Спустя минуту беглого просмотра я потрясенно подняла мутные глаза на печально застывшего человека:
– Что это?
– Следствие разрушения. Позвольте я поясню: любой мир опутывает сложнейшая сеть силовых линий, они – основа всего сущего, где каждая судьба – это нить, крепко связанная со свой основой. Мировая сеть держит баланс, на основе которого существуют мир живых и мир мертвых. А теперь представьте, леди, что одну из нитей оборвали. Ничего страшного, так ведь? Маленькое возмущение общего фона, капля в море. Но на данный момент картина такова: миллионы нитей искажены или оборваны, мировые линии смещены глобальными и локальными конфликтами. Наш мир рушится, пусть и незримо для простых смертных. В тот момент, когда Хаос поглотит Порядок, все живое прекратит свое существование. Поэтому, скользящая, собирай своих друзей и уходи. Процесс уже запущен и его не остановить.
– Кем запущен? – голос охрип, я почувствовала, как земля медленно, но верно уходит из-под ног.
– Пройдемте сюда, – магистр Каен насмешливо махнул в сторону загадочных столов.
Маг Хаоса легким движением скинул черное покрывало и я почувствовала, как недавняя трапеза резко запросилась наружу. Передо мной лежало человекоподобное тело, покрытое змеиной чешуей. Те самые существа… быть не может…
– Да. Разрушители Сущего. Убийцы Миров. Господа Игры. Имена разные, но суть одна. Это все, что мне удалось узнать.
– Как?.. Кто они?
– Я начну издалека, леди. Как думаете, откуда появились скользящие? Вы – Их совершенное изобретение. Изобретение, неожиданно для создателей обретшее волю и дерзнувшее бросить вызов своим творцам и богам. Может вы присядете?
Я хотела отказаться, я желала уйти, не слышать больше этого безумие, но… я осталась. Присела на предложенный стул и приготовилась слушать дальше, хотя, видят боги, все мое существо было против истины, тяжелым свинцом оседающей в самых сокровенных глубинах души.
– Итак, казалось бы, творения, вышедшие из под контроля, следует уничтожить, верно? Но они решили, что скользящих можно использовать куда более занимательным образом. Знаете, могущество всегда сопровождает скука. Зачем нужен мир, когда он лежит у ваших ног? Тогда они создали Игру, в которой ваша цель – спасение мира, а их – разрушение. Только вот пришли вы к нам слишком поздно, моя дорогая.
– Но это неправильно! – сипло воскликнула я. – Вы должны бороться. Должны отстаивать свое право на жизнь. Мы ведь сможем хоть что-нибудь с этим сделать!
– Скользящие восстали против своих собственных создателей. Но вы – это небольшая юркая система, а любой мир – неповоротливая громада. Единицы не смогут ничего, а поднять массы не дадут участники Игры. Все просто. Я давно перестал лелеять пустые надежды.
Мне было нечего ответить. Магистр Каен просто стоял и обреченно улыбался, ни в чем не обвиняя и не осуждая. Лишь пламя факела немым укором отбрасывало яркие блики на уродливое змееподобное тело Разрушителя…
****
– Что произошло с Иридой? – Алем настойчиво допрашивал Лардана. – Ты же всегда все про нее знаешь.
Не-мертвый продолжал сидеть, задумчиво глядя в одну точку, и будто не замечал назойливого Д'рахма.
– А-а, что б тебя!
В обители адептов Хаоса намечался большой праздник. Магам как никогда требовалась возможность расслабиться и отвлечься от суровых будней. Замок готовился к торжеству, совсем недавно считавшиеся врагами незнакомцы, вдруг стали почетными гостями, которых невольно затягивала эта кутерьма, раздувавшая сладкое чувство предвкушения чего-то волшебного. И только Алему не давало покоя странное поведение Ириды, задумчиво бродившей по замку, словно тень самой себя, и в упор не замечавшей всеобщего подъема настроения.
– Почему бы тебе не спросить у нее самой?
– Так отправит же в далекое путешествие по интимным частям тела и не заметит! – пожал плечами д'рахм.
– Если я поступлю аналогично, это как-то исправит положение? – невозмутимо уточнил Дан.
Алему оставалось только печально вздохнуть и отправиться на поиски других членов команды. В конце концов, если всем вокруг плевать, то почему ему должно быть не все равно?..
****
Странно было видеть столь стремительное преображение жителей замка из печальных и молчаливых людей в радостную и весело щебечущую молодежь. И еще более странным стало осознание, что все это находится в одном шаге от края безвременья. Отчаянное желание изменить судьбу, предотвратить страшную катастрофу боролось со здравым смыслом. Этот мир проигран, и не надо обладать большим интеллектом, что бы понять очевидное. После разговора с магистром все буквально перевернулось, и эта предпраздничная кутерьма никак не могла затянуть меня в свои сети.
Большая зала во всю подготавливалась к торжеству, из импровизированной кухни доносились божественные запахи, а маги, владеющие искусством иллюзии, планировали нечто воистину грандиозное.
Охотники будто сошли с ума. Они охотно поддавались настроениям, царившим вокруг, и беззаботно улыбались недавним врагам. Даже Доришен растаял перед дружелюбными речами магесс, так и увивавшихся за высоким и, надо признать, обладавшим некоторой харизмой охотником, из чего я сделала вывод, что воину стоит перестать строить из себя вечно угрюмого типа. Стоило бы, но теперь уже не имело значения.
Алем предпринял пару попыток выяснить причину моей внезапной мрачности, но натолкнулся на холодную стену безразличия к окружающему миру. Если быть честной самой с собой, то я с нетерпением, засевшим где-то глубоко в душе, ждала этого события. Быть может тогда я смогу раствориться во всеобщей радости и утопить заботы в вине, обещавшему литься рекой…
Да и давно не приходилось мне почувствовать себя просто девушкой, а не обремененной чужими тайнами скользящей. Завалявшееся на дне сумки платье из тонкого шелка ультрамаринового цвета, презентованное Шерахтом, уверенным, что я хоть иногда должна походить на девушку, производило поистине печальное зрелище, ибо было помято настолько, насколько это вообще возможно. Пришлось припомнить пару бытовых заклинаний, чтобы привести свой гардероб в презентабельный вид. Изрядно отросшие за последнее время волосы волной рассыпались по обнаженной спине на удивление опрятной волной, а скромная подвеска из серебра засверкала крупным сапфиром на груди.
Я взглянула в зеркало и оцепенела – настолько непривычным оказалось отражение. Печать величия и власти легла на мое лицо, скорбь по увядающему миру шлейфом опустилась на гордый изгиб спины… Сейчас я как никогда была похожа на свою мать, ту незнакомую женщину с портрета. И от этого становилось невыносимо больно. Общую картину довершала витиеватая вязь, покрывшая мою спину после инцидента с хозяевами холода и говорившая о принадлежности к касте жрецов Анатаса. Эх, видел бы меня сейчас Астарт… точно сбежал бы куда подальше, от такого «подарочка».
Я задумчиво вертела на пальце фамильное кольцо, которое явно было ни к селу ни к городу, когда в дверь постучали.
– Вы позволите, леди? – разорвал тишину голос магистра Каена.
– Может хватит официоза, магистр? Сегодня зовите меня просто Ира, – я вышла в свет факелов, горевших в коридоре, и стала буквально упиваться холодным восхищением в глазах Каена.
Была в его взгляде и опаска, ведь теперь перед ним предстала не оборванка в дорожной пыли, а истинная представительница благородного Дома Скользящих.
– Что ж, Ира, прошу за мной, – магистр галантно предложил мне свою руку, но я, совершенно откровенно наплевав на этикет, сделала вид, что не заметила этого жеста.
Во всех мирах существует лишь один мужчина, рядом с которым я могу позволить себе слабость. Могу позволить себе быть женщиной. Теперь я это поняла.
Украшенная поражающими фантазию иллюзиями зала была полна до отказа, столы не ломились от снеди, как обычно бывает на подобных мероприятиях, зато големы, приспособленные под роль официантов, разносили бокалы с прекрасным вином. Стоило нам с магистром появиться на центральной лестнице, с которой открывался великолепный обзор, как до того гудящий зал погрузился в тишину. Я почувствовала на себе множество взглядов и на мгновение оцепенела, но собралась с силами и сделала уверенный шаг вперед. Где-то в толпе мелькнули ошарашенные лица охотников, а вот и задумчивый взгляд Дана, пробравший буквально до дрожи. Про магистра все как-то забыли, всеобщее внимание сконцентрировалось на моей особе. Не зря Шерахт старался.
– Прошу вас, – в полной тишине мой голос доносился даже в самые укромные уголки праздничной залы. – Дети Хаоса, покажите мне, и Великому Анатасу, взирающему моими глазами, что дух его адептов невозможно сломить.
Не знаю, какая муха меня укусила и заставила перейти на высокий слог, но реакция присутствовавших того стоила. Адепты как один разразились восторженным криком, никому и в голову не пришло сомневаться, что их божество действительно наблюдает. Он здесь, с ними, всегда готовый поддержать своих детей.
Я проворно выхватила бокал с подноса проносившегося мимо голема и с удовольствием сделала глоток, затерявшись в продолжившей веселиться толпе. Впрочем, охотникам этот нехитрый маневр оказался очень даже по зубам, и вскоре рядом раздался громкий голос Доришена:
– Вот теперь я верю, что ты благородная особа, – хмыкнул воин. – Кто бы мог подумать, что под слоем дорожной пыли и напыщенной уверенностью скрывается нечто столь потрясающее. Аплодируем стоя.
– Хотя бы сегодня оставь свой сарказм, охотник, – я поморщилась и отступила в тень колонны. – И говори потише, меня напрягает возрастающее внимание окружающих.
– Сегодня ты получила его на жизнь вперед, – усмехнулся Ник.
– Думаете я желала этого?
– А разве нет? – из ниоткуда возникла Райана. – Я все не переставала гадать, чего же такого нашел в тебе Аст, но теперь, кажется, начала понимать.
– Твоему братцу не приходилось лицезреть меня в таком варианте, – я печально усмехнулась. – Все больше в крови, да грязи.
– Ира, – Риэль решил разрядить несколько напряженную обстановку. – Могу я пригласить тебя на танец?
– Почему бы и нет, – я повела обнаженными плечами и почувствовала, как блаженное тепло от вина начинает расползаться по всему телу, делая его необычайно лёгким.
– Сочувствую, – Алем широко ухмыльнулся и похлопал Риэля по плечу.
Молодой адепт непонимающе распахнул глаза, но уверенно взял меня за руку и потянул к танцующим парам. Когда же я отдавила Риэлю все ноги и с чувством выполненного долга метнулась к очередному «официанту», маг Хаоса поспешил скрыться из виду, опасаясь, что мне захочется продолжить развлечение.
Вино действительно лилось рекой. Совсем скоро мир перестал существовать, все слилось в сверкающий хоровод, смех, и танцы, танцы, танцы…
****
Даже Дан и д'рахмы, привыкшие к неординарным выходкам скользящей, пораженно застыли, поддавшись всеобщему благоговению. Вечно растрепанная Ирида, глупая девочка, заигравшаяся в предводителя, предстала перед адептами Хаоса олицетворением богини. Гордо вздернутая голова, расправленные плечи, легкое струящееся платье делали ее невесомой, прекрасной и невообразимо далекой от мирских дел. Распущенные волосы ореолом обрамляли бледное лицо, на котором застыла маска величия. Такой скользящую еще никому не приходилось видеть.
Разрывая полог священной тишины, легким покрывалом легший на магов, Ира произнесла всего пару слов… заставивших зал буквально взорваться восторгом. Спутники поначалу боялись подойти к ней, но ситуацию спас извечно непредвзятый Доришен. Первые же слова разрушили эту ауру отчужденности, возникшую вокруг магессы.
Несчастный Риэль завершил свой танец со скользящей нетрудным па и с облегчением выпустил ее из своих рук. Зря он это сделал, потому как получившая свободу Ирида схватила одного из странных существ, разносивших напитки и залпом опрокинула содержимое одного из бокалов себе в рот.
– Ох, началось, – Алем печально вздохнул. – наша Ира пьет редко. Но когда пьет, все вокруг предпочитают прятаться по углам…
Стоявшие недалеко от д'рахма адепты Хаоса стали непонимающе переглядываться. Впрочем, им еще предстояло убедиться в правдивости его слов.
****
Наутро весь замок говорил о сумасшедшей жрице Анатаса. Кто-то считал, что в нее вселилось само божество собственной персоной, разгневанное непослушанием своих адептов. Кто-то говорил о безумии, вызванном непосильным бременем. Словом, версий было немало. Но никто даже не догадывался, что я просто-напросто не умею пить и все учиненные бесчинства – всего-то действие коварного хмеля. Сейчас же пришла закономерная расплата в виде похмелья, и мое настроение вполне соответствовало состоянию организма.
– Рая, мы возвращаемся.
Мой холодный голос разорвал веселое щебетание двух молодых адепток и Мишира. Охотники и моя многострадальная компания с умилением взирали на этот праздник дуристики и попивала горячий чай.
– Что?..
– Завтра вечером мы отправляемся домой.
– Почему сейчас?! Я…
– Ты никогда не захочешь обратно. Мы выполнили свою часть договора, теперь твоя очередь платить по счетам.
Глаза Райаны потемнели от гнева. Агларесса вся подобралась и похоже собиралась кинуться на меня с кулаками.
– Только не делай из меня врага народа. И не задавай вопросов. Мы должны исчезнуть из этого мира.
– Что за вздор?! – Доришен вскочил в гневе, но Шим легко коснулся его руки, заставив вспыльчивого охотника взять себя в руки.
– Ира… – того, что заговорит Дан не ждал никто, поэтому на несколько мгновений воцарилась гробовая тишина. – Ты о чем-то недоговариваешь, я прав?
Я невольно вздрогнула. Некромант как всегда умудрялся видеть меня насквозь.
– Простите… – голова бессильно повисла на плечах, а по щеке непроизвольно покатились предательские слезы. – Я правда не могу вам ничего рассказать. Просто так надо.
Все потрясенно замерли. Плачущая жрица Анатаса – редкое зрелище. Редкое и, как выяснилось, ужасающе прекрасное. Алем потом рассказывал, что в тот момент забыл как дышать, что душу переполнила невыносимая горечь, от чего-то мешавшаяся с необъяснимым восхищением. Возможно, мне бы это польстило, если бы не сложившиеся обстоятельства.
– Прошу, не задавайте вопросов. Просто смиритесь. Я даю вам время попрощаться, но завтра нас здесь не будет.
Выходя из комнаты, я успела заметить, что только одни глаза не выражали совершенно ничего. Глаза Ника, в которых блики огня превращались в поистине адское пламя.
В эту безлунную ночь обитель магов Хаоса была как никогда молчалива. Никто не знал причины нахлынувшей печали и скорби, но каждый отдавался ей сполна. Сами того не подозревая, изгои оплакивали судьбу родного мира, который так бессердечно отверг их. И не знали эти несчастные люди, что расплачиваются за чужие игры. Всего лишь игрушки, которые совсем не жалко сломать. Которые никто не горит желанием уберечь и защитить от страшного рока. И только плач жрицы единственного бога, все еще не покинувшего опустошенный мир, обволакивал сердце каждого и приносил столь желанное утешение.
****
Когда наступает ночь, страхи и скрытые желания, словно тараканы, выползают из самых сокровенных глубин человеческой души. Тогда становится не сомкнуть глаз, и даже Морфей отказывает в покровительстве грязной душе. Именно поэтому я не могла отдаться сну без сновидений, я знала – стоит закрыть глаза, и кошмары набросятся как один, будто стая волков.
Как никогда мной владело страстное желание иметь рядом близкого человека, такого надежного и теплого, такого живого. И я от чего-то была уверенна, что Астарт смог бы подарить мне желанное спокойствие. Этого черноглазого аглара опасаются даже страхи, и только мне могло прийти в голову искать от него покоя.
Завтра вечером… мы покинем это место. Покинем, чтобы никогда не вернуться. Дело не в клятве. Я не могу сказать им, нет сил раскрыть правду. И помочь ничем тоже не могу. Почему все обернулось именно так? Меня будто преследуют неприятности. Складывается впечатление, что сама смерть ходит за мной по пятам.
Когда же все это закончится? Когда я смогу вздохнуть спокойно?
– Кто здесь? – человек, мыслящий себя незамеченным, вздрогнул.
– Это всего лишь я, – раздался в ночной тишине до неприличия громкий голос.
– И что ты забыл у меня в спальне в такой час, Ник?
Охотник встал с пола, где просидел добрый час, не меньше, и медленно подошел ко мне. Бледный лунный свет пролился на его лицо, которое казалось маской: необъяснимо чарующей, но отнюдь не доброй. Его светлые волосы, обычно собранные в опрятный хвост, сейчас обрамляли лицо, делая черты непривычно хищными и заостренными. Впервые я видела этого человека таким.
– Решил проверить все ли в порядке.
– И потому сидел в уголке целый час, притворяясь шторкой? – я присела на холодной постели.
– Так меня разоблачили? Какая досада…
– И все же, ты так и не ответил на мой вопрос.
– Зачем ронять пустые слова, если они ничего не могут изменить? – пожал плечами Ник, состроив легкомысленную гримасу.
Вот только взгляд его оставался жестоким и колючим, как прежде.
– Больно философское настроение, – я прищурилась. – Что ты замышляешь?
– Борюсь с соблазном, – честно ответил он. – Сейчас так легко убить тебя, скользящая.
– Тогда почему бы не испытать судьбу? – я незаметно положила руку на рукоять Хранителя, готовая в любой момент извлечь его из-под спасительных покрывал.
– Убери свой ножичек, Ира. Сегодня я ничего делать не буду.
– Кто ты, Анатас тебя побери? – голос сорвался на хриплый шепот.
– Совсем скоро, очень скоро ты узнаешь ответ. А пока спи, – охотник вновь отступил в тень. – Если еще не потеряла эту способность.
Тихий смех Ника оборвал звук захлопнувшейся двери. Что это все значит, во имя Хаоса?
****
Целый день Райана не отходила от своих товарищей. Шим то и дело похлопывал агларессу по плечу, опытным взглядом подмечая моменты, когда та была готова разрыдаться.
– Я буду иногда навещать вас! Обещаю!
– Брось, – ворчливо буркнул Доришен. – Мы прекрасно знаем, что так оно и будет, верно?
– Рая, – улыбнулся Мишир. – Вместо того, чтобы разводить тоску, может лучше отметим твое скорое возвращение домой? У нас есть для тебя одна вещица.
Охотник достал из кармана неопрятных штанов медальон, инкрустированный прекрасным зеленым самоцветом, который горел ярче солнца, изредка выглядывавшего из-за туч.
– Помнишь его? Это тот самый, который…
– …я получила в своем первом рейде. Мой первый трофей. Ты сохранил его, – на лице Райаны расцвела ослепительная улыбка.
– Да. Безделушка, конечно, но… – Мишир страшно смутился, но вложил подвеску на серебряной цепочке в изящную ладошку агларессы.
– Спасибо. Правда спасибо. Я буду хранить его как величайшую ценность.
– Ох, Рая…
Не дожидаясь теплых слов, которые непременно заставят пролиться так долго сдерживаемые слезы, она крепко обняла охотников. Одного за другим.
– Помните, вы – моя семья. Я просто не смогу забыть о вас, даже если захочу. Спасибо за все.
Она даже представить себе не могла, что это прощание навсегда. Не могла, но где-то в глубине души зародилось неясное чувство, что обещание сдержать не удастся.
Глава 8
В общем зале царил невообразимый шум, весело потрескивал огонь, изо всех уголков то и дело доносился смех. Только одна молчаливая фигура расположилась у самого камина и была окружена аурой отрешенности.
– Что ты забыл в таком месте, Дан?
– Приятно иногда бывать рядом с живыми. Среди беспечного молодняка невольно вспоминаются былые деньки.
– Знаешь, порой я забываю, что и ты когда-то не был ходячим трупом, – слова сорвались с губ раньше, чем я успела подумать, но не-мертвый не выразил ни малейшего огорчения. – У меня к тебе важный разговор, Дан, и здесь явно не то место, где можно было бы его провести.
Некромант встал, как всегда не задавая лишних вопросов, и все так же безмолвно двинулся к выходу. Я смотрела на облаченную в черные одежды спину, бесстрастную фигуру своего учителя и невольно задумывалась: способен ли Дан сострадать? По-настоящему, со всей отдачей? Будет ли жалеть владыка мертвых о погибающем мире?
Когда мы тихо вошли в одну из необжитых комнат, которые имелись в замке в изобилии, не-мертвый прожег меня внимательным взглядом. Немигающие, слегка отсвечивающие фиолетовым глаза впервые за долгое время заставили пройти по телу нервную дрожь.
– Сегодня ночью… ко мне пришел Ник.
– Что он хотел от тебя?
– Убить.
– Хм… – пугающие глаза Лардана сузились. – Продолжай.
– Да нечего продолжать! – я нервно передернула плечами. – Заявился среди ночи, наговорил странных вещей и благополучно удалился, посмеиваясь. Я просто хотела попросить тебя, Дан. Не спускай с него глаз. Не понимаю в чем дело, но ему нельзя доверять, и знает он куда больше, чем может показаться на первый взгляд.
– Это я и без тебя знаю. А также то, что до его сути не удается докопаться даже мне. И это настораживает еще больше.
– В общем, мы друг друга поняли. Наше путешествие должно завершиться без сучка без задоринки. Я уже порядком устала от проблем, накатывающихся одна за одной, Дан…
Не-мертвый понятливо кивнул. Никто другой не смог бы сейчас подарить мне ту спокойную уверенность, которую сумел Лардан.
****
– Нервишки пошаливают, друг мой? – философски вопросил Шерахт, пнув обгоревший труп очередного наглеца, жадного до тайн герцога.
– А как бы ты вел себя на моем месте? Моя сестра застряла в мире, каждую минуту готовом кануть в небытие. Моя любимая женщина не возвращается оттуда, в конце концов! И ты предлагаешь мне разыгрывать бесстрастного вершителя судеб?
– Вот как заговорил, – присвистнул Шер. – Любимая женщина, значит? Переживаешь, говоришь?
– Чего ты добиваешься, Шерахт? – взгляд герцога не сулил ничего хорошего старому другу.
– Пытаюсь привести тебя в бешенство, господин. Долго держишься, надо признать.
На лице аглара появилась та злобная усмешка, которая в былые времена заставляла трепетать врагов. Горящие черным пламенем глаза не выражали ничего, кроме безумного предвкушения битвы с достойным противником. Руки, уже давно не ощущавшие приятную тяжесть клинка, мертвой хваткой сжались на рукояти. Как это сладостно – вновь ощутить вкус боя, наполненный страстями, влиться в бешенный ритм пляски клинков.
Ни один из оппонентов не был настроен шутить, каждый знал, что даже один пропущенный удар неизбежно принесет смерть. Эта дама охотно заберет в свои холодные объятья еще одну слишком задержавшуюся в мире живых душу. Сталь встречалась со сталью, подворачивающиеся под горячую руку предметы отлетали в сторону, скупые уверенные движения противников были безупречно точны…
Доведись случайному гостю посетить герцога в этот момент, он бы трижды подумал, а так ли необходима ему встреча с этим монстром, чья хищная агрессия так и лилась через край? Чьи смертельно опасные удары обрушивались на противника со скоростью, недоступной человеческому глазу.
В один бесконечно долгий миг все прекратилось. В развороченной комнате повисла тяжелая тишина, казалось, даже мир вокруг застыл, завороженный безумной битвой.
– Навыков, смотрю, ты не растерял, – тяжело дыша усмехнулся Шерахт.
– А ты, как я погляжу, все так же медлителен, – совершенно спокойно произнес герцог. – Благодарю за прекрасный бой.
Астарт насмешливо отсалютовал клинком вымотанному аглару, с удовлетворением начиная осознавать, что нервное напряжение как рукой сняло.
– Куда уж мне до тебя, великого, – фыркнул Шер и убрал клинок в ножны. – Надеюсь, разум твой хоть немного просветлел, а то смотреть было тошно.
– Итак, – герцог полностью проигнорировал едкое замечание Шерахта и уверенно вышел из порядком потрепанного кабинета. – Кажется, какое-то сомнительное сообщество борцов за добро и справедливость жаждет встречи со мной? Пожалуй я посещу их лично.
– Вот так всегда, – печально вздохнул Шерахт, оставшись наедине с учиненным разгромом. – Все тревоги из-за женщин, а страдают дураки.
****
Он широким шагом измерял бесконечные коридоры древнего строения. Холодные каменные стены грели душу, напоминали о родном мире. Таком прекрасном, темном и заледеневшим, как его душа.
Глупые существа люди, такие смешные в своей уверенности. Они действительно думают, что сами вершат свои судьбы? Наивность и простота, свойственные человечеству, всегда поражали сущности куда более высокого порядка. Маленькие игрушки, которыми так интересно играть в большие игры.
Вот она – дверца, за которой скрывается ключ к спасению мира. За ней беспокойно спит юная скользящая, мучается кошмарами наяву, судорожно сжимает измятые простыни, тихо стонет от боли, терзающей некрепкую душу. Она не подозревает, что в силах изменить ВСЕ, и не раз пожалеет об упущенной возможности.
Подле Ириды снова сидит мертвое ничтожество, отчаянно хватающееся за те крохи жизни, что у него остались. Некромант бдительно сторожит сон самого дорого человека… девушки, которой даже не смеет коснуться, боится разрушить свою богиню. Да, скользящая стала для него воплощением всего лучшего, что может быть в человеке, его светом, его надеждой, его карой. Жалкий гений, насмешка Судьбы, охраняй же свое солнце, гляди же, как она страдает… и терзайся от того, что не можешь ничем помочь.
Он насмешливо похлопал по стене ладонью и продолжил свою позднюю прогулку. Какая чудесная ночь!
****
Расставание всегда имеет горький вкус. Осознание разлуки с дорогими тебе людьми неподъемным грузом неизбежно ложится на сердце. Иногда кажется, что эту тяжесть не осилить, она притягивает к земле, не дает двигаться дальше и только понимание, что о тебе будут помнить, в тебя будут верить, придает сил. Возникает чувство, будто за спиной разворачиваются легкие крылья, надежные, они – нерушимая опора, незыблемая уверенность в людях, которые всегда рядом. Главное – не забывать прекрасных моментов, проведенных вместе, все общее горе и всю общую радость, что делает нас едиными. Чувство гордости за людей, с которыми идешь рука об руку – бесценно. Оно куда дороже лживого металла, за который братья убивают друг друга.
Райана старалась улыбаться, пыталась быть такой же уверенной и беззаботной как всегда, но предстоящее испытание все равно накладывало свой след. Да и не может у счастливого человека быть воспаленных глаз, выдававших ночную бессонницу вкупе с рыданиями в подушку. Надо сказать, что и у охотников видок был весьма потрепанный, если не сказать больше – откровенно разбитый. Удивительно, как успели сродниться эти мужчины с непутевой сестрой герцога. Они будто провожали родную дочь.
– Ну что… домой? – неуверенно улыбнулась Рая и подняла на меня вопросительный взгляд.
Казалось, что черноокая Райана молит об отсрочке. Еще совсем хотя бы немного она хотела побыть вместе со своими охотниками.
– Да. Думаю, мы и так слишком задержались здесь, – слова приходилось буквально выдавливать из себя. – Астарт наверняка извелся весь, хотя и будет стоить из себя саму невозмутимость.
– Это похоже на него, – слабым голосом ответила агларесса.
Д'рахмы беспокойно переглядывались. Брат и сестра с самого утра испытывали отчетливое напряжение, их руки то и дело сжимались на рукоятях несуществующих клинков, вся поза показывала готовность к бою. Если быть откровенной, то и меня преследовало похожее чувство. Сердце буравило предчувствие неприятностей, поэтому хотелось как можно скорее шагнуть через грань, в уверенное спокойствие обители Аста.
Лардан, всю ночь продежуривший у моей постели, не отходил ни на шаг и внимательно наблюдал за охотниками. Точнее за одним из них, ни малость не опечаленным. Райана с благодарностью смотрела на Ника, чью жизнерадостность посчитала маской, призванной облегчить ей расставание.
Шим заключил Раю в крепкие, почти отцовские, объятья, и тут… замок тряхнуло. Или это содрогалась гора, на которой располагалось сооружение?
– Началось… – еле слышно прошептал магистр Каен, пришедший лично попрощаться с гостями. – Не думал, что это произойдет так скоро.
– О чем вы говорите, магистр?! – взволнованно схватился за рукав наставника Риэль. – Что происходит?!
Каен собирался дать своему ученику ответ, но не успел. По комнате разнесся оглушительный смех Ника, омерзительно скользкий и неприятный. Человеческие черты таяли буквально на глазах, отчетливо проявлялись змеиные чешуйки, маленькими дорожками разбегавшиеся по его лицу, шее, рукам…
– Черт! Как же я раньше не догадалась!
Потерявшие дар речи охотники недоумевающее переводили взгляд с меня на Ника и обратно, они явно не могли взять в толк что происходит. Ник все продолжал безумно хохотать, заждавшиеся д'рахмы схватились за оружие, да и я почувствовала, как Хранитель оказался в руках. Алем и Дарлема сделали синхронный шаг вперед, но я нечеловеческим голосом, успела рявкнуть командное:
– СТОЯТЬ!
Д'рахмы потрясенно замерли, не изменив, впрочем, боевых позиций.
– Сейчас эта пиявка, – я сплюнула. – Для нас уже недосягаема.