Изменение числа созвездий зодиака в весенне-летний период (6850 г. до н. э.— наше время) 9 глава

Крепко плащом белоснежным закутав прекрас­ное тело,

К вечным богам вознесутся тогда, отлетевши от смертных,

Совесть и Стыд. Лишь одни жесточайшие, тяж­кие беды

Людям останутся в жизни. От зла избавленья не будет».

Во время Платона, определяя «Гесиодовы поко­ления» как явление универсальное, об одном из них уже позабыли и насчитывали только четыре: золо­тое, серебряное, медное и железное (Государство. VIII, 54бе). Наиболее полно содержание данных по­колений представлено в «Метаморфозах» Овидия (I, 89—150):

«Первым век золотой народился, не знавший возмездий,

Сам соблюдавший всегда, без законов, и правду, и верность,

Не было страха тогда, ни кар, и словес не читали Грозных на бронзе; толпа не дрожала тогда, ожидая

В страхе решенья судьи,— в безопасности жили без судей.

И, под секирой упав, для странствий в чужие пределы

С гор не спускалась своих сосна на текущие волны.

Смертные, кроме родных, никаких побережий не знали.

Не окружали еще отвесные рвы укреплений; Труб не бывало прямых, ни медных рогов ис­кривленных,

Не было шлемов, мечей; упражнений военных не зная,

Сладкий вкушали покой безопасно живущие люди.

Также, от дани вольна, не тронута острой мо­тыгой,

Плугом не ранена, все земля им сама приносила. Пищей довольны вполне, получаемой без прину-жденья,

Рвали с деревьев плоды, земляничник нагорный сбирали,

Терн, и на крепких ветвях висящие ягоды тута, Иль урожай желудей, что с деревьев Юпитера пали.

Вечно стояла весна; приятный, прохладным ды­ханьем

Ласково нежил зефир цветы, не знавшие сева. Боле того: урожай без распашки земля прино­сила;

Не отдыхая, поля золотились в тяжелых коло­сьях,

Реки текли молока, струились и нектара реки, Капал и мед золотой, сочась из зеленого дуба. После того как Сатурн был в мрачный Тартар низвергнут

Миром Юпитер владел,— серебряный век наро­дился.

Золота хуже он был, но желтой меди ценнее. Сроки древней весны сократил в то время Юпи­тер,

Лето с зимою создав, разделил он четыре вре­мени года.

Тут, впервые, сожжен жарой иссушающей, воз­дух

Стал раскаляться и лед — повисать под ветром морозным.

Тут впервые в домах расселились. Домами слу­жили

Людям пещеры, кусты и лыком скрепленные ветви.

В первый раз семена Церерины в бороздах длин­ных

Были зарыты, и вол застонал, ярмом удрученный. Третьим за теми двумя век медный явился на смену;

Духом суровей он был, склонней к ужасающим браням,—

Но не преступный еще. Последний же был — из железа,

Худшей руды, и в него ворвалось, нимало не медля,

Все нечестивое. Стыд убежал, и правда, и вер­ность;

И на их место тотчас появились обманы, ковар­ство;

Козни, насилье пришли и проклятая жажда на­живы,

Начали парус вверять ветрам; но еще мореходы Худо их знали тогда, и на высях стоявшие гор­ных

На непривычных волнах корабли закачались впервые.

Принадлежавшие всем до сих пор, как солнце и воздух.

Длинной межою поля землемер осторожный разметил.

И от богатой земли не одних урожаев и должной Требовать стали еды, но вошли и в утробу зем­ную;

Те, что скрывала земля, отодвинувши к теням стигийским,

Стали богатства копать,— ко всякому злу побужденье!

С вредным железом тогда железа вреднейшее злато

Вышло на свет и война, что и златом крушит, и железом,

В окровавленной руке сотрясая со звоном ору­жье.

Люди живут грабежом; в хозяине гость не уверен В зяте — тесть; редка приязнь и меж братьями стала.

Муж жену погубить готов, она же — супруга. Страшные мачехи, те аконит подбавляют смер­тельный;

Раньше времени сын о годах читает отцовских. Пало, повержено в прах, благочестье,— и дева Астрея

С влажной от крови земли ушла — из бессмерт­ных последней».

Все ли в данных представлениях фантастично? Последним (пятым у Гесиода и четвертым у Ови­дия) названо обездоленное и обреченное на гибель «железное» поколение людей железного века. В эту самую плохую и самую жестокую эпоху произо­шли падение нравов и разрушение родственных связей, громадное значение приобрела погоня за наживой, в том числе и в чужих морях, и грабитель­ские войны (ведущиеся уже железным оружием), частнособственнический раздел общинных земель, хищнические подземные выработки полезных иско­паемых. Названные черты и причисление Гесиодом и Овидием самих себя ко времени существования «железных людей» убедительно определяют этот железный век как эпоху археологического раннего железного века.

Четвертое (по Гесиоду, у Овидия это поколение отсутствует) поколение, или род героев, непосредст венно предшествовало времени существования «же­лезных людей» и самого Гесиода. Важным дости­жением четвертого поколения было развитие море­плавания. Многочисленные войны и битвы привели, однако, это поколение к гибели. Отнесение этого поколения ко времени Троянской войны достаточно точно датирует его эпоху бронзовым веком, пред­шествующим непосредственно раннему железному веку.

Во времена третьего — «медного» — поколения медного века появились медные орудия и оружие, впервые возникли войны, не носившие, вероятно, грабительского характера, так как медный век не был «преступным». Вполне допустимыми для этого поколения можно считать и «медные жилища»: во-первых, это могли быть жилища из глины (то есть жилища цвета меди), а во-вторых (хоть и менее ве­роятно) — жилища (храмы) с медной кровлей, ведь Павсаний, ссылаясь на известия о медном чертоге, построенном Акрисием для своей дочери, на храм Афины Халкиойки (Меднодомной), на медную кры­шу римского форума, защищал достоверность су­ществования в прошлом медного храма Аполлона в Дельфах (Описание Эллады. X, 5, 5).

Черты образа жизни этого поколения согласуют­ся с нашими представлениями об эпохе археологи­ческого медного века.

Позволим теперь себе нарушить последователь­ность рассмотрения поколений прошлого, обратив­шись не ко второму, а первому из них.

Началом человечества Гесиод и Овидий считали «золотое» поколение «золотого века», созданное то­гда, когда верховным богом был еще Крон-Сатурн, но исчезнувшее уже при Зевсе-царе. Эти счастливые люди проживали в условиях современной раститель­ности, но невиданного расцвета природы — «вечной весны» (вероятно, в условиях климатического опти­мума голоцена), в основном присваивали дары природы (в том числе собирали урожаи зерновых с полей, которые плодоносили без обработки земли), но уже владели «стадами многими» скота. В целом эта картина соответствует климату и ситуации за­рождения и утверждения производящего хозяйства, когда был уже приручен скот, а земледелие явля­лось, по сути, усложненным собирательством, то есть протонеолиту — докерамическому неолиту.

При следующем — «серебряном» — поколении «серебряного века», появившемся во время главен­ства уже Зевса-Юпитера, климат ухудшился, стало возможным хорошо различать четыре времени года (в условиях раннесуббореального похолодания?), возникло домостроительство из ветвей, скрепленных лыком, люди стали обрабатывать поле и запрягать скот в ярмо. Жертвоприношения и алтари богам в то время еще не существовали. В целом эпоха «се­ребряного века» может быть отождествлена с нео­литом.

Иными словами, в произведениях Гесиода и Ови­дия содержится периодизация истории человеческо­го общества, включающая пять (у Гесиода) или че­тыре (у Овидия) периода, основные черты которых удивительно (не будем бояться этого слова!) точно соответствуют чертам выделяемых ныне археологи­ческих эпох:

— первое («золотое») поколение — протонео­литу;

— второе («серебряное») поколение — неолиту;

третье («медное») поколение — медному ве­ку, — это у Гесиода, а у Овидия третье поколение ввиду отсутствия четвертого поколения соответству­ет либо только медному веку (а поколение бронзо­вого века опущено), либо медному и бронзовому ве кам одновременно, то есть эпохе палеометалла в целом, начавшейся именно с медного века;

— четвертое («героическое») поколение (по Ге-сиоду) — бронзовому веку; у Овидия упоминание об этом поколении отсутствует;

— пятое (последнее поколение («железных лю­дей») у Гесиода, «последний век из железа» у Ови­дия) — раннему железному веку.

Деление истории человечества на четыре (как считают исследователи, аналогичных известным у античных авторов) века,— первый золотой, или бо­жественный (Критаюга, или Сатьяюга, или Деваю-га), второй серебряный (Третаюга), третий медный (Двапараюга), последний четвертый железный (Калиюга),— известно у индийцев. Однако эта периоди­зация кажется еще более фантастической, посколь­ку в ней, как и в античных, показывается постоян­ное ухудшение жизни человечества (начиная с пер­вой и заканчивая последней югой), выраженное в виде падения моральных и мировоззренческих ус­тоев общества — дхармы, но при этом в индийской периодизации, на этот раз в отличие от античной, игнорируется прогресс материальной культуры: «Во время Крита [юги] дхарма — как бык о четырех но­гах, она властвует над людьми безраздельно, без хитростей и обмана. [Настает] Трета[юга], и тогда [дхарма] сохраняет лишь три [четверти] своей си­лы, четвертая же часть повергнута беззаконием. А во время Двапара [юги] дхарма уже наполовину вы­теснена беззаконием. Затем несправедливость на три [четверти] воцаряется в мире, а на долю люд­ской добродетели приходится лишь четвертая часть....С каждою югою уменьшается продолжительность жизни людей, [слабеют] их мужество, ум, сила, ду­ховная мощь. Цари, брахмаиы, вайшьи и шудры постепенно станут соблюдать лишь видимость дха­рмы. Люди станут торговать дхармой, точно мя­сом» (Махабхарата. III, 188, 9—119).

Индийская периодизация подчеркнуто циклична: «Считают, что Критаюга длится четыре тысячи лет. Столько же столетий занимает ее становление и столько — угасание. Третаюга продолжается три тысячи лет. Столько же сотен лет приходится на ее становление и столько же — на угасание. Продолжи­тельность Двапараюги — две тысячи лет. Ее стано­вление и закат длятся по двести лет. Калиюга продолжается тысячу лет. На ее становление и за­кат приходится по сто лет... По окончании Калиюги вновь начинается Критаюга. Общая продолжитель­ность [четырех] юг — двенадцать тысяч лет. Пол­ная тысяча юг составляет день Брахмы» (Махаб­харата. III, 186, 17—23).

Критаюга изображается эпохой максимальных достижений с цветущими городами, развитыми тор­говлей, ремеслом, земледелием и животноводством: «Земля стала высокоплодородной, а урожаи — обильными. Парджанья проливал дождь соответ­ственно временам года, деревья давали множество цветов и плодов. Рабочий скот был весел, живот­ные и птицы были радостны. Гирлянды цветов бы­ли душисты, а плоды вкусны. Города были полны купцов и ремесленников. [Все] были храбры.., доб­ры и счастливы. И не было там грабителей и лю­дей, склонных к беззаконию. Во всех частях стра­ны наступил золотой век. И склонные к щедрости и священным обрядам, опытные в законе, предан­ные жертве и обету и полные любви друг к другу люди преуспевали тогда. Лишенные гордости, гне-ва и жадности, они способствовали успеху друг друга; царила высонайшая справедливость. И тот переполненный город блистал, как великий океан.

Снабженный воротами, арками и зубчатыми баш­нями, подобными кучам облаков, и имеющий сотни дворцов, он был подобен городу великого Индры. Люди весело развлекались в реках, прудах и озе­рах, в лесах и на опушках, на холмах и в прекрас­ных рощах. И южные кауравы, соревнуясь с север­ными кауравами, были там в общежитии с миддха-ми, мудрецами и чаранами. И не было тогда ни одного несчастного, и женщины не бывали вдова­ми, И в той счастливой стране.., охраняемой ото­всюду Бхшимой при помощи оружия, были постро­ены кауравами многочисленные жилища для брах­манов с колодцами, садами, местами собраний и прудами., И стала прекрасной та страна, отмечен­ная сотнями ступ и жертвенных столбов и расши­ренная посредством захвата чужих владений. И по­катилось по стране колесо святого закона, установ­ленного Бхшимой».

«И цари, оставив пороки, происходящие от страсти и гнева, и справедливо налагая наказания на заслуживающих наказания, правили [землею]. Когда кшатрии соблюдали закон, тысячеглазый [Индра], совершивший сотню жертвоприношений, источал сладость в надлежащее время в стране, нисходя ко всем существам. И никто не умирал тогда в детском возрасте... и никто не знал женщин, не достигнув совершеннолетия. Так... эта земля, ограниченная океаном, наполнилась долговечными существами. И кшатрии совершали тогда большие жертвоприношения, сопровождая их богатыми да­рами, а брахманы изучали веды вместе с ведангами и упанишадами. И брахманы в то время не прода­вали вед... и не произносили их в присутствии шудр. Заставляя быков вспахивать поле, вайшьи не за­прягали коров в ярмо, а даже подкармливали ху­дых. И люди не отрывали [от маток] телят-сосунков. И купцы тогда не продавали товар неполным весом. [Все] люди.., преданные добродетели, при­держиваясь закона, делали свои дела, следуя спра­ведливости» (Махабхарата. I, 102, 1—12; I, 58, 3—24).

«Критой... зовется юга, когда нерушима дхарма. В то время — в прекраснейшую из юг — не нужно совершать того, что [теперь] положено. Дхарма тогда не терпит ущерба, и живущие не погибают. Поэтому и зовется та юга Критой, самим Временем она сделана средоточием достоинств. Во время Критаюги нет ни богов, ни данавов, ни гандхарвов, ни якшей, ни ракшасов, ни демонов-змеев... нет и купли-продажи. Не было тогда ни Сама-, ни Яд - жур, ни Риг [веды], не было варн и человеческой деятельности: стоило помыслить [о чем-либо], и результат — вот он; дхармой [считалась] отрешен­ность от всего мирского. В течение той юги не было ни болезней, ни обмана чувств, ни зависти, ни пла­ча, ни гордыни, ни жестокости, не было ссор и не­радивости, вражды, обид, страха, страданий...

Брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры во време­на Критаюги были строго разграничены, люди рев­ностно придерживались своей кармы. Тогда варны, единые в отношении кармы, соблюдали дхармы, проходя через одни и те же ашрамы, ведя сходный образ жизни, равные между собою в знаниях, муд­рости, силе. Связанные одной Ведой, единые в спо­собе обрядового действа и заклинаниях [которые сто сопровождают], несмотря на [различия] в частных дхармах, единые в Веде, они следовали единой же дхарме» (Махабхарата. III, 148).

Однако, согласно Махабхарате, гармония приро­ды и общества даже во времена Критаюги не всег­да была полной, она иногда нарушалась, причем большое место в тех событиях отводилось военным столкновениям или применению оружия. В част­ности, однажды сын Джамадагни Парашурама уничтожил всех кшатриев, и варна кшатриев была спасена вступлением в брачную связь жен кшат­риев с брахманами. В результате этого во главе общества стала варна брахманов, затем, однако, правящей стала варна кшатриев, возникшая от связи кшатриек и брахманов.

Еще более серьезный кризис произошел тогда, когда враги богов злые демоны асуры решили уста­новить свое господство на земле: «Дайтьи, много­кратно побежденные в бою адитьями и лишенные могущества, стали воплощаться здесь на земле. Хитрые асуры, желая владычества здесь среди лю­дей, стали рождаться на земле среди тех или иных существ... среди коров и лошадей... среди ослов и верблюдов, среди буйволов, среди кровожадных зверей, среди слонов и антилоп. И благодаря уже родившимся [существам]... и тем, которые рожда­лись, земля эта не в состоянии была удерживать себя. Потом некоторые из сыновей Дити и Дану, лишившиеся неба, родились здесь царями, наде­ленными могуществом. Принимая различные обли­ки, они, сильные и наглые, способные сокрушать врагов, наводнили эту землю до самых границ океана. При помощи своей силы они стали притес­нять брахманов, кшатриев, вайшьев и щудр, а так­же угнетали и другие существа. Приводя в трепет и убивая тех и других, они... сотнями и тысячами распространялись всюду по земле». Справедли­вость была восстановлена только тогда, когда сама земля обратилась за помощью к владыке богов творцу Брахме и тот направил на землю с неба богов, которые, воплотившись в брахманов и цар­ственных мудрецов, силой оружия уничтожили асу-ров (Махабхарата. I, 58—59).

Таким образом, как и «золотой век» Месопота­мии, Критаюга представлена идеальным обще­ством, которое находилось на уникальном для глу­бокой древности уровне развития и нормальный порядок жизни которого был когда-то серьезно на­рушен, в том числе и применением оружия; однако это нарушение, подорвав в значительной степени устои общества, не уничтожило его: оно продолжа­ло существовать какое-то время и далее. Поэтому, несмотря на некоторые преувеличения уровня раз­вития общества Критаюги (что вполне возможно, учитывая довольно поздний возраст Махабхараты), параллель между «золотым веком» Месопотамии и Критаюгой, как нам кажется, в основной своей сю­жетной линии очевидна.

Следовательно, в целом Критаюга может счи­таться соответствием протонеолита — докерамиче-ского неолита, Третаюга — неолита, Двапара-юга — бронзового века или эпохи палеометалла (начавшейся с медного века), а Калиюга — желез­ного века.

Картины с последовательно сменяющимися дворцами, лесами, садами, царствами и соответ­ствующими им яйцами из золота, серебра, меди (которые, по мнению В. Н. Топорова, можно счи­тать символами трех веков), а иногда из железа, довольно широко представлены в сказках славян и германцев ³². Это значит, что данные века — про­тонеолит, неолит, бронзовый (или медный и бронзо­вый века вместе) и железный век — были истори­ческими вехами в жизни и других индоевропейских народов, в том числе и славян.

* * *

По сравнению с материковыми районами Крит был заселен людьми позже. Несмотря на это, со гласно Геродоту, ко времени его жизни население острова успело поменяться три раза (История. VII, 170—171). Первые его жители, уйдя с легендарным Миносом в поход на Сикелию, не смогли вернуть­ся на остров после кораблекрушения у берегов Иапигии и остались на материке. Вместо них «на опустевший Крит переселились другие народности, главным образом эллины». Последние представи­тели второго населения Крита участвовали в Тро­янской войне и вымерли сразу после возвращения с нее. С того времени и до Геродота на Крите жило третье население: «А после возвращения из-под Трои на острове начался голод и мор людей и ско­та, пока Крит вторично не опустел; теперь же на острове

 

живет уже третье критское население вмес­те с остатками прежних жителей».

Существует точка зрения, что три заселения Крита соответствуют событиям, значительно из­менившим ситуацию на острове: около 1700 г. до н. э. древние дворцы были разрушены (возможно, землетрясением), около 1450 (или 1400) г. до н. э. произошло новое разрушение дворцов, сопровож­давшееся, вероятно, вторжением ахейцев, а после Троянской войны на острове появились дорийцы. Поскольку после Троянской войны на Крите дей­ствительно закончилась критская культура (брон­зовый век)и началась новая эпоха железного ве­ка, очевидно, и два более ранних переселения на Крит должны были иметь эпохальные последствия. Однако при любом делении бронзового века Крита названные даты таковыми рубежами не являются. При выделении трех периодов (ранне-, средне- и позднеминойского, или РМ, СМ, ПМ) они соответ­ствуют концу СМ II или III (1700 г. до н. э.) и началу ПМ III (1450 или 1400 г. до н. э.). При вы­делении четырех периодов (пред-, ранне-, поздне- и последворцовый) эти даты разделяют только три из них: ранне- и позднедворцовый и поздне- и пос­ледворцовый. Следовательно, события 1700 и 1450/ 1400 г. до н. э. менее значительны по своим мас­штабам, чем полная смена населения (а также культуры), о которых сообщил Геродот.

 

Рис. 20. Керамические изделия. Хаджилар I, медный век: 1—2 — сосуды с изображениями фигуры и лица женщины; 3 — под­ставка под сосуд в виде головы быка; 4 — наша реконструкция вопло­щения мифа о Зевсе и Европе при помещении сосуда на подставку

 

 

Поэтому вероятным может быть иное объясне­ние. Поскольку третье население Крита соответ­ствовало железному веку, второе население есте­ственно отождествить с предшествующим ему на­селением не части, а всего бронзового века, ведь появление второго населения в самом начале брон­зового века в общем соответствует предположению ряда археологов о том, что критская культура ста­ла результатом не только внутреннего развития, но и переселения на остров из Малой Азии, Ливии или Египта нового населения (что отразилось в ближ­невосточных влияниях на Крите и в некоторой не­однородности памятников РМ). В таком случае время Миноса должно было соответствовать эпохе, непосредственно предшествующей критской культу­ре. В пользу такого предположения свидетельству­ет и то, что отражение мифа о браке родителей Миноса — Зевса и Европы уже в неолите — брон­зовом веке довольно хорошо представлено в памят­никах Малой Азии, Подунавья и Северного При­черноморья (рис. 16, /— 4, 20—25³³). Следовательно, второе население Крита с его тремя

 

 

Рис. 21. Воплощение мифа о Зевсе и Европе в материалах неолита — бронзового века Подунавья и Северного Причерно­морья: 1, 3—4 — трипольская культура: Сабатиновка- II (I), Бильче Злото (3), Воротец (4); 2 — культура Винча. Золерант; 5 — ямная культура. Зла-тополь. По мнению С. Н. Ляшко, выпуклые глаза стилизованной бычьей морды одновременно символизируют грудь женщины, сидящей на быке (по аналогии с рис. 21, 2 — 3)

 

 

поколениями после смерти Миноса соответствовало населению критской культуры с его тремя периодами — РМ, СМ и ПМ, а первое, второе, третье населения Кри­та — неолиту, бронзовому и железному векам. При этом саму критскую культуру вернее рассматривать как эпоху палеометалла (медный и бронзовый века).

Заслуживает внимания представленный в некото­рых периодизациях памятников Крита (например, в периодизации Н. Платона) посленеолитический субнеолит, соответствующий РМ I и противопос­тавляемый бронзовому веку, начавшемуся только с РМ II. Учитывая распространение в РМ медных изделий при отсутствии настоящей бронзы, субнео­лит (РМ I) подобно, например, Триполью A-CI правомерно считать недолго существовавшей эпо­хой медного века.

 

 

Рис. 22. Фото женской статуэтки и ее быкообразного троника, изображенных на рис. 21, 1. Композиции такого рода соответствуют и мифам о браке быка-Солнца и девы-Луны, то есть, вполне ве­роятно, и мифам о лунных затмениях

 

 

Тогда естественным воспринимается и деление Лукрецием Каром истории на три периода развития оружия:

1) Руки, когти, зубы, каменья, обломки ветвей от деревьев и пламя.

2) Медь.

3) Железо.

Последний из этих периодов явно соответствует раннему железному веку, средний — бронзовому ве­ку или начавшейся с медного века эпохе палеоме­талла, а первый — каменному веку. Вероятно, ка­менный век Лукреция Кара также соответствует только протонеолиту — неолиту, поскольку пред­ставления о палеолите — мезолите как особой ста­дии собственной истории в памяти индоевропейских народов не отражены.

Подобная периодизация истории человечества с точки зрения предков славян отражена в «Повести временных лет» в рассказе о богах-царях Египта, один из которых Гефест (Феост) отождествляется со Сварогом, а сын Сварога назван Дажьбогом³⁴. Б. А. Рыбаков справедливо видит в этом рассказе отражение трех важнейших периодов истории пред­ков славян:

1) Досварогова эра. Каменный век с группо­вым браком.

2) Эра Сварога. Установление века металла и моногамной парной семьи.

3) Эра Сварогова сына Дажьбога. Возникнове­ние государства.

Особо интересна характеристика эпохи Сваро­га: «...въ время царства его спадоша клеще с не­бесе, нача ковати оружье. Преже бо того палица­ми и камением бьяхуся. Тъ же Феоста закон устави женам: за един мужъ посагати и ходити говеющи (воздержанно)... и въстави единому мюжю едину жену имети и же­не за один муж посагати. Аще ли кто пересту­пить — да ввергуть и в пещь огнену (сего ради прозваша и Сварогом). И блажиши и егуптяне» ³⁵.

Эру Сварога Б. А. Рыбаков относит к раннему железному веку, хотя при этом подчеркивает, что предыдущая, досварогова, эра — это каменный век, а начинать ковать металл на территории Право­бережной Украины, общей для праславян и вос­точных славян, могли два раза — в медном, а за­тем — в раннем железном веке, поскольку в брон­зовом веке бронзовые изделия отливали, а не выко­вывали. Б. А. Рыбаков отдает предпочтение ранне­му железному веку, ибо по его мнению, во-первых, до железного века у славян своей металлургии не было, и они пользовались в основном каменными орудиями (а бронза, привозимая со стороны, применялась преимущественно (кроме долот) для украшений), и поэтому летописец счел возможным показать, что каменный век был сразу сменен же­лезным, а во-вторых, введенные Сварогом патри­архальные отношения могли сложиться только в условиях значительного социального расслоения периода раннего железного века.

В отличие от мнения Б. А. Рыбакова ряд фак­тов позволяет, на наш взгляд, относить начало эры Сварога к бронзовому или даже к медному, а не ран­нему железному веку (а всю Сварогову эру к эпохе палеометаллов в целом), ибо:

1) До Сварога существовал очевидный камен­ный век. Это подчеркивает отсутствие не только металлических изделий и металлообработки, но и семьи, поскольку семья, как полагают современные исследователи, появляется лишь в неолите с воз­никновением экономической основы для ее суще­ствования (формируясь как экономическая ячейка общества, семья в силу этого отличалась стойко­стью). Следовательно, объединение летописцем в период каменного века (в досвароговой эре) как собственно каменного, так и медного и бронзового веков, довольно сомнительно.

2) Только при Свароге появились первые, до того никогда не существовавшие орудия для ковки меди, и предки славян впервые же стали ковать оружие. И ковка металлов, и кованное из меди оружие — это признаки медного века, они извест­ны и в памятниках медного века Правобережной Украины. На этой территории металл не был такой уж диковинкой (как получилось у Б. А. Рыбакова) и в бронзовом веке, тем более что здесь существо­вало и местное бронзолитейное производство. Сле­довательно, отнесение начала обработки металла у предков славян только к железному веку будет, очевидно, ошибкой.

3) До Сварога отсутствует семья, и Сварог ус­танавливает семью (по мнению Б. А. Рыбакова — моногамную) с примерно равными правами жены и мужа — ведь, согласно летописи, за нарушение супружеской верности карается и жена, и муж. Ссылки Б. А. Рыбакова на суровое отношение к женщине со стороны Дажьбога в данном случае ничего не подтверждают, так как относятся уже к следующей — послесвароговой — эпохе. Хотя в то же время трудно согласиться и с выводом Б. А. Ры­бакова о матриархальном строе трипольской куль­туры, основывающейся на развитом, в том числе пашенном, земледелии и разведении прежде всего крупного рогатого скота. Поэтому вполне допусти­мо соответствие брачно-семейных отношений Сва-роговой эры не раннему железному веку, а эпохе палеометалла.

4) Развитой культ огня, в том числе и небесно­го, связываемый со Сварогом, возникает на терри­тории Украины также с медного, а не раннежелез-ного века. Это соответствует не

 

 

 

только материалам археологических исследований, но и общей зако­номерности древнего мировоззрения.

5) У предков славян зарождение государствен­ности произошло, очевидно, не позже чернолееско-скифского времени ³⁶, то есть начала раннего же­лезного века. Это значит, что к раннежелезному веку может относиться уже послесварогова — Дажьбогова эра.

Исходя из сказанного, мы полагаем, что в «По­вести временных лет», как и в поэме Лукреция Ка­ра, представлена одна и та же периодизация — де­ление истории людей на каменный (позднекаменный), бронзовый или палеометаллический (включая сюда медный и бронзовый) и железный века.

Итак, выделяемые древними семитами и индо­европейцами периоды соответствуют принятым ар­хеологическим (историко-археологическим) эпохам: мезолиту, протонеолиту — докерамическому неоли­ту, неолиту, медному, бронзовому и раннему желез­ному векам. Не правда ли, поразительное совпаде­ние?! Но еще более поразительно иное: в европей­ской археологии указанные эпохи (кроме прото­неолита— докерамического неолита) на основе комплексов их важнейших черт были, согласно А. Л. Монгайту, выделены и

 

Рис. 23. Предметы, изображающие одновременно фигуру жен­щины с поднятыми руками и женскую голову на рогатой го­лове быка (что соответствует мифу о Зевсе и Европе). Ранний бронзовый век Анатолии, Балкан и Подунавья: 1—2 —глиняные идолы. Троя; 3 —сосуд. Троя; 4 — сосуд. Баденская культура. Центер; 5 — костяная пластинка. Эзеро