– Боюсь, у вас мне тоже нужно просить прощенья, Грейс, – продолжала она. – Очевидно, тогда, после парада в Сандхёрсте, я увезла домой ошибочное впечатление о вас. Я потом много размышляла о том, действительно ли вы подходите моему сыну.
Грейс смущенно усмехнулась.
– Мне не в чем винить вас, миссис Данверс, – возразила она. – Рядом с Джереми меня никогда не покидало чувство, будто он видит во мне больше, чем все остальные. Больше, чем просто красивое лицо. Мне всегда казалось, что он знает меня лучше, чем я сама.
Миссис Данверс погладила ее по щеке.
– Сегодня, по крайней мере, я благословила бы вас от всего сердца. – Грейс печально улыбнулась. – Ну а теперь оставляю вас наедине с Джереми. – Миссис Данверс погладила Грейс по руке и встала. В дверях она обернулась. – Вы ведь не откажетесь поужинать со мной?
– Охотно, миссис Данверс, – кивнула Грейс.
– Зовите меня просто Сарой, – разрешила мать Джереми. – И не надо гостиниц, ночуйте здесь… Здесь, – повторила Сара, показывая на кровать Джереми. – Если хотите, конечно, – быстро добавила она, встретив испуганный взгляд гостьи.
Грейс еще раз оглядела комнату, кровать, на которой сидела, и погладила рукой покрывало.
– Да, – кивнула она, – я этого хочу.
– Там, на диване, я оставлю подушку и одеяло, – продолжала миссис Данверс, показывая в сторону соседней комнаты. – На случай, если ночью вы не выдержите.
– Спасибо. Большое спасибо… Послушайте, Сара. – Услышав свое имя, Сара Данверс замерла в дверях. – Вы верите, что можно чувствовать, что происходит с любимым человеком, даже если он далеко?
Мать Джереми задумалась.
– Об этом так часто говорят, ведь это так трогательно. – Она глубоко вздохнула и поправила пояс платья. – Не знаю, может, я никогда по‑настоящему не любила, но я никогда не ощущала ничего подобного. Ни с мужем, ни с Джереми.
Грейс положила руки на колени и сжала пальцы в замок.
– Это именно то, что сейчас сводит с ума мою сестру, – продолжала она. – Ада убеждена, что должна была переживать момент смерти Саймона, и корит себя за то, что ничего такого не было. Ведь в тот день, семнадцатого января, все у нас шло как обычно. И далее, вплоть до того момента, когда мы обо всем узнали… – Грейс посмотрела в глаза миссис Данверс. – Как вы думаете, Джереми еще жив?
Сара в задумчивости сжала губы.
– Из министерства мне сообщили, что под Абу Клеа пропали три человека: двое солдат и Джереми. Прошло слишком много времени, и рассудком я понимаю, что они мертвы. Но сердце, как бы я ему ни приказывала, не может расстаться с надеждой.
Кровать Джереми оказалась скрипучей, с ржавыми писклявыми пружинами. Грейс никак не могла заснуть. Она обнимала подушку, как будто это был Джереми, и, как ни старалась сдержать слезы, все‑таки промочила ее насквозь. Ночью тоска стала невыносимой.
А рано утром, лишь только первые лучи солнца заиграли на шпиле Линкольнского кафедрального собора, Грейс приняла решение.
На обратном пути она больше не любовалась мелькавшими за окном пейзажами. Сошла в Лондоне, ничего не замечая вокруг, пересекла город в направлении вокзала Ватерлоо, где и села на поезд Юго‑Западной железной дороги, который помчал ее на юг, к дому. Не трогали Грейс и роскошные виды графства Суррей. Она не обратила внимания, как поезд остановился возле реки Вей, а потом застучал по мосту.
– Ги‑и‑илфорд! Следующая станция Ги‑и‑илфорд!
Лишь заслышав голос кондуктора, Грейс вздрогнула и схватилась за сумку. Потом сошла на окутанную дымом платформу перед кирпичным зданием вокзала и огляделась.
– Грейс!
К ней бежал Леонард, размахивая рукой.
– Привет, Лен. Спасибо, что встретил.
– Не за что.
Он смотрел на нее тревожно, Грейс слабо улыбалась. Она знала и про бледный цвет лица, и про синие тени под опухшими глазами. Сегодня утром зеркало в ванной комнате миссис Данверс явило ей всю картину без прикрас.
– Как там? – поинтересовался Лен, принимая у Грейс сумку и озираясь в поисках извозчика.
– Все хорошо, – ответила она, поднимаясь в повозку.
Потом они тряслись по мостовым Гилфорда и мчались мимо пышных летних лугов и спелых нив. Грейс все время молчала, погруженная в свои мысли. План казался ей самой не просто смелым, но совершенно безрассудным, чтобы не сказать безумным. Кроме того, по отношению к близким людям задуманное было жестокостью. Непростительной жестокостью, особенно если Грейс не вернется. Но Грейс не видела другого выхода. В сложившейся ситуации она не имела сил ни вернуть себе внутренний покой, ни начать новую жизнь. И Лен был единственным человеком, на чью помощь она могла рассчитывать.
За окном проплывала деревушка Уонерш, окруженная пышными, будто покрытыми зеленым мхом, холмами. Грейс испытующе посмотрела на сидевшего напротив Леонарда.
– Ты как‑то говорил, что хочешь только, чтобы я была счастлива, и что я всегда могу на тебя положиться, помнишь?
Он улыбнулся.
– Конечно. В день помолвки Ройстона и Сис в Эстрехэме. Тогда ты еще спасла меня от домогательств Миртл и Миры.
Грейс не воодушевил его шутливый тон.
– Я хочу кое о чем попросить тебя, Лен.
Он наклонился вперед и взял ее за руки.
– Все, что в моих силах. Ты же знаешь, Грейс.
– Даже если это потребует много усилий от тебя и меня и подвергнет наши жизни опасности? – Грейс сдвинула брови.
Лен потер большим пальцем тыльную сторону ее ладони.
– Даже если так, Грейс. Говори.
Некоторое время она смотрела на зеленые поля за окном, а потом снова повернулась к Леонарду.
– Отвези меня в Судан, Лен. В Омдурман.