- Я… Не, - попытался сказать Солон, но сильно сжатое горло не позволило ему прохрипеть что-то ещё.
- Хранитель Лазурной Юдоли! – сказал рыцарь. – Ты предал нас! Ты нарушил клятву!
Насколько Солон знал, это как раз всадники Дикой Охоты нарушили клятву, а не наоборот, но сейчас явно было не время для таких размышлений.
- Зачем ты предал нас? – ещё раз спросил рыцарь, но Солон уже не мог ничего ему ответить.
Он почувствовал настоящую боль. И эта боль была самым настоящим, что когда-либо существовало в Междумирье. Более того, Солон впервые ощутил боль, находясь здесь.
- Живой душе не положено находиться здесь! – крикнул Рыцарь Ночь и его голос словно ножом полоснул по внутренностям головы Солона.
Он швырнул юношу на землю и тот отлетел на несколько ярдов назад.
- Я не Регван Белёсый, - прохрипел Солон. – Меня зовут Энтоэн Аргельтон!
Рыцарь Ночь приблизился к Солону и поставил ему ногу на грудь. Принц попытался вырваться, но нога призрака была словно каменной и он не смог сдвинуть её с места ни на дюйм.
- Совсем неважно, как тебя зовут, - сказал Рыцарь Ночь, слегка приблизив ногу к горлу Солону. – Вы все четверо – одно и то же, вы все носите одну память, однако ты последний, кто может ответить на мой вопрос.
- Как ещё вопрос? – спросил Солон, когда нога в металлических поножах практически подобралась к его глотке.
- Отпусти нас! Упокой наши души!
Солону стало трудно дышать, однако он ещё держал ногу противника мёртвой хваткой.
- Я не знаю как, - ответил он.
- Ты не можешь не знать! Ты обрёк нас на эту судьбу, и только в твоих силах её изменить! Ответь на мой вопрос, Белёсый! Какую клятву я должен исполнить?
Солон помнил, что в Междумирье страдают души клятвопреступников, которые не помнят практически ничего из своего прошлого. Однако, Арглаар, к примеру, мог видеть настоящее и прошлое в воде, но это никаким образом не помогло узнать ему свою предысторию.
Нога Рыцаря Ночь сдавливала горло всё сильнее, и Солон наконец-то почувствовал, что в Междумирье тоже можно умереть.
- Клятву… Защитить… Хранителя, - еле-еле смог выговорить Солон. – Которого вы вероломно предали и убили.
- Так сказал тебе Арглаар? – спросил Рыцарь Ночь, слегка ослабив хватку. – Так сказал тебе этот лжец и изменник?
- Здесь все изменники.
- Арглаар лжёт. Нас предали. Ты предал. И ты должен разорвать эту цепь и вернуть нам покой.
В глазах Солона появились тёмные круги, но он всё ещё оставался в сознании.
- Я не могу.
- У тебя есть время научиться, пока моя нога не раздавила твой череп.
Солон не знал, что делать. В такие моменты смерть может показаться избавлением, так как никакой радости от жизни в Междумирье он не ощущал. Однако Арглаар никогда не говорил, что в Междумирье можно умереть. Значило ли это, что здесь существует что-то хуже смерти? Что-то хуже бесконечной пустоты или мук в Тарте?
Вполне возможно, Солон узнает ответ на этот вопрос.
Однако узнать ему помешал голос Арглаара, громогласно раздавшийся справа:
- Оставь его.
Солон с трудом повернул голову вправо и понял, что звук не был галлюцинацией. Арглаар стоял возле Алтаря, сжимая в руке дымящийся и чёрный кривой клинок.
Рыцарь Ночь убрал ногу с горла Солона и так же повернулся к появившейся третьей стороне.
- Почему ты всегда мешаешь мне, Арглаар? - спросил он. – Разве тебе тоже не хочется узнать правду?
- Уходи, - равнодушно ответил ему Арглаар, после чего сделал два шага вперёд. – Мальчик не даст тебе ответов.
- Отсюда уйдёшь только ты! – крикнул Рыцарь Ночь и оголил свой двуручный прямой меч, от которого вместо дыма исходил лёд.
Солон понял, что здесь он совершенно лишний, однако никуда сбежать не мог. Справа, слева, спереди и сзади его окружала пустота и только пустота. Глубокая, возможно, что даже бесконечная, не имеющая ни начала ни конца.
На телепортацию в таком состоянии не было сил, потому уповать стоило только на победу Арглаара.
Наверняка, Рыцарь Ночь считал себя лучшим мечником в Междумирье, потому что он двинулся на своего противника с такой уверенностью, которая не снилась даже покойному Хигелю Рейхелю.
Его меч уже покрылся льдом и был готов скреститься с огненным палашом Арглаара, однако, случилось нечто, не входящее в его планы.
Дождавшись, когда тёмный рыцарь приблизится на расстояние трёх шагов, Арглаар выставил вперёд свободную левую руку. Раздался необычный треск, после которого из той самой руки начал литься необычный фиолетовый свет, откинувший Рыцаря Ночь далеко назад.
Солон не ожидал такой прыти от Арглаара, однако поводов для радости всё ещё было мало.
Рассерженный Рыцарь Ночь приподнялся, и Солон начал ожидать его ответного удара, однако, ничего подобного не случилось. Он совершил круг вокруг своей оси, после чего прямо под ним, из клуба чёрного дыма материализовалась такая же чёрная лошадь, которая вернула ему угрожающий вид призрачного всадника.
- Это ещё не всё! – крикнул Рыцарь Ночь, после чего ускакал в темноту.
Роль Геррера
Близился второй месяц нахождения Геррера в качестве лейтенанта королевской гвардии Фрэндогара. Внутренние чувства не переставали разрывать его изнутри, потому что он так и не мог понять, правильным ли был его выбор.
Поначалу он ничего не ощущал, кроме покоя, находясь в Айвин Клум. Ему больше не приходилось воевать, проливать крови или убегать от кого-то, как в совсем недавнем прошлом. Он занимался своим любимым делом – слышал лязг мечей, звуки ударов и запах солдатской жизни.
Он не был солдатом, но мыслями всегда оставался среди тех рекрутов, которых тренировал сейчас. Геррер очень хотел вернуться в те времена, когда был таким же, но, увы, ни возраст, ни статус не позволяли.
В графстве Нандир осталась его молодая беременная жена, которую около года он считал самым дорогим ему сокровищем. Он никогда и не пытался думать о том, что что-то изменилось, однако факт оставался фактом – Геррер предал Гельфиду, сбежав от неё.
Да, он обещал вернуться спустя полгода, как раз к рождению их сына, и слово своё не нарушит. Он скучал по ним обоим, даже, несмотря на то, что никогда не видел последнего.
Находясь в гвардии, Геррер мечтал о доме, а, находясь дома, мечтал о гвардии. Странным ощущением было желать оказаться в двух местах сразу, потому что это попросту невозможно. Невозможно даже попытаться, потому что это полностью противоречит всем законам бытия.
Геррер мог бы забрать Гельфиду с собой в Айвин Клум, и тогда, после напряжённого дня он возвращался бы к ней. Таким образом он мог бы совместить сразу две свои мечты, но отчего-то делать этого не стал.
Здесь он мог бы не волноваться за неё, потому что она находилась бы под его присмотром. Не приходилось бы скучать друг по другу и порождать тем самым настоящую войну внутри своей головы.
Но он не сделал этого.
Не сделал этого, потому что знал, что Гельфида никогда не пойдёт на его поводу. Попросту из принципа, потому что признать то, что он хоть в чём-то слабее своего мужа означало признать свою полную бесполезность.
Потому и вопросов даже не возникало.
Отчего-то эта девочка, Лорен, дочь Фрэндогара Победоносного, напоминала ему Гельфиду, поэтому он не мог отказаться от её общества.
Да, внешне между ними схожего было совсем мало. Лорен не отличалась высоким ростом, в отличие от Гельфиды. У неё были волнистые золотистые волосы, что ставило их в полный антипод прямым чёрным прядям Гельфиды. Горделивые черты лица жены Геррера во главе с острым подбородком не шли ни в какое сравнение с совсем некоролевским овальным лицом Лорен и её курносым маленьким носом.
Было что-то другое, что совсем не лежало на плаву. Такое не заметить ни с первого взгляда, ни даже с первого диалога. Прочувствовать человека, а потом осознать его сущность, никогда не было простым занятиям, однако Герреру отчего-то безо всякого труда удалось понять их обеих.
Лорен не любила сдаваться. Она не умела проигрывать. Да, принцесса понимала, что на далеко не самая лучшая, но никогда не говорила об этом вслух. Не быть лучшей не означало то, что она когда-то ей не станет. Лорен понимала эту истину, и Герреру даже не приходилось ничего объяснять ей.
Упав вниз, она всякий раз вставала и снова кидалась палкой в атаку. Даже если ей было трудно дышать, даже если из губы сочилась кровь, а тумак на руке не позволял крепко сжимать кулак.
- Ты много думаешь, - сказал ей Геррер, после того, как прочитал её атаку за пару секунд до её зарождения.
Очевидно, Лорен не была с этим согласна, потому что повторила эту ошибку ещё раз.
- Ты слишком часто смотришь на мои руки, - продолжил Геррер.- А потом переводишь взгляд туда, куда собираешься ударить.
Лорен сложно было поверить в то, что она в чём-то не права, но она попыталась. Уже третья кряду атака закончилась тем же фиаско, что и всегда, но на этот раз Геррер не сделал ей никакого замечания.
Наверняка, она посчитала это за похвальбу, потому что в её глазах загорелся огонёк гордости за себя.
Да, Геррер промолчал, но расстраивать девочку столь часто противоречило всем основным принципам воспитания. Да, не Герреру её воспитывать при живом отце, но и портить психику чужого ребёнка он был не вправе.
Лорен подняла палку слишком высоко и открыла свой корпус. Её удар был чем-то средним между колющим и режущим, а это было столь же бессмысленно, как кричать в колодец в надежде докричаться до водяного.
Однако все огрехи перекрывались её старанием, целеустремлённостью и праведной яростью. Успех достигается благодаря таланту лишь на десятую часть, всё остальное – это результат работы над собой.
Эти слова придумал не Геррер, а его старый товарищ Клай Вурраэ, и, глядя на этого полуэльфа, невозможно было не согласиться с этой фразой.
После первой встречи с Лорен Геррер однозначно решил для себя, что никогда не откликнется на её просьбу и не станет её тренировать. Да, он остерегался её отца, короля Фрэндогара, и, пусть он никогда лично не ощущал на себе его гнев, слышал многие легенды о нём.
Победоносный был самым справедливым существом Родевиля и славился не только своим милосердием, но и непоколебимостью. Сказанное однажды он никогда не забирал обратно, и, в особенности, не любил тайны, которые разворачиваются за его спиной.
Геррер более всего на свете чтил своего короля, оттого мысль о такой авантюре попросту не могла прийти в его прямолинейную голову.
Однако он сдался. Сдался, когда Лорен посмотрела на него глазами Гелфиды, и Геррер увидел в них столь знакомый ему огонёк.
Когда солнце начинало заходить за горизонт, а рекруты расходились по казармам, Лорен появлялась словно из ниоткуда. Без нарядного платья, как полагается молодой принцесса, но в суконной рубахе и сапогах. Готовой к бою прямо сейчас.
Издалека невозможно было узнать в ней принцессу. Она больше походила на невысокого паренька-рекрута, загремевшего сюда не по зову сердца, а из-за необходимости.
Геррер протягивал ей тренировочный меч и сам вставал в стойку. В этот момент глаза Лорен наполнялись жаром, и просыпалась она настоящая. Не принцесса в башне, как ранее, а рыцарь из давно забытых сказок.
- Ты быстра, - сказал ей Геррер, после того как она с лёгкостью уклонилась от его нарочито медленного удара. – С твоим ростом проще уклоняться, нежели парировать.
Возможно, Лорен немного задело упоминание её невысокого роста, потому что после этого она не стала дожидаться атаки Геррера, а провернула свою.
Геррер не обременял её никакими физическими упражнениями кроме бега, делая упор на её технику. Старый учитель, сир Бронхост, погибший в какой-то поножовщине, оставил неплохой фундамент для Геррера и тот, сделав выводы, продолжил его программу.
Она была невероятно выносливой для своих комплекции и пола, и настолько, что ей порой завидовал даже опытный Геррер. Вот уже два часа она непрестанно бегала вокруг и около своего учителя, но не подавала никаких признаков того, что ей пора отдохнуть.
- Много движений, - сказал Геррер. – Ты тратишь тем самым много сил.
После этих слов Лорен остановилась и медленно засучила рукава. Слова Геррера раззадорили её и теперь ей только ещё больше захотелось доказать ему то, что он не прав.
- У меня в запасе достаточно, - ответила принцесса и приняла оборонительную стойку.
Во вторую руку было бы неплохо положить щит, однако Геррер остерегался, что для девочки он будет слишком тяжёлым.
- Докажи, что их достаточно, чтобы ударить меня, - сказал Геррер, приняв зеркально противоположную стойку.
Лорен ухмыльнулась. Обманное движение вправо, ложный замах, короткий выпад левой рукой, но всё это прочитал Геррер.
Он отразил удар Лорен, уведя её руку вправо от себя, но она ловко развернулась и едва не застала Геррера врасплох.
«Едва», но не «совсем», поэтому всё кончилось падением Лорен и её кувырком.
Несмотря на усталость, отдыхать она не собиралась, поэтому уже через секунду поднялась обратно, снова подняв над собой тренировочный меч.
Геррер заметил на её рукаве следы крови.
- Кажется, ты ободралась, - сказал он ей.
Лорен нахмурила своё чумазое лицо, осмотрела себя и ответила:
- Надо же, я даже не заметила.
Оно протёрла ободранное место рукавом рубахи, и собралась было продолжить тренироваться, однако Геррер остановил её.
- Нельзя, - сказал он ей. – Нельзя, чтобы земля попала в рану.
Лорен посмотрела на свою руку.
- Это даже не рана, - ответила она. – Я видела как-то твой голый торс, вот там была когда-то настоящая рана, судя по оставшемуся рубцу.
Геррер вспомнил, как Гнев всадил ему нож в плечо.
- Было дело, - сказал он. – Не очень хочется вспоминать. Всё, Лорен, присядь, я перевяжу тебе руку.
Лорен с недовольным видом бросила тренировочный меч на землю и присела на поребрик. Геррер последовал её примеру.
- Этот шрам ты получил на войне? – спросила Лорен.
Геррер оторвал от своей сорочки полоску ткани и наложил на царапину принцессы.
- Я не был на войне, - ответил он ей, когда начал перевязывать.
- Выглядишь так, как будто был, - засмеялась она.
Когда Лорен начнет называть Геррера варваром, он почувствует подвох и заставит Гельфиду снять с себя маску ларманской принцессы.
- Возможно, что мы все скоро окажемся на войне, - грустно сказал Геррера и завязал узелок на руке Лорен.
- Войне? – спросила девушка. – Лармания не собирается ни с кем воевать. Последний раз он посылал свои войска на оборону Муатры от ненгарцев. Тогда ещё погиб королевский муж Эйгердер.
- Те, что уже куют мечи, не спросят ни твоего отца, ни меня, ни кого-то другого.
- Кто же это? – поинтересовалась девочка.
Геррер не стал отвечать сразу, потому что не знал, стоит ли говорить ей о нависающей угрозы со стороны Ардррима и Арсикса Троерукого.
- Надеюсь, ты никогда об этом не узнаешь, и твой город никто не потревожит, - сказал он.
- Вы так всегда говорите, - с грустью ответил Лорен.- Отец, Луанор, ты. Неужто так будет всегда?
- О некоторых вещах не положено знать даже взрослым, - попытался утешить принцессу Геррер.
Он достал фляжку с водой и протянул её Лорен. Да совершила несколько жадных глотков. Вода была тёплой, однако выбирать не приходилось.
- Ты поэтому сбежал из Карнарии? - спросила она, закрыв флягу. – В надежде, что здесь тебя война не достанет?
- Я сбежал, потому что… Потому что… Чёрт возьми. Сбежал, потому что испугался.
Маленькая принцесса с изящной лёгкостью вывела Геррера на чистую воду, отчего ему стало даже немного боязно.
- Чего же ты испугался? – спросила она.
- Испугался, что буду плохом мужем и отцом. Испугался, что не справлюсь и разочарую тем самым свою семью.
- Сбежал, даже не попытавшись, - усмехнулась Лорен. – Это не просто трусость, это позорное бегство, граф Аугуст. Ты же граф, да?
- Можно так сказать, - кивнул Геррер.
- Что значит «можно так сказать». Тебя тут все называют графом Аугустом. Но у меня кое-что не может уложиться в голове. Ты лорд карнарского графства, а это значит, что верноподданный карнарской короны.
Геррер слегка отвернулся.
- Да, это так.
Он начинал понимать, к чему она клонит.
- Однако ты ещё и лейтенант Аугуст, - продолжила принцесса полёт своей мысли. – А это уже значит, что ты верноподданный ларманской короны. Как это возможно – служить одновременно двум королям?
- Времена уже не те, что раньше, - ответил Геррер. – Слышала о таком понятии, как «двойное гражданство»?
Лорен сделала вид, что собиралась что-то вспомнить, однако это было лишь иронией. Принцесса знала всё.
- Слышала. Но разве это может касаться полководцев и лордов?
- Наверное, поэтому герцог Корден Эсгрибур формально назначил графом Нандира мою жену, Гельфиду Аугуст. Оставив меня придатком к её титулам.
Похоже, что эти слова изрядно развеселили Лорен.
- Вот так значит? Ты являешься никем иным, как содержанцем? Живёшь за счёт своей жены?
Если бы он не знал сути настоящей Лорен Фрэндогардоттир, он бы посчитал это за оскорбление.
- Выходит.
- Выходит, тебе стало стыдно, и поэтому ты сбежал? Это настоящая причина?
- Одна из, - улыбнулся ей в ответ Геррер.
Солнце выглянула из-за ветки дерева, и на секунду ослепило Геррера.
Даже в лучах света Лорен не напоминала принцессу.
- Теперь я тебя понимаю, - сказала она. – Здесь ты можешь быть горд за себя, потому что знаешь, что всего добился сам и обязан только самому себе. Понимаю, потому что наши истории хоть и звучат по-разному, но имеют одну и ту же суть.
- Хочешь сказать, что тоже бежишь от того, чего не заслуживаешь? – спросил Геррер.
Лорен почесала свой нос перед тем, как ответить.
- Я родилась принцессой, Геррер, но я не приложила к этому никаких усилий. К тому же, я вторая дочь своего отца, а это значит, что и королевой мне не стать. Мне всю жизнь предстоит быть довеском к своей сестре и не приносить никакой помощи обществу.
- Многие мечтают о такой жизни, - сказал ей Геррер.
Ему с семи лет было незнакомо, что такое мягкая кровать и хорошая еда. Он не знал, какого это – носить чистую и не порванную одежду или греться возле камина.
В Гвардии его жизнь стала немного лучше, потому что больше не приходилось занимать себя мыслями о том, как пережить грядущий день. Он был обеспечен едой и ночлегом, и только лишь за это можно было быть благодарным Фрэндогару всю оставшуюся жизнь.
- Мечтают, когда её нет, - сказала Лорен. - Они попросту не знают, что это такое – день ото дня ничего не делать, и украшать мир только своим присутствием. Моя сестра Льеда непомерно счастлива быть принцессой. Она такая, какой и полагается быть будущей королеве. Красивая, строгая, властная, умная. Мне никогда не стать такой, потому что меня попросту иначе воспитывали. Могу сказать, что меня и вовсе не воспитывали, всё внимание уделяя Льеде. Мой отец прожил так много лет, но всё ещё не научился растить детей.
- Фрэндогар родился где-то за двести лет до окончания Последней Войны Аламонта, - вспомнил Геррер. – Я плохо считаю в уме, но, выходит, ему около тысячи лет.
- Тысяча и девяносто четыре, если точнее.
- И за всё это время у него было всего лишь две дочери? – удивился Геррер. – Когда я только поступил к нему на службу, Льеда было малышкой, а ты и вовсе младенцем. Почему так поздно?
Скорее всего, Лорен удивило, что Геррер задаёт столь банальный вопрос, на который не знает ответа. Ей явно не хотелось воспроизводить всю историю от начала до конца, но она решила попробовать.
- У нашего короля было очень много детей, - сказала Лорен. – Возможно, он и сам не помнит их точного количества, хотя всегда говорил по-другому. Он же сам последний из перворождённых, почти бессмертный. Его матерью, то бишь моей бабушкой, была эльфийская принцесса Алиедора, дочь короля Аддарха из Латьена. Стой, я куда-то не туда сейчас. Но, я думаю, ты понял, что он крайне медленно стареет. По всей логике, такое должно быть и с его детьми, но… Но отчего-то нет. Сам он говорит, что на него наложил проклятье сам Аламонт. Что всю свою долгую жизнь ему предстоит наблюдать за смертями своих детей и внуков, но не иметь никакой возможности каким-то образом оборвать эту нить.
- Значит, даже эльфья кровь не работает, - констатировал факт Геррер, отметив про себя, что его совершенно не расстраивает тот факт, что он сам никогда не доживёт до ста.
- Эльфья кровь, - пробормотала Лорен. – Всё это бред и предрассудки. Старые сказки о бессмертных эльфах, что жили во времена Последней Войны Аламонта. Сплошь высокие, стройные, красивые, не склонные к болезни и старению.
- Сказки? – удивился Геррер.
- А разве нет? Я была в Гельмунге и, скажу тебе, зрелище довольно жалкое. Пьют побольше тебя, преступность процветает, да и сами они похожи больше на разбойников, нежели на благородных героев прошлого.
Слова Лорен Геррера смутили, ибо он уже почти как год завязал с пьянством, выпивая теперь лишь бокал вина на ночь для хорошего сна.
- Если бы они были бессмертными, разве им хватило бы места в Гельмунге? Дети, внуки рождаются, а их родители и предки не умирают. Будь это так, наша карета бы ехала тогда по их головам. Возможно, что и впрямь им там маловато места, потому что многие бегут сюда. И, как думаешь, зачем? Работать? Нет. Разбойничать и называть это отстаиванием своих прав. Якобы дискриминация. Мой отец был очень благосклонен к ним и предлагал рабочие места, однако эти зазнавшиеся пни ответили ему, что это ниже их достоинства. И продолжили разбойничать.
Слова Лорен расходились с представлениями Геррера. Кроме того, она была необычайна и рассудительна для своих лет, и подчас уши Геррера не поспевали за её языком.
- Дурная слава Гельмунга, - сказал он. – Быть может, я и сам о ней слышал. Но разве ж везде так? Что ты скажешь об Альмунге? Или Эльмароне?
- В Эльмароне не была, честное слово, - ответила Лорен. – Отец не очень любит плавать морем после войны. В Альмунге тоже не была, однако, отец всё обещает свозить меня туда. На самом деле там всё иначе. Всё абсолютно противоположно. Духовное развитие куда опережает наше, но на технологическое они предпочли закрыть глаза. С виду всё очень красиво, однако, внутренности северных и южных эльфов одни и те же. Не признают авторитетов, считают себя выше других. В то же время они ненавидят друг друга, считая соседний народ виной всех своих невзгод. Альмунгцы отстранились от всего мира, считая этот мир их недостойным. Право, стыдно мне за эту, как ты её назвал, эльфью кровь.
- Разве можно стыдиться своих корней? – удивился Геррер. – Я вообще выходец из Алмакид, но отчего-то даже горд за это. Твой отец величайший из всех живущих, твой дед сущая легенда, а другие родственники, как раз эльфы, были настоящими героями войны с Аламонтом. Они подарили нам чистое небо над головой, и ты являешься их наследием.
Лорен отмахнулась от Геррера рукой, сделав вид, что плывущие по небу облака ей куда интереснее его нравоучений.
- Льеда говорит так же, - сказала она. – Меня от неё даже тошнит. Истинная наследница своего народа, воспринимает только отца и Луанора. И меня отчасти, но таково её воспитание. Те, кто рождается в таких семьях, редко когда могут представить себя на стороне народа, но она даже и не пытается. В отличие от меня. Здесь, среди потных и недозрелых солдат я чувствую себя живой. Настоящей, если угодно.
После этих слов Геррер вновь почувствовал в Лорен родную душу. Она говорила так, как говорил бы его лучший друг, если бы он существовал. Ни Клай, ни тем более Ферцен никогда не смогли бы существовать единой мыслью с Геррером.
Однако это оказалось под силу совсем ещё юной девчушке, пусть и королевских кровей.
- Много лет назад, только оказавшись тут, я ощущал себя так же, - после недолгой паузы сказал Геррер.
- Только ты спасался от нищеты, а я от богатства, - ответила Лорен и встала с поребрика.
Кровь перестала сочиться из раны и она думать о ней забыла.
- Однако теперь мы в равных условиях, - сказал Геррер.
- В равных? – удивилась Лорен и подняла свой меч на уровень плеча. - Сожалею, лейтенант Аугуст, но вам никогда не встать со мной в один ряд.
Геррер невольно улыбнулся. Она была права – ему никогда не стать такой же, как она. Во всяком случае, потому, что ему никогда не оказаться в возрасте Лорен.
Вспомнив того шестандцатилетнего оболтуса, а затем взглянув на принцессу, Герреру стало стыдно за себя.
- Сразимся? – предложила она.
Уже начинало смеркаться, и Геррер собирался отправиться на отдых, однако отказать своей принцесса не смог.
Раздался звук прикосновения дерева и дерева, и эти двое закружились вокруг друг друга в самом красивом в мире танце.
Танце ветра и стали.
Если бы Геррер знал, что прямо сейчас за ними с самого высокого помоста с улыбкой наблюдает король Фрэндогар, он нарочно поддался бы его дочери.
Однако знать этого не мог, потому что Фрэндогар мог оставаться незамеченным ровно столько, сколько хотел он сам. Он ведь как тень – одновременно и везде, и нигде.
И только он знает о том, как будет лучше.
Роль Солона
Солон ещё долго не мог отойти от происходящего. Хватка Рыцаря Ночь была настолько крепкой, что ни один из тех, кто живёт в Нижнем Мире, не мог сравниться с ним ни на йоту.
Арглаар спас его, но Солону за это спасение было стыдно. Тысячи раз он мог благодарить своего наставника за это, но ни одно из этих слов не стало бы искренним. Потому что Солон ощущал лишь стыд и ещё не сошедший страх, но никак не благодарность.
Рыцарь Ночь исчез – бежал, не вернувшись обратно, испугавшись Арглаара. Тот оказался куда более могущественным, чем Солон мог ожидать, и именно это увеличило страх принца ровно вдвое.
Если Арглаар смог обратить в бегство бесстрашного Рыцаря Ночь, то что бы он сделал с беззащитным Солоном, если бы того захотел? Наверняка, о таких вещах многие живущие слышали лишь из сказок, что им рассказывали бабки, но никто не мог вообразить что-то подобное.
Не мог и Солон.
Однако, именно такой участи он сейчас и ожидал. Он ослушался Арглаара, он привёл в его в разочарование и показал своё неуважение, пусть этого особо и не желал. Для кого-то другого эти факторы могли сложиться в иную цепочку, но Солон знал, что Арглаар не из таких.
После того, как всё улеглось, и Солон наконец-то смог ровно встать на обе ноги, Арглаар схватил его за плечи и мощно сжал их. Он смотрел в глаза принца, не сводя своих, однако этот взгляд не был столь же ужасным, как у короля ночь.
Но «жутко» и «опасно» это не всегда одно и то же. Разные личины скрывают за собой и разные ипостаси, а это значило, что внешность не всегда говорила правду. Тем более, что хватка Арглаара была ничуть не слабее, чем у Рыцаря Ночь, пусть его руки сживали не шею, а плечи.
Вскоре в глазах Солона начало тускнеть, пока тьма не закрыла их полностью, и он вновь ощутил телепортацию. Сейчас он переносил её куда легче, чем совсем недавно, но приятных чувств она всё ещё не вызывала.
Место, где они оказались, было не кельей Солона. Здесь было всё иначе, нежели там.
Помещение было примерно вчетверо больше, пусть и заплесневелые декорации совершенно не изменились. Однако изменилось внутренне убранство, потому что в самой середине зала располагался большой каменный круглый стол, окружённый вокруг стульями.
Они находились здесь немного хаотично, потому что Солон сразу понял, что в тех в местах, где некоторые стулья должны были стоять, их не было.
- Где мы? – спросил Солон и первым, что он услышал, было его собственное эхо.
- Это моя обитель, - сухо проговорил Арглаар и присел на самый большой стул.
Солон не получил приглашения, поэтому всё ещё стоял.
- Что-то вроде зала для совета? В Аглианте был похожий, только я ни разу там не заседал.
- Ты хотел бежать? – перебил его Арглаар.
Солон понял, что отвлечённого разговора не получится и понуро, словно адепт перед Сёгмундом, опустил голову.
- У меня бы всё равно не вышло, - сказал он, не осмелившись посмотреть в глаза Арглаара.
- Ты хотел бежать? – услышал он ещё раз и приподнял голову.
Откуда взялась эта схожая манера Арглаара и Рыцаря Ночь дважды повторять одно и то же?
- Я хочу домой, - сказал Солон.
- Я много раз говорил, что тебе нельзя домой. Много раз говорил, что тебе нельзя противоречить моим приказам и самовольно передвигаться по Междумирью. Или ты думаешь, что знаешь больше меня об этом месте?
Солон молчал.
- Присядь, - сказал ему Арглаар.
Солон со слегка неловким выражением лица отодвинул стул и уселся прямо напротив Арглаара. Сиденье было холодным, однако отдавало лёгкими покалываниями.
- Возможно, я сам совершил ошибку, не объяснив тебе ничего, - проговорил Арглаар, когда Солон уселся и перестал шевелиться. – Возможно, именно поэтому ты не осознаёшь опасность происходящего. А она есть и она велика.
- Я бы очень хотел узнать, - ответил Солон.
- Твои желания не имеют никакого значения. Однако имеет значения твоя безопасность. Связываться с Рыцарем Ночь – самое опасное из всех занятий, и неспроста. По какой причине он атаковал тебя?
В последнее время Солону приходилось врать, однако в этот момент он осознал, что врать ему совсем не хочется.