Катрин прикрыла за собой оконный ставень. И помолилась, чтобы никто из дозорных не прошел мимо и не увидел, что ставни не заперты изнутри. Окно она выбрала в укромном темном углу, возле кухонной уборной. Рядом ни души. Хорошо бы и вернуться незаметно.
Если, конечно, ей позволят это сделать…
Она снова вспомнила уподобленное зверю чудовище. Сгорбленное, с крыльями как у летучей мыши.
И его предложение.
«Иди одн‑на. На пер‑р‑реговоры. В гор‑род. Тавер‑рна "Черная лош‑шадь"».
Катрин торопливо зашагала вперед, в сапогах на меху, в теплой шерстяной одежде под рыцарским плащом. Эта часть занесенного снегом двора лежала в тени Штормовой башни, но, увы, напитать плащ силой нынче оказалось нелегким делом – из‑за туч, затянувших небо.
Герроду известно, куда она отправилась. И этого достаточно. Ее поступок счел бы безрассудством весь Ташижан. А между тем ответственность за его безопасность лежит на ее плечах. От Тилара ни единой весточки. Аргент занимается обороной и ничего больше знать не желает. Кому остается в таком случае выяснять, что именно затевается под покровом урагана? Коль это подразумевает встречу с Ульфом из Ледяного Гнезда на его условиях – быть по сему. Он обещал, что вреда не причинит.
Но можно ли верить слову этого бога?
Она посмотрела налево, туда, где поверх защитной стены Ташижана, неприступной скалы из кирпича и камня, кружился на ветру снег.
Ураган ждет.
Что ж, подождет еще немного.
Сгибаясь под порывами ветра, она двинулась к конюшне, над тростниковой крышей которой клубился дым. Конюхи с подручными без устали топили очаги, спасая от холода не столько себя, сколько своих питомцев. Катрин знала, что им тоже предлагали укрыться в башнях. Но лошадей пришлось бы оставить.
|
|
Никто из конюхов не согласился.
И это согревало больше, чем шерстяная одежда.
Еще она знала, что они никому не расскажут о ее приходе. С тех пор как двое рыцарей старосты едва не изувечили кнутом лошадь, к Огненному Кресту здесь любви не питали.
Вперед Катрин отправила ворона с просьбой приготовить коня. И теперь, не успела она подойти, как дверь конюшни со скрипом отворилась.
Глаза позорче, чем у любого стражника, заметили ее издалека. С порога замахал рукой помощник конюха, мальчонка по имени Мичелл, укутанный в попоны так, что не сразу и разглядишь, кто это.
Она прибавила шагу и вскоре очутилась в тепле. Среди запахов сена и навоза, в полумраке – фонарь горел всего над одним стойлом, обитатель коего, узнав ее, зафыркал и забил копытом.
Мичелл скинул с себя попоны и повел Катрин к стойлу.
– Вы уж слыхали? – спросил он возбужденно.
– Что именно?
– Нынче утром Гладкохвостка принесла жеребенка. Мы все напугались – больно долго не выходил. Думали, помрут оба… – Он махнул рукой. – Но вышел. Кобылка оказалась, да такая красивая – масти, что твой горький орех, с белыми чулочками!
– Замечательно. – Катрин неожиданно для себя улыбнулась.
Радость и воодушевление мальчика рассеяли мрак, воцарившийся было в сердце. И место его заняла надежда, которую внушало отчего‑то появление в осажденной крепости новой жизни.
Сейчас она была вдвойне рада, что решила проделать короткий путь в таверну верхом. Посланник Ульфа ничего не сказал о том, можно ли взять лошадь. А сугробы намело большие, и в урагане неведомо кто таился. Лучше было на всякий случай иметь возможность передвигаться быстро.
|
|
Из сенника навстречу ей старший конюх, отец Мичелла, вывел жеребца – пегого, черно‑белого, напоминавшего расцветкой камни на снегу. Мальчик, подражая отцу, упер руки в бока, обошел коня кругом, придирчиво осматривая сбрую.
– Уже оседлан, смотрительница Вейл, – пробурчал властитель лошадей, явно не одобряя ее желания выезжать в бурю. – Камнепад сыт, хорошо отдохнул, так что послужит вам прекрасно.
– Спасибо.
Катрин приняла у него повод, провела рукой по бархатному носу жеребца. Камнепад потянулся к ней, радостно зафыркал. Раньше, до того как занять должность смотрительницы, она выезжала на нем почти каждый день. Но теперь это удавалось нечасто. А нынешней затянувшейся зимой стало и вовсе редким удовольствием.
Для обоих.
– Сочту за честь сопроводить, – сказал конюх. – Уже и для себя оседлал.
Она покачала головой.
– Оставайтесь, топите очаг. Мы наверняка захотим согреться, когда вернемся.
Спорить он не стал, пошел к выходу.
Мичелл с отцом открыли обе створки ворот, чтобы Катрин могла выехать.
Она вскочила в теплое седло, стиснула успевшими замерзнуть ногами бока Камнепада. Здесь был ее дом – такой же, как покои на верхнем этаже Штормовой башни.
В глазах конюха таилась тревога. За нее, а не за великолепного скакуна, на котором она сидела. Но вслух он ничего не сказал, только кивнул. Ни «доброгопути», ни «досвидания».
Впрочем, ее это устраивало.
Она подъехала на жеребце к главным воротам, никого не встретив по дороге. Там спешилась и подошла к маленькой двери в воротах. За решеткой видны были турнирные поля между городком и стеной. Уже замело все следы перебравшихся в крепость горожан, снег лежал по колено. Городок, укрытый туманом, казался призрачным видением.
|
|
Катрин отперла замок, подняла перекладину – не без внутреннего трепета. А вдруг так и было задумано? Она собственной рукой откроет ворота врагу? Но тут же отогнала ненужное беспокойство. Силу Ульфа уже показала Эйлан. Пали ворота в Штормовую башню – простоявшие века. Захоти Ульф войти в крепость, вряд ли его остановишь.
Почему же он мешкал долгих три дня?
Это было одной из причин, по которым она и отправилась в путь. Невозможно защититься против того, чего не понимаешь.
Она открыла дверь, и в лицо с силой ударил ветер. Сорвал с головы капюшон. Пробрался под плащ, и от ледяных объятий его захватило дух. Катрин выругалась, натянула капюшон, запахнулась плотнее. Проклятия сыпались с ее уст, пока она выводила коня за ворота. Гнев согревал.
Дверь позади захлопнулась с гулким звоном – словно обругав ее саму за непристойную брань. Катрин даже подпрыгнула от неожиданности. Но предупреждению вняла и в седло забралась молча.
Переехала ров, направила коня в поля, где гулял на просторе ураганный ветер. Сугробы здесь вздымались еще выше, местами жеребцу приходилось прокладывать дорогу грудью.
Он шагал, низко опустив голову, из ноздрей струился белый пар.
Катрин, помня рассказы горожан, внимательно оглядывала небеса, крыши приближавшихся домов и темные провалы улиц. Дух ветра, посетивший ее, уж конечно, был здесь не один. В ледяной круговерти крылись и другие…
Наконец она въехала в городок, пустила коня шагом по узкой улочке. Ветер поначалу гнался за ней, швыряя в спину снегом. Потом, запутавшись в переулках, меж нависающих карнизов и выступов мансардных окон, отстал. Снегу намело меньше, чем в полях, однако он громоздился на крышах, опасно нависая с краев.
Катрин побаивалась, что обвал может вызвать даже приглушенный цокот копыт. Но гораздо больше ее настораживали раздававшиеся время от времени звуки – треск дерева, хруст льда, – которые напоминали о том, что городок хотя и брошен жителями, но далеко не пуст.
Тем не менее она не колебалась. Решившись на эти переговоры, уверенной рукой натягивала поводья, направляла жеребца из тени в тень, бесстрашно сворачивала за углы, проскальзывала мрачными переулками.
Дорогу к «Черной лошади» Катрин знала хорошо. Таверна и постоялый двор при ней были излюбленным местом многих рыцарей и мастеров Ташижана, которые частенько проводили здесь буйные ночи и безрадостно встречали похмельные утра.
Только не сегодня…
Наконец впереди появилась вывеска над дверью – вставший на дыбы черный конь на белом фоне. Богатством воображения хозяин «Черной лошади» не отличался. Однако посетителей манила сюда вовсе не его фантазия, а дешевый эль, источник вдохновения для непристойных россказней, и комнаты, которые сдавались за низкую плату, приют для парочек, закрутивших мимолетный роман.
Катрин придержала жеребца возле конюшни по соседству с таверной. Соскочила с седла, завела Камнепада внутрь через уже открытую кем‑то дверь. Там оказалось не многим теплее, чем на улице, но хотя бы не задувало, и в одном из стойл лежала куча овсяной соломы. Катрин набросила поводья на ограждение и провела рукой по боку коня, проверяя, не слишком ли он вспотел, чтобы оставить его на таком холоде.
Не слишком… и мешкать долее не стоило. Она вышла из конюшни и направилась в таверну.
Дверь была распахнута. Хозяин «Черной лошади» не запирал ее никогда. Но окна, уходя, ставнями все‑таки прикрыл.
Катрин вошла и огляделась. Справа – стойка. Слева – вход в главную залу с обшарпанными столами и стульями. Озаренную мерцающим светом разведенного в очаге огня. Это испугало Катрин больше, чем если бы ее встретила темнота. Наскоро втянув тени в плащ, она осторожно шагнула к двери, заглянула в залу.
Та оказалась пустой.
Катрин, дивясь тому, какой маленькой выглядит эта комната, обычно битком набитая кричащими и поющими людьми, переступила порог и подошла к очагу.
Огонь в нем развели недавно – дрова не успели прогореть.
Она протянула к нему руки, желая согреться. И тут входная дверь со скрипом отворилась, и в залу ворвалась волна холодного воздуха.
Катрин поспешно обернулась.
Зазвучали, приближаясь, шаги. Еще один дух ветра. Или другой гонец Ульфа… Боги, запертые у себя в царствах, вынуждены были действовать издалека – и они наслали ураган, под покровом которого бушевал гнев, а в самом сердце таилась стая духов.
Но в дверях появился не дух ветра.
Человек, при свете огня сверкавший с ног до головы.
– Лорд Ульф? – изумилась Катрин.
Бог шагнул в залу – вернее, шагнула его совершенная статуя, отлитая изо льда. Безупречная в каждой детали, от складок плаща до мельчайших морщинок на лице. Лорд Ульф и тут остался верен себе – он никогда не тешил тщеславия юным обличьем, предпочитая выглядеть столь же суровым, как скалы, в которых обитал.
При движении ледяное тело его и плащ словно плавились, затем застывали. Они не только отражали огонь, но излучали и собственное сияние.
Свет чистой Милости.
Лорд Ульф заговорил, и черты его лица точно так же начали плавиться и застывать.
– Благодарю за то, что пришли, смотрительница Вейл. Нам есть что обсудить.
Катрин не сразу обрела дар речи.
А он не стал дожидаться ответа.
– Скажу сразу – я знаю, что вы помогли Тилару сиру Ноху сбежать. И хотя не могу одобрить ваш поступок, но понимаю его. Вы ведь были когда‑то помолвлены.
Катрин с трудом взяла себя в руки. Она ожидала бреда, запугивания… чего угодно, но только не спокойных и разумных речей от ледяной сверкающей статуи.
Наконец она смогла заговорить:
– Для чего же вы пригласили меня сюда в таком случае?
Поднялась, тая и замерзая заново, рука, призывая ее к терпению.
– Скажу еще, что по‑прежнему считаю регента Мерзейшим. Милость богов не может и не должна пребывать в человеческой плоти. И то, что правит он в центре Первой земли, в окаянном Чризмферри, неизбежно приведет к ужасающим последствиям. Я предвижу это и пытаюсь предотвратить. Но поскольку он бежал, остается другое дело, важное для нас обоих, и я собираюсь просить вас о поддержке.
Не задумываясь, Катрин выпалила:
– Разве я стану помогать проклятому богу?
– Проклятому? Почему вы так решили, смотрительница?
Она заставила себя собраться с мыслями.
– Вы угрожали разрушить Ташижан. Сделали ловушку из песни‑манка и довели до гибели нашу союзницу. Привели сюда духов ветра, уподобленных зверям. И… и пользуетесь темной Милостью бродяг… богов, которых держит в плену сам Кабал.
Он выслушал все это бесстрастно, с застывшим лицом. Потом вздохнул и скорбно покачал головой.
– Я не марионетка Кабала, если вы это имеете в виду. На самом деле свели нас виры. В обмен на силу, которой обладает Кабал, я дал кое‑какие обещания. Только и всего.
– Какие обещания?
– Убить Тилара. Уничтожить Ривенскрир. В этих вопросах наши с Кабалом мнения не расходятся, и мне очень нужна сила, которую я получаю от него.
– Сила бродяг?
– Это безумные создания, с необузданной Милостью. Грезить под песню‑манок – не самая тяжелая участь. По правде говоря, сочувствия я к ним не испытываю.
«Как и любых других чувств», – подумала Катрин. Судя по всему, ледяным у лорда Ульфа было не только обличье.
– А Эйлан? – спросила она. – А уподобленные духи?
– Несчастливое стечение обстоятельств. Песней‑манком я намеревался поймать Тилара, попалась же рыбешка помельче. Вынужден напомнить – до гибели Эйлан довели ваши усилия. А это уже совсем другое дело. Я чувствовал, что она ускользает от песни, но как?..
– Духи ветра? – напомнила Катрин.
Взмах ледяной руки.
– Находиться в урагане темной Милости само по себе является риском. О возможности порчи знали все, кто был рожден Милостью, еще до того, как вылетели из Ледяного Гнезда. Но я присматриваю за ними, управляю при помощи песниманка, чтобы подчинялись только моей воле.
– Песни‑манка? Значит, вы признаете, что задействовали темную Милость?
Пожатие ледяных плеч.
– Милость не бывает ни темной, ни светлой. Она просто Милость. Светлым или темным бывает сердце ее обладателя.
Катрин вздрогнула. Лордом Ульфом владеет всепоглощающее безумие или, напротив, он в здравом рассудке? Чего бояться больше? Она думала, Кабал использует Ульфа. Выходило же наоборот, хотя, возможно, использование было взаимным. Ради общей цели.
Избавить Мириллию от богоубийцы и уничтожить его меч.
Но ловушки благополучно избежали оба.
– Чего же вы хотите в таком случае? Раз Тилара здесь больше нет…
Лорд Ульф взглянул ей прямо в лицо.
– Хочу, чтобы вы помогли мне уничтожить Ташижан.
Катрин невольно отшатнулась.
– Вы сошли с ума?
Глаза его блеснули в свете огня.
– Ничуть.
– Вы не видели смотрительницу Вейл? – спросила, задыхаясь от волнения, Лаурелла.
– После полудня – нет, – ответила Делия. – А что?
Обе Длани стояли в маленькой, не более чулана, комнатке, напротив лестницы, ведущей в полевой зал.
Лаурелла с Киттом ждали больше часа, пока совет Ташижана не разошелся наконец на перерыв. Подстерегли Делию, знаками попросили ее пройти в этот чулан. Юный следопыт встал в дверях, наблюдая за коридором.
– Что‑то случилось? – спросила Делия.
– Мы поднимались наверх, в покои смотрительницы, но ее там нет. И никто не знает, куда она ушла. Служанка только испуганно глаза таращит. А стражник за пару монет рассказал, что с мастером Герродом произошло несчастье. Его нашли в ее покоях окоченевшим.
– От холода? – ахнула Делия. – Насмерть?
– Нет… – Лаурелла глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. – Что‑то стряслось с механизмами. Другой мастер осмотрел их, после чего оба исчезли в великой спешке. Смотрительница Вейл пропала тоже, и это все, что мне удалось выяснить.
– Я ничего об этом не слышала. Мастер Хешарин ни словом не обмолвился.
– Конечно. Никто же не выходил из полевого зала целых три колокола. И потом, думается мне, если Геррод и смотрительница затеяли что‑то, вряд ли они хотели, чтобы об этом узнал староста. Или кто другой.
Делия сдвинула брови. Глаза ее потемнели.
– Одни разговоры да реверансы… – Она пренебрежительно махнула в сторону полевого зала. – Пока не начали заново, поспрашиваю‑ка я осторожно о смотрительнице тех, кому доверяю. – И шагнула к выходу.
– Нет, подождите! – настойчиво сказала Лаурелла. – Это только половина дела. Я искала смотрительницу Вейл, чтобы рассказать ей, что мы узнали.
Делия остановилась. И девочка поведала о том, как они с Киттом пошли за мастером Орквеллом и услышали его взывания к некой госпоже.
– То явно была темная Милость. Женщина в огне, с которой он говорил…
– Мирра, – хмуро проговорила Делия, сделав тот же вывод, что и они.
Китт в дверях шикнул и помахал им рукой. Обе поспешили подойти. И Лаурелла, выглянув, увидела знакомую фигуру, как будто накликанную ее рассказом. Вниз по лестнице, снова в одиночестве, направлялся куда‑то мастер Орквелл, а мастер Хешарин стоял в коридоре у полевого зала, занятый беседой с Лианнорой и старостой Филдсом. Никто из них, казалось, не заметил, что Орквелл ушел.
Лаурелла схватила Делию за руку.
– Что делать?
– Я должна поговорить с отцом, – угрюмо ответила та. – Чтобы вытрясти из мастера правду и понять, шпионит он или нет, его надо арестовать, а для этого требуется приказ старосты. – Она посмотрела на Лауреллу. – Вы уверены в том, что видели?
– Как в самой себе.
Китт подтвердил ее слова кивком.
– Значит, выбора у нас нет.
– Ас мастером‑то что делать? – спросила Лаурелла. – Надо бы за ним проследить. Пока не разболтал услышанное на дневном совете.
Делия покачала головой.
– Ничего важного там не говорилось. В основном Лианнора лебезила да угодничала. Пусть Орквеллом займутся рыцари старосты.
– Но…
– Вы и так уже пошли на глупый риск, следя за ним. Возвращайтесь к себе. Я пришлю весточку, как только смогу.
Лаурелла насупилась, услышав, что с ней говорят как с ребенком. Но в то же время почувствовала облегчение. Предупреждение она передала, пусть не смотрительнице Вейл, но человеку, обладающему какой‑то властью. А это главное.
– Постарайтесь, чтобы вас никто не заметил, – закончила Делия. – Китт, побудь пока, пожалуйста, с Лауреллой.
Он снова кивнул.
После этого Делия покинула чулан и зашагала к лестнице. Выждав не долее мгновения, Лаурелла выскользнула в коридор тоже. Китт вышел следом.
Девочка указала в сторону, обратную той, куда пошла Делия.
– Наверняка там есть еще лестница. Черная…
И оба отправились туда.
У поворота Лаурелла оглянулась. Делия возле главной лестницы о чем‑то говорила со стражником. Рукой она указывала в сторону Аргента, стоявшего в коридоре. Потом опустила руку, явно рассерженная. Глянула на отца, кивнула и начала спускаться по ступеням, вслед за Орквеллом, прошедшим здесь совсем недавно.
Лаурелла остановилась. Похоже, что‑то помешало Делии поговорить с отцом. Или кто‑то… Приглядевшись, в глубине коридора она увидела Лианнору. Та стояла, скрестив руки на груди и пряча улыбку.
О нет…
Лаурелла пристальнее всмотрелась в стражника. Тот как раз повернулся, явно намереваясь пойти вниз, и девочка увидела его лицо.
Стен, капитан ольденбрукской стражи.
Только тут Лаурелла вспомнила, что собиралась предупредить кое о чем и саму Делию. Все вылетело у нее из головы, когда открылось истинное лицо мастера Орквелла, а ведь они с Киттом, прячась в комнате Бранта, много чего услышали. Несчастный случай, падение с лестницы, которое может приключиться с дочерью Аргента…
То, о чем упомянул капитан стражи, который последовал за Делией.
Лаурелла схватила Китта за руку и решительно потащила вперед.
– Что ты… куда?..
– Нам опять нужен твой чудесный нос.
Он перестал сопротивляться.
– Чудесный?
Медлить было нельзя.
– Скорее.
Девочка повела его обратно к главной лестнице, стараясь держаться так, чтобы не привлекать особого внимания. Выпрямила спину, приняла непринужденный вид, словно была здесь своей и спешила по неотложному делу. Проходя мимо второго стражника на лестничной площадке, даже поторопила капризным голосом Китта:
– Шевелись, мальчик. Швея ждать не станет.
И первой припустила вниз, изображая крайнее нетерпение.
Через несколько витков, где их уже не видно было сверху, схватила Китта за руку:
– Бежим!
Вскоре они услышали внизу знакомые голоса и остановились.
– Не вижу причины, почему это не может подождать, – говорила Делия. – С пьяными Дланями обычно разбираются стражники.
– Но это Длань из вашего царства, мастер Манчкрайден, – отвечал Стен. – Госпожа Лианнора решила, что вы предпочтете обойтись без вмешательства посторонних. Вы теперь в совете…
– Весьма великодушно с ее стороны, – буркнула Делия.
– К тому же мастер Манчкрайден желает видеть именно вас.
– Ну хорошо…
Лаурелла знала, как заботится Делия о Дланях, оставленных на ее попечение. А уж о пристрастии Манчкрайдена к элю знали чуть ли не все в Ташижане. Замечательный предлог для того, чтобы ее куда‑то заманить. Она откликнется на разумную просьбу, исполнение которой много времени не займет, чтобы потом вернуться к своим делам…
Но Делия не слышала, о чем шептались заговорщики в коридоре.
«Оступиться несложно. Особенно на лестнице. Ногу сломать или даже шею…»
– Не сюда, госпожа. Есть черная лестница, где мало кто ходит. Меньше посторонних глаз будет, когда мы понесем мастера Манчкрайдена.
– Что ж, идемте скорее.
– После вас, госпожа Делия.
Лаурелла бросилась на следующую площадку и увидела исчезающего в коридоре Стена. Китт догнал ее, тронул за руку – не для того, чтобы остановить, но чтобы напомнить об осторожности.
У них имелось единственное оружие. Глаза.
При свидетелях Стен, разумеется, ничего не посмеет сделать. И вынужден будет отступить.
Они сбежали с лестницы и устремились следом за Делией и капитаном, которые успели уже свернуть в боковой коридор.
– Кто эти люди? – донесся оттуда голос Делии.
Слышно было плохо, но подозрительность в ее тоне Лаурелла все же различила.
– Мои стражники, – спокойно ответил Стен. – Они понесут мастера Манчкрайдейа.
Лаурелла прибавила шагу.
– Лестница прямо перед вами, – вновь раздался голос капитана.
Метнувшись за угол, девочка увидела стражников, сгрудившихся у входа на темную лестницу. Один поднял фонарь повыше.
Делия шагнула вниз.
Лаурелла в отчаянии протянула к ней руки.
– Госпожа Делия!
И в этот самый момент Стен ее толкнул.
Делия хотела обернуться – то ли услышав зов Лауреллы, то ли почуяв неладное. Но не успела. Вскрикнула от неожиданности и полетела вниз.
Донесся шум падения, крик оборвался.
Лаурелла обнаружила, что глаза всех стражников устремлены на нее.
Стен двинулся к ней. Девочка попятилась, наткнулась на Китта.
Сзади загремели шаги. Со стороны главной лестницы, отрезая возможность бегства в том направлении, к ним приближался еще один отряд стражников Стена.
Из ножен со свистом вылетели мечи. Китт, схватив Лауреллу за руку, метнулся в другую сторону, в темный коридор, ведущий в неведомые дебри Ташижана.
Девочка услышала последний приказ Стена:
– Ступайте туда и убедитесь, что шея сломана.
Лаурелла не удержалась от слез. И, всхлипывая, побежала за Киттом, который, повинуясь инстинкту, порожденному то ли страхом, то ли Милостью, принялся петлять, сворачивая за разные углы.
Но топот погони не отставал.
– Ташижан прогнил, – сказал лорд Ульф. – Начиная от самых корней. С фундамента до крыш.
Катрин покачала головой.
В очаге пылал огонь, но в зале вдруг стало холоднее, чем в мрачнейшем из склепов.
– Мирра рассеяла сорные семена по всем башням, – уверенно продолжал Ульф. – И начала это дело не она. То, что вы обнаружили в подземельях, – лишь первые ростки более великого зла. Оно пронизывает весь Ташижан, исходя из далекого прошлого и устремляясь в не менее далекое будущее – когда мир наш рухнет, уничтоженный чудовищами, каждое из которых тысячекратно сильнее всех моих духов ветра, вместе взятых.
Катрин вскинула руку в предупредительном жесте.
– Но мы знаем теперь о предательстве Мирры. И сможем ей помешать.
На ледяном лице вылепилась маска отвращения и неприязни.
– Слишком поздно, смотрительница, слишком поздно. Зло глубоко пустило корни. Как песня‑манок – в госпоже вире. И вырвать их невозможно, не разрушив всего. Даже в вас уже сидит его семя.
– Во мне?
– Подозрительность. Бессилие. Вы даже старосту Филдса не можете остановить. А он так и остается танцующей марионеткой, которую ведьма из подземелий дергает за ниточки.
– Ниточки можно обрезать.
– Запутав их при этом и завязав узлами. Вы думаете, Огненный Крест – создание старосты? Нет, это результат распри. Мирра столь искусно проделала свою работу, что доверие уже никогда не вернется в Ташижан.
Катрин вспомнила, как пыталась восстановить дружеские отношения между Аргентом и Тиларом. Неподатливы оказались обе стороны. И сама она не стала советоваться со старостой, помогая Тилару покинуть цитадель.
Недоверие, подозрения, разлад.
Лорд Ульф словно читал ее мысли.
– Выполоть эти всходы нет возможности. Проще выжечь землю и засыпать солью. И начать все сначала. Мне стоило великого риска и немалых средств привести сюда войска. Так давайте же используем силу, данную Кабалом, и разожжем очищающий огонь.
– И выполним требования Кабала. Например, убийство Тилара, – холодно сказала она.
– Нам это еще выгоднее, чем Кабалу. Не стоит ограничиваться настоящим, заглянем в будущее. Допустим, Мирру изгнали из подземелий, к власти пришел Огненный Крест. Под новым знаменем появляется новый орден рыцарей теней. Цель Аргента – могущество рыцарей, он собирается поставить их даже выше богов. И это откроет путь не только Кабалу, но и гораздо большему злу. Мириллию ждут хаос, безумие и кровопролитие. Сегодня у нас есть возможность изменить подобный ход событий.
– Разрушив Ташижан?
– Чтобы сделать его сильнее. Сталь меча закаляют огнем и молотом. Настало время перековать Ташижан заново.
В минуты отчаяния такие мысли уже приходили в голову Катрин, отрицать это она не могла. Ташижан давно уже был не тот. По сравнению с прошлыми веками число рыцарей и мастеров убавилось. И ныне, когда близилась очередная война богов, цитадель перестала быть надежной защитой. В ней воцарилась смута. Староста ее использовал темную Милость. Огненный Крест превратился в символ жестокости и трусости – вспомнить хоть мужчин, что калечили лошадей, и мальчиков, пытавшихся заклеймить девочек. И все меньше оставалось противников у этих новых веяний. Их было уже не остановить.
Она посмотрела в ледяные глаза лорда Ульфа, сиявшие Милостью. Ни тени безумия. Лишь убежденность в своей правоте. Суровая. Способна ли она разделить эту убежденность? Пойти по столь безжалостному пути, какой предлагает Ульф?
– Вы знаете, что я прав, – сказал он.
Катрин слегка наклонила голову.
– Многие ваши суждения и впрямь справедливы. Но я не могу ни согласиться, ни отказаться, пока не пойму, какую именно роль вы предлагаете мне. Силу вашего урагана я уже видела. Что же нужно вам от меня?
– Вы должны защитить сердце Ташижана.
Она недоуменно взглянула на него.
– Перед тем как я открою подземелья и положу всему конец, соберите тех, кому более всего доверяете. Выведите их тайно из крепости. Я освобожу для вас проход через ураган. Уходите. И не оглядывайтесь.
Катрин вздрогнула.
– Вы согласны?
Она сделала глубокий вдох. Задумалась над услышанным.
Предложение было искренним и, сколь бы жестоко ни звучало, исходило от здравого ума.
Но не сердца.
С тем же усердием, с каким лорд Ульф искал гибели Ташижану, он стремился уничтожить и Тилара. И пускай она не могла знать, какова истинная суть Ташижана и что именно нужно в нем спасать, в Тиларе она не сомневалась. Однажды – целую жизнь назад – она даже свидетельствовала против него, но теперь все изменилось. Ее закалили огонь страданий и пролившаяся кровь, сделали сильнее. И увереннее.
Катрин верила в Тилара – неважно, жила ли теперь в его мыслях Делия или по‑прежнему она сама. Знала, что духом он столь же чист и несокрушим, как алмаз в рукояти ее меча.
Она невольно коснулась камня.
Если лорд Ульф ошибается в Тиларе, он может ошибаться и в остальном.
Катрин взглянула на ледяную статую.
– Нет, – сказала она просто. – Я буду ждать вашего наступления. Как и весь Ташижан.
Лорд Ульф вздохнул.
– Что ж, значит, погибнет и сердце Ташижана. – Он протянул руку к двери. – Ступайте… на верную смерть.
Катрин слегка удивилась тому, что ее так легко отпускают. Лорд Ульф сдержал слово?.. Она отошла от теплого очага и направилась к двери, к поджидавшему снаружи холоду.
– Вы умрете все, – проговорил ей вслед лорд Ульф.
Ей вспомнился Мичелл, сын конюха, его застенчивая улыбка, светлые глаза, полные надежды. Подчинись она воле лорда Ульфа, могла бы вывести мальчика. И многих других… Но затем вспомнился дым над трубой конюшни, заметенной снегом. Конюхи отказались от безопасного укрытия, остались со своими питомцами, дабы защитить их и вместе пережить непогоду. А как поступит она?..
Шагая к выходу, Катрин спиной чувствовала взгляд бога. Ответила не оглядываясь:
– Мы умрем вместе – когда придет время.
И, переступая порог, услышала последние слова лорда Ульфа:
– Знайте же, смотрительница Вейл, это время уже наступило.
Она открыла дверь, в лицо хлестнул ветер. Вышла, подняла голову к узкой полоске неба между крышами. Там попрежнему кружил снег, но в вышине неслись по ветру темные тени – в одну сторону.
К Ташижану.
Катрин взметнула плащ, с быстротой, рожденной тенями, забежала в конюшню и вскочила в седло. Камнепад не стал дожидаться, пока его пришпорят, – слишком часто носил ее на своей спине, чтобы в этом была необходимость.
Взвился на дыбы, развернулся и ринулся к выходу.
В дверях Катрин пригнулась к его шее и поскакала дальше, мягко понукая коня.
Он понесся галопом. Она привстала в седле, всматриваясь в лабиринты улиц и переулков. Казалось, им не будет конца, но внезапно дома расступились и городок остался за спиной.
Конь и всадница вылетели в поля. Впереди лежала уже пробитая ими в сугробах тропа – Катрин выбралась из городка по той же дороге, по какой въехала в него, не желая, чтобы Камнепаду пришлось прокладывать путь заново. Слишком важна была сейчас скорость.
Катрин оглянулась через плечо. Ее догонял гигантский снежный вал, улицу за улицей погребая под собой городок. А над головой несся авангард чудовищного войска лорда Ульфа – уподобленные зверям духи ветра.
Раздался пронзительный визг, перекрывший завывания урагана.
Один из духов увидел скачущего жеребца. Камнем ринулся вниз, за ним устремились остальные. Как стая ястребов на мышь. Время переговоров вышло, и больше Катрин ничто не защищало.
– Лети! – шепнула она коню.
Тот помчался еще быстрее, разбрасывая снег из‑под копыт. Пар заструился из ноздрей непрерывной волной. Сжимая ногами конские бока, Катрин чувствовала, как отчаянно бьется его сердце.
Нет… не спастись. Слишком далеки стены Ташижана.
Жуткий визг зазвучал снова. Катрин выхватила меч, поднялась на стременах.
Дух падал на нее, сложив крылья и выставив вперед когтистые лапы.
Мечом его нападение не отразить. Он все равно выбьет ее из седла своей тяжестью. А следом навалятся остальные.
И тут перед чудовищем сверкнуло пламя и ударило ему в плечо. Крыло рефлекторно раскрылось. Поймало воздух, и пикирование сменилось кувырканием. Охотничий клич перешел в страдальческий вой. Немного не долетев до Катрин, дух ветра тяжело рухнул в сугроб. Огонь на его плече зашипел, но не погас.
Она помчалась дальше, оставив врага за спиной.
Над головой ее пронеслись, воспламеняясь налету, другие стрелы. Явно осененные Милостью, пропитанные сильнейшими алхимическими составами. Ветру и льду противостояли дважды благословенные земля и огонь.
В небе закувыркались, падая, еще несколько пораженных призраков. Остальные развернулись и поспешили вылететь из круга обстрела.
Катрин вгляделась вперед. И увидела на крепостной стене темные фигурки. Поняла по черным плащам, сливавшимся с сумраком, и мантиям, что это рыцари и несколько мастеров.
Внизу, в воротах, куда лежал ее путь, стоял еще один человек.
В доспехах, которые почти светились.
Геррод.
Когда слившиеся воедино конь и всадница пронеслись мимо него, он попятился. И Катрин поняла, что ее друг тоже увидел приближавшийся снежный вал, готовый обрушиться на крепость.
И принялась кричать что есть силы, пока Геррод поспешно закрывал ворота:
– Атака! Атака на Ташижан!
Вдалеке глухо прозвенел гонг.
– Что это? – шепнула Лаурелла.
– Война, – тихо ответил Китт.
Они сидели, крепко прижавшись друг к другу, в какой‑то темной и тесной каморке. Погоня вроде бы отстала еще четверть колокола назад. Но Лаурелла понимала, что Стен так легко не отступится. Свидетели нападения на Делию ему не нужны. И его люди наверняка охраняют все выходы из этого места. Ведь у него должна быть карта, раз он планировал нападение здесь.
Услышав ответ Китта, девочка вздрогнула.
Он нашел ее руку.
– Если и не война, все равно гонг может отвлечь охотников.
Звон послышался снова, приглушенный каменными стенами. Лаурелле казалось, что он отдается у нее в костях, в позвоночнике. Такого отчаяния она еще никогда не испытывала. Даже дышать было трудно. И хотелось плакать.
Гонг затих. Китт прошептал:
– Мы не можем торчать тут вечно. И по‑моему, я знаю, как нам мимо них проскочить.
– Как?
– Все вальд‑следопыты хорошо видят в темноте. К тому же стражники давно не мылись, и я учую их за несколько шагов. Если идти очень медленно и осторожно, сумеем найти лазейку.
Девочка задумалась. Она таким чутьем не обладала. Будет ему обузой, все равно что слепая.
– Лаурелла, – напомнил он о себе, не дождавшись ответа.
Она почувствовала на щеке дыхание Китта – горячее, беспокойное. Снова этот необычный запах… Следуя за дыханием, она нашла его губы. И поцеловала его.
От неожиданности он отпрянул.
А она придвинулась и, чтобы он не подумал, что это вышло нечаянно, поцеловала еще раз. Касаясь губами его губ, сказала:
– Я тебе доверяю.
Потом взяла его за руку и встала. Он, чуть замешкавшись, поднялся тоже. Шепнул:
– Держись рядом.
Они вышли из каморки и двинулись во мраке по коридору, делая остановки через каждые несколько шагов. Миновали перекресток, но тут Китт почувствовал неладное и заставил ее вернуться. Темнота впереди слегка рассеивалась, однако идти туда он не захотел.
Лаурелла разглядела даже, как мальчик покачал головой.
Нырнули в другой, темный коридор.
– Лестница, – услышала она вскоре его шепот. – Для слуг, наверно… старая, заброшенная.
Хорошо, коли заброшенная, подумала она.
Держа ее за руку, Китт начал спускаться первым. Темно было так, что приходилось нащупывать ногой каждую ступеньку. Лестница оказалась узкой и пугающе крутой, больше похожей на трап.
Но они благополучно добрались до нижней площадки. И Китт повел ее дальше. Он шел все осторожнее и медленнее, потом и вовсе остановился.
– Мне кажется, тут рядом лестница, с которой столкнули Делию.
– Правда?
Некоторое время он молчал. Потом сказал:
– Я чую слабый след… – И крепче сжал ее руку. – Крови.
Лауреллу замутило.
– Стой здесь.
– Нет, – ответила она без заминки, вцепляясь в его руку.
Спорить он не стал, бочком двинулся вперед.
За очередным поворотом тьма сменилась сумерками. И Лаурелла увидела распростертое на полу неподвижное тело. Даже при этом скудном свете заметно было, в какой неестественной позе оно лежит.
Подавив рыдание, девочка замедлила шаг. Смотреть не хотелось…
– Это не Делия, – сказал вдруг Китт и потянул ее вперед.
Он оказался прав. Через два шага Лаурелла и сама разглядела на мертвеце мундир стражника.
Один из людей Стена.
Китт присел рядом, ощупал шею мертвеца.
– Сломана. – Затем поднялся, перешагнул через тело. Наклонился, тронул что‑то на полу. – Кровь. – Обнюхал пальцы. – Запах госпожи Делии.
Неужели та еще жива?..