Тогда я подумал после всего произошедшего: вот теперь-то ты стал настоящим сиротой. Но теперь понимал, что поторопился. У меня оставались Маринка с Сашей и Сгры-ызлы, хотя конечно Сгры-ызлы был существом гораздо более высокого порядка.И как это он из всех обитателей Рая выбрал меня?Это было каким-то невероятным выигрышем, подарком ни за что. Да еще всегда около меня находилась бедная моя Ксюша. Ну а за время нашего вояжа я сблизился, пожалуй, со всей нашей командой.
Так что в подготовке спектакля, благодаря мудрому управлению Сгры-ызлы, я принимал не менее деятельное участие, чем все остальные.
Мы старались придать нашему появлению максимальную зрелищную авантажность.
Первым на коврик должен был вступить сам наш Сгры-ызлы. В руках у него должны были находиться раритеты. Мы долго выбирали: что именно. В качестве одного из них решено было использовать старинный веер, который надлежало раскрывать и закрывать. Такого веера у нас не было, и мы решили его изготовить. В процессе работы пришла мысль сделать его не просто двухсторонним, а предусмотреть возможность раскрывать его в двух направлениях, так чтобы он менял и рисунок и цвет. Все четыре изображения предстояло выдумать и надлежащим образом стилизовать. Проблемой становилось и то, что Сгры-ызлыпредстоялообучиться безупречной игре сним, используя свою четырехпалую лапищу.Другим раритетом былаизбрана небольшая китайская ваза с изображением дракона. Вещь действительно изящная и подлинная. Где и как она была добыта, я предпочел не интересоваться. И успешно внушил это всем, кроме Олега, который ухмылялся и хмыкал, причем весьма двусмысленно (так что у меня возникло сомнение в том, что эта вещица попала к нам праведными путями).Так,держащий по одному предмету в каждой лапе, Сгры-ызлы, должен был выглядетьпочти как средневековый монарх.
Вторым номером появлялись наши девки: Лена, Лана и Лолита.Единодушно решили, что они должны явиться в полной своей блистательной, ничем не скрываемойестественной безупречности, без каких бы то ни было доспехов,то есть – голышом. Но они настояли на том, чтобы скрепить свои выросшие прическизаколками.Причем на половине пути они приостановятся, извлекут эти изящныепобрякушки, и волосы рассыпятся, струясь по плечам и ниже, до куда достанут… По-моему, это действительно должно быть эффектно. Осталось только вырастить те волосы…
За ними наступала очередь не столь прекрасного пола. Но для исполнения этой ролиу нас был Геракл, который должен был один нести на плечефлягу. Поскольку везли мы с собой только часть протоплазмы, а гравитация там меньше, наш богатырь сможет дотащить его до полвины дорожки, где приостановится и свалит ношу на коврик, чтобы расправить плечи и передохнуть. Дефилировать он тоже должен будет, в чем мать родила. Следом за ним мой выход. Я –в бороде и с седой шевелюрой, минимально и скромно одетый, несу гомеостат. Догнав нашего гиганта, при необходимости помогу ему взвалить флягу на другое плечо и подстрахую. В случае чего могу даже оставить гомеостат, который в этом случае подберет Олег, движущийся за нами на коляске. Эти задержки позволят зрителям рассмотреть и нашего образцового мужчину, и нас, не столь образцовых, и обеспечат достаточно времени, чтобы рассказать о наших потерях и надеждах на местную науку, а также о нашей дружбе и взаимовыручке. Все это создаст необходимую атмосферу, чтобы лучше «продать» нас вместе с нашими проблемами.
Олегову коляску будет катить Калерия, одетая в скромную белую тунику и белую медицинскую шапочку с красным крестом. Высоту подола ее туники и глубину декольте обсуждали яростно, поскольку сложение Калерии не давал поводов что-нибудь у нее скрывать. Пока договорились только о том, что она в обязательном порядке должна выступать в белых туфлях на высоченном каблуке. Я заметил, что, чем дальше, тем больше она начала активно участвовать в этих обсуждениях, хотя сначала только помалкивала и позволяла делать с собой, чтоугодно. Это был хороший знак. Выходит, про новую жизнь я не соврал.
После этогонаступала очередь появиться Маринке с головой Саши. Девки, и в особенности Клеопатра, завалились эскизами ее платья. В общем и целом все постепенно скатывались к репликам на средневековые мотивы. Платье ей сочинялось фантазийное с узким длинным декольте и высоким английским воротником. По нашему общему замыслу она должна пройти очень скромно, не поднимая глаз. Ее появлению должна предшествовать утечка информации.
Вообще-то, большое значение мы придавали сопровождающей музыке, которая должна в значительной мере передавать суть происходящего. Сгры-ызлы за время пребывания на Земле собрал изрядную коллекцию хорошей музыки, и эта грань нашего выступления заботила его не меньше всего остального. Лейтмотив Маринки с Гришей не должен помешать сдержанному комментарию. Мы сходились во мнении, что лучше всего тут подойдет фрагмент из второй части «Франчески да Римини» Чайковского. Но смущала его большая протяженность. Тут надлежало синтезировать не столь большой кусок.
Следом за нимидолжен был появиться Дон Жуан в средневековом костюмеи со своим оружием.Фасон его одеждысочинялидолго. Хотелось сделать его достаточно экзотичным, но вполне утилитарным.По сути, ограничились жабо и пышными брыжами. Более всего споров вызвала обувь: туфли с пряжками он отверг, настаивая на том, что они не подходят для верховой езды, но высокие сапоги не годились, потому что скрывали его красивые и крепкие ноги. Тут возникли неожиданно долгие и даже яростные дискуссии: наш Дон решительно воспротивился кокетливым, с его точки зрения, вариантам и даже употребил в споре неожиданное в его лексиконе выражение: «стриптиз-клуб», которое с негодованием было встречено девицами, что его изрядно смутило. Мы долго убеждали его, что сексуального призыва в слегка приоткрытой коленке гораздо больше, нежели в полностью обнаженной ноге. В конце концов, был изыскан некий компромисс, и принят мой вариант минимизированных сапожек, которые, хотя и не соответствовали историческим аналогам, но отвечали нашему замыслу: между очень коротенькими пузырящимися панталонами и расширяющимися кверху невысокими голенищами оставались открытыми не одни только колени, но также значительная часть ноги от бедра и до нижней части голени.В конце концов, Дон Жуан смирился, не столько потому, что был полностью удовлетворен, сколько, чтобы не противостоять всем остальным.От шляпы решили отказаться, и Дон Жуан должен был шествовать,как если бы он отбросил ее перед поединком. В качестве музыкальной темы для него выбрали танец рыцарей из «Ромео и Джульеты» Прокофьева.
Замыкать шествие должны былиминимально одетые легионеры и Глеб. Они должны быливывезтина маленькой платформе все наше барахло,так что бы на корабле не осталось ничего, поскольку тот подлежал уничтожению, размельчению до элементарных частиц и распылению в космосе. Эта было не только санитарной нормой, но и требованием уравновешивания космическойматерии, что было обусловлено необходимостью строительства новых и новых кораблей.Эти наши бурлака тоже должны быть весьма живописны в своих усилиях. Чтобы сей финишный номер стал запоминающимся аккордом нашей кавалькады, предстояло украсить платформу, сделав ее похожей на карнавальную колесницу. Увенчивать её должна Ксения. Её тоже надлежало украсить подобно новогодней елке, но главным элементом ее костюма тоже должна быть естественная нагота.
Самую помпезную финальную часть парада-але предполагалосьсопровождать музыкой финала Пятой симфонии Чайковского с фанфарами.
Сгры-ызлы ни за что не мог согласиться на то, чтобы музыка грубо обрывалась посередине фрагментов. А это требовало совершенно балетной постановки, котораяв каждой своей части должна была точно укладываться в музыкальную партитуру. Все это нуждалось в тщательной режиссуре и многих репетициях.
ЯБЛОКО РАЗДОРА
В процессе репетиций возникали «запятые». Сначала выяснилось, что курчавые волосы Лолиткине могут рассыпаться и покрыть ее шоколадное тело. Прическа торчала из ее головы как тюрбан. Все попытки как-то утяжелить концы прядей ни к чему не приводили.
Тогда возникла идея отдать ее партию Ксюше или Калерии, а Лолиту отправить украшать платформу. Там наверху она получала возможность сколько угодно изображать экзотическую Терпсихору. И это, на мой (и не только мой) взгляд, было бы настолько великолепно, чтоникого не могло бы оставить равнодушным. Но…
Кого поставить в качестве третьей грации? Калерию или Ксюшу? Или, может быть, Клеопатру? Единого мнения не возникало.Я насторожился.
До меня дошло, что выбор между тем, чтобы открывать карнавал или же катить инвалидную коляску – равноценным не покажется.
И Калерия и Ксения до этого момента казались почти домашними и ручными. Но тут эта их покорность вдруг испарилась.
Я по-разному, но симпатизировал, а скорее сострадал и той и другой, но высказывать свое мнение не решался, во-первых, потому что его у меня не было.А обе они вдруг проявили готовность сражаться. И все увидели в них соперниц. Смеяться над этим было невозможно,мне в особенности, потому что соперницами они выглядели по отношению не к кому-нибудь, а ко мне. Глупо это было до невозможности.
В сложившейся ситуации непонятно было, в какой роли выступаюя: то ли становлюсь Парисом, то ли яблочком раздора, то ли и тем и другим одновременно. В последнем случае мне предстояло вручать кому-то в качестве приза себя самого. Оставалось только решить, а не стану ли я переходящим призом? И еще – чисто декоративная проблема – надо ли меня перевязывать яркой ленточкой?
Пожаловаться на жизнь было некому. Все свои переживания я должен был держать в себе. Сгры-ызлы, конечно, все понимал. И он понимал, что я понимаю, что он понимает, что я понимаю его…
Ксения, по-видимому, все время ожидала, что я выступлю на ее стороне, а то, что я помалкивал, разжигало в ней не слабое и не самое лучшее чувство.
И однажды я услышал ее безмолвный, обращенный ко мне вопль:«Я знаю, что я теперь уже совсем тебе не нужна!». В ее словах была и обида, и ревность, и намек ‑то ли на Калерию, то ли на Лолитку, то ли на Лану, то ли на всех троих. Пока она не выбрала, это еще было не смертельно.
Я сделал вид, что очень удивляюсь.
‑ Погоди-ка, ты что имеешь в виду?
‑ Не притворяйся идиотом! Ты и так выглядишь тупым.
‑ Ну-ка, ути-хо-мирь-ся! Чтобы это было в первый и в последний раз. Ясно?!
Мы общались с ней без звука сидя в разных концах помещения, повернутые друг к другу спинами. И вот именно этот момент выбрала Калерия. Все-таки чуткости от нее ждать не приходилось. Она слышала только то, что произносилось вслух. А поскольку внешне стояла тишина, именно этот момент показался ей наиболее удобным, чтобы вцепиться в меня с другого боку. Свою претензию она заявила вслух, потому что безмолвное общение освоить не успела: «Я понимаю, я теперь для Вас ничего не значу, поэтому Вы готовы заткнуть мной любую дыру».Из всех членов нашей команды на «Вы» ко мне обращалась только она и Дон Жуан. Но хотя она и говорила мне «Вы»,надменность в ее интонациях все-таки звучала.
‑Лерка? Ты это что?‑ повернулся я к ней, ‑ конечно,я обдумаю твой справедливый упрек. И постараюсь найти адекватные словосочетания, чтобыдать тебе приличный случаю ответ, который позволил бымне выразить достаточное уважение к твоим взбрыкиваниям.А сейчас, извини, у меня тут возникла другая проблема, которую я должен решить безотлагательно, ‑ и, выразив лицом совершенную почтительность, я отворотился. Но, кажется, за эти секунды Ксения определилась с выбором. И ее ярость была настолько очевидна, что в корабле возникла такая мертвая тишина, что ее не могла не заметить даже Калерия.
‑… Ты это что, ‑по возможности мягко, но с долей бюрократической, чисто канцелярской сдержанности обратился я опять к разъяренной кошке-Ксюшке, на всякий случайповернувшись к ней лицом –ты что, взбесилась?Из-за того, что мы еще не определились, в каком качестве тебе предстоит выступать на Олимпийском стадионе?
‑!! …
Случайно оброненное мной упоминание про Олимпийский стадион подтолкнуло мысль. Кажется, я что-то придумал.
‑ Погоди-ка. А скажи, сколько времени тебе нужно, чтобы восстановиться в своем гимнастическом качестве? Ты ведь, кажется, разрядница? Ты сможешь с разбегу сделать рондат, флик-фляк и сальтомортале?
‑ …? …
Она начала врубаться, и я, воспользовавшись паузой, отвернулся и,чуть расслабившись, стал размышлять тоже. Теперь пусть подумает она. По нашему конфиденциальному каналу пси-связи я подключился к Сгры-ызлы:
‑ Ну, что скажешь?
‑ Я должен был пребывать в готовности к чему-нибудь этакому. Вы же ‑ люди.
Последняя его оценка не прозвучала комплиментом. Он это почувствовал и смутился. Все-таки бестактность не была его стихией. Но я понимал его положение и сострадал ему. Мы несколько отдалились друг от друга. Причин тому было много. Прежде всего, Сгры-ызлы занял руководящее кресло, а это обстоятельство, видимо, портит не только людей. Во-вторых, у него в последнее время не было повода заводить со мной интимных бесед. В-третьих, он возвращался домой, и значительная часть его грандиозного ума и обширной психики были заняты мечтаниями о родной планете. В-третьих, объективно ему было со мной не так интересно, как с Гришкой и Сашкой. Но Гришки не было, а Сашка чаще бывал заслонен Маринкой. А пробиваться к нему сквозь Маринку для Сгры-ызлы было западло. В-четвертых... впрочем, хватит и во-вторых. А я сам навязываться к нему в собеседники немного стеснялся. Но тут был экстраординарный повод:
‑ А у тебя не-появилось желания выкинуть одну из баб за борт? Или, может быть, лучше сразу двух?
‑ Что-то подсказывает мне, что для обретения мира, продуктивнее будет повесить на рее одного старого бабского угодника.
‑ За глупость наказывать таким способом нельзя. Это противоречило бы пиратскому кодексу. А кроме того, моя глупость – органическое состояние, обусловленное рядом объективных факторов: плохое воспитание, дурная наследственность, вредное влияние улицы, обучение в очень средней школе, врожденная дворянская гордость и природная задумчивость, а теперь еще возрастные изменения. Привет от профессора Альцгеймера!
Сгшры-ызлы засмеялся. Что меня всегда удивляло, так это наличие у него чувства юмора и склонность хохотатьсовершенно по-человечески, и по людским поводам. Меня всегда интересовало, а есть ли у его народа какой-то особенный специфический юмор. И насколько он доступен нашему пониманию.
Он параллелен вашему, ‑ угадал мой вопрос Сгшры-ызлы, ‑ но в человеческом юморе больше первобытной искренности.
Между тем я незаметно огляделся. У меня сложилось такое впечатление, что наш с ним приватный канал связи уже давно прослушивается. И теперь по спинам Ланки и Лолитки я догадался, кто научился проникать в наши с ним переговоры. До чего же ушлые девки!
‑ Эй вы, погашки! – гаркнул я, ‑ вот ужо я вас!
Сгры-ызлы вздрогнул. Погашки тоже.
‑ Это я не тебе. Извини. Ты заметил, что нас прослушивают? Ланка с Лолиткой. Научились подключаться, паршивки.
‑ Зачем это им?
‑Безудержныйдевичийтемперамент. Кроме того, избыточный IQ.И врожденная склонность к хаккерству. Ты не мог бы выдать их замуж? За кого угодно. Хоть за какой-то навигационный прибор, лишь бы он нуждался в неустанной заботеи был достаточно большим. Главное, чтобы у них не было свободного времени и не оставалось сил на каверзы.
‑ А это поможет?
‑ При таком IQ‑навряд ли. Кроме того они феноменально связываются между собой. У них двойной мозг на двоих. А хватило бы такого одного, за глаза и за уши. Ты заметил, как они соображают? Хором. При этом могут находиться далеко одна от другой. Они и по отдельности слишком умные, а вместе – жуткаявражья сила
‑ Вражья против кого?
‑Против всех. Две термнаторши. Извини, я сейчас. Кажется, созрела для разговора свирепая Ксюшка.
Действительно, та уже до чего-то дотумкала.
‑ Ну, придумала программу своего выступления?
‑ Надо подобрать темповую музыку. Я так и начну, как ты советуешь: с короткой пробежки рондат, флик-фляк, сальто вперед, а потом два-три пируэта и в шпагат, а оттуда косым швунгом в стойку на руках и на мостик, потом мостик в три точки, одна нога вверх… А ведь можно сразу выбежать с лентой. Это будет эффектно. Как ты думаешь, из третьей части «Франчески»... Или это слишком трагично?
‑ Пожалуй, ты права.
‑ А может лучше из «Спартака» Хачатуряна?
‑ Не знаю. Вроде бы да.
‑ Ну, я у Сгры-ызлы что-нибудь попрошу, он добрый.
‑ Вот и ладно. Только как ты будешь одета?
‑ Да никак.
‑ Мне кажется, тогда тебе надо срочно обрасти, чтобы зрители не отвлекались на твое внутреннее устройство.
Ксюшка засмеялась.
‑ Они же не люди.
‑ А вот у меня такое впечатление, что независимо от того, люди они или нет, а если им показать хромого карлика и тебя, они почему-то не выберут карлика, даже если тот будет жонглировать факелами. Ergo, то, что красиво, привлекает всегдаи всех, а то, что привлекает, надлежит беречьот сглаза.
‑ Ладно, я поняла.
Ксюша опять была похожа на человека. Даже, по-моему, стала лучше… Вот ведь ‑бисово племя!
‑ Как ты думаешь, ‑ обратился я к Сгры-ызлы, ‑ это вариант?
‑ Я невнимательно следил, а кроме того у вас там много терминов. А куда ты думаешь пристроить Калерию?
‑ У нас еще пропадает без дела Клеопатра.
‑ Клеопатра тяготеет к Fashion. Может быть, дать ей костюмное соло? Пусть сочинит себе что-то в стиле фламенко. А Калерию в первую троицу. Пусть тожеотрастит себе волосы ниже попы. Она же красивая.
‑ Но Клеопатра тоже красивая…
‑ «Тебя погубит избыток средств художественной выразительности».
‑ Какое счастье, что это не проблема средств моей художественной выразительности! Мы с Доном, слава богу, уже выскользнули из когорты их грез.
‑ Как сказать.
‑Да ладно тебе! А если о деле, ту, кто станет третьей грацией,надобудет сделать рыжей. Лиза ‑блондинка, Лана брюнетка, а эта пусть будет рыжей.И жалко лишать их черненькой Лолитки.Хорошо было бы показать их всех сразу.
‑ А Олег и сам выкатится. На своей коляске.
‑ Сразу за мной следом… Нет, это плохо. Здесь тоже нужно придумать какой-то аттракцион. А если он будет катить себя сам, получится жалобная пауза. Зрителям будет скучно.
Казалось, некоторые компромиссы найдены и можно взяться за те «номера», которые у нас пока ещесовсем непрорисовывались. Мне показалось, что это как раз тот случай, когда стоит переложить заботу на Клепу.
Но предстоял неприятный разговор с Калерией. Я поднялся и подошел к ней. Посмотрела она на меня высокомерно. Так она смотрела очень давно, когда я предлагал ей руку и сердце. Вспомнилось прошлое. Я подождал, прислушиваясь к себе, и вглядываясь в нее. Но острых воспоминаний не нахлынуло, как я ни пытался всколыхнуть хоть какие-то остатки чего-то. А жаль. Осмотрев ее внимательно, убедился, что внешне она, пожалуй, ничего не потеряла, но, кажется, и не приобрела. Тогда как для меня время бесследно не прошло. Ну, и слава богу. Мое пристальное разглядывание ее не смутило. Приобвыкла к тому, что на нее оглядываются. Я развернулся и отошел. А она начала обсуждать что-то с Лизой и Ланой.
Клеопатра, когда я подошел к ней, удивилась. Все-таки поводов обращаться к ней у меня было не так много. В данном случае надо было провентилировать вопрос о том, какую роль ей придется исполнять. Начал я исподволь: спросил, нет ли у нее идей относительно того, как нам эффектнее продать на параде Олега? Начали обсуждать, во что бы его обуть-одеть. После этого я собирался плавно перейти к ее роли на этом большом параде. Но к приступить этому нам не удалось, потому что тут произошло, как пишут в пьесах, явление. Это объявилась гордая Калерия. На ней прямо было написано «ДОСТОИТНСТВО И СКРОМНОСТЬ».
‑ Я голой выходить на парад не собираюсь.
На этот раз я сообразил быстро.
‑ Погоди, а кто сказал, что тебе придется катить Олега в голом виде? Тебе ведь уже сочинили шапочку с красным крестом…
Я обратил недоуменный взор на Клепу:
‑ Ты, что не показывала ей эскизов медицинского халатика?
Клепка изумилась и стала рыться в эскизах. До гордой польки что-то стало доходить. Кажется. Я счел уместным отчалить. Буду нужен – подойдет.
Ладно, этот бунт на корабле я подавил. Был бы Сгры-ызлы человеком, поднес бы мне за образцовую службу приличную случаю дозу хорошего рома.
‑ У меня, к сожалению, нет, ‑ тут же отозвался Сгры-ызхлы, ‑ а благодарность перед строем я тебе объявлять не рискну: боюсь, всем станет понятно, какой ты опытный и опасный интриган.
‑ Вот и служи верой и правдой таким как ты.