В момент удара Тилар услышал слабый треск, словно сломались ветви дерева. Но не обшивка и не лопасть, по счастью.
Некоторое время все молчали, не до конца веря, что остались в живых, и боясь разрушить иллюзию. Первым обрел дар речи капитан – приказал экипажу проверить состояние флиппера.
Тилар с трудом заставил себя разжать пальцы, сжимавшие поручень.
Все‑таки сели.
Он поймал взгляд Кревана.
– Поспешим. Нас скоро обнаружат. Чем скорее выберемся и затеряемся в тени, тем больше успеем разузнать.
Всем отрядом они покинули кабину управления. Пират подошел к бортовому люку, начал открывать засовы. Остальные заторопились к окнам. Тилар выглянул тоже.
Уперся лбом в стекло. Но туман, казалось, упал на землю вместе с кораблем, и за его завесой ничего не было видно.
Тилар, хмурясь, вернулся к пирату. Тот уже открыл люк плечом и опустил трап. Подвигал дребезжащую лесенку, устанавливая ее ровно.
Потом оба прислушались. Снаружи царила полная тишина. Ни шороха. Ни единой птичьей трели. Ни даже жужжания мошкары. Они так напугали царство своим прибытием?
– Готов? – спросил Креван, натягивая капюшон.
Тилар кивнул.
Предводитель флаггеров спустился, легко спрыгнул на землю. Тилар чуть замешкался, вспомнив, что Кеорн сгорел, когда пересек границу.
Когда спрыгнул, в левом колене вспыхнула резкая боль. Тилар пошатнулся.
– Что с тобой? – спросил Креван.
– На камень наступил, – ответил он, не желая говорить о внезапном приступе.
Через несколько шагов все прошло, как случалось и в предыдущие два дня. Он мог бы подумать, что просто неудачно поставил ногу. Но боль казалась слишком знакомой. Словно возвращалась из прошлого – когда это самое колено криво срослось после перелома. Да к тому же было отмороженным.
|
|
И это беспокоило.
Он сжал и разжал кулак. Мизинец торчал под неестественным углом, но болел уже меньше. Может, скоро и вовсе пройдет?
Резь в колене утихла. Тилар на время выкинул из головы мысли о своих недугах и повернулся к флипперу.
– Покарауль здесь, – сказал он негромко Малфумалбайну, который выглянул из люка.
Великан закивал.
И Тилар поспешил, прихрамывая, за Ереваном, чей силуэт уже едва виднелся в тумане. Втянул по дороге тени в плащ, для большей устойчивости.
И вдруг пират остановился. Что‑то прорычал – гневно, потрясенно.
– В чем дело?
Креван шагнул в сторону, и взору Тилара открылась страшная картина.
Ствол небольшого деревца, ободранный и заостренный, глубоко всаженный в землю. На нем – полуразложившаяся голова старухи. С седой косой, почерневшей от крови, с выпавшим наружу языком. Глаза то ли выдавлены, то ли выклеваны.
В глазницах копошились черви. Кругом вились мухи.
Только сейчас почуял Тилар тяжелый дух, перебивавший запахи палой листвы и влажной земли. Глаза постепенно привыкали к полумраку, и, оглядываясь, он видел вокруг все больше и больше колов, увенчанных отрубленными головами.
В ужасе он попятился к кораблю.
Туман, кружась, медленно уплывал вверх. Осела пыль, взметнувшаяся при ударе корабля о землю, улеглась сухая трава. И только теперь Тилар понял, что за «изгородь» успел заметить он при падении. То были сотни кольев, поднимавшихся по склонам круг за кругом.
И на каждом – ужасный гниющий плод.
– Нет… – с трудом выговорил он.
Это было хуже любого пожара. Царство Охотницы накрыла тьма безумия. Он вспомнил дикую колючку, о которой говорил Роггер. Вновь посмотрел на колья. Песня‑манок и впрямь пустила корни… и из этих корней взошла тернистая поросль…
|
|
– Ее собственный народ, – сказал с горечью Креван.
Оба отступили еще на шаг.
И тут послышался свист. В вышине что‑то засверкало. Тилар вскинул голову.
Из леса, окутанного туманом, вылетали, подобно падающим звездам, пылающие черточки. Прорезали одна за другой сумрачную пелену.
– Стрелы! – Креван схватил Тилара за плечо, потянул к флипперу.
Но было поздно.
Стрелы посыпались на корабль, покоившийся на дне туманного моря. Застучали, словно град по деревянной крыше. Только не ледяной, а огненный. И ни одна не пролетела мимо цели.
В корабле закричали.
Тилар вздохнуть не успел, как последовал, расчертив небо сверкающими полосками, второй залп. Через мгновение, под испуганные крики людей на борту, в корабль, уже загоревшийся, ударила новая волна пламени.
И вновь ни одна стрела не сбилась с пути.
Если здесь и правило безумие, меткости его подданные не утратили.
Пламя, ускоряемое какой‑то алхимией, добавленной в масляную пропитку стрел, распространялось быстро. Деревянный корпус вмиг обвили огненные змеи.
– Выводи всех, – приказал Кревану Тилар. О бегстве по воздуху нечего было и думать. Они и сквозь туман пробиться не успеют, как обшивка прогорит до механизмов.
Следовало срочно что‑то придумать.
Тилар вытер одной рукой пот со лба. Другой выхватил кинжал. Чиркнул лезвием по ладони, выступила кровь.
«Пот – чтобы наполнить, кровь – чтобы открыть путь».
|
|
Он поборется с огнем собственными гуморами.
Тилар представил себе лед – такой же холодный, неодолимый, как тот, что украл у них Эйлан. Взглянул на кровь в своей ладони, смешавшуюся с потом. Благословенные гуморы должны заморозить огонь…
Он поднял руку. Но не успел коснуться ладонью корпуса, как точно в то место, куда он собирался ее опустить, вонзилась стрела. Тилар отшатнулся. Стрела словно не прилетела, а выросла у него на глазах из дерева обшивки.
Оперенный конец затрепетал.
И тут он заметил еще кое‑что.
Насаженного на древко ворона – одного из тех, которых он послал Охотнице.
Ответ пришел наконец.
И это была угроза. Недвусмысленная.
Следующая стрела войдет в сердце.
Тилар опустил руку.
Из корабля высыпались его спутники, выпрыгнул Креван.
Пират закричал, показывая вверх, на склон:
– Бегите!
В следующее мгновение крыша флиппера взорвалась. Пламя взметнулось к небу. Волной горячего воздуха всех сбило с ног. Креван вскочил первым, одной рукой подхватил Дарт, другой помог подняться Бранту. Снова крикнул:
– Уходим!
Все бросились бежать. На землю дождем посыпались пылающие обломки досок, и только чудом никого не задело. Тилар, едва убравшись на безопасное расстояние, пересчитал спутников. Слишком мало…
– Где Хорас? Экипаж? – спросил он.
Креван покачал головой.
– Эти стрелы… в них черная алхимия земли, проклятие для воздуха. Капитан пытался остановить механизмы. Спасти корабль.
В глазах пирата блеснула сталь – то были жажда и обещание мести.
Словно бы в ответ на это из тумана, парившего над ними, подобно облакам, донесся смех.
Брант подался к Тилару.
– Охотница, – сказал он, безошибочно определив источник.
Из далекого кастильона на вершине дерева долетел голос, усиленный Милостью:
– Добро пожаловать, богоубийца… добро пожаловать в Сэйш Мэл!
Глава 15
СТУК В ОКНО
– Все горожане в безопасности? – спросила Катрин.
Эконом Рингольд кивнул.
– Разместили их в большом судебном зале. Ночевать будут на скамьях амфитеатра… всех удобств – каменное ложе да одеяло, но все‑таки в тепле.
Они стояли в пустом коридоре одного из срединных этажей Ташижана, возле комнаты, отведенной для общих собраний. Из‑за двери доносился рокот голосов. Этим утром смотрительницу Вейл ожидала встреча с представителями всех посольств. Таковы были ее нынешние обязанности в цитадели. Не более чем хозяйки постоялого двора, призванной улаживать споры меж постояльцами и решать хозяйственные вопросы.
Даже в полевой зал староста Филдс ее больше не пускал, заявив: «Коль у вас есть причина держать меня в стороне от ваших планов, то и у меня найдется». Прежних смотрителей было не так легко отодвинуть. Их обычно поддерживал совет мастеров. И ни один староста не позволил бы себе непочтительно обращаться с человеком, за которым стояли их знания и алхимическое искусство.
Катрин же подобной опеки не имела. Зато обрела вражду – не менее значимую. Особенно негодовал мастер Хешарин… лицом сделался багров не хуже старосты и тоже ратовал за то, чтобы выставить ее из полевого зала.
Но все могло быть и хуже. Ее хотя бы не посадили под замок – за измену. После того как Тилар улетел, пришлось держать ответ. Объяснять, что богам урагана нужен только богоубийца и регенту лучше было убраться отсюда, дабы отвлечь их внимание от цитадели. А его отъезд сохраняли в секрете лишь потому, что Тилар обнаружил в подземельях доказательство сговора между армией демонов и кем‑то из Ташижана. Ведь Мирра не случайно завладела черепом сразу после того, как о его существовании заговорили в полевом зале.
Услышав это, Аргент окинул подозрительным взглядом всех сидевших за столом. Дураком он не был.
И Катрин удалось таким образом остаться на свободе.
Радовало ее и еще кое‑что.
Она узнала – едва ли не последней – о том, что Аргент велел рыцарям собрать жителей окрестного городка под защиту крепостных стен. Горожане наперебой рассказывали о диком ветре, едва не сносившем дома, о странных зверях, которые мелькали в снежном вихре, о замерзших людях, чьи тела находили разорванными на части. И, наслушавшись таких разговоров, Катрин вышла посмотреть, что происходит.
Ураган, поглотив городок, сжал кольцо вокруг крепости. Он бушевал у самых стен Ташижана. Злоба ветра казалась почти осязаемой. И это, несмотря на бремя забот и человеческие потери, немало укрепило дух Катрин.
Ведь беснование бури могло означать лишь одно – Тилару удалось вырваться. Поэтому боги и обрушили свой гнев на городок…
Осада продолжалась, однако за прошедшие три дня враг не предпринял ни одного нападения. Аргент вновь развел костры на нижних этажах башни. Велел заложить проход позади щита‑гонга в судебном зале, ведущий на уровни мастеров. Но и Мирра со своими демонами затаилась.
Обе стороны словно выжидали, готовясь к последней, решающей атаке. Но будет ли она? Возможно, крепость решили взять измором?..
– Хватает ли у нас воды и съестных припасов? – спросила Катрин.
– Да, – с усталой улыбкой ответил эконом Рингольд. – Староста готовился к великому множеству пиров в честь посвящения. Кладовые и ледники были загодя набиты до отказа. Так что всего хватает. Вот только на горожан мы не рассчитывали.
– Справимся.
– Конечно. Но… – он кивнул на дверь, – не худо бы предупредить наших почтенных гостей, что привычного изобилия и разнообразия на столе может и не быть.
Она вздохнула.
– Предупрежу.
Рингольд с легким поклоном удалился. Катрин проводила эконома взглядом, восхищаясь про себя его выдержкой. То был во многих отношениях истинный хозяин крепости.
И с ней он пока еще разговаривал…
Она повернулась к двери. Собралась с духом, толкнула ее и вошла.
В комнату для собраний временно превратили один из учебных залов. Здесь стояли два длинных стола, у дальней стены возвышался помост для учителя. На стенах горели светильники.
Катрин увидела за столом Делию, кивнула ей. Рядом с этой девушкой она по‑прежнему чувствовала себя неловко, помня их поцелуй с Тиларом на причале. Но понимала, что обида ее мелочна и несправедлива, и на самом деле в последние дни, когда им часто приходилось работать вместе, недостойные чувства начали потихоньку исчезать. Оказалось, что Делия не хуже эконома Рингольда способна управляться с самыми беспокойными Дланями разных богов, сохранять самообладание в спорах и выносить беспристрастные решения. И сейчас Катрин удивилась тому, какое облегчение испытала, увидев девушку уже за работой. Делия была союзницей.
В борьбе с недовольными, которых здесь, разумеется, хватало.
Во главе другого стола восседала предводительница таковых – стройная Длань из Ольденбрука, с ног до головы в белом. Рядом с ней развалился толстый слизняк в фиолетовом наряде, единственный, кто прибыл из Обманной Лощины. Друг друга они явно презирали, но, несмотря на это – и на совершенно разные манеры и облик, – объединились в последние дни ради того, чтобы изводить Катрин своими жалобами.
Еще здесь присутствовали, разбившись на два почти равных лагеря, главы остальных посольств, запертых ураганом в Ташижане. За одним столом с Делией – представители Туманного Дола, Снежнолисьей реки, Кривого леса, Перекрестка Фица. И на редкость злющий горбатый старик, Длань из Вересковой Старицы. За столом Лианноры – суровые личности из Аккабакской гавани, Пяти Рукавов, Зимних островов и Камня Мученика.
Не успела Катрин подойти к учительскому помосту, как Лианнора уже вскочила на ноги.
– Благодарю за внимание к нашим просьбам.
Катрин, не отвечая, поднялась на помост.
– Смотрительница Вейл, – затараторила Лианнора, – мы понимаем, какая опасность угрожает Ташижану, и все хотим помочь. С этой целью мы предлагаем…
– Предлагаете? – перебила Катрин, разворачиваясь к ней. – Я лично, при всем моем уважении, предлагаю вам, госпожа Лианнора, сесть. Мы встретились сегодня не для того, чтобы вы могли высказать свои соображения. Но для того, чтобы вы поняли наконец, каково ваше положение здесь. Мы высоко ценим ваши знания и умение обращаться с гуморами, но в Ташижане нет богов. И более всего нам нужны сейчас мастера меча и алхимии.
На лице Лианноры застыло высокомерное выражение. Сесть она и не подумала – по той причине, что тогда ей точно не удалось бы договорить.
– Староста Филдс дал мне слово, что сегодня нас выслушают. – Она окинула взглядом своих сторонников. – Не так ли?
Те дружно закивали.
Катрин поняла, что досаждала Лианнора не только ей. Еще и Аргенту… И староста не придумал ничего лучшего, как предоставить смотрительнице разбираться с назойливой гостьей.
– Что же вы в таком случае предлагаете, госпожа Лианнора?
– Мы считаем, что нам, представителям богов, благословивших Первую и иные земли, следует принять участие в обороне. Не сидеть без дела у себя в покоях. У нас нет желания прятаться или, хуже того, бежать от нашего долга перед Мириллией… подобно малодушным трусам.
Последнее слово она выделила особо. Катрин знала, что Огненный Крест усердно разносит слухи о трусости, более того, предательстве бежавшего Тилара. Многие именно так это и расценили. Теперь понятно стало, к кому примкнула Лианнора. Та обладала почти сверхъестественной способностью чувствовать, на чьей стороне сила. К смотрительнице она сперва пыталась подольститься; теперь же, когда ту отлучили от полевого зала, былое подобострастие обернулось почти дерзостью. Почуяв власть Огненного Креста, Лианнора переняла и убеждения его членов.
– Я еще не слышала ваших предложений, – сказала Катрин. – Хотите взять в руки мечи и защищать лестницы?
Лианнора небрежно отмахнулась.
– Разумеется нет. Наше преимущество – в знаниях и опыте. Мы хотим всего лишь вовремя дать совет тем, кто выстраивает оборону. Принять участие в обсуждении военных планов.
Катрин сдвинула брови.
– Мы говорили об этом, – Длань слез кивнула в сторону своих союзников, – и решили, что следует выбрать одного человека, который будет представлять нас в полевом зале. Среди тех, кто действительно защищает крепость.
Еще один выпад – в адрес смотрительницы и исчезнувшего регента.
Но Катрин даже не почувствовала укола, так поразили ее претензии Лианноры. А ведь Делия предупреждала… говорила, что нельзя недооценивать ее хитрость и жажду власти. Родись Аргент женщиной, вполне мог бы стоять сейчас на ее месте…
Тем не менее Катрин склонила в знак одобрения голову.
– Мудрое решение. Разумеется, лучше выбрать кого‑то одного, ибо так будет проще принимать решения.
Лианнора, довольная похвалой, потупилась с тщательно выверенной скромностью.
– Но, – добавила Катрин, – староста вряд ли позволит кому‑то, кроме глав Ташижана, присутствовать на совещаниях в полевом зале.
И бросила на Лианнору извиняющийся взгляд. Коль разъярится, пусть с ней объясняется Аргент.
– О, – сказала та, выпрямившись и лукаво блеснув глазами, – со старостой этот вопрос мы уже обсудили. Он согласен и рад будет нашему участию.
Катрин, застигнутая врасплох, застыла с открытым ртом. Аргент – согласен?.. И тут же поняла, в чем дело. Еще один способ унизить ее. Ей вход заказан, а таким, как Лианнора, открыт.
Воспользовавшись ее молчанием, Длань слез обратилась к остальным:
– Стало быть, начнем, – и посмотрела на Катрин. – Может быть, вы будете так любезны, что произведете подсчет?
Смотрительнице, умело загнанной в ловушку, оставалось только кивнуть.
Толстяк в фиолетовом, Длань из Обманной Лощины, встал и откашлялся, прочищая горло. Покачнулся, и сделалось ясно, что он изрядно пьян. Цвет одежды, видимо, был выбран не зря – чтобы скрыть пятна от вина.
– Думаю, нет никаких сомнений в том, кто должен нас представлять, – сказал он и поклонился так низко, что чуть не упал. – Госпожа Лианнора не раз доказала свой быстрый ум и глубину знаний. Слушайте, слушайте! – Он поднял воображаемый кубок, обращаясь к своему столу. – Подать сюда камни для голосования!
Из‑за другого стола поднялся со стоном, держась за горб, Порак Нил из Вересковой Старицы.
– А я предлагаю госпожу Делию. Ее все знают и искренне почитают. Она поумнее многих будет.
Сидевшие с ним рядом застучали в знак согласия по столу кулаками.
Сторонники Лианноры не шелохнулись.
– Я уверена, – сказала Лианнора, – что госпоже Делии ни к чему такое бремя. Все знают, каковы отношения меж старостой и его дочерью. И, осмелюсь заметить… думаю, все со мной согласятся… госпожа Делия служит на самом деле не богу. А человеку.
Делия встала.
– Ради блага Ташижана я забуду о своих недоразумениях с отцом.
– И поскольку именно этого человека мы собрались здесь почтить, – добавила Катрин, – признать за ним право зваться рыцарем и регентом, мы, разумеется, не можем умалять достоинства госпожи Делии.
Лианнора посмотрела на Катрин, прочла в ее взгляде решимость.
– Разумеется…
Предложено было всего два имени, поэтому бросание камней много времени не заняло. Все Длани опустили в мешок по камню: за Лианнору – белый, за Делию – черный.
Затем мешок передали Катрин. Та быстро подсчитала камни и объявила:
– За каждую – одинаковое количество голосов.
Лианнора поджала губы, пытаясь скрыть разочарование.
Делия скрестила на груди руки.
– Может, кто‑то здесь хотел бы бросить другой камень? – спросила Катрин.
Все промолчали.
– Тогда, по праву смотрительницы Ташижана, я объявляю равный счет. Староста принял мудрое решение увеличить число своих советников, так почтим же его мудрость, предоставив ему сразу двоих. Госпожу Лианнору и госпожу Делию.
Лицо Лианноры перекосилось на мгновение, но, как только ее начали поздравлять, озарилось деланой радостной улыбкой.
Делия посмотрела на Катрин, тоже улыбнулась. Они ничего не знали о последних планах, составлявшихся в полевом зале. Но теперь Аргент поневоле откроет дверь….
Длани, рассыпавшись в поздравлениях и добрых пожеланиях, разошлись, чтобы передать весть другим. Делия задержалась, тронула Катрин за руку.
– Передам от вас отцу поклон.
– Передайте…
Лианнора замешкалась тоже, явно желая поговорить с Делией. Своей единственной достойной соперницей.
Когда комната опустела наконец, Катрин вышла в коридор. Увидела, кто поджидает ее там, прислонясь к стене, обрадовалась и удивилась. Ибо это был еще один гонимый, кого уличил в причастности к побегу мастер Хешарин.
– Геррод? Что ты здесь делаешь?
Он выпрямился, подошел к ней.
– Узнал об играх, которые тут затеваются. Хешарин не может удержать язык на привязи, особенно если речь идет о том, чтобы кого‑нибудь унизить. А у меня еще остались тайные союзники в его кругу. О, слышала бы ты, что там творилось, когда выяснили, что Тилар не только сбежал, а еще и прихватил с собой единственное оружие против песни‑манка…
– Представляю.
Они вместе двинулись к лестнице. Геррод снова заговорил, и в его голосе прозвучала насмешка:
– Мастер Орквелл чуть не задушил своего благодетеля, узнав, что череп исчез вместе с Тиларом.
– Мы не могли поступить иначе, – сказала Катрин, ощутив вдруг усталость. Слишком уж высоко находились ее покои…
Геррод с присущей ему проницательностью понял ее состояние и умолк. И не раскрывал рта все время, пока они поднимались, за что она была ему благодарна.
Правда, с каждой ступенькой ее тревога росла, одно мрачное предположение громоздилось на другое, и в конце концов она нарушила молчание сама.
– А вдруг он не найдет бродяг? Вдруг мы ошиблись…
– Успокойся. Подобные мысли приводят к бездействию. Мы сделали то, что нужно было сделать. Если Тилар сбежал от урагана, значит, весть о нашей беде уже расходится. Нам остается изо всех сил защищаться.
– То есть ждать, надеясь на избавление. – Она покачала головой. – Хотелось бы все‑таки предпринять еще что‑то помимо обороны.
– Выжить… вот что может оказаться главной победой в этом сражении. Свое наступление мы уже предприняли, пустив Тилара на поиски бродяг.
Его уверенность в правильности содеянного слегка утешила Катрин. Но не успокоила. Ее терзала еще и мысль о том, что от участия во внутреннем совете цитадели она отстранена. Хотя… этим утром они точно победили. Делии теперь позволено входить в полевой зал, а значит, и Катрин будет знать о замыслах Аргента.
Наконец они добрались до верхнего этажа. Сейчас она позавтракает вместе с Герродом и… снова примется за дела.
Служанка Пенни засуетилась, как всегда, встречая госпожу. Камин был растоплен. На столе поджидали хлеб, сыр и варенье. Катрин поблагодарила и отпустила девочку, зная, что Геррод не поднимет бронзового забрала, пока не останется с ней наедине.
Пенни вышла, Катрин повернулась к другу. И увидела, что тот нерешительно замер в нескольких шагах от двери.
– Нам никто не помешает, – уверила она его и жестом пригласила к столу с завтраком.
Он медленно поднял руку.
– Катрин…
Доспехи заскрежетали, рука застыла.
– Не могу двигаться, – напряженно сказал он. – Механизмы остановились.
Катрин вспомнила, что однажды они уже работали с натугой – когда ураган вытянул Милость из алхимических составов, которые их оживляли. Она шагнула к Герроду.
И тут сзади послышался тихий стук.
Мгновенно развернувшись, Катрин выхватила меч, направила его в сторону занавешенного окна. Огонь в камине вдруг угас. Даже угли потемнели на глазах. В комнате стало холодно.
В окно снова постучали – словно ветви дерева задели о стекло.
Геррод, скованный броней, неподвижный, простонал:
– Беги…
Лаурелла наморщила нос.
У Киттабыл свой, особенный запах. Как у всех мальчишек, когда те набегаются… но более приятный, отдающий сухим деревом.
Оба стояли рядышком у двери в покоях Бранта, прислушиваясь к происходящему в коридоре.
Юный следопыт, присматривая за волчатами, здесь и ночевал.
У камина, загораживая свет громадным туловищем, сидел Баррен. Волчата резвились вокруг, гоняясь друг за другом, перелезая через его лапы, рыча и кусаясь. По ночам они попрежнему спали в башмаках великана и успели разорвать рубаху Бранта, которую пришлось отдать им для подстилки.
Малыши вполне освоились здесь.
Но им предстояло переехать.
Все прошедшие дни, по утрам и вечерам, Лаурелла навещала Китта, стараясь проскальзывать на этаж, где обитало посольство Ольденбрука, незаметно. Когда в башнях народу прибыло, здесь поселили еще четырех Дланей из Аккабакской Гавани, родины серых торговцев. Бог этого царства, Фректвист, выбирал в Длани только мужчин. К женщинам он питал мало уважения, считая их чем‑то вроде племенных кобыл. Точно так же относились к ним и его служители. Словно мнение бога передавалось вместе с Милостью.
Как раз сейчас они проходили мимо двери, негромко переговариваясь между собой. Лаурелле удалось разобрать только имя Делии. Зато Китт, подумала она, наверняка слышал каждое слово так ясно, будто аккабакцы говорили в комнате.
Те удалились, и она спросила:
– Можно выходить?
Китт предостерегающе поднял руку. Ногти у него были короткие, но подпиленные в виде когтей. И во всем облике хватало звериного – из темных волос выглядывали острые кончики ушей, прищур глаз казался хищным, зубы, когда он изредка позволял себе улыбаться, походили на волчьи.
Тут и Лаурелла услышала, что к двери приближаются еще двое. И разговор разобрала, потому что собеседников не волновало, слышат ли их, так уверены они были в себе.
– Поверить не могу, что регентова девка умудрилась сесть мне на пятки, – шипел женский голос. – Староста, конечно, все внимание уделит ей – дочь как‑никак. А я останусь в тени.
Ее спутник ответил:
– Разве можешь ты, Лианнора, остаться в тени? Ты сияешь ярче солнца…
– Ох, Стен, порой ты бываешь так наивен! Я‑то видела, как смотрит на свою доченьку староста. Когда эта девка отворачивается. Родная кровь, куда денешься?.. – Лианнора презрительно фыркнула. – Вот если бы она оступилась… или ей помогли это сделать…
Они как раз поравнялись с дверью, и капитан понизил голос до шепота:
– Оступиться несложно. Особенно на лестнице. Ногу сломать… или даже шею…
Лианнора что‑то ответила, но дверь они уже миновали. Донесся только смех, потом наступила тишина.
Лаурелла выпрямилась.
– Китт, что она сказала, эта ледяная королева? Как думаешь – всерьез или так, со злости?
Он покачал головой.
– Я слышал не больше твоего. Она, наверное, шептала ему на ухо.
– Надо срочно предупредить Делию!
– А волчата?
– Сперва перенесем их, как и собирались. Потом пойду к Делии.
Китт, чувствуя ее нетерпение, поспешил к малышам.
– Возьму девочку, – сказал он, – а ты бери мальчика.
Лаурелла кивнула. Они заготовили две холщовые перевязи, в каких носят на груди младенцев, и собирались перетащить волчат в пустующие покои Лорра. Причиной переезда послужил разговор ольденбрукских стражников, нечаянно подслушанный Киттом. Мальчик понял, что против малышей снова что‑то замышляется, однако помешать не мог, поскольку был из другого царства. Оставалось одно: потихоньку переправить волчат в безопасное место.
Оба, правда, совершенно не умели красть. Поэтому, не зная, как могут отнестись к их затее ольденбрукцы, дожидались, пока в коридоре никого не останется. Однажды волчата уже сбежали. И второе исчезновение впоследствии можно будет объяснить тем же.
Держа перевязь наготове, Лаурелла подманила кусочком вяленой баранины волчонка поменьше, мальчика, который отличался от сестры еще и более крупными белыми пятнышками на ушах. Тот вцепился в мясо и тут же был изловлен. Когда девочка повесила перевязь на плечо и передвинула его ближе к груди, он грозно зарычал.
Китт со своим волчонком тоже справился. Вновь приложил ухо к двери, послушал немного, кивнул.
Баррен, готовый сопровождать их, был уже на ногах.
Они вышли в коридор, первым Китт, за ним Лаурелла, затем буль‑гончая.
Там было пусто, только на лестничной площадке стоял рыцарь. Они быстро зашагали к выходу.
Тут позади отворилась дверь и послышались голоса. Стражники.
Лаурелла нырнула за буль‑гончую.
– Кто идет? – окликнули их.
Китт сдернул с плеча перевязь с волчонком, передал Лаурелле и знаками велел ей двигаться вперед. Баррен был так огромен, что под его прикрытием она вполне могла выбраться на лестницу незамеченной.
Сжав руку мальчика, Лаурелла пригнулась, скользнула ближе к стене. Китт обошел пса и велел ему стоять. Потом повернулся к стражникам.
– Это всего лишь я, – сказал, хотя не узнать его не могли. С буль‑гончей никто больше по крепости не расхаживал. Стражникам, как видно, попросту захотелось развлечься.
Тем временем Лаурелла оказалась на лестнице. Волчата в перевязях барахтались и рычали. Хорошо, не тявкали. Она возблагодарила за это богов эфира, поприветствовала кивком рыцаря, который уставился на нее поверх масклина, и начала подниматься.
Позади слышался голос Китта:
– Заходил волчат проведать. Молока им дать да еды.
– Ну, больше‑то заходить ни к чему, – сказал кто‑то из стражников.
Остальные захохотали. Посыпались шуточки.
– Как регент повернулся задом да сбег, в двух щенках уж точно нет надобности!
– Зато Лианноре будет муфта к плащу!
– Вот куда б я руки‑то сунул…
– Молчи, Стен услышит!
Хохот сделался громче. Лаурелла с колотящимся сердцем ускорила шаг. Щеки у нее загорелись.
– Проваливай! – рявкнули Китту. – Пока твоя псина тут не нагадила.
– Иль сам не нагадил! Гляньте‑ка на его нос. Эти следопыты, поди, нюхают, как собаки, под хвостом другу дружки…
На лестнице внизу появились наконец Китт с Барреном. Лицо у мальчика пылало румянцем. Он догнал Лауреллу, забрал у нее одного волчонка. И почти бегом они преодолели оставшиеся семь этажей до покоев Лорра.
Там растопили очаг, устроили лежанку волчатам. Баррен развалился у огня, захрапел.
– Мне пора, – сказала Лаурелла. Почесала на прощание щенячьи брюшки и поднялась на ноги.