он искал способа придать им достоверность с
помощью «научных фактов». Так возник еще один месмерический
рассказ — «Правда о том, что случилось с
мистером Вальдемаром», — начисто лишенный всяких
домыслов, аналогий и предположений.
Рассказ представляет собой сухое, деловитое описание
клинического эксперимента. Мистер Вальдемар был
«месмеризован» незадолго до смерти. Потом он умер,
все еще находясь в месмерическом состоянии, но даже
смерть не вывела его из гипнотического сна. Так что, с
одной стороны, он был уже мертв, но с другой — как
подобает «усыпленному», продолжал сообщать о своем
состоянии. На вопрос «Мистер Вальдемар, вы все еще
спите?» он несколько раз ответил: «Да, все еще сплю —
умираю», но однажды сообщил: «Да — нет — я спал —
а теперь — я умер». Мистер Вальдемар умер по-настоящему.
Он перестал дышать, окостенел, прекратилось
кровообращение. В теле его как бы происходили все
процессы, которые происходят обычно в трупе, но в то
же время они как бы и не происходили. Семь месяцев
пролежал мистер Вальдемар, свеженький, будто умер
только вчера. А затем его вывели из гипнотического
транса и задали вопрос: «Что вы чувствуете или чего
хотите?» В ответ мистер Вальдемар закричал ужасным
голосом: «Ради бога! — скорее! — скорее! <...> Говорят
вам, что я умер!» И в это мгновение «все его тело — в
течение минуты или даже быстрее — осело, расползлось,
разложилось <...> На постели перед нами оказалась
полужидкая, отвратительная, гниющая масса» 88.
Натуралистическая омерзительность этой картины
должна была, видимо, придать повествованию особенное
правдоподобие. Кому придет в голову сочинить такое!
Надо сказать, что расчет оправдался. Во многих
случаях критика, в том числе и русская, восприняла новеллу
как описание действительного эксперимента, проведенного
«доктором Поэ».
«Месмерическое откровение» во многих отношениях
близко к метафизическим фантазиям. Основным предметом
повествования здесь, как и там, являются проблемы
философского характера — посмертное существование,
бессмертие души, материальность и «непредметность
» бога, виды и типы материи — от эфира, до неатомистического,
сверхплотного ее состояния, соотношение
материи и мысли и т. д. Но, вместе с тем, «Месмери-
ческое откровение» обладает жанровой определенностью,
какой были лишены потусторонние диалоги. Это
именно научно-фантастический рассказ, хотя научность
его, в свете наших современных знаний, может быть
поставлена под сомнение.
Представления Эдгара По об «окончательном существовании
», о потустороннем бытии, о боге, душе, вселенной
и т. д. были продуктом воображения, интуиции,
поэтических «прозрений». Он создал, хоть и умозрительную,
но относительно строгую и по-своему цельную картину
мироздания, включающую материальное и духовное
бытие человека. Верил ли сам поэт в истинность
этой картины? По-видимому, да. Во всяком случае, элементы
и общая ее схема неукоснительно повторяются во
многих его сочинениях сороковых годов, и окончательный
вариант (в «Эврике») не опровергает предварительных
эскизов. Но доказать он, разумеется, ничего не мог.
Истина была принципиально недоказуема. Ползающему,
слепому червю не дано постичь воздушную стихию и
свободный полет. Там другие понятия, другие законы,
другой «язык». Каждый червяк превратится в бабочку,
каждый человек обретет совершенное и законченное воплощение,
но знать этого ни тот, ни другой не могут.
Теория превращения червяка в бабочку имела для
Эдгара По существенное значение, и не только потому,
что подрывала традиционно плоские представления о
загробной жизни, превалировавшие в религиозном сознании.
Она допускала, хотя и не доказывала истинность
представлений поэта. Не случайно он так старался,
чтобы она производила впечатление достоверности.
Именно этим объясняется в данном случае обращение к
«научным» месмерическим «фактам». Они позволили
Эдгару По перевести некоторые понятия, идеи и представления
с языка «бабочки» на язык «червя» и одновременно
показать невозможность полного, точного,
адекватного перевода. В достижении этой цели писатель
обнаружил удивительное мастерство. Сплошь и рядом
читатель, пробиваясь через сложный словесный лабиринт,
«улавливает», «ощущает» смысл того, что «месме-
ризированный» г-н Вэнкерк пытается сообщить рассказчику,
хотя логическое содержание многих его речей темно
и невнятно.
Таким образом, мы можем заключить, что обращение
Эдгара По к месмеризму было вызвано не только
модой на «животный магнетизм», не только протестом
против «засилия ремесел, поработивших разум», но имело
более широкие основания, сопряженные с общим характером
развития философско-эстетической мысли писателя
в последний период его творческой жизни.
Научно-фантастические рассказы, взятые купно, занимают
не столь уж значительное место в новеллистике
Эдгара По. Да и по своему художественному
достоинству они уступают его психологическим и логическим
рассказам. Мы не найдем среди них шедевров,
которые можно было бы поставить рядом с «Лигейей»,
«Падением дома Ашеров» или «Золотым жуком».
Тем не менее факт остается фактом: Эдгар По заложил
основы жанра, получившего впоследствии — особенно
в нашем столетии — интенсивное развитие, опытным
путем установил идейно-художественные параметры
некоторых его подвидов, сформулировал общие принципы
научно-фантастического повествования и разработал
серию художественных приемов, которые еще и сегодня
широко применяются писателями, работающими в этом
жанре. Сам Эдгар По успел сделать в открытой им новой
области литературы не много, но он указал на скрытые
здесь возможности. Найденные им «золотые россыпи
» оказались практически неисчерпаемыми и до сих пор
питают творчество великой армии научных фантастов.
Некоторые из разработанных По общих принципов и
частных приемов научно-фантастического повествования
были подхвачены ближайшими его последователями и
канонизированы в творчестве первых классиков научной
фантастики — Жюля Верна и Герберта Уэллса. Они,
так сказать, внедрились в художественное сознание современных
фантастов как нечто само собой разумеющееся,
как некие «извечные» законы жанра, и мало кто
теперь задумывается, откуда они взялись.
Не все открытия и достижения По в области научной
фантастики были освоены и использованы его последователями
в XIX веке. Их творческая разработка оказалась
возможной лишь в наше время на базе новых достижений
в сфере психологии, общей физиологии и
физики волновых излучений. Не исключено, что и в дальнейшем
научная фантастика будет обращаться к научно-
художественным идеям, щедро рассыпанным в рассказах
Эдгара По.