Холлин
— Передайте Cheez Whiz, который поедаете без остановки, — говорю я, потянувшись за бутылкой, с медленно заканчивающимся в ней сырным соусом.
— Даже не думай об этом, — бабушка хлопает меня по руке. — Я старая и морщинистая, поэтому не пытайся заграбастать их.
Я сажусь в угловую часть дивана.
— Но это я его принесла.
Она хлопает меня по ноге и закидывает в рот еще немного.
— И я уже сказала спасибо, дорогая. Тебе говорили, что злорадство тебе не очень идет?
Потрясенная, я смотрю на Дейзи в поисках помощи, но она просто пожимает плечами.
— Он ей нравится.
— Ты должна давать пожилым людям то, что они хотят, — говорит Аманда, облизывая Tootsie Pop[74]. На самом деле облизывает.
— Знаешь, если будешь сосать леденец, то доберешься до центра быстрее? — говорю я и чувствую на своем языке боль каждый раз, когда она облизывает эту конфету.
— Иногда ты не хочешь быстро получать удовольствие, ведь куда важнее сам процесс, — говорит Аманда и снова облизывает леденец.
— Я бы хотела быстро получить удовольствие. Я люблю сосать, — подмигиваю ей.
— Все в порядке, пока ты не глотаешь, — ухмыляется Аманда.
— Что? — спрашивает Дейзи, наблюдая за нашим диалогом.
Взяв еще сыр, бабушка отвечает:
— Они говорят о сексуальных темах, дорогая. Мы это не обсуждали, пока жили вместе. Хочешь поговорить об этом сейчас?
Все во мне кричит «нет». Мне нравится бабушка. Думаю, что она классная, но я ни в коем случае не хочу сидеть на диване с Амандой и обсуждать с ней подобные темы.
—Хорошо, — бабушка пожимает плечами. — Но я здесь, если ты захочешь поговорить об удовольствии без последствий.
— Бабушка! — Дейзи краснеет, и впервые с тех пор, как я видела ее на собрании прошлым вечером, я не вижу беспокойства в ее взгляде.
— О, дорогая, тебе бы неплохо узнать об этом. Особенно с твоим кавалером Картером.
— Он не мой кавалер, — Дейзи быстро поправляет ее. — Он просто... — она ищет правильное слово. — Он парень, которого я знаю.
Ага, даже не друг. Интересно, что произошло прошлой ночью.
— Что значит парень, которого ты знаешь? — спрашивает бабушка. — Ты была без ума от него последние несколько недель. Что происходит?
Вздыхая, Дейзи садится на диван, и ее пижамные штаны поднимаются, открывая лодыжки.
— Думаю, что он не видит во мне женщину, а только наивную девушку. Я пытаюсь убежать от этой девушки. Я хочу быть женщиной, которую видела в зеркале, когда примеряла платье подружки невесты.
— Тогда будь ею, — уверенно говорит Аманда. — Не позволяй никому диктовать, кем ты должна быть. Только ты и никто другой может это сделать.
— Она права, — говорит бабушка. — Не становись настолько зависимыми от человека, иначе ты можешь потерять себя. Это то, что я сделала с твоим дедом. И я любила этого старого простофилю. Но только после того, как он умер, я обнаружила, кто я есть на самом деле. Пенсионерка, иногда курящая во время разгадывания кроссворда.
— Ты куришь? — удивленно спрашивает Дейзи.
— Иногда, дорогая. Иногда.
— Все равно это считается.
— Да, но это не значит, что я умру от антракоза.
— Ты идешь в этом направлении, — Дейзи закатывает глаза. — Я просто не понимаю. Я всегда буду с ним невинной?
— Может быть, это именно то, что ему нравится в тебе, — предполагает Аманда.
— Ну, мне не нравится это во мне, — осмотрев комнату, она садится, взяв тарелку с чипсами. — Аманда, ты же не хочешь такой девичник. Мэтт отлично проводит время в Новом Орлеане, пока ты устраиваешь скучную вечеринку с восьмидесятилетней женщиной.
— Эй, — протестует бабушка.
— Извини, бабушка, но это жалко. Мы должны напиваться, делать неправильные вещи, что приведет нас к большой истории в будущем, вместо этого мы сидим в окружении нездоровой еды и с пожилой женщиной, дразнящей нас про удовольствия без последствий.
И не поспоришь. Действительно этот «девичник» убогий. Когда Аманда сообщила мне об этом, я молчала по многим причинам. Во-первых, это невеселая вечеринка для женщин, и никто не хочет знать о такой вечеринке. Во-вторых, вся эта свадебная тема была очень трудной для меня, поэтому я не хотела говорить об этом. Это все еще слишком трудно. И, в-третьих, этого она хотела, и кто я такая, чтобы говорить ей как надо? Очевидно, у Дейзи нет с этим проблем.
Подмигивая, я добавляю:
— Она права, Аманда. Еще не вечер, почему бы нам не пойти куда-нибудь? Я могу узнать про один из тех баров «на колесах», которыми ты интересовалась. Мы еще можем забронировать место.
— Звучит весело, — оживленно говорит Аманда. — Бабушка, ты сможешь нажимать на педали и пить?
Бабушка машет рукой перед лицом.
— О нет, я уже сплю практически с открытыми глазами. Вы, девочки, идите веселиться, а я буду спать в комнате Дейзи.
— Ты можешь внести залог, если у нас будут проблемы, — добавляю я.
— По рукам, — бабушка снова сжимает бутылку с сыром, но ничего не выходит, поэтому она бросает ее позади себя и медленно встает с дивана. — Развлекайтесь. Дейзи, я сплю на кровати, поэтому тебе лучше спать на диване. Я собираюсь повеселиться ночью.
С тростью в руке, она поднимается по лестнице, а мы все хихикаем, глядя друг на друга.
Я смотрю на часы и говорю:
— Так, у нас полчаса на сборы. Мне нужно переодеться, поэтому дайте мне какой-нибудь развратный наряд.
Дейзи и Аманда бегут наверх, пока я убираю мусор. Когда я складываю нераспакованные Pop-Tarts[75], звонит мой телефон.
Джейс.
Мне нужно ответить. Я не так много говорила с ним после поездки в Аризону. По понятным причинам. Я не знаю, что сказать. И, черт возьми, уверена, что не знаю, чего я хочу. Но мое пренебрежение начинает становиться очевидным, поэтому я отвечаю.
— Привет.
— Ага, ты наконец-то ответила. Я начинаю думать, что ты избегаешь меня.
От него ничего не скроешь.
— Нет. Знаешь, просто была занята.
— На самом деле, я не знаю, так как в последнее время ты не разговаривала со мной.
Да, я заслужила это. Избегать парня после секса — это не самая лучшая вещь. У кого-то из-за этого может появиться комплекс, но Джейс не должен беспокоиться. Нет, он идеален, когда дело доходит до секса. В смысле, это умопомрачительно.
От этого мой желудок сжимается. С Эриком это было сексуально, интимно, с любовью. Мы занимались любовью, глядя друг другу в глаза. Но с Джейсом это было совершенно иначе. Он был настолько грубым и таким открытым. И эта жгучая потребность превратила меня в пепел. В конце концов, я была кучей пыли, сдуваемой его силой. Я не думала, что смогу почувствовать подобное с другим мужчиной. И все-таки Джейс практически заставил меня чувствовать по-другому.
Это пугает.
— Мне жаль, — это все, что я могу сказать, потому что это неправильно. Хотелось бы, чтобы это было не так. У меня даже нет оправданий.
— Ты жалеешь о произошедшем?
Да, так много сожалений. Но в то же время я рада, что это произошло. Эти противоречивые мысли съедают меня живьем.
— Нет, — говорю я, пока сажусь на барный стул, стоящий на кухне. — Я просто пытаюсь все обдумать, вот и все.
— Ну, обдумай это со мной, Холлин. Не закрывайся от меня, это не поможет.
— Это единственный способ, который я знаю. Я закрылась и хочу, чтобы это исчезло.
— Так по-взрослому, — он посмеивается. — Расскажи мне об этом. Что ты надумала?
Судя по часам на кухне, у меня есть двадцать минут, чтобы собраться, и я знаю, что этот разговор продлится намного дольше.
— Сейчас не получится. Я иду с девочками на девичник Аманды.
— Ты так говоришь, чтобы отвязаться от меня?
— Нет, клянусь. Нам нужно идти.
— Это плохо. Потому что позже вечером я прилетаю после собрания команды и надеюсь увидеть тебя.
— Почему ты прилетаешь? — я избегаю его просьбы. Не уверена, что я справлюсь с этим.
— У меня рано утром встреча с адвокатами. Я вылетаю днем, чтобы вернуться к предсезонной игре.
— О, хорошо, удачи, — отвечаю неловко.
— Холлин…
— Слушай, я должна подготовиться к сегодняшнему вечеру.
Я слышу, как он выдыхает.
— Не отталкивай меня. Помнишь, о чем мы говорили с самого начала? Будь честной, Холлин. Эта фигня с избеганием на меня не действует.
Не зная, что сказать, я отвечаю:
— Мне действительно надо идти.
— Да, хорошо. Поговорим позже, — он вешает трубку, и его последнее предложение пропитано презрительным сарказмом.
Вот почему я не хотела быть взрослой. Вот почему я никогда не должна была выходить из своей темной маленькой пещеры. Потому что теперь стало все чертовски сложно.
Джейс
Расстроенный я бросаю свой телефон в мой шкафчик, не переживая, что могу сломать его. Сейчас я мог бы быть с заботливой Холлин, чье мягкое прикосновение успокаивает меня и отдаляет от реальности. Хотя бы на час. Вместо этого она избегает меня. Снова.
И я знаю почему. Она напугана. Я просто хочу, чтобы она призналась в этом. Судя по нашему разговору, есть вероятность, что она этого не сделает.
Черт.
Обернув полотенце вокруг талии, я откидываюсь назад в кресле перед шкафчиком. Мои мысли о Холлин уходят к Хоуп, Джун и Алекс, и о том, как не смог бы бросить проклятый мяч даже, чтобы спасти свою жизнь. Новичок года не может не думать о проблемах и сосредоточиться на игре. Тренер и начальство хорошо понимают мое положение, но они не собираются давать мне поблажки постоянно. Они хотят видеть результаты. И чем раньше, тем лучше.
Остальная команда расходится, ожидая, когда тренер поговорит с нами, поэтому я смотрю на Итана, с которым мне еще предстоит разговор, несмотря на его слабые попытки. Что он действительно должен сказать? Наверное, то, что он должен был сказать мне месяц назад. Поздно спохватился.
Он сидит на стуле и надевает ботинки. Он собирается встретиться с Ребеккой? Они будут обсуждать свой план нападения? Они хотят растить ребенка вместе? Эта мысль раньше не приходила мне в голову, и теперь мне хочется злиться на Ребекку за неподходящие условия жизни. Я знаю, что Итан сможет их обеспечить. Это будет что-то вроде нового вложения для него.
Он хочет быть отцом для Хоуп? Разве он не знает про кодекс братьев, который он нарушил и не может использовать эту свою карту?
Мой телефон подает звуковой сигнал, пришло входящее сообщение. От Джун. Это фотография улыбающейся Хоуп, на голове которой большой бант. Черт, она так похожа на меня со своими светлыми волосами и голубыми глазами. Без сомнений, она моя дочь.
Такая нежная, чертовски счастливая, что мне физически больно видеть это сообщение.
Она счастлива, почему Ребекка хочет разрушить это?
— Эй, мы можем поговорить? — говорит Итан, вырывая меня из размышлений.
Медленно я поднимаю взгляд на него. Ты выбрал неподходящее время, придурок.
— В твоих же интересах развернуться и уйти.
— Джейс, не будь таким. Будь мужиком и поговори со мной.
— Быть мужиком? — я стою, стягивая полотенце. — Ты говоришь мне об этом? Слышать это от парня, который должен был сказать мне, что был в отношениях с матерью моей дочери.
— Я собирался. Не было подходящего времени.
— Ага, ладно. Потому что мы не тусовались весь прошлый сезон, — говорю с сарказмом. — Мужик, какой ты друг?
— Если она все еще тебе нравится…
— К черту Ребекку, — я кричу, привлекая внимание всего клуба. Видимо, это произойдет здесь. — Мне все равно, что ты спишь с ней. Меня волнует то, как ты сознательно слушал, как я говорю о планах Ребекки, и ничего не рассказал. Ты знал, что я чувствовал, что это серьезное решение в моей жизни и как меня это убивало. И ты предал нашу дружбу, не будучи честным со мной, — я останавливаюсь и провожу рукой по волосам. — Черт, чувак. Это убило бы тебя, если бы ты рассказал мне?
— Она этого не хотела, — отвечает он.
Какого черта?
— Ты собираешься выбросить годы дружбы, потому что у нее есть вагина?
— Это не так. Она хочет… — он опускает взгляд, не в состоянии смотреть на меня. — Она хочет большую семью, а Хоуп является частью этого.
Теперь она хочет большую семью? Женщина, которая всего несколько месяцев назад не могла даже подумать о том, чтобы быть матерью?
— Нихрена, — я подхожу к нему. — Она вернет ребенка только через мой труп.
— Она ее мать, Джейс. Хватит считать себя лучше остальных и прекрати разделять семью.
Неправильный день, неправильные долбаные слова. Я бью его кулаком по лицу раньше, чем он может произнести еще одно предложение. Пойманный врасплох, он летит назад, в сторону корзины для бейсбольных мячей, и падает на пол.
Ребекка — ее биологическая мать. ДНК — это единственное, что может связывать ее с Хоуп. У этой маленькой девочки есть семья. Две любящие мамы, которые поклялись вырастить Хоуп в любящей, заботливой, доброй и отзывчивой семье.
Какого черта Итан вынуждает Ребекку забрать Хоуп у Джун и Алекс и выставить на показ мою дочь, взросление которой я не смогу видеть?
Я не успеваю спросить, потому что Итан набрасывается на меня. Я врезаюсь головой в шкафчик, и он бьет меня по лицу. Я чувствую сильную боль и от ярости, с упавшим полотенцем и болтающимся членом, атакую его.
Крики других участников нашей команды эхом отдаются через раздевалку, и они тянут нас, чтобы разнять.
Тайлер, наш первый защитник, дергает меня за плечи, как раз тогда, когда заходит тренер. Судя по его взгляду, он зол.
— Барнс, Этвуд, в мой кабинет. Остальные живо домой. Эта порно-версия боксерского поединка закончилась.
Мне нужно прикрыться. Я быстро надеваю шорты и иду за тренером в его кабинет. Эта небольшая драка, скорее всего, обойдется мне штрафом, длинной лекцией и немного меньшей снисходительностью.
Черт.
Дейзи
— Я сейчас упаду. Держите меня, я еле держусь. Меня переедет машина, и мои мозги окажутся на дороге.
— На самом деле, нет, — говорит Холлин, постукивая пальцами по шлему. — Ты единственная, у кого защищена голова.
Я инстинктивно хватаюсь за свой шлем.
— Я не понимаю, почему бы и нет. Мы на веломобиле, в городе и пьем пиво. Я уже чувствую себя навеселе. Это была плохая идея. Мы все умрем, — кричу я, хватаясь за стол передо мной. — Мы все умрем!
— Ты псих, — говорит Холлин. — Мы едем со скоростью пятнадцать миль в час. Успокойся и попытайся повеселиться. Твое постоянное беспокойство утомляет.
— Сейчас около пяти часов, — поет Аманда, покачиваясь, бросая вызов пьяной гравитации.
— Аманда, прекрати раскачиваться, — ругаюсь я, одной рукой держась за шлем, а другой за стол. Ты упадешь с этого транспортного средства.
— Налей мне чего-нибудь покрепче, — она продолжает петь, присоединившись к Алану Джексону и Джимми Баффету, игнорируя мое предупреждение.
— Кажется, твоя подруга напилась, — говорит парень рядом со мной. Он пытался поговорить со мной всю ночь на этой штуковине, но я была слишком сосредоточена на том, чтобы не упасть, поэтому не обращала на него внимание.
— Она умрет перед свадьбой. Она упадет на асфальт и попадет под машину. Я просто знаю это, — я с беспокойством хватаюсь за лоб. — И тогда я расскажу Мэтту, как она упала с веломобиля, пока пьяная пела песню и напивалась дешевым пивом. Думаю, Мэтт будет в ужасе, узнав об этом.
— Кто такой Мэтт? — спрашивает парень.
— Ее жених, — я закатываю глаза, и мы наезжаем на кочку, отчего всех нас подбрасывает.
Я кричу и достаю свой телефон. Я чувствую себя живой, но мне бы не хотелось умереть.
Я уже подвыпившая, на грани смерти и хочу, чтобы кто-то узнал о моем наследии, прежде чем я буду похоронена под шестью футами земли, поэтому я пишу сообщение.
Дейзи: Если сегодня вечером я умру, пожалуйста, сообщи всему миру, что я делаю удивительные немецкие шоколадные пирожные.
Так, отправлено. Подожди…
Дейзи: И я действительно хороша в изготовлении плюшевых ковриков. Вообще-то, под моей кроватью есть такой коврик, который я сделала для бабушки. Убедись, что она его получит.
Ладно. Это неплохо. Наследие, состоящее из выпечки и ковриков с защелкой…
А как же мой новый талант?
Дейзи: И еще, я буду признательна, если на моей могиле будет надпись: «Хорошо ездила на мотоциклах».
Выпечка, коврики с защелкой, мотоциклы. Думаю, это все. Что за наследие…
Дейзи: И я знаю наизусть эпизод Витамитавегамин[76] из сериала «Я люблю Люси». Я бы показала тебе, но я умру сегодня вечером. Просто знай, я могу это.
Ну вот. Это все, что я могу сказать. Теперь мое наследие будет жить вечно.
По крайней мере, я могу спокойно умереть в своем шлеме, зная, что люди не просто скажут: «Кто такая Дейзи?». Она прожила с бабушкой двадцать один год, у нее не было друзей, работы и жизненного опыта. Нет, они смогут сказать, что Дейзи Борегар — мастер по приготовлению немецких шоколадных пирожных, богиня по созданию ковриков, подружка байкера и Витамитавегаминовая девушка.
— У тебя есть парень? — спрашивает мужчина, наклонившись ко мне.
Двигаясь вперед, я отвечаю привлекательным тоном:
— Что?
— У тебя есть парень?
— Что? — я хихикаю, как ребенок. — Парень? Ну, у меня есть друг. Это считается? Его зовут Картер, он иногда бывает не в настроении, но в иных случаях он действительно милый, особенно во время поцелуев или, когда его пальцы внутри меня, — я закрываю рот рукой. Что заставило меня сказать это? Я смотрю на кружку перед собой. Долбаное пиво.
— Дейзи, не говори людям о таком, — говорит Холлин рядом со мной. Она наклоняется ближе и говорит: — Картер трахнул тебя пальцем?
— Что? — мое лицо краснеет, и мой телефон в руке подает звуковой сигнал. — Блин, не говори ему, что я сказала это. Не думаю, что мы говорим о засовывании пальцев в других людей.
— Ты куда-то засунула ему свой палец? —Холлин спрашивает, приподняв брови.
— Нет! Куда именно?
— Мужчинам нравится массаж простаты, — говорит мужчина рядом со мной, явно подслушивая нашу беседу.
— Эй! — Холлин, отталкивая, бьет его по руке. — Не произноси это слово рядом с моей подругой.
— Просто предложение, — он пожимает плечами.
Я нахожусь между ними, пока Холлин отчитывает его за то, что он еле стоит на ногах. Я не слушаю, потому что я слишком много думаю о моем наследии. Я открываю сообщение.
Картер: О чем ты? Ты напилась?
Ну, это не было подтверждением, которое мне нужно, поэтому я пишу.
Дейзи: Я выпиваю на велопрогулке с Амандой и Холлин. Это опасно, я вижу, как умираю. Мне нужно знать, что ты позаботишься о моем наследии.
Картер: Ты пьяна. Кто-нибудь присматривает за тобой?
Ух, ну почему? Почему он всегда считает, что должен присматривать за мной? Я не просила его быть рыцарем и спасать меня из этой смертельной ловушки. Я просила его помочь моему наследию жить дальше.
Дейзи: Я могу позаботиться о себе, спасибо большое.
Я выдыхаю, когда отправляю сообщение. Да, я могу о себе позаботиться. Я, возможно, и была под присмотром бабушки всю свою жизнь, но так как я жила с Амандой, я действительно…
Бип-бип.
Другое сообщение от Картера.
Картер: Ты едешь по маршруту LoDo, который проходит через Gin Mill?
Сталкер.
Оглядываясь, я вижу, что так и есть. Как он узнал?
Дейзи: Следишь за мной? Где ты?
— Я нравлюсь твоей подруге, милая? — спрашивает меня мужчина рядом.
— Что? — я пропустила весь их разговор.
— Ты мне нравишься, — повторяет он.
Я смотрю на него вверх и вниз.
— Ты кажешься милым парнем, но ты...
— Ага, я милый, — он проводит рукой по моему бедру. — И знаешь, мои пальцы тоже могут побывать в некоторых местах.
О, нет.
Прежде чем я могу ответить, пока горит красный свет, я сдвигаюсь со своего места, и мой худший кошмар сбывается. Это он. Я встречаюсь со смертью. Chevy Malibu, который следовал за нами, переедет меня.
Крича, как будто я собираюсь упасть, я цепляюсь за крепкие руки, обернутые вокруг моей талии.
— Успокойся, — меня пробивает озноб, когда я слышу глубокий голос Картера возле моего уха.
— Что ты делаешь? — кричит Холлин, недовольная появлением Картера.
— Я предлагаю тебе вернуться и заниматься своими делами, Холлин, — отвечает Картер пугающим тоном.
— Дейзи — мое дело. У нас девичник.
— Больше нет, — он молча несет меня по темному переулку.
Я думала, что мне придет конец, если меня собьет автомобиль, но нет, эта аллея, которая пахнет так, будто бы здесь живут бездомные, станет моим концом.
— Куда мы идем? Я не хочу умирать в моче бездомных.
— Если ты будешь дальше ерзать, то это произойдет. Не двигайся.
— Ты не можешь просто так тащить меня.
— Могу, когда ты пьешь без меня, — говорит он, после чего усаживает меня на знакомое место. Свой мотоцикл.
Оглядываясь вокруг и обретая равновесие, я смотрю на него. Несмотря на его усталость и неуверенность, я вижу в нем решительность. На нем белая хенли, с расстегнутыми пуговицами, и черные джинсы, благодаря его угольно-черным волосам и проницательному взгляду, его невозможно не заметить.
Ой, у меня могут быть неприятности.
Сев повыше и скрестив руки на коленях, я говорю:
— Я могу пить без тебя. Я тебе не принадлежу.
Подойдя ближе, он тянется к моей шее, перебирая мои длинные светлые волосы. Я наклоняю голову и смотрю в его глаза. Он такой сильный, что я таю от его прикосновений.
Так было с самого начала. Я не могу игнорировать притяжение между нами. Он сильный, опьяняющий, ему невозможно сопротивляться. Как он наклоняет голову, изучая меня. Или, как он проводит руками по своим густым волосам, когда пытается понять меня. В нем есть что-то такое, от чего трепещет мое сердце.
Он отвечает глубоким голосом:
— Я знаю, что не владею тобой, но это не значит, что я этого не хочу.
— Что это значит?
Он наклоняется вперед, будто собирается поцеловать меня. О нет, он этого не делает. Поднимая ногу, я прижимаю к его груди и отталкиваю. Спасибо, гибкость
— Что ты делаешь?
— Я все еще злюсь на тебя. Ты не можешь просто забрать меня с пьянки и утащить в переулок, освещаемый одним фонарем, а после пытаться поцеловать меня на своем мотоцикле, как какой-то современный рыцарь в сияющих доспехах. Знаешь, у меня есть мораль.
Но теперь, когда я думаю об этом, и несмотря на весь этот запах, обстановка в духе «Вестсайдской истории»[77] выглядит романтично с этими темными улицами, легким блеском от дождя и в окружении кирпича. Вздох.
— Мораль, да? Я же говорил, что часто могу быть настоящим мудаком.
— Это должно быть твоим оправданием?
— Ага, — он опускает мою ногу обратно на землю и снова сокращает расстояние между нами. — Это всегда мое оправдание.
Раздраженная, я скрещиваю руки на груди.
— Ну, я не принимаю такое, потому что это глупо. Теперь, если ты меня извинишь, мне нужно вернуться на вечеринку.
Моя попытка подняться с мотоцикла быстро пресекается, когда Картер тоже садится на байк, его тело прижимается к моему, поэтому мне приходится откинуться назад.
— Ч-что ты делаешь?
Подбираясь ближе, я вижу этот взгляд, разрывающий меня на части. Он поднимает руки по моим бедрам, впиваясь пальцами, посылая удовольствие по моим нервным окончаниям.
Это действительно не должно быть так просто для него, но, к сожалению, это так.
— Как я и сказал, я мудак, но знаю, когда бываю таким. Поэтому я могу понять, когда должен извиниться, — большими пальцами он гладит внутреннюю поверхность моего бедра, практически касаясь между ног. Господи, помоги, мои соски твердеют. — Мне жаль, Снежинка, что я был такой задницей той ночью, когда появился мой дядя. Ты застала меня в неудачный момент. Я доверяю тебе, — еще немного продвигаясь вперед, он проводит носом по нижней части лица и целует в уголок моего рта. — Пожалуйста, не думай, что я не доверяю тебе, потому что это не так. Я просто не хочу, чтобы ты видела мою плохую сторону.
Сосредоточься на его словах. Не позволяй его близости усыпить твою бдительность.
— Без понятия, что это, Картер, но, если мы будем друзьями, мне хочется знать тебя всего, а не только ту сторону, какую бы ты хотел, чтобы я знала.
— Друзья, да? — его рот возвращается к моему уху, и он соблазнительно шепчет. — Ты позволяешь всем своим друзьям прикасаться к тебе и целовать?
Определенно нет. Нет, никому. Не то чтобы у меня их много. Но Холлин не засунет мне руку в штаны в ближайшее время. Хотя я уверена, что для кого-нибудь она будет прекрасным другом.
— Нет, — отвечаю на вздохе.
— Тебе же лучше, чтобы так и было.
Губами он скользит по моей шее, и я чувствую, как теряюсь от желания к нему.
— Картер, мы не можем это сделать.
— Это почему? — он целует мою ключицу, продвигаясь в сторону.
— Во-первых, тут пахнет мочой. Во-вторых, я все еще злюсь на тебя. И, в-третьих, что насчет той подружки, о которой он говорил? Ты встречаешься с кем-то?
Он замирает, его губы останавливаются прямо у моего уха. Раздраженно, он отпускает меня и садится на мотоцикл, пробегаясь рукой его волосам.
Я жду, когда он ответит, испытывая гордость за то, что постояла за себя. Да, он сексуальный, и он влияет на меня так, как я не хочу признавать. Но у меня все еще есть мораль.
Давайте поднимем кулак за нравственность!
— Справедливо, — вставая с байка, он притягивает меня к себе, мои ноги чувствуют слабость от прикосновения. — Здесь действительно пахнет мочой, так что давай вернемся ко мне. Мне не нравится, что ты злишься на меня. И о том, что сказал мой дядя про девушку. У меня есть одна, — я вздыхаю и хочу ударить этого человека. — И она прямо передо мной.
Она что…?
О, он говорит обо мне. Да, он говорит обо мне. Мой живот скручивается от волнения, и я практически растекаюсь лужицей.
— Ты назвал меня своей девушкой, — говорю, словно легкомысленная школьница.
— Да, — он ухмыляется. Боже, он такой привлекательный. — С тобой все в порядке?
— Думаю, что да, — отвечаю с улыбкой.
— Ты так думаешь? — его брови поднимаются в вопросе. — Считаешь, ты можешь быть немного более взволнованной?
— Ты слишком самоуверенный, — я качаю головой. — Я буду более взволнована, когда ты поцелуешь меня.
— Это так? — он оборачивает руки вокруг меня, прижимая к сильной груди. — Ладно. Давай пойдем ко мне, и я покажу тебе, насколько мне жаль. Хорошо?
Заманчиво. Очень заманчиво.
— Отлично, — он зажимает мой подбородок большим и указательным пальцами, подталкивая меня к губам и нежно целуя. Когда он отодвигается, я спрашиваю: — Мы говорим о поцелуях, да? Это не какой-то странный способ пригласить меня к себе, предложить пачку сигарет и карандаш со Скуби Ду, который остался у тебя с третьего класса.
Он откидывается назад и смеется.
— О, Снежинка. Никаких карандашей и сигарет. Просто кое-что, что я могу сделать своим ртом. Я хочу попробовать твое разрушительное тело. Я знаю, что твоя киска на вкус, как конфеты.
О боже, почему мои ноги сжимаются от его грязных слов? И почему я хочу, чтобы было намного больше, чем просто его рот? Разве я не должна злиться на него?
Джейс
Получив штраф, я иду к машине, чтобы отправиться вечером в Денвер. После недолгого телефонного разговора с Холлин, я решил, что она действительно не может прийти к тому, чтобы отпустить прошлое. Она напугана, не уверена, я это понимаю. Но вместо того, чтобы прятаться, я хочу, чтобы она поговорила со мной, потому что я могу помочь ей и чертовски нуждаюсь в ней. Всю жизнь я держал свои проблемы и мысли в себе, без семьи, которая была бы моей опорой. Чувствую, что моя голова сейчас взорвется. Но с прекрасной Холлин я не чувствую себя одиноким. Так много в ней привлекает и успокаивает меня… делает мою жизнь полноценной. Ее разум. Как будто она стала тем бальзамом, который нужен моей душе. Ее жизненная сила. Я видел остроумную и забавную девушку, которую когда-то знал Картер, и я хочу быть рядом с такой. Ее прикосновения. Я так сильно хочу похоронить себя глубоко внутри нее, чувствовать ее запах, ее красоту и подпитываться ею.
Это просто удача, что единственный человек, которого я хочу, является вдовой, которая боится отпустить прошлое и жить дальше.
Я нахожу свои ключи и иду открывать машину, когда краем глаза замечаю движение, что удивляет меня.
Ребекка.
Черт.
— Теперь затеваешь драки? Думаешь, это поможет в суде? — спрашивает она самодовольным тоном.
Я не отвечаю на вопрос, а спрашиваю:
— Что ты здесь делаешь?
— Встречаюсь с Итаном. Но мне приходится ждать дольше, потому что ему накладывают швы из-за тебя.
Это точно. У меня только фингал, но у этого ублюдка порезы вокруг глаза, из-за чего он распух, поэтому тренер прилично оштрафовал меня.
— Неизвестно, как долго он там будет. Может, захочешь присесть.
Я так задолбался, что хочу покончить с этим, поэтому разблокировав машину, я тянусь к ручке, когда она встает позади меня. Просто хочется, чтобы эта ночь закончилась. Чтобы она ушла.
— Как ты мог так поступить? — это простой вопрос, но ответить на него слишком тяжело. — Как ты мог отдать ее двум незнакомцам? Она твоя дочь.
— Да, она также, бл*дь, и твоя дочь, — говорю, хватаясь за нее. — Для тебя не было проблемой отдать ее мне.
— Это неправда. Ты понятия не имеешь, о чем я думала, принимая это решение. Я отдала ее тебе с мыслью, что ты будешь заботиться о ней, дашь ей дом, которого она заслуживает, и, возможно, разобравшись со своими проблемами, я вернулась бы и стала мамой, в которой она нуждается.
Бл*дь, она никогда этого не говорила.
— Это были твои слова, Ребекка. «Я не могу оставить ее. Я думала, что получится, но это не так. Мне жаль, но как только она родится, она твоя». Это твои слова. Ты не можешь просто решить, когда хочешь быть мамой, Ребекка. Ты не можешь сегодня хотеть этого, а завтра передумать. Когда у тебя есть ребенок, ты несешь ответственность как родитель. Это не так просто, как щелкнуть переключателем.
— И все же ты нажал на выключатель.
— Я сделал это по одной долбаной причине, — говорю я сквозь зубы, пытаясь скрыть свою ярость.
— Да? Чтобы ты мог играть в бейсбол? Разве это не эгоистично? Следовать за мечтой, а не быть отцом, которым должен быть?
Что за херня? К чему она клонит? Эта женщина не понимает, что она приняла такое же решение, как и я?
— Ты слышишь себя? — показываю на свое ухо. — Ты сделала то же самое, Ребекка. Ты сдалась.
— Я не сдалась, — кричит она. — Я положилась на ее отца, чтобы он позаботился о ней, а не отдавал ее, потому что это было неудобно.
— Она не была гребаным неудобством, — черт, я задыхаюсь, во мне столько эмоций, что я не могу нормально мыслить. — Ты не понимаешь, Ребекка. У меня нет образования и нет возможности обеспечить ее, кроме как с помощью бейсбола. Я не хотел быть отсутствующим родителем, путешествующим по стране и играющим в бейсбол, пока няня, которую я толком не знаю, заботилась бы о ней. Я был приемным ребенком. У меня нет семьи. Нет семьи, чтобы помочь, и на которую можно положиться. И я не хотел, чтобы Хоуп росла, и никто не любил ее, как это было у меня, — мой голос надламывается, когда я вспоминаю свое прошлое.
— Ты бросил ее.
— Нет, — глубоко вздохнув, я смотрю в ее отсутствующий взгляд. Указав на нее пальцем, я говорю: — Ты бросила ее. Я нашел для нее дом, в котором ее любят и заботятся.
Не желая ее слушать, я сажусь в машину, когда она говорит:
— Это не конец, Джейс. Я верну ее.
Это произойдет только через мой труп.
Картер
Я дрожу. Какого черта со мной происходит? Это не мой первый раз. Я делал это сотни раз, но сейчас, находясь с обнаженной Дейзи подо мной, по непонятной причине я чертовски нервничаю от ее прекрасного тела.
Я не ожидал, что во мне проснется пещерный человек, когда узнал, что она пьет без меня. И только потому, что впервые она выпила со мной.
Я не ожидал, что буду лапать ее в переулке на моем байке, впитывая ее невинность в этом дурацком шлеме.
Я не ожидал, что захочу обладать ею настолько сильно, что назову ее своей девушкой.
Я не ожидал, что, поехав домой, мне понравится слушать ее хихиканье, а также наслаждаться ее крепкими объятиями.
Я не ожидал, что Дейзи возьмет меня за руку и поведет к моей кровати, медленно двигаясь той походкой, которой я раньше не видел.
И черт, я не ожидал, что у меня будет самая чистая красота подо мной, я нуждался в исследовании ее тела.
И вот я здесь, во взгляде Дейзи похоть, ее волосы разметались по подушке, а лунный свет проникает сквозь незакрытые окна.
— Картер?
— Хм, — спрашиваю я, мои пальцы пробегают по ее коже, затем языком обвожу ее сосок.
— Почему только я раздета?
— Потому что, — ее грудь поднимается, когда кусаю ее за сосок. — Я говорил тебе, что собираюсь загладить свою вину. Это значит, что ты нужна мне голой.
— Я чувствую себя немного неловко.
— Не надо. Ты восхитительна.
— Я говорю не только об этом, — отвечает она нервно, поэтому я сажусь, неохотно отрываясь от ее груди.
— Что происходит?
Глядя в сторону, она что-то бормочет, чего я не могу расслышать.
— Тебе придется сказать, Снежинка. Я не совсем понял.
Все еще не смотря на меня, она закрывает лицо руками и говорит:
— Я надеялась дойти до конца с тобой.
Даже не видя ее лица, заметно, как сильно она смущена.
Это сбивает меня с толку. Дойти с ней до конца. Это огромная ответственность, не уверен, что я именно тот человек, который подходит для этого. Я знаю разницу между нами, и я не слепой, думая, что она на том же игровом поле, что и я. Она не такая. Она другая.
Я знаю, что есть кто-то лучше для нее. Кто-то, кто не будет всю жизнь обычным поваром. Кто-то, у кого есть будущее, и в котором нет столько злости, из-за которой можно закончить жизнь в канаве.
Но черт, я не хочу, чтобы она была с кем-то еще. И я чертовски уверен, что не хочу, чтобы кто-то еще прикасался к ней и лишал ее девственности. Только представив это, я уже впадаю в ярость. Я ни с кем не спал, когда сказал, что она моя девушка.
— Скажи что-нибудь. Это убивает меня.
Эти глаза, эти губы, это сердце. Черт, я должен обладать всем этим.
Будь собой. Я собираюсь сделать это. Я эгоистичный мудак, и я сделаю это. Я признаю и принимаю это желание. Дейзи. Я хочу ее всю.
Я сажусь и, глядя на нее, тянусь к рубашке, снимая ее через голову и бросая в сторону. Реакция Дейзи бесценна. Она смотрит на мои татуировки, показывающие все, что я пережил и мою грудь, над которой я упорно работаю, чтобы держать себя в форме, учитывая мою профессию, при которой я постоянно пробую еду.
— Так лучше?
Она тяжело сглатывает.
— На тебе еще джинсы.
Я сажусь между ее ног.
— Да, мы дойдем до этого, но сначала мне нужно попробовать тебя, — я опускаю голову, и она сжимает ее ногами. Указательным пальцем я нажимаю на ее живот. — Тебе нужно их раздвинуть, сладкие щечки.
— Я нервничаю, — говорит она дрожащим голосом, и я опускаюсь на колени.
Черт, это будет сложно. Я так сильно хочу ее, но мне нельзя торопиться. Ее тело заслуживает поклонения.
— Не переживай, Снежинка. Это я. И не причиню тебе боли.
Она кивает, и я вижу в ее в глазах слезы.
— Эй, — сдвинувшись, я нависаю над ней, глядя в лицо. — Не плачь. Мы не должны этого делать. Я доволен нашими поцелуями. Может быть, немного полапаю твои сиськи, — я ухмыляюсь, пытаясь облегчить настрой.
— Я хочу, просто нервничаю.
— Это нормально. Я не против подождать, Дейзи. Не хочется, чтобы ты думала, что мы должны это делать. Как я уже сказал, я счастлив от твоих губ на моих.
Она качает головой.
— Спасибо, но я хочу перейти к следующему шагу. Ты хочешь заняться со мной сексом?
Сейчас она так уязвима, поэтому и не уверена. Как такое возможно? Я думал, что сделал правильно, показывая, насколько хочу ее. Видимо, мне нужно больше стараться.
— Хочу ли я заняться с тобой сексом? — моя рука скользит вниз по ее груди к ее соску. Она замирает от моего легкого прикосновения. — Хочу ли я владеть этим телом? — один круг, второй, третий, сжатие. Ее грудь поднимается. — Хочу ли я знать, каково это, быть так близко к тебе? — я целую ее шею, опускаюсь к груди, пробегаясь языком по ее затвердевшим соскам. — Больше, чем что-либо. Я очень сильно хочу тебя. Настолько, что будто во мне не хватает части, кото