего же тогда Иисус проповедует ко всем, а не обращается только к ученикам?
Если Иисус говорил к народу притчами, чтобы создать барьер, который только жаждущие познания могли бы перейти («не бросайте жемчуга вашего пред свиньями»), то тем более притчами нужно было бы обращаться к ученикам (предполагается, что они были ближе к Иисусу, и легко должны были понимать притчи).
Апологеты, стремясь доказать, что христианство произошло из иудаизма, а не фальсифицировано, часто ссылаются на обильное использование притч в раввинистической традиции. Но их происхождение, по-видимому, иное.
Изначально, Ma’aseh Bereshit[29] и Ma’aseh Merqabah[30] описывались в метафорах, чтобы скрыть смысл от непосвященных. В ранней традиции, все остальное обычно излагается прямым текстом. Это и понятно – ведь эта часть учения была предназначена для всех иудеев, скрывать было нечего.
Притчи Соломона – просто особенность стиля. Некоторый изыск вполне уместен там, где повествуется о мудрости. К тому же, долго велась дискуссия об исключении их из канона в связи с содержащимися в книге противоречиями. Решение было найдено в довольно натянутом согласовании этих противоречий.
Естественно, самое тайное учение стало самым уважаемым и, в некотором роде, престижным. Раввины начали копировать его стиль и в других дискуссиях. Так притчи постепенно проникли в традицию – гораздо позже Иисуса. Но даже и тогда притчи составляли небольшую часть учения. В основном, оно излагалось раввинами достаточно прямо – для простых людей.
Иисус же говорит только притчами. Этот подход однозначно имеет корни в сектантских текстах. Натурально, сектанты (например, ессены) старались оградиться от внешнего мира. Такая особенность замкнутых групп хорошо известна социологам, отмечающих наличие у них специфического сленга и т.п. Закрытость учения делала его как бы более ценным (менее доступным окружающим). Ессены описывали в метафорах необычно большой объем своей теософии. Именно по этому пути пошел Иисус.
Притчи Иисуса отличаются и от пророческих аллегорий. Образы последних, как считают раввины, основаны на Писании. То есть, могут быть истолкованы с его помощью. Как правило, для объяснения применяется метод аналогичного контекста: в Писании обнаруживаются аналогичные термины или идиомы, и их смысл подставляется в пророчество. Аллегории христианства практически не ссылаются на Писание. Мы не исключаем, что здесь может быть характерная особенность метафор, созданных сектантами: недостаточно знающими для этого Писание.
Часто притча содержала не один вывод, но более сложную зависимость: одна притча – несколько выводов, или один вывод иллюстрируется двумя - тремя притчами. Подобных конструкций у Иисуса нет.
Большинство иудейских притч имеет смысл и при буквальном прочтении. У Иисуса же они зачастую лишены внешнего (буквального) значения. Во многих случаях при буквальном прочтении они просто бессмысленны.
Важно не попасть под влияние простого сходства терминов. Любому, кто читает Талмуд, ясно видна огромная стилистическая разница между притчами (метафорами) раввинов и евангелистов. Первые – обычно добрые, умные, изящные. Вторые – приземленные, жесткие, зачастую с логическими ошибками. Если – маловероятно – ранняя иудейская традиция притч была похожа на христианскую, то ее примеры до нас почти не дошли. В любом случае, притчи составляют малую часть талмудического учения. Их сравнительно много в позднем Midrash. Иисус же излагал все свое учение только в виде притч – типично сектантская скрытность.
Стилистические различия могут быть объяснены не только происхождением в разных культурах. Не исключено, что произведения сектантов всегда выглядят более резкими, менее отшлифованными. Возможно, это характерная особенность творчества изолированных групп, находящихся в антагонизме с обществом.
Структура образов в Евангелиях также резко отличается от традиционной. Стандартные метафоры применяются как описания реальных событий. Примеров множество, приведем несколько из них.
Пришествие в мир означало бы в традиции проявление Б. в мире: свет, огонь и т.п. Евангелия же описывают физическое рождение ребенка от Б.
Преображение было бы приобщением учеников к мудрости. В христианстве, оно преподносится как изменения цвета Иисуса.
Вознесение символизировало бы трагическое событие, когда Б. покидает израильтян (в данном случае, христиан). Церковь же считает его радостным событием, гарантирующим воскресение, заступничество, оправдание и т.п.
Наиболее чистое движение – полет. Иисус же передвигался к Иерусалиму пешком. В традиции это означало бы медленную, бессильную, совершенно земную попытку обращения к израильтянам.
Ноги символизируют причину. Когда Иисуса прибили к кресту, должна была быть утрачена (повреждена) причина его явления. Церковь утверждает обратное: распятие явилось кульминацией искупления.
13:13-16: «Потому говорю им притчами, что они, видя, не видят, и, слыша, не слышат, и не уразумеют; И сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: ‘слухом услышите, и не уразумеете; и глазами смотреть будете, и не увидите; Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули… и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их’. Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат».
13:13-16 вставлена после оконченного ответа Иисуса в 13:12. Похоже, что здесь post factum объяснение апокалиптических предсказаний или даже судьбы (после Иудейской войны) тех, кто не обратился в христианство.
В тезисе нарушена логика. Если аудитория Иисуса «не видит, не слышит и огрубела сердцем», то им тем более лучше говорить прямо, а не притчами. Зачем обращаться к ним притчами, если они заведомо их не поймут?
Ис6:9-11: «И он сказал: ‘Иди и скажи этим людям: ‘Слушайте, и не осознавайте; смотрите, и не понимайте’. Сделай ум этих людей скучным, и останови их уши, и закрой их глаза, так что они не смогут видеть глазами, и слышать ушами, и осознавать умами, и обратиться и быть исцеленными… Пока города не будут разрушены, без жителей…’» Автор вставки использовал греческий перевод.
Исаия получает указание «от обратного»: сказать людям, как не надо делать. Им не следует соглашаться с Исаией, и тогда они будут излечены, и земля не подвергнется разрушению. Автор вставки полностью искажает смысл Исаии, придавая цитате далекое будущее время.
Во время Иисуса Иудея была густо населена, а не разрушена. То есть, если иудеи не послушали Исаию (не осознавали, не понимали и т.д.), то к появлению Иисуса наказание было окончено (и земля снова была заселена).
И как же тогда продолжение в Ис6:13: «...и великое запустение будет на этой земле... но... как от дуба, когда они и срублены, остается корень их, так святое семя будет корнем ее». То есть, несмотря на страдания, иудеи все равно останутся народом Б. Это никак не согласуется с обращением ко всем народам.
В 13:35 указана совершенно иная причина того, что Иисус говорил притчами: «Да сбудется реченное чрез пророка, который говорит: ‘отверзу в притчах уста Мои; изреку сокровенное от создания мира’». Неудивительно, что автор не указывает пророка: такого текста в Писании нет.
Обычная ссылка на Пс48:4 не проходит: «Уста мои изрекут премудрость, и размышления сердца моего – знание». Дело даже не в расхождении текста, которое можно было бы списать на вольное цитирование. Пс48 не объясняет, почему Иисус говорил только притчами.
Та же проблема у более схожего текста Пс77:2: «Открою уста мои в притче, и произнесу гадания из древности». Кстати, заменяя «гадания из древности» на «сокровенное от создания мира», фальсификатор пытается показать, что цитата не принадлежит человеку. Но Пс77:3: «то, что мы слышали и знали, что передали нам наши предки». То есть, речь о том, кто имеет предков – о человеке.
В псалме в форме притчи излагаются древняя история Израиля. У Иисуса же притчи служат тому, чтобы живо описать ту или иную мораль.
«Видя, не видят»: популярная идиома, использующая двойной смысл омонима «видеть»: «видеть в буквальном смысле» и «понимать».
13:24-30: «Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя… враг его посеял между пшеницею плевелы… рабы сказали: хочешь ли, пойдем, выберем их? Но он сказал: нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы… во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их; а пшеницу уберите в житницу мою».
Аутентичность этой притчи сомнительна. Она присутствует в Фм57, но ее нет у Луки, который обычно хорошо повторяет Фому (по крайней мере, не хуже Матфея). Противопоставление «человек, сеющий доброе» и «враг его» указывает на гностическое происхождение.
Иисус, живя в деревне, не мог не понимать ошибочность доводов. Если сорняки не выдернуть вовремя, они не дадут пшенице расти. Соответственно, их выдергивают как раз заблаговременно. Это было очевидно для аудитории Иисуса, и они не смогли бы вынести из притчи требуемую мораль.
В иудейской традиции существует аналогичная притча. Zohar Hadash1:12: «Посещая однажды летом свой сад, царь приказал вырвать сорняки. Но, когда он увидел пробивающиеся среди них цветы, он оставил сорняки из-за цветов. Когда цветы выросли и были сорваны, он приказал вырвать сорняки». Здесь, по меньшей мере, соблюдена логика: цветов было немного, специально их не выращивали, поэтому их можно было оставить произрастать среди сорняков. Кроме того, эта книга написана, когда иудеи уже много столетий находились в диаспоре, не возделывали землю, и могли не видеть определенной несообразности тезиса.
Или несколько иная история B.Metzia83: губернатор назначил ребе Элиезера начальником полиции города. Ребе Иешуа сказал ему: «Сколько еще ты будешь отдавать на казнь людей нашего Б.?» «Но я только вырываю сорняки из виноградника», - сказал р.Элиезер. «Оставь хозяину виноградника вырывать сорняки самому», сказали ему. Здесь также нет нарушений логики: никто не отрицает желательности немедленного наказания разбойников, но вопросы суда и наказания должны быть прерогативой Б.
Такой подход – в отличие от христианского – отлично согласуется с указаниями в Торе об истреблении идолопоклонников. Например, проклятие их до четвертого поколения (максимально далекого потомства, которое может общаться с идолопоклонником) направлено на предотвращение распространения язычества среди иудеев. Следуя же логике Иисуса, грех необходимо терпеть, давая ему свободно развиваться, заражать других и подавлять добро (следуя аналогии с сорняком).
Возможно, притча была вставлена в Матфея, а уже оттуда добавлена в Фому. Притча появилась поздно, когда церкви понадобилось ответить на упреки в том, что среди ее членов весьма много людей с самого дна общества, далеких от праведности и перспективы спасения. Отсюда и мораль притчи: не следует возражать сейчас против их приобщения к церкви, но они отсеются на Суде.
Интересно, что апостолы не понимают даже этой очевидной притчи (13:36-39).
13:31-32: «Иную притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно зерну горчичному, которое человек взял и посеял на поле своем, Которое, хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков, и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его».
Иисус жил в деревне и не мог не знать, что горчица не растет как дерево.
Фм20: Царство Небесное «как горчичное зерно. Оно меньшее из всех зерен, но, упав на подготовленную почву, оно производит большие ветви, и становится пристанищем для птиц небесных».
У Фомы царство небесное – это знание. Человек подготовленный и ищущий, обретя его, расцветает. Пристанище для птиц небесных можно трактовать по-разному: или то, что такой человек вмещает в себя вселенную (обретя единство с духом), или что он несет знание другим людям, или что он становится утешением для других людей.
Матфей очень характерно выхолостил притчу, передав ее буквально. У Матфея расцветает само зерно: то есть, царство небесное само изменяется, а человек (который посеял), не меняется. Матфей не говорит и о подготовленной почве.
Возможно, Матфей неверно провел аналогию с текстуально схожим Иез17:23: «На высокой горе Израилевой посажу его, - и пустит ветви… и сделается величественным кедром, и будут обитать под ним всяческие птицы…» Но речь идет не о царстве небесном, а об Израиле, Иез17:24: «И узнают все дерева полевые, что Я, Господь,… низкое дерево повышаю…»
13:33: «Царство Небесное подобно закваске, которую женщина, взявши, положила в три меры муки, доколе не вскисло все». Аналогично Лк13:20-21.
Фм96:1-2: «Царство Б. подобно женщине, которая взяла немного закваски, смешала ее с мукой, и сделала из нее большие куски хлеба».
У синоптиков, царство похоже на закваску, у Фомы – на женщину.
Фм97 и Фм98, видимо, говорят о том, что знание себя позволяет избегнуть неожиданности в последний день (см. Лк14:28-32). Тогда возможный смысл Фм96: причинно-следственная связь (закваска – хлеб) между внешне разными событиями и вещами (мука – хлеб, жизнь – царство небесное), неожиданность событий только при поверхностном взгляде.
Похоже, что здесь сильно искаженная устная традиция, описывающая не само царство небесное, а его наступление.
Возможно и иное объяснение. Закваска, по тогдашним метафоричным представлениям, уничтожает хлеб. То есть, речь может идти об уничтожении мира. Тогда здесь аналог тезисов «Царство Небесное приходит насилием», «Я принес на землю огонь…» - о разрушении мира.
Похоже, что обычно закваска упоминается в негативном смысле (например, Zohar2:182 сравнивает с ней злое побуждение, которое распространяется по всему телу, пока не уничтожит человека). Смысл именно в распространении действия закваски. Если предположить, что под термином «царство небесное» понимается нечто иное, например, состояние близости к мировому духу мистиков или нечто подобное, тезис приобретает смысл. Они считали, что это состояние распространяется: испытав его, человек стремится к нему снова. Или, возможно, оно передается окружающим.
Ber34: закваска и соль хороши в малой мере и плохи в большой. Трудно понять, насколько положительный оттенок малой меры закваски соответствует контексту 13:33.
Не исключена и другая аллегория. Ребе Элиезер в своих высказываниях приводит слова р.Ишмаэля (2в.): «В будущей жизни, когда Благословенный, да будет свято имя Его, воззовет к земле, чтобы она вернула все тела, погруженные в нее, то, что было смешаны с пылью, как закваска смешивается с тестом, набухнет, и увеличится, и поднимет все тело». Автор эпизода в Евангелии мог говорить о закваске воскресения. Именно в нем он видел наступление царства небесного.
У Матфея, Луки и Фомы приведено необычно много притч о наступлении царства небесного. Видимо, это была популярная тема устной традиции, и каждый евангелист набирал и редактировал особенно ему понравившиеся притчи. Возможно, никакие или почти никакие из них не являются аутентичными.
13:39 описывает процесс отделения сорняков: «...жатва есть кончина века, а жнецы суть ангелы».
Иоил3:13 действительно говорит о жнецах: «Пустите в дело серп, ибо жатва созрела...» Но речь совершенно о другом, Иоил3:2: «Я соберу все народы и приведу их в долину Иосафата и там произведу над ними суд за народ Мой...» То есть, суд над другими народами, а не над иудеями. Иоил3:9: «...приготовьтесь к войне... пусть выступят, поднимутся все ратоборцы». В подтверждение Иоил3:13 продолжает: «...потому что злоба их велика». Ни к ангелам, ни к плевелам - никакого отношения.
13:41-42: Иисус толкует притчу о плевелах: «Пошлет Сын Человеческий ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие И ввергнут в печь огненную...»
Отметим сразу, что здесь, как и в ряде других вставок, Иисус называет себя «Сыном Человеческим». Иисус намеренно до определенного момента изъясняется притчами, и толкование притч даже для учеников, вообще говоря, некорректно. Кстати, что за апостолы, которые не понимают даже простых притч? И почему тогда он избраны, ведь другие люди были лишены толкования притч и не могли поверить в Иисуса? Если ученики настолько не понимали Иисуса, за что же тогда осуждать остальных?
Стандартная фраза «Царство Небесное» заменена на апологетическое «Царство Его». Речь в третьем лице, хотя в других местах Иисус говорит от себя. Самое главное: Иисус и его (?) ангелы собираются ввергать в ад нарушающих Закон. И делать это лично, не оставляя эту работу дьяволу. Что уже чересчур даже в рамках христианской теологии.
Отметим, что даже и здесь Иисус критикует нарушение Закона.
13:49-50 описывает принципиально по-другому: «Так будет при кончине века: изыдут ангелы и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную…»
Во-первых, речь идет о некоторых ангелах - в соответствии с иудейской традицией, где дьявол - один из ангелов. Во-вторых, «из среды праведных» - то есть, подавляющее число населения будет праведным. Именно это является критерием наступления конца дней.
Кстати, по поводу того, кто эти «злые», мнения существенно расходились. В Талмуде встречается технический термин: «злые мира». Им, конечно, клеймятся сектанты.
Вероятно, 13:41-42 возникли как популярное разъяснение 13:49. Это подтверждается и тем, что совсем рядом расположены, в обоих этих тезисах, два идентичных оборота: «И ввергнут их в печь огненную, там будет плач и скрежет зубов».
Вставка разъяснения перед основным текстом не должна смущать. Напротив, редактор мог полагать, что такое расположение придает достоверность его тексту.
13:43: «Тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их».
Похоже, здесь ссылка на популярного у христиан Даниила. Кстати, его популярность немало основывалась на Дан7:9: «престолы были расставлены». Христиане трактовали это так, что стояли два престола – для Б. и для Иисуса. Иудеи всячески отбивались от такой интерпретации. По смыслу, впрочем, Даниил говорит о множество тронов – видимо, предназначенных для праведников, которые тоже будут участвовать в осуществлении суда.
Дан12:3: «Мудрые будут сиять, как яркое небо, и те, кто привел многих к праведности, - как звезды, на веки веков». Так идет ли речь о праведниках или только тех, кто обратил к праведности многих?
А как же Дан12:4: «Но ты, Даниил, держи эти слова в тайне и книгу запечатанной, пока не наступит конец»? Необходимо понимать, что Даниил – последняя по времени книга Библии, с явным отпечатком популярных у сектантов апокалиптических воззрений.
Их трудно совместить с иудейской традицией, представляется, по следующей основной причине. В иудаизме, гнев Б. вызывают не всякие грехи, но только поклонение идолам (истории Адама, Каина и несколько других описывают специальные случаи прямого влияния Б. на мир, не посредством установленных для мира правил). Все известные нам авторы отмечают глубокую религиозность иудеев в ту эпоху. По крайней мере, отсутствие распространенного идолопоклонства. Поэтому никаких оснований для насильственного конца света не было.
Все выглядело иначе с точки зрения сектантов. Все они, конечно же, полагали, что Б. на их стороне. Соответственно, против тех, кто не вступил в их секту или, тем более, их преследует. Вот так появилось совершенно новое основание для гнева Б. Дальше просто. Поскольку большинство иудеев не обратились в учение сектантов, они тем самым вызвали гнев и его кульминацию – апокалипсис.
13:44: «Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, нашедши, человек утаил... и покупает поле то».
Традиция здесь совершенно конкретна: скрывший находку рассматривается как вор. Автор описывает применение римского права: при невозможности установить владельца, вещь принадлежит тому, кто ее нашел.
Неизвестно, когда именно появилась halackah, что принадлежащее язычнику можно не возвращать (реакция на то, что язычники не возвращали найденное имущество иудеев). Вероятно ее происхождение после 70г., когда остро встала проблема соседства с язычниками (сомнительно появление halackah специально для нужд диаспоры). Даже легализованное, такое поведение считалось не вполне моральным (Y.B.Metzia2).
Кроме того, такая сделка могла быть признана недействительной вследствие обмана. Сделка была бы допустимой, только если бы покупатель обнаружил сокровище, уже купив поле, и владелец клада был неизвестен. Даже и в этом случае, вопрос не был бы бесспорен.
Возможно, ближе к оригинальному (но едва ли аутентичному) Фм109: «Царство Небесное подобно человеку, который не знал о сокровище, закопанном у него на поле…сын… продал его {поле}. Покупатель начал пахать, обнаружил сокровище, и стал давать деньги в рост, кому пожелает». Иудей вряд ли использовал бы метафору ростовщичества, которое было запрещено и осуждалось (хотя, на практике, имело место). R. ha- Sh.22 упоминает, что ростовщики даже не признавались в качестве свидетелей.
Если речь идет о человеке, то непонятно, как Мудрость («сокровище») может быть предназначена одному человеку, а другой ее может получить вместо него. Не нужно покупать чужое поле, чтобы самому достигнуть Мудрости (это индивидуальный опыт). Возможно, речь идет об иудеях (им предназначено сокровище) и христианах (его получивших).
13:45-46: «Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, Который, нашед одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее».
Явная логическая ошибка: Царство Небесное есть состояние, оно не может быть подобно купцу - субъекту, причем тому, кто производит разделение (хорошие и плохие жемчужины, праведники и творящие беззаконие). Целью приобретения жемчужины была немедленная (пусть духовная) выгода - что весьма противоречит тезисам Иисуса о накоплении богатства. Покупка с целью накопления, а не продажи, противоречила бы занятию купца. Характерные нереальные черты сомнительной притчи.
Фм76:1-2 аналогично Мф13:45-46, но продолжает Фм76:3: «Так и вы: ищите сокровище неувядающее, непреходящее, которое моль не поедает и червь не точит». То есть, речь идет о поиске вечных ценностей даже путем отказа от всего остального. Притча была отредактирована упоминанием о царстве небесном.
Вероятно, Матфей вынес Фм76:3 в более подходящее, по его мнению, место, Мф6:19-21.
На низкую достоверность притчи указывает и ее отсутствие у Луки, который обычно заимствует у Фомы все тезисы, имеющиеся также и у Матфея.
13:47-48: «Еще подобно Царство Небесное неводу... захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и, севши, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века…» И далее 13:49-50 описывает ввержение не соблюдающих Закон в печь огненную.
Тезис ошибочно уподобляет праведников рыбам, которых сложили в сосуды (убили), в то время как злых выбросили обратно в море (оставили жить).
Опять же, логическая ошибка. Подобно неводу может быть наступление царства небесного, а не оно само как состояние. Как невод захватывает всех рыб, так наступление царства – всех людей. В собственно же царстве остаются не все.
Возможно, аутентичный текст содержится в Фм8: «Человек подобен мудрому рыбаку, который забросил свою сеть в море, и вытащил ее полной мелких рыб. Между ними, рыбак обнаружил отличную большую рыбу. Он выбросил все мелкую рыбу обратно в море, и легко выбрал большую рыбу».
Мог ли Иисус допустить ошибки при составлении притч? Будучи человеком – да. Но ведь идея христиан состоит в том, что он был божественным существом. Как же тогда он допускал ошибки – причем в довольно простых вопросах.
Возможно, Иисус намеренно пренебрегал внешним смыслом и даже корректностью притч? Это и без того странное допущение, к тому же, противоречит тогдашней практике: притча могла иметь несколько смысловых слоев, но каждый из них должен быть безупречен.
13:52: «Итак, каждый книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, выносящему из своей сокровищницы и новое, и старое».
Но ведь Иисус не говорил о новом законе. Если, конечно, не считать аутентичным отрицание заповедей в пользу неопределенного духовного обращения. Тогда перикоп явно неаутентичен.
Под «новым» мог пониматься не новый путь, а доктрина царства небесного. Сектанты, возможно, считали, что это (новое) учение делает прежнее устаревшим.
13:57-58: в своем городе «Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем… И не совершил там многих чудес по неверию их».
Как же? 9:23-26: Иисус воскрешает дочь старейшины синагоги. И где? 9:1: в своем городе. Вряд ли автор 13:58 не считал воскрешение особым чудом. Скорее, он просто о нем не знал. То есть, склеены различные прототексты.
Мк2:3-5 описывает эпизод исцеления больного параличом, соответствующий Мф9:2. Вместо двусмысленного «в своем городе» (Мф9:1), Марк локализует действие в Капернауме (Мк2:1). Итак, в ранней традиции «его город» отождествлялся с Капернаумом. Где Иисус то ли сотворил много чудес, то ли не совершал чудес из-за неверия в него.
11:23 упоминает Капернаум в числе городов, где Иисус сотворил много чудес (11:20). В 11:54, 58 Иисус отказывается творить чудеса «в родном городе» из-за неверия жителей. Нет указаний на то, что речь может идти о Назарете, а не Капернауме.
Впрочем, вопрос о «родном городе» остается неясным. Так, 17:25: находясь в Капернауме, Иисус жил в доме Петра. Но у него могло просто не быть своего дома (а мать жила в доме одного из братьев).
Такого рода противоречий множество. Еще один пример, 11:20: «Тогда Он порицал города в которых была явлена большая часть Его чудес, ибо они не раскаялись». Таким образом, в Хоразине и Вифсаиде способности Иисуса не зависели от отсутствия веры в него.
Лк4:23-24: «конечно, вы скажете мне присловие: врач! исцели Самого Себя; сделай и здесь, в Твоем отечестве, то, что, мы слышали, было в Капернауме. И сказал: истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве». Лука избегает прямых упоминаний о чудесах: вера как условие совершения чудес превращает Иисуса в заезжего фокусника.
4:13: «И, оставив Назарет, пришел и поселился в Капернауме…» Тогда почему же у Иисуса получались чудеса в Капернауме, если он там жил?
Вероятно, ближе к аутентичному Фм31: «Иисус сказал: ‘Никакой пророк не в чести в своем отечестве; доктора не лечат тех, кто их знает’». Речь о том, что попытка научить, обратить земляков Иисуса была бы тщетной, поскольку они знают его в быту и не могут воспринимать как учителя. Речь вовсе не о чудесах.
Фома явно более точен: «доктора не лечат тех, кто их знает». Лука заменяет на известную его аудитории поговорку «врач, исцели сам себя», не замечая, что приписывает Иисусу какое-то заболевание.
Концепция необходимости веры для сотворения чудес больше напоминает обычное условие волшебников. В самом деле, Иисус творил чудеса силой Б., и не должен был в этом зависеть от веры людей. Если же речь идет о том, что Иисус намеренно пренебрег неверующими в него, то не менее ли верующими были жители Иерусалима и тирские язычники, которым он демонстрировал чудеса? Собственно, зачем творить чудеса перед теми, кто и без того верует? Заметим, что речь не идет об исцелении в последний день, а именно о чудесах для демонстрации силы и обращения в веру.