– Всё было совсем не так, – простонала Монин Глори, повесив голову. – Я не дашит. Я не такая, как она.
– Это то, что я знаю и что я слышала. Найдёте что‑нибудь ещё, отправляйте мне… лично мне. В противном случае мои крылья связаны. – Она оглянулась на базу. – О рейдерах мы позаботились. Всё, что там осталось – ваше.
«Спасибо и на этом.»
– Верно, – тихо пробормотала я. Троица приготовилась взлететь. – Эй, Винд Виспер! – крикнула я пегаске вслед. Она остановилась, развернулась и зависла в воздухе. Мои глаза сузились. – Почему ты не дала мне съесть то яблоко?
Какое‑то мгновение она лишь холодно смотрела на меня.
– Мы принесли эту еду фермерам три недели назад. Жест доброй воли, как сказал Лайтхувз.
– Ты знала, что оно было отравлено.
– Нет. И не знаю до сих пор. Я из охраны, не из исследовательского или медицинского отдела. Но я подозревала, – спокойно произнесла Виспер, встретив мой янтарный взгляд. – Я не ожидала, что пони с поверхности спасёт мне жизнь, и всё, что я могла сделать – вернуть этот долг. Будь осторожна, Охранница.
С этими словами троица пегасов улетела прочь. Я оценила иронию.
Заметка: Следующий уровень.
Новая способность: Снайпер – Ваши шансы попасть противнику в голову в режиме З.П.С. серьёзно возросли.
Новая квестовая способность: Телекинетическая пуля (уровень 2) – Ваши телекинетические пули теперь наносят урон, сопоставимый с тем, что наносит пуля, выпущенная из дробовика. Однако, количество пуль, которые вы можете выпустить за один день, ограничено и равно значению вашей выносливости.
(Целый вагон благодарностей Kkat, за создание FoE, Hinds, за то, что помог мне довести текст до блеска, а также читателям, благодаря комментариям которых, всё это дело движется.)
Глава 14
Сила
«Это было поистине вялое выступление.»
Ну почему всё должно было пойти наперекосяк? Этот вопрос не давал мне покоя. Я направлялась на базу Мирамэйр, рассчитывая найти здесь спокойную, умную и рассудительную Монин Глори, с которой я смогла бы поговорить о той боли, что причинила П‑21, о той ужасной аудиозаписи и спросить, что мне со всем этим делать. Глори обязательно попыталась бы помочь мне справиться с теми беспокойными мыслями, что роились на задворках моего сознания и, видят богини, я отчаянно нуждалась в этой помощи; заваренная дверь чулана держалась уже не так хорошо, как мне бы хотелось.
Теперь же мне самой предстояло позаботиться о Глори. Признание, которое Лайтхувз состряпал от её имени, должно было вызвать осуждение со стороны всех, кто не знал её лично, и она, казалось, была убеждена, что это станет роковым ударом. В каком‑то смысле, над пегаской надругались, вот только осквернению подверглось не тело, а личность. И сейчас, более чем когда‑либо, я должна была быть сильной. Должна была быть стойкой. Уверенной в себе. Потому что в противном случае Пустошь сожрёт нас живьём. Так что я залила чудо‑клеем эту дверь на задворках разума, заклеила её скотчем, и помолилась, чтобы это помогло удерживать её закрытой ещё какое‑то время.
Мы с Глори вошли в покинутый Анклавом комплекс через раздевалку. Я хотела показать ей шкафчики Мародёров, но её это ничуть не заинтересовало. Покидая базу, сержант Винд Виспер определённо позаботилась о том, чтобы забрать с собой всё ценное. Весь свет в помещениях, за исключением слабого аварийного освещения, был погашен. Исчезло всё продовольствие и оружие. Но на наше счастье в комплексе пока оставалась чистая вода, чтобы утолить жажду и помыться. Глори также нашла несколько лечебных повязок для своих изувеченных бёдер. Я попыталась объяснить ей, как истощает целебные средства Хуффингтонская Магическая Аномалия. Старая Глори непременно выудила бы из меня все подробности.
Но сейчас она просто кивнула и, не проронив ни слова, отправилась искать другие лечебные препараты.
Я страстно желала смерти Лайтхувзу. А ещё Деусу. И Ростовщице. И Лансеру. И я надеялась, что это всего лишь побочный эффект от тех психотропных препаратов, которыми я себя накачала. Ноги с трудом держали меня, пока я стояла под душем, позволяя тёплой воде смывать кровь и грязь, покрывавшие моё тело. Одновременно я пыталась смыть наиболее крупные пятна с моей брони. Чего мне сейчас действительно хотелось, так это достать бутылку «Дикого Пегаса», свернуться калачиком и проспать пару дней. Я не спала уже так долго, что чувствовала, как плывёт моё сознание.
Но это было невозможно. Не имеет значения, насколько мне необходим отдых, я не могла его себе позволить. Просто не думай об этом. Я встряхнулась изо всех сил, стараясь дышать как можно глубже. Не думай… о Скудл, разорванной пополам… Не думай… о своих внутренностях, волочащихся следом… Не думай… о голове Тамблвид, которую ты пробила магической пулей… не думай… о начальнике шахты, взорванном бывшими рабами… Я встряхнулась так сильно, что подо мной подломились ноги. Не сейчас! Только не сейчас! Не думай… Пожалуйста, я не хочу делать это…
Мне пришлось вколоть себе Мед‑Икс и принять ещё одну дозу Спока, чтобы окончательно успокоиться и перестать тратить время, горюя о себе любимой, и помочь уже той, которая действительно в этом нуждалась. Я привела Глори в душевую, помогла ей снять анклавовскую униформу и включила для неё воду.
– Блекджек? – спросила она голосом, едва различимым за шумом воды.
– Да?
– Не могла бы ты ненадолго оставить меня одну?
– Конечно, – ответила я и зашагала прочь, оставляя её одну в тусклом сиянии аварийного освещения и пытаясь игнорировать её рыдания. – Я буду… – добавила я, оборачиваясь к Глори; к тем двум молниям, что были выжжены на месте восходящего солнца. Единственное восходящее солнце, которое я видела в своей жизни… – Я буду…
Бесполезной. Ненужной. Никчёмной.
Прислонившись спиной к стене, я медленно сползла по ней на пол. Я не могла даже заплакать; что бы там во мне не отвечало за слёзы, это из меня вырвали, так же, как и источник энергии из штаба аэродрома Мирамэйр. Закончив с душем, Глори вышла ко мне; на её мокрых серых бёдрах чернели ужасные ожоги. Ничего кроме них не осталось, её солнце закатилось навсегда. Вместе, мы поднялись наверх. За всё время она не произнесла ни слова; просто укрылась с головой своим одеялом и тихо рыдала в течении примерно получаса, прежде чем забыться беспокойным сном. Я? У меня был другой способ заглушить свою боль.
Находка бутылки «Сталлионградской Особой» – лучшее, что произошло со мной с тех пор, как я попала на Мирамэйр. Сорвав крышку, я сделала глоток прямо из горлышка и почувствовала, как чистая, забористая водка растекается внутри меня. Мой голодный желудок испуганно сжался, но мне было всё равно. Я собиралась пить до тех пор, пока не утоплю в алкоголе все свои мысли, страхи и душевное смятение. По мере того, как бутылка пустела, все прошлые сомнения, проблемы, неудачи, ночные кошмары постепенно покидали меня, и, в конце концов, я погрузилась в блаженное забытье.
* * *
Я проснулась, уткнувшись щекой в уже застывшую лужицу собственной блевотины. Определить, спала Глори или нет, я не могла, так как она лежала, повернувшись ко мне спиной. Сейчас уже было трудно представить, что буквально день назад я ощущала себя на вершине мира. Как будто всё, наконец, шло как надо. Какой же я была дурой. Хотя, почему была? Поднявшись так тихо, как только могла, я одним глотком прикончила остатки водки. Я ожидала тепла, которое разольётся по моим внутренностям, но, определённо, в водке его уже не было. Всё, что я почувствовала, это противную горечь, которая слегка притупила боль внутри меня. Но, по крайней мере, у меня перестали дрожать ноги. Почти.
Я осторожно перевернула матрас, чтобы скрыть учинённый мною беспорядок (пусть какой‑нибудь другой «счастливчик» позаботится о его чистке), и отправилась вниз, чтобы вымыть лицо. Теперь, когда Анклав покинул это место, вода содержала приличную дозу радиации. Это даже хорошо. Мне нужно, чтобы мои глаза светились как можно ярче. Прежде чем я сбилась с намеченного пути, играя в освободительницу, у меня имелось задание достать кое‑какое оборудование с этой базы. Когда я выбрала нужный контракт в «моих заметках» (Селестия милосердная, да откуда вообще этот прибор знает, что должна быть такая запись), на моём Л.У.М.‑е появилась метка. Следуя за ней, я спустилась к комнате с надписью «Командование» на двери. Слава Селестии, там ещё оставалось достаточно энергии, чтобы открыть дверь с электроприводом.
Внутри стало ясно, что Анклав вёл здесь активную деятельность. Планировал ли он уничтожение поверхности биологическим оружием или же просто игрался в игры, мне уже было, в общем‑то, по барабану. Лучшая пони Анклава из тех, что я знала, только что лишилась своей метки; оставшиеся двое были редкостными ублюдками. Винд Виспер хоть и сохранила мне голову на плечах, но даже крылом не пошевелила, чтобы помочь Глори. Я осмотрела останки технологического оборудования в командном центре и обнаружила терминал для «авианавигации».
«Я должна продолжать двигаться вперёд. Должна быть сильной. Мне нельзя терять голову. Нельзя мириться со всеми теми мыслями, что бродят на задворках моего разума.»
Только сосредоточившись на попытках выкрутить своей магией винты на боковой панели терминала, я смогла отвлечься от всего этого. Я же глупая пони. Я вообще не должна думать. Мои размышления в первую очередь виноваты в том, что я оказалась в этом бардаке.
Мы не всегда замечаем то добро, которое совершаем.
«Да, это верно, Секаши, но подчас мы не ведаем и зло, которое творим. Зло, которое совершила я…»
– Блядь! – закричала я и с силой ударила головой о терминал. – Блядь! Блядь! Блядь! – кричала я снова и снова. – Прекрати думать! Прекрати! Прекрати!
Я почувствовала струйку крови, стекающую по моему лицу из раны на лбу, прямо под рогом. Обняв себя копытами, я медленно и прерывисто задышала.
«Луна милостивая, я что, схожу с ума? Это и есть тот момент, когда Пустошь ломает меня?»
Я не могла этого допустить. Не сейчас. Но я могла продолжать фокусировать свою магию, чтобы открутить оставшиеся винты на корпусе терминала. Вздохнув, я осмотрела всё вокруг своим янтарным зрением и заметила боковую дверь. Движимая скорее отчаянием, чем любопытством, я поднялась и посмотрела на имя над входом. «Полковник Капкейк». Взломав дверь, я ощутила знакомый запах тлена и разложения. Определённо, приведение в порядок кабинета давно умершего офицера не было в списке первоочерёдных задач Анклава. Сюда стащили мусор со всего оперативного центра, и мне приходилось осторожно перешагивать через сломанные полки, разодранную документацию и бесполезные теперь планшеты. В дальнем углу кабинета стоял стол, на котором покоились останки самого полковника Капкейка. Его белая когда‑то униформа теперь приобрела грязно‑серый оттенок, но медные пуговицы на ней, казалось, по‑прежнему сияли.
По полу были хаотично разбросаны пожелтевшие фотографии, сброшенные со стены ударной волной жар‑бомбы. Я левитировала к себе одну из них, рассматривая тучного коричневого пегаса с белыми гривой и хвостом и кьютимаркой в виде кекса. Рядом с ним позировал, непринуждённо улыбаясь, Биг Макинтош. На второй фотографии полковник, уже одетый в униформу, отдавал честь отряду пони. Мародёры, выстроившись в шеренгу, салютовали ему в ответ. Они выглядели такими воодушевлёнными. Такими рвущимися в бой. Третья фотография изображала невероятно костлявого, тощего, синего пони, держащего поднос с кексами. Полковник, облачённый в позолоченный шлем, улыбался в камеру, держа плакат, гласящий: «Десятикратный чемпион по поеданию кексов среди военнослужащих». Последняя фотография запечатлела полковника с пони цвета лайма и ниткой жемчуга на шее, которая нежно прижималась к нему. Эта картина была такой… странной. Такой… непохожей на то, о чём я думала, представляя жеребцов и кобылок вместе.
Мне как‑то с трудом представлялся офицер – чемпион по поеданию кексов. То, что я знала о военных из школьной программы Стойла, всегда рисовало их в моём воображении как суровых героев, увешанных тоннами орденов и без устали рвущихся в бой. Аккуратно обойдя стол полковника, я обнаружила сейф и попыталась отпереть его при помощи ключа, найденного в офисе наверху. К моему облегчению он открылся, и к тому же не оказался забит тонной документов. Как я наделась найти ещё одну серебряную пулю; это здорово бы облегчило решение моей проблемы с Деусом! Но внутри была лишь пара шаров памяти, револьвер, кучка довоенных монет, коробка с патронами и два сложенных пополам листка бумаги. Револьвер был рассчитан на пули большего калибра, чем те, которыми я заряжала свои автоматические пистолеты.
Я раскрыла первую из записок, радуясь предоставившейся возможности покопаться в чужих секретах.
«Глубокоуважаемый Директор,
можешь взять свой запрос и засунуть его себе туда, откуда хвост растёт. Мне плевать, что за „инвестиции“ ты сделал в Мародёров, этот парень был настоящим патриотом и праведником, отдавшим всё ради своей страны. Его погребение состоится на Министерской аллее в Кантерлоте. Я буду присутствовать там лично, при оружии, и, клянусь, я отстрелю тебе башку нахрен, если ты посмеешь показаться на похоронах.
С уважением, ваш злой донельзя Капкейк.»
Под этим текстом было нацарапано ещё несколько строк:
«Неплохо для черновика. А теперь напишем то, что я отошлю на самом деле.»
Я расхохоталась. Расхохоталась, невзирая на то, как паршиво я себя чувствовала и внутри, и снаружи. Хотела бы я знать полковника Капкейка лично. Похоже, он был весьма достойным жеребцом. Отсмеявшись, я раскрыла вторую бумагу.
Заявление.
Прошу уволить меня из рядов вооружённых сил в соответствии с пунктом 2355.221J статьи 12.1 Закона Эквестрии «О Воинской обязанности и военной службе», как отслужившего более десяти лет в действующих войсках и имеющего право на увольнение с действительной военной службы.
Биг Макинтош. Л/н 23‑110019‑E.
К листу был приколот небольшой клочок бумаги:
«Спасибо за помощь по юридической части, Капкейк. Попридержи это заявление до моего возвращения из Разбитого Копыта.»
Я задалась вопросом, как бы повели себя оставшиеся Мародёры, если бы узнали об этом.
Внезапно я услышала из коридора высокий испуганный голос, который выкрикивал моё имя, спасая меня от размышлений о парне, отказавшемся от своей роли ради личных интересов.
– Я здесь, Глори! – крикнула я, вскакивая на ноги и хватая ртом шары памяти, чтобы избежать риска отправиться в путешествие по чужим воспоминаниям. Затем бросилась к двери, спотыкаясь о мусор, разбросанный по полу, и, проскочив командный центр, пулей вылетела в коридор. – Фто фуфилофь? Тьфу. Что такое? Рейдеры? Анклав? Гули?
«Проклятье, где я оставила своё оружие и броню?!»
Глори осмотрелась по сторонам и уставилась куда‑то вправо от меня. Я сообразила, что она не может видеть в темноте, и включила подсветку ПипБака.
– Я здесь. Что случилось?
Она посмотрела на меня, закусив дрожащую нижнюю губу, и шмыгнула носом.
– Я… я проснулась, а тебя нет. И не могла понять, во сне это или наяву, – тихо произнесла она; в её глазах дрожали слёзы, сверкая в свете моего фонаря. – Но это ведь не сон, правда?
Мне было больно слышать эту слабую тень надежды в её голосе. Но ещё больнее было убивать в ней эту надежду.
– Боюсь, что нет, Глори, – ответила я и увидела, как потух её взгляд от этих слов.
– Ну да. Полагаю, во сне никто не задаётся вопросом, спит ли он, ведь так? И во сне не испытываешь боли.
– Точно. И если тебе хреново, то ты, вероятно, уже проснулась, – сострила я, надеясь, что это заставит её улыбнуться. Неудачно.
Она обратила на меня свои лиловые глаза, рассматривая в тусклом свете ПипБака.
– Ты очень плохо выглядишь. У тебя всё нормально?
Ей только что калёным железом выжгли метку, и она спрашивает всё ли у меня нормально. Чтобы не расплакаться в ту же секунду, я сосредоточилась на боли, пульсирующей в ране на лбу.
– Ну конечно. У меня всё козырно! – «Блин, я что, только что заострила её внимание на своей метке?! Да чтоб меня Деус драл за это пару часов!» – А ты в порядке?
– Нет, – тихо ответила она, продлевая моё «свидание» с Деусом ещё на пару дней. – Но спасибо за заботу. А что ты делаешь здесь внизу?
– Работаю… ладно, шарю вокруг, выискивая то, что мы сможем унести с собой. У меня контракт на кое‑какие электронные компоненты. – Я посмотрела на частично разобранный терминал. – Но я здесь конкретно закопалась. Сможешь вытащить из него нужные детали? Уверена, что нам не станут платить за весь терминал целиком.
– Было бы замечательно, – ответила Глори, доставая отвёртку из кармана своей униформы, и я увидела, как прежний задорный огонёк загорелся в её глазах. Присев рядышком, я подсвечивала ей своим ПипБаком. Открутив всего один винт, она выразительно посмотрела на меня и убрала отвертку.
– Кем был твой отец, Блекджек? Это он научил тебя играть в карты?
Я зашлёпала губами как немая идиотка. Ну почему из всех возможных вопросов она решила задать именно этот? Будто ножом резанула по сердцу.
– Не… нет. Я никогда не знала своего… своего отца, – наконец сумела выдавить я из себя.
Отец был для меня просто словом из старых книжек, которым называли пони, остававшихся сексуальными партнёрами кобылок даже после рождения жеребёнка. Но я почему‑то была уверена, что Глори имела в виду совсем не это.
– О, мне так жаль. А что с ним произошло? – осторожно спросила она, открывая панель терминала.
«Одна из охранниц доставила его к медикам, где он получил двадцать первую точку на бок и иглу в шею. После чего его тело отправили в аппарат, который „переработал“ его в протеин и, смешав с водорослями и грибами, подал нам на стол.»
Меня зашатало, и я приложилась затылком о край терминала так сильно, что, похоже, на мгновение потеряла сознание. Сейчас я была бы рада на самом деле отключиться. Глори подпрыгнула в испуге, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
– Я не помню, – соврала я сквозь сжатые зубы. – Извини, Глори. Мне очень не хочется думать о Стойле Девять Девять.
– Мне очень жаль. Я считала, что это твой дом, – ответила она, сняв платы терминала.
– Так и есть. Просто… он оказался не таким, как я полагала, – буркнула я и поднялась на ноги. – Я… тебе хватит света чтобы закончить? Мне нужно… здесь есть кое‑что… я просто отойду ненадолго.
Если я не отойду, то взорвусь. А ей сейчас не стоит смотреть, как я буду плавиться. Сердце стучало так, что я не могла услышать её голос.
– Конечно… и… прости, Блекджек, – тихо ответила она. – Если бы я послушала тебя… всё могло закончиться по‑другому.
«Ага, могло.» Мне захотелось вырвать ту часть мозга, в которой появилась эта мелочная, подлая и ненавистная мысль. Как я могла подумать о таком? – Не переживай. Я в порядке. Я подожду наверху, пока ты закончишь, хорошо?
Я ушла, прежде чем она успела ответить. Меня трясло. Сердце не успокаивалось. Дыхание превратилось в какие‑то хрипы. Походка стала такой шаткой, что я задевала всё подряд, несмотря на мой всевидящий моче‑желтый взгляд.
Я была не в порядке. Даже близко к этому. Мне было охрененно плохо. Но Глори было ещё хуже, так что мне нужно держаться. Будь лучше. Так говорила Флаттершай. Так что… чёрт, о чём это я? И куда вообще иду? Я сильнее протёрла свои глаза, пытаясь сфокусироваться, но мир вокруг только сильнее завертелся, заставив рухнуть на пол и крупом приземлиться на засохшее кровавое пятно. Передо мною были клетки. С телами рейдеров внутри. Меня тошнило от воздуха, всё ещё наполненного запахами гнили и разложения.
Я заметила труп Минти Фреша… обезглавленный, так как именно этой части тела не повезло оказаться внутри клетки. В самой же клетке лежала рейдерша с разорванным брюхом и лицом, застывшим в оскаленной улыбке. Мёртвая дашит, чьё имя я никогда не узнаю. Меня бы вырвало снова, но я не могла двигаться, да и вырваться из меня было в общем‑то нечему. В задней части одной из клеток лежали кости единорога, почерневшие и скрученные, словно пенопласт. Его рот замер в крике, а в черепе красовалась неестественная дыра. Как можно было так широко открыть рот? Что вообще могло сделать его таким? Я уже представляла, как мои кости плавятся и скручиваются внутри меня.
– Нет, нет, нет… я не ты. Я ещё жива. Ещё не прошлась по тому мосту, – прошептала я, обращаясь к ублюдку картёжнику. Но я стояла одна в этой пустой комнате и слёзы текли по моим щекам.
– Глори нуждается во мне. И мне необходимо поговорить с П‑21… После этого… и только, чёрт, после этого… ты можешь забрать меня. Не раньше… Слышишь меня? Ни секундой раньше…
Я не могла ходить, поэтому поползла. Пыталась делать всё возможное, чтобы заставить ноги работать.
Мой путь лежал в лазарет, но я могла поспорить, что лечебные зелья мне бы не помогли. В одном из ящиков я нашла жестянку с надписью: «Фиксер. Одна таблетка – минус проблемка». Это могло быть и обезболивающим, и противозачаточным. В конце концов, хуже уже не станет, верно? Мне пришлось слизать две таблетки, потому что вся моя магия буквально выгорела. Я жевала. Я глотала. Я молилась.
Удар за ударом моя дрожь унималась. Сердцебиение приходило в норму. Сделав несколько глубоких вдохов, я почувствовала, что вроде никуда больше не проваливаюсь. Я лежала на полу лазарета, молясь о том, чтобы Глори не увидела меня в таком состоянии. Прохладные плиты приятно расположились под моими щеками. Закрыв глаза, я услышала позади себя шелест карт.
– Пшёл прочь. Я сейчас не в безумно счастливом расположении духа. И вообще ты плод моего воображения.
Да… сейчас я была ещё более в хлам, чем обычно.
Старый конь ловко тасовал карты, усевшись за операционным столом. Седая грива и выцветшее пальто не сильно приукрашивали скелет под ними. Его видавшая виды шляпа (в точности как у Эпплджек) выглядела так, будто её вытащили из пасти мутадракона. Он просто глядел на меня с самой добродушной дедушкиной улыбкой.
– Ох, ну что ж. Тогда я приду в более подходящее время. В полпятого тебя устроит?
Хоть я и валялась на полу, но, лягать меня, всё равно усмехнулась.
– Я не ожидала, что мой глюк будет столь забавным. А теперь вали отсюда. Я тут пытаюсь взять себя в копыта.
– Ага. Я заметил, – прохрипел он своим слащавым голосом. – Вижу, тебе не очень‑то везёт с этим?
– Много химии… много стресса… мало времени на сон… – пробормотала я, чувствуя себя… менее хреново, благодаря магии Фиксера. Таблеткам, судя по всему, лучше удаётся противостоять эффекту ХМА, чем лечебным зельям. – В любую секунду ты испаришься. Затем я найду Глори, и мы уйдём из этого грёбаного места.
– Ну тогда не буду тебя задерживать, – сказал он, спустив свою замызганную шляпу на глаза. – Просто хочу, чтобы ты знала… тебе ещё предстоит подумать об этом. И… маленький совет от меня… тебе лучше прослушать те две последние записи, прежде чем говорить с ним.
Я закрыла глаза. – Без толку. Я уже знаю, что сделала с ним. И знаю, что он никогда не простит меня.
– В этом нет сомнений. Но за что именно он не собирается тебя прощать?
Крупье усмехнулся, я же уставилась на уже пустующий стол. Деус, охотники за головами, радиация, гули… сейчас я бы была рада помереть в Пустоши. Последнее, что я хочу потерять, это мой разум.
* * *
Мы закончили собирать всё ценное, что могли унести. Я попыталась найти ещё Фиксера в лазарете, но его там не оказалось. Хотя Винд Виспер и забрала всё оружие, она оставила нам немного боеприпасов, и я смогла пополнить запасы картечи, а ещё мы нашли боевое седло Анклава и униформу Глори, и, честно говоря, я была удивлена, когда пегаска принялась её одевать.
– Ты всё ещё пони Анклава? – спросила я, натягивая собственный бронекостюм.
Она поправила свою униформу и закрыла глаза.
– Я просто не знаю как жить по другому. Они заклеймили меня дашитом, но я не знаю, что значит быть дашитом, – мягко сказала она и принялась вставлять картриджи в энергетическое оружие, закреплённое на её спине.
– И я всё ещё верю в Анклав, – добавила она, закончив набивать карманы патронами, чтобы разгрузить седельные сумки для вещей побольше.
– Как ты можешь верить в Анклав, после того, что они сделали с тобой? –.спросила я, когда мы выходили из раздевалки.
– Потому что если я не буду верить в Анклав, то мне больше не во что верить, – ответила она, болезненно улыбнувшись.
Мне захотелось обнять её. Не знаю, как, но пегаска как‑то умудрялась держаться даже лучше меня. Потом я увидела слезы в её глазах, услышала нотки горечи в её голосе, и поняла, как. Падая в пучину отрицания и боли. Я обхватила её копытами и не отпускала до тех пор, пока она не успокоилась?.
Слепцы, бесцельно бредущие в никуда. Типичные жертвы Пустоши.
* * *
Наконец мы вернулись на шоссе Сансэт. Должна признать, я чувствовала себя лучше. Конечно, мне ещё предстояло освободить П‑21 из Флэнка, ускользнуть от Деуса и охотников за головами, сидящих у меня на хвосте, и расшифровать ЭП‑1101, но прямо сейчас я была рада просто куда‑то идти. Даже дождь на какое‑то время прекратился, хоть и было видно, что он вот‑вот польёт снова. Мы были как раз к северу от торгового центра, где я встретила Дасти, и могли видеть отсюда Впадину Бримстоуна.
Было ясно, что в последние несколько дней Сайдвайндер не раз пытался штурмовать шахту. Множество тел лежало вокруг тех башен, и блотспрайты с радскорпионами устроили там настоящую пирушку. Отсюда я могла различить около дюжины палаток вокруг входа. Похоже, Сайдвайндер отказался от атаки в лоб, и я начала опасаться, что приговорила Дасти и других шахтёров к медленной голодной смерти.
Затем, к своему изумлению, я увидела крылатую пони, взлетающую практически вертикально из центра лагеря и тянущего за собой небольшую небесную телегу. Ей вдогонку полетели несколько вялых выстрелов, но пегаска уже была слишком далеко и быстро удалялась в западном направлении. Может это просто мои мутировавшие глаза, но её крылья выглядели как‑то странно. С такого расстояния они больше походили на… голые кости.
Лежа на животе и наблюдая за торговым центром, я заметила возле него что‑то странное. Что‑то, чего там раньше не было: коробки. Множество деревянных ящиков, содержащих, судя по всему, большую часть припасов Сайдвайндера, были окружены примитивной колючей проволокой, обёрнутой поверх натянутой по периметру металлической цепи.
– Что ты делаешь? – спросила Глори с округлившимися глазами.
– Пытаюсь поступать лучше, – ответила я, заряжая новую обойму, полную ярко красных патронов. Я прицелилась в коробки и, улыбаясь, начала поливать ящики огнём. Даже не смотря на то, что большинство из них были мокрые от дождя, огонь всё равно продолжал уверенно распространяться. Наконец он добрался до ящиков с пометкой «XXX», которые тут же взорвались!
– Думаю, это поможет Дасти Трэйлс выбраться оттуда.
Из бара и мясного магазина ковпоней раздались крики, и около дюжины Пекосов принялись рыскать в округе. Им потребовалось не больше пары секунд, чтобы заметить нас на шоссе, после чего толпа с криками рванулась в нашу сторону.
Глори лишь посмотрела на меня, улыбнулась и покачала головой.
– Что? – спросила я, криво улыбаясь, пока заряжала свежую обойму в карабин. Чёрт, как же было хорошо сейчас поучаствовать в старой‑доброй драке. Теперь у меня была возможность по‑настоящему попрактиковаться в стрельбе из винтовки. Я скользнула в З.П.С. и использовала его магию, чтобы помочь себе избавиться от их лидера.
Голова пегаса взорвалась в метре от меня.
Сглотнув, я продолжила стрелять, пока заклинание перезаряжалось. Глори выждала, пока они взобрались на насыпь к шоссе, а затем начала обстреливать их поочерёдно красными лучами и розовыми пучками энергии. Один из Пекосов вспыхнул огнём, пока энергия медленно превращала его в осыпающуюся горстку пепла.
Её улыбка была последним, что он видел.
Мои ноги задрожали, а сердце выскакивало из груди. Я должна была отступить назад. Мне не хотелось, что бы три Пекоса с битами и заточенными лопатами проверили на прочность мою броню. Единственная проблема была в том, что мои ноги отказывались меня слушаться. Они начинали дрожать так сильно, что двигаться было почти невозможно. Я левитировала и проглотила таблетку Спока и тут же почувствовала, как мои сведённые судорогой мышцы расслабляются, а затем спешно сменила карабин на дробовик.
Я видела, как голова рейдера разлетелась кровавым месивом, когда бежала по туннелю из Стойла Девять Девять.
Пекос крутанулся и впечатал оба задних копыта мне в лицо. Отлетев назад, я упала на спину. Он навис надо мной, занося лопату. Я смотрела ему прямо в глаза, а магией в это время вытаскивала драконий коготь. Пятнадцатисантиметровая изогнутая кость вспорола его живот по диагонали, забрызгав меня смесью крови и внутренних органов. Он повалился на спину, истошно вопя от боли, пока я, поднявшись, просто наблюдала, как кровь стекает по моим копытам. Вспышка света, и пистолет Глори прекратил его стенания; я утратила концентрацию, и клык со стуком упал на землю рядом со мной.