– Эдит Пиаф, – кивнул Брайан. – С этой лягушкой я тоже близко знаком.
– Закончив школу, она снова поехала туда, – продолжила Руби. – Вкалывала в забегаловке в две смены, чтобы накопить на билет.
– Она мне об этом не рассказывала, – потрясенно пробормотал Брайан. – И как долго она там пробыла?
– Целый год. Вернулась с чемоданом от Луи Виттона, полным красивой одежды и обувки. Заказной пошив! А духи! В больших флаконах. Она никогда об этом не говорила. Думаю, какой-то богатенький французский франт разбил ей сердце.
Они перегородили проход. Молодая женщина с ребенком в тележке врезалась в них. Ребенок заорал: «Опять!»
– Чем же она занималась во Франции? – спросил Брайан. – И почему мне даже не упомянула о своей годичной вылазке в Париж?
– Ну она вообще себе на уме. И девчонкой была скрытной, и женщиной стала ужасно загадочной, – пожала плечами Руби. – Ну и где эта гребаная морская соль или как она по-здешнему называется?
* * *
Ева по пунктам растолковала Брайану, как приготовить салат из помидоров и моцареллы.
– Пожалуйста, не добавляй и не убавляй никаких ингредиентов и, умоляю, соблюди пропорцию.
Она объяснила, на какую тарелку выложить салат и какую подать салфетку. От точности инструкций Брайан вел себя еще более неуклюже, чем обычно.
Не перелил ли он оливкового масла? Рвать базилик или резать? Добавлять ли лед и лимон в водку с тоником? Жена ничего такого не упомянула, поэтому он не стал экспериментировать.
Ева почуяла запах помидоров и моцареллы еще до того, как муж открыл ногой дверь ее спальни.
Брайан поставил поднос ей на колени и встал у кровати в ожидании одобрения.
Ева сразу же увидела, что помидоры накромсаны очень толсто тупым ножом, базилик порезан со стеблями и, очевидно, не помыт. Несмотря на четкое указание не добавлять никаких неоговоренных ингредиентов, Брайан сымпровизировал и украсил края тарелки сушеной душицей.
Ева смогла удержаться от критики, и когда муж спросил, все ли в порядке, с воодушевлением ответила:
– У меня уже слюнки текут.
Она была поистине благодарна этому неумелому мужчине. Ева знала, как сложно совмещать ведение домашнего хозяйства с работой на полную ставку.
И она подозревала, что Брайан скучает по Титании.
Глава 26
Была половина седьмого утра. За ночь кусты и деревья покрылись инеем, отчего, когда подъехала миссис Хордерн, автостоянка у Космического центра переливалась неземным светом. По тому, как вразнобой были припаркованы машины, уборщица поняла, что случилось нечто из ряда вон. Обычно каждый сотрудник ставил машину строго на отведенное ему место. В прошлом случались даже кулачные бои из-за мелких нарушений правил пользования (которые висели за стеклом на небольшом стенде, закрепленном на деревянном столбике в дальнем углу стоянки).
В дверях Исследовательского корпуса миссис Хордерн столкнулась с выходившим на улицу Уэйном Тонкином.
– Что случилось? – спросила она, кивая на стоянку.
– Надеюсь, вы еще не купили путевку на праздники, миссис Хордерн, потому как на следующей неделе нас заживо изжарят, – доходчиво объяснил Уэйн.
– Во сколько?
– В полдень, – доложил сторож, стараясь говорить без акцента.
– Значит, не придется покупать елку? – хихикнула женщина, ожидая, что Уэйн тоже рассмеется шутке.
– Не придется, – сурово кивнул Уэйн.
Войдя в здание, миссис Хордерн увидела, что все сотрудники явились на работу спросонья.
Кожаные Штаны прибыл в бледно-голубой шелковой пижаме. Впервые в жизни он не улыбнулся миссис Хордерн обычной голливудской улыбкой.
– Что происходит? – спросила она.
– Ничего, вовсе ничего, – отмахнулся профессор. – Земля пока еще вертится.
Уборщица отправилась в служебную раздевалку, чтобы повесить пальто и переобуться из сапог в кроксы, которые носила на работе.
Из туалета доносились всхлипывания. Миссис Хордерн догадалась, что это Титания, потому что доктор Всезнайка частенько забиралась в раздевалку поплакать. Уборщица постучала в дверь кабинки и спросила Титанию, не может ли ей чем-то помочь.
Но сострадательное предложение было отвергнуто. Дверь распахнулась и Титания закричала:
– Нет, скорее всего, не можете! Вы хоть что-то понимаете в стандартной модели физики элементарных частиц и ее месте в пространственно-временном континууме, миссис Хордерн?
Уборщица призналась, что не понимает.
– Тогда уйдите отсюда! Моя проблема целиком связана с моим исследованием, которое я теперь уже никогда не закончу! А я всю жизнь отдала этим частицам!
Шагая по коридору и толкая перед собой рокочущий агрегат для мытья полов, миссис Хордерн подумала, что творится что-то неладное.
Когда она проходила мимо двери с табличкой «Околоземные объекты», оттуда выскочил Брайан Бобер и завопил:
– Бога ради, выключите эту чертову громыхалку! Мы тут рассуждать пытаемся!
– Но пол-то от ваших рассуждений сам не вымоется, а? И нечего ругаться. Я не терплю этого у себя дома, не потерплю и здесь!
Брайан вернулся за свой стол, где на экранах компьютеров мерцали бесконечные ряды цифр и ярко-красная траектория, рассекающая большой сферический объект. В комнате толпились люди, молча наблюдающие за мельтешением на экранах. Несколько коллег выстроились прямо за спиной Брайана и нервно смотрели из-за его плеча на бегающие по клавиатуре пальцы.
Кожаные Штаны проворчал:
– Лучше бы вы как следует перепроверили ваши австралийские данные, доктор Бобер, и перепроверили до того, как на нас будет смотреть весь мир. Архиважно убедиться в правильности ваших расчетов.
– Я почти уверен, – вздохнул Брайан. – Но не все компьютерные модели со мной согласны.
– Почти! – воскликнул Кожаные Штаны. – Неужели мы разбудим премьер-министра, генерального секретаря ООН и президента Соединенных Штатов, чтобы заявить им, что мы почти уверены, будто Земле грядет трындец?
Брайан встрепенулся и педантично поправил профессора:
– Мы не разбудим президента. Звонок поступит специалисту по внешним сношениям НАСА в Вашингтоне. – Потом он более вяло продолжил: – Возможно, метаданные звездных карт из части источников некорректны. С самого начала было понятно, что наша интеграция разнородных баз данных внушает опасения. Но я всегда безоговорочно доверял методам интерполяции доктора Эббот…
– И где же она, когда нужна нам позарез? – заорал Кожаные Штаны. – В гребаном декретном отпуске на своей драгоценной горе в Уэльсе, вскармливает луноликого спиногрыза! Обходится без городского телефона и без мобильной связи, а самая технически продвинутая вещь в ее фамильной заплесневелой лачуге – хренов тостер! Немедленно свяжитесь с этой пожирательницей лука!
* * *
Несколько часов спустя, снова проходя мимо кабинета – теперь с электрической полировочной машиной, – миссис Хордерн осторожно заглянула в приоткрытую дверь и увидела, как небольшая группа людей смеются и пожимают друг другу руки. Сцена напомнила ей телесериал о кенгуру Скиппи, который в конце каждой серии справлялся с возникшими трудностями вместе со своими друзьями-человеками.
Доктор Брайан Бобер сидел отдельно от всех, сцепив руки в замок и потупив взгляд.
* * *
Уходя с работы, миссис Хордерн прошла мимо Уэйна Тонкина. Тот заботливо натирал свою новенькую газонокосилку.
Прекратив тереть, он сказал:
– Значит, конец света на следующей неделе все-таки не состоится. Этот остолоп Бобер неправильно сосчитал. Астероид просвистит в двадцати семи миллионах миль от нас.
– А я уж надеялась, что не будет никакого Рождества, – призналась миссис Хордерн. – Устраивать праздники всегда ужасно хлопотно. В моем доме кроме меня никто и пальцем не шевелит.
Уэйн закатил глаза и завел вхолостую мотор газонокосилки. Ему не терпелось испробовать обнову на газоне, но из-за чертовой погоды это удастся сделать лишь через несколько месяцев.
Глава 27
Брайан-младший и Брианна не совсем поняли, каким образом Поппи оказалась в машине их отца, когда тот приехал забрать их из Лидса на рождественские каникулы в Лестер. Ни один из близнецов не хотел, чтобы эта бестия обосновалась в машине, а потом и в родительском доме, и их устрашала перспектива провести в компании с Поппи четыре недели.
Поппи, узнав, что приедет Брайан-старший, слонялась по вестибюлю общежития, желая ему представиться. Он слышала, как близнецы смеялись над отвратительным вкусом отца по части одежды, и видела фотографию доктора Бобера, на которой его лицо почти полностью скрывалось за клочковатой черной бородой, – поэтому она представляла, кого высматривать. Вестибюль пересекли несколько подходящих под описание мужчин, прежде чем появился доктор Бобер.
Когда Брайан-старший нажал на кнопку вызова кряхтящего лифта, Поппи присоседилась к нему и сказала:
– Этот лифт жутко медленный. Иногда во время подъема мне кажется, будто я попала в пьесу Сэмюэла Беккета[18].
Брайан усмехнулся. Он играл Лакки в студенческой постановке «В ожидании Годо» и заслужил похвалу за свою «неуемную энергию».
Пока они медленно возносились на шестой этаж, Поппи поведала попутчику, что ее родители в коме в больнице Найнуэллс в Данди и она впервые проведет Рождество одна.
Брайан, ожидая, что она расплачется, посочувствовал ей всем сердцем.
На Поппи снизошло воспоминание о страничке про больницу Найнуэллс в Википедии. Она широко и храбро улыбнулась, а затем выпалила:
– Но в каком-то смысле маме с папой повезло. Они лежат в самом первом здании, которое Фрэнк Гэри[19]построил в Британии. А открывал его Боб Гелдоф[20]. Жду не дождусь рассказать родителям об этом… когда они очнутся.
– Да, мне нравится архитектура Гэри, – отозвался Брайан. – Очень в стиле космической эры. Его сооружения весьма похожи на модуль, который мы собираемся построить, ну, на Луне. – Когда Поппи спросила, кем же он работает, раз собирается строить на Луне, последовал закономерный ответ: – Я доктор Брайан Бобер, астроном.
Поппи взвизгнула и хлопнула в ладоши:
– Ух ты! Я тоже хочу стать астрономом! Это потрясающее совпадение!
– Да, и впрямь потрясающее совпадение, – кивнул Брайан.
А потом Поппи воскликнула:
– Боже мой! Наверное, вы папа Брианны, она как-то говорила, что ее отец – астроном!
– Именно, – опять кивнул Брайан. Он счел Поппи – с ее кудряшками и бледной кожей – очаровательной малышкой. И увлеченный/отвлеченный ее выразительной, причудливой сексуальностью, отказался от дальнейших расспросов, поскольку сомневался, что Поппи в самом деле очень интересна астрономия.
– И чем же ты займешься на Рождество? – спросил он. – Куда поедешь?
– О, просто останусь здесь и буду гулять почаще. У меня совсем нет денег. Все потратила на поездки к родителям, – тоскливо вздохнула Поппи.
Они дружески помолчали.
– Значит, ты знакома с Брианной?
– Знакома? Да мы лучшие подруги. Даже не представляю, как я тут обойдусь без нее целых четыре недели.
Она отчаянно улыбнулась, но Брайан ясно видел, что в душе бедная девочка рыдает. Решение пришло быстро. На выходе из лифта он велел Поппи собрать сумку и дал ей ключи от машины.
– Когда соберешься, спускайся и садись в серебристый «пежо эстейт». Получится фантастический сюрприз для близнецов!
Поппи повисла у доктора Бобера на шее, бормоча благодарности и бессвязные восхищенные звуки, не складывающиеся в слова.
Брайан крепко обнял подругу дочери, сначала в шутку, без задней мысли, но затем, когда она так и не ослабила железной хватки, начал замечать ее молодую упругую плоть и мускусный запах духов. Он заставил себя думать о хрящеватом мясе, которым его пичкали на школьных обедах, – действенный способ сбросить неуместное возбуждение.
* * *
Близнецы спускались на лифте, оставив отца, решившего воспользоваться туалетом Брайана-младшего перед предстоящей сотней миль за рулем по дороге обратно в Лестер.
– Четыре недели без этой бешеной коровы, – мечтательно вздохнула Брианна.
Брайан-младший улыбнулся одной из своих редких улыбок. Прежде чем двери лифта открылись, близнецы безуспешно попытались дать друг другу пять.
– Брайан-младший, у тебя никогда не получается рассчитать время! Сколько раз мы уже пробовали и ты промахивался? Наверное, в постели ты безнадежен. У тебя совсем нет чувства ритма!
– Хватило, чтобы сделать Поппи ребенка.
– Нельзя сделать женщину беременной, если держать трусы на месте, а член в покое.
– Да знаю я! А еще знаю, что если не сливать баллоны, яйца взорвутся.
Брат с сестрой покинули теплое здание и вышли на холодный ветер со снегом. По пути к машине они заметили, что на переднем пассажирском кресле кто-то сидит.
И когда подошли ближе, дверь автомобиля открылась, и Поппи закричала:
– Сюрприз!
* * *
Поездка была ужасной.
Чемоданы Поппи и черные мусорные пакеты с ее жуткой одеждой и обувью заняли весь багажник, и близнецам пришлось ютиться в окружении собственного багажа.
Поппи трещала без умолку всю дорогу от Лидса до Лестера. Если бы Брайан-старший не вел машину, то того гляди примостился бы у ее ног – внимать болтушке, словно мудрому старцу Гомеру.
Он думал: «Вот она, дочь, которая должна была быть моей. Девочка, чей размер ноги меньше моего. Которая целую вечность торчит в ванной, умащая себя всякой всячиной, – не то что Брианна, которая, умываясь, хрюкает как свинья и выскакивает из ванной через две минуты».
А Брайан-младший думал о крохотном ребенке в матке Поппи. Он не помнил в подробностях, что случилось той ночью, когда Поппи забралась к нему в постель. В его голове вспыхивали лишь отдельные образы: клубок рук и ног, жар, запах рыбных палочек, стук зубов, частое дыхание и невообразимо приятное ощущение нескончаемого падения за пределы смертного тела в бесконечную вселенную.
Брианна решилась избавить мир от Поппи и всю дорогу детально планировала, как это осуществить.
Когда они свернули с шоссе на двадцать первую развязку, Брайан-старший попытался подготовить детей к «изменениям в домашнем укладе».
– Маме слегка нездоровится.
– Поэтому она нам три месяца не звонила? – язвительно спросила Бриана.
Поппи повернула голову и сказала:
– Это ужасно – когда мать не звонит своим детям.
– Ты права, Поппи, – кивнул отец семейства.
А Брайан-младший прошептал сестре:
– Не надо было сдаваться.
Глава 28
Ева мечтала наконец-то обнять близнецов, особенно теперь, раз ей уже не придется убирать в их комнатах, перестилать постели, а за их питание и рождественские подарки будет отвечать кто-то другой. Вполне возможно, пришла очередь Брайана возмущаться неряшеством детишек.
«Да, – думала Ева. – Да, пусть кто-то другой ползает под их кроватями и выгребает оттуда миски с коркообразными хлопьями, когда-то залитыми молоком с сахаром, чашки, тарелки, коричневые яблочные огрызки, почернелую банановую кожуру и грязные носки».
Ева расхохоталась в своей чистой белой комнате.
* * *
Брианна и Брайан-младший впали в прострацию, увидев мать сидящей на постели посреди белой коробки, в которую превратилась родительская спальня. Ева раскинула руки, и близнецы пришли в материнские объятия.
От наплыва чувств голос отказал, она обнимала своих детей, прикасалась к их телам – ощутимо изменившимся за три истекших месяца, пока они не виделись.
Брианна нуждалась в стрижке. Ева подумала, что даст дочери шестьдесят фунтов на приличного парикмахера.
Брайан-младший был чем-то обеспокоен – Ева почувствовала, как напряжены его мышцы, – а лицо сына обросло непривычной трехдневной щетиной, отчего он походил на светловолосого Орландо Блума. Но черные волоски на лице Брианны требовали немедленной записи на эпиляцию.
Близнецы отстранились от матери и неловко сели на краешке кровати.
– Ну же, рассказывайте, – подбодрила их Ева. – Нравится вам в Лидсе?
Брат с сестрой переглянулись, и Брианна сказала:
– Да, разве что…
Тут снизу послышался чей-то крик:
– Ух ты, я уже чувствую себя как дома!
Близнецы снова обменялись взглядами, встали и поспешили прочь.
Снизу раздался призыв Брайана-старшего:
– Эй, ребята, помогите-ка с багажом!
По лестнице и этажу затопали шаги, и через несколько секунд в объятия Евы бросилась странная девушка в безвкусном коктейльном платье, поверх которого незнакомка напялила стариковский халат, а кушак от него обернула вокруг головы наподобие тюрбана Каддафи. Ева погладила гостью по спине и плечам и заметила, что белые лямки ее бюстгальтера посерели от грязи.
– Боб Гелдоф круглосуточно дежурит у постелей моих родителей, – заявила необычная девушка.
– А кто вы такая? – поинтересовалась Ева.
– А вы что, не знаете? – удивилась незнакомка. – Я Поппи, лучшая подруга Брайана-младшего и Брианны.
Ева услышала, как ворчат близнецы, таща багаж по лестнице, и испугалась, когда Поппи внезапно заорала:
– Надеюсь, вы там не мои чемоданы швыряете! В них бесценные шедевры искусства!
Гостья встала с кровати Евы и отправилась в туалет, оставив дверь нараспашку.
Несколько секунд спустя Ева услышала, как Поппи говорит по телефону.
– Здравствуйте, будьте добры, переключите на Персиковую палату.
Тишина.
– Здравствуйте, это сестра Кук?
Тишина.
– Все хорошо. Я у друзей в деревне.
Тишина.
– Как мама с папой?
Тишина.
– О нет! Мне приехать?
Тишина.
– Уверены? Я легко могу…
Тишина.
– Как думаете, сколько им осталось? Скажите, я должна это знать!
Тишина.
– Нет! Нет! Всего шесть недель! Я-то надеялась, что они будут рядом со мной на выпускном!
Тишина.
– У меня сердце разрывается, как подумаю, что это их последнее Рождество! – Пауза. – Спасибо, сестра, но я хочу сделать то, что сделает для умирающих родителей каждая любящая дочь.
Тишина.
– Ах, если бы у меня нашлись деньги, чтобы навестить папу с мамой на рождественских каникулах, но у меня нет ни гроша, сестра. Я истратила все до пенни на билеты и, хм… на виноград.
Тишина.
– Нет, я единственный ребенок, но по возможности не унываю.
Тишина.
– Нет, я не отважная. Если бы я была (всхлип) отважной (всхлип), я бы сейчас не плакала.
Ева опустила подушки и притворилась спящей. Она слышала, как Поппи вернулась в спальню, раздраженно цыкнула и прогрохотала вон в своих армейских ботинках, которые носила без шнурков. Ботинки протопали вниз по лестнице, к входной двери и на улицу.
Брайан-старший, Брианна и Брайан-младший стояли на этаже и обсуждали, в чью комнату нести багаж Поппи.
Брайан-младший с нехарактерной для себя горячностью твердил:
– Только не в мою, пожалуйста, не в мою.
– Папа, ее пригласил ты, а значит, она должна спать в вашей с мамой комнате, – убеждала Брианна.
– Между мной и мамой не все гладко, – вздохнул Брайан. – По ее просьбе я теперь сплю в сарае.
– О боже! – воскликнула Брианна. – Вы разводитесь?
Одновременно с сестрой Брайан-младший спросил:
– Значит, в этом году нам придется наряжать две елки, пап? Одну для нас в доме и вторую для тебя в сарае?
– Что вы нудите о разводе и чертовых елках? Меня тошнит от ваших слов. Но не обращайте внимания на выдворенного старика-отца! С чего бы ему наслаждаться теплом и светом дома, за который он, черт возьми, до сих пор платит?
Брайан хотел, чтобы дети обняли его. В молодости он как-то смотрел по телевизору «Уолтонов». Мать в это время красилась, готовясь к свиданию с очередным «дядей». Брайан помнил запах ее пудры и как искусно Ивонн управлялась с кисточками. На финальной сцене сериала, когда вся семья желала друг другу спокойной ночи, у Брайана в горле всегда вставал ком.
Но Брианна сердито выпалила:
– Так куда нам тащить сумки этой тупой коровы?
– Она же твоя лучшая подруга, Брианна, – одернул дочь Брайан. – Я совершенно логично полагал, что, конечно, она будет спать в твоей комнате.
– Лучшая подруга! Да я лучше подружусь со страдающей недержанием и больной на голову шлюхой, чем с этой…
Брианна не могла выразить словами свое отвращение. Она приехала домой и обнаружила там очевидно выжившую из ума мать, не встающую с постели в белой-белой комнате-коробке, а теперь еще и отец ждет не дождется, что дочь станет жить в одной комнате с этой кровосоской Поппи, которая уже испортила ей первый семестр учебы.
* * *
Багаж по-прежнему стоял на площадке, когда Поппи позвонила Брайану-старшему и сообщила, что «старик с ужасным уродским лицом маньяка» шел за ней от газетного киоска, где она покупала бумагу для самокруток. Она позвонила в полицию и теперь прячется в парке по соседству.
Брайан сказал в трубку:
– Этот старик, очевидно, Стэнли Кроссли, он чудесный человек, живет в конце нашей улицы.
Брианна выхватила у отца телефон:
– Его лицо изуродовано, потому что мистер Кроссли чуть заживо не сгорел в «Спитфайре». Или ты не слышала о Второй мировой войне? А про летчиков-истребителей тоже не слышала? Сейчас же позвони в полицию и скажи, что ошиблась!
Но требование запоздало. Снаружи уже выли сирены. Поппи сбросила звонок.
Рассерженная Ева ударила по подушкам. Ее спокойствие нарушено. Она не хотела слышать разговоры на повышенных тонах в коридоре и вой сирен на улице. И не хотела видеть эту придурочную врунью в своем доме даже пять минут. Знакомый ей Стэнли Кроссли всегда был сдержан и вежлив и каждый раз приподнимал шляпу, когда Ева проходила мимо него на улице.
Однажды, всего лишь прошлой весной, он сел рядом с Евой на деревянную скамейку, которую установил в память о своей жене Пегги. Стэнли и Ева обменялись банальностями о погоде. А затем ветеран внезапно заговорил о сэре Арчи Макиндо, хирурге, который восстановил ему лицо и пришил веки, нос и уши.
– Я был совсем мальчишкой, – сказал тогда мистер Кроссли. – Восемнадцати лет. Симпатичным, наверное. Но в бараках, где мы жили с ребятами, не было зеркал.
Ева ожидала, что он продолжит, но старик встал со скамейки, приподнял шляпу и неуклюже захромал в сторону магазинов.
А теперь она бессильно откинулась на подушки. Брайан-младший и Брианна препирались в соседней комнате.
Раньше она чуть не каждый день собиралась зайти к Стэнли, который жил всего в ста метрах от Боберов, чтобы пригласить ветерана на чай. Ева представляла себе белую скатерть, торт и треугольные сэндвичи с огурцом на фарфоровом блюде. Но к стыду своему, проходя мимо дома старика по меньшей мере дважды в день, она так его и не пригласила.
Ева была сердита на мужа. Привести немыслимую Поппи в уже и без того накаленную обстановку хуже, чем притащить динамит на фейерверк. Она твердо потребовала:
– Брайан, иди и найди эту вредную маленькую дрянь. Ты за нее в ответе.
Пару минут спустя Ева увидела, как Брайан в домашних тапочках спешит в конец улицы, где пытались припарковаться полицейские машины, мотоциклы и собаки.
* * *
Брайан подошел к коренастой полицейской, гадая, кто же так неаккуратно сломал ей нос.
– Думаю, мы быстро сможем прояснить всю эту чушь с преследованием, – сказал он.
– Вы – тот джентльмен, которого мы ищем, сэр? – строго спросила сержант Джудит Кокс.
– Однозначно, нет! Я – доктор Брайан Бобер.
– Вы приехали для медицинского освидетельствования, доктор Бобер?
– Нет, я астроном.
– Значит, вы не в медицинском смысле доктор, сэр?
– Между прочим, врачи учатся всего семь лет, а мы, профессиональные астрономы, учимся до самой смерти. Новые звезды и теории рождаются ежедневно, сержант…
– Бобер, сэр? Как «шустрый маленький строитель плотин»? Истребитель деревьев? – Прежде чем Брайан успел ответить, полицейская добавила: – Я хочу получить ответ на один важный вопрос, астроном доктор Бобер.
Брайан принял авторитетный вид и приготовился слушать.
– Я Овен, и один из знакомых констеблей недавно пригласил меня на свидание. Собственно вопрос: если он Стрелец, мы совместимы?
Брайан сердито ответил:
– Я сказал, астроном, а не астролог. Вы пытаетесь меня спровоцировать, сержант?
– Я просто шучу, сэр! – рассмеялась та. – Мне тоже не нравится, когда меня на людях обзывают свиньей.
Брайан не понял связи, но продолжил свою миссию:
– Я могу лично поручиться за мистера Стэнли Кроссли. Он эрудит и джентльмен, и можно только желать, чтобы в Англии было побольше таких граждан, как он.
– Возможно, это все и правда, сэр, но по моим сведениям, в Бродморе до сих пор ходят легенды о великолепных манерах серийного убийцы Питера Сатклиффа. – Полицейская прислушалась к треску из нагрудной рации и сказала в микрофон: – Нет, у меня лапша с говядиной под устричным соусом.
А потом помахала Брайану и отправилась в парк допрашивать Поппи, жертву преследования.
* * *
Ева стояла на коленях на кровати и смотрела в окно, когда мистера Стэнли Кроссли провезли мимо в полицейском автомобиле. На случай, если он в эту секунду глядит на дом Боберов, она помахала, но изувеченный ветеран уставился прямо перед собой. Она ничем не могла помочь ему и ничем не могла помочь себе. Ее переполняла ярость, и Ева впервые в жизни поняла, насколько легко кого-то убить.
Мимо проехала еще одна полицейская машина. На заднем сидении умостилась Поппи, видимо, рыдая.
Ева смотрела, как Брайан тяжелой поступью идет по улице, как развевается на ветру его борода и как он опускает голову, уклоняясь от летящего в лицо снега. Ева боялась, что муж поднимется наверх и начнет рассказывать о произошедшем.
«На самом деле, вот прямо сейчас, – думала Ева, – я бы с радостью прикончила этого дурака».
* * *
Брайан ворвался в темную комнату Евы как энергичный волосатый Гермес, которому не терпится передать послание. Он включил верхний свет и сказал:
– Поппи до крайности расстроена, хочет покончить с собой, сидит внизу. Понятия не имею, что с ней делать.
– Как Стэнли? – спросила Ева.
– Ну, ты же знаешь, каковы эти старые вояки – лицо как маска. О Боже! – вдруг воскликнул Брайан. – Я не должен был так говорить, учитывая, что у бедняги и вправду, считай, маска вместо лица. Интересно, как политически корректно назвать кого-то вроде него?
– Можешь просто назвать его Стэнли, – предложила Ева.
– У меня от старика сообщение. Он бы хотел зайти повидаться с тобой до Рождества.
– Можешь принести наверх мой стул? – попросила Ева.
– Который супом заляпан?
Она кивнула и сказала:
– Удобнее разговаривать с людьми лицом к лицу, а с этим приближающимся Рождеством…
Глава 29
Следующим утром, когда Брайан и Брайан-младший принесли наверх бывший парадный стул и поставили его рядом с кроватью, Ева спросила:
– Итак, чем занимается мисс Мелодрама?
– Говорит, живот болит, – доложила возникшая в дверях Брианна.
– Вроде, полиция обращалась с ней грубо, – кивнул Брайан.
– Скорее всего, это означает, что полицейский повысил на нее голос. Она не выглядит как человек, которого пытали в застенках. – Брианна осуждающе посмотрела на отца. – Отошли ее, папа! Сейчас же отошли!
– Разве я могу выгнать нищую девочку в метель за две недели до Рождества?
– Да она никакая не девочка со спичками! Эта гадина всегда приземляется на обе ноги!
– Поппи всегда побеждает, – поддержал сестру Брайан-младший. – Она считает себя выше всех в мире. Полагает, что все мы – тупые недочеловеки, чье предназначение — лишь служить ей.
В дверях, прижимая руки к животу, показалась Поппи и полуобморочным голосом оповестила:
– Я вызвала скорую. Похоже, у меня выкидыш.
Брайан вышел вперед и помог Поппи присесть на стул.
– Я не могу потерять этого ребенка, Брайан-младший, – простонала она. – Малыш – все, что у меня остается… раз уж тебя я лишилась.
– Ужасная дилемма здесь в том, Брайан, – заметила Ева, – что эта девушка может говорить и правду.
* * *
С постели Ева смотрела, как закутанную в красный плед Поппи ведут к машине скорой помощи.
Шел снег.
Поппи подняла руку и вяло помахала Еве.
Ева не двинулась, чтобы ответить. Ее сердце оледенело, как тротуар на улице. Ей очень хотелось избавиться от незваной гостьи.
* * *
В одиннадцать вечера позвонил больничный администратор с новостями, что Поппи выписали и нужно забрать ее домой.
Когда Брайан приехал в приемный покой, Поппи лежала на трех пластмассовых стульях с картонной миской в руках, прижимая ко рту смятые салфетки.
– Слава Богу, что это вы приехали, доктор Бобер! – воскликнула она. – Я так надеялась, что приедете именно вы.
Брайана тронула ее бледность и хрупкость пальцев, сжимавших миску. Он поддержал Поппи за плечи и приподнял ее в сидячее положение. Девушка дрожала, и Брайан снял свою флисовую куртку и заставил Поппи надеть ее. Потом нашел инвалидное кресло и попросил страдалицу пересесть в него, несмотря на ее уверения, что она может идти самостоятельно.