- Я получил целое графство, но не хотел этого, - возразил Геррер. - Во мне не было жажды власти и денег. Потому что, получив их, я не испытал никакого удовлетворения.
- Никто не испытывает. Человеку всегда всего мало. Не только человеку. Эльфу, полуэльфу, такому, как я. Человек хочет больше денег, а, получив их, чего он хочет дальше? Что движет его мотивом? Он хочет ещё больше денег. Когда же он получает их, ему всё равно мало. Тогда он жаждет власти. А, получив эту власть, он уже стремится стать богом. А что из этого выходит?
- Никому не стать богом.
- Верно. Человек в любом случае проигрывает и теряет всё, что у него было. Он умирает. К этому всё и сводится. Стремление, жажда богатства или власти всегда приводит к поражению. На примере Аламонта я своими глазами видел, как это. А теперь скажи мне, граф Аугуст, к чему стремишься ты, если отказался от власти и богатства?
- Я стремлюсь служить, - уверенно ответил Геррер. - Тому, кого поклялся защищать. Мне неинтересно жить ради себя. Я должен отдавать себя какому-то делу.
- Но ты женат. Почему ты не можешь жить ради неё?
- Я итак дал ей всё. Теперь и она графиня. Она не знает, что такое бедность.
- Но ты забрал у неё то, что она любит. То есть самого себя. Этим самым ты оказал ей милость?
- Я вернусь к ней. Я и сам уже начинаю скучать.
- Наконец-то я вывел тебя на чистую воду. Ты здесь, как наёмник. Верно? Послужишь несколько месяцев, заработаешь, и отправишься в другую жизнь. Как это было уже четыре года назад.
- Я не хочу загадывать на будущее, - отрезал Геррер.
- Зато я уже загадал. Прежде всего, я ценю честность, а не слова лести о благородных побуждениях. Если ты здесь ради себя, а не ради меня, и, если ты это признал, ты поднялся в моих глазах только выше. Ты честен перед собой и передо мной.
- Я не наёмник. Я служу, - уверенно настоял на своём Геррер.
- От таких слов только больнее будет получить от тебя в спину, - поджал губы Фрэндогар. - Опасаться нужно каждого. А того, кто клянётся в верности, в первую очередь. Ты готов принять то, что я буду тебя опасаться?
- Я готов исполнить любую вашу волю!
- Полно геройства. Докажешь это на деле, когда придёт время. На самом же деле ты один из самых ценных гвардейцев, что у меня были. И для меня огромная честь принять тебя снова под своё крыло.
- И для меня честь, - кивнул Геррер, еле сдерживая радость и восторг.
У Геррера впервые был столь длительный разговор с ларманским королём, и он никогда не забудет этот момент в своей жизни.
- Графу Нандира не пристало быть простым солдатом моей Гвардии. Ты получаешь звание лейтенанта. Тебя устроит?
Геррер поначалу опешил.
- Устроит, да, конечно... Честь и слава. Но... Это значит, что вы обременяете меня тем самым властью?
- Да. Интересно посмотреть, что с тобой сделает ещё одно повышение. Захочешь ли ты, к примеру, занять моё место.
- В любом случае я благодарю вас. А что я должен делать?
- Когда тебе дали титул графа, ты тоже так спрашивал?
- Да.
- Поначалу ты будешь учить наших рекрутов. Хороших учителей даже в Гвардии маловато. В случае какого-то вооружённого конфликта ты примешь командование каким-нибудь отрядом. Мне в своё время не повезло вести за собой Отряд Свободы. А вот тебе повезло.
- Но не Свободы.
- Кто знает. Ты знаешь, что скоро нам предстоит борьба за свободу. Похуже Последней Войны Аламонта.
Геррер опустил брови. Похоже, Фрэндогар знал что-то про прошлогоднее вторжение Ардррим.
- Хуже не будет. Пережили ту войну, переживём и любую другую.
- Когда в моей гвардии такой храбрый лейтенант, чего мне бояться?
Жаль, но в этих словах было немало сарказма. Геррер непременно докажет, что заслуживает звание лейтенанта. И даже превзойдёт ожидания. И свои, и королевские.
В этот момент дверь снова отворилась, и в кабинет вошёл племянник короля, лорд-командующий Королевской Гвардии Луанор. Несмотря на то, что Луанору было всего около трёхсот лет, вряд ли он выглядел моложе своего дяди.
Герреру приходилось много раз видеть Луанора в своей прошлой жизни, однако вряд ли сам Луанор его знал. Геррер был всего лишь одним из рядовых солдат, а Луанор - верхушкой того общества.
- Ваша Светлость, - едва поклонился Луанор и уставился на Геррера, будто новоиспеченный лейтенант был последним, кого он тут ожидал увидеть.
- Слушаю, - пробормотал король.
- Не при лишних ушах. Кто это такой? - указал он подбородком на Геррера.
- Это лейтенант Гвардии граф Аугуст.
- Кто? - скривил недовольное лицо Луанор. - В Гвардии всего лишь тринадцать лейтенантов, и я с каждым из них лично знаком.
- Четырнадцать, - поправил его король. - От моих лейтенантов у меня нет тайн.
- Но это касается лорда Маэгдара.
- Он не лорд, - сказал Фрэндогар. - Я как раз пишу ему письмо. Что ты хотел мне сказать?
Луанор недоверчиво посмотрел на Геррера, будто всё ещё сомневался, говорить при нём или нет. Несмотря на то, что Герреру было до жути любопытно, что это за новости, он понимал, что здесь ему не место.
- Пожалуй, я пойду, - сказал он королю.
- Даю добро, - махнул рукой Фрэндогар. - Утром жду в готовности.
И Геррер поспешно удалился, с нетерпением ожидая начала той жизни, по которой так долго скучал.
Роль Ферцена
Луна обнажила серебряный свет и наконец-то осветила несчастному страждущему дорогу. Под ногами было болото, вязкое и сырое болото, и не было ему видно ни начала, ни конца. Лишь горевшая вдали полная луна освещала путь и не давала сгинуть в этих гиблых местах окончательно.
Несмотря на полное отсутствие сил, думать Ферцен ещё мог. Он так и не мог понять, как ему удалось выжить за последние несколько дней, в течение которых он сбился с пути и не мог найти верной дороги. Он совсем сбился из ориентира и уже не бы уверен, в каком королевстве находится.
Ферцен искренне верил в то, что остался жить, потому что был предназначен какой то высшей цели, которую не сумел исполнить в прошлый раз. Кто-то не даёт ему умереть. Кто-то даёт второй шанс и Ферцен во что бы то ни стало должен этим шансом воспользоваться.
Около полугода назад, когда Ферцен оказался отвергнут и Владыкой Арсиксом, и близким другом Геррером, он честно попытался начать новую жизнь. Он отправился на юг Лармании, где, как ему казалось, никто и никогда его не найдёт.
Устроился на работу и, в какой-то момент даже начало казаться, что жизнь наконец-то начала налаживаться. Однако счастье было лишь временным - всё обратилось в иллюзию. Больше всего Ферцен надеялся, что новая жизнь подарит ему возможность встретить кого-то, кого он сможет полюбить и с кем провести новую жизнь. Ведь именно этого всегда не хватало Ферцену на протяжении последних двадцати семи лет.
Но этого и близко не случилось. Ферцен был одинок и не мог никуда от этого сбежать. Более того - он был лишён и этой одинокой, но спокойной жизни. Его обманули, ему приписали долг и вынудили бежать.
Ферцен плохо разбирался во всём, чём только можно, поэтому довольно быстро заблудился. По времени, которое он провёл в странствиях, он должен был уже достичь северной границы с Карнарией. Но сейчас он совершенно не мог понять - в Лармании ли находится, в Карнарии, или какой-то третьей стране.
Этих болот он раньше не видел.
Выбившись из сил, Ферцен присел на первый попавшийся пень и посмотрел на Луну. Вот она - рукой до неё подать, Ардррим, на котором ему всегда так хотелось побывать. Но туда не ведут земные дороги и там его никто не ждёт. Несмотря на то, что свою миссию Ферцен выполнил честно, его не приняли. Обманули и там. И он ничего не мог с этим поделать.
Сквозь изорванные в клочья некогда дорогие сапоги пробивались щепки и камешки, раздирая кожу на ногах Ферцена в кровь, но сейчас он уже и это перестал чувствовать. Дырявый плащ давно не защищал от ветра, и, Ферцен был уверен, что, сними он его и разденься догола, ничего бы не изменилось.
А до утра ещё очень и очень долго. Найти бы сейчас деревце да заночевать под ним. В холоде, будучи до ужаса голодным и с помутневшим рассудком. Ничего больше и не оставалось.
В дополнение ко всем невзгодам над болотами разразился ливень, сделавший дорогу вперёд ещё менее проходимой. Ферцен пару раз поскальзывался в грязи, едва не угождая в болотную жижу прямо лицом.
Более того, падая во второй раз, он зацепился плащом за ветку и оторвал солидный кусок остатков своего одеяния. Теперь плащ прикрывал только правый бок несчастного бродяги, а левый был оголён и обдувался ветром. Но Ферцен, как и предполагал заранее, ничего не чувствовал.
Найдя старое иссохшее дерево, Ферцен без сил рухнул прямо наземь, не заботясь о чистоте места нынешнего ночлега.
Сейчас бы не проснуться и остаться холодным трупом в этих местах. Явно Ферцен не сильно пожалел бы об этом. Несмотря на бурлившую внутри непрекращающуюся жажду жить, она с каждым днём такого колобродства всё утихала и утихала, а вскоре и вовсе достигнет нуля. Может сегодня, может днём позже.
Болота никогда не пользовались хорошей славой в Родевиле. Люди редко захаживали в столь обширные болота, как эти. Большие болота всегда были напичканы нелюбимыми всеми утопцами - то ли воскресшими трупами, то ли созданными из ничего каким-то колдовством. Эти ребята были не самыми агрессивными сами по себе, но, стоило только потревожить кого-то одного из них, как из болот вылезали с пару десятков таких же товарищей и атаковали имевшего несчастье столкнуться с ними всем числом.
К счастью (или наоборот), Ферцен не встретил пока ни одного. Странное болото, которое не населяют утопцы. Промелькнула мысль, что Ферцен ушёл уже в такие далёкие земли, где утопцы никогда не водились и где о них никогда не слышали.
Едва дождь поутих, Ферцен увидел поблизости два горящих красных глаза и негромкий, но ужасающий рык.
Теперь-то он понял, где находится. Есть на западе Карнарии болота, которые неспроста называют Проклятыми. Туда никто не суется и никто оттуда не выбирается живым, потому что тамошние земля и вода заражены чем-то, жителям Родевиля неизвестным. Утопцы там не водятся, но водится кое-что пострашнее. Животные, забредающие сюда, вскоре умирают, а их потомство, рождённое здесь, остаётся в живых, но ужасающе видоизменённым. По сути, они являются чудовищами, лишь немного напоминающими вид своих матерей. Они могут быть двухголовыми, трёхглазыми, некоторые носят на себе недоразвитого сиамского близнеца, который иногда подаёт признаки жизни и тоже просит есть.
Ферцен в эти сказки раньше не верил, но теперь убедился в этом сам. Напротив него стоял огромным красноглазый волк, морда которого была обтянута иссохшей гниющей плотью, а шкура его свисала лоскутами, оголяя неестественно жёлтое мясо.
Это был заражённый волк. Волк из сказок.
Ферцен не успел придумать никакого плана спасения, потому что волк тут же накинулся на него, увидев в нём роскошный и столь желанный ужин.
Он сразу повалил Ферцена на спину, но тот пока сдаваться не собирался. Бороться за жизнь стоило даже в таком, вдвойне безнадёжном случае. Иначе чего эта жизнь стоила?
Волк успел нанести несколько глубоких царапин Ферцену и даже один раз укусить.
Ну и смрад же исходил от этого чудовища. Гниющая, разлагающаяся плоть.
Он душил Ферцена лапой, но тот упирался ему в грудь руками, не желая отпускать. Однако барьер вот-вот грозил рухнуть.
У Ферцена был в плаще нож, который подарил ему Геррер. Как раз для такого случая, чтобы не сдохнуть. Но руки были заняты.
Поменяв местами правую руку на ногу, Ферцен стал пытаться достать этот нож из-за плаща. Однако ощутил ещё одну царапину на себе. На этот раз более серьёзную, чем в предыдущие разы, потому что кровь ручьём полилась из живота.
Обессилев, Ферцен почти отпустил хватку волка и тот разинул над ним свою огромную, желтозубую и вонючую пасть.
Ферцен успел воткнуть в его брюхо нож. И, похоже, очень чётко, потому что волк почуял боль мгновенно и перевернулся на бок. Ферцен не стал терять времени, начав протыкать ножом тушу волку раз за разом. Даже когда он издох окончательно, Ферцен не мог остановиться. Столь велика была его ярость.
Когда агония Ферцена спала, он отбросил в сторону нож и попытался встать. Однако ничего из этого не вышло. Перед глазами замерцали круги, голова отяжелела, словно на неё надели пудовый золотой венец, а ноги превратились в вату, словно Ферцен не имел их совсем.
Не в силах бороться с адским притяжением, Ферцен упал наземь и потерял сознание.
Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Ферцен снова начал что-то чувствовать. Он видел лучи рассвета, словно они снились ему, но тело так и не поддавалось контролю.
- Держись, сынок, - услышал он вдалеке голос, отдающий эхом.
Сколько времени прошло? Всего несколько часов, а может, уже минули сутки, а то и двое? Ферцен понять не мог. Он ничего не помнил.
- Ты выкарабкаешься, - услышал он тот же голос. - Главное - держись.
Ферцен с усилием тролля приподнял веки и увидел над собой расплывающееся лицо неизвестного ему старика, который тащил его куда-то вдоль болот. Однако он не мог рассмотреть черт его лица, словно смотрел на него боковым зрением.
Легко сказать - "держись". Особенно когда ты похож на мясную отбивную.
Вспомнив про еду, Ферцен снова отрубился. На этот раз надолго.
Очнулся он уже вечером, лёжа на соломенной кровати в тесной избушке, весь перевязанный и перемотанный, но всё же живой.
Он попытался приподняться, но боль в груди отозвалась адским всплеском по всему телу. Не самая лучшая затея. Ферцен упал на подушку обратно.
- Где я? - медленно, хриплым голосом спросил он.
Ответили ему не сразу, потому что старик находился на другом краю комнаты, что-то мешая в тарелке.
- Надо же - живой, - сказал старик, поднося Ферцену кожаный стакан с налитой туда странной светло-бурой субстанцией. - Ты должен это выпить
Старик не стал утруждать Ферцена и сам поднёс к его губам напиток. Ферцена хватило лишь на глоток, потому что он был столь отвратительного вкуса, что горло не приняло его, и Ферцен выплюнул всё обратно прямо на постель.
- Ничего, - успокоил его старик. - Ни у кого в сознании не получалось его пить.
Старик хрипло рассмеялся и поставил стакан обратно.
- Как вы меня нашли? - спросил Ферцен, всё ещё ощущая неприятную горечь во рту.
Старик в ответ махнул рукой:
- Это моя работа. Я давно блуждаю по этим болотам и вытаскиваю отсюда таких, как ты.
- Как я? - удивился Ферцен.
- Неспроста эти болота называются Проклятыми. Сколько они похоронили, а люд сюда всё идёт и идёт. Что собираются найти - одному Ларши известно. Если бы не я, никто обратно так никогда и не вернулся бы.
- Значит, вы живёте в этих болотах?
- Уже почитай, сорок лет как. И двух-трёх таких путников за месяц подчас вылавливаю. Некоторых не успеваю спасти, нахожу их мёртвыми. Некоторые умирают здесь, на этом одре, - он показал рукой на постель Ферцена, отчего ему стало немного не по себе. - Но ты, я вижу, из другого теста.
- Я буду жить? - спросил Ферцен, ещё не понимая, какой ответ он желает услышать.
- Умереть тебе я не дам, сынок. Мало ли молода-зелена полегло от дурости здесь. Каждая ваша жизнь, почитай, мне дороже, чем своя собственная. Я ж только для вас и живу. Не спасу кого-то - и жизнь, считай, моя даром прошла.
- Уже недаром, раз спасли меня, - поддержал его Ферцен.
- А звать-то тебя как, сынок? - поинтересовался старик.
Никому Ферцен доверять не мог, потому и настоящего имени никому называть не станет. Мало ли, на чьей стороне этот старик.
- Вельферц, - неуверенно пробормотал он только что придуманное имя.
- В каких же землях такие имена дают? - спросил старик.
- В Голфристе, на юге Лармании, - выдумал очередной факт своей жизни Ферцен.
- Южанин, стало быть. Ну ничего, южан я жалую. Всех жалую. Сюда и ненгарские варвары забредали, и орков пару раз спасал. Однажды попался даже эльф. Гордый такой, всё никак не мог смириться с тем, что простой старик спас его. Всё норовил побыстрее отсюда сбежать. А я не отпустил, пока он раны не залатал. Благо, на эльфах всё, как на собаках.
- На собаках, - повторил Ферцен и перед глазами снова понеслись тёмные круги.
Клонило в сон.
- Ты-то как тут оказался? - спросил старик.
- Расскажу как-нибудь в следующий раз, - у Ферцена не хватало сил на следующую ложь, а правда была ещё сложнее. - Не в силах сейчас.
- Ну да не моё дело, - отмахнулся старик. - Всё равно исчезнешь когда, сразу тебя забуду. Всех, почитай, забыл уже за сорок лет-то. И меня, стало быть, забыли. Да и не обижаюсь я. Всё равно не свидеться больше. Кто ж во второй раз в эти болота забредёт...
- А вы не боитесь этих болот? - спросил Ферцен.
- Боюсь. А как же нет. Как же не бояться их? Волки порой окружат ночью меня, завоют. А я и сам выть хочу. Потому что страшно. Ужас какой-то они за собой несут. Глаза ещё красные-красные. Как днём ночью светло становится. Только светом багровым таким, словно воздух кровью пропитан.
- Тогда почему вы всё ещё здесь?
- А кто ещё, если не я? Кому надо в эти болота лезть, чтобы жить? Я один тут живу. Знаю каждую тропку здесь. Управу на волков знаю. Как ловушек избежать знаю.
- Как ещё ловушек? - спросил Ферцен.
- Ах, да не знаешь ты, молодо-зелено. Я и сам-то не знаю ничего толком. Только вот говорят, что те, кто был до нас, другие, старые люди, они закапывали в этих болотах какой-то заражённый металл, нам неслыханный. От него кожа слезала, да волосы опадали. Умирали люди за несколько дней. Вот и прятали они всю эту заразу здесь. За это время и земля в болота обратилась, и прогнила насквозь. Почитай, уж сколько сотен лет прошло, а земля всё заражена. А где кладези закопанного металла, там и ногой ступить нельзя. Умрёшь. Вот эти места я ловушками и называю. Попавшего туда и я не спасу. И не сунусь за ним, ибо не спасти. Повезло тебе, что ты в ловушку не попал. Без ног тебя забрал бы, а то и оставил там бы.
- А я? - спросил Ферцен. - Я теперь и сам буду заражён?
- Все мы чем-то заражены. А эти болота в некотором смысле даже чище вашего цивилизованного мира. Где кошмары хуже - нам с тобой и не понять. Я знаю, что ещё недавно Лармания была окутана войнами. И Карнария вмешалась. А тут войн нет. Чисто тут. Небо разве что неясное. Да вместо птиц гигантские летучие мыши. Но только по ночам. Днём никто не тревожит. Я и хлеб выращиваю тут, и репу, и лук. Всё чисто - ем да не жалуюсь. И умирать не собираюсь.
Действительно, несмотря на то, что был ещё день, ни одного лучика солнца не пробивалось в маленькое оконце, обитое слюдой. И ещё туман облегал прилежащие территории. Где нет солнца - нет жизни. Но Ферцен был жив здесь, в месте без солнца. А в мире под солнцем ему места не было.
- А долго я лежу здесь? - спросил Ферцен.
- Думал, что дольше пролежишь. Ещё вечер следующего дня не наступил, а ты уже очнулся. Силён ты, сынок. Силён. Неспроста ты выжил с такими-то болячками.
Неспроста, Ферцен это знал. Великая Длань бережёт его для какой-то важной миссии, и умереть не даст. Сейчас она послала ему на спасение этого старичка, потом пошлёт другого.
- Это уж точно, - пробормотал Ферцен.
- Вот я и говорю. Ларши позволил - я исполнил. Буду ухаживать за тобой, пока на ноги не встанешь. А теперь поспать бы тебе. Во сне оно лучше лечится.
Старик показал на кровоточащие из-под перевязок раны Ферцена.
Он прав. Спать захотелось снова с неимоверной силой.
Глава. Охота на Гнева
Роль Клая
Своим зорким взглядом Клай видел то, что не хотел видеть - вдалеке, едва ли не в миле, Бэйрон был взят в плен. Не наигранно ли всё это выглядело? Не показалось ли Гневу до боли странным то, что мастер Слепой Охотник блуждал в одиночку возле его блокпоста, не заботясь о своей безопасности?
В одночасье план Бэйрона показался Клаю провальным. Рассуждая честно и справедливо, Клай пришёл к выводу, что в сегодняшний день вероятность смерти Бэйрона заметно выше вероятности гибели Гнева.
И как столь опытный Слепой Охотник, считающий себя едва ли не в сто крат умнее Клая, пошёл на столь отчаянный, необдуманный и сырой шаг?
Клай сохранял привычную ему железную непоколебимость, но только снаружи, ибо внутри у него всё разрывалось. Он никогда не питал особой любви к мастеру Бэйрону, но мужская солидарность его ордена не позволяла давать в обиду своих братьев ни при каких условиях.
В то же время Святейшество Блаквард и бывший учитель Клая Хаген не раз говаривали, что нельзя ставить жизнь одного полуэльфа выше благополучия всего братства. "Кем бы этот полуэльф не был - тобой, мастером, лордом-командующим Семансора или же самим Святейшеством Блаквардом" - словно заученную фразу, повторял эти слова учитель Хаген и Клай заучил эту фразу столь же ясно, что и спустя столько лет она отскакивала у него от зубов.
Бэйрон и его конвой вскоре скрылись за холмами, которые закрывали нижнюю половину строящейся углучьей крепости, и теперь уже никакой острый взор полуэльфа не мог увидеть и узнать, что же происходит с Бэйроном. Это ещё больше погрузило Клая в состояние невыдаваемой паники, которую он скрывал как мог, но правый глаз при этом слегка подрагивал.
Что, если их всех заметили? Что, если в этой заставе несколько тысяч углуков и они уже идут нападать на оба отряда полуэльфов? Что, если они убьют Роя?
Полуэльф не должен бояться. Клай и не боялся. По крайней мере, за себя. Душа болела только за младшего братишку Роя, который стоял недалеко, в окружении своих молодых друзей и только улыбался, предвкушая вкус битвы и кровь углуков на своём клинке.
Ведь он не знает, что это такое - убивать, смотреть на смерть и умирать самому. Не знает, но сегодня должен узнать. Клай очень не хотел, чтобы это случилось именно сегодня, но Бэйрон снова решил за него. Впрочем, уже далеко не в первый раз.
- Когда вы впервые услышали о возвращении углуков в Родевиль? - спросил за спиной Клая Фрэй то ли у Грэя, то ли у Хекса.
- Не так давно, - ответил Хекс. - Три-четыре месяца назад. Лармансион не пестрит слухами, и сами мы их не распространяем.
- А мы их встретили аж десять месяцев назад, - сказал Фрэй с нотой похвальбы в голосе. - Совсем не знали, зачем они здесь. Честно говоря, я даже не верил в то, что они существуют.
- В Ненгаре их полно до сих пор, - вставил своё слово Грэй.
- В Ненгаре не такие углуки, - не веря самому себе и не будучи уверенным в том, что подобрал нужную фразу, ответил Фрэй. - Это пасут скот, возделывают тамошнюю холодную землю и иногда ещё орудуют в разбойничьих бандах. Я-то говорю о тех ужасных воинах в доспехах, спускающихся с самих небес и убивающих всё живое на своём пути.
- И ведёт их высокий ледяной рыцарь с пустыми глазами и серебряным мечом, - неожиданно равнодушным тоном сказал Клай. - Что, Фрэй, это ты увидел, когда мы первый раз столкнулись с ними?
- Нет, конечно, - с ноткой сожаления ответил Фрэй. - Я всё таких же разбойников и увидел. Пьют, мясо едят. Рой тогда рассказывал, что они напоролись на блокпост, в котором все углуки пьяные были.
- Вот они - ужасные порождения луны и ночи! - сказал Хекс.
С тем пьяным блокпостом действительно повезло, потому что в их плену томились очень ценные пленники - Геррер Аугуст, Гельфида Анистон, Ферцен Рейгер, и, что наиболее важно из перечисленного - Сокровище Лазурной Юдоли.
Это было первое задание Роя и его компаньонов Бэя и Трура. Справились они с ним на "отлично", но и сложности перестрелять пьяных углуков особо не составило. Оттого и не считал Клай это за полноценное задание, потому как вкус настоящей битвы Рой там не ощутил.
- Легенды об углуках перемешались с легендами о Дикой Охоте, - пояснил Клай, совершая экскурс в истории и похваляясь своими знаниями. - На то они и легенды, чтобы не быть правдой.
- Но Гнева мы видели, - сказал Фрэй. - И он и впрямь ужасен. Как в сказках, которыми меня отец пугал лет в восемь. Тебя пугали ими, Клай?
- А я уже тогда не боялся, - ответил Клай и посмотрел в горизонт.
Ничего не изменилось - всё те же холмы и верхушка деревянной крепости. Никаких признаков прогресса. Клаю и его отряду ещё достаточно долго предстояло стоять и ждать.
Роль Бэйрона
Бэйрону не пришлись по вкусу два крепких удара кулаками в железных поручах по носу, но он стоически это стерпел. Несмотря на то, что кровь неуклюже стекала по лицу, он не обращал на это внимания, потому что возможности утереть её никакой не было.
И левая рука, и остатки правой были крепко зажаты конвоирами, которые не отпустили бы их даже под угрозой смерти. Они слепо выполняли приказы своих Владык и ни за что не ставили под сомнение свои принципы.
Слева его держал хромоножка, да ещё и левша. Если бы Бэйрон изловчился, он бы смог освободить свою руку, тем более что углук держал её своей неудобной правой, и, если бы сориентировался достаточно быстро, мог нейтрализовать обоих. Одной руки на двоих, тем более не ожидающих атаки, вполне достаточно.
Сзади были ещё четверо и с ними могло бы быть уже посложнее. Они были вооружены, и к моменту нападения Бэйрона на них уже осознали бы, что произошло, и были бы готовы к бою.
Голыми руками Бэйрон их не взял бы, поэтому выхватил бы одноручный меч из ножен нейтрализованного конвоира и вступил бы в открытый бой. Имея в распоряжении две сильных руки, носящих по клинку, Бэйрон с большой вероятностью победил бы четверых углуков. Но с наличием всего одной руки шансы их победить уменьшались бы вдвое.
Однако, всегда можно убежать, тем более, что совсем недалеко, напротив лестницы, имелось небольшое открытое оконце, куда Бэйрон выпрыгнул бы, и, пролетев метров пять вниз, благополучно бы приземлился.
Только Бэйрон не для этого здесь. Ему приходилось играть роль безобидного и взятого в плен неудачника, который провалил свой план и проиграл по всем параметрам своим пленителям.
Бэйрон не будет бежать. Бэйрон будет ждать.
Поднимаясь по деревянной недостроенной лестнице, пролётов в которой было больше чем ступеней, Бэйрон не упустил случая заглянуть краем глаза в раскрытое окно. Он не увидел отряда своих собратьев, а это, вне сомнения, была хорошая новость. Бэйрон не смог увидеть их своих зорким полуэльфским взглядом, а значит, простой углук точно ничего не разглядит там. И Гнев, скорее всего, тоже.
На самом верху крепости, на её последнем ярусе, находилась одна-единственная дверь, укреплённая двойным слоем. Она явно отличалась от остальных дверей и это навлекло Бэйрона на мысль, что за этой дверью не сидят обычные углуки и не играют в карты, сладко поедая недоваренное мясо и запивая его дешёвом вином.
Там сидит шишка поважнее и занимается делами не столь приземлёнными и призванными утолить лишь плотские желания.
- Господин, - постучался в дверь один из углуков и отпрянул от неё, словно ожидал, что на сейчас сильным ударом отопрётся изнутри и ударит по нему, сломав пару лицевых костей и драгоценный нос.
Отворилась же дверь без всякого грохота и прочих невежеств. Словно в её сторону дунул тихий и прохладный ветерок или же его толкнула рука младенца или невинной ещё девушки.
На самом деле её никто не толкал и ветер в неё не дул. Она открылась сама.
- Опять треклятые полуэльфы не дают покоя? - спросил изнутри холодный, отдающий металлическим привкусом голод. - И когда они уже на нашей земле переведутся?
- Всего один. Больше никого не было, - с голосом оправдывающегося школяра ответил углук, но никто его за это не укорил.
- Они столь храбрые и бравые, что ходят в разведку поодиночке. Так ведь, мастер Бэйрон Эрглаэ?
Бэйрона немного передёрнуло, ибо Гнев его не видел, и сам он Гнева ещё не видел. Их разделяла между собой мощёная и укреплённая деревянная стена. Сколь бы велики не были полуэльфьи силы и возможности, сквозь стены глядеть они ещё не научились. А вот для Гнева, похоже, никакие стены не являлись преградой.
А что, если... Нет, не хотелось и думать про это. Бэйрон отказался принимать то, что Гнев мог заметить и засаду в полукилометре от крепости. Новость явно не воодушевляющая.
- Почему ты молчишь? - ещё раз спросил Гнев, не дождавшись ответа Бэйрона, который погрузился в свои мысли и всё никак не выходил из них. - Заведите уже его ко мне, хочу говорить с ним лицом к лицу. Слишком знатный гость сегодня, чтобы ограничиваться только слышимостью, но не иметь возможности лицезреть.
Только начавшие отдыхать плечи снова ощутили хватку рук, одетых в железо и Бэйрона повели в опочивальню Бэйрона.
Надо сказать, это было больше похоже не на опочивальню, а на камеру пыток. Потому что кроме стола Гнева и, соответственно, самого Гнева тут находились только кресло допроса, дыба-ложе, дыба-подвес и ужасающая, огромная гильотина.
Все это находилось справа от входа, а вид на левую часть закрывала дверь. Но когда дверь они миновали, Бэйрон увидел кое-что пострашнее - а именно три узких клетки, в каждой из которых томились умирающие, иссохшие и сломленные собратья-полуэльфы. Те, кто когда-то ушли на охоту, но вернуться не успели.
Знал бы кто, как тогда разорвалось сердце Бэйрона! Как хотелось послать ему в пекло всю операцию и начать операцию новую - освобождения трёх несчастных, кому волей случая повезло чуть меньше, чем ему самому.