Корреляции внутренних преград с личностными факторами Р.Кэттэлла

Дополнительную информацию о содержании выделенных внутренних преград – интегральных качеств личности – можно получить путем коррелирования выделенных в эксперименте факторов с уже известными и хорошо описанными в психологии личностными чертами. Последнему условию удовлетворяют выделенные Р.Кэттэллом личностные черты [160]. Можно не соглашаться с Р.Кэттэллом в том, что личность сводится к набору независимо действующих, автономных черт, так же как можно не соглашаться с теми или иными конкретными представлениями о природе личностных черт, однако после более чем тридцатилетних исследований Р.Кэттэлла и его многочисленных последователей трудно оспаривать само существование обнаруженных им черт.

Для сопоставления внутренних преград с личностными чертами были рассчитаны корреляции между факторными значениями, полученными 74 испытуемыми-женщинами по 10 факторам Шкал внутренних преград с оценками тех же испытуемых (выраженных в стенах) по 15 личностным факторам Кэттэлла (Шкала интеллекта не использовалась). Применялась форма А опросника 16 PF Кэттэлла.

На основании уже проведенного анализа можно было выдвинуть ряд гипотез о том, какие корреляции должны были бы быть обнаружены, если наша интерпретация факторов правильна.

Первый фактор женской выборки – "совесть" – и третий фактор женской выборки – "ожидание негативных санкций" могут быть сопоставлены с фактором G Кэттэлла (чувство долга, сила супер-эго). По мнению Кэттэлла и его соавторов, этот фактор отражает соответствие человека 10 христианским заповедям. Однако исследования самого же Кэттэлла показывают, что люди, глубоко заинтересованные в обществе и выражающие гуманистические идеалы, могут иметь низкие значения по этому фактору. Также низкие значения могут быть получены у людей, занявших, по словам Кэттэлла, позу юношеского возмущения окружающим и отрицающих простые моральные принципы, которых они в действительности придерживаются. Анализ содержания пунктов опросника по шкале G позволяет понять, почему так происходит. Так, например, форма А опросника 16 PF содержит такие утверждения (соответствующие высокому значению фактора G): "Когда я вижу неопрятных, неряшливых людей, они вызывают у меня неприязнь и отвращение", "Я не считаю, что личная свобода в поведении важнее хороших манер и соблюдения правил этикета", неверно, что "Люди иногда считают меня легкомысленным, хотя и видят во мне приятного человека", "Меня очень раздражает вид неубранной квартиры", неверно, что "Порой я пренебрегаю добрыми советами людей, хотя и знаю, что не должен этого делать", "Принимая решение, я считаю себя обязанным учитывать основные нормы поведения, что такое хорошо и что такое плохо". Как явствует из содержания утверждений, в факторе G речь идет о соблюдении социальных норм, одинаково распространяющихся и на самого субъекта, и на окружающих. Эти нормы, будучи интериоризованными, составляют основу правил поведения, соответствующую простейшим формам общественной морали, тому, что в обыденном языке называется правилами приличия. Совесть же связана с наиболее сложной и развитой формой морали, она включает в себя человеческие идеалы (а не только запреты) и направлена на самого субъекта. Моралиста раздражает вид неопрятного человека и неубранной квартиры, совестливый человек не испытывает подобных чувств в данной ситуации. Моралист, принимая решения, учитывает основные нормы поведения, т.е. оценивает поступок с точки зрения того, как это выглядит для других людей. Совестливый человек принимает в расчет прежде всего внутреннюю, нравственную основу поступка и ориентируется на согласие со своей совестью, даже если внешняя, социальная оценка поступка будет негативной. Следуя этой логике, можно предполагать, что кэттэлловский фактор G будет коррелировать не с фактором "совесть", а с фактором "ожидание негативных санкций".

Этот факт и был получен: корреляция "совести" и G практически отсутствует (0,08), корреляция ожидания негативных семейных санкций и G-значимая, хотя и не велика (0,278 р>0,05).

Мы не будем обсуждать подробно все полученные корреляции; часть из них может носить артефактный характер, так как в силу отсутствия отечественных факторных исследований опросника 16 PF использовался простой перевод американского оригинала. Укажем лишь на те корреляции, которые подтверждают нашу интерпретацию факторов Шкал внутренних преград.

Слабоволие отрицательно коррелирует с фактором С (эго-силой) (-0,41), доминированием (-0,26), положительно с фактором 0 (тревожностью) (0,23). Отметим, что согласно Кэттэллу, С связан с эмоциональной дезорганизацией, уклонением от ответственности. Боязливость положительно коррелирует с фактором I (мягкосердечием) (-0,23). В описании Кэттэлла люди, характерные I+ – чувствительны, зависимы, сверхосторожны, беспокоятся о состоянии своего здоровья. С этим же фактором I коррелирует и "ожидание негативных семейных санкций". Отметим, что небольшие величины корреляции факторов опросника 16 PF и факторов Шкал внутренних преград положительно характеризуют последние, поскольку это означает, что содержание вновь выделенных факторов не сводится к уже существующим описаниям факторов опросника 16 PF.

Идеальное, социально-желательное и реальное "Я"

Мы не будем останавливаться подробно па сопоставлении результатов оценки внутренних преград по трем инструкциям, ориентирующим на ответы с точки зрения собственно идеала, социальной желательности и реального переживания трудности (данные по 40 испытуемым). Отметим лишь основной факт: при переходе от оценки трудности ситуаций, как они реально переживаются, к их трудности, которая должна бы быть у человека, с точки зрения общества (социальная желательность), и затем к такой трудности этих ситуаций, которой они должны бы обладать, если бы субъект достиг идеала самого себя, размерность факторного пространства уменьшается. Так, при основной инструкции выделились семь, при инструкции на социальную желательность – шесть и при инструкции оценить в соответствии с "идеалом-Я" – четыре фактора.

При инструкции на идеальное "Я" "совесть" слилась с "ожиданием негативных санкций" и "ожиданием семейных санкций" (I фактор, 35%). Выделились также факторы "слабоволие" (II фактор, 29%), "гордость" (III фактор, 17%), "потребность в благополучии" (IV фактор, 13%).

Идеал, таким образом, оказывается семантически беднее, чем реально действующая структура внутренних преград.

Этот результат также свидетельствует о том, что выделенная структура внутренних преград отражает не идеализированные представления испытуемых о самих себе, но те реальные образования в их личностях, которые определяют конфликтные смыслы поступков.

ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ

Итак, эмпирически выявлены 11 внутренних преград. Каждая из этих преград – черт личности – проявляется в определенных ситуациях, точнее, при необходимости определенных действий. Так, боязливость оказывается преградой для действий, требующих храбрости и отваги, робость – для действий, требующих смелости, слабоволие – для действий, требующих упорства, настойчивости и самообладания, гордость – для действий, требующих смирения, ожидание негативных санкций – для действий, несовместимых с оценкой окружающих, совесть оказывается преградой для безнравственных действий.

Каждой личностной черте, выступающей в виде внутренней преграды, соответствует другая черта, которая в тех же самых условиях не препятствует, а способствует совершению действия. Гордости соответствует смирение, робости – смелость, слабоволию – сильная воля, потребности в творчестве – стремление к конформизму, совестливости бессовестность, стыдливости – бесстыдство, стремлению к благополучию – непритязательность, боязливости – бесстрашие, ориентации на общественную мораль-аморальность, приверженности родственным связям – независимость, обидчивости – неуязвимость самолюбия.

Каждая внутренняя преграда ограничивает свободу выбора действия, создает в соответствующих ситуациях внутреннюю конфликтность, превращающую действие в поступок. Поступок, таким образом, это либо преодоление преграды, либо, под ее влиянием, отказ от действия.

Попробуем представить себе человека, который в структуре своей личности не обладает ни одной из выделенных внутренних преград.

Такой человек обладает сильной волей, смел, бесстрашен, аморален, непритязателен – может вынести любые условия жизни, он не обидчив – не уязвим для уколов самолюбия, может проявить смирение, бессовестен, бесстыден, его не удерживают родственные связи, он не чурается нудной, рутинной работы.

Образ, который получился в результате, напоминает Мефистофеля. Существу без внутренних преград все по плечу и все дозволено. "Бесы" Ф.М.Достоевского – попытка художественного анализа проблемы "человека без преград". Такой человек не совершает поступков, поскольку он не ограничен в выборе действий, не ограничен в выборе средств, ведущих к цели.

Напротив, чем более развита структура внутренних преград, тем чаще сталкивается человек с необходимостью поступка, хотя и внешне это часто не заметно. Для застенчивого подростка поступок может состоять в том, что он спрашивает, как пройти на незнакомую улицу. Для боязливого – поступком является посещение зубного врача, для гордо-самолюбивого – обратиться к человеку, по отношению к которому он был не прав.

Наличие определенных комбинаций внутренних преград определяет особенности личности человека. Одно дело – человек совестливый, стыдливый, гордо-самолюбивый и стремящийся к лучшей жизни, другое – безвольный, боязливый, самолюбиво-обидчивый, третье – ориентирующийся на общественное мнение, четвертое – имеющий "главной преградой" мнение родных и друзей.

Внутриличностные преграды входят в самосознание личности двояким способом.

Во-первых, если внутренние преграды оказываются препятствием в осуществлении каких-либо важных жизненных целей, препятствием в достижении, мотивом, то и себя в целом человек осознает как препятствие на пути самореализации "Я" приобретает негативный личностный смысл. Если личностные черты, и в частности личностные преграды, способствуют достижению мотивов, удовлетворению потребностей, "Я" приобретает позитивный личностный смысл. Так, например, если человек устоял перед соблазном тщеславия, не пошел против совести – он получает повод для самоуважения. Наконец, если одни внутренние преграды препятствуют, а другие способствуют удовлетворению потребностей, достижению согласия с собственным идеалом, "Я" приобретает конфликтный личностный смысл. Так, совестливый человек может мучиться из-за своей робости и боязливости, которые делают для него столь трудными поступки, согласующиеся с совестью.

Во-вторых, внутренние преграды оказываются средствами предвосхищения поступка. Действительно, вовсе не обязательно совершить бессовестный поступок для того, чтобы осознать слабость или силу этого своего качества. Поступок может быть совершен лишь в воображении, в фантазии. Возможно, что, например, агрессивные поступки, приписываемые "герою" в проективных (интерпретативных) тестах, отнюдь не являются свидетельством проекции латентной потребности в агрессии, но, напротив, есть лишь способ проверки действенности моральных, нравственных принципов, т.е. способ проверки "эластичности" преграды.

Выявление достаточно широкого, хотя, конечно, и не полного, списка внутренних преград позволяет по-иному взглянуть на эксперименты по изучению когнитивного диссонанса. Как уже отмечалось, в этих экспериментах сталкивались в основном два личностных образования: мотив послушания экспериментатору (или, в нашей терминологии, опасение негативных санкций со стороны экспериментатора осуждения, насмешки и т.д.) и нравственные принципы человека (совесть). Можно, однако, предполагать, что таких столкновений может быть гораздо больше: практически для любых двух внутренних преград можно подобрать ситуацию, при которой человек должен преодолеть хотя бы одну из них. В противоречие могут вступить гордость и совесть, робость и учет общественного мнения, стыдливость и потребность в творчестве и т.д. В таких столкновениях и происходит осознание собственных личностных черт человеком, их узаконивание, либо, напротив, объявление им беспощадной войны. Выявление "списка" внутренних преград, столкновение которых приводит к конфликтным смыслам "Я", взвешивающим "вес" собственных черт, открывает, на наш взгляд, путь к эмпирическому (экспериментальному, клиническому) изучению конфликтных смыслов различной природы.

Представление о внутренних преградах открывает, с нашей точки зрения, не только новые пути в изучении самосознания, но и ряд новых проблем в изучении мотивации.

Так, согласно логике развиваемых представлений человек, оказавшийся в ситуации выбора из двух действий (или, частный случай, выбора между действием и отказом от его) предпочтет то, при котором преодолевается менее выраженная внутренняя преграда. Так, часть испытуемых в опытах по когнитивному диссонансу отказывалась от дальнейшего участия в опытах (т.е. отказывалась лгать, наказывать и т.п.), часть же не сочла возможным отказаться. Но справедливо, по-видимому, и обратное утверждение: субъективный вес внутренней преграды будет зависеть от побудительной силы мотива. На основе этого предположения нами была разработана методика измерения силы мотива [120].

Мы предполагали, что если заменить неопределенную формулировку инструкции "оценить трудность ситуации в перспективе действий ради чего-то жизненно важного" на определенную, т.е. с указанием, ради чего именно, то испытуемые будут оценивать субъективную трудность преград по-разному в зависимости от значимости (побудительной силы) мотива. Следовательно, сопоставление субъективных трудностей преград в перспективе достижения двух различных мотивов позволит оценить относительную силу последних. Не касаясь сейчас сложных методических проблем, связанных с самим формулированием измеряемых мотивов, отметим, что такие статистически значимые сдвиги в опенке трудности преград действительно удалось обнаружить. В то же время обнаружились ситуации, трудность преодоления которых не только не падала при переходе от неопределенной инструкции к определенной, но даже, наоборот, возрастала. Следовательно, теоретически преодолимые преграды оказываются непреодолимыми, если мотив действия слаб или не релевантен преграде.

Внутриличностные преграды, их столкновение в поступке – реальном или только воображаемом, – являются основой отношения к себе – главной составляющей смысла "Я". В сознании это отношение претерпевает двоякую трансформацию. Когнитивная трансформация отношения к себе выражается в субъективном наделении себя чертами, т.е. в самовосприятии, эмоциональная трансформация – в возникновении эмоций, чувств, направленных на себя самого. При этом способ осознания себя личностью, основанный на решении внутренних противоречий, порождаемых реальной деятельностью, диктует и особый характер процесса самосознания – его диалогичность. К этим вопросам мы обратимся в последующих главах.

Глава IV

КОГНИТИВНАЯ И ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ
СОСТАВЛЯЮЩИЕ СМЫСЛА "Я"

СТРОЕНИЕ И ПСИХОСЕМАНТИКА КОГНИТИВНОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ СМЫСЛА "Я"

Согласно развиваемой концепции, смысл "Я" образуется как отношение (или столкновение) собственных качеств, свойств с мотивами и целями субъекта и приобретает с развитием личности свою глубину и многомерность благодаря переплетению деятельностей субъекта – в столкновениях одних потребностей и мотивов с другими, в столкновении потребностей и мотивов, в столкновении мотивов и целей с такими интегральными личностными образованиями, как совесть, воля или гордость, другими человеческими качествами. В результате у субъекта формируется отношение к самому себе. Это отношение может быть позитивным ("Я" – условие, способствующее самореализации), негативным ("Я – условие, препятствующее самореализации) и конфликтным ("Я" – условие, в одно и то же время и способствующее, и препятствующее самореализации).

Вступая в сознание субъекта, отношение к себе семантически оформляется (когнитивная составляющая) и переживается (эмоциональная составляющая). В связи с этим возникает проблема, подлежащая эмпирическому анализу: каковы особенности существования и строения смысла "Я" в сознании и как зависят различия в семантике смыслов от их внесознательного содержания, т.е. от их характеристик как отношений субъектов к самому себе.

Указанная проблема входит составной частью в более общую проблему анализа личностных смыслов, которые по тому же основанию подразделяются на позитивные, негативные и конфликтные. Последняя проблема послужила предметом экспериментального анализа, проведенного нами совместно с М.Кальвиньо [48, 126].

В основе разработанной нами экспериментально-диагностической процедуры [127] лежал принцип сопряжения классического проективного метода Тематического Апперцептивного Теста (ТАТ) Г.Мюррея [210] и психометрической процедуры – Семантического Дифференциала (СД) Ч.Осгуда [211].

Первым шагом в этой диагностической процедуре являлся анализ рассказов испытуемых по таблицам ТАТ с целью выявления многократно повторяющихся от рассказа к рассказу тем и соответствующих им "ключевых понятий" (например, "работа", "родители", "любовь", "я сам"). Затем по контексту рассказов определялся гипотетический смысл того или иного ключевого понятия для испытуемого. Этот смысл формулировался в виде нескольких предложений констатирующего содержания (например, работа – это удовольствие, работа – это потребность). Затем формулировался семантически противоположный смысл (например, работа – это скучная обязанность, работа – это необходимость). После этого испытуемый шкалировал с помощью СД – вначале ключевое понятие (т.е. отдельно слово "работа", например.), а затем – полюса гипотетического смыслового конструкта, т.е. сформулированные предложения – констатации. Использовался вариант СД, разработанный В.Ф.Петренко и состоящий из тридцати пар прилагательных-антонимов, представляющих шесть выделенных факторов – "оценка", "сила", "активность", "упорядоченность", "сложность" и "комфортность" [95].

Процедура измерения близости полюсов конструкта к ключевому понятию состояла в расчете коэффициента линейной корреляции (r) Спирмана. Значимая корреляция между одним полюсом конструкта и ключевым понятием понималась как их сходство.

При анализе результатов мы считали, что тот или другой полюс конструкта коррелирует с ключевым понятием в том случае, если это справедливо для большинства сравниваемых пар, относимых к данному полюсу; в оставшихся парах корреляция могла и не достигать значимой величины. Ниже приводится пример корреляции ключевого понятия ("Я") с позитивным (в оценочном смысле) полюсом конструкта.

Таблица 5. Определение близости полюсов конструкта к ключевому понятию

На основе применения ТАТ в описываемой модификации у 16 испытуемых был выделен 81 смысловой конструкт. Эти конструкты охватывали 287 противопоставлений (типа "работа – это удовольствие", "работа – это обязанность"). Конструкты относились к девяти темам, обозначенным ключевыми понятиями: я, другой человек, родители, мать, работа, замужество (женитьба), поступок, нравственность, жизнь. Каждый испытуемый делал в среднем 1346 суждений (единичных оценок), которые и послужили базой для расчета коэффициентов корреляции.

Анализ 81 конструкта показал, что в 72 из них (88,9%), по крайней мере, один полюс конструкта коррелирует с ключевым понятием и только в 9 случаях (11,1%) с ключевым понятием не коррелирует ни один из полюсов конструкта.

Этот результат свидетельствует о том, что если принять за меру семантической близости корреляцию оценок с помощью СД, то отдельно взятые значения, соответствующие выделенным с помощью ТАТ ключевым для испытуемого явлениям, событиям, людям и т.д., оказываются семантически близкими тем или иным содержательным определениям, в которых зафиксированы варианты личностных смыслов. При этом, как видно из приведенного и достаточно типичного примера, эти определения не подразумеваются словарным значением слова (ср.: Я достигну многого. Я горда. Я нужна близким и друзьям и т.д. – все это не подразумевается значением "Я"). Таким образом, личностный смысл может выражаться и в отдельно взятом значении, или, иначе, отдельно взятое значение может насыщаться личностным смыслом.

Чтобы проанализировать различные варианты личностных смыслов, была предпринята попытка их типологизации. "Позитивным" полюсом конструкта мы всегда называли тот гипотетический смысл, который позитивен с оценочной точки зрения, безотносительно к тому, проявился ли в тексте рассказов он или семантически противоположный полюс. Таким образом, предложения типа "работа-это удовольствие", "Я горда", "Я достигну многого" принимались за позитивный полюс конструкта и соответственно предложения "работа – это обязанность", "Я часто унижаюсь", "Я вряд ли чего-то достигну" принимались за негативный полюс, безотносительно к тому, что выражал испытуемый в протоколах.

При типологизации нами учитывались наличие или отсутствие корреляции, будет ли коррелировать ключевое понятие с одним полюсом, с двумя полюсами, с положительным или отрицательным полюсом конструкта, а также учитывался знак корреляции. Теоретически можно выделить 9 типов конструкта (рис.2). Подробно предложенная классификация обсуждалась нами ранее [126]. Здесь мы лишь отметим некоторые важнейшие черты смысловых конструктов.

Рис. 2. Классификация смысловых конструктов (по В.Столину, М.Кальвиньо, 1982}

Условные обозначения: (+) – позитивный полюс, (-) – негативный полюс, К – ключевое понятие; (+r) – положительная корреляция, (-r) – отрицательная корреляция, or – отсутствие корреляции

Общая черта однополюсных последовательных конструктов это отсутствие семантической оппозиции позитивному или негативному смыслу данного явления. Субъект, конечно, может подобрать антонимические значения к каждой из групп определений, однако в его смысловой сфере то или иное содержание смысла переживается как единственно существующее, не дихотомизированное, не противопоставленное какому-то иному содержанию.

Двухполюсные конструкты характеризуются одновременной корреляцией ключевого понятия с обоими полюсами конструкта. К последовательным двухполюсным конструктам относятся такие, в которых положительная корреляция с позитивным полюсом одновременно соседствует с отрицательной корреляцией с негативным полюсом (утверждающие конструкты) или, наоборот, положительная корреляция с негативным полюсом соседствует с отрицательной корреляцией с позитивным полюсом (отрицающие конструкты). Для двухполюсных противоречивых смысловых конструктов характерно наличие корреляций одного знака одновременно с обоими полюсами конструкта.

Смысловые конструкты описывают ту форму, которую приобретает личностный смысл в сфере сознания, и позволяют дифференцировать строение смыслов. В сознании значение существует не само по себе, а в системе ассоциаций, возможных для данного значения [72]. Ассоциативные связи значения как единицы сознания не тождественны ассоциативным связям, образующимся у данного значения тогда, когда оно становится переносчиком личностного смысла. В последнем случае эти ассоциативные связи как раз и могут быть представлены в виде смысловых конструктов. Так, если личностный смысл существует в форме однополюсного утверждающего конструкта, это означает, что человек в своем сознании исключает саму возможность иного осмысления явления, события, обстоятельства. Тот же самый смысл (например, позитивный смысл "Я"), включенный в двухполюсный конструкт, существует в сознании уже не сам по себе, а вместе с активным отрицанием противоположного смысла (например, негативного смысла "Я"). Двухполюсный противоречивый смысловой конструкт, включая тот же смысл, свидетельствует о нерешенности в сознании проблемы осмысления того или иного явления, о колебаниях и сомнениях человека. Наконец, отсутствие корреляций (то, что мы обозначаем как "нейтральный конструкт") свидетельствует о том, что данное явление не включено в смысловую сферу человека.

Как уже указывалось, смысловые конструкты отражают ту форму, которую приобретает личностный смысл в сознании. Но личностные смыслы могут быть классифицированы безотносительно к их форме, к их строению в сознании лишь на основе того места, которое занимает данное явление по отношению к мотиву. Можно предполагать, что в зависимости от этой последней характеристики смысла (т.е. характеристики смысла не как явления сознания, а как момента деятельности) будут различаться и строение смысла (конструкты), и эмоциональный тон переживания данного смысла (коннотат смысла), и его семантическая насыщенность (денотат смысла). Эта гипотеза и проверялась экспериментально [48]. При этом мы исходили из того допущения, что то или иное явление может быть не только условием деятельности и иметь позитивный, негативный или конфликтный смысл, но и само может являться мотивом и иметь смысл мотива.

В качестве испытуемых выступили 9 клиентов психологической консультации, проходившие курс групповой неврачебной психотерапии, в отдельных случаях использовались данные еще 6-ти испытуемых, не являвшихся клиентами консультации.

Заключение о смысловом статусе того или иного явления у данного конкретного испытуемого (клиента консультации) выносилось на основе следующих экспериментально-диагностических процедур. 1. Первичная беседа консультанта с клиентом, на которой излагались основные жалобы. 2. Наблюдения за клиентом в процессе занятий групповой неврачебной психотерапией (более 60 часов), проводимые одним из авторов исследования, присутствовавшим в качестве наблюдателя на всех занятиях группы (М.Кальвиньо). 3. Наблюдения и заключения, психологов-психотерапевтов, проводивших групповые занятия (В.В.Столин, А.Я.Варга). 4. Беседа с клиентом после проведения занятий. 5. TAT с последующей клинической беседой. 6. Методика управляемой проекции [117]. 7. Опросник 16 PF Кэттелла [160].

С оставшимися 6 испытуемыми проводилась более краткая процедура анализа, в которую включались: клиническая беседа, ТАТ, опросник 16 PF Кэттэлла, методика управляемой проекции и экспертные оценки психотерапевта по экспериментально-диагностическим данным. Мы не будем здесь подробно останавливаться на результатах исследования, которые обсуждаются нами в другой работе [48].

В целом результаты показывают, что негативный смысл оценивается ниже и переживается как менее "активный", "сложный" и "комфортный", но столь же, если не более стабильный в сравнении со смыслами остальных трех категорий, т.е. мотивами, позитивными и конфликтными смыслами. Различия внутри трех последних категорий не выражены, хотя они также есть. Так, мотивы превосходят в оценках позитивные смыслы по всем факторам, хотя и статистические различия не достигают значимых величин. Конфликтные смыслы оказываются наиболее "сложными" и "сильными" и наименее "стабильными" в сравнении с мотивами и позитивными смыслами, хотя и здесь статистические различия не значимы.

Анализу были подвергнуты также различия в типах смысловых конструктов, которые можно наблюдать в зависимости от того, какой именно смысл (смысл мотива, позитивный, негативный или конфликтный) фиксирует данная лексическая единица.

Оказалось, что мотивы выражаются утверждающими конструктами: как однополюсными, так и двухполюсными, как последовательными, так и противоречивыми. Теми же утверждающими конструктами выражаются и позитивные смыслы, однако они не оформляются с помощью противоречивых конструктов. Негативные смыслы выражаются с помощью отрицающих конструктов, при этом они также всегда последовательные, хотя и могут быть как однополюсными, так и двухполюсными. Конфликтные смыслы выражаются всегда с помощью двухполюсных противоречивых конструктов, преимущественно утверждающих, хотя и возможны случаи отрицающих конструктов.

Таким образом, мотив с точки зрения его семантического строения в сознании всегда приобретает форму констатации какого-то позитивного смысла явления, однако у разных людей это может как сопровождаться оппозицией противоположному смыслу явления, так и не сопровождаться такой оппозицией, эта констатация может быть как внутренне логичной, последовательной, так и противоречивой. В отличие от мотива позитивный или негативный смысл явления семантически всегда последователен, хотя может также у отдельных индивидов приобретать характер решенной дилеммы, а у других – единственно возможного. Конфликтный смысл – это либо борьба альтернатив, фиксирующая незаконченность выбора между двумя смыслами явления, либо сумма отрицаний; при этом отрицается и позитивный смысл явления, и его негативный смысл.

При анализе различий в денотатах смыслов мы применили своего рода статистико-феноменологический анализ. Были собраны все статистически значимые корреляции ключевого понятия с теми или иными, сформулированными по данным ТАТ предложениями, образующими полюсы конструктов, для всех восьми анализируемых тем-понятий.

Психосемантика смыслов "Я" оказалась наиболее богатой, что выразилось прежде всего в количестве значимых семантических связей. При этом для наших испытуемых "Я" всегда оказывалось одним из условий – позитивным, негативным или конфликтным. Характерно, что наибольшее число значимых семантических связей обнаружилось у ключевого понятия "Я" с предложением "Я одинок и никому не нужен". Это объясняется тем, что среди наших испытуемых не было ни одного семейно-благополучного человека.

Таблица 6. Психосемантика смыслов "Я"

В клетках таблицы статистически значимые коэффициенты корреляции ключевого понятия "Я" с предложениями, сформулированными по протоколам ТАТ (левый столбец таблицы).

Проведенное исследование показывает, что, как и другие личностные смыслы, смысл "Я" в зависимости от отношения субъекта к самому себе оказывается различным как в плане психосемантики (денотаты и коннотаты смыслов), таки в плане особой структурной организации (смысловые конструкты). Выявленные различия имеют и прикладное значение. Для направленной коррекционной работы важно понять не только зону конфликта, но и то, как этот конфликт перерабатывается в сознании. Представления о типах смыслов, о их семантике, об оформляющих их смысловых конструктах как раз и позволяют диагностировать то, как сознающий субъект переосмысляет действительность. Так, например, двухполюсный противоречивый утверждающий конструкт, "оформляющий" мотив, показывает, что явление обладает для субъекта и побуждающей и смыслообразующей функцией, в силу реальных жизненных процессов оно противоречиво, субъект переживает это противоречие и имеет позитивный полюс, к доминированию которого он может стремиться, и это выражается в ряде специфических семантических компонент смысла и его эмоциональных (коннотативных) характеристиках. Если же смысл явления оказывается негативным и оформляется двухполюсным последовательным отрицающим конструктом – субъект как бы не видит "просвета", он говорит "нет" позитивному смыслу, но также "нет" и "негативному", субъект находится не только в деятельностном, жизненном кризисе, но и в кризисе сознания, осмысления действительности. Если в контексте деятельности выступает он сам ("Я"), то речь идет уже о кризисе самосознания, кризисе осмысления самого себя. Это выражается и в коннотатах – "Я" оказывается не "оцениваемым", не "сильным", не "активным", зато "стабильным", что в данном контексте означает "несклонным к позитивным изменениям". Этому эмоциональному фону соответствуют и семантические дополнения к значению "Я": неуверенность, ожидание неуважения, представление о своей бесперспективности и т.п. Таким образом, учет характера смысла, его содержания и формы, в которой он существует в сознании, может служить психологу подсказкой направления его психокоррекционных, психотерапевтических усилий.

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ СМЫСЛА "Я"

Уже при анализе когнитивной составляющей смысла "Я" фактически затрагивался вопрос о его эмоциональной составляющей: коннотативное (аффективное) значение отражает эмоциональный тон образа "Я". Однако выделенные Ч.Осгудом оси: оценка, сила, активность – универсальны; с их помощью можно охарактеризовать восприятие любого объекта или события. Эмоциональное отношение к человеку – другому или самому себе – специфично.

В психологии существует большое количество иногда недостаточно четко разделенных терминов, обозначающих этот аспект самосознания. К ним относятся самоуважение, самоприятие, самоотношение, эмоционально-ценностное отношение к себе, эмоциональный компонент самооценки. Советские авторы также употребляют разные термины. Так, И.С.Кон вслед за М.Розенбергом [57] говорит о самоуважении, определяя как итоговое измерение "Я", выражающее меру приятия или неприятия индивидом самого себя, положительное или отрицательное отношение к себе, производное от совокупности отдельных самооценок [57, 71]. И.И.Чеснокова использует термин "эмоционально-ценностное отношение личности к себе", определяя его как "вид эмоциональных переживаний, в которых отражается собственное отношение личности к тому, что она узнает, понимает, "открывает" относительно самой себя, т.е. разнообразные ее самоотношения" [138, 109].