– Держитесь сзади! – предостерег Роггер. – Он убивает прикосновением. Станете кучкой пепла.
Похоже, его услышали и тени.
Словно волна, отливающая от берега, тьма разом схлынула в коридор, забрав с собой Мирру. И следа не осталось.
Наэфрин припал на передние лапы, вскинул крылья, низко опустил голову. Широко открыл пасть, обнажив клыки из Глума, язык из черного огня, и заревел. Но не раздалось ни звука. Лишь ветер вырвался наружу мощной волной и рассеял клубившуюся в дверях тьму. Тени, скрытые в ее складках, лишились убежища, сделались прозрачными и как будто потеряли вес.
Роггер помог Тилару выпрямиться, подставил свое тощее плечо. Вор был сильнее, чем казался с виду.
– Вперед! – приказал он и передал факел капитану из Ольденбрука. – Держи его повыше! Чтоб ни одна тварь не подошла!
Креван – с мальчиком на плече, который еще не пришел в себя, – подхватил головню, валявшуюся на полу. Поджег от факела соратницы.
Все вместе они двинулись к выходу.
Из коридора донесся повелительный голос Мирры:
– Убей наэфрина! Принеси мне череп бога… и голову мальчишки.
Тени в коридоре зашевелились. Хлынули к двери. Наэфрин заревел и снова рассеял их. Но на пороге остался кто‑то устоявший перед порывом нездешнего ветра.
Лишь плащ его вздулся.
Рыцарь.
Черный хаул.
Он шагнул вперед, не страшась тусклого света факелов. За спиной его стояло все войско тьмы, передавая ему свою силу, обороняя от огня.
Тилар узнал обрамленное белыми волосами бескровное лицо.
– Перрил…
Тот вскинул меч, выкованный из Глума. По клинку заструился зловещий изумрудный свет.
– Убей наэфрина! – вскричала Мирра из тьмы.
И ее демон повиновался.
Катрин и Аргент, стоя на лестничной площадке, смотрели на коридор внизу, отделявший Штормовую башню от уровней мастеров. Ворота в подземелья были открыты.
|
|
Пока еще.
Готовые опустить их по знаку старосты, за колесо подъемного механизма держались двое рыцарей. Еще двое стояли рядом с молотами в руках, чтобы разбить в случае нужды крепления цепей и обрушить тяжелое заграждение.
Пылал в огромных жаровнях огонь. Горели факелы на стенах по всему коридору. Но за воротами царила тьма. Видны были только верхние ступени лестницы, уходившей спиралью в безмолвные глубины подземелий.
– Пора бы им вернуться, – сказал Аргент.
– Подождем еще немного, – попросила Катрин.
– Время истекло. Они или погибли, или поражены порчей.
Катрин развернулась к нему. Сил не было ни спорить, ни сражаться. Их высосала тревога.
Но что‑то в ее лице Аргент все‑таки увидел. Сжатые губы его дрогнули, суровые черты слегка смягчились.
– Еще мгновение, – произнес он тихо и снова уставился на темные ворота. – Не больше.
Они стояли лицом к лицу. Перрил. И наэфрин. И тот и другой – порождение Глума.
Мечом богов не удалось убить демона. Сумеет ли это сделать наэфрин богини?
– Держитесь сзади, – предупредил Тилар своих спутников.
Перрил ринулся вперед, двигаясь с неестественной ловкостью, которой никогда не обладал при жизни. За мечом его оставался в воздухе дымный след. От демона исходило ядовитое зловоние, в точности как от гниющего трупа.
Наэфрин следил за ним, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, потом ударил – с быстротой змеи. Но Перрил ускользнул.
Лишь тень мелькнула смазанным пятном.
|
|
Тот, кто когда‑то был рыцарем, сделал выпад.
Наэфрин отпрянул, уклоняясь от клинка, полоснул крылом. Перрил увернулся, крутанувшись на месте. Но все же был задет – струящиеся тени с одной стороны тела превратились вдруг в обычную ткань и костлявую руку.
Он попятился, встряхнул рукой, и тьма окутала его снова. Двинулся по кругу, выискивая слабину. Обманный шаг влево – и, быстрее, чем мог уследить человеческий глаз, нырнул под крыло наэфрина и ударил мечом снизу вверх тому в горло.
Наэфрин вскинулся на дыбы.
Клинок цели не достиг, Перрил пошатнулся. Пытаясь сохранить равновесие, опустил меч.
Наэфрин обрушился на врага.
– Нет! – вскрикнул Тилар. Он узнал первое движение. Сам учил когда‑то юного оруженосца этому приему. Он назывался «каприз наэфрина».
Но было поздно. Перрил сделал резкий разворот на каблуках и одновременно вывернул запястье. Клинок взметнулся вверх в тот миг, когда наэфрин устремился вниз. Однако в последнюю секунду, возможно, услышав предупреждение, демон дернулся в сторону. Меч, не достав до горла, скользнул острием по левому боку.
Собственные ребра Тилара пронзила жгучая боль.
Он задохнулся, ноги разом ослабели. Роггер не успел его поддержать. Упав, Тилар тяжело ударился коленями о каменный пол. Наэфрин встал на дыбы, попятился, широко раскинув крылья. Глаза его заполыхали еще яростнее.
Перрил бросился вперед, целясь в незащищенное брюхо.
Но из‑под правого крыла вдруг выскочил Роггер, в обеих руках которого что‑то блестело. И метнул в противника один за другим два хрустальных снежка – репистолы. Крохотные сосуды с гуморами.
|
|
Перрил, сосредоточась на наэфрине, вора не заметил.
Один сосуд разбился у его ног, гумор обрызгал икры. Второй ударил в грудь.
Роггер отбежал в сторону, вернулся к Тилару.
Перрил зашатался. Ноги его словно одеревенели. Глум, который питал плащ, и тени сгинули, осталась обычная ткань, которая только стесняла движения демона. Он едва успел увернуться от когтей наэфрина.
Тилар снова увидел обнаженное тело под плащом, полупрозрачную кожу, под которой что‑то корчилось и извивалось. В следующий миг Перрил в поисках убежища и спасения нырнул во тьму, поджидавшую за дверью.
Роггер подхватил Тилара, поставил на ноги. Тот собрался с силами и шагнул к двери, хотя левый бок еще немилосердно жгло.
– Идемте! – сказал он. – Пока эти твари еще что‑нибудь не придумали.
Наэфрин, повинуясь жажде крови, первым ринулся в дверь и расчистил дорогу. Когда они выбрались в коридор и осветили его факелами, войско демонов о новом нападении, казалось, уже не помышляло.
Все бегом поспешили к лестнице. Наэфрин, летевший впереди, изогнул длинную шею, выхватил кого‑то из теней, как цапля выхватывает рыбу из воды. Потряс в воздухе отбивающуюся добычу и отшвырнул в боковой коридор. Оттуда донесся пронзительный вопль.
Тилар посмотрел на Роггера.
– На этот раз всех спас ты.
– Ты – на самом деле, – ответил вор.
Тилар нахмурился. Роггер пояснил:
– То были репистолы с твоей слюной. Мне дала их Делия, когда мы собрались идти сюда. Сказала, могут пригодиться.
– Как?.. – Но тут же Тилар понял и сам. Каждый гумор действовал на Милость по‑своему. Слюна ее ослабляла.
– Я не был уверен, что это сработает против темной Милости. Но, видно, Милость есть Милость. Его чуть с ног не сшибло.
Да, если бы Перрил довел прием до конца, завершил «каприз наэфрина»… Тилар потер ноющие ребра. На лестнице они оказались, не успев оглянуться. Здесь регент отправил всех вперед.
– Прожигайте путь! – велел он.
Сам же, опираясь на Роггера, поплелся сзади.
В самом тылу остался наэфрин. Он нашел еще кого‑то в тенях и сбросил с лестницы.
Но не Перрила. Тилар знал, что почувствовал бы на расстоянии острую ненависть хаула. Сохранилось ли в этой оболочке хоть что‑то от его прежнего друга?
Тепло и свет приближались с каждым витком лестницы. Уже забрезжили наверху отблески огня.
И тут капитан из Ольденбрука гаркнул что есть силы:
– Они закрывают ворота!
– Подождите! Мы идем! – взревел Креван.
В следующий миг, сделав очередной поворот, Тилар тоже увидел медленно смыкающийся огненный глаз ворот.
Все начали кричать.
Глазное веко замерло. Их услышали. Тилар ринулся было вперед за остальными, но его придержал Роггер.
– Не хочешь ли взять собачку на поводок? Не время выходить из подземелья в обнимку с демоном.
Тилар кивнул, похлопал себя по плащу.
– Держи. – Роггер передал ему один из своих кинжалов.
Резанув ладонь, Тилар подождал, пока выступит кровь.
Единственная возможность вернуть наэфрина на место. Затем поднес окровавленную руку к дымной пуповине меж собой и зверем.
Тот, словно поняв его намерение, обернулся. Полоснул свирепым взглядом. Но кровь уже соприкоснулась с привязью из Глума. Вспыхнул нестерпимо яркий свет, озарил демона, размыв его очертания, и… страшной тяжестью наэфрин обрушился обратно в Тилара.
Тот приготовился к толчку и потому устоял. Удар, правда, оказался сильнее, чем он рассчитывал. Сегодня Тилар вызывал зверя дважды. И молился про себя, чтобы больше этого делать не пришлось. Возвращение здорового состояния радовало. Год прошел, и теперь когда‑то привычное искалеченное тело казалось чужим, словно принадлежало другому человеку.
И это тревожило.
Ведь на самом деле он был калекой. Сила и здоровье являлись иллюзией, сенью Милости, даром наэфрина, обитающего внутри. Тилар вспоминал об этом, лишь выпуская демона.
Хотя забывать не следовало никогда.
Толчок в грудь едва не опрокинул его. Верхняя ступенька подсекла под ноги. Но, мгновенно исцеленный, вновь обретший силу, он схватился за стену и не упал.
Выпрямился и почувствовал, как полыхнула боль в руке. Тилар поднес ее к глазам и удивился. Сломанный мизинец остался кривым. Раньше после возвращения наэфрина все раны и увечья исчезали бесследно.
Он взглянул на ладонь. Свежий порез затянулся, словно его и не было.
Роггер тоже увидел искривленный палец.
– Странно…
Регент опустил руку. Времени беспокоиться об этом не было – все уже поднялись к воротам.
– Тилар! – позвал знакомый голос. В проеме появилась Катрин. – Ты где?
Он зашагал наверх, к теплу и свету. Хотя боль в руке невольно заставляла думать, что часть тьмы он выносит отсюда с собой.
Роггер поспешил следом, и вместе они выбрались в коридор.
– Закрывайте, – велел Тилар.
Рыцари вновь принялись крутить колесо, опуская прочную преграду из змеиного дерева.
Он думал, что согреется здесь, среди множества огней. Но по‑прежнему ощущал холод.
Это был не конец.
Вдруг раздались испуганные крики – кричали два рыцаря, которые стояли на страже в конце коридора, у ворот, ведущих во двор Штормовой башни.
Тилар издалека увидел изморозь, на глазах расползавшуюся по внутренней стороне ворот. С громким треском начали раскалываться доски.
Караульные попятились – но недостаточно быстро.
Железные крепи лопнули, промерзшее дерево разлетелось на куски. В коридор вплыл белесый морозный туман. Факелы на стенах вблизи входа затрепетали и погасли.
Каменный пол покрылся блестящим льдом. Из тумана вылепилась человеческая фигура, шагнула вперед. И остановилась – нагая, окутанная лишь инеем.
Вернулся утраченный союзник.
Тилар ужаснулся.
– Эйлан…
Глава 13
ДУХИ ВЕТРА
– Калла, уведи мальчика! – приказал Креван, глядя на ледяное видение в сломанных воротах.
Та подтолкнула Бранта к лестнице. Оглушенный пережитым, сопротивляться он был не в силах. Он едва пришел в себя и еле держался на ногах. В памяти остался провал. Брант ничего не помнил, кроме старухи с черепом.
Что произошло?
Калла, женщина с пепельным лицом, взяла его за плечо, повела наверх. Он покорно начал подниматься. Оглянувшись, увидел Стена, идущего следом. Остальные его спутники, с которыми он спускался в подземелья, стояли в нижнем коридоре, со старостой и рыцарями. Брант посмотрел на них, потом бросил взгляд вперед, на лестницу. Кого‑то не хватало.
Дралмарфиллнир… где он? Уж великана‑то, такого же громоздкого, как его имя, не заметить просто невозможно.
Брант остановился.
– Шагай давай, – сказала Калла, снова его подталкивая.
Мальчик вместо этого отступил назад и налетел на Стена.
– Где Драл?
Капитан пробормотал что‑то невнятное. Глянул на флаггершу, покачал головой. И, шмыгнув мимо Бранта, поспешил наверх.
Калла взяла мальчика за локоть.
– Умер, – сказала она просто.
– Что?.. – Услышанное потрясло Бранта. В то же время в голове немного прояснилось. – Как?
– Не сейчас.
Она опять потянула его наверх, но на этот раз Брант уперся ногой в ступеньку и вырвался. И побежал вниз, к Роггеру, стоявшему у основания лестницы. Он не мог больше мучиться неизвестностью.
– Где череп? – спросил он, добравшись до бородача.
Тот хлопнул по суме, которая висела у него на плече. Явно не пустая. Брант почувствовал, как потеплел слегка камень на груди. Значит, они добыли его. Но какой ценой?
Не успел он задать новый вопрос, как Роггер махнул рукой в сторону разломанных ворот.
– У нас беда пострашнее.
Брант повернулся.
К ним медленно приближалась женская фигура, окутанная холодным туманом. Факелы, мимо которых она проходила, гасли один за другим, и за спиной ее воцарялась темнота. Стены разрисовывала тонкими узорами изморозь. По каменному полу перед женщиной ковром стелился лед, гладкий, как пролитая вода.
Один из рыцарей, что охраняли ворота, взмахнул мечом, норовя пронзить страшную гостью. Но ледяные языки, опережавшие ее на несколько шагов, коснулись его ног раньше. В тот же миг рыцарь схватился рукой за горло и застыл. Потом упал – не сгибаясь, с твердым стуком, словно опрокинутая каменная статуя.
Брант вспомнил зайца, которого видел в ольденбрукском лесу. Закоченевшего, промерзшего насквозь. И понял, что к ним явилась, обретя плоть, ужасная сила урагана.
– Убейте ее! – крикнул староста рыцарям, которые выстроились поперек коридора, преграждая женщине путь.
Мгновенно лязгнули арбалеты, засвистели стрелы. И каждая, хвала меткости стражей Ташижана, попала в цель… но только для того, чтобы расколоться о панцирь инея, покрывавший тело Эйлан.
Та, не моргнув и глазом, шагая неторопливо и беззвучно, продолжила свой путь.
– Огня! – раздался громовой голос Аргента. – Сожгите ее!
В коридор тут же выкатили бочку масла, высотой в половину человеческого роста. Подпалили тряпичные жгуты с обеих сторон, подтолкнули навстречу вире. Полыхнуло так, что Брант, ослепленный, прикрыл глаза рукой. Разлетелись во все стороны горящие заклепки, заставив попятиться заслон рыцарей.
Но из пламени и дыма как ни в чем не бывало появилась она. Лед и изморозь стлались впереди и вокруг нее, гася огонь.
– Назад! – приказал староста.
Его люди кинулись к лестнице. Роггера и Бранта оттеснили на площадку второго этажа. Все ступени ниже заполонили рыцари. Там же остановились староста, Тилар и смотрительница.
Часть коридора видна была Бранту и с площадки – ворота из змеиного дерева, перекрывавшие дорогу ужасным существам, что таились на уровнях мастеров. И огромные жаровни, огонь в которых тоже потух. От внезапно грянувшего холода железо, раскаленное докрасна, почернело и треснуло. По каменным плитам коридора пополз лед, и разбросанные тлеющие заклепки моментально остыли.
Потом в поле зрения появилась она. Плоть урагана.
Остановилась. А лед двинулся дальше, в глубину коридора – там тоже начали гаснуть фонари.
Женщина повернулась к людям, стоявшим на лестнице.
И заговорила – без всякого выражения в голосе. Покрытые инеем губы разомкнулись, треснули. На них выступила и тут же замерзла кровь.
– Богоубийца… отдайте нам богоубийцу.
Все обиды были забыты. Стоя плечом к плечу, Тилар, Аргент и Катрин глядели в нижний коридор, пожранный ледяной тьмою. Оттуда веяло знобящим холодом. Дыхание вырывалось изо рта белыми облачками.
Аргент посмотрел на Тилара.
– Что будем делать?
Тот покачал головой, не в силах оторвать взгляд от ворот из змеиного дерева. Единственным их оружием против воинства Мирры был огонь. Но ураган без труда уничтожил все укрепления. И как противостоять теперь черной армии подземелий? В ловушке – меж льдом и тьмой…
– Надо заново разжечь огни, – сказала Катрин.
– Отдайте нам богоубийцу, того, кого мы называем Мерзейшим. И мы оставим вашу крепость в покое.
Голос принадлежал Эйлан. Но Тилар знал, кто управляет ею на самом деле – как марионеткой. Лицо этого бога он видел в урагане. Ульф из Ледяного Гнезда, которому помогали другие боги. Выстоять против них казалось невозможным.
– У вас есть только колокол, чтобы передать нам богоубийцу. Или погибнуть. Мерзейший должен умереть в любом случае. Выбор за вами.
Эйлан скрестила руки на груди, приготовившись ждать.
Аргент приказал своим людям:
– Оставайтесь здесь. Отправьте весть, если она сдвинется с места. – Потом ткнул рукой в одного из рыцарей близ верхней площадки. – Позови сюда мастеров. Пусть изучат и испытают Милость, которая ее защищает. Нужно отыскать способ справиться с ней.
Рыцарь поспешил исполнить приказание.
А староста взглянул на Тилара.
– Надо поговорить. Наедине.
Жестом пригласил Катрин следовать за ними и решительно зашагал наверх. Рыцари, давая дорогу, расступились.
Тилар сказал Кревану:
– Побудь с Роггером и мальчиком.
Тот кивнул.
Поднявшись на следующий этаж, все трое вошли в первую попавшуюся пустую комнату, жилище оруженосцев. У дальней стены высились одна над другой четыре койки. Очаг не горел, пахло прокисшим элем и потом. Судьбу Ташижана предстояло решать в весьма жалких условиях.
Аргент закрыл дверь.
– Так что же будем делать?
– Тилара мы отдать им не можем, – заявила Катрин, садясь на нижнюю койку.
– Он – выкуп за Ташижан. – Аргент принялся расхаживать по комнате. При повороте меч ударил его по бедру, и староста придержал украшенную алмазом рукоять. – Нам следует выбрать меньшее из зол.
Катрин хотела что‑то сказать, но Тилар ее опередил:
– Староста прав.
Щеки у нее тут же вспыхнули, глаза засверкали, но он сделал вид, что не замечает.
– Либо мы приносим в жертву одного человека, либо Ташижан, потеря которого – беда для Девяти земель в эти темные времена. Моя жизнь того не стоит.
– А возьмут ли они только твою жизнь на самом деле? – горячо возразила она.
Оба мужчины нахмурились.
– Эти боги уже создали ураган и наслали его на нас. И уже пустили в ход темную Милость. – Катрин махнула в сторону нижнего коридора, где ожидала их решения Эйлан. – Мы обязаны принять в расчет возможность того, что они в союзе с Кабалом или сами под его властью. Вдумайтесь, что за выбор предложила нам их посланница… потерять либо Тилара, либо Ташижан. И то и другое – на руку Кабалу. И угрозу только усугубляет темное воинство Мирры в подземельях. Мы должны ответить на очень важные вопросы, прежде чем принять решение.
– Какие же?
– Существует ли связь между Миррой и ураганом? – Она посмотрела на Тилара, потом на старосту. – Почему обе силы выступили в одно и то же время? Нечаянно это вышло – Мирра просто воспользовалась удобным случаем – или так и было задумано? Управляет ли Кабал богами, тайно или в открытую? Ведь может быть и так, что им вовсе не нужна смерть Тилара. А нужны его силы. Вдруг они собираются сделать из него оружие против нас? Как из этой виры? Тогда они смогут взять не только Ташижан, но и всю Мириллию…
Аргент остановился, скрестил руки, уставился в пол. Тилар присел на край стола и посмотрел на свой кривой мизинец. Боль отдавалась в руке до самого локтя. Это ему не нравилось.
– Превращение Тилара в нашего врага означает полную победу Кабала. – Катрин тяжело вздохнула. – Не лучше ли оставить его силу себе? Ташижану нужна защита. Подчинись мы сейчас их требованиям – и окажемся в их власти.
– А если вы не правы? – спросил Аргент. – Если они хотят всего лишь положить конец его «мерзостным» деяниям? Ташижан под угрозой…
– Он всегда под угрозой, – ответила Катрин, – покуда не уничтожен Кабал. Наши башни всегда будут притягивать тех, кто стремится поработить Мириллию. Мы – первая линия обороны. Крепость не должна пасть.
Аргента, судя по виду, ее слова не убедили. По‑прежнему глядя под ноги, он проворчал:
– Если бы мы знали точно…
– Кое‑кто знает, – пробормотал Тилар про себя.
Староста уставился на него.
– Кто?
Тилар не думал, что его услышат. Но пришлось ответить:
– Вира Эйлан. Она побывала в сердце урагана. И вернулась.
– Но для нас она потеряна, – сказала Катрин.
Он кивнул, и сам это понимая. Вирой полностью завладела песня‑манок. Холодные, пустые глаза, мертвые, как покрытые льдом озера… Похоже, черной песне и впрямь невозможно противостоять.
Не сумел даже он.
При воспоминании Тилара передернуло. В одно мгновение у него отняли тогда и волю, и разум. Он был в сознании, но мир сузился до размеров острия иглы. Не осталось ничего, кроме звуков песни и его готовности сделать что угодно, лишь бы слушать их и повиноваться, будучи глухим ко всему остальному.
Лишь на миг ему удалось стряхнуть наваждение – когда он беспомощно попытался предупредить своих спутников: «Уходите… бегите».
Как это вышло?
– Мы гонимся за тенью, – сказал Аргент. – Решение нужно принять, основываясь на твердом знании, а не на игре воображения. Через колокол крепость заморозят. И если мы не погибнем сразу, дело завершат демоны Мирры. Есть только один способ задержать их всех – пусть ненадолго, пусть только для того, чтобы успеть собраться с силами… Это отдать им Тилара.
– Давайте не будем торопиться… – возразила Катрин.
Далее Тилар ничего не слышал.
В ушах звучали собственные слова. «Уходите… бегите…» Когда он произнес их, он был свободен от песни. Потом снова подпал под ее власть. Тревожась до сего времени только о демонах, больше он об этом моменте не вспоминал.
Но сейчас задумался.
Что произошло за мгновение до того, как он сказал это?.. Он был глух ко всему, тем не менее слуха что‑то коснулось. Какой‑то чужеродный звук нарушил мелодичные чары, негромкий, но оказавшийся в силах даровать миг свободы.
Одно слово, болезненный стон: «Нет…»
Кто вымолвил это слово?
Тилар соскочил со стола, выпрямился. Он вспомнил.
Мальчик.
Брант и Роггер сидели, прислонясь к стене, на полу в коридоре. Вор коротко поведал мальчику о судьбе его друга Дралмарфиллнира, об ударе отравленным клинком.
– А ведьма еще жива, – с горечью сказал Брант.
Роггер положил руку ему на колено.
– Да, жива. Зло упорно, убить его непросто. Но смерть твоего друга спасла жизнь всем остальным.
Брант, пряча слезы, отвел глаза.
– Надо передать весть его брату.
– Успеешь, юноша. Нет нужды спешить, когда собираешься разбить кому‑то сердце.
Тут открылась дверь комнаты, где происходило совещание. Креван и Калла, стоявшие неподалеку, оборвали разговор, повернулись. Роггер вскочил. Спрятал в ножны кинжал, который вертел в руке.
Брант тоже поднялся на ноги.
Первым в коридор вышел регент, за ним остальные. Судя по выражению лиц, решение они приняли. Староста направился к выходу, бросив на мальчика странный взгляд.
– Пойду расчищу лестницу, – сказал он своим спутникам и удалился.
Тилар же остановился, подождал, пока староста не скрылся из виду, и спросил у Катрин:
– Как там Геррод?
– Старается изо всех сил. Боится, что не хватит гумора.
– Тогда придется обойтись тем, что есть. Времени у нас немного.
– Знаю, – сказала Катрин и поспешила следом за Аргентом.
Роггер оживился:
– Что, староста еще не выкидывает тебя с голым задом на мороз?
– Пока нет. – Регент хлопнул по плечу Бранта. – Есть у нас одна надежда.
Через некоторое время мальчик уже стоял на лестнице, тремя ступенями выше обледенелого нижнего коридора. Рядом опустился на колени Роггер, держа череп, который был накрыт лоскутом пропитанной желчью ткани. Позади них встал Тилар. Все рыцари по приказу старосты с этого пролета лестницы убрались, и на верхней площадке караулили Креван, Калла и Катрин.
– Что мне делать? – спросил Брант.
– Позови ее по имени, – сказал Тилар. – Когда почувствуешь жжение, продолжай говорить. Что угодно, только не останавливайся, пока хватит сил.
Мальчик посмотрел на женщину, одетую инеем. Она как будто не сознавала их присутствия. Не моргала, не шевелилась. Казалось, даже не дышала. От сомкнутых губ не поднимался морозный пар.
И все же Брант чувствовал настороженное внимание, пристальный, изучающий взгляд.
Он стиснул висевший на груди камень в кулаке. Пробормотал:
– Не умею я ломать никаких чар.
– Если Тилар прав, песне‑манку сопротивляется твой камень, – сказал Роггер. – Непонятным образом ты сумел ненадолго освободить Тилара. Как да почему, потом разберемся. – Он пожал плечами. – А не получится – что ж, вреда не будет.
Не будет…
Брант вспомнил нестерпимый жар. Взглянул на череп. Мертвая кость, пораженная порчей, уже нанесла вред его родине. Обошла полмира и догнала его. Неужели никто не понимает, что ее надо уничтожить? Он с трудом подавил искушение вырвать череп у Роггера и растоптать в пыль. Правда, этого, возможно, будет мало, чтобы разрушить проклятие. Лучше очищающий огонь…
Роггер словно прочитал его мысли.
– Твой друг отдал жизнь ради того, чтобы отнять череп у ведьмы. Верни же кровавый долг хотя бы отчасти. Нанеси при помощи камня и черепа ответный удар.
Брант бросил на него злой взгляд, поскольку терпеть не мог, когда его чувствами пытались управлять. К тому же вору это удалось… Но он должен был попытаться.
В память о Драле.
Мальчик кивнул.
– Тогда приготовься, – сказал Тилар.
Брант промолчал. К такому не приготовишься.
Роггер еще мгновение смотрел на него, потом стянул пропитанный желчью лоскут. Обнажил макушку черепа. Этого оказалось достаточно.
Камень запылал, прожигая плоть и кости. Вся грудь мальчика занялась огнем. Он задохнулся от боли, застонал. Ноги вмиг ослабели и подогнулись.
Тилар подхватил его, помог сесть.
– Позови ее, – велел он.
Брант попытался это сделать, но горло, охваченное пламенем, не слушалось. Дышать и то было мукой. Пот лился по телу раскаленной лавой.
– Ты убьешь его, – услышал он встревоженный голос смотрительницы. – Может, есть какой‑то другой способ…
Мальчик содрогнулся, сжался в комок, не зная, как защититься от боли.
– Зови ее, – повторил Тилар.
Ничего другого не оставалось. Брант перестал противиться огню. Сжал крепче камень. И, когда терпеть стало совсем невмоготу, крикнул:
– Эйлан!
Боль сделалась немного слабее. На глазах его выступили слезы, фигура женщины расплылась и покачнулась.
– Она шевелится, – пробормотал Роггер.
Значит, не почудилось… Брант увидел, как женщина сделала шаг, поскользнулась на ледяном полу и чуть не упала. Потом выпрямилась и снова застыла.
– Еще, – сказал Тилар. – Зови ее, говори что угодно. Любое слово поможет пробиться сквозь песню‑манок.
Как справиться с болью, заставить язык шевелиться? Брант не ощущал ничего, кроме жжения. Пламя обращало книгу его жизни в пепел, выжигая все воспоминания. Страницу за страницей. Год за годом… Но наконец явилось одно, давно утраченное, похороненное под приливом дней. Соломенная крыша над головой, сильные руки, которые качают его, убаюкивая, и – колыбельная, тихая песенка, обращенная к лунам, к ночи, дарующей покой.
Песенка матери… которой у него не было.
Это воспоминание отчего‑то не сгорало. Печаль хранила его, и пламя лишь освещало ярче.
И мальчику вдруг открылось то, чего и он впрямь не сознавал долгие годы. Горе охотника, его отца… приходилось ли самому Бранту когда‑нибудь страдать сильнее? Воскресла чужая боль, которая жила в нем всегда, вместе с колыбельной.
И Брант отдался ей, как отдался сжигавшему его пламени.
Задыхаясь, с трудом выговаривая слова, подавляя стон, он начал петь. И уже не мог остановиться. Не ради Тилара, не ради того, чтобы сломать заклятие. Не ради даже потерянного отца. Он пел для мальчика, который больше всего на свете хотел, чтобы родные, сильные руки обняли его один‑единственный, последний раз.
Тилар и не заметил, когда он начал петь. Брант сидел, скорчившись, на ступеньках и стонал. Но Эйлан вдруг снова пошевелилась. Сделала шаг вперед… другой.
Тут только он расслышал шепот, срывающийся с воспаленных уст мальчика.
– Приди… о сладкая ночь… свет зари погаси… пусть луны ярче горят…
Вира задрожала, подняла растерянно руку.
– Песня‑манок слабеет, – сказал Роггер.
К ним торопливо спустился Креван. Подошла Катрин. Она встала на колени возле мальчика, обняла его, откинула прилипшие к потному лбу волосы.
Он застонал. Но не умолк.
– Приди… о сладкая ночь… горести дня прогони… тихие сны навей…
– Ему совсем плохо. – Катрин с тревогой поглядела на Тилара.
– Но похоже, что‑то получается! – упрямо ответил тот.
Эйлан обратила к ним лицо. Глаза ее еще казались ледяными, но в глубине их мелькнул живой огонек. Губы разомкнулись, треснули. Выступила кровь.
– Нет… – с трудом проговорила вира. – Остановить…
И закрыла руками уши. Защищаясь неведомо от кого – то ли от своих новых хозяев, то ли от тех, кто пытался сейчас ее пробудить.