Я бросил сумку на койку и обернулся.
Нет Бронза не шутил. Или – он очень хорошо умел скрывать эмоции.
На койке Богослова остался лежать планшет с еще непогасшим экраном. Я невольно приблизился, чтобы взглянуть. Обычный черный текст на белом фоне, никаких картинок, ничего. Видимо, его печатал сам Богослов, потому что последнее слово даже осталось недописанным:
«…Бланки мышечных усилителей чрезвычайно разнообразны и предназначены для использования на отдельные группы мышц. Лишь некоторые носят универсальный характер.
Изначально все бланки этой группы замещают или дополняют моторные единицы скелетных мышц, поэтому в их названии всегда используется кодировка ME, что позволяет легко отличить их от других бланков. Силовые бланки содержат также кодировку FR, бланки выносливости – FF.
Общие характеристики группы: мышечные усилители не способны реагировать на тренировки. Боты прекращают свое развитие сразу после развертывания в отдельной мышце. Разрыв отдельного бота, безусловно, приводит к его потере.
Не рекомендую наращивать мышечными усилителями массу отдельных мышц более чем вдвое, за исключением особо оговорен…»
Выглядело как технический текст. Скорее всего – скопированный откуда‑то из Сети. Судя по ряду деталей – даже не с открытой Сети, а из недр самой корпорации.
Хотя видно было, что Богослов корректировал текст, и сам, видимо, внося в него какие‑то дополнения.
Я потянулся к планшету, чтобы листнуть на страницу назад и посмотреть, что написано там.
– Не трогай, – сказал сзади Богослов. Я и не услышал, как он подошел. – Я забыл сохранить последнюю запись, так что лучше не трогай.
О, какие мы вежливые. При его‑то комплекции мог и просто отпихнуть меня в сторону, а этот еще и объясняет.
|
|
Нет, ну все же – какие они здесь все слоны. Богослову я не доставал и до плеча. Какой тут рукопашный бой, просто смешно. Что я с ним сделаю? Он меня просто руками раздавит, без всяких приемов. Если только…
– В пах не бить, – потребовал Богослов, заваливаясь на койку. – Бесполезно. Это естественное желание, раз я выше тебя. А твой взгляд тебя выдает на раз. Никогда в рукопашной не смотри куда бьешь.
Он все же решил объяснить. Как хорошо. А то я уж начинал думать, что они тут еще и мысли читают.
– А что это ты пишешь? – поинтересовался я. Надо же было с чего‑то начинать знакомство.
– Как‑нибудь расскажу, – пообещал Богослов и уткнулся в экран, показывая, что разговор на сегодня закончен.
– Пойдем, побудешь моей совестью. – Оператор махнул рукой, лишь зайдя в комнату. Непонятно, где он провел эту ночь, но теперь целенаправленно зашел за мной. В семь ноль пять. Ровно через пять минут после подъема. И за десять минут до того, как я собрался бы к умывальнику.
Я поднялся быстро, хоть и не очень понимая, куда и зачем. И наткнулся на жалостливый взгляд Богослова. Ну что же, по крайней мере, этот взгляд объяснял, что ничего приятного ждать не стоит. Но не расшифровывал сути задачи.
– В отделении очередь, – пояснил Оператор, когда мы вышли и двинулись в сторону штабного домика. – Каждый ходит со мной, когда приходит время. Но раз ты еще ни разу не пробовал и первый день у нас, то лучше дать тебе возможность начать пораньше. Да и нытье мне их надоело. Эта обязанность лежит только на отделении Бронзы, потому что я как бы к ним приписан. Остальные давно уже отползли. Вот они и ноют каждый раз, когда приходит их очередь.
|
|
– А делать‑то что? – счел возможным спросить я. Раз уж все равно объясняют, то неплохо бы было по результатам этого объяснения хоть что‑то понять.
– Увидишь, – лишь сказал Оператор, подходя к штабу. – Это несложно.
По моему мнению, эту штабную комнату перенасытили бумажными картами, электронными досками и развешанными по всем стенам экранами. Конечно, я не специалист и видел не так уж и много штабов. Бумажные карты лежали на всех столах. Некоторые из них валялись, отброшенные на пол, видимо, уже ненужные, использованные, со старых операций. На тех, что оставались на столах, пестрели разноцветные пометки, по которым легко можно было определить места последних операций взвода. Ну или запланированных операций. Возможно, не все они выполнялись. Слишком уж сильно изрисовали карты, слишком много мест не только в нашем секторе, но и в пяти примыкающих, оказались в зоне внимания цветных фломастеров.
Оператор взглянул на наручные часы, небрежно смахнул со стола карту, которая тут же оказалась в куче таких же, и расстелил новую. На полке их лежало много, аккуратно сложенных, словно газеты. Очень много, с запасом.
Я рассеянно задал себе вопрос, когда здесь убирались в последний раз. Не очень этот штаб был похож на военный объект. Конечно, к регулярной армии мы не относились, но все, что я видел до этого, старательно копировалось именно с нее. Не всегда, не везде, но уж в вопросах дисциплины и порядка – это точно. А здесь… здесь просто царил бардак.
|
|
– Не люблю, когда кто‑то чужой шарится по моему штабу, – сказал Оператор, проследив мой взгляд. – А у самого все руки никак не доберутся.
– Уже несколько лет не добираются? – спросил я, показывая на одну из валявшихся на полу карт. Судя по отметкам, взвод побывал где‑то прямо в районе ядерного взрыва в соседнем секторе, у самого города, может быть, даже и в нем. Как‑то они выглядели удивительно здоровыми для людей, получивших смертельную дозу.
– Чего? – Оператор заглянул под стол, пытаясь понять, на что именно я показываю. – А, нет. Мы там недавно были. Не тогда. Глава одной секты решил, что если оборудует бункер прямо в эпицентре зараженной зоны, то туда за ним никто не сунется.
– Ошибался? – спросил я.
– Ошибался, – подтвердил Оператор.
Зажегся центральный экран, прямо перед нами. На нем, абсолютно для меня неожиданно, появилось лицо Петра Семеновича.
– Всем добрый день, – сказал он, – быстрее подключайтесь, времени мало.
Он посмотрел на Оператора, на меня, потом отвернулся в сторону. Судя по всему, чтобы взять со стола чашку. Эсбэшник не подал ни малейших признаков, что узнал меня. Может, и действительно не узнал? В нашем штабе было довольно темно, и он мог просто рассеянно скользнуть взглядом по солдату рядом с командиром, и все.
Или он просто не собирался ради меня отвлекаться даже на то, чтобы сказать пару лишних слов. Весьма вероятно.
– Банкуйте, – предложил Оператор. На экране, отодвинув изображение Петра Семеновича в сторону, появилось еще несколько лиц, абсолютно мне незнакомых.
– Для вас шесть карт, – тут же сказал эсбэшник. – Захват заложников, женщины и дети, около сорока. Подлетное время – два часа. Сектор на карантине, поэтому по возвращении – запрет на операции вне последнего сектора – две недели. Полиция официально попросила нашей поддержки, у них не осталось почти никого на ногах.
Петр Семенович сделал паузу. Оператор молчал. Я тоже молчал, смутно начиная догадываться, что значит быть совестью Оператора. Смутно, но еще не до конца.
Не дождавшись ответа, Петр Семенович кивнул:
– Пошлю местных, в городском отделении еще есть работоспособное подразделение. Тогда зайду с крестей. Выявлено местоположение помощника лидера секты. Той самой, кстати, боевики которой твоего бойца чуть на складе у нас не положили. – Петр Семенович ткнул пальцем в меня, показывая, что отлично меня узнал. – Ультра‑Механики. Тяжелый народ, нас постоянно пытаются где‑то подломить, ходят слухи о кровавых обрядах. Людей из «Генной логики» убивают. Это бросает на нас тень. Нехорошо. Подлетное время – полтора часа. Наш сектор. Период реабилитации отсутствует.
– Лидера найдите – тогда поговорим, – пожал плечами Оператор.
– Точно? На вас надеялись. Тут, конечно, полно наших, но может много бойцов полечь, у него хорошая охрана…
– Так не кладите, – так же равнодушно предложил Оператор. – Лидера найдите, тогда и поработаем. Чего за шавками бегать.
Петр Семенович помолчал, пожевал губами, но почему‑то спорить не стал. Странно все это выглядело. Какой смысл иметь подчиненных, которые отказываются от заданий? Но, видимо, они это заслужили.
– Секунду, – попросил эсбэшник. Видно было, что он о чем‑то спорит с соседом по экрану, но звук они выключили, так что разговор шел немой.
– У него есть право приказать, – пояснил мне Оператор, – но только раз в месяц, поэтому он не спешит им воспользоваться. Всюду не поспеешь. Полетим спасать детей – застрянем в карантине, а в этот момент где‑то в другом месте кто‑то пальчик на кнопку положит. И будет очень обидно, что мы не сумеем этот пальчик почикать.
– Ради такой возможности можно и карантин нарушить, нет? – предположил я.
– Можно, конечно, – легко согласился Оператор. – Спасем от ядерного взрыва тысяч сто сразу… Заразим чумой миллион‑другой. Вариант. У тебя тоже есть право. Раз ты сегодня моя совесть, то можешь принять любое из заданий. Один раз за месяц, как и у него. Один раз в месяц совести разрешается проснуться, кто бы ее ни представлял.
– Понятно, почему все отказываются, – сказал я.
Оператор хотел что‑то ответить, но в этот момент Петр Семенович включился опять:
– Извините за задержку. Третья карта – пиковая. Потеряна связь с нашим отделением в одном из городков на юге. Собственно, потеряна связь не только с ними, но и со всем городом. На спутниках – ничего необычного, хотя людей на улице стало поменьше. Подлетное время – три часа, не в карантине.
– Дальше, – равнодушно махнул рукой Оператор.
– Ну а что? Слетать, развлечься, посмотреть достопримечательности?
– Мы не развлекаемся, – ответил Оператор. – Пошлите туда кого‑нибудь осмотреться. Если после этого для нас останется работа, тогда и поговорим. Угроза не определена, что нам там делать?
– Похищение сына главы сектора. Далеко, на юге. Не в нашей зоне. Но если бы мы поучаствовали, то местное отделение могло бы существенно улучшить свои отношения с властью.
– Дальше, – ответил Оператор. – Пусть на месте и улучшают. Что у них, своих нет?
– Свои хуже, – ответил Петр Семенович. – Мальчику двенадцать, он, как и отец, клиент корпорации. Угрожают убить его в течение трех суток. Требуют уйти с поста и передать власть «представителям людей». Похоже, это экстремисты «Генной логики».
– Вот пусть «Генная логика» с ними и разбирается. А то ведь, по нынешним временам, ей могут и отказать в праве продаж в целом секторе. Дальше.
У меня начало складываться ощущение, что Оператор просто не хотел сегодня работать. Может, он запланировал себе выходной?
– Мальчик ведь, – осуждающе покачал головой Петр Семенович.
– Тогда пусть уходит с поста, – отозвался Оператор. – Как вариант.
– Локализовано местонахождение главаря банды, что пару раз перехватывала наши грузы. Можно взять. Даже есть шанс кое‑что вернуть.
– Это те, что ли, с кибер‑имплантатами?
– Да, – кивнул Петр Семенович. – Они. Мы на них в итоге вышли, когда они в нашем же магазине засветились, закупая иммуно‑модуляторы под имплантаты. Лучше бы глотали обычные таблетки – хоть бы не спалились.
– На обычных таблетках имплантаты долго не протянут, – заметил Оператор. – Отторжение все равно идет. Я видел, что бывает с такими киборгами, если перестает работать «Хатанака». А до четвертой версии такое нередко случалось.
– Берете? – чуть ли не с радостью спросил эсбэшник.
– Нет, – равнодушно ответил Оператор. – Киньте в них гранату, да и все. Или две. Не вижу смысла нам подключаться.
– Да их боятся уже все. Три налета, семь бойцов охраны на куски.
– Тем более – они захотят отомстить. Не видел я там трусливых. Дадим им эту возможность.
– Хорошо. – Петр Семенович хлопнул по столу. – Последняя карта на сегодня. Туз червей. Мы считаем, что у черных дилеров появились гнилые бланки. Хорошо было бы проверить, так ли это.
– Я думаю о том же, о чем и вы? – Оператор даже привстал. – О Тех Самых гнилых бланках?
– Да. Но наводка не очень точная.
– Где?
– Да прямо в нашем секторе, в городе. Но наводка неточная. Ты же знаешь, как действуют эти дилеры. Товар у них никогда не лежит на одном месте, особенно такой. Один продает другому, тот – следующему, пока товар не осядет у конечного покупателя.
– Если бы осел… – пробормотал Оператор. – Считали?
– Да, – Петр Семенович заколебался, – да, считали. Не более семи процентов, что вы поймаете товар. И место очень плохое. Клоака. Вероятность частичных потерь – шестьдесят процентов. Вероятность гибели взвода или отступления – более двадцати пяти процентов.
– Не, не пойдем, – расслабился Оператор.
– Ну знаешь, – фыркнул эсбэшник. – В конце концов, я могу и приказать.
– Приказывайте, – пожал плечами Оператор. – Но за семь процентов смысла нет, сами понимаете. Людей класть на пустышку – совсем глупо. Лучше усильте разведку, как только нападете на след, мы сразу готовы подключиться.
– А если они запустят их на улицы? Ты же знаешь, что будет!
Оператор недолго думал с ответом:
– Знаю. Но моя совесть сегодня молчит. – Он слегка мотнул головой в мою сторону. – А значит, все хорошо.
– Да твоя «совесть» просто не знает, с чем мы можем столкнуться.
– Семь процентов, – напомнил Оператор.
Видно было, что этот аргумент заставил эсбэшника сдаться.
– То есть сегодня вы отдыхаете?
– Ну пока да, – подтвердил командир взвода. – Вы бы мне данные по тому заместителю сектанта кинули. Все оперативные наработки. Тема не горит, может, и лидер там появится. Мы пока посмотрим, как к ним подступиться.
– Ладно. – Чувствовалось, что Петр Семенович разочарован, но тщательно это скрывает.
– Ну… и по клоаке тоже киньте. Мне просто интересно посмотреть, что это за место такое, где у нас целый один шанс из четырех отступить.
Я не стал ввязываться. Женщины и дети, конечно, смущали. Но я понимал логику Оператора. И мне точно не хотелось в первый же день пытаться изобразить из себя самого умного, самого честного и самого… совестливого.
Сначала следовало разобраться, как это все здесь работает.
– Что такое «гнилые» бланки? – спросил я, когда мы вышли из штаба.
– Возвращайся в отделение. – Сначала я подумал, что взводный не собирается отвечать на мой вопрос. – Построение на занятие через десять минут, сообщи. Остальным сам скажу. Ты о зомби слышал что‑нибудь?
– Ну в кино видел. И байки всякие в Сети стали появляться, но ничего определенного…
– Это не байки, – прервал меня Оператор. – Что‑то где‑то сбойнуло. Не берусь судить, где именно – то ли у нас в корпорации, то ли в какой‑то из частных лабораторий. А может, и не сбойнуло. Наша корпорация слишком большая, чтобы мы знали о ней все. Может, где‑то сидели умники и сделали эту хрень специально. Есть такие колонии наноботов, что могут убивать человека и превращать его в зомби. Разных видов, зависит от ботов, но это детали. Очень похоже на зомби. Тоже становятся медлительны. Тоже остаются минимальные рефлексы, в том числе – желание кусать, есть. Концентрация на живых возникает не всегда. И жизнеспособность, то есть зомбиспособность, ограничена по времени – самые стойкие экземпляры действуют не больше недели, потом отключаются. В остальном – все как в фильмах. Так вот, не суть важно, как это появилось впервые. Но нашлись люди, что и на этом решили погреть руки. Сделали выжимки, лабораторно размножили – и теперь продают разным сектам, бандюганам и прочим. Всем нужно оружие, а это – фактически биологическое оружие. Или нанооружие, если хочешь. Очень даже массового поражения. Не хуже тактики в чемоданчике. За хранение, изготовление, продажу или попытку использовать – немедленная смерть, подтверждено Манчестерским протоколом. Но все равно – находятся любители. Все, бегом, солдат.
– Есть, – ответил я и рванул в сторону своей казармы.
Целый день мы строили декорации и потом их штурмовали.
Агентурные и разведданные у Петра Семеновича оказались на высоте, тут надо отдать ему должное. Снимки с разных ракурсов, оперативная видеосъемка, съемка тепловизорами, спутниковые снимки. Доклады агентов о порядке охраны, смене постов, организации наружного наблюдения. В досье на помощника лидера секты собрали все, что только можно было собрать.
Помогать в постройке нам было некому. Кроме самого взвода, на острове находились только два десятка солдат технических служб и охраны. Но они – занимались техникой и охраняли, совершенно не собираясь ввязываться в строительство времянок, которым вскоре предстояло быть уничтоженными.
Кроме охранников и техников я насчитал внутри периметра лишь несколько человек. Хирург, он же главный врач. Он же – «матричный» руководитель моего напарника Богослова, который оказался медиком отделения. Четыре вертолетчика, которые вообще не вылезали из ангара и, как только узнали, что на сегодня боевых вылетов не планируется, тут же спрятались в него обратно. Повар. Мужчина, гражданский, который при мне не произнес ни единого слова. Даже не поздоровался ни с кем. Хотя на немого не походил. Немые обычно более разговорчивы.
Все.
И двадцать четыре бойца взвода тактических операций, включая командира. Ни уборщиков, ни оружейников, ни штабистов‑связистов. Никого. Правда, вокруг мельтешило еще неопределенное количество всякой бытовой техники в виде роботов‑дворников, роботов‑мойщиков, боевых дронов с тяжелыми пулеметами и передвижных разведывательных видеокамер.
Когда я впервые увидел у берега дрона, напоминающего танк, но со спаренным пулеметом вместо башни и без единого человека на борту, – остановился, разинув рот. Раньше мне приходилось видеть таких лишь на видео. Завозить боевые дроны в города запрещалось под страхом уголовного преследования. Богослов, который тащил вместе со мной лист фанеры, предназначенный вскоре для превращения в стену, решил пояснить:
– «Независимость». Этот пулеметик – самая мелочь. По периметру таких еще полсотни. Плюс машина с мобильной разведкой спрятана в рощице, плюс четыре ракетных установки под низколетящие цели. И в штабе – сервер контроля и координации. Лихая вещь от ОЗОС. Представляешь – они этот комплекс продают гражданским. Они вообще считают, что он предназначен только для гражданских. Но мы его переоборудовали, потому что для военных что‑то ничего подходящего и не делают. Хорошая вещь – как раз для защиты автономной базы.
– Кто такие ОЗОС? – Вечно я задаю самый глупый вопрос из всех, что можно задать. Ведь такая возможность – Богослов разговорился. До сих пор он только писал.
– «Объединенные заводы охранных систем». Есть такая корпорация. Широко известная в узких кругах. Грамотные вещи делают, скажу я тебе. И опасные. Нам всего один раз пришлось почувствовать на своей шкуре, как такой вот комплекс умеет оборонять периметр…
Богослов нахмурился и замолчал.
– И что было? – не выдержал я.
– Ничего, – буркнул напарник. – Много ребят резервнулось.
После этого он замолчал окончательно.
Учения начались достаточно странно.
– Командир взвода убит на подходах. Случайная пуля, – вежливо сообщил всем Оператор по рации.
– Твою мать, – пробурчал Бронза рядом со мной.
– Может, ранен? – чуть ли не жалобно попросил кто‑то в эфире.
– Убит, убит, – убеждающе ответил Оператор. – Действуйте.
– Есть – командир взвода убит, – произнес незнакомый голос. – Призрак взял координацию. Командиры отделений, ко мне.
– Что, без него не справимся? – поинтересовался я у Бронзы почему‑то шепотом. Мы лежали на безопасном удалении от «базы сектантов», под которую сами недавно и переоборудовали одно из тренировочных зданий. Огромное, убогое двухэтажное строение с единственным входом. Судя по всему, там мог быть еще и подвал, но основной проблемой была огромная площадь постройки. Как только мы окажемся внутри, так сразу начинается зона почти полной неизвестности.
Планировка зданий в материалах была, но ее могли изменить в последний момент. И напичкать любой из коридоров кучей средств слежения, пассивной и активной обороны. О том, что находилось внутри здания прямо сейчас, у нас имелись лишь косвенные сведения, не больше.
Бронза хмыкнул:
– Не в том дело, что у нас минус один боец еще перед началом операции. Он не просто так «убил» именно себя. Он себя высвободил – и будет нам теперь гадости готовить. Всякие хитрости дронам подсказывать. А у тех и без него ИИ будь здоров. Ждите.
И Бронза отправился к Призраку, что был, судя по всему, вторым в цепочке командования после Оператора. Наверное, так – слишком уж он уверенно перехватил управление.
– И как вы справились? – спросил я у Богослова. Паузу надо чем‑то заполнять, и я решил, что информация лишней не бывает.
Напарник посмотрел на меня непонимающе.
– С «Независимостью»? – пояснил я.
– Нахрапом, – с неохотой ответил Богослов. – Глупые были. Вот и положили тогда ребят из‑за этого. Хотя, если подумать, вариантов и не оставалось. Просто штурмовали очень быстро, быстрее, чем комплекс успел сосредоточить огонь на малом участке периметра. Выбили несколько огневых точек. А когда оказались внутри, комплекс сразу начал сбоить: он не очень‑то рассчитан на уничтожение противника, когда тот оказался внутри охраняемой зоны.
– А наш?
– А наш теперь рассчитан, – коротко ответил Богослов. – На тебе метка «свой», как и на всех, кто на базе. Твое лицо, рост, вес, даже манера двигаться – в базе. Если будешь вести себя хорошо, когда на остров нападут, то, может быть, комплекс не будет по тебе лупить.
– «Когда»? – удивился я.
– Ну или «если». Ко всему надо готовиться. Но сейчас у нас есть пара классных штучек на такие случаи. Глушилки новые, системы ослепления камер и так далее. Если что, то нас может задержать только самая новая модель. А они все под учетом. В наших секторах таких комплексов немного.
– Законных немного, – попробовал угадать я.
– Да, есть такое, – согласился Богослов. – У некоторых на огородах сейчас такое встретишь, что и думать страшно.
– Тихо, разболтались, – остановил наш разговор вернувшийся Бронза. – Мы идем вторые. Трейлер стоит перед входом всегда, так что заходим справа от него.
Трейлера на острове не нашлось, так что его изображали фанерные листы, из тех, что мы таскали. Судя по снимкам, он полностью перегораживал вход, позволяя пролезть ближе к крыльцу дома лишь легковой машине. Разведка предполагала, что одновременно с защитой он служит и средством для наблюдения за ближайшими окрестностями.
– Иду я и Ыть, потом Богослов с Тощим, Тюжок – пойдешь пока с ними, раз остался без пары. Страхуй новичка. Первое отделение заходит внутрь. Мы – чистим трейлер. Второй взвод идет через паузу. Все, две минуты, приготовиться.
Первый бой завершился быстро. Для меня, по крайней мере.
Мы пробежали открытое пространство, обогнули кабину трейлера и оказались в проходе между грузовиком и стеной здания. Я еще успел заметить забегающих внутрь дома бойцов первого отделения, как в рациях прозвучал голос Оператора:
– Грузовик взорвался. Второе отделение – вышло из боя полностью. Первое отделение – кроме первых двоих, что заскочили в здание. Кто там был? Лихой, Джо – в бою, остальные отдыхают.
Мы и отдыхали. Минут десять, пока Оператор вместе с дронами измывался над остатками взвода внутри здания. Нам милостиво позволили слушать, как дроны загоняют их в одну ловушку за другой.
Сорок «убитых» дронов. Полностью выведенный из строя взвод. Помощник лидера секты условно обезврежен (по крайней мере, последние бойцы кричали внутри, что солома из его головы разлетелась от выстрела по всей комнате). Можно считать, таким образом, что взвод выполнил задание с первого раза.
Вопрос только, что цена за это никого не устраивала.
К концу дня я успел несколько раз пожалеть, что взводный не взял ни одного боевого задания. Что я не использовал «голоса совести» и не отправил нас куда‑нибудь к черту на кулички. Что Петр Семенович приберег свое право приказа до другого раза.
Потому что тогда нам предстоял бы лишь один‑единственный бой. А здесь мы бегали и стреляли опять и опять, а Оператор с легкостью показывал нам, как много, оказывается, можно придумать способов подловить нас на одном и том же месте. В одном и том же доме.
Хорошо лишь – к концу дня, за который я вымотался не хуже, чем в учебке, я мог вспомнить с закрытыми глазами расположение всех комнат этого здания, каждого поворота, каждого закутка.
Мне, кстати, пришлось побродить по этим коридорам вслепую в одном из боев. Когда Оператор объявил «световую гранату». Я честно закрыл глаза и пошел вперед, стреляя в дронов на слух.
Парочку я, между прочим, завалил.
Глава 2
– Снег вообще будет этой зимой, нет?
«Хороший вопрос», – подумал я, но комментировать, и тем более отвечать на него, не стал.
Риторические вопросы командира не требуют дискуссии. Я мог, конечно, напомнить, что в прошлом году снег не выпал ни разу, так что непонятно, следовало ли на него надеяться в этом.
Глобальное потепление во всей его красе. Словно на этой планете не хватало проблем без него.
В этом году снег хотя бы падал время от времени. Таял, правда, чаще быстрее, чем падал. Но это уже детали.
Задав свой безадресный вопрос, Оператор поднял глаза и посмотрел на серое небо. Только начинало светать, но уже можно было легко предсказать, что солнца мы сегодня не увидим. Не тот день. Сегодня – день слякоти, грязи, серого тусклого неба и постоянного ощущения глубокого вечера. Даже в полдень.
Вслед за Оператором вышел мой напарник. Как он ни отбрыкивался, сегодня ему пришлось выступать за «совесть командира». Ну а я соответственно следовал инструкции и не отставал от него ни на шаг.
Внутрь штаба, конечно, соваться я не стал. С одной стороны, у меня пока еще не возникло стойкого предубеждения против попытки командира разделить груз возможных угрызений совести на неравные части. То есть, может, мне это и не нравилось, но любопытство пока перевешивало.
С другой же стороны, не хотелось высовываться. Классическая ситуация «что скажут остальные?». И это, конечно, сейчас было для меня значительно важнее. Ради этого я готов был сдержать свое любопытство. Прослоняться около входа в штаб все то время, пока командир отказывался от одного задания за другим.
На этот раз, видимо, он не сумел отказаться от всех.
– Богослов, бери Тощего и давайте в отделение, – скомандовал Оператор. – Боевая тревога. Брифинг через пятнадцать минут здесь же. Остальным я сам скажу.
Вскользь я успел подумать, почему он не может сказать заодно и нашему отделению, но задавать этого вопроса я, понятное дело, не стал. Возможно, он просто, как и в прошлый раз, хотел что‑то обдумать, причем без новичка, мельтешащего перед глазами.
– …Местечко почти вымерло после закрытия нефтеперерабатывающего завода, а с ним и нефтехимического. Но они успели поднять пару заводиков, производящих стройматериалы, минеральную вату и белково‑витаминные концентраты. На том и жили какое‑то время. Потом распрощались со строительным бизнесом – в секторе почти перестали строить. В городке остались лишь тысяч двадцать, не больше. А потом… потом тактика в областном центре. Фактически столица сектора перестала существовать. Все, кто выжил, разбежались по всему сектору, кто ближе, кто дальше. Кто успел – рванул и из сектора. Хотя где сейчас лучше?
Видимо, это был стандартный инструктаж Оператора, с историческими экскурсами, потому что никто даже не ерзал. Весь взвод сидел и внимательно слушал.
– И тут оказалось, что этот городок – один из немногих, где хоть как‑то можно найти работу. И жилье. Сейчас там под семьдесят тысяч, как в лучшие времена. Но работы на всех нет. Еды – тоже не всегда. В общем, классическое место для пунктов вербовки во всевозможные банды, секты, культы и шайки. Забыл упомянуть – завод с витаминами после нескольких перепродаж оказался собственностью «Генной логики». Их единственный завод в этом секторе, все простые модификаторы генов, что можно производить массово, они производят на нем. Мощность – до нескольких тысяч шприцов в месяц. Ассортимент – более двух десятков позиций. Что очень немало для юго‑восточного сектора, в котором после того, как столица оказалась внутри радиоактивной зоны, осталось немногим более миллиона человек… По очень оптимистичным оценкам.
Оператор произнес слово «очень» отдельно от остальных, показывая, насколько эти оценки оптимистичны.
– Город на правом берегу. Слишком близко от зоны, так что радиационный фон повышен. Советую всем проверить, что ваши антирадиационные бланки в порядке. Это все из общей информации. Согласно нашим данным, местные банды уже несколько раз пытались перехватить управление заводом «Логики», но, как вы понимаете, у них там тоже служат не дети. Однако с неделю назад убили сразу около сорока местных охранников, числящихся в СБ «Генной логики». Просто отстреливали их одного за другим, пока те не ввели казарменное положение и не забаррикадировались на заводе. К сожалению, сам завод не автоматический, и на нем работает под тысячу человек. И всем понятно, что на заводе не спрятаться. Поэтому наши… не поймите меня превратно – коллеги из «Логики» сделали то же самое, что бы сделали и мы на их месте, – послали свою группу. Единственную оставшуюся на сектор. С другой стороны – и завод у них там оставался тоже один, так что логика в этом есть… генная.