— Благословите, отец настоятель! — Андрей, крестообразно сложив ладони, склонил голову для получения благословения сразу, как только за ними закрылись двери церкви.
— Господь благословит, отец Андрей! — после благословения последовало троекратное лобызание. — Как я рад, что вы приехали! Пойдите приложитесь к храмовой иконе, а потом мы все вместе перейдем ко мне в дом. Матушка напекла пирогов к чаю. Разговор у нас будет долгий и непростой.
…Крепкий чай на сибирских травах оказался превосходным, как, впрочем, и пироги с таежными ягодами, и если бы не грустная тема разговора, Андрей подумал, что мог бы сидеть так вечность.
— Николай ввел вас в курс дела? — отцу Василию необходимо было знать, насколько информирован их гость.
— Да, вполне. Я в свою очередь тоже информировал Николая кое о чем. Думаю, из его уст такие сведения будут более корректны, чем от меня, пока незнакомого вам человека.
Зимин стал прокашливаться, как певец перед концертом. На самом же деле он просто не знал, с чего начать. Но когда все-таки начал, присутствующие застыли в шоке. Матушка как подняла поднос с наложенными на него пирогами, так и застыла с ним на полпути к столу. Неверие, страх и боль — это то, что чувствовали все во время рассказа.
— Вот такие пироги, отец Василий, — закончил Николай.
Последовавшее за этим минутное молчание тяжелым вздохом прервал настоятель прихода.
— Если то, что мы только что услышали, правда, наши дела еще хуже, чем я предполагал. Как я понял, отца Ипатия мы не дождемся, поэтому рассчитывать придется на свои силы. Отец Андрей, я прав?
— Абсолютно. К сожалению, многого я не знал, и услышал впервые в машине по дороге сюда. Но то, что я знал и узнал позже, дает основание предположить, что всех вас, весь ваш приход просто-напросто подставили. Вас обманули, взяли деньги, а потом отправили туда, откуда вы не сможете вернуться, чтобы не мешать кое-кому проворачивать дела в Москве.
|
|
— Неужели отец Ипатий оказался способным на это??
— Думаю, сам он так далеко не зашел бы, но его предрасположенность к авантюрам и гордыня, приправленные отсутствием элементарного образования и жаждой власти, стали хорошей приманкой для преступных беспринципных махинаторов, коих в Москве хоть пруд пруди. Он начал забуриваться в ловко предложенные схемки, а когда зашел слишком далеко, то понял, что назад дороги нет…
— Дорога назад всегда есть.
— Но он предпочел идти дальше по наклонной. Ну да Бог с ним, оставим вашего «рублевского схимника» на потом, сейчас давайте обсудим главный вопрос: что делать? С одной стороны потомственные зэки, с другой — китайская банда, а с третьей — вообще колония прокаженных.
— И при этом, заметьте, за вами следят, — Андрей Марченков многозначительно поднял палец вверх.
— Вот спасибо за добрые слова, утешил, отец родной, — раздраженно буркнул на Андрея опер Скворцов.
— А я, Тимофей Ильич, не зря это сказал. Вопрос в том, почему за вами следят. Именно этот вопрос я считаю главным.
— По-моему, все ясно, — отец Василий отхлебнул, наконец, остывший чай. Видно было, что над чем над чем, а над этим вопросом он думал не один раз. — Они хотят позариться на наше добро.
— Так просто? Почему же тогда до сих пор не позарились? Что стоило зэкам прийти в одну из безлунных ночей и вырезать всех вас подчистую? А потом вселиться в ваши комфортабельные дома и жить явно лучше, чем они сейчас где-то там в тайге прозябают? Вы, кстати, в милицию обращались?
|
|
— Ну, вы уж совсем. И в милицию обращались неоднократно, и свою вооруженную охрану организовали.
— И что милиция?
— Смеются. Говорят, езжайте обратно в свою Москву, а здесь тайга, суровая жизнь, дикие звери и все такое. Короче, заявление приняли, но реагировать никак не собираются.
— Ясно. Что же касается вашей охраны, то пусть она состоит из крепких вооруженных мужчин, и даже с каким-нибудь военным опытом, но те прожили здесь пятьдесят лет, знают каждый бугорок и каждую веточку, и это их родной дом. Поэтому вся ваша «приезжая» охрана совершенно неэффективна против опытных лесных бандитов, для которых, к тому же, человеческая жизнь ничего не стоит.
— И каковы ваши выводы? Вас же не прислали из Москвы только для того, чтобы запугивать нас?
— Я вас не запугиваю, просто хочу, чтобы вы осознали всю серьезность момента и реальное положение вещей.
— Осознали, осознали, уже осознали! Что дальше? Может, вызовем ОМОН, спецназ там, я не знаю, еще кого-нибудь, войска, например?
— Они не придут, пока им не будут четко сформулированы причины и не будет поставлена конкретная задача. Пока для всего остального мира вы — добровольные переселенцы, на которых периодически нападает медведь.
— Кстати, про медведя. Говорят, что это вовсе не медведь, а оборотень-людоед, волосатый, огромного роста, обладающий неимоверной силой.
Все присутствующие закрестились, кроме Андрея и Николая. Они многозначительно переглянулись.
|
|
— Видели мы вашего оборотня чуть больше часа назад. Он переходил через дорогу и остановился в свете фар нашего джипа.
У всех округлились глаза.
— Видели!? Как видели??
— Как вас, только чуть дальше, метрах в пятидесяти.
— И что?
— Ничего. Мы застали его врасплох. От неожиданности и испуга он, наверное, собирался напасть на нас, но в последний момент мы просто выключили фары. Он воспользовался этим и ушел.
— И все?
— И все.
— А какой он?
— Именно такой, каким вы его нарисовали: большой и волосатый.
— Так это не медведь?
— Однозначно. Это человек. Только либо в гриме, либо просто уродец.
— Ну, слава Богу, и то легче. С человеком все-таки справиться легче, чем с диким таежным медведем.
— Не думаю. Люди с подобными дефектами всегда отличаются неимоверной силой, нестабильным характером и звериным чутьем. Еще неизвестно, кто опаснее, медведь или такой человек. А теперь представьте, что он не один, или что им управляют жестокие люди с преступными намерениями.
— Наверняка так и есть. Я, когда служил в МУРе, один раз сталкивался с таким. Сначала при задержании целый взвод омоновцев долго не мог повязать такого лося, а потом пришлось чудо-юдо все-таки пристрелить, после чего вдруг появились фээсбэшники и быстренько-быстренько уволокли тело в неизвестном направлении. По управлению ходили слухи, что наслала этого монстра мафия из подземной Москвы кого-то запугать. Не такой ли кадр и у нас объявился? Тогда нужно его ловить и немедленно валить. Это он задрал наших людей, точно.
— Может быть, Тимофей Ильич, может быть, но вопрос остается все тот же: зачем?
— Та что там «зачем»? Больной сукин сын и всё, маньяк.
— Э, не скажите. Вы нашли только два изуродованных тела, причем из обоих удалили кровь, да еще две головы вам подбросили. Если бы это произошло в Москве, можно было бы предположить, что тела разделали под органы-трансплантанты. Здесь эта версия явно не проходит. Тогда что? Ритуальные убийства?
— Господи святы, да что же вы такое говорите! — запричитала матушка. — Откуда здесь взяться ритуальным убийствам?
— О-о, сибирская тайга только на крупномасштабной карте безлюдная. На самом деле тут кишмя кишит разными поселениями, лагерями, приисками и мрачными сектами. Еще со времен Ермака сюда бежит разный лихой люд. С самолета-то оно все внизу ровное и зеленое, но под кронами деревьев может твориться всякое.
Отец Василий, задумчиво почесав бороду, вынужден был согласиться.
— Это действительно так. Вот и мы, точно затмение какое нашло, решили бросить родные дома и спасаться от антихриста в таежной глуши. А антихрист и здесь нас достал.
— В Патриархии очень огорчены тем, что вы создали прецедент среди москвичей. Наглые религиозные шулеры, приводя вас в пример, успешно находят и обирают многочисленных «желающих спастись».
— Господи, мы так виноваты! И так стыдно! Простят ли нас?
— Вас не считают отступниками и раскольниками. Для них вы все — пострадавшие, обманутые ловкими дельцами. Что нужно сделать для того, чтобы быть прощенными и принятыми обратно, вы знаете лучше меня — искреннее покаяние. Мне только велено передать вам, что вас всех без исключения ждут дома.
Среди присутствующих прокатился вздох облегчения и радости:
— Слава Богу!
— Подождите, но как мы вернемся? Нас же всех по дороге на станцию, того.
— Ничего, с Божьей помощью, помолясь.
— Отец Василий, Николай прав. Пока это очень опасно. Сначала нужно прояснить ситуацию с исчезновениями, смертями и предотвратить новые. Скажу штамп, но вы действительно слишком много знаете.
— Что вы предлагаете? Или это Патриархия настаивает?
— Патриархия ни на чем не настаивает, им важно, чтобы вы все вернулись как можно быстрее и как можно благополучнее. Но я тоже считаю, что если всем в ближайшее время просто сняться и уйти, далеко мы не уйдем. Что делать? Я согласен с Тимофеем Ильичем: нужно разобраться с этим делом раз и навсегда. Да и про отца Арсения нельзя забывать.
— Вы думаете, он еще жив?
— Надеюсь. С этим тоже нужно разобраться.
— Разобраться — это хорошо. Но как?
— Например, захватить ваших непрошеных гостей.
— Захватить этих оборотней?
— Людей, отец Василий, обыкновенных людей. Не стоит приписывать сверхъестественные способности тем, кто ходит на двух ногах и создан из плоти и крови. Мы имеем дело с бывшими зэками-беспредельщиками, а Тимофей Ильич, бывший работник МУРа, не даст мне соврать, что все зэки-беспредельщики — это прежде всего дешевый понт, гнилой базар, подлые законы, трухлявое нутро и море жестокости, позволяющее мелким людишкам выживать в волчьей стае и маскировать свою ущербность. Да, мы столкнемся с подлыми и жестокими людьми, хитрыми и изворотливыми в своей подлости, но что из того?
— Отец Андрей, я полностью с вами согласен. Зэков бояться не нужно. Опасаться — да, но бояться.
Андрей с удовлетворением отметил, что разговор постепенно перешел в деловое и даже «боевое» русло.
— Разрешите считать всех, здесь собравшихся, своеобразным штабом обороны. Вы благословляете, отец настоятель?
— Господь да благословит вас на добрые дела! И я благословляю! Что мы должны делать?
— Действовать, как говорил Александр Васильевич Суворов, четко и неотвратимо! Правда, он говорил «быстро и неотвратимо», но быстрота для нас не так важна, как четкость и слаженность всех членов прихода. У меня есть план, который состоит из четырех пунктов. Пункт первый: организация эффективной обороны поселения от возможных вылазок похитителей, воров и убийц. Этот пункт наиболее трудоемкий и ответственный, так как от него зависит надежность нашего тыла и весь дальнейший успех. В его осуществлении будут задействованы все, включая подростков старше двенадцати лет. Пункт второй: захват вражеского «языка». Дату следующей их вылазки мы не знаем, даже приблизительно, поэтому придется работать «на живца». Живцом, собирающим, например, грибы в тайге, буду я. Подстрахует меня опергруппа из шести человек во главе с Тимофеем Скворцовым. Вы согласны, Тимофей Ильич?
— Конечно, согласен. Я подберу в группу самых надежных и крепких.
— Отлично. Пункт третий: вылазка во вражеский лагерь и нейтрализация угрозы. Наиболее опасный и непредсказуемый пункт. Детали — позже. И, наконец, четвертый пункт: эвакуация. Я смотрю, некоторых шокирует слово «эвакуация». Увы, мы в состоянии войны с тех пор, как пролилась первая кровь. Готовьтесь к войне и настраивайтесь на борьбу, а моя задача — помочь вам не только выжить, но и победить.
— А это возможно, учитывая такое окружение?
— Вполне. Нас с вами окружают не какие-то там мифические существа, а обычные люди, только со своими завихрениями. На нас же благословение Православной Церкви и самого Патриарха! «Если с нами Христос, то кого убоюсь?» — помните?
— А вы когда-нибудь бывали в подобных ситуациях?
— Приходилось. Я в недалеком прошлом — офицер ВМФ. Участвовал в различных спасательных операциях. Как в сугубо военных, так и антитеррористических. В роли же диакона подобное задание, скажу честно, для меня первое.
— Отец Андрей еще закончил богословский факультет Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
— Спасибо, Николай, за справку, но я думаю, что нужен здесь в первую очередь как военный. В этом качестве с меня толку будет больше, чем как с диакона, уж извините.
— Не скажите, отец Андрей. — настоятель встал из-за стола и взволнованно зашагал по комнате. — Вы даже не представляете, насколько нашему приходу необходим свежий и, к счастью, образованный богословский голос. Всем нашим прихожанам, в том числе и мне, не помешает в свободное от организации обороны время провести несколько встреч-диспутов, а может быть, даже ликбезов по вопросам веры. Запутались мы. Сегодня, когда пелена заблуждений и гордыни такой ценой сорвана с наших глаз, ясно видно: люди продолжают жить, как жили, работают, растят детей, ходят в свои нахоженные намоленные храмы — одни мы, самые умные, убежали в тайгу спасаться, противопоставив себя всему миру. Так что ваш трезвый голос будет весьма кстати. А я, наверное, уже не имею того авторитета, что раньше.
— Ну что вы, отец настоятель, если бы не вы, приход давно бы распался, а прихожане разбежались.
— Может, оно бы и к лучшему было?
— Нет, они бы уже все погибли.
— Так вы считаете, у нас есть шанс?
— Несомненно. По вере нашей да будет нам.
— Да, Господь чрезвычайно к нам терпелив.
— Но нужно помнить и другое: на Бога надейся, а сам не плошай. Первое, что я предлагаю сделать завтра утром — посетить пострадавшего вчера от нападения, после чего еще раз соберемся этим составом и обсудим детали организации обороны поселения. Вы согласны?
— Я, как настоятель этого храма и этого прихода, благословляю вас, диакон Андрей Марченков, не терять драгоценного времени на деликатничанье. Не спрашивайте, согласны мы или нет, делайте так, как считаете нужным. Патриархия знает, кого присылать на помощь, и если они прислали именно вас, то значит вам можно и нужно доверять. Возражений нет?
Все присутствующие единодушно высказались за доверие вновь прибывшему отцу Андрею. Тимофей Скворцов добавил, что среди прихожан есть два бывших милиционера плюс он, оперативник МУРа, трое офицеров в отставке, пятеро охотников и двое профессиональных спортсменов, опыт и силы которых можно использовать.
— Ого! Тринадцать активных штыков, на которых можно рассчитывать! Еще бы человек восемь-десять, если, конечно, их есть чем вооружить.
— Найдем, это не проблема. И людей найдем, и оружие, да такое, что зэкам тем и не снилось.
— Ну вот, а вы говорите «есть ли шанс». Да если с грамотной организацией, да с верой.
— Тогда всем спать! Завтра трудный день. Всем Ангела-хранителя!
Николай Зимин в числе первых подошел под благословение:
— Батюшка, благословите отцу Андрею остановиться у меня — мамы больше нет, и полдома просто пустует.
— Господь благословит. Идите с Богом. Ангела-хранителя!
Совет прихода, или он же новоиспеченный штаб обороны Нового Фавора, разошлись по домам. Первый совет прошел, по мнению Андрея Марченкова, на удивление спокойно и конструктивно. Он ожидал увидеть религиозных фанатиков-кликуш, которыми забиты сегодня станции метро и пустующие периферийные кинотеатры и ДК, но вместо этого встретил хороших добрых верующих людей, которым Господь послал вот такие тяжелые испытания. И первым испытанием для них была фактически потеря бывшего настоятеля и вдохновителя этого переезда отца Ипатия. Это испытание они выдержали более чем достойно — видимо, подозрения в нечистоплотности духовника и в том, что они делают что-то не то, уже давно смущали души поселенцев Нового Фавора…
Андрей расположился в доме Зиминых. Такого простого, но добротного комфорта он не ожидал: душ, камин, отдельная комната с собственным санузлом, Красный угол с иконами. Он так устал с дороги, что, читая перед сном вечернее молитвенное правило, больше не хотел ни о чем думать и просто благодарил Господа о том, что пока все хорошо. Если бы тогда он знал, насколько четыре пункта его плана окажутся непростыми и наивными перед неотвратимо надвигающейся страшной угрозой.
Время действовать
Андрею удалось «отбиться» только без четверти три ночи, и только сон теплой волной накрыл его, как ровно в три бывший офицер ГРУ ВМФ подхватился от истошного «кукареку» соседского петуха. Короткая тревога в считанные секунды сменилась улыбкой на лице нового таежного поселенца, и больше ни вторые, ни третьи пернатые будильники не смогли нарушить глубокий сон подводного диверсанта.
Утром, несмотря на тяжелую голову от чистого после Москвы и поездов воздуха, Андрей быстро встал, прочитал краткое молитвенное правило для мирян Серафима Саровского и спустился со второго этажа. Николай, колдовавший около индукционной печи «Gaggenau», приветливо указал гостю на место за обеденным столом.
— Доброе утро, отец Андрей! Сейчас глазунья с сальцом подоспеет — день-то сегодня не постный. Вы не против такого завтрака?
— Конечно, не против. Ты думаешь, если я приехал из столицы, то завтракаю мини-круассаном и чашечкой кофе?
— Что-то типа того. Я, пока сюда не приехал, тоже питался неизвестно чем. Но тут такой воздух, тут такая вода, что завтракать круассаном и кофе просто пошло.
— Ты прав. Знаешь, я считаю, что и в Москве фраза «ой, вы знаете, если я с утра не выпью чашечку кофе.» люди говорят друг другу просто из дешевого желания повыкаблучиваться. Русский человек должен питаться по-русски.
— А диеты всякие?
— Гламурные глупости. Блажь для пресыщенных завсегдатаев фитнес-клубов. Кроме вреда все эти диеты ничего не приносят. Об этом, кстати, уже во всю говорят в той самой Америке, откуда к нам и поставляется этот вздор. Есть православные многодневные посты, есть постные дни среда и пятница, чего еще надо? Конечно, посты — это прежде всего не ограничение в еде, а ограничение в грехе, дни особого духовного делания. И все-таки. Исключением в полноценном питании у нас могут быть либо больные люди, которым что-то противопоказано, либо монахи, которые животную пищу заменили духовной, но это дано далеко не всем.
— Тогда к столу?
— Пожалуй. — Андрей, как старший, начал читать молитву перед вкушением пищи. — Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении. Отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполнявши всякое животно благоволение. Господи, благослови ястие и питие сие! Аминь…
…Андрея и Николая около дома агрономши ждали вчерашние «штабисты», сама агрономша Екатерина Васильевна, ее дочь Оксана и еще пять человек соседей.
В дом вошли все, кроме старосты прихода, которая осталась сдерживать любопытных соседей.
У постели мужа агрономши сидел уставший за ночь дежурства врач. Как только визитеры вошли, он вскочил со стула и решительно замахал руками.
— Нет-нет, ни в коем случае! Он только под утро заснул. Его пока нельзя беспокоить. Екатерина, ну ты-то чего всех сюда ввела, мы же с тобой вчера на эту тему говорили! Или ты хочешь доконать своего мужа?
— Да знаю я, знаю, не шуми. Отцу диакону из Москвы срочно нужно поговорить с Иваном.
— Какой поговорить! Отец Андрей, если я не ошибаюсь? Отец Андрей, извините, но. Ну вот, он проснулся! Вот же. Ладно, поговорите, но только не долго и только один человек. Останется лишь отец Андрей. Я тоже выйду. Выходим, выходим!
Врач подвинул Андрею стул к кровати, а сам жестами начал энергично выгонять всех вошедших. Вскоре в комнате остались только Андрей и потерпевший от лап или рук неизвестного Иван. Видно было, что мужчине, лежащему с перебинтованным боком, шеей и левой частью головы, очень больно, однако он был в сознании. Здоровым правым глазом он долго рассматривал сидящего рядом с кроватью незнакомого мужчину. Андрей счел необходимым представиться.
— Диакон Андрей Алексеевич Марченков, прислан из Москвы в качестве замены вашего погибшего второго диакона и для расследования того, что у вас здесь происходит.
Минуты две молчание, потом обреченный взмах правой руки.
— Диакон. из Москвы. Какая разница? Все равно он всех нас.
— Кто, извините?
— Он. Как вам объяснить?
— Давайте попробую подсказать. Рост два метра или чуть выше, волосатый с ног до головы, большие кривые желтые зубы, неимоверная сила, злобные глаза, сильная вонь.
Глаз пострадавшего округлился.
— Вы-то откуда знаете? А, уже доложили.
— Нет, просто я сам его видел.
— Видел??
— Ну да, вместе с Николаем Зиминым, когда ехали вчера сюда на машине. Видели примерно с пятидесяти метров, в свете фар.
— И что, он не напал на вас?
— Мы выключили свет и он скрылся.
— Странно. А меня он чуть не убил. Если бы не жена моя, пальнувшая из ружья в воздух, думаю, со мной было бы все кончено.
— А почему он на вас напал?
— Я засек его за воровством наших кур, схватил тяпку — первое, что попалось под руки в тот момент, и саданул его черенком через плечо.
— Это вас и спасло. Если бы вы его лезвием стукнули, он вас наверняка бы разорвал.
— Может быть. А кто он?
— Пока не знаю. Думаю, какой-то уродец, который или повадился к вам за едой, или его кто-то на вас натравливает.
— С какой целью? Мы же ни с кем не конфликтуем.
— Кому-то нужно держать вас в постоянном страхе.
— Кому и зачем??
— Наверное, соседям вашим, а вот зачем — пока не знаю. Ответим на этот вопрос — решим половину проблемы. Ну да ладно, мне пора. Спасибо, что рассказали. Выздоравливайте!
Андрей вышел из комнаты. Около крыльца все ждали результата разговора.
— Ну что?
— Не так много: незваный гость воровал кур, а Иван захотел пресечь это дело, стукнул того тяпкой, завязалась борьба и. дальше вы знаете.
Соседи разочарованно завздыхали и начали расходиться. Агрономша с дочкой и врачом вернулись в комнату к больному. Андрей обратился к настоятелю прихода.
— Отец Василий, нам нужно поговорить с родственниками погибших и с очевидцами предыдущих нападений.
— Хорошо, во дворе храма в беседке удобно будет?
— Вполне.
— Тогда, Лизавета, обойди всех, кого надо, и позови к храму.
Староста прихода, шестидесятилетняя шустрая женщина, сразу засеменила в сторону нужных домов. Штаб двинулся к беседке.
Андрей рассчитывал на большее, но оказалось, что всех родственников и очевидцев происшествий набралось восемь человек, включая четверку первых поисковиков. Андрей проводил опрос, все остальные молчали и слушали. Тщательно, минута за минутой, восстанавливались страшные события. Люди снова переживали то, что старались забыть. Это хорошо, что присутствовали сразу все, потому что когда в пылу рассказа кого-то начинало «нести», остальные одергивали рассказчика и направляли в сухое русло фактов. Через три часа все были опрошены. Когда приглашенные ушли по домам и члены штаба остались одни, началось обсуждение. Отец Василий задал первый вопрос.
— Ну и что вы думаете, отец Андрей? Смогли ли вы сделать какие-нибудь первоначальные выводы?
Андрей немного помолчал, собираясь с мыслями. Его взгляд хоть и упирался в струганные доски стола, но был обращен внутрь. Наконец, он вздохнул и поднял глаза.
— Знаете, есть несколько типов поведения человека в экстремальных ситуациях. Рассмотрим, например, такой стандартный бытовой случай: вы вечером возвращаетесь домой, навстречу вам идет незнакомый мужчина, который, поравнявшись с вами, просит у вас закурить. Предположим, что он агрессивен или «подогрет» спиртным, но у него нет заранее намеченной цели напасть на вас. То есть оба, и вы и он, в принципе нейтральны. Далее варианты поведения. Первый. Вы, наэлектризованный страшилками, мгновенно делаете вывод, что просьба закурить — стандартный бандитский предлог, за которым непременно последует гоп-стоп. Вы втягиваете голову в плечи, набычиваетесь, буркаете, что не курите, и пытаетесь быстро обойти незнакомца. Буркните слишком грубо и непонятно — спровоцируете раздражение. Пойдете слишком быстро — заявите тем самым о своем к нему пренебрежении и снова спровоцируете раздражение, вслед за которым непременно последует взрыв агрессии и насилие. Психологи и опытные милиционеры, все как один, говорят, что в подавляющем большинстве случаев в насилии виновны сами жертвы. Рассмотрим второй вариант поведения. Та же ситуация, но вы вежливы и в меру приветливы с незнакомцем. Вы говорите и делаете то, что не спровоцирует его на взрыв. Да, такая ситуация потребует от вас некоторого напряжения, но это напряжение ведь ничто по сравнению с трагедией, которая может случиться. Третий вариант поведения — идеальный: вы просто не ходите в местах потенциальной опасности. Я имею в виду ночные променады, шатание по злачным местам, встреча с пьяным или группой хулиганов. Таких субъектов проще загодя увидеть и обойти, чем испытывать судьбу лобовым столкновением. И это не трусость, а обычная предосторожность. В жизни же многие почему-то легкомысленно пренебрегают элементарными правилами безопасности. Например, молодая девушка в «боевой раскраске» и мини-юбке пришла домой в час ночи с танцев изнасилованная. Кто виноват? Ответ же очевиден! Мы не говорим о самом акте насилия, мы говорим о причинах, его побудивших. Причиной насилия вашего куриного вора-монстра стал, по моему мнению, испуг и удар тяпкой. Вы не допускаете мысли, что этот человек (а это человек, хоть и с видимыми отклонениями) просто захотел есть, но он в силу своего развития и внешности не может напрямую попросить об этом? Он залазит на территорию одного из домашних хозяйств, старается быть незамеченным, но внезапно обнаруживается и получает удар тяпкой. На внезапную агрессию и боль он рефлекторно отвечает тем же. Обладая к тому же внушительными габаритами и силой, он, быть может (я повторяю: быть может!), невольно превышает необходимую самооборону.
Настоятель недоуменно развел руками.
— Отец Андрей, вы что же, защищаете это чудовище??
— Я не защищаю. Я обрисовал ситуацию беспристрастно. Вы же заранее обвинили его во всех своих бедах.
— Но ведь он чуть не убил агронома!
— Да? Почему же не убил? При его-то габаритах и злобности?
— Но.
Отец Василий хотел что-то возразить, но замолчал на полуслове. Он задумался. Андрей не торопил настоятеля, ждал, когда возражения против его выводов будут сформулированы. Однако вместо возражений отец Василий вскинулся с вопросом:
— Но позвольте, если это нападение случайно, то кто убил наших людей и куда исчезли остальные? Где отец Арсений? Жив ли он?
— Вот на эти вопросы нам и предстоит ответить.
— Нужно ли остальным рассказать о ваших выводах?
— Пока, я думаю, не стоит, потому что хоть я в них и уверен, но не на все сто. А ну как я все-таки ошибаюсь и этот волосатик и есть ваш главный террорист? Но тогда кто к вам приходил с угрозами? Думаю, между чудищем и визитерами есть какая-то связь. А может, и нет. Вопросов больше, чем ответов. Надеюсь, скоро мы все выясним.
Уверенный тон Андрея понравился настоятелю. Он решительно встал.
— Ну тогда Бог вам в помощь. Делайте, как знаете. А сейчас время обеденной трапезы. Сегодня трапеза общая, потому что после обеда прямо в трапезной вас будут атаковать вопросами наши новофаворчане. Вы не против? Тогда прошу!
Диакон и священник вышли из беседки как раз в тот момент, когда раздались призывные удары била, внушительного цилиндрического колокола, висевшего перед крыльцом огромной бревенчатой избы-трапезной. Вскоре они вошли в просторную залу, уставленную в форме буквы «П» длинными, накрытыми белоснежными ажурными скатертями и едой столами. Стены трапезной украшали жития древних святых, причем жития эти были искусно скопированы с росписей Трапезного храма Киево-Печерской Лавры.
— Просто сказка какая-то! — восторгу Андрея от увиденного не было предела. — Словно в Лавру попал! Как же здесь хорошо!
— Это вы еще не пробовали наших кушаний, — словно из-под земли, как в лучших ресторанах, появилась благообразная пожилая женщина в белом ситцевом платке и споро засуетилась перед отцом-настоятелем и Андреем.
Отец Василий и диакон Андрей по чину, с троекратным касанием щек, поприветствовали вставшего им навстречу диакона, после чего замерли около своих мест за столом. Трапезная вместила всех прихожан. Все встали. Началась общая молитва перед вкушением пищи.
Диспут
— Как вам трапеза? — поинтересовалась матушка-официант после благодарственной молитвы по завершении трапезы.
— Если я скажу, что никогда не ел ничего настолько вкусного, вы поверите? Да и где можно найти столько натуральной свежей еды в одном месте? Ни тебе консервантов, ни тебе канцерогенов с ГМО. Я прямо чувствую, как мой живот приятно удивлен. Посмотрим, чем закончится эта встреча моего нутра со столь качественными продуктами.
— Не беспокойтесь, все будет хорошо, — матушка зарделась от удовольствия за похвалу гостя, но дала знак другим женщинам, и с ловкостью фокусников те начали уборку посуды со столов. Люди, чтобы не мешать наводить порядок, потянулись из трапезной подышать свежим воздухом.
Когда столы были чисты, пол быстро подметен, а стулья расставлены, отец Василий пригласил всех прихожан вернуться внутрь. На свежих белоснежных скатертях дымились самовары, из-под заварных чайников, аккуратно укутанных тяжелыми махровыми салфетками, пробивался сногсшибательный чайно-травяной аромат, в плетеных корзинках румянились баранки, бублики и сдобное печенье.