Однако данная схема совершенно неприемлема для описания событий в тех странах, где гражданская война вовсе не является следствием революции, а, напротив, становится ее причиной. Этот подход оказывается совершенно бессильным, когда речь идет о войнах религиозных или, например, крестьянских бунтах. По всем признакам последние являются войнами гражданскими — в них были втянуты все слои и классы общества, боевые действия происходили на территории отдельно взятой страны и сопровождались немыслимыми даже для «традиционных» войн между государствами зверствами и бесчинствами.
Грань, которая отделяет гражданскую войну от войны за защиту Отечества, крайне подвижна. Например, героические действия дружин рязанского и владимирского князей в 1237 г. против Батыя можно рассматривать и как акт отражения внешней агрессии, но также и как фрагмент не прекращавшейся более 150 лет гражданской войны на Руси, названной в отечественной историографии «междоусобицей».
Не удивительно, что на протяжении XIII–XV вв. (времени «ига») Русь страдала не столько от внешних врагов, сколько от распрей князей, которые регулярно для решения своих династических проблем привлекали татар. Точно так же и Орда привлекала для подобных целей русских князей — сначала их деньги, а потом и вооруженные силы.
Спор между претендентами на престол — одна из наиболее распространенных в Средние века причин гражданских войн. Характерно, что иррациональность любой гражданской войны приводит по ее окончанию к тем результатам, которых не ожидал никто из ее инициаторов.
Так, в Англии в XV в. после кровопролитной войны Алой и Белой Розы власть досталась не какой-либо из противоборствующих партий — Ланкастеров или Йорков, взаимно истребивших друг друга, а Тюдорам.
|
|
Революционеры 1789 г. во Франции, свергнувшие короля и ввергнув шие страну в гражданскую войну (контрреволюция в Вандее), сами были истреблены пришедшим им на смену режимом Наполеона Бонапарта. Вообще же в этой войне погибло по разным оценкам от 10 до 25% населения Франции.
В основе пугачевского бунта 1773–75 гг. в России также лежали отнюдь не классовые или социальноэкономические причины. Идеологические мотивы, которыми руководствовались Е. Пугачев и его сподвижники, базировались на распространенном в Средние века династическом праве — стремлении согнать узурпатора с трона и занять престол на «законном основании».
Еще более ранними по времени возникновения являются гражданские войны, развязанные по религиозным мотивам. Борьба против ересей неизбежно разрасталась до размеров крупномасштабной войны. Так было во время крестовых походов против альбигойцев на юге Франции, то же самое происходило и в Византии во времена иконоборчества.
Яркими примерами масштабных гражданских войн, поводом к которым послужили религиозные разногласия, являются военные действия в Германии в период Реформации, Английская буржуазная революция XVII в., смуты в Арабском халифате после убийства последнего «праведного халифа» Али и возникновения шиизма. Религиозный фактор до сих пор остается одной из главных причин гражданских войн в мире (например, в конце XX — начале XXI в. — в Югославии, Ираке).
В сочетании с иными — социальными, идеологическими, экономическими и прочими мотивациями, религия как особая форма обществен
|
|
Гражданское общество
ного сознания, вопреки присущим ей нравственным нормам, постулирующим абсолютный пацифизм, в условиях гражданских войн становится одним из самых совершенных видов оружия массового уничтожения.
Введенное в последние годы в массовое сознание понятие «международный терроризм » (до сих пор не получившее четкого определения в мировом праве) отчасти констатирует тот факт, что гражданские войны на планете продолжаются под знаменами защиты веры.
Сейчас практически нет военных столкновений внутри страны, спровоцированных под лозунгами «классовой борьбы», «социальной справедливости» и т. п. Реальные социальные противоречия неизбежно облекаются в религиозную форму или принимают характер межплеменной борьбы.
Этнические войны, так же как и религиозные, тоже являются формой гражданских войн и по своим последствиям не менее разрушительны. В XX в. давняя межплеменная вражда во многих странах стала причиной гражданских войн, где противоборствующие стороны откровенно использовали националистические лозунги.
Жертвами многовекового противостояния основных бантуязычных народов небольшого восточноафриканского государства Руанды — тутси и хуту — в 1994 г. стали сотни тысяч человек. Лозунги этнократии до сих пор являются определяющими для большинства сепаратистских движений Африки.
Получившие во второй половине XX в. независимость государства Черного континента унаследовали от колониального прошлого искусственно проведенные границы, не учитывающие особенностей территориального расселения народов, и многие из этносов оказались разделенными. Это в обозримом будущем неизбежно станет причиной межэтнических конфликтов, гражданских войн и межгосударственных столкновений.
|
|
Межнациональные конфликты лежат в основе длящейся не одно десятилетие гражданской войны в Афганистане. Ни одна из попыток великих держав военной силой консолидировать афганское общество — Британии в XIX в., Советского Союза в XXв. и США в XXI в. — успеха не имела. Страна до сих пор представляет собой конгломерат различных по происхождению народов — пуштунов, таджиков, узбеков, хазарейцев, лишь формально интегрированных в единое государство.
Немалую роль этнический фактор сыграл и в Гражданской войне Севера и Юга в США в 1863–65 гг. Считается, что одним из поводов к ее началу стал вопрос о ликвидации рабства. Рабами были исключительно чернокожие жители Америки — предки вывезенных из Африки невольников. На самом деле вопрос «свободы рабов» был вопросом тактики борьбы между Севером и сепаратистами Юга. Освобождение негров стало способом создать «пятую колону» в стане южан и способом пополнить армию северян чернокожими добровольцами. Но эмансипация негров, ставшая итогом войны, привела и к другим значительным последствиям для этнической истории Америки, которая сейчас стоит на пороге серьезных проблем, связанных с миграционным ростом.
В качестве «классического» (в марксистском понимании) типа гражданских войн можно рассматривать события 1918–21 гг. в России. Но и здесь столкновение противоборствующих классов выливалось в форму религиозных и межнациональных конфликтов. К разжиганию гражданской войны в России приложили руку и финансово-промышленные группы США и Англии, и генштаб Германии, с которой Россия вела войну, и отечественные социалисты, либералы и большевики, и анархисты и проч. Всего в этой братоубийственной войне погибло от 8 до 10 млн чел., и она стала наиболее кровавой за всю новейшую мировую историю. Ни гражданская война в Испании, ни гражданская война в Камбодже, ни в Афганистане, ни в Югославии не привели к таким чудовищным жертвам.
Современные гражданские войны, однако, все чаще протекают без боевых действий. Реализация целей, которые преследуют их участники, нередко осуществляется в форме ненасильственных действий — демонстраций, массовых акций протеста, гражданского неповиновения. В 1940-е гг. именно таким способом (т. н. «сатьяграха») М. Ганди и его сторонникам удалось добиться независимости Индии от британского владычества.
Аналогичная тактика используется и активистами т. н. «бархатных революций » на пространстве бывшего соцлагеря и стран СНГ. В арсенале современных способов ведения современных гражданских войн — информационно-политические технологии, финансы, психологическая обработка населения. Однако изощренность методов ведения гражданских войн не отменяет того факта, что все они развиваются не по сценариям их инициаторов, а, как правило, выходят из-под их контроля и носят иррациональный характер.
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО — совокупность граждан государства, а также комплекс самоорганизующихся и самоуправляемых общественных институтов, реализующих частные права и свободы этих граждан и, как правило, юридически регламентирующиеся со стороны государства.
К институтам гражданского общества относят семью, бизнес, образовательные, информационные и религиозные учреждения, общественные организации и ассоциации, местное самоуправление и прочие структуры, хотя по поводу того, какие именно институты относить к гражданскому обществу, существует масса споров.
По-видимому, впервые термин был употреблен в XVI в. в одном из французских комментариев к «Политике» Аристотеля. Широко распространился в XVII–XVIII вв. Исторически это понятие восходит к семье латинских слов civis, civilic, civitas («гражданин», «гражданский», «город», «государство»), с чем связаны такие аспекты граж
Гражданское общество
Г
данского общества как гражданство, гражданские обязанности и добродетели, цивилизованное поведение.
Характер взаимосвязи государства и гражданского общества, равно как и понятие прав и свобод гражданина, менялись на протяжении истории. Со времен Аристотеля (384– 322 до н. э.) эти две сферы рассматривались в нераздельном единстве. Общность, государство, koinonia, civitas были единым социальным и политическим целым.
Тождество понятий «гражданское общество» и «государство» было отражено уже в трудах древних философов. В античном полисе только его граждане осуществляли государственную власть, никаких противопоставлений не было. Ситуация в корне меняется в древнем Риме, где число граждан и число тех, кто реально осуществляет государственную власть, перестало совпадать. Ситуацию усугубило христианство, которое объявило каждого человека, независимо от социального и политического положения, равным перед Богом.
Далее возникли светская и духовная власть, которые не совпадали и активно боролись друг с другом на протяжении столетий. Так, духовная власть часто использовала элементы «протогражданского» общества — бюргеров, купцов, ремесленников, крестьянства — в борьбе со светской властью. Города были резиденциями епископов, часто самоуправлялись, не попадали под власть монархов и, таким образом, «воздух города делал людей свободными». «Гражданин», «горожанин», «бюргер», «буржуа» — все это однокоренные слова, отражающие тождество городского и гражданского обществ.
В результате борьбы между светской и церковной властью пришло в упадок хозяйство, были нарушены транспортные и финансовые связи между княжествами, герцогствами и более мелкими феодальными владениями. И именно многовековое противостояние римской церкви и светской власти привело к тому, что монополия на духовные поиски католиков была утрачена католиками в XVI в. с началом Реформации, когда именно «третье сословие» породило протестантизм. Это был вариант «гражданского общества» — автономной от государства структуры, содружества людей, придерживающихся одних взглядов, не совпадающих с позицией официальной церкви и государства.
Ярким примером стали массовые «исходы» протестантов в Северную Америку и в Южную Африку в XVII в. Сообщества, организованные диссидентами, только со временем обрели черты государственности. Независимые республики потомков французских гугенотов и голландских протестантов — африканеров, Трансвааль и Свободное Оранжевое Государство, вплоть до момента аннексии их британцами в 1899–1902 гг. по-настоящему так и не оформились в самостоятельные государства, оставаясь конгломератами самоуправляющихся общин.
Архаические черты «гражданского общества» в протестантской версии до сих пор сохранились в США. Вторая поправка к Конституции, разрешающая американцу право на ношение оружия, отражает особенности той эпохи, когда в Северной Америке еще не сложилось государство. А поскольку его не было, отсутствовало и сколько-нибудь развитое гражданское общество, которое, как убеждены многие исследователи, невозможно без сильного государства.
Многими мыслителями, от Дж. Локка до К. Маркса, В. Ленина и Г. Маркузе, государство рассматривалось исключительно как аппарат насилия, подавления и безусловный антагонист противостоящего ему гражданского общества. Последнее стало восприниматься как особый инструмент для защиты прав человека от произвола человеком же созданного государства. Однако, если гражданское общество контролирует государство, то где контролер за гражданским обществом, где контролер за контролером и так до бесконечности?
Эти антиэтатистские концепции оказали сильное влияние на политическую практику, особенно в эпоху буржуазных революций. Но попытка построения гражданского общества и воплощения антигосударственных устремлений не привели к гарантиям прав и свобод граждан, а напротив, отбросили общество к доправовому и антиправовому состоянию.
Не удивительно, что после трагедии Великой Французской революции государственные деятели вернулись к этатистским теориям еще эпохи Возрождения (Н. Макиавелли, Ж. Боден), согласно которым именно государство гарантирует права и свободы граждан. Ведь именно оно обеспечивает его светский характер и защищает институты власти от вмешательства церковных властей. Более того, и Наполеон во Франции, и К. Меттерних в Австрии, и С. Уваров в России (как позднее и К. Победоносцев) были искренне убеждены, что именно государство является инструментом формирования гражданского общества, воспитания гражданского самосознания подданных. Отчасти это было реакцией на революционные процессы в Европе в первой половине XIX в.
Другие европейские мыслители этой эпохи полагали, что гражданское общество — своего рода лаборатория идеологических и политических проектов, а государство конденсирует и реализует их в наиболее разумных проявлениях (И. Кант).
А вот Гегель, наоборот, был убежден, что гражданское общество — сфера реализации материальных потребностей человека, а государство — способ осуществления человеческой свободы. Этот тезис немецкий мыслитель доказывал на примере войны, когда не государство защищает индивида, а именно индивид по собственной воле защищает государство.
В XX в. под гражданским обществом многие стали понимать просто человеческое сообщество, другие усматривали в нем синоним политической оппозиции, третьи — совокупность неполитических и некоммерческих организаций (НГО/НКО), фондов и ассоциаций.
Ряд исследователей считает, что по отношению к современному гражданскому обществу государство — не бо
Грузия
лее чем способ осуществления первым своих функций, неких «государственных услуг». Так, в англосаксонском мире гражданское общество и государство обычно считались взаимодополняющими, а не враждебными друг другу силами, отчего понятие гражданского общества и утратило там свое специфическое значение. Во многих же европейских странах гражданское общество, наоборот, понималось как источник противостояния государству, поскольку там деятельность государства сводилась к вмешательству последнего в частную и корпоративную жизнь граждан.
Споры о принадлежности различных институтов к той или иной сфере продолжаются и сейчас. Долгое время, например, считалось, что идеология является атрибутом государ ства. В XIX–XX вв. многие мыслители пришли к выводу, что выработка идеологии является составной частью не государства, а гражданского общества (И. Кант, К. Поппер, Ю. Хабермас).
В еще большей степени, чем в современном западном обществе, это проявилось в исламских государствах. Там нормы шариата фактически объединяют в себе законы и правила, обязательные как для государственных органов, так и для институтов мусульманского «гражданского общества», воплощенных в исламской общине — «умме».
И в западном христианском сообществе не одно десятилетие некоторые институты государственной власти — представительной или даже судебной — рассматривались (Г. В. Ф. Гегель) и рассматриваются порой до сих пор как элементы гражданского общества, а не государства (суды присяжных, полиция и др.).
Развитая система местного самоуправления в большинстве западных стран предполагает значительную степень зависимости силовых структур — полиции и судебной системы — от муниципалитетов и прочих местных сообществ, что тоже заставляет видеть в последних скорее элементы гражданского общества, нежели органы государственной власти.
Сложно и противоречиво складывались отношения в СССР периода перестройки между формирующимся гражданским обществом и разваливающимся государством. Собственно, с разрушением Советского Союза на многие годы был отброшен и процесс создания в стране гражданского общества.
По своим методам деструктивные, все великие буржуазные революции прошлого в конце концов приводили к позитивным результатам благодаря энергичным контрреволюционным мерам. Антиэтатизм якобинцев был решительно пресечен этатистскими мерами Наполеона, который создал во Франции на базе «третьего сословия» гражданское общество.
Формирование основ гражданского общества в России в XIX в. началось вовсе не при императоре Александре II Освободителе, а при его сыне, консерваторе Александре III Миротворце. Именно в его царствование в России стали формироваться структуры самоорганизации общества на конструктивных, а не деструктивных, революционных началах, возникли общественные организации рабочих. В это время в России было одно из самых передовых в мире законодательств о труде.
Антиэтатизм большевиков носил демонстративно-декларативный характер. Марксистский тезис о государстве как аппарате насилия и принуждения был искусно трансформирован В. Лениным в «учение о роли государства в эпоху пролетарской революции». После этого становление институтов гражданского общества по западному образцу стало просто невозможным.
И. Сталин в 1930-е гг. предпринял слабую попытку разделить гражданское общество и государство, сделать партию элементом гражданского общества и даже планировал альтернативные выборы, но в условиях грозящей войны и сопротивления бюрократии этот проект был свернут.
Длительный, на десятилетия, период господства одной партии в стране и фактическое закрепление ее статуса как государственного института (ст. 6 Конституции СССР) привели к тому, что в России к моменту крушения единовластия КПСС фактически не оказалось сил, на базе которых было бы создано сильное гражданское общество.
Гражданское общество сконцентрировалось «на кухнях» и только в перестройку вышло из подполья. К сожалению, в 1990-е гг. возобладал тезис: чем меньше государства, тем больше гражданского общества, что привело к тому, что гражданское общество, по сути, распространилось и на государство.
Что такое коррупция, как не рынок «государственных услуг» частным лицам? Ослабление государства привело к серьезным потерям России во всех областях жизни: в экономике, культуре, внутренней и внешней политике. На самом деле, и государство и гражданское общество должны всегда дополнять друг друга, как одновременно всегда существуют духовные и материальные потребности человека.
Неразвитому государству соответствует неразвитое гражданское общество, так же как неразвитому гражданскому обществу соответствует неразвитое государство.
Проблема построения гражданского общества в России не может быть решена без одновременного решения проблемы строительства государства. Это было упущено реформаторами периода перестройки, и именно эту проблему нынешняя российская власть решает сейчас.
ГРУЗИЯ (самоназвание — Сакартвело, назв. «Грузия» — искаж. от «Георгий»: именем наиболее чтимого грузинского святого Георгия часто назывались правители, от их имен пошло и название всей страны) — государство в центральной и западной части Закавказья на юговосточном побережье Черного моря, до 1991 г. — Грузинская ССР, республика в составе СССР. Граничит с Россией на севере (протяженность — 723 км), Азербайджаном на юго-востоке, Арменией и Турцией на
Грузия
Г
юге. Территория — 69,7 тыс. кв. км. Население — 4,69 млн чел. (2009). Столица — г. Тбилиси.
Природа Грузии разнообразна, климат и горный, и морской субтропический, все это благоприятно для развития туризма, тем более, что это территория древнейшей культуры. Жизнь человека на территории Грузии прослеживается на самой ранней ступени развития человеческого общества.
Закавказье являлось одним из очагов формирования первобытного человека. Уже в третьем тысячелетии до н. э. сформировалась картвельская группа языков — одна из самых древних на Земле. В начале первого тысячелетия до н. э. уже возникли первые протогосударственные образования (Диаохи и Колх).
Первое государственное образование на территории Грузии — Колхидское царство — появилось в VI в. до н. э. Позднее возникает Картлийское царство (в античной литературе — Иберия). Сильное эллинистическое влияние способствует раннему распространению письменности у грузинских народов — сначала арамейской и греческой, а с V в. — и собственно грузинской.
В X–XI вв. разрозненные грузинские феодальные земли объединяются в единое феодальное государство во главе с царем Багратом III. На время царствования царя Давида IV Строителя (г. ц. 1089–1125) и царицы Тамары (г. ц. 1184–1213) приходится период расцвета феодальной Грузии. В XII в. были установлены культурно-экономические и политические отношения с православной Русью. В частности, в середине XII в. князь Изяслав Мстиславич женился на грузинской царевне, а в 1185 г. в брак вступили сын владимиро-суздальского князя Андрея Боголюбского — Юрий и грузинская царица Тамара.
Высокого уровня достигла культура — философия, историография, филология, литература, искусство, чеканка по металлу, зодчество и монументальная живопись, миниатюра, керамика. К этой эпохе относится создание бессмертного творения Шота Руставели — «Витязь в тигровой шкуре».
После этого в истории грузинской государственности наступает период раздробленности и разрухи, вызванных как внешней агрессией — монголо-татарского войска (XIII в.), Тамерлана (XIV в.), перманентными вторжениями то турок, то персов, так и внутренними феодальными междоусобицами. К концу XV в. Грузия окончательно распалась на независимые, враждующие друг с другом царства — Картли, Кахети и Имерети.
Незначительный экономический потенциал грузинских земель компенсировался ее географическим положением. Грузинские территории, имевшие выход, с одной стороны, к Черному морю, а с другой — к прикаспийским территориям нынешних Дагестана и Азербайджана, представлялись завоевателям выгодным плацдармом для проведения военных операций. Не удивительно, что формально самостоятельные грузинские государства на протяжении многих веков так и не смогли стать по-настоящему независимыми, а их правители нередко становились марионетками могущественных владык восточных деспотий — Турции и Ирана, пытавшихся задавить последний островок христианства, оставшийся среди мусульманского океана в Азии после падения Константинополя в 1453 г. (христианская Армения к тому моменту самостоятельность уже потеряла).
С XV по XVIII вв. Грузия являлась ареной борьбы Ирана и Турции за господство в Закавказье. Если Иран пытался полностью истребить грузинское население, то Турция проводила политику насильственного отуречивания населения.
Неоднократные нашествия на грузинские земли войск мусульманских государств, сопровождавшиеся зверствами в отношении мирного населения и погромами, приводили к тому, что целые области Грузии превращались практически в пустыни. Так, после одного из походов шаха Аббаса только в Кахетии было вырезано 100 тыс. человек, а 200 тыс. человек было угнано в плен. В этих условиях логичным и оправданным было обращение грузин к единоверцам — православной России, которая после Смутного времени сумела восстановить свою государственность и укрепить военную мощь.
В 1586 г. кахетинский царь Александр II запросил у московского царя Федора поддержки в борьбе с шамхалом Таргу. В 1594 г. Федор направил в Кахетию 7000 дружинников под водительством боярина Хворостина. В 1638 г. мингрельский царь Леон Дадиани обратился с просьбой к царю Михаилу Романову о принятии его народа под защиту России. Царь Леон выразил желание в письме к русскому монарху «…со главою своею и со всею областию своею и со всем державством своим подаеца служити его великому царствию и бьет челом, чтоб он, великий государь… принял б их под свою высокую руку…».
Документ о принятии Имеретии в российское подданство был подписан царем 19 мая 1653 г. Но прошло еще почти полтора столетия, пока все грузинские земли, беспрестанно разоряемые набегами с юга, вошли в состав Российского государства, получив тем самым надежную защиту и гарантии силой русской военной мощи физического существования грузинского народа. Это произошло в 1783 г., когда, подписав договор о признании Картли и Кахетией верховной власти России (Георгиевский трактат), царь Ираклий Теймуразович получил положительный ответ на просьбу о переходе Грузии под протекторат России.
Условия договора были исключительно благоприятны для грузин. Тамошние дворяне — от князей и членов царского дома до мелкопоместных — уравнивались в правах с российскими дворянами. Это было нелегкое бремя, в России дворянство составляло не более 3% от населения, а в Грузии, где «каждый — князь» — более 10%. Устанавливалось, что согласно артикулу десятого договора все уроженцы картлийско-кахетинских земель «могут в России селиться, выезжать и паки возвращаться безвозбранно». Грузинские купцы получали те же права, что и купечество российское.
Грузия
Г
Договор заключался на «вечные времена». Это был исключительно важный договор в долгой и трагической грузинской истории. Он обеспечил грузинским территориям не просто безопасность от бесконечных набегов турок и иранцев и спасение от неизбежной, в силу неравных сил, гибели государственности и самого народа (как это чуть не произошло с армянами, имевшими несчастье проживать на территории разваливающейся Турецкой империи в 1915 г.), но и возможность развития экономики и культуры.
Решение взять под свою защиту грузин Картли-Кахетии далось Рос сии тяжело. Сделать Грузию частью Российской империи означало взять на себя ответственность по защите грузинских границ. Недаром несколько русских императоров, несмотря на многочисленные просьбы грузин, не решались на этот шаг. Лишь 22 декабря 1800 г. Павел I, выполняя просьбу умирающего Георгия XII, подписал Манифест о присоединении Грузии (Картли-Кахетии) к России, обнародованный 18 января 1801 г., уже после смерти царя Георгия.
Из Картли и Кахетии образовалась Тифлисская губерния Российской империи. К тому времени в составе России уже 27 лет находилась единая Осетия.
Вскоре сменивший Павла I Александр I подтвердил это решение «повторным» Манифестом от 12 сентября 1801 г. Государственному совету при повторном обсуждении вопроса о присоединении Грузии было объявлено о «крайнем отвращении» государя «на принятие царства того в подданство России», однако Совет нашел аргументы убедить Александра I утвердить решение. Решающими доводами были вовсе не имперские амбиции, а долг по отношению к единоверцам, находившимся под угрозой тотального физического уничтожения.
Когда Грузия была присоединена к России, в ней оставалось 42 тыс. дворов. Через 100 лет грузин будет уже более 2 млн! Главный герой Балканских войн генерал Михаил Скобелев впоследствии мудро заметил: «Только русские позволяют себе такую роскошь — воевать из чувства сострадания».
Из-за грузинских земель Россия не раз ввязывалась в войны с Турцией, заканчивающиеся присоединением к Российской империи все новых территорий. К концу XIX в. Россия ценой жизни сотен тысяч русских солдат присоединила к Тифлисской и Кутаисской губерниям Батум, Артвин, Ахалцихе, Ахалкалаки, Поти, создала Карсскую обл. на издревле населенных армянами и грузинами землях, подчинила Абхазию.
Современная территория Грузии стала такой лишь потому, что сотни тысяч русских отдали за Грузию свои жизни. С тех пор в истории Грузии началась эпоха процветания «под сенью дружеских штыков» (М. Лермонтов), продлившаяся вплоть до конца XX в. «Успокоилась, — писал по этому поводу И. Чавчавадзе (1837–1907), — давно не ведавшая покоя, уставшая от грабежа и разрушений, от бесконечных битв и войн страна… Началась новая эра, эра спокойной и безопасной жизни».
Со времен подписания Георгиевского трактата многие представители грузинского дворянства органично влились в состав российской элиты, немало из них осело в России и внесло значительный вклад в отечественную историю, культуру.
Героем Отечественной войны 1812 г. стал князь Петр Багратион, павший смертью героя в Бородинском сражении. Многие грузины в России блестяще проявили себя на различных поприщах — в государственной деятельности, в военном деле, в культуре.
Уже в XIX в. грузины стали одним из влиятельнейших народов Российской империи — уже одно это доказывает несостоятельность культивируемого в наши дни мифа о «колонизации» Грузии русскими. В некогда отсталых и разоренных областях горной страны появились дороги, стала развиваться промышленность (текстильная, металлообрабатывающая, кожевенная, коньячно-водочная, табачная, горнорудная).