Война как бы почти закончилась. Она еще вспыхивала сполохами в разных концах Ада за счет просачивания нечисти из параллельной преисподней, где, кажется, хозяйничалипогибшие в терактах мусульманские экстремисты. Началась местная «перестройка». Полетели головы у иерархата. Происходили нежданные перемещения. Нас на нашем четвертом уровне это не касалось. Мы как-то окуклились, и, по-моему, стали чем-то вроде точки отсчета.Тех, кого сметали с верхних слоев, как «не справившихся», «не оправдавших», если они пытались пристроиться рядом с нами, мы без лишних слов выметали вон. Вниз или вверх они вылетали, нас это не заботило. Мы продолжали совершать превентивные рейды туда, откуда начинало пованивать нефтью исерой. Нас побаивались. Как-то раз явилась депутация с расплывчатымипредложениями очень почетных назначений. Мы их выслушали молча. А потом я, почему-то, взял на себя смелость сказать в ответ что-то насчет того, что от работы мы не отказываемся, но позировать для памятников у нас нет ни сил, ни желания. Все кивнули. Депутанты начали было что-то мямлить.
‑ У вас есть к нам конкретные претензии? – спросил я, ‑ Если нет, давайте займёмся делом.
Это, конечно, было вызывающей дерзостью.Мне бы тут воспользоваться случаем и закрепить случившееся знакомство, чтобы задать кучу вопросов. У меня их накопилось великое множество. Многие из них были идиотскими и неприличными, например, для меня загадкой оставался вопрос о национальном составе Рая и Ада. Мне была непонятна статистика: она не совпадала с моим представлением о нормальной статистике населения Земли. Нов тот момент все во мне вытеснило горе.
Последнее время я стал больше принюхиваться к себе: почему я беру на себя авторитарные функции? Началось это не сейчас, а еще на земле. Гришка и Сашка были на несколько лет старше меня, и я смотрел на них снизу вверх, как младший братишка, признательный им за то, что они «брали меня в игру». Кроме того, они были гораздо умнее меня. В этом не было никаких сомнений. И нравственные их устои были основательнее моих. Но почему-то постепенно так выходило, что именно от меня ожидалась инициатива решений. Однако я продолжал ощущать себя их младшим товарищем. Если бы мне осознать это еще тогда на земле! Многих бед удалось бы избежать. Может быть, удалось бы уберечь Гришеньку. А я оставался тупым и не замечал ничего… И вот теперь здесь меня опять заносит и опять в ту же сторону.
Когда Сгры-ызлы переключился с меня на спасенного нами Гришку, я счел это вполне справедливым, и у меня не возникало ровным счетом никаких обид: естественно Гришка был гораздо интереснее и богаче меня, поэтому Сгры-ызлы с ним было о чем поговорить. Чувство стыда разъедало меня изнутри. При этом я не мог обсудить себя с кем-то еще. Ксюша, кажется, догадывалась о состоянии моей воспаленной совести, но я не имел права грузить ее моими заботами. И она, чувствуя свое бессилие, грустнела.
Однажды между нами произошел тихий разговор.
‑ Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь, ‑ сказала она в утвердительной форме.
‑ Девочка, ‑ ответил я, ‑ сколько тебе было лет, когда тебя перекинули сюда? А я погиб, когда мне уже было без пяти минут девяносто. У нас столько не живут.
‑ Это все глупости, ‑ грустно возразила она, ‑ зачем упорствовать в глупостях.
На том и притормозили.
…
К этому времени изменения нашего состава приобрели некую зыбкую стабильность. Ощущение временности стало характерным для всех зон того-этого света, и мы не были тут исключением. У нас же наблюдался явный количественный перевесв сторону прекрасного пола. Отправить девиц обратно в первый слой мы не решались: все-таки там проходила как бы прифронтовая полоса, а они натерпелись и нуждались в нашей поддержке. Однако наше покровительство создавало условие, когда девицы начали немножечко распоясываться. Может быть, для дамского коллектива это было вполне нормально, но фон у нас утратил ту константность, которая помогала как им, так и нам быть людьми. Перераспределения влияний между персонихамигруппы Миранды сопровождались ненужными дамскими микроскандальчиками. Назвать их интригами было невозможно – вся нравственная обстановка основных сил у нас была такова, что мелкая подковернаядеятельность была бынеприемлемой, но какие-то бабские нюансы отношений все же возникали. Я не следил за этими подвижками, но не мог не заметить, как разделились Лена с Мирандой. Мирандапопыталась создать коалицию с китаяночкой и негритяночкой. Но они отошли к Лене, в которой начали угадываться руководящие качества. Обнаружилось это еще там ‑в битве на первом уровне. Миранда страдала. Чем я мог ей помочь? Как-то раз попробовалпереговоритьс ней. Но задушевной беседы не вышло – мешало ее ущемленное самолюбие, которое непрерывно продолжало ущемляться дальше.
Клеопатра иногда садилась рядом с Олегом, но время от времени что-то побуждало ее находиться в стороне. Между ними происходили какие-то маневры, в суть которых я не вникал, подозревая в фундаменте действий Клёпки женское кокетство, плюс сомнения, которые, видимо, ее посещали. Все ж таки свободы выбора у нее было маловато: мужчин у нас, что называется, на всех не доставало, а уходить с «нашего двора» она не решалась: случись что, а вдруг ее не хватятся... Возможно, ее мысли были и глубже, и сложнее, но проникнуть туда я не мог, да и не очень стремился.
Интереснее мне было наблюдать за тремя грациями. Выглядел этот триумвират импозантно: посередине рослая цельнотянутая блондинка Лиза, а фланкировали ее миниатюрные негритяночка и китаянка. Дружба народов – одним словом. Нашу африканочку звали Лолитой. Это имя ей подходило, но, чтобы избежать хотя бы поверхностных ассоциаций с набоковской героиней, мы укоротили ее имя до первого слога. Имя китаяночки, которая, как оказалось, была вьетнамкой,было каким-то столь причудливым, что мы стали называть ее просто Ланой, или даже еще короче ‑ Ла. Она приняла это, как мне кажется, с готовностью. Так что все это тройственное звено стали называть Ли-Ло-Ла. Сначала именовали их так заочно, но им, вроде бы, понравилось, так или иначе, их неудовольствия не проявилось. За столом они втроем теперь сидели на месте Гриши и Жени. По-моему, это всех устраивало. Во всяком случае, вели они себя в застолье дружно и чутко. Видимо, способность разговаривать без слов начала вырабатываться у них изнутри группы.Мне эта группа нравилась, глаз на них отдыхал, и, по-видимому, не только у меня. Кажется, Сгры-ызлы тоже смотрел на них с удовольствием. Маринку они вроде бы также не напрягали, хотя оставались такими же голыми, какими тут у наспоявились. Это был античный сюжет, украшение нашего быта. И голосовать за их депортациюу меня не поднялась бы рука.
Однако Миранду и Клеопатру к чему-то надо было приспособить. К чему? Куда? Я не мог придумать. Но что-то делать с ними было нужно. Вязкая загруженность расчистками и зачистками, рейдами по тревогам и участиемв разборке геологических завалов или запущенной канцелярии забирали у нас так много сил, что думать о двух запутавшихся в себе девицах не оставалось возможности.
Нежданно у нас появился новый персонаж. Подослали его нам с учетом боевых заслуг, как проявившего себя отчаянно смелым и победоносным. Назвался он невнятно. Пошарив во лбу, я с огромным трудом догадался, что пред нами ни кто иной, каксам Дон Жуан. Выглядел он вполне ординарно: небольшой рост (хотя в те давние времена он мог считаться высоким), не слишком крупное лицо с покатым лбом, увеличенным за счет залысин, перебитый как у боксера нос, усталые глаза, редкие зубы.Никаких импозантных усов и бороды. Еще в нем угадывалась решительность, а кроме того исключительная скромность. Такая скромность только подчеркивает достоинство. Я давно заметил, чем скромнее ведет себя человек, тем меньше ему приходится затрачивать сил, на утверждение себя. Конечно, есть разница между накопленной скромностью, вырабатываемой в результате многих разочарований в себе и упорного покаяния, и «простотой», характерной для не слишком развитых пареньков-инфантилов. Этих последних я недолюбливал. Мне всегда казалось, что поговорка о простоте, которая хуже воровства, – именно про них. Скромность Дона Жуана была совсем другой. Он был похож на балетного принца, который разгримировался и переоделся, но покидает театр навсегда, оставаясь недовольным собой.
‑ Как нам Вас называть? ‑ спросил я прямо.
Он догадался, что я догадался.
‑ Зовите меня Иваном, если вам это будет удобно.
‑ Откуда у Вас такой русский язык?
‑Меня ведь (насколько догадываюсь, Вы в курсе) похоронили в Эстонии, а прежде чем попасть туда, я долго жил в восточных землях. Усовершенствовался уже здесь. Так получалось, что меня несколько раз перебрасывали из Ада в первый слой, а потом опять включали в русский этап. Последний раз опустили даже сразу в четвертый круг.
‑ Нынешняя война где застала Вас?
‑ Там. Я взбунтовался, и это счастливо совпало с началом боевых действий. Извините. Но мне это было на руку. Я воспользовался случаем и кое-что там у них поправил.
По тому, как он это сказал, можно было догадаться о масштабах учиненного этим человеком адского разгрома. Я хотел было представить его друзьям, но он предварил мой порыв:
‑ Еще раз прошу прощения, но я не хотел бы способствовать распространению той старой легенды. – Он досадливо поморщился. ‑ Все то – в прошлом. То были ошибки молодости.
…
Как мы ни пытались сохранить его инкогнито, с появлением Ивана с нашими девками что-то стало происходить. Первыми среагировали на него Миранда с Клеопатрой, а чуть позжеотвлеклись друг от дружки три грации. Я с любопытством наблюдал за Маринкой и Ксюшкой. Они тоже как-то подтянулись. Но вскоре, поскольку умели перехватывать сказанное без слов, узнали, что к чему, и тогда расслабились, хотя, как я понял, им было интересно.
Мы несколько раз вместе ходили на задания. Вел себя наш Ваня безукоризненно. Что отличало его в драке, так это исключительное самообладание. Он никогда не терял головы и хорошо чувствовал партнера. Если мы и приобрели настоящие бойцовские качества, то в первую очередь благодаря ему. Удивляло меня и то, что он никогда не пытался возглавить наш убойный ансамбль. Мне трудно было привыкнуть к тому, что такой опытный, я бы даже сказал, постаревший в боях воин, с готовностью подчиняется моим указивкам. Только однажды мне показалось, что его хладнокровие ему изменило: он увлекся и начал действовать «по вдохновению» (возможно, его вдохновили узнанные «пейзажи» четвертого круга), но это продолжалось считанные доли секунды, и он, как будто, тут же опомнился. В качестве оружия предпочитал он длинную шпагу с гардой в виде простого креста,и этим крестом любил припечатывать антихристов. В левой руке у него часто оказывалась дага, которая была снабжена особым механизмом и раскрывалась, как веер, на три лезвия. Он одинаково владел как правой, так и левой рукой, и я видел, как иногда менял руки, молниеносно перебрасывая шпагу и дагу справа налево и обратно, хотя импровизировать был готовс любым другим оружием, или тем, что могло в качестве оружия быть применено.Я ни разу не замечал, чтобы он тренировался, но зато несколько развидел, как в нужный момент он швырял свою шпагу в цель, подобно копью, а сам бросался вслед, успевая налету поймать другой рукой дагу, а за рукоять меча не столько ухватиться, сколько подтолкнуть, досылаяв тело врага, чтобы затем вырвать оттуда и продолжить схватку. Это была непостижимая виртуозность.Для краткости я стал звать его Ван. Это «китайское» имя быстро вошло в употребление и, как будто, его не раздражало. Так же легко он научился молчаливому общению, поэтому окликать его в бою приходилось очень редко, только в тех случаях, когда мне казалось, он не замечал опасности. Мы быстро сплотились, и наши акции обрели несколько ритуальный, я бы сказал, молитвенный характер мессы. Маринку и Ксению мы с собой старались не брать. Думаю, если бы не Ван, оставлять их дома нам было бы труднее. Тем не менее, однажды выяснилось, что на одну из операций вслед за нами приперлись и три грации, а за ними можно было углядеть и Маринку с Ксенией. Ван из деликатности сделал вид, что этого не заметил, но мне показалось, что на этот раз он был значительно более импозантен, позволяя себе вместо коротких экономных выпадов картинные эскапады. Или мне это примерещилось? После возвращения я имел достаточно жесткий разговор с девицами. С Маринкой нужную работу провел Сашка. И больше они за нами не увязывались.
Великолепен в своей сдержанной скромности Ван был и в застолье. Когда он что-то говорил, все затихали, боясь пропустить его реплику. Это Ваню смущало, а потому он чаще молчал, но из-за этого то, что он говорил, приобретало еще больший вес, хотя, насколько я заметил, ничего особенно блестящего он ни разу не произнес. Его слова всегда были уместны и учтивы, в них проскальзывало элегантное остроумие. Но не более того. Хотелось поговорить с ним всерьез, но случая для этого как-то пока не подворачивалось. Сгры-ызлы с интересом наблюдал за ним. А чуть позже я видел их беседующими. Выглядела эта пара любопытно. Но я невольно вспоминал, как прогуливались Гришка с Жекой и Сгры-ызлы,или только вдвоем без Жеки. «Когда они беседуют, я чувствую себя дура-дурой, ‑ призналась как-то Жека, ‑ мне все время кажется, что они тормозят, чтобы специально для меня делать перевод».
ПРОДОЛЖЕНИЕ ДИПЛОМАТИИ
Как-то раз Сашка отозвал меня в сторону:
‑ Не знаю, как тебе сказать, но что-то подсказывает мне, что где-то здесь присутствует Борис, если помнишь такого.
‑ Ты считаешь, он на той стороне?
‑ А где же ему быть?
‑ Может его прикончат без нас?
‑ Хотелось бы. Но ты ведь знаешь: «Всякая неприятность тем более вероятна, чем менее желательна».
‑ Что предлагаешь?
‑ А ты?
‑ Не знаю. Прежде всего, я бы предостерег Маринку.
‑ Я об этом уже подумал. От него можно ожидать, чего угодно… и неугодно.
‑ Может быть лучше на время отказаться от наших рейдов?
‑ Когда мы сидим дома, потери возрастают.
‑Не слишком. В пределах статистической погрешности. Это может быть случайность.
‑ Боюсь, что нет.
‑ Тогда какая связь? Он нас боится, или щадит?
‑ Как знать? Но если это он… сам понимаешь.
Вскоре Сашке удалось через знакомыхузнать, что нашим иерархам было кем-то сделано какое-то предложение оттуда. А сам факт этого предложения и его содержание именно от нас тщательно скрывают. Это насторожило нас еще больше. Мы сочли нужным поделиться сомнениями с Ваном и Сгры-ызлы. С первым, чтобы предостеречь его от участия в неосторожных экспедициях, а Сгры-ызлы мог попытаться что-то разузнать в верхах.
‑ Что вас особенно пугает, или, скажем, настораживает?‑спросил Сгры-ызлы.
‑ То, что это ‑ исключительно опытный интриган, способный ради своего выживания на любую многоходовую комбинацию с крупными жертвами, даже с той стороны.Как при игре в поддавки. Разоблачить его трудно. Он хитер, абсолютно циничен и злопамятен, и у него огромный беспардонный опыт. А продать и предать любого, для него, как высморкаться. Доверяться ему нельзя ни в чем и никогда.
‑ Какие цели он может преследовать?
‑Думается, сразу несколько. Ему нужно выжить, избавиться от свидетелей, но самое главное для него – власть, причем властьему нужна абсолютная. Если он сможетее заполучить, все остальные задачи решатсяпросто.
‑ Значит, чтобы избавиться от свидетелей, ему лучше всего подогревать военные действия, инспирируя стычки и втягивая в них, с одной стороны, вас, а с другой – своих?
‑ Да. Таким образом, убивая своих нашими руками, он обеспечивает ротацию тех, на кого ему удобнов данный момент опереться…
‑ А если ему удастся уничтожить вас, то… Значит, нужно умножить бдительность, и получше спрятаться.
‑ Не нравится мне все это, ‑ сказал я, ‑ Выходит, мы сами принуждаем себя вестиобраз жизни загнанных в угол трусов. В угоду предположению, что некие силы, назовем это так, реально существуют. И дело совсем не в демонстрации чьей-то храбрости.
‑ У меня нет доказательств, сказал Сашка, ‑ только гипотеза. Но что-то побуждает меня в нее поверить.
‑Скажите, а гибель Гриши не могла быть подготовлена этими силами? – спросил Дон Жуан, ‑ Что заставило тогда Гришу, а за ним и Женю, кинуться в тоннель прибытия?
Мы задумались.
‑ Думаю, Жека кинулась за Гришкой, а Гришка… не знаю.
‑ На выходе из трубы мы видели груду перевоплощенных, некоторые из них тогда еще были живы, а глубже наткнулись на груду неперевоплощенных душ. Кажется, они все были мертвы.
‑Если предположить, что Гришка за кем-то погнался?Он ведь ринулся туда сломя голову.
‑ А там его, похоже, ждали.
‑Подождите! Ведь то, что от него осталось было выпотрошенной пустышкой. А Жека пыталась заслонить собой его голову. Им нужна была Гришкина голова. А сама Жека их не интересовала. Они выели ее попутно.
Тут меня как обожгло.
‑ Они не просто убивали, они охотились за протодушами вообще и за Гришкой в отдельности. Есть у нас тут ведро, куда сливают протоплазму от тех, кто не нужен?
‑?
‑ Ты говоришь отвратительные вещи!
‑Мы сейчас все сидим в говне по самые уши. Я спрашиваю: есть такие незадавшиеся души, которые не заслуживают ни продолжения, ни наказания? Кто-нибудь знает? Что с ними происходит после смерти?
‑?
‑ Я думаю, это моя гипотеза, что где-то есть какой-то чан с «протоплазмой», куда сливают таких вот несостоявшихся. Очень может быть, что возле стоит девушка с веслом и перемешивает эту консистенцию. Вопрос: где находится та девушка с веслом?
‑ Даже и не знаю… Надо будет узнать, есть ли здесь такой «склад отходов»?
‑ Это надо узнать срочно?
‑ Почему срочно?
‑ Что-то подсказывает мне…
Мы разбежались. Не прошло и получаса, как Сашка просигналил срочный сбор.
‑ Эта девушка действительно была,от нее осталось только весло. Судя по состоянию той мешалки, она пыталась обороняться.
‑ Значит, дело приобретает черты омерзительной реальности.
‑ Какие будут предложения?
‑ Мне кажется, пора открыться Маринке, а может быть и еще кому-нибудь из… Обсудим кандидатуры.
‑Я думаю, следует позватьОлега и Ксению. Ради безопасности, может быть, стоит включить сюда и Ли-Ла-Ло.
‑ А не многовато баб?
‑ То есть, Олега и Ксению все одобряют?
‑ Эти сгодятся.
‑ Обсуждаем каждую из троицы отдельно. Лана?
‑ Пожалуй…
‑ Может быть…
‑ Не знаю.
‑ А ты, что скажешь, Сгры-ызлы?
‑ Тут я, пожалуй, не имею достаточных оснований для мнения.
‑Ладно. Лолита?
‑ Скорее нет, хотя, может, я не прав.
‑ А, по-моему, она стойкий товарищ.
‑ Не знаю…
‑ Лиза?
‑ Не знаю…
‑ И я не знаю…
‑ Стоп! – вслух подумал я –А содержимое этой кастрюльки где?
Сашка, хотел сорваться с места, но я прихватил его за руку.
‑ Погоди, ты понимаешь, что там у вас завелись крысы? ‑ Агенты враждебного лагеря – отдельно уточнил я для Сгры-ызлы.
‑ Я уже догадался, ‑ отозвался тот.
Сашка почесал репу сверху. Сгры-ызлы, кажется, сделал то же самое изнутри. Оба они бешено перелистывали все свои контакты.
‑ А ведь дрянь‑ дело, выразил общее ощущение Дон.
‑ Ладно, разбежались.
Прежде всего, я постарался вызвать на контакт своего ангела-хранителя. Раньше я никогда этого не делал, поэтому надеялся на его милосердную чуткость. И он действительно появился, еще более старенький и больной, нежели прежде.
‑ Могу ли я говорить с тобой совершенно конфиденциально, так чтобы никто, ни на этом, ни на том свете не мог нас подслушать?
Он обиделся.
‑ Пожалуйста, не обижайся, потом можешь плюнуть в мою сторону. У нас ‑ беда, но беда и у вас. Кто-то оттуда, ‑ я показал глазами вниз, ‑ пробрался в ваши иерархические слои, и помогает кому-то там, ‑ я посмотрел вверх. – Гибель нашего Гриши и его подруги не случайность военных действий. Гриша был человеком исключительной одаренности. Дела начали раскручиваться после того, как мы вытащили Гришу из Ада. Им там, ‑ я опять кинул взгляд под ноги, ‑ нужна его сущность. Но этого мало, они охотятся за чем-то еще. Я уверен, что пропала часть «протоплазмы» из чана «вечного забвения», хотя это еще не подтвердилось…
‑ Уже подтвердилось, ‑ вмешался появившийся из-за моей спины Сашка.
‑ Ну вот! Параллельно выяснилось, что ваши иерархи ведут секретные сепаратные переговоры с кем то оттуда. От нас все тщательноскрывается. А возможно и от вас тоже.
‑ Какая все-таки грязь от вас! – поморщился мой Ангел.
‑Только ли от нас?‑ возразил Сашка, ‑И вообще, от нас ли? Как получилось, что Ангел-хранитель Гришки был распылен сразу, как только нам удалось вытащить его оттуда?
Мой ангел посмотрел на нас с ужасом и омерзением.
‑ Вы можете относиться ко мне гораздо хуже, чем прежде, ‑ я стал обращаться к моему Ангелу гораздо почтительнее и на «Вы», ‑ но суть не во мне. Эту мерзость занес к вам не я. Это не вирусный грипп – захворал и поправился. Подумайте о причинах этой мерзости. Кого-то из высших соблазнили? Чем? Купили? За сколько? Или, может быть, они носили бациллы порока в себе изначально? Они были такими всегда. Их тайной сущностью являлся порок.
Мои слова были безжалостны. И смотреть на моего Ангела было тяжело.
‑ Нам нужно знать правду. Я не знаю, нужна ли правда вам. Если нужна, необходимо объединить наши усилия. При этом надо соблюдать тщательную конспирацию. Как бы это ни было Вам противно.
Мой Ангел отвернулся и пошел своими старыми ногами в направлении к появившемуся невдалеке Сгры-ызлы.
Сашка позвал Маринку. Мы стал обсуждать с ней наше положение. Смотреть на то, как она въезжала в ситуацию, тоже было тяжко. Но в отличие от моего несчастного Ангела она не впадала в отчаяние, а только становилась жестче и собраннее.
Потом Сашка исчез, а мы с Маринкой и нашим Доном ввелив курс дела Ксению. Ей все это тоже не понравилось.
‑ Так, ‑ сказал я, ‑ у вас обеих все написано на физиономиях. Это никуда не годится.Поменяйте морды на мордашки. И совсем прекратите мысленное общение. Все только вслух. Громко! Весело! Но не слишком, а то это тоже станет подозрительно. Попробуйте немного как бы пофлиртовать с Доном.
И я посмотрел на него с робостью и надеждой. Он сохранил прежнюю бесстрастность и явно не обрадовался, но опыт «мадридского двора» не мог быть им утрачен совершенно. Будем плести интриги.
‑ Егор, ‑ так он обратился ко мне впервые, ‑ эта территория во мне выжжена дотла, уже много столетий назад. Мне бы не хотелось выглядеть подонком, даже ради великой идеи.
‑ Мне представляется, что если Вы станете чуть более любезны с нашими дамами, это не будет выглядеть гадко, и уж во всяком случае, не будет воспринято негативно частью из них. А уж более великой идей, чем освобождение от мерзости то, что называют Раем, по-моему, и придумать невозможно.
Он молча с учтивостью поклонился мне. Боюсь, что я упал в его глазах, но что делать? AlaGere, comalaGere.
Сашкаявилсянеодин. Он привел с собой двух праведников. Один из них был совсем мальчишкой. По-моему, ему было лет четырнадцать, не больше. Другой был собран и сдержан, как иезуит из советского антирелигиозного романа.
Еще одного праведника привел мой Ангел-хранитель. Я поклонился им каждому в отдельности, моему Ангелу-хранителю ‑ с искренним выражением сожаления. Тот досадливо отмахнулся и исчез.
Не прошло и десяти минут, как на нашей полянке появилось еще три вооруженных праведника с отнюдь не праведными лицами. Этих прислали нам в качестве охраны. Почти одновременно с ними явилась еще одна троица. У этих лица светились такой ангельской красотой, искренностью и смирением, что я насторожился. Они доверительным тоном стали рекомендовать намперебраться на житье по другому адресу двумя этажами выше. Мы стали громко обсуждать‑ ехать-неехать, а если ехать, то когда? Я успел шепнуть Миранде, Клеопатре и каждой девице из Ли-Ла-Ло всего лишь ‑
«Займитесь этими». И они занялись. Тех троих с бандитскими мордами внешний вид наших девиц откровенно порадовал, мальчик был смущен, праведник от моего ангела сделал вид «ничего не случилось», два Сашкиных протеже посмотрели на наших голопопыхкрасотокс веселым изумлением. Но зато троица официальных доброжелателей была оскорблена в лучших чувствах. «Этих мы не возьмем!» ‑ категорически заявили они.
‑ Ну, не берите, ‑ сказал я, ‑ мы их вам и не предлагали. Они останутся с нами.
Троица беспорочных выразила лицами единообразное неудовольствие и скрылась.
‑ Так, с этими разобрались, ‑ подытожил Сашка, ‑ наши подозрения оправдались.
‑ А исчезать надо, ‑ вмешался Сгры-ызлы, ‑вот только куда?
‑ Выше мы будем заметнее, так что лучше – ниже?
‑ Давайте во второй слой. В первом непрерывное патрулирование.
‑ А что, если в Ад? – это предложение выдвинул Олег.
Наши красотки Миранда с Клёпкой были в отчаянии: «Мы же еще ничего не успели!» Они, как я понял, имели в виду моё указание «Займитесь этими».
Троица Ли-Ла-Ло тоже пребывали в замешательстве.
‑ Вы поняли, что происходит? ‑ спросил я праведников.
‑ Еще не до конца, но понемногу начинаю въезжать, ‑ ответил праведник от моего Ангела-хранителя.
Мальчик светился отвагой, а его спутник посмотрел на нас с изрядной долей сомнения. Он, по-видимому, успел повидать всякого.
Охранная команда пребывала в состоянии «всегда готов!»
Ксюша держала за рукуменя, а Маринка Сашку.
‑ С Богом, ‑ кивнул Дон.
И мы очутились на первом уровне. Задерживаться тут было рискованно, нас могли засечь, но как-то выходить отсюда все ж таки было нужно. Коротко посовещавшись, мы решили инспирировать угрозу атаки оттуда. Для этого Олег быстро соорудил что-то похожее на катапульту, мы «зарядили» ее всяким мелким мусором и выстрелили через стену. На приемной лужайке возникла паника. Наши вооруженные праведники выскочили первыми и усугубили неразбериху. Потом появились мы: Сашка с Маринкой, я с Ксюшей и Доном. К нашим транзитами уже настолько привыкли, что, возможно, никто ничего и не заметил. Гомеостат я держал подмышкой. Храбрый мальчик и его спутник прикрыли Ли-Ла-Ло.Сгры-ызлыеще больше замутил обстановку, сделав несколько стремительных зигзагов поперек лужка прибытия, и Миранда с Клеопой проскочили с такой скоростью, что их вообще невозможно было разглядеть. Дальнейшее стало делом техники. Ни с кем не встретившись, мы промчались через первый и второй круги Ада, а на третьем притормозили. Олег быстро сориентировался и указал ход в узкое ответвление. Там было пусто,но от более-менее обширной пещеры в глубине шло еще несколько естественных проходов, которые еще предстояло разведать. Наши вооруженные стражи и отважный мальчик, соблюдая осторожность, прошли их на глубину не менее трех кабельтовых и никого там не обнаружили. Расставив и замаскировав маркеры, разведчики вернулись.
‑Так, ‑ подытожил я, ‑ по-видимому, мы тут достаточно экранированы от прослушки. Давайте знакомиться.
‑ Мы вас знаем, ‑дружно откликнулись праведники.
‑ Уже проще. Тогда, не спеша, начнем общаться. Вероятно, у всех есть вопросы?
Вопросы были. И больше всего вопросов оказалось у девиц. Сашка вкратце обрисовал им картину.
Клеопатра проявила молчаливое достоинство. Лана с Лолитой, по-моему, даже несколько оживились, почувствовав себя персонажами триллера, собственно говоря, так оно и было на самом деле, а Лиза пребывала в растерянности. Чем дальше, тем более загадочен для меняее характер. Когда дело доходит до боевой рубки, и не на кого надеяться, она становится храброй львицей идаже авторитарной предводительницей прайда. Но в сравнительно мирной обстановке Лиза нуждается в ком-то, к кому можно прислониться. Лану и Лолиту больше интересовал вопрос о том, чем они могут быть полезными.
Но Миранда впала в истерику. Она начала обвинять нас, и в частности меня, во всех смертных прегрешениях.
‑ Миранда, ‑обратился к ней Сашка, ‑ если бы тебя не выколупнули из кустарника, ты бы так до сих пор и висела там на веточке, как цветочек. Вернуть тебя сейчас на то же место мы не можем: по совокупности обстоятельств. Если тебя там найдутбесы, ты разделишь участь твоей подружки, которую мы ведь так и не разыскали. Ты не помнишь, что они с ней сделали?Куда она подевалась? Либо тебя подберут и станут трясти добрые ангелы. И они будут трясти тебя до тех пор, пока ты не укажешь, куда подевались мы. А они умеют задавать вопросы. Что бы ты выбрала? Так что не блажи, а наслаждайся приятным обществом. Тут нет таких, кто оказался бы на социальной лестнице в плане знатности ниже тебя.