Наконец, мы подхошли к песне, которую поют Джон и Пол, но я надеюсь, что вы не станетте принимать ее близко к сердцу. Эта песня называется Misery, и я не собираюсь заканчивать эту главу депрессивными нотами. Ранняя песня, написанная в дороге, когда The Beatles играли на разогреве Хелен Шапиро, а затем завершенная дома в Ливерпуле. Первоначально они надеялись, что Хелен запишет эту песню, амбиции Джона и Пола в сочинительстве были столь же выразительны, как и их исполнительские амбиции, но ее продюсер, Норри Парамор (знаменитый по работе с Клиффом Ричардом), решил, что это слишком мрачно. Песня была перепета актером-певцом по имени Кенни Линч, который также был другом The Beatles и тоже принимал участие в том туре, он хороший парень, чего нельзя сказать о записи. Итак, версия, которую мы помним сегодня, и которую вообще стоит помнить — это собственная версия The Beatles. Вроде простой трек, но именно это делает его таким правильным. Несокрушимый Ринго, без единого брейка; жесткий, мастерский и идеальный дуэтный вокал Пола и Джона; ключевая ритмическая партия Джорджа (без соло!), а еще изящное и сдержанное фортепиано Джорджа Мартина. Все, что мы любим в этой группе!
N
Итак. Вот теперь мы достигли середины пути, буквы N—N для (среди прочего) небытия и ниоткуда, что приводит нас прямо к одной из любимых всеми N-песен Beatles: Nowhere Man.
Это песня Джона Леннона, написанная в его доме в Уэйбридже, когда он чувствовал себя подавленным и не у дел. Эта прекрасная песня с необычным текстом, который, по общему признанию, пессимистичен, но который одновременно можно считать, как глубоко личным, так и универсальным, понятным каждом из нас. Заканчивается она вопросом, не является ли человек из ниоткуда a bit like you and me («немного похожим на нас с вами»). Итак, от меня, еще одного человека из ниоткуда, к тебе и ко всем остальным мужчинам и женщинам из ниоткуда, это песня для всех нас.
Нат Вейс
Книга Хантера Дэвиса The Beatles: The Authorized Biography (The Beatles: Авторизованная Биография), опубликованная в 1968 году содержит увлекательную цитату Джона.
Я просто сидел, пытаясь придумать песню, и думал о себе, ничего не делая и никуда не спеша. Когда-то я придумывал, и это было легко. Все приходило из вне. Нет, я на самом деле перестал пытаться что-то придумать. Ничего уже не придет. Я был сыт по горло и, сдавшись, пошел прилечь. Тогда я начал думать о себе, как о человеке из ниоткуда, сидящем в своем небытие.
Nowhere Man — это блестящая аранжировка и продюссирование, и, да, потрясающая песня. Великолепная трехтактная гармония капеллы на интро и прямо в типичный драйв грува The Beatles: Джон на ритм-акустической гитаре, Ринго со своей довольно простой барабанной партией (и с уникальным расслабленным хай-хэт чувством), оттененной идиосинкразической двойной бас-партией Пола. Да и пульсирующее гитарное соло Джорджа супер-высокого класса, благополучно законченное неожиданной гармоникой в конце, исполнено мастерски.
Двигаясь от N-песни Джона Леннона к N-песне Пола Маккартни, мы приходим к той, которую Пол написал в моем семейном доме: The Night Before. Я не слышал его, как и когда он писал — я был в это время в туре. Но если верить всем книгам, он действительно создал ее в нашем доме на Уимпол-стрит, и я помню, что слышал ее, когда вернулся домой. И песня оказалась в фильме Help! («На Помощь!») и на превосходном одноименном альбоме.
Днем 17 февраля 1965 года The Beatles записали The Night Before в Studio Two в EMI Studios всего за два дубля, что примечательно, потому что это очень плотный и точный трек. Помимо всего прочего, она включает в себя гитарное соло октавами, которое исполняют Пол и Джордж. Игра октавами таким образом создает нечто вроде того же эффекта, что и игра на двенадцатиструнке (которая частично нанизана на октавы сама по себе), но игра на двух гитарах в идеальной синхронизации делает еще более жесткое звучание. Да и само соло — замечательная композиция. Гитары старательно избегают играть на пониженном ритме любого такта (избегая, так сказать, «1»), что очень необычно. И все же Пол и Джордж лепят запоминающуюся сольную мелодию, которую они также используют позже в треке в качестве финала.
Джон играет на электрическом пианино Hohner pianet, что дает отличный звук. Я не знаю, есть ли у кого-нибудь сейчас pianet (разве что на eBay), но прослушивание этой песни заставляет меня его хотеть! Они были более «ударными», чем Fender Rhodes или электрические пианино Wurlitzer, и могли «пробиться» через электрогитары. Я полагаю, что этот инструмент можно рассматривать как раннего предка Hohner clavinet, который обрел более широкую известность. (Вспомните вступительный рифф Стиви Уандера на песню Superstition, именно так звучит клавинет.)
Рассматривая букву N в контексте Beatles, я хочу упомянуть человека, связанного с этой буквой, который сыграл значительную роль в их жизни и которого я ранее упоминал в контексте Magical Mystery Tour. Этот человек — Нат Вейс, адвокат The Beatles в Нью-Йорке. Он был лучшим другом Брайана Эпштейна и одним из моих лучших друзей. Он умер несколько лет назад, и нам всем его очень не хватает. Он консультировал Брайана по многочисленным юридическим вопросам, а также стал доверенным советником The Beatles. Нат познакомил Брайана с процветающей гей-сценой в Нью-Йорке, которая изменила его жизнь — он определенно не видел ничего подобного ни в Ливерпуле, ни даже в Лондоне! Нат был блестящим и замечательным человеком, и когда я переехал в Америку с Джеймсом Тейлором, Нат основал мою управляющую компанию, а затем представлял Джеймса на наших успешных переговорах с Warner Brothers. Наконец, я помню, что в тот год, когда Бонни Рэйтт[107] выиграла историческую кучу Грэмми, в своей благодарственной речи она особо выделила Ната — так что The Beatles, Джеймс Тейлор и я были не единственными его поклонниками!
Именно в доме Ната в Нью-Йорке Пол Маккартни и Линда Истман поладили по-настоящему.
Пол и Линда впервые встретились на фотосессии, а затем на вечеринке. Но первый раз, когда они сели и поговорили, и, вероятно, Пол впервые узнал номер телефона Линды, был в квартире Ната Вайса в Нью-Йорке. У Ната была удивительная дверь шкафа (хочу заметить, недавно проданная на аукционе), которую все Битлы подписали толстыми черными чернилами для Ната. Это стало отличительной чертой квартиры Ната, и он очень ею гордился. Еще раз повторюсь, если мы говорим о N, то Нат Вайс был важным человеком, которого никто, интересующийся историей The Beatles, не должен забывать.
Разу ж мы затронули Линду Маккартни, давайте перейдем к песне Wings, также начинающейся на N, No Words, написанной Полом и моим дорогим другом Денни Лейном. В ней можно услышать вокал Пола, его гитару, бас и барабаны; вокал Линды и ее клавишные; а также немного фонового вокала и гитару Денни. Этот трек принадлежит замечательному альбому Band on the Run и имеет отличную оркестровую аранжировку Тони Висконти, записанную в AIR Studios Джорджа Мартина в Лондоне, а не в EMI. (Джордж и пара лучших бывших продюсеров EMI открыли свою собственную студию на Оксфорд-Сёркс в центре Лондона, Associated Independent Recording, отсюда и AIR Studios. С тех пор AIR переехала в красивую старую церковь Линдхерст-Холл на севере Лондона, где она процветает и по сей день.)
Раз уж мы обсуждаем сольные N-песни битлов, непременно остановимся на Ринго. Примерно в то же время, когда The Beatles распались, в 1970 году, Ринго записал и выпустил альбом стандартов под названием Sentimental Journey, и одним из таких стандартов была Night and Day, написанная бессмертным Коулом Портером, одним из моих любимых авторов. И, очевидно, один из любимейших у Ринго. Итак, вы, вероятно, знаете, что Коул Портер был очень известным и успешным композитором, и многие исполнители перепевали его песни. Night and Day была записана Фрэнком Синатрой, Эллой Фитцджеральд, Тони Беннеттом, всеми удивительными певцами. И давайте не будем забывать, что Коул Портер сам писал слова и музыку. Сочинение песен зачастую командный процесс, в некоторых командах (например, Бакарак[108]&Дэвид[109] или Гилберт&Салливан[110]), один партнер пишет музыку, а другой — тексты, а в других (например, Леннон&Маккартни), партнеры работают надо всем, но Коул Портер был сольным гением. Его песни требуют образного и творчески гибкого подхода, что, несомненно, является причиной энтузиазма джазовых певцов. Но есть и совершенно иной подход, иное откровение в том, как совершенно прямо поет Night and Day Ринго. По всей вероятности, его подача именно такая, как написал Коул, прежде чем Элла или Фрэнк применили к ней свои джазовые навыки, с точностью барабанщика Ринго поет совершенно в такт, его определенно дружелюбный стиль придает песне прямолинейную и почти детскую ясность. Непременно послушайте.
N также означает, среди прочего, «No». Итак, The Beatles обвиняют в написании песен, связанных с наркотиками, и песен, которые могут быть истолкованы как песни, связанные с наркотиками. Но Ринго исполнил по крайней мере одну, которая однозначно является антинаркотической — и подана она в развлекательной манере. Написанная Хойтом Экстоном и Дэвидом Джексоном, спродюсированная моим хорошим другом Ричардом Перри, эта композиция называется No No Song (с двумя N!). Она добилась большого успеха, добравшись до №3 в США.
Просто скажи наркотикам «нет». Ну, не обязательно и не все время. Но в этом и заключается смысл песни. Ринго твердо говорит, что наркотики наносят вред. По иронии судьбы, бэк-вокалистом на пластинке был блистательный и удивительный Гарри Нильссон — гений, который (надо признать) далеко не всегда говорил наркотикам «нет».
Буква N и слова «no», наводят на мысль о классической песни The Beatles, No Reply. Изначально эта песня вообще не должна была быть песней The Beatles. Джон быстро написал ее для Томми (еще одного клиента Брайана Эпштейна), и The Beatles записали демо, благодаря которому Томми выучил песню. В итоге Томми записал ее, но, по-видимому, его исполнение особо никому не понравилось, и ее не выпустили. Однако, демо-версия The Beatles была выпущена в Anthology. Что интересно в этой версии, так это то, что за барабанами был не Ринго, он был болен тонзиллитом. Многие думают, что барабанщиком был Джимми Никол, потому что The Beatles репетировали с ним ранее для австралийского тура, в который Ринго не смог отправиться из-за болезни. Как я уже сказал, я не эксперт во всех исторических деталях, но мое понимание заключается в том, что Джимми, который действительно ездил в Австралию с The Beatles (как битл), был там в EMI. Так что, скорее всего, он играет и на запсии. И, конечно же, «настоящая» версия была записана The Beatles осенью 1964 года и вышла на Beatles for Sale в Великобритании и Beatles’65 в Соединенных Штатах. Джон позже рассказывал, что на написание No Reply его вдохновила Silhouettes группы the Rays, R&B-квартета из Нью-Йорка, песня, которая позже была перепета Herman's Hermits. Джон был захвачен представлением о том, что в доме были двое и они преднамеренно не открывали дверь и не отвечали на звонки.
Еще одна интересная песня N связана с Ленноном, и это еще одна «no»-песня — No Bed for Beatle John из Unfinished Music No. 2: Life with The Lions, спродюсированная Джоном и Йоко. Должен сказать, что мне очень нравится вокал Йоко в этой песне. Время от времени Йоко демонстрирует какое-то сумасшедшее пение, которое мне не нравится, но здесь ее обезоруживающий вокал очень мелодичен, очень созвучен и очень мил. Она кажется молодой и очаровательной. Песня состоит из вырезок из прессы (поется Йоко) из ее пребывания в Queen Charlotte’s Hospital в Лондоне, когда она была беременна и, к сожалению, потеряла ребенка. Все это время Джон был рядом. Для экстренного случая требовалась кровать, поэтому Джон отказался от нее и спал на полу, он не хотел оставлять Йоко одну. Все газетные вырезки рассказывают эту историю, они и составляют текст песни.
Вы можете предположить, что название альбома Life with the Lions, было просто некой сюрреалистической концепцией, которая пришла к Джону. Но это не так. Для всех в Англии в то время это была фраза, которую помнили с 50-х годов, когда Life with the Lyons («Жизнь с Лионами») была чрезвычайно успешной радиопостановкой. Лионы — это семья американских актеров, настоящая семья, которая переехала в Лондон. Мы уже были очарованы Америкой, американским народом, американской культурой и всем остальным. Встреча с настоящими американцами, живущими в Лондоне, была бесконечно интересна британским слушателям. Бен Лион и его жена Биби Дэниелс поселились в Лондоне во время Второй мировой войны. Странно, что вообще кто-то переехал в Лондон в разгар войны и бомбежек, но они это сделали. С 1940 года они получали кое-какую работу, и в конце концов им предложили этот очень успешный ситком, Life with the Lyons, который мы все слушали. В течение нескольких лет его еще и показывали по телевидению. Я не помню, чтобы когда-нибудь смотрел его, но определенно слушал по радио.
Есть еще одна N Джона, на которой мы остановимся — Nobody Loves You (When You are Down and Out) из альбома the Walls and Bridges. Джон изменил одно слово в названии знаменитой песни 1920-х годов, блюзовой композиции под названием Nobody Knows You When You’re Down and Out. Его композиция была совершенно новой, а написал он ее во время периода lost weekend, который мы уже обсудили. И помним, что и тогда он создал несколько хороших треков, и это один из них, который он записал с Клаусом Фурманом на басу, Никки Хопкинсом на фортепиано, Кенни Ашером на органе и Джимом Келтнером на барабанах. В песне также фигурировал Джесси Эд Дэвис, индейский гитарист, невероятного обаяния и мастерства, действительно замечательный музыкант.
Будем надеяться, что никому из нас не придется узнать, правда ли, что никто не любит тебя, когда ты в депрессии. Джон хотел, чтобы ее спел Синатра. «Я всегда представляю себе, как Синатра поет эту песню», — сказал он однажды в радиоинтервью. «Он прекрасно справится с этим делом. Если вы слушаете, Фрэнк, Вам нужна песня, которая не является частью чего-то. Вот одна из них. Духовая аранжировка. Все в ней создано для Вас». Хорошая песня, хоть и грустная. И, возможно, еще печальнее то, что Фрэнк Синатра так и не попытался ее записать.
У Харрисона тоже есть довольно интересная N-песня — Not Guilty, которая могла бы попасть в White Album, но в конечном итоге не попала. The Beatles записали 102 различных дубля (пожалуй, это рекорд для них) и долго обсуждали аранжировку, прежде чем отказаться от сессии. Есть одна записанная версия, которая сохранилась и была включена в The Beatles Anthology. Годы спустя Джордж записал свою собственную версию для альбома George Harrison. Вот ее я считаю фантастиеской. Я был очень впечатлен, когда недавно переслушивал ее, особенно электрическим пианино Fender Rhodes, поэтому посмотрел, кто на нем играл. Это был Нил Ларсен, невероятный клавишник, который также играл на последних нескольких турах Леонарда Коэна. Я имел удовольствие побывать в том туре на нескольких концертах, познакомился с Нилом и очень восхищался его игрой, хотя и не знал, что он играл на альбоме Джорджа.
На самом деле, вся группа в версии Джорджа колоссально хороша. Вторым клавишником был Стив Уинвуд, Вилли Уикс играл на басу, Энди Ньюмарк — на барабанах, а Рэй Купер — на конге. Убийственная исполнение, и, наконец, отличная версия песни самого композитора.
Потратив довольно много времени в этой главе на сольную работу битлов, я хотел бы вернуться к ним, как квартету, чтобы посмотреть на две великие песни The Beatles, которые начинаются с буквы N. Первая — это Not a Second Time. Именно эта песня стала вдохновением для статьи, что нынче знаменита, в британской газете The Times. Уильям Манн, корреспондент, эксперт по классической музыке этого издания, опубликовал музыкальный анализ The Beatles. Уже один этот факт был достаточно примечателен; в ту эпоху мир классической музыки довольно высокомерно относился к популярной музыке вообще и к рок-н-роллу в частности. И все же в The Times отнеслись к The Beatles очень серьезно и даже похвалили их изобретательность, использовав в качестве примера одну конкретную песню — Not a Second Time. Манн указал на «эолийский каданс», что она содержит, добавив, что этот каданс также встречается в заключительном ходе малеровской Das Lied von der Erde. Позже Джон говорил: «До сих пор понятия не имею, что такое эолийские ритмы. Это звучит как экзотические птицы.» Если кого-то это интересует, то обычно считается, что эолийский каданс происходит в конце строки No, no, no, not a second time («Нет, нет, нет, не во второй раз»), когда (на слове «раз») аккорд — Ми-минор, а не Соль-мажор, как можно было бы ожидать от предшествующего Ре. Этот термин происходит из того факта, что эолийский модус коренится в шестой ступени мажорной шкалы — в ключе Соль, который несомненно привел бы нас к Ми-Минор.
И, да, мы не можем назвать любое обсуждение The Beatles и буквы N полным, не упомянув Norwegian Wood (This Bird Has Flown), блестящую песню Джона Леннона с загадочными текстами и первым использованием ситара Джорджем Харрисоном на пластинке и многими другими деталями.
Не так давно я просматривал Many Years from Now(«Много лет спустя»),превосходную книгу Барри Майлза о Маккартни, и у Пола было несколько интересных воспоминаний о песне Джона.
Я вошел, и у него была эта первая строфа, великолепна строфа. У меня когда-то была девушка, или я должен сказать, что у нее когда-то был я. Вот и все, что у него было — ни названия, ничего. И я сказал: «О да! Ну вот, ха, мы и приехали». И она сама написалась. Когда у вас есть отличная идея, песни обычно пишутся сами, при условии, что вы знаете, как их писать. [Ему легко говорить, потому что они, конечно, «знают, как писать песни» лучше, чем почти все, кого я когда-либо встречал в своей жизни.]
Я подхватил ее на втором куплете. Это история. Это он пытается подцепить девчонку. Речь шла о любовной связи. Джон сказал Playboy, что они понятия не имеют, откуда взялся это название, но я-то знаю! Питер Эшер отделал свою комнату деревом. Многие люди украшали свои жилища деревом. Norwegian Wood. Это была сосна, дешевая сосна, но, правда же, Cheap Pine, не такое уж хорошее название, правда же, детка.
Я, конечно, очень горжусь тем, что я или моя комната внесли свой вклад в песню, но если честно, то я не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь отделывал свою комнату деревом. Надо будет уточнить Пола, что именно он помнит. Может быть, это была какая-то другая комната в нашем доме. Я припоминаю сосновые панели в комнате на первом этаже, где мы иногда устраивали вечеринки. Но в моей спальне были странные геометрические обои 50-х годов и совсем не было дерева.
Так что даже для меня это немного загадочно. В любом случае, полагаю, что вся песня заканчивается тем, что он поджигает ее спальню с деревянными стенами в отместку за то, что она заставила его спать в ванной. Немного чересчур, но именно об этом в ней и поется. Речь не о розжиге огня в камине, не о зажженной сигарете, ни о чем подобном. Я с сожалением должен констатировать, что в этой песне речь идет о поджоге, о настоящем пожаре.
Прежде чем перети к О, я понял, что было бы неправильно опустить мою собственную связь с The Beatles в сочетании с буквой N, и это композиция Nobody I Know.
История началась вскоре после того, как мы с Гордоном записали A World Without Love. После большого хита довольно трудно найти подходящую песню. Необходимо оправдать свои предыдущие достижения и ожидания, а поскольку мы только выпустили запись, ставшую № 1 во всем мире, нам было немного страшно. Но тем, кто стоит за большим хитом, авторы обычно присылают ужасно много песен, в надежде, что они станут следующими синглами. К счастью, одним из этих авторов был Полом Маккартни, который и написал Nobody I Know, и сыграл ее для меня, как только мы вернулись из нашего первого визита в США. Мне она очень понравилась.
Джон и Пол серьезно относились к сочинительскому труду. Они понимали, что должны быть успешными авторами песен, а это значит — понимать, как предоставить нужную песню нужному исполнителю в нужное время. Если вы написали большой хит, вы хотели бы, чтобы продолжение также было написано вами. Вы не хотели бы, чтобы кто-то еще наживался на вашем блестящем успехе. Поэтому, когда мы вернулись из Америки после нашего первого тура, Пол уже подготовил специально для нас Nobody I Know. Если вы посмотрите на ранние интервью The Beatles, их часто спрашивали: «Что вы собираетесь делать, когда все это закончится?» Действительно, это был тот вопрос, который звучал в каждом интервью. Существовало универсальное и неизменное предположение, что рок-н-ролльная карьера продлится самое большее два года. Джон и Пол всегда отвечали: «О, мы будем писать песни». Они хотели следовать примеру Либера&Столлера, Гоффина&Кинг и других великих дуэтов песенников, которыми они так восхищались.
Что касается нас с Гордоном, то мы с удовольствием записали Nobody I Know, в аранжировке которой широко фигурировала большая, красивая, акустическая двенадцатиструнная красно-золотистая гитара, которую недавно сделал для меня Gibson. Песня стала хитом, и мы пели ее в туре. Вот так, спасибо вам большое.
O
Буква О. И я хотел бы начать с песни, которая звучит почти так же, как если бы она начиналась со вздоха «Ох». А это Ob-La-Di, Ob-La-Da.
Гобой.
Я заинтересовался, откуда взялась эта фраза. Пол сказал, что слышал ее от своего нигерийского друга по игре на конге Джимми Скотта, с которым он познакомился в лондонском Bag O’Nails, который в то время был очень популярным клубом. Притон музыкантов на Кингли-стрит, идущей параллельно Карнаби-стрит, на западной окраине Сохо. Он был хорошо известен благодаря отличной музыке и беспробудному пьянству (что-то такое, я смутно припоминаю!), и следует поздравить Пола с тем, что он вспомнил эту фразу на следующий день и превратил ее в такую прекрасную песню. Но мне кажется, что еще я помню, как Пол однажды сказал мне, что это был кто-то, кто делал доставку в студию, кто в какой-то момент использовал фразу «ob-la-di, ob-la-da», и Полу это понравилось, и он включил ее в песню. Я не уверен. Но в конечном счете я допускаю, что Пол прав: если он помнит о Bag O’Nails, значит, так оно и есть. Конечно, большинство людей просто услышат эту фразу и пропустят ее мимо ушей, думая: «какое классное выражение», в то время как Пол явно подумал: «Какое классное выражение, из него может родиться блестящая песня». Именно она и родилась.
Я особенно люблю Ob-La-Di, Ob-La-Da, потому что это одна из песен Пола о воображаемых людях, а он очень хорош в этом. К концу песни вы чувствуете, что действительно знаете Десмонда и Молли Джонс, хотя они и не настоящие. Пол просто придумал их, как часто это делал — как Элеонору Ригби или Джоджо из Тусона, штат Аризона, или Максвелла Эдисона, или многие другие. Люди часто пытаются связать песни Пола с реальными друзьями или людьми, но он был похож на великого романиста или проницательного поэта, хотя, несомненно, черпая образы из реального мира, он придумывал людей и места, и создавал вполне правдоподобные короткие рассказы, и именно это делает его песни такими классными. Десмонд и Молли Джонс будут жить вечно благодаря Ob-La-Di, Ob-La-Da, и будем надеяться, что после этого они действительно будут счастливы.
Другая песня, которая начинается с O, является более поздней записью The Beatles, но гораздо более ранней песней The Beatles. Под этим я подразумеваю, что Джон написал ее или, по крайней мере, начал ее писать, когда ему было около пятнадцати лет, а вот записали ее во время одной из более поздних сессий The Beatles для фильма и альбома Let It Be. И эта песня — One After 909. Пол позже объяснил, что это была попытка написать американскую железнодорожную песню в стиле их музыкальных героев. Блюзовый вид песни грузового поезда с вибрацией Хэнка Уильямса, как Midnight Special и прочие замечательные железнодорожные песни. Пожалуй, самой известной английской железнодорожной песней в то время была Rock Island Line, огромный хит нашего скиффл-героя Лонни Донегана. Увлечение скиффлом было интересным и жизненно важным предвестником так называемого Британского вторжения, которое последовало за этим. Похоже, что каждый, у кого была гитара, был членом скиффл-группы, и я (как Пол и Джон) не был исключением. Пара гитар, стиральная доска и несколько наперстков, чайный сундук или бас корыто (с ручкой от метлы и струной), несколько простых американских фолк/блюзовых мелодий, и вы уже были на пути к успеху. Rock Island Line — это старая песня, восходящая, по крайней мере, к железнодорожным верфям 30-х годов, написанная самоотверженными музыкальными исследованиями Алана Ломакса, спетая великим Ледбелли и наконец записанная Лонни Донеганом, игроком на банджо в лучшей британской джазовой группе того времени, The Chris Barber Band. С его фальшивым американским акцентом, мастерски насыщенным вокалом и преданностью американской музыке Донеган возглавил собственное Британское вторжение (в 1955 году Rock Island Line вошла в десятку лучших в Америке!) почти за десять лет до того, как их догнали The Beatles и все остальные из нас. Мы думали, что нет ничего более типично американского, чем великая песня железной дороги — поезда, о которых пели Хэнк Уильямс, Сонни Терри или Джонни Кэш, были для них романтикой и тайной, которых у нас дома, казалось, совсем не было.
One After 909, думаю, относится к поезду, который отправляется после 9:09. По-моему, это звучит не очень по-американски. Это больше похоже на Британские железные дороги в их худшем проявлении. Поезд в 9:09, вероятно, был отменен, и вам пришлось ждать следующего. В песне звучат вокал и ритм-гитара Джона Леннона, вокал и бас Пола Маккартни, соло-гитара Джорджа Харрисона, барабаны Ринго Старра, и электрическое пианино Билли Престона. Джордж Мартин, Глин Джонс и даже Фил Спектор внесли свой вклад в продюсирование и разработку трека в течение нескольких попыток сделать его как надо. С таким количеством движущих сил можно только благодарить, что первый после 9:09 прибыл благополучно и вовремя.
Я уже говорил об O-песне Пола и O-песне Джона, в следующей О, Old Brown Shoe, Джордж, автор коммпозиции, играет на пианино — редком для него инструменте. Он также наложил гитарное соло и стер ритм-гитару Леннона в пользу органной партии Хаммонда. Old Brown Shoe, кстати, трек стороны B The Ballad of John and Yoko, песни, в которой Джордж вообще, так что вполне справедливо, что он здесь он проявился сразу на нескольких инструментах.
Old Brown Shoe полуучила второе дыхание, потому что была исполнена в легендарном Concert for George, который состоялся в Лондоне в 2002 году, через год после его сокрушительной смерти в возрасте пятидесяти восьми лет. Это был удивительный концерт, одно из самых замечательных шоу. Гэри Брукер из Procol Harum[111], потрясающий пианист и душевный певец, исполнил Old Brown Shoe с удивительной командой, которая была собрана для этого концерта и включала Эрика Клэптона, Джима Келтнера, Дхани Харрисона и Альберта Ли. Эрик Айдл из Monty Python тоже был там и помог с организацией шоу. Это было сногсшибательное событие и удивительная команда вдохновенных музыкантов.
Своя О есть и у Ринго, добавим в микс его сольный трек Oh My My. Эта песня была спродюсирована Ричардом Перри, и в ней также сыграли и спели отличные исполнители. Бэк-вокалистки — Мерри Клейтон (известная женским вокалом на Gimme Shelter и многих других удивительных треках), и Марта Ривз (та самая Мартой из Martha and the Vandellas). Ринго написал песню вместе со своим другом Вини Понсия[112]. На треке Билли Престон играет на клавишных, Ринго и Джим Келтнер — на барабанах, Клаус Ворманн — на басу, а Том Скотт — соло на саксофоне. Это запоминающаяся и энергичная песня. Она была большим хитом, и всегда является ключевой частью живого шоу Ринго с его удивительной группой All-Starr Band.
Теперь, когда О-соприкоснулись с каждым из битлов, я хотел бы пойти в другом направлении и поговорить об инструменте, который начинается с буквы O: гобой (the oboe). На пластинках Битлов не так уж много гобоя, что довольно странно. И я скажу вам почему. Пока Пол жил у нас, он очень часто слышал гобой. Как я уже упоминал, моя мать была профессиональной гобоисткой. Я сам немного научился играть на гобое. Сейчас, наверное, мог бы разыграть только уродливую и крякающую гамму До Мажора. И одно из самых странных совпадений состоит в том, что кое-кто еще, кто играл на гобое, тот, кто является ключевой фигурой в нашей истории, блестящий продюсер The Beatles сэр Джордж Мартин. У кого же Джордж Мартин научился играть на гобое, спросите вы? Ответ, как это ни удивительно прост — у моей матери. Задолго до того, как моя мать познакомилась с Джорджем Мартином как с продюсером The Beatles, она познакомилась с ним как со своим учеником, в Гилдхоллской школе музыки и драмы, где учился Джордж, и научила его играть на гобое, который стал его основным инструментом наряду с фортепиано.
Гобой — тяжелый инструмент для игры. Это член семейства инструментов с двойным аэрофоном, что означает, что в отличие от кларнета или саксофона, у которых один аэрофон закреплен на небольшом кусочке дерева, у гобоя их два, хлюпающих вместе, точно так же, как когда вы в детстве дуете через травинку или настоящий тростник и издаете этот скрипучий звук. Остальная часть семейства двойного аэрофона идет от фагота (или даже контрафагот), который очень низок, через гобой д’амур, охотничий гобой или английский рожок, до гобоя, который играет самые высокие ноты. Мой любимый — это английский рожок, что-то вроде гобоя с более низким звуком. Он очень печален и красив. Как я уже упомянул, ни в одной Битловской песне нет соло гобоя как такового. В паре оркестров наверняка они звучат. Конечно, есть гобои и в большой аранжировке Ричарда Хьюсона The Long and Winding Road, и в оркестре для A Day in the Life, и так далее. Но если вы хотите услышать, как звучит английский рожок, вы можете найти его на стороне B большого хита, автором слов которого был Пол Маккартни. И этот большой хит, A World Without Love, был записан (как вы уже знаете!) группой Peter & Gordon. На другой стороне — песня, которую сочинили мы с Гордоном, If I Was You, композиция с английским рожком. Так что, если у вас есть ваша старая A World Without Love c 45 оборотами в минуту, переверните ее и проиграйте. А если нет, то вы, конечно, можете найти ее песню в сети.