Грэй, один из самых заметных разведчиков, был сравнительно молодым, но не таким, как Рой. Скорее всего, он был примерно таким же, как и Фрэй, может и чуть помоложе. Только вот Фрэй всё никак до разведчика не мог дослужиться, а Грэй носил алый наряд уже относительно давно, если судить по состоянию этого одеяния.
Этот полуэльф-разведчик расспрашивал у новоиспеченного мастера всё, что только мог, а Клай по возможности отвечал. В целом, он отметил Грэя как весьма интересного собеседника. Будь Клай помоложе и полюбопытнее, он тоже завалил бы Грэя кучей вопросов, но времена уже не те. Всё больше и больше Клай погружался в свою работу. И отвлекаться от неё не собирался. Тем более, что вряд ли он бы узнал от Грэя что-то новое о жизни полуэльфа-разведчика.
Уже начало светать, когда тихий и незаметный отряд полуэльфов приблизился к пепелищу, которое некогда являлось благополучно цветущим лесом. Обгоревшие почерневшие пеньки донельзя напоминали жуткое и монотонное кладбище.
- Лес пожгли, а теперь материалы для строительства ищут, - недовольно проворчал Фрэй, отряхая сапог от пепла.
- Хотели построить крепость посреди леса, а в итоге вырубили весь лес вокруг, - ответил Бэйрон и остановился.
- Что случилось? - спросил Клай у настороженного Бэйрона.
- Ещё не случилось, но скоро случится, - тихим голосом ответил товарищ-мастер. - Присмотрись к горизонту.
Клай ещё не владел в совершенстве искусством дальнего зрения. Много раз пытался, но получалось через раз и, как правило, абы как.
- Прежде закрой глаза, - посоветовал Бэйрон. - Очисти разум. На рассвете это делается лучше всего, потому что природа словно рождается вновь, она девственна и чиста и никак не может мешать тебе.
Клай закрыл глаза и под слова Бэйрона представил как наяву чистое лоно природы. Обгоревшее кладбище леса не очень было похоже на чудо природы и вряд ли помогло бы сосредоточиться.
- А теперь открой глаза, - сказал Бэйрон. - И представь, будто ты бесплотным духом несёшься к горизонту, а горизонт приближается к тебе. Главное - верь в это и всё получится.
И получилось. С чьей-то помощью часто получалось, а вот без наставника всё выходило не так легко и гладко, как хотелось бы.
Горизонт и впрямь медленно, но верно увеличивался в размерах. Клай уже начинал видеть растущие деревья вдали, жёлтую траву, а затем вновь обгоревшее пепелище.
Дальше должно было быть что-то интересное, и Клай наконец-то увидел вооружённый отряд углуков, покидающий высокую деревянную крепость на выжженном участке посреди леса.
Они выходили вооружённой колонной численностью около ста пятидесяти, и, несмотря на то, что дальнее зрение не давало возможности слушать, в своей голове Клай отчётливо слышал позвякивание железа в доспехах и топот синхронных неуклюжих шагов.
- Вижу, - сказал Клай. - Они покидают крепость.
- Что? - неожиданно появился сзади Фрэй и оборвал действие невидимой подзорной трубы Клая. - Что ты видел?
- Они и впрямь покинули крепость, - сухо пробормотал в ответ Клай. - Больше сотни углуков. Она ослаблена.
- А Гнева? Гнева-то видел? - спросил появившийся с другой стороны Грэй.
- Внутрь крепости заглянуть не мог, - ответил Клай. - Слишком сложно. Но мастер Бэйрон уверен, что Гнев там, так что слушайте его.
Оба лица синхронно повернулись в сторону Бэйрона, который всё ещё всматривался в горизонт. Навык дальнего зрения был у Бэйрона развит в несколько раз лучше, чем у Клая, поэтому мастер мог увидеть ещё кое-что интересное, что не смог увидеть за время своей попытки Клай.
- Дальше пойду один, - не отрывая глаз от горизонта, сказал Бэйрон. - Клай, Фрэй и ещё двое отправятся следом, но на расстоянии. Подадите знак идущим сзади, когда меня захватят и отведут в крепость. Тогда спрячьтесь и выжидайте, пока оставшиеся углуки не отправятся атаковать отряд наших рекрутов.
- Как всё сложно, - проохал Фрэй. - Зато, хотя бы меня уважили и я буду сопровождать вас, мастер Бэйрон. Клай, мы возьмём с собой Роя?
- Грэя возьмём, - ответил Клай. - И пожалуй, Хекса. Так будет лучше.
Клай мельком поймал взгляд Роя и не увидел там ничего хорошего. Его лицо стало ещё пасмурней, и, похоже, юный полуэльф полностью разочаровался в старшем брате.
- Почему опять не Рой? - удивлённо спросил Фрэй, но Клай в ответ лишь приподнял руку вверх.
Бэйрон едва заметно кивнул и сделал шаг вперёд. Пожалуй, и ему сейчас было боязно, невзирая на внешнюю абсолютную непоколебимость. Кто знает, вдруг Гневу не захочется пытать его? Вдруг ему интересно просто убить Бэйрона, без всякого суда и следствия? В голову Гневу не заберёшься, слишком он непредсказуем.
Фрэй, Клай, Грэй и вылезший из толпы Хекс переглянулись и, дождавшись, когда Бэйрон скроется из виду, тоже отправились вперёд.
Рой проводил четвёрку, в которой вожделел и сам оказаться, лишь полным отчаяния взглядом.
Кто знает - может быть, было бы более практичным вариантом соорудить мини-отряд из самых близких для Клая охотников, тех, чьи возможности и способности он знал досконально. Фрэй, Рой... А кто третий? А нет третьего, потому что Троя Клай потерял несколько месяцев назад.
- Надеюсь, цитадель пуста, - пробормотал Клай и сделал ещё один шаг вперёд.
Глава. Презренные души.
Роль Солона
Забытье длилось совсем недолго, после чего Солон снова прозрел.
Вокруг были только черные холодные стены, пыль и темнота. Ни единого звука, словно слух Солон потерял вместе с этим странным перемещением.
Ему начало казаться, что никуда он не перемещался, а просто провалился на уровень ниже и на самом деле всё ещё находился в усыпальнице Лицаира, в то время как наверху длится кровопролитная бойня.
Очень хорошей идеей было бы сейчас сотворить хоть немного света, но не было ни единственного способа это сделать. Палочка поломана, а сырость не позволит развести огонь из камня.
Всё, что Солон помнил - это бой с углуками, его встреча с ужасным Гневом, впоследствии привлекшая третью сторону - того самого знаменитого Лицаира, который и переместил его сюда.
Память восстанавливалась по крупицам, но в единую картинку сложиться у неё всё никак не выходило. Понимал Солон отлично только одно - он должен оберегать небольшую шкатулку, которую сжимает в руке. Если он потеряет её или отправит в руки врага, случится нечто страшное.
Ещё несколько дней назад Солон Моррисон, или Энтоэн Девятый, мирно и беззаботно жил в королевском замке Аглун Хед, не особо думая ни о завтрашнем, ни о вчерашнем дне. Всё изменилось, когда он был приглашён на рыцарский турнир, совмещённый с богатым пиром, в Акру, к умирающему герцогу Райву Рейхелю.
Солон не хотел вспоминать, что было дальше. Но мысль о том, какую же тяжёлую долю взвалила на его плечи жестокая судьба, не покидала. Если Солон понял всё правильно, то если кто-то убьёт его, то станет Хранителем этой штуки в шкатулке вместо Солона. Не было ли это лучшим вариантом в нынешних условиях?
Не по силам Солону эта дорога. Тот, кто наградил его этим даром или проклятьем, должен забрать обратно. Вернуть Солону ту жизнь, которой он жил в королевском дворце и больше не навещать его.
Но тьма между тем не проходила. Солон умер и оказался в аду? Или так выглядит рай?
- Кто ты? - пронзил сознание Солона громкий механический голос.
Казалось бы, он исходил одновременно изо всех точек этой темноты, не имея за собой какого-либо источника.
Солон едва не потерял сознание, до ужаса напугавшись неожиданно появившегося голоса в темноте, но в конечном итоге совладал с собой.
- Я наследный принц Карнарии Энтоэн Аргельтон! - буквально пропищал Солон, хотя и собирался выдавить из себя гордость.
- Неправильно, - ответил ему голос. - Кто ты?
Определённо этот голос знал больше, чем ему полагается. И врать ему было не очень желательно. И убегать особо некуда. Придётся попытаться проговорить правду.
- Я Солон Моррисон!
- Ближе к правде, но снова неправда. Кто ты? Кем ты являешься?
Солон запнулся и не понял сразу, что ему нужно говорить.
- Кем ты являешься, Солон Моррисон? - спросил голос, и Солон ощутил его приближение, которое осязать не мог.
- Я... Я Хранитель Лазурной Юдоли, - выдавил из себя Солон, хотя в правильности слов был далеко не уверен.
Однако вместо очередного вопроса голос ночного призрака стал выше и проговорил:
- Ты знаешь, кто ты. Теперь ты можешь говорить со мной. Иди вперёд до тех пор, пока не заметишь знак.
- Знак? - удивился Солон. - Какой ещё знак? Я ничего не понимаю...
Однако в ответ он услышал лишь молчание. Похоже, голос решил, что дал для Солона итак слишком много информации.
Пришлось делать то, что голос сказал, вернее, пытаться это сделать. Сделав шаг в непроглядную тьму, Солон двинулся вперёд. Даже шагов он не осязал, словно летал меж чёрных облаков.
Спустя какое-то время Солон обнаружил летающее в черни гнилое белое перо, которое казалось тут совершенно не к месту. Это ли был знак? Или какой-то глупый розыгрыш?
Поняв, что вариантов никаких нет, Солон взял его в руки и только тогда чернь начала наполняться тусклым зеленоватым светом.
Солон вертел голову туда-сюда, прослеживая за изменениями, которые происходили вокруг него. Вырисовывались очертания полуразваленных каменных стен, лестниц и статуй, которые были покрытые едва светящейся зелёной плесенью.
Это место - огромный склеп, иначе его и не назовёшь. Тысячи лет сюда не ступала нога человека или какого-нибудь другого разумного существа. Конструкции стен и потолка были готовы вот-вот обвалиться, едва только стоило приложить к ним мало-мальски годное усилие.
Когда всё стало окончательно видно, Солон обнаружил себя стоящим в огромном зале разваленного дворца. Справа и слева дворец был украшен многочисленными лестницами и балконами, а ярусов в этом помещении было так много, что Солон с трудом видел далёкий-далёкий потолок.
Сюда не проникал солнечный свет, тут не было ни единого светящегося фонаря и факела, но всё было отчётливо видно и без этого. Будто бы светила эта волшебная зелёная плесень магическим светом, взявшаяся из ниоткуда.
А у стен залы, в две колонны стояли недвижимые наполовину прозрачные призраки, напоминающие тех самых утопцев с болота, только те обладали плотью, а призраки этого зала имели лишь бесплотный дух.
Их лица были изуродованы временем - у некоторых красовались пустые глазницы, у некоторых был пустой, не обтянутый губами зубной оскал, а другие и вовсе имели лишь местами лоскутами свисающую гнилую кожу.
И все они осуществляли безмолвный дозор. Они были вооружены такими же призрачными топорами, секирами, двуручными мечами, глефами и щитами. Ничто не могло позволить им пошевелиться или совершить какое-нибудь другое осознанное действие. Они были способны только вести бой.
В другом случае Солон до смерти напугался бы. Но сейчас отчего-то абсолютно не было чувства страха. Словно Солон и сам является таким же бесплотным духом и его совершенно не тревожит наличие рядом с ним подобных собратьев.
- Ты не должен здесь находиться! - услышал Солон отдалённый голос сзади, который заставил его мгновенно обернуться.
Сзади рядом с ним стоял невооружённый, но одетый в герцогские одежды дух. Его кожа не свисала неприятными гнилыми лоскутами, но она иссохла до максимального предела и была столь же бледного цвета, что и снег в горах Хайклума. Глаза были наполнены бельмами, и только по их середине было замечено по небольшому чёрному зрачку. Его белые от седины волосы были очень редкими, но свисали едва ли не до пояса.
- Кто вы? - спросил Солон. - И что я здесь делаю?
- Это я должен спрашивать, что ты делаешь в нашей обители.
Солон нахмурил брови, так как ему не сразу пришёл в голову нужный ответ.
- Я не знаю, как оказался здесь, - сказал он. - Я ничего не помню. Это ад? Я умер? Кем я был убит?
Вдали послышалось эхо от чьего-то зловещего смеха, но Солон не видел ни одного призрака, который смеялся бы.
- Ты переоценил свою удачу, - сказал призрак, не меняя при этом выражения лица. - Я расскажу тебе, что это за место. А ты будешь честен со мной.
Солон замялся, но в конечном итоге кивнул. Бежать отсюда всё равно было некуда.
Призрак развернулся и присел на свой полуразваленный каменный трон. Надо сказать, что несмотря на ветхость, трон был совсем не призрачным, а вполне себе настоящим.
- Лучше умереть, чем оказаться там, где оказался ты, - сказал призрак. - Смерть даёт тебе покой, а Междумирье посеет в тебе только мятеж.
- Это Междумирье? - спросил Солон, отчаянно пытаясь вспомнить название этого места из каких-нибудь книг. Но ничего не мог вспомнить. Да и книг мало читал.
- Это место по-разному называют, - ответил призрак. - Мы, например, называем его домом, потому что другого дома у нас нет. Вам, живущим внизу, под крылом света солнца, проще именовать это место Междумирьем. Меня зовут Владыка Арглаар, и вот уже бессчетное количество столетий я нахожусь здесь, не имея никакой возможности выбраться.
- Как вы здесь оказались? - поинтересовался Солон.
- Честно говоря, я и сам не помню, как. Когда ты умираешь, отправляешься либо в Поднебесную Юдоль, либо в Подземную Тарту. Но иногда ни одно из этих мест не желает принимать тебя. И на землю ты вернуться не можешь, и предаться в руки смерти тоже. Тогда ты оказываешься здесь - в Междумирье, месте без Богов, месте без Смерти.
- Так вы умерли? - спросил Солон.
- Умер ли я? В классическом понимании слова умерли только наши тела. Души наши до сих пор мятежны и не могут найти покоя.
Солона удивляло то, что призраки и лично Владыка Арглаар так дружелюбно настроены к нему. Но спросить, почему же, не хватило смелости. Это всё могло испортить.
- Почему Небеса или Тарта могут не принять душу? - спросил юный принц.
- Я вижу в твоих глазах, что ты уже догадываешься, - ответил Владыка Арглаар. - Клятвопреступления. Преступления против Богов и мироздания. Неисполненные клятвы. Души, которые ужасны даже для Подземной Тарты. Это ты хотел услышать?
- Мне не приходилось раньше слышать о Междумирье.
- Потому что такими сказками не пугают детей. Междумирье - это не просто страшилка. Это скопление безумного ужаса. И не приведи никому Великая Длань тут оказаться.
- Но я оказался, - приспустив голову, ответил Солон. - И не помню, каким образом.
- Ты должен что-то помнить, - сказал ему Арглаар и его голос напоминал приказ. - Что ты помнишь? Что последнее, что ты помнишь?
- Я кронцпринц-самозванец и Хранитель Лазурной Юдоли, - начал выговаривать Солон, но слова дальше не лились. - Мы боролись против углуков из Ардррима. С нами были полуэльфы... Мне кажется, что это всё.
- Я так и думал, - сказал Арглаар. - Никто из нас не помнит момента своей смерти. Никто не помнит последних дней своей жизни. Некоторые воспоминания постепенно возвращаются. Но никогда полностью. Даже я не знаю, каким образом и почему умер. Не помню и когда.
Солон посмотрел на свои ладони, ожидая увидеть самого себя призраком, но, вопреки всему, они были не прозрачными, а живыми.
- Но я не умер, - сказал принц. - Что я тогда делаю здесь?
- Ответ на этот вопрос так же крутится в твоей голове, - поведал Арглаар. - Ты же не просто человек. Не просто маг. И не просто принц. Ты - Хранитель Лазурной Юдоли. И ты особенный. Ты обладаешь такими способностями, о которых и догадываться не можешь.
- Какими? Попадать при жизни в убежища мёртвых?
- Не только. В твоей власти менять мироздание, потому что ты правишь им. Для тебя нигде нет закрытых дверей. Даже сюда. В место, о котором никто не знает. Место, о котором никто из живых не узнает.
- Я первый? - спросил Солон.
- На моей памяти да. Но в Междумирье нет ни первых, ни вторых, ни последних. Даже само течение времени оставило это место.
- В каком смысле? - удивился Солон.
- Здесь нет времени, - зловеще ответил Арглаар. - Мы и в начале времени, и в его конце. Прямо сейчас там, внизу, происходят одновременно все события, которые когда-либо случались и которые когда-либо случатся. Мы выдернуты из ленты времени. Даже время отвергло нас. Мы Презренные Души. Мы всегда ими были и навсегда ими останемся.
Солон ещё раз напряг свою голову, пытаясь вспомнить, как он сюда попал, но в голове снова мелькали лишь фрагменты из битвы при Акре. Он мог лишь предположить, что погиб в той битве от какой-либо шальной стрелы.
- Презренные души, - сухо проговорил Солон, приподняв голову. - И я теперь тоже Презренная Душа?
- Это решать не мне. Я Владыка Междумирья, но не имею никакой власти внизу. Ты совершил внизу что-то, что нанесло вред мирозданью? Что прокляло твою душу бесповоротно раз и навсегда?
- Я не помню, - сказал принц. - Ничего не помню. И хочу обратно.
- Зачем тебе возвращаться обратно? Однажды побывавший в Междумирье никогда не найдёт покоя внизу.
- А здесь я найду покой? Вы же сами говорили, что в душе будет твориться только мятеж. Я этого не хочу. Я кронпринц, у меня ещё много недоделанных дел.
- Ты сам говорил, что ты не принц, а самозванец, - сказал Арглаар. - А ещё ты сказал, что не просто принц, а Хранитель.
- Да, и поэтому я должен вернуться! - выкрикнул Солона, хотя ясно понимал, что никакой власти в этом месте не имел и не будет иметь.
- Не должен, - равнодушно произнёс Арглаар. - Именно поэтому и не должен. Внизу разразится настоящая война за право обладания Сокровищем Лазурной Юдоли. Здесь же оно будет находиться в безопасности.
Солон не знал, что ответить на это. Знал он только, что королевская жизнь привлекала его куда больше, чем это прогнившее призрачное место.
- Так оставьте его себе, - сказал он. - Мне это Сокровище не нужно. Это бремя, а не дар. Я хочу жить своей старой жизнью. Во дворце и комфорте.
- Всем охота комфорта. Но всегда нужно за что-то бороться. Иначе нет никакого смысла существовать. Тем более, на твою долю выпала почётнейшая ноша в виде этого Сокровища. Это величайший дар, Солон Моррисон. И ты не должен отвергать этот подарок судьбы. Носи его и гордись тем, что мироздание выбрало именно тебя.
Солон снова напряг брови, будто собирался этим как-то убедить Арглаара, но тот был непоколебим. Он давно уже мёртв - он ничего не знает о сострадании. У него не было никаких интересов, был только какой-то долг, о котором он и сам не знал.
- Если есть шанс выбраться отсюда, вы должны помочь мне, - сказал Солон.
- Если я этого захочу, - ответил Арглаар. - Но я же хочу тебя уберечь от бремени жизни внизу. Там куда опасней. Там есть место подлости, а здесь все предельно честны друг перед другом. Подлыми мы были в прошлой жизни, но не в этой. Я хочу искупить то, что привело меня сюда. Каким бы ни было моё клятвопреступление, я уже давно покаялся в этом и хочу освободиться. Хочу наконец-то обрести покой. Для этого я должен сделать что-то великое. Что-то спасительное. И я уберегу тебя и Сокровище. Потому что на данный момент именно на тебе лежит ответственность за судьбу мироздания.
Слишком много раз повторялось слово "мироздание". Слишком. Наверняка, это любимое слово Владыки Арглаара.
- Я пленник этого места? - решительно спросил Солон.
- Нет. Отныне я стану твоим защитником. Я должен искупить клятвопреступление, совершённое при жизни. И шанс это сделать сам пришёл в мои руки.
Роль Геррера
За три дня изнурительного пути Геррер едва не загнал своего коня - так сильно он торопился на приём к королю Лармании Фрэндогару Победоносному. Он пересёк границу Карнарии ещё на второе утро, с первыми лучами солнца, но не заметил на границе ни застав, ни пограничников.
Порой казалось даже немного удивительным, что граница между этими двумя государствами так плохо охраняется. Можно слышать бесконечно много речей о том, что Карнария и Лармания очень дружные страны, и до событий Последней Войны Аламонта были одним государством. Однако это не значило того, что мир и идиллия могли бы быть вечными.
Геррер испутешествовал половину Родевиля, и даже в Вендере ему приходилось побывать. Бывал он и на северной границе Карнарии, которая там граничила с воинственным и варварским Ненгаром. На каждую лигу там был установлен мощный блокпост, раз за разом сдерживающий набеги ненгарцев, которые постоянно пытались ворваться в более развитое государство в поисках богатства.
Соседи же ларманцев, особенно с юга, тоже были далеко не самыми дружелюбными, поэтому граница с Гоблинаром представляла примерно ту же картину, что и северная граница Карнарии.
С запада же Лармания граничила с Астерией. Тут не приходилось говорить о набегах, тем более что варварской страной Астерия не являлась. Однако заставы были укреплены всё так же по высшему уровню.
Между тем с рассветом четвёртого дня Геррер увидел вдали белые стены Геркола. Казалось бы, скорое окончание пути придало сил и коню, потому что поскакал всадник теперь куда быстрее.
Солнце почти встало, но вскоре снова скрылось за облаками. Вообще, по началу весны солнце в окрестностях Геркола не было особо частым гостем. Всё чаще приходилось наблюдать суровые туманные и пасмурные будни. Несмотря на то, что Карнария находилась к северу от Лармании, солнце светило там куда чаще.
Геркол был вдвое больше, чем Аглун Хед - столица Карнарии. Всё это объяснялось тем, что Геркол куда более древний город - он был столицей ещё того, старого объединённого государства. Аглун Хед же в те времена был не более чем крепостью. Лишь затем, осознав, что это важная стратегическая и торговая точка, в крепость Аглун Хед стало стекаться всё больше и больше людей, расширяя его до размеров крупнейшего города Карнарии.
Окраины Геркола представляли из себя очень обширную территорию, начинённую небольшими избушками, скромными усадьбами, полями, огородами и пастбищами. Эти места являлись источником продовольствия большого города, где было столь тесно, что ни для полей, ни для пастбищ не было места.
Там, за воротами и начинался большой город. Каменные дороги, белые кирпичные дома, тесные и многолюдные рынки, роскошные таверны. Всё это олицетворяло Геркол. По пути Геррер проехал и таверну дядюшки Кюрия - ту, в которой он встретил своего бывшего друга Ферцена и ввязался в самое интересное и необычное приключение в своей жизни.
На днях он непременно заглянет туда, потому что любил это место, но сейчас ему предстоят другие, более важные дела.
На самом высоком холме города возвышался самый роскошный и величественный замок Родевиля - резиденция королей Геркулад. Замок был белым под стать всему городу, а крыша его упиралась, казалось бы, в небеса.
На площади перед замком гордо возвышалось ещё одно колоссальное рукотворное творение - статуя Сиэнура Освободителя, под расставленными ногами которого и находился въезд в резиденцию.
Над самыми воротами было вывешено огромное знамя с гербом Ларманского Королевства – зелёным фоном, пересекающей его по диагонали золотой полосой и белой ящерицей поверх всего этого.
Вход в замок охраняли гвардейцы, облачённые в зелёные плащи и вооружённые тяжелыми двуручными мечами. Кто знает, может именно с этими парнями Геррер когда-то проходил обучение в Гвардии, но уже забыл их лица.
- Меня ожидает король, - гордо сказал Геррер и слез коня.
- Если бы мы пускали каждого, кто говорит, что его ожидает король, мы бы его не уберегли, - усмехнулся один из гвардейцев и ткнул своего товарища в плечо.
Геррер не стал ничего объяснять и говорить вообще. В кармане у него было слово кое-кого, чьи слова значили куда большее, чем слова его самого.
Он протянул письмо, присланное ему королём, одному из гвардейцев и принялся ждать.
- Королевская печать, - убрал улыбку с лица гвардеец. - Добро пожаловать в резиденцию короля, граф Аугуст.
Геррер без разрешения выхватил королевское письмо из рук гвардейцев и вошёл в замок.
Он хорошо помнил эти стены, потому что почти каждый день находился в них, стоя на страже своего короля. Молодой ещё, имевший вполовину меньше шрамов, чем сейчас, он стоял, облачённый в зелёный плащ и слепо нёс свою службу.
Король ожидал Геррера не в своём тронном зале, потому что никакого тронного зала в замке не было, а в своём кабинете, находившимся едва ли не на самом последнем ярусе резиденции.
- Входи без стука, - услышал Геррер знакомый голос, едва только подойдя к двери.
Король имел очень чуткий слух и услышал шаги Геррера ещё задолго до его приближения.
Геррер вошёл. В этом кабинете ему раньше не приходилось бывать, потому что чести лично аудиенции с королём удостаивался далеко не каждый желающий.
- Честь и слава, - произнёс Геррер и слегка наклонил голову, однако король даже не обернулся в его сторону.
Он сидел за столом и что-то писал. Весь стол был усеян кипой писем и прочих бумаг, но королю его дела совершенно не мешали параллельно общаться ещё и с Геррером.
- Честь и слава, граф Аугуст, - ответил Фрэндогар. - Можешь присесть.
- При своём короле положено стоять, - возразил Геррер, не сдвинувшись с места.
- Я не твой король, - улыбнулся Фрэндогар и положил перо на место. - Ты был рождён на Алмакидах, а теперь ты граф Нандира в Стархосте, а значит, подданный карнарской короны.
Слова короля немного смутили Геррера, потому что он подданным кому-либо себя вообще не считал.
- Я поклялся служить вам, и до сих пор верен своим принципам, - максимально гордо выдавил из себя слова Геррер.
Он уже сейчас стоял в такой стойке, будто охранял своего короля.
- А как же королева Карнарии Элизабет? Или герцог Стархоста Эсгрибур? Ты давал им клятву верности и служения?
- Давал, - сухо произнёс Геррер и опустил взгляд вниз.
- Тогда как можно доверить свою безопасность, кто присягал двум разным королям?
Геррер смутился. Фрэндогар подловил его.
- Вы не враждебные короли, - сказал Геррер. - И в трудные минуты Карнария и Лармания выручали друг друга, как могли.
- Да, я помню совсем недавний подвиг короля Эйгердера, - кивнул Фрэндогар. - Но ты всё же представь, что началась война между нами. Чью сторону ты примешь тогда?
Геррер призадумался.
- Я приму сторону правого, - сказал он.
- Выходит, если я буду не прав, ты станешь воевать против моих солдат? - спросил Фрэндогар. - Я правильно тебя понял?
- Вы не из тех, кто принимает неправую сторону.
- У меня на этот счёт другое мнение. Я считаю, что на войне не бывает правых и неправых. В конфликте виноваты обе стороны в равной мере. Будь это гражданская заварушка за участок земли, будь это война за освобождение, как то было в моей молодости.
- Я верно понимаю, что вы считаете сторону повстанцев столь же виновной, как и сторону Аламонта? - удивился Геррер.
- Кем являлась сторона повстанцев по факту? - спросил Фрэндогар и напряг скулы.
- Освободителями? Героями? - предположил Геррер.
- Только на словах. И возможно, интуитивно. По факту мы являлись агрессорами. Люди, которые тайно называли себя королями, объединились в огромную коалицию и отправились на войну с целью разрушить устойчивый государственный строй.
- Вы называете это строем? - удивился Геррер. - Это была тирания. Никто не мог жить спокойно, пока Родевиль был окутан мраком Аламонта...
- А ты был там? - перебил будущего гвардейца Фрэндогар.
Слова короля опять ввели Геррера в ступор. Король Фрэндогар, второй своего имени, являлся одним из самых старейших жителей Родевиля на данный момент, а, возможно и самым старым. На момент окончания Последней Войны Аламонта, которая происходила 578 лет назад, Фрэндогару уже было 216 лет, и он был одним из лейтенантов своего отца, Фаэдорна Победоносного.
Столь долгий срок жизни был обусловлен расовой принадлежностью короля - его отец являлся одним из последних Перворождённых, которые могли жить несколько тысяч лет, а мать была эльфийкой из Латьена, младшей сестрой тогдашнего короля уже несуществующего ныне Латьена Аддарха.
Потому по человеческим меркам Фрэндогар выглядел примерно на сорок лет, и стареть пока ещё не собирался. Наверняка, он был всё в такой же хорошей физической форме, и вряд ли растерял форму умственную.
- Люди не живут так долго, - сказал Геррер.
- А я был там. Мой отец неформально называл себя королём, потому что являлся им по праву рождения. Мы с братом были принцами. И наша семья жила довольно зажиточно. Мы не терпели от тирании Аламонта. Терпел простой народ.
- И вы их освободили.
- А сейчас простой народ живёт многим лучше? Мало преступности? Мало голода и болезней? В конце концов - развалив Империю Аламонта, мы развалили и единую государственность. Стало ли от этого меньше войн?
- Не было войны, которая угрожала бы всему Родевилю, - возразил Геррер. - А Аламонт мог подставить нас под такую угрозу.
- Мы разрушили один строй и создали новый. По факту мало что изменилось. Мы были единым целым, только когда объединились для того, чтобы разгромить Даркист. Потом разрознились и стали терпеть уже друг от друга. Ничто не изменилось. Такой удел всего живого - вечно терпеть.
Фрэндогар подмигнул Герреру и снова взял в руку перо и принялся писать. Геррер попытался приподнять голову и из любопытства прочитать, что он пишет, но почерк был лишком мелок и он ничего не понял.
- Люди не страдали алчностью и жаждой власти, как сейчас, - продолжил Фрэндогар, не отрываясь от письма. - Ими двигало только чувство стремления к свободе. И вот они её получили. И как тратят эти блаженные секунды своей свободы? Им нужно нечто большее. Тебе, мне - всем.