- Знаешь, что, брат? Не берёшь ты, возьму я!
И, недолго думая, он ловко перепрыгнул через стол и принялся расталкивать толпу, мешающую ему пробиться к служанке.
- Удачи, Фрэй! – сказал Рой, начинающий скучать.
Всё это только к лучшему. Клай всегда считал Фрэя привлекательнее себя самого, хотя предпочёл бы, чтобы по этой дороге отправился его братишка Рой.
Рою он разрешил выпить всего две пинты, потому отлично понимал его скуку, но ничего поделать со своими принципами не мог. Тем более, ему не один раз доводилось видеть, кода пьяных заставали врасплох и резали, как скотину.
- Наконец-то мы остались наедине, - сказал Бэйрон, провожая взглядом задорного Фрэя.
- Наедине? – удивился Клай, бросив взгляд в сторону младшего брата.
- Рой? Я думаю, что ты всё равно не сможешь скрыть от него то, что услышишь сейчас.
Возможно, Бэйрон был не совсем прав, потому что Рой частенько оставался без той информации, знания которой Клаю не очень хотелось.
- Ты прав, - сказал Клай.
Бэйрон отпил эля, и, едва сдержав отрыжку, произнёс:
- Я знаю, Клай, что ты считаешь, что мы потерпели безоговорочное поражение в той битве, но это не совсем так?
- Не совсем? – удивился полуэльф. – Но мы упустили нашу цель, потеряли время и несколько братьев. Как ты можешь отрицать наш провал, Бэйрон.
Рой очень настороженно и внимательно слушал старших товарищей, и, наверняка, ощущал сейчас свою необыкновенную важность.
- Свартуры, - прошептал Бэйрон и подозрительно оглянулся по сторонам.
Как он и ожидал, никому не было дела до их разговора.
- Свартуры? – приподнял свои брови Клай. – Что ты знаешь о них?
- То, что они реальны, и я видел их своими глазами.
- Никто из ныне живущих не видел свартуров, Бэйрон. Я сомневаюсь, что даже его святейшество Блаквард может что-то рассказать о них.
Рой понимал ещё меньше, чем Клай, и, похоже, что слово «свартур» слышал впервые.
- Зато теперь я могу, - сказал Бэйрон. – Когда я находился в башне, Гнев не рассчитывал на то, что я вернусь обратно, поэтому ничего от меня не скрывал. Он посылал в мою голову картинки с полуразрушенным миром будущего и окровавленными младенцами. Но это были мелочи на фоне того, что случилось позже. Потому что он вызвал свартуров и я видел это своими глазами.
Клай представил себе этих высоких и худых призраков с синей кожей, окутанных в длинные плащи с капюшонами. Именно так свартуров изображали в тех редких книгах, где ещё сохранились воспоминания о них. Даже достигнув зрелого возраста, Клай испытывал ужас от одной мысли, что когда-то придётся схлестнуться с ними в бою.
Потому что, согласно тем же самым мифам, бороться с ними почти невозможно.
- И как они выглядели? – не терпелось узнать Клаю.
- Описать сложно, - ответил Бэйрон. – Смотреть ещё тяжелее. Скажу лишь, что книги преуменьшали, описывая ужас, который испытываешь в их присутствии. На их фоне сам Гнев казался безобидным стюардом.
У Клая комок застрял в горле. Ещё год назад он сомневался в том, что когда-то увидит нараков, но динамика происходящего была настолько быстра, что он не сомневался, что вскоре встретится и с драконами, и с другими пережитками древности.
- Кто такие свартуры? – спросил Рой.
- Тебе лучше не знать, - сказал младшему товарищу Бэйрон, что немного оскорбило брата Клая. – Гнев призвал их, разбудил после какого-то сна и поручил им важное задание.
- Какое же? – спросил Клай.
Бэйрон снова обернулся, чтобы окончательно удостовериться, что здесь нет лишних ушей.
- Он отправил их в Ларманию, в Айвин Клум. Для того, чтобы убить короля Фрэндогара.
- Короля? – удивился Клай. – Но почему именно он? Насколько я знаю, Лармания ещё не вступала в конфронтацию с Ардрримом и у них могли бы быть… Более важные цели.
- Возможно, что именно этим Арсикс и Гнев хотели всех запутать. Да, я сам этого не ожидал, но, повторюсь, что видел всё своими глазами. Мы многого не знаем о той войне, в которой участвуем. Многое не знаем о наших врагах. Такие, как они, ничего не делают напрасно и крайне редко допускают промашки.
Клай провёл глазами по толпе и увидел Фрэя, безуспешно пытающегося совратить служанку. Он был счастлив, потому что ничего не знал о надвигающейся буре. Блаженное неведение согревало его куда больше кружки эля, которую он и сейчас не выпускал из рук.
Больше всего Клаю хотелось оказаться на месте своего друга и забыться. Но было уже поздно. Он чувствовал огромную ответственность за всех своих братьев, не только за родного, и это не давало ему расслабиться ни на секунду.
- Но в этот раз Гнев ошибся, - сказал Клай.
- И мы не должны упустить шанса опередить его на шаг, - ответил Бэйрон. – Кто-то должен предупредить Фрэндогара о грядущей опасности.
Рой даже не заметил, как от волнения у него приоткрылся рот.
- Я отправлюсь в Айвин Клум, - сказал он, но тут же поймал на себе осуждающий взгляд старшего брата.
- Мы должны отправить весть нашим братьям в Лармансион, - предложил Клай. – Это самая ближайшая крепость нашего братства к их столице.
- У нас с собой нет голубей, - парировал Бэйрон. – Для этого нам придётся прежде попасть в Эуврим, и, боюсь, что мы потеряем много времени.
- Возможно, что уже поздно, - сказал Клай.
- Но мы должны попытаться! Кто знает, к чему может привести убийство Фрэндогара Победоносного. Этот король правит Ларманией с самой Последней Войны Аламонта, и лучшего им не найти
Клай кивнул. Однако в его голову уже прокрались сомнения.
- Но нам будут противостоять свартуры, - произнёс он. – Мы не знаем, как с ними бороться, и возможно ли это вообще. Летописи об этом молчат, сам же знаешь, Бэйрон.
- Тебе страшно, Клай?
- Да, мне страшно, - громко ответил полуэльф. - И дураком будет тот, кто скажет обратное.
- Я никого не осуждаю за это. Нам всем страшно, и мне в том числе.
Клай ещё раз посмотрел на Фрэя. Ему повезло, что он ещё ничего не слышит. Но Клай знал, что это ненадолго. Этот полуэльф всегда воспринимал приключения с большим энтузиазмом и не мог себе даже представить, что когда-то может проиграть.
Клай тоже не трус. Он считал себя излишне рассудительным и понимал, что смерть ради смерти ничего не стоит.
- Ты хочешь, чтобы я отправился в Айвин Клум? – сделал предположение Клай.
- Более того, я хочу, чтобы ты возглавил эту миссию, - кивнул Бэйрон. – Возьмёшь с собой своих самых доверенных лиц, но не очень много. Никто не должен заметить вас.
Клай посмотрел на брата. Рой тоже боялся, но, в то же время, дико мечтал проявить себя.
- А ты, Бэйрон?
- Я отправлюсь в Эуврим, чтобы обсудить это с Его Святейшеством и Харгоном. В иные годы я бы уже скакал по дороге в Айвин Клум, но рука… Прости, Клай, но я могу стать для вас обузой.
Клай никогда не считал Бэйрона обузой, потому что он отлично мог сражаться и единственной рабочей левой рукой. Он изменил технику своего боя, но оттого он не стал менее эффективным.
Однако спорить не стоило. Клаю спокойнее было уходить на задание без Бэйрона.
В таверне Рохау всё утихомирилось ещё очень нескоро, потому что полуэльфы, словно воодушевлённые чем-то развлекались чуть ли не до утра. Бедняга Фрэй, судя по всему, так и не смог познать женского тепла в этот вечер, поэтому, расстроенный как никогда, попросту ушёл спать.
Рою, напротив, было очень скучно из-за запретов своего старшего брата, поэтому он, находящийся совершенно на другой волне со своими соратниками, не выдержал и тоже отлучился.
Клай же попросту больше не мог пить. Это было сплошным кощунством сегодня, потому что спокойствие мира не могло мирно и спокойно отдыхать в стороне, пока он отводит свою душу.
Он даже не сомкнул глаз. Поднявшись с постели, он на всякий случай прихватил с собой палаш и прислушался. Снизу всё ещё раздавались пьяные голоса полуэльфов, которые до сих пор не соглашались закончить свою гулянку.
Если бы сейчас было лето, а не ранняя весна, солнце бы давно уже окрасило округу в разные цвета, но день был не тот. Стояла темнота, и именно она подходила для решения таких вопросов.
Фрэй смог поспать всего пару часов, но Клай считал, что этого для него было вполне достаточно.
Он толкнул своего друга в бок, но тот лишь недовольно поморщился.
- Фрэй, - прошептал он.
- Стало быть, ты всё же хочешь меня? – отреагировал полуэльф и перевернулся на другой бок.
Клай не хотел Фрэя, потому что нравились ему исключительно женщины.
- Просыпайся! – повысил голос Вурраэ.
Фрэй недовольно зашевелился и наконец-то открыл свои глаза. Если он кого-то и ожидал увидеть, так это молоденькую красавицу-служанку, но никак не серебряноволосого полуэльфа с палашом в руке.
- Чего тебе, Клай? – наконец-то опомнился он.
- Есть разговор.
Фрэй ещё долго приходил в себя, но Клай умиротворённо ждал. Времени был совсем немного, но не настолько, чтобы не дать Фрэю прийти в себя.
- Почему ты опять будишь меня? – недовольствовал всё ещё пьяный полуэльф. – Меня отвергли сегодня и всё, чего я хотел, так это просто уснуть, чтобы меня никто не тревожил.
- Ты забыл, что мы на войне.
- Клай, почему ты такой нудный? Почему война не может подождать, скажем так, на день?
Он вылил на себя кадку холодной воды, и она придала ему бодрости.
- Потому что Арикс и Гнев послали свартуров для убийства короля Фрэндогара, - ответил Клай.
Фрэй протёр глаза и попытался переварить происходящее.
- Фрэндогар, король Лармании. Его даже назвали в честь меня. Или наоборот – это неважно. Свартуры. Всемогущие призраки, которыми Эйгаард пугал меня, как только я попал в братство. Ты про них?
Клай понимал, что их разговор куда более бессмысленнее, чем должен быть, но и Фрэю нужно дать время.
- Да. И мы должны спасти короля.
- Как обычно, мы. Я ни капли не сомневался в этом. Почему всегда мы?
- По правде говоря, только я. Но Бэйрон позволил набрать мне в свою команду несколько бойцов. Понимаешь, что ты не мог не оказаться в их числе?
Выслушав это, Фрэй убрал рукой непослушную прядь золотистых волос и недовольно ответил:
- Опять Бэйрон. Помнится, в прошлый раз ты говорил, что это было последнее его поручение. Не надоело уже слушаться?
Клай понимал, что Фрэй во всём прав. Он понимал, что Бэйрон снова показал своё превосходство и он не мог противопоставить ничего против. Однако, после драки кулаками не машут, и, дав своё согласие, Клай не забирал слов обратно.
- В этот раз на кону стоит нечто большее, - попытался оправдаться Клай. – Нет времени препираться между собой и выяснять, кто же из нас лучше, покуда настоящий враг находится извне. Арсиксу Троерукому, Гневу Осквернённому и я не знаю кому ещё, такие раздоры между нами только выгодны.
- Выгодны, - повторил последнее слово Клая Фрэй. – А то, что ты это понимаешь, выгодно Бэйрону. Как всегда – выполнить работу твоими руками, а после получить за это личную благодарность от магистров ордена. Я поражаюсь, насколько же орден, выступающий за справедливость, несправедлив сам по себе.
Фрэй был однозначно пьян, но однозначно и прав.
- Можешь считать меня слабохарактерным трусом брат, - сказал Клай. – Но это уже не имеет никакого значения, потому что я уже дал своё согласие Бэйрону. Главное – ответь мне. Ты со мной?
- Вина бы, - ответил Фрэй и принялся обшаривать комнату в поисках бутылки.
Клаю это очень не понравилось, и он был очень раздосадован тем фактом, что эта бутылка не попала к нему в руки первой. Ведь тогда бы он мог запустить ею во Фрэя, и тогда, возможно, он протрезвел бы.
- Забудь про вино, - отрезал Клай. – Можешь это посчитать за приказ высшего по рангу Слепого Охотника.
- Злоупотребляешь своим положением, - усмехнулся Фрэй, наконец-то откопав нужную бутылку.
- Всё началось с братской просьбы, но ты меня вынудил.
- Верно, вынудил. Но и не говори, что не знал заранее мой ответ. Конечно, я отправлюсь за тобой в любые дали, потому что ты… Не будем врать – ты меня раньше не подводил.
Фрэй начал высовывать пробку из бутылки, чем очень разгневал Клая.
- Значит, медлить не стоит, - сказал он. – Наш счёт если не на секунды, то на минуты.
- Если верить в судьбу, то мы ничего не сможем изменить, как бы ни старались. Если же в неё не верить, то всё же исход зависит не от нас. Ты же уже решил, кого возьмёшь с собой ещё? С нами же больше нет Троя, значит, его заменит твой младший брат?
Пьяный Фрэй заставлял кровь Клая закипать изнутри. Его друг был на редкость дружелюбным и приятным парнем, но всё менялось тогда, когда он выпивал. Он становился необыкновенно раздражающим и занудным.
- К Свартурам он не готов. Даже мы не готовы, не говоря об остальных. С нами отправятся Хекс и Грэй – они произвели на меня впечатление в нашей последней охоте.
Если бы освещение комнаты было чуть более ярким, Клай бы разглядел нотки недовольства на лице Фрэя. Сейчас он их не видел, но знал, что они однозначно там есть.
- Но ты же их даже не знаешь, - сказал он.
- Зато они знают многое, что нам может пригодиться в походе. Надеюсь на это.
Фрэй открыл бутылку, но не отпил из неё, а поставил на стол.
Гул снизу не унимался, и Клая начала раздражать беспечность его братьев.
- Чрезмерно любопытный парень и твой аналог из Лармансиона, - ухмыльнулся Фрэй. – Какая компания может быть приятней? Разве что ещё Бэйрон в авангарде вместе с воскресшим Ринком Милиэром. Хорошо, Клай. Сделаем так, как ты хочешь. Только прежде ты должен выполнить одно моё условие.
Условие? Это что-то новое. Фрэй никогда прежде не ставил никаких условий.
- Я внимательно тебя слушаю, - процедил сквозь зубы Клай.
- С первыми лучами солнца мы отправимся в Ларманию, - ответил Фрэй. – А сейчас мы с тобой разопьём это бутылку и пообщаемся, как брат с братом.
глава. Хранитель Лазурной Юдоли.
Роль Солона
Если бы в этом месте текло время, Солон посчитал бы, что прошло уже несколько месяцев. Здесь не было ни дней, ни ночей, ни восходов, ни закатов, но те часы, что находились в голове Солона, ещё пытались считать дни. Однако, раз за разом это получалось всё хуже, и однажды бывший принц попросту сдался и принял факт отсутствия времени.
Арглаар многому учил Солона. Это был очень непривычно – быть единственным учеником, однако благодаря этому знания не проскользали мимо ушей. Никогда не любившему учиться Солону не оставалось ничего, кроме как полюбить, потому что других занятий тут не было.
Арглаар непрестанно твердил Солону, что Хранитель обязан уметь контролировать свою силу, ибо обратное может привести к катастрофическим и необратимым последствиям.
Солон учился видеть в воде то, что он хочет – прошлое, настоящее и различные варианты будущего. В какой-то момент он смог сделать это уже без непосредственной помощи Арглаара, и это юноша посчитал за свою победу.
Не забывал его новый наставник и про магию – пребывая в Междумирье, Солон научился куда большему, чем за четыре года в Академии Сёгмунда. Левитация, преобразование, разрушение, создание и многое другое уже не казалось столь недосягаемым, что раньше.
Отсутствие волшебной палочки не приносило никакого дискомфорта Солону, напротив, теперь он удостоверился в том, что это абсолютно бесполезный предмет для бездарей.
Он ощущал магию, он был един с ней, и она слушалась его. Наверняка, Себастиан Сёгмунд был бы очень рад, узнав это, и по-отечески потрепал бы Солона по голове. Принц не терял надежды, что однажды это случится, и порой только это придавало ему сил продолжать всё это.
Арглаар же всячески пытался избегать разговоров, предпочитая полностью сосредоточиться на работе. Сколько раз Солон пытался получить от него ответы насчёт всего происходящего, столько раз он получал и отказы.
Всё, что мог ответить Арглаар, это «Тебе надо знать лишь то, что ты должен быть сильным».
Солона это раздражало, он не хотел быть марионеткой в чьих-то руках, но эти самые руки держали его слишком крепко.
А ещё ему не давал покоя Алтарь, который Арглаар называл мостом между Нижним Миром и Междумирьем. Пожалуй, именно про него Солон и хотел больше всего узнать, но для Арглаара эта тема являлась ещё более запретной, чем остальные.
Он больше не давал Солону свободы выбирать, что смотреть в воде, и это тоже удручало. Вместо Милены, Бэрза, отца и Эсгрибура Солон наблюдал за какими-то совершенно ему неизвестными и неинтересными людьми и событиями. По большей части, в этих видениях совершенно ничего не происходило, кроме обыденности, и не задаться вопросом об этом было глупо.
Двое мужчин – один высокий и пожилой, другой низкий и молодой шли бок о бок вдоль аллеи и о чём-то разговаривали. Солон пытался услышать хоть что-то, напрягал уши изо всех сил, но приходилось наблюдать лишь за безмолвным движением их губ.
Тот, кто был моложе, носил на себе металлический нагрудник и шлем, а за его спиной висел длинный двуручный меч. Он хромал на левую ногу и еле-еле поспевал за своим старшим товарищем.
Вместе они оказались у порога замка, который одиноко стоял среди гор и принялись пререкаться между собой.
Солон не видел этого замка даже в энциклопедии и не мог понять, в какой стране это происходит.
После недолгой распри старый ударил молодого ладонью по щеке, и тот неловко отшатнулся назад.
- Зачем я это смотрю? – повернул голову в сторону Арглаара Солон.
- Ты учишься, - ответил призрак.
Солон ещё раз посмотрел в сторону Алтаря, но в этот раз увидел там только воду.
- Мне кажется, я уже научился.
Арглаар приблизился к юноше.
- Ты так это называешь? – спросил он. – Ты обернулся лишь на секунду, а вода уже приобрела свой естественный облик.
- Если бы я не захотел, этого не случилось бы, - парировал Солон.
По выражению лица Арглаара было понятно, что он не верит ни единому слову своего ученика.
- А ты что-нибудь слышал из их разговора?
- Нет, - ответил Солон. – А разве должен был?
- Почему же тогда ты находишься здесь? Раз за разом смотришь в воду, но ничего не узнаёшь? Суть обучения состоит в том, что ты смог получать нужную тебе информацию из воды, но только лишь глаза не смогут передать тебе всё.
Признаться, глаза Солона уже слишком устали, и он начинал сомневаться, что в следующий раз сможет вообще что-то увидеть.
- Я пытался, - сказал он. – Но это слишком сложно.
- Всё из-за того, что ты выбираешь неправильный путь. Ты пытаешься прислушаться, будто бы подслушиваешь чей-то разговор за дверью, но это так не работает.
На самом деле, Солон никогда не имел привычки подслушивать чужие разговоры, и, быть может, именно это сейчас играет с ним злую шутку.
- Тогда что я должен делать? – спросил он.
- Присутствовать, - ответил Арглаар. – Осознавать. Находиться в их головах. Я знаю, что это сложно, знаю, что для многих попросту невозможно, но, в то же время, знаю, что не для тебя. Помнится, когда-то ты не мог самостоятельно видеть, но изнурительная практика это исправила. Ты должен попробовать ещё раз.
Солон очень долго, если здесь вообще уместно слово «долго» пытался увидеть что-то самостоятельно, но в итоге оставался ни с чем, и это выводило из себя. Арглаар, стоящий сзади, никак на это не реагировал и лишь заставлял пробовать ещё раз.
Солон считал, что лишь попросту тратит силы и не способен на такое, но однажды наконец-то смог увидеть в воде новорождённого ребёнка. Всего на мгновение, но Солон знал, что это не морок, и глаза не обманывают его.
С каждым новым разом приходилось всё легче и легче, но кое-что всё равно не получалось.
Солон не мог видеть то, что он хочет. Вода показывала ему совершенно хаотичные сцены, не связанные между собой. Те, о которых Солон даже не думал, и которые никак не были связаны с ним самим.
Арглаар отошёл от Алтаря на своё излюбленное место и застыл. Если б Солон не знал, что он здесь, то посчитал бы, что находится тут один. Потому что никаких звуков призрак не издавал.
Это могло бы показаться Солону даже жутким, если бы он к такому не привык.
Он заглянул в воду. Усталость дала о себе знать, поэтому изображение появилось далеко не сразу.
Солон увидел реку – неширокую совсем, по обеим берегам заросшую травой. Стоял лето и блики солнца отражались в воде. На берегу, спиной к Солону, одиноко сидел молодой человек в белой суконной рубахой и завораживающе наблюдал за кругами на воде.
Сквозь дебри береговых кустов к нему пробиралась невысокая темноволосая девушка с корзинкой в руке.
Молодой человек, наверняка услышал её шаги, потому что, едва она появилась, он обернулся.
Увидев его лицо, Солон едва не потерял самообладание, потому что увидел он самого себя. Он выглядел примерно так же, как и сейчас, только вот волосы невообразимым образом потемнели, превратившись из золотых в шатенистые.
Солон не хотел, чтобы Арглаар знал, что он там видит, поэтому не показал признаков своего удивления.
Девушка присела к близнецу Солона и раскрыла корзинку. Настоящему Солону очень хотелось увидеть её содержимое, но корзинка была слишком далека от него.
В этот момент он понял, что тот, другой Солон, находится куда ближе и всё видит. Он пытался посмотреть глазами своего близнеца, но тот неожиданно вскочил с места и подбежал к берегу.
В этот момент Солон осознал, что видит то же самое, что и его копия. Он видел прекрасный зелёный мир, он дышал чистым воздухом, он чувствовал запах ягод, он слышал, как лёгкий ветерок колышет высокую траву.
Теперь он и подавно не ощущал присутствия Арглаара.
Однако наслаждался свободой Солон лишь секунду, потому что волны принесли к берегу распухший и синий труп мёртвого мужчины.
Увидев это, Солон встрепенулся и вновь оказался возле Алтаря. Он очень тяжело дышал, и Арглаар заметил это.
- Что случилось? – встрепенулся он. – Ты слышал что-то?
Солон не понимал, соврать ему или сказать правду, а времени на раздумья не было.
- Я слышал, - сказал он. – Слышал ветер. Тихо совсем.
Неожиданно его подкосило, и он упал на колено.
- Я вижу, ты старался, - сказал Арглаар. – У живых такое и впрямь отнимает много сил.
Вторая нога Солона тоже не выдержала, и он упал плашмя.
Он ничего не слышал, ничего не видел, после чего погрузился в забытье.
Арглаар и герр Сёгмунд всегда говорили, что люди сами предопределяют своё будущее, поэтому предсказать его невозможно. Все сказки о пророчествах остаются лишь сказками и в действительности такие совпадения являются не более чем стечением обстоятельств.
В то же время, Арглаар говорил о том, что вода показывает не только настоящее и прошлое. В ней можно увидеть картины из будущего, но никто не даёт гарантий, что они действительно когда-то произойдут.
Все это лишь миллионы вариантов будущего. Возможно, некоторые события действительно случатся когда-то, но уповать на это не стоит. Нужно лишь наблюдать и анализировать последствия каких-то принятых решений, а это, опять же, по словам Арглаара, может быть куда полезнее уже ушедшего давно прошлого.
Но Солон не мог не принять во внимание тот факт, что он видел в воде самого себя. Этого события никогда не случалось в его прошлом, а значит, существует вероятность, что когда-то оно произойдёт.
Что когда-то Солон выберется из Междумирья и будет так же сидеть у реки с той ещё незнакомой ему девушкой и дышать чистым воздухом.
Однако, суть этих размышлений сводилась к нулю, когда Солон вспоминал, что в Междумирье нет никакого времени, а значит, нет ни будущего, ни прошлого, ни даже настоящего.
События в Междумирье не разворачиваются параллельно событиям Нижнего Мира, они идут одновременно со всем, что когда-то происходило и будет происходить.
Это взрывало юный разум Солона. Хотелось верить в то, что он видел настоящую картину, а не какую-то никому не нужную вероятность.
Однако, самым важным сейчас было даже не это, а то, что Солон, как ему показалось, на секунду смог выбраться на волю и ощутить её. Арглаар не знал об этом, и знать не должен, и это давало Солону шанс. Шанс выиграть эту партию с пустотой и вернуться домой.
Он присел на полуразрушенный, окутанный паутиной, стул, напоминающий небольшой трон. Невольно в голове возник вопрос – а откуда, собственно говоря, здесь паутина, если нет пауков?
Логика – это явно не то, что нужно искать в этом месте.
Солон вытянул свою ладонь, в которой сжимал три металлических шарика. Их подарил ему Арглаар, для того, чтобы принц не забывал о чём-то важном, смотря на них. О чём имен, старик умолчал.
Не сводя с шаров глаз, Солон приподнял их силой мысли в воздух и заставил вращаться. Они напоминали планеты, вращающиеся вокруг несуществующего солнца. Более всего это отсылало мысли к Сфере Вечности, у которой тоже почему-то не был солнца.
Она ведь сейчас где-то здесь, в Междумирье. То, чем Солон владеет по праву рождения, то, что он должен оберегать любой ценой, но то, что не может забрать. Возможно, это называется похищением, но на самом деле Солону было очень страшно хоть как-то контактировать с ней.
Он не хотел владеть Сферой Вечности, не хотел быть её Хранителем, но такая участь выпала на его долю, не уточнив, хочет он сам этого или нет. То, что она находится сейчас в Междумирье – месте, где никто из Нижнего Мира или Ардррима не сможет её достать, отчего-то успокаивало душу Солона. Кто-то перекинул его ношу на свои плечи и заставил дышать спокойно.
Шары вращались вокруг друг друга, и Солон понял, что уже не прикладывает для этого никаких усилий. Более того – он даже не обращал на них никакого внимания. Всё происходило на инстинктивном уровне, не требующем никакого сосредоточения, словно было самим собой разумеющемся.
То, что Солон собирался сейчас сделать, нарушало абсолютно все правила, которые установил для него Арглаар. Никакой инициативы, никакой импровизации и никаких тайн. Эти правила являлись жизненно важными принципами, пренебрегать которыми было равносильно правилами.
Однако Солон закрыл на всё глаза и решил рискнуть.
Закрыв после этого глаза в прямом смысле, Солон представил себе алтарь. Вращающиеся на ладони шары не давали магии утихнуть, а значит, увеличивали шансы телепортироваться в несколько раз.
Абстрагировавшись от всего, очистив голову от лишних мыслей и ощутив себя пустотой, Солон понял, что отрывается от земли. Он никуда не летел, он даже не парил над землёй, он просто стал ничем. Ничем, но одновременно и всем сразу.
Открыв глаза, Солон увидел Алтарь. У него всё получилось – он переместился туда, куда не знал дороги. Уроки Арглаара не прошли напрасно, и теперь самым важным было не терять времени и не упускать своего шанса.
Солон выдохнул из груди и сглотнул комок, застрявший в его горле.
Арглаара не было рядом. Он допустил ошибку.
Солон робко подошёл к Алтарю и наклонил над ним свою голову. Первым, что он там увидел, было лицо Солона Моррисона, отражающегося в воде. По-другому это не работало, потому что для любой магии требовалось время.
Он представил Аглиант. Его высокие величественные стены, зелёные сады и Аглун Хед, открывающийся с его балконов словно на ладони. Представил придворных лордов и слуг – поваров, конюхов и солдат. Тот самый Трезубый Трон и всё, что находилось при нём.
Представил Энтоэна Девятого, короля Аглун Хед, восседающего на этом троне.
Быть может, желание было слишком дерзким, и Солон зашёл слишком далеко. Но мыслить стоило глобально, а это должно было быть неизбежным.
Вода начала волноваться, и круги, идущие от центра по краям, окрашивали жидкость раз за разом в более тёмный цвет.
Именно в такие моменты вода начинает видеть и показывать смотрящему.
Солон не слишком хорошо знал Аглиант, но сейчас начинал видеть очень мутное изображение тронного зала. Настолько мутное, что малейшая потеря концентрации могла привести к полному разрушению всех стараний.
Солон пытался всмотреться вглубь, но это отнимало много сил. Он не видел там принца – не видел там вообще никого.
До тех пор, пока вода не колыхнулось, и там не показалось страшное лицо. Это была презренная душа, однако отнюдь не Арглаара. Лицо, закрытое металлическим забралом, из-за которого виднелись красные глаза, смотрело из воды прямо на Солона.
Юноша невольно отшатнулся, и Аглиант растворился, чего нельзя было сказать о Рыцаре Ночь.
Солон обернулся и к своему ужасу обнаружил, что зловещий предводитель Дикой Охоты стоял прямо за его спиной.
Испуганный Солон начал пятиться назад, но сзади находился Алтарь, а значит, отступать было некуда.
- Регван Белёсый, - произнёс Рыцарь Ночь и приблизил лицо к Солону.
Если бы в Междумирье было возможно справлять нужду, Солон уже давно обмочился бы, однако здесь это не так работало.
- Я… Я не Регван, - пролепетал он.
Рыцарь Ночь сделал шаг вперёд, проскрипев своими доспехами, и сжал рукой горло Солона.
- Регван Белёсый, - произнёс рыцарь ещё раз и поднял Солона вверх от земли.
Юноша не мог сопротивляться, потому что Рыцарь Ночь обладал недюжинной нечеловеческой силой. Всё тело Солона затвердело и парализовало, и он не мог пошевелить ни единой частью своего тела. Глаза налились кровью и ужасом, но Рыцарь Ночь не планировал его отпускать.