Карета, достаточно богато отделанная изнутри, снаружи была более скромна. Не слишком высокая, не слишком многочисленным были кованые бронзовые украшения по бокам и краям. Простая карета, которой мог владеть любой зажиточный дворянин, человек знатного рода, отдающий дань традициям. Это было сделано намеренно, чтобы не привлекать лишнего внимания людей. Очень настороженных последние десятилетия...
Четверо чёрных, как ночь коней, с длинными лоснящимися хвостами и гривами, были запряжены. Эти рысаки знали своё дело – немалое, в двести миль расстояние, они преодолели очень быстро.
Графиня была довольна.
Кучер остановил лошадей. Единственная пассажирка, слегка отдёрнула штору, закрывающую окно. К карете направлялся человек. Именно человек – статный, красивый, с хорошей причёской, в хорошем костюме, и, наверняка, с хорошими манерами. Но, человек! Значит, прислуга.
Человек подошёл к карете и послушно остановился около дверцы, ожидая, когда долгожданная гостья его Господина соизволит выйти наружу. Рэйна презрительно ухмыльнулась и открыла дверь, спускаясь. Служащий, мгновенно среагировав, подал ей руку, помогая.
- Госпожа Рэйна... – пролепетал он.
Она выпрямилась, поправляя полу дорогого платья. Огляделась. Здесь всё было по-старому. По-прежнему. Как и тогда, пятнадцать лет назад. В прошествии таких лет такие, как Рэйна не меняются. Люди взрослеют или старятся, но это лишь их юдоль.
Вокруг была красивая природа – небольшой, негустой лиственный лес, преимущественно кленовый, чуть вдалеке виднелась маленькая речушка, а ещё дальше, как помнила сама Рэйна, было озеро средний размеров. Озеро с кристально чистой водой и глубокими, увядшими в тине и водорослях, омутах. Странное озеро. Ровно, как и особняк, высившийся совсем рядом.
Особняк был не слишком большой с виду. Любой обыватель, проходящий или проезжающий мимо, мог бы подумать, что здесь, наверняка, живут престарелые дворяне, сторонники таких же престарелых традиций, как и их небольшой двухэтажный особняк готической отделки. Но люди заблуждаются. Почти всегда, да и в этом вопросе, в частности.
Фамильное поместье было огорожено высоким забором. Напротив кареты, только что прибывшей сюда из другого старинного городка, которого не коснулась разъедающая все и вся, рука модернизма, высились открытые ворота. Старые литые ворота с красивой бронзовой отделкой и просто божественным переплетением металлических дуг, по бокам. Да, пятьсот лет назад умели делать пристойные вещи и строить пристойные жилища.
Рэйна, не глядя на слугу, направилась к дому. Следом за ней засеменил мужчина, уже привыкший к подобному обращению, жестом показывая вознице, чтоб следовал во двор, где его лошадей определят в конюшню.
От ворот до парадного входа было не больше пятидесяти метров. Неторопливо, но грациозно, пройдя их, графиня всё же соизволила развернуться и презрительно спросила, у сопровождающего её слуги:
- Мой дед сейчас в добром расположении духа? Он хочет меня видеть или мне подождать в гостиной?
- Да, да, Госпожа Рэйна. Господин Айлант подозвал меня незадолго до вашего приезда, сказав, чтоб я готовился вас встретить в любую минуту и проводить к нему. Все эти дни он только и говорит, что о вас... старику ужасно хотелось быстрее с вами...
Он не договорил. Глаза молодой девушки, стоящей пред ним, злобно сверкнули. Она резким, неуловимым человеку движением руки, схватила его за горло. Пододвинулась ближе, и в самое ушко прошептала:
- Запомни человек... Никогда боле не смей называть моего деда «стариком». Если ты не послушаешься меня, то я вырву тебе кусок шеи, и смерть покажется тебе такой жуткой, как ни казалось ничто в твоей жалкой, коротенькой, как член ребёнка, жизни.
Она отдёрнула руку. Резко, оцарапав красивыми длинными ногтями шею прислужника. Развернулась и, толкнув дверь, вошла в дом, скрываясь в тени парадной...
- Да... – протянул униженный слуга. – А ведь Господин Айлант предупреждал о её непредсказуемом нраве.
И простояв, держась за слегка кровоточащую рану, у входа в дом ещё с минуту, себе под нос добавил:
- Совсем ненормальная...
Из старой, сделанной когда-то рукой безымянного мастера, курильной трубки шёл дым. Сидя в небольшой комнате перед окном, плотно задёрнутым шторами, загадочный с первого взгляда человек курил. За его спиной, напротив окна мерно потрескивали уголья в камине. Мало кто из здравомыслящих людей мог похвастаться любовью созерцать плотную штору, загораживающую вид окружающей природы, но этот человек по каким-то лишь ему понятным причинам, видел в этом занятии прекрасное развлечение.
Сидевший в кресле человек был и вправду странным, на первый взгляд. Он был уже достаточно старым, если даже не сказать – дряхлым, волосы его были короткими и седыми, но его глаза светились совсем иными огнями. Глаза были живыми, но глубокими, очень глубокими. Взглянув в них в таком его состоянии, могло показаться, что он всю свою жизнь только и делал, что занимался мерным, неторопливым созерцанием шторы.
Глаза старика были не похожи ни на чьи другие глаза. Они не были глазами обычных людей, находящихся при смерти, ни на глаза взрослого, много повидавшего в жизни, человека не походили. Да и юношеского пыла и задора в них не имелось и в помине. Глаза будто отражали столетия. Отражали эпохи, ушедшие куда-то в забвение много-много лет назад. Отражали то, о чём никто... Никто не то чтобы не помнил... даже не догадывался.
Хозяин дома, расположившийся сейчас в кресле у окна, дряхлел. Он был очень стар даже по тем меркам, кои были в Его мире. Старик, которого звали Айлант, который был просто одет в старый, изрядно потрепавшийся сюртук (не понятно только, как он смог потрепаться, если владелец все дни напролёт проводил малоподвижно), и курил простой сорт табака, дымом разносившейся по всей комнате и так гармонично сливавшийся со специфическим ароматом тлеющих углей, был не человеком. Господин Айлант был вампиром.
...Великим Вампиром...
Дверь, ведущая из его кабинета в коридор второго этажа фамильного особняка, слегка скрипнула и отворилась. Старик повернул голову, жестом приветствуя вошедшего. Вернее вошедшую...
- Я безумно рад видеть тебя вживую, Рэйна... – Спокойно сказал он. – Проходи, твоё кресло уже с полчаса дожидается тебя.
И Айлант махнул рукой в сторону камина, что послужило знаком для материализации шикарного, куда лучше, чем у самого хозяина, креслу. Гостья всё так же молча прошла через комнату и уселась в него. Мгновение она будто бы приноравливалась к сиденью, будто бы вспоминая эту обивку, эту мягкость, этот простор и такие прекрасные подлокотники из чёрного дерева, отполированные кем-то лет сто назад.
После того, как Рэйна поняла, что снова оказалась в тех временах, ушедших пятнадцать лет назад, с её отъездом из дедушкиного дома, в прошлое, она подняла глаза на хозяина.
- Я тоже рада видеть тебя, дедушка. – Её тон был спокоен, но слегка холоден. Это был не тон внучки, вынужденной что-то обсуждать с родителем, которого она ненавидела, но и дружелюбным, заплаканным от радости голосом его назвать было трудно. Просто деловой тон. Под стать теме разговора. – Сразу хочу уточнить, Айлант... – На секунду она прервалась, словно подбирая удачную фразу. – У меня много дел. Там, в Брейстуме. Поэтому задерживаться у тебя на недельку, как ты это любил, трепаться о прошлом и попивать твой шикарный чай... – Рэйна слегка улыбнулась. Искренне, не наигранно, будто делая своими словами комплимент родственнику. – Я не могу позволить себе и своему Ордену такую роскошь. Нас прижимают. И прижимают основательно, уже последний десяток лет.
Хозяин дома тоже расплылся в улыбке, кажется даже, что беззвучно засмеялся от последний слов гостьи. Чуть погодя, уже более серьёзно снова взглянул ей в лицо. Рэйна продолжила:
- Но ты послал мне письмо, призывающее меня Именем Крови... – последние слова она произнесла с подчёркнутым трепетом. – Поэтому я не могла не явиться к тебе. Но, давай уже будем говорить по-взрослому. Пятнадцать лет назад я пережила возраст Посвящения, а опыта мне хватает. И хоть это не в моих интересах тягаться с тобой опытом и тем более... возрастом, но, дедушка... – она замялась, видимо, тема затрагивалась не впервые. – Я уже взрослая, самодостаточная особь. Давай говорить по-взрослому. По-деловому...
Айлант снова усмехнулся, после его ухмылка переросла в непродолжительный старческий смешок. Но, видя раздражённое лицо внучки, он быстро осёкся и сделался не наигранно серьёзным.
- Хорошо, Рэйна. – Ответил он мягко, но уверенно. – Мы обсудим всё за сегодняшний день, а к вечеру ты уже либо будешь в пути домой, либо... – Он помедлил. – Ну, впрочем, не всё сразу.
Старик движение руки заставил пепельницу, стоящую на комоде у стены, подлететь к нему и вытряхнул из трубки пепел и остатки тлеющего табака. После, неторопливо, со знанием дела, достал из кармана сюртука небольшую металлическую банку с дурманящим растением внутри и стал забивать трубку по-новому. Через минуту он закончил, банка и та же пепельница вновь оказались на своём привычном месте у стены, а Айлант затянулся.
- Последние десятилетия, Рэйна, у наших вампирских родов дела обстоят хуже некуда. Ты это знаешь. – Говоривший выдохнул колечки дыма. – Люди отвыкли бояться, внучка. Она стали плодиться, слишком быстро плодиться. Их города стали больше в разы, если не в десятки раз, а мозги стали работать не как ум жертвы, а как... Ну, впрочем, неважно.
Люди узнали о нас. Узнали, как сами думают, многое. Триста лет назад главным страхом человека были разбойники или армия соседнего королевства. Сейчас же, государства людей стали больше, народ – сплотился. Люди стали изобретать новые способы войны. И знаешь, Рэйна, войны не друг с другом, а с нами...
Люди усовершенствовали свой мир, и для нас в нём, по их мнению, нет места. Люди одержимы идеей уничтожения, заметь, полного у6ничтожения, вампирской расы, как таковой. Эти недоразвитые существа ещё помнят, какие беды один вампир, живущий неподалёку с селением, мог причинить людской деревне, сто-пятьдесят, двести лет назад. Если мы не примем необходимых мер сейчас, когда человеческая цивилизация только начинает набирать своё могущество, а могущество у них появилось, только глупец станет отрицать это, в скором времени нам конец...
Повисла пауза. Старый вампир говорил это с таким неподдельным, нескрываемым пренебрежением в голосе, с такой ненавистью, но одновременно, беспомощностью, что за весь разговор даже не затянулся. Но вовремя восполнил упущенное...
- Но, дедушка. – Вступила в разговор Рэйна, глядя в глаза собеседнику, лицо которого расплывалось, окутываясь серым дымом. – Мы ведь контролируем положение. Ведь это Мы внушили людям, как и гипнозом, отдельным индивидуумам, имеющим высокий статус в их обществе, так и простым обывателям, ложные сведения. – Она тоже говорила с остервенением и быстротой деда, будто переняв его манеру. – Мы контролируем их действия, мы даём им ложную информацию, мы...- Она осеклась. – Мы, в конце концов, контролируем ситуацию с жертвенностью вампиров.
Лицо Айланта исказила беспомощная улыбка. Он развёл руками:
- Да, ты права, Рэйна. Полвека назад все Главы Орденов и Кланов, решили, что нужно поступить по-простому. Заставить поверить людей в то, что мы отличаемся от них лишь длинными клыками, которые всегда остаются в одной и той же форме.
Да, ты права, теперь люди ищут вампиров, которые будут разгуливать по улицам, разинув пасть, и у кого изо рта на два дюйма будут торчать клыки. Вздор! – Он взмахнул руками, чуть не выронив трубку. – Люди думают, что убить вампира может лишь полное сожжение, тогда как остановить, обездвижить нас можно лишь осиновым колом, проткнув грудь. И мы с тобой, внучка, знаем, что кол – полная чушь. Убить нас, и вправду можно лишь огнём, но никакие другие средства не сработают.
Он вздохнул.
- Ты, наверное, с самого детства думаешь, почему же мы так поступили. Всё просто, дорогая. Если люди додумаются, искать вампиров не по длине клыков, которые нами могут быть легко трансформированы в обычные зубы, и выпускаются лишь во время охоты, а другими способами... Нам конец. Они найдут и убьют всех... Со временем.
Если люди додумаются, проводить допрос на выявление вампирской расы и станут использовать огонь, мы будем безоружны. – Он посмотрел Рэйне в глаза и спросил: - Как думаешь, внучка, если руку вампира опалить огнём, что произойдёт?
Рэйна была в недоумении. Все вампиры жуть как боялись огня, не прикасаясь к нему никогда. Вопрос был риторический, но с подвохом, она не хотела свести деда с мысли, и направила разговор по его руслу:
- Ну и?..
Дед хмыкнул.
- Кожа мгновенно станет чёрной, как кожура картошки, поджаренной на углях, и окаменеет. Её потом можно будет отшелушивать, как старый, рассыпающийся камень. Так или иначе, при обычных условиях, если кто-то из нас случайно будет задет огнём, пусть он потеряет руку, ногу или огонь коснётся его тела или даже головы, по прошествии какого-то времени, он регенерирует... Но, думаешь, возьми люди такой способ выявления вампиров на вооружение, то они дадут нам возможность уйти и залечить рану? Или же посадят в карцер, дабы на следующий же день казнить?!
Рэйна молчала, дед тоже. После она не выдержала и взорвалась:
- Ну и что ты хочешь этим сказать? Что, дедушка?! – Бессильная ярость от понимания неизбежности такого в будущем била через край, и вампирша даже вскочила из кресла. – Тогда зачем ты и другие Великие решили сделать так, как есть сейчас? Зачем тогда мы каждый год отправляем на смерть добровольца, который играет роль «вампира из людских сказок»? Почему каждый год, один или два вампира гибнут с нашего ведома и по своему согласию, ввиду отсутствия других вариантов?
Мы сами, раз в несколько лет, под видом простых людей, даём наводку на какой-то дом, где идущие на смерть наши братья и сёстры, уже ждут, трансформировав клыки в боевое положение, когда к ним нагрянут войска людей? Они не прячут клыки, они даже умирают с таким видом, дабы сохранить иллюзию того, что вампир – обязательно носит клыки размером с палец.
Почему? Почему мы должны затаиться и жертвовать собою ради избежания ещё больших потерь? Почему, дедушка?!..
Она сорвалась. Закрыла лицо руками и вновь упала в кресло, не произнося боле не слова. Айлант поднялся на ноги, отложил трубку в сторону и подошёл к внучке. Обнял её... В молчании они пребывали около минуты, потом Рэйна кое-как успокоилась и, утерев руками, лицо, подняла глаза, как бы прося прощения за свой срыв.
- Вижу, что пятнадцать лет правления Орденом изрядно вымотали тебя, внучка. – С состраданием и ноткой нежности в голосе, негромко сказал старик. – Я бы с радостью предложил бы тебя остаться у меня, хотя бы на месяц, но, боюсь, этого не получится. Сейчас, по-крайней мере...
Девушка удивлённо посмотрела в глаза деду. Что-то в его голосе было другим. В его словах явно таился какой-то скрытый смысл, и Рэйна вопросительно посмотрела на него.
- Да, внучка. – Тихо произнёс Айлант. – У меня есть план. План, для которого я уже не годен. План, для которого, я, к сожалению, слишком стар. – В его голосе сквозила неподдельная нотка грусти и какой-то непреодолимой тоски.
Но ты поможешь мне. Нет, всем Нам...
Прошёл час. Может больше, может меньше, не важно. Старик закончил говорить, и теперь Рэйна, которая утеряла всякие надежды вернуться домой в Брейстум, лишь спрашивала его о некоторых важных, но всё же мелочах в их нынешней задумке.
Да, и впрямь говорят люди, что владелец этого особняка, «достопочтимый Господин Айлант»... выжил из ума. Даже ей, Рэйне, план своего деда казался очень фантастичным. Чересчур. Но что поделать, он был единственным.
- Знаешь, дедушка... Мне кажется, что ты меня снова разыгрываешь. Ты придумал эту глупую шутку, чтобы я убедилась, что спасения в нашем положение нет. Лишь отсрочка. Чтоб я убедилась, что та ересь, которую ты мне рассказал про...- Она запнулась, полностью уверенная в том, что такого в природе быть не может, поэтому следующие слова были переполнены сарказма. – Про... другой мир, действительно является ересью. Я разревусь, обижусь на тебя ещё сильнее, чем в прошлый раз и уеду назад лет на пятьдесят. Так, дедушка? – С лёгкой, наигранно детской и невинной улыбкой спросила Рэйна.
На её удивление Айлант отреагировал негодующим взглядом.
- Как смеешь ты, глупая девчонка, так говорить об этом? – Он поднялся с кресла. Медленно, не спеша, как поднимается, когда ярость в его крови не кипит адским варевом, как у человека, а наоборот, превращается в скользкий комок ненависти, заменяющий сердце.
Рэйна испугалась. Действительно испугалась. Единственное, что она могла сделать в такой ситуации, это молниеносно склонить голову, потупив взгляд. От дедушки в таком настроении можно было ожидать чего угодно. Действительно чего угодно...
Как ни странно, но это сработало. Отменно сработало. Айлант почти мгновенно пришёл в себя и холодно сказал внучке:
- Ты хочешь помочь всем нам выиграть войну с этими больно умными глупцами, вот-вот сорвущимися с привязи?
- Да, дедушка. – Прошептала она. – Хочу.
- Я раскрыл тебя такую тайну, о которой никто... Слышишь Рэйна, никто не знает! Кроме меня... и теперь тебя тоже.
Он подошёл к двери, открывая её и направляясь к выходу. Рукой он поманил гостью идти за собой. Сказал:
- Ты будешь пребывать там столько, сколько будет необходимо. В том мире ты познакомишься с одним человеком – моим давним другом, он поможет тебе, я уверен. А теперь – Айлант вновь поманил внучку, теперь уже выходя из кабинета в коридор – Идём, несносное ты дитя, с чрезмерной силой...
Они стояли на чердаке. Попав на этот чердак (хотя бы гипотетически) простой обыватель несказанно удивился бы тому, насколько он был огромен, как в высоту, так и в длину. Рэйна с детства знала, что дом в действительности был очень большим, а людям снаружи лишь казался средних, обычных размеров.
Они вместе с дедом прошли поперёк всего помещения, устремляясь к дальней стене. Там, примерно по середине, стояла большая тумба, а на ней было ещё что-то, покрытое плотной тканью, что не позволяло вещи показать себя гостям. Приблизившись, Рэйна спросила, глядя на родственника:
- Что это, дедушка?
Он, не глядя на неё, одёрнул полотно, надёжно защищавшее что-то внутри и одновременно с этим, громко произнёс:
- Это Портал, внучка. Портал туда... В место, которое зовётся Межмирьем.
Первую секунду внучка ошарашено пялилась в то место, которое открылось взору. Но после пришла в себя, и чуть ли не детским, жалобным голоском, проверещала:
- Дедушка, это ведь всего лишь зеркало?..
Недоумённый взгляд Рэйны Айлант перехватил вполне дружелюбным и заметил:
- Да, ты права, Рэйна. Любому человеку, да и большинству обычных вампиров это показалось бы простым зеркалом. Спросишь – почему? Да, потому что это и было когда-то всего лишь зеркалом. Но, как я тебе и сказал раньше, я сам неоднократно пользовался им, чтобы попасть в тот мир.
- Я помню это, дед. – Уже более привычным голосом отозвалась вампирша. Что-то в её голове стало складываться. Какие разрозненные куски информации, данные этим вечером ей её дедом, стали срастаться в более-менее ясную картину. – Раз ты говоришь «пользовался», значит, сейчас не можешь?
Тот кивнул.
- Но почему? Почему ты сам не сможешь туда проникнуть, и почему думаешь, что смогу я?
Айлант улыбнулся. И очень миролюбиво сказал:
- Я стар, Рэйна. Очень стар. Мне больше тысячи лет, если ты помнишь. А ты молода... – но, перехватив недоумённый взгляд внучки, добавил: - Молода и сильна. Очень сильна...
У тебя есть шанс...
Они ещё несколько минут стояли друг перед другом, рядом в тусклом свете свеч слегка рябило их отражение в этом, как оказалось, магическом зеркале. Внучка смотрела в глаза деду и видела в них опыт, мудрость и знание... но почти не видела Силы.
И Рэйна ответила. Спокойно и выдержанно.
- Да, дедушка. Я поняла тебя. И я сделаю всё, что в моих силах. Я не подведу наш Род, наш Клан... наш Вид...
Он вновь улыбнулся:
- Только этого я от тебя и ждал. Слушай внимательно... – он понизил голос. – Ты должна сконцентрироваться на цели. Должна понять, что лишь побывав там, обучившись, набравшись опыта и знаний, ты сможешь вернуться не с пустыми руками, а с вполне реальными переменами, как для себя, так и для нас. Сейчас я уйду, Рэйна, после этого, сконцентрируйся, вглядись в зеркало и заставь его открыться. Стать порталом. Тогда – шагни в него.
И он поцеловал её. Развернулся и направился к выходу. Рэйна провожала Айланта взглядом до самой двери, но он вдруг неожиданно развернулся и добавил:
- Там у меня есть старый друг. Хоть мы не виделись с ним уже лет пятьсот, но я уверен, что он жив и вполне прекрасно себя чувствует. Скажи ему, что ты моя внучка, он тебе поможет. – Старик вздохнул. – Его имя – Ар. Уверен, он меня не забыл.
- Да, дедушка, я всё сделаю.
- Я верю в тебя, - раздались эхом последние слова и растворились в стенах древнего родового поместья вампиров вместе с тем, кому они принадлежали.
В большом зале веяло прохладой от камня. Потолка не было видно, лишь сгустившийся полумрак, царивший под ним. За большим столом сидели четверо. Один из них, сидящий в центре, очевидно, «глава компании», постоянно поглядывал на большие деревянные часы, висевшие невдалеке у стены.
- Он скоро вернётся, уверена. Говорят, там снега много и постоянная метель, может заплутал слегка. – Раздался женский голос.
Человек, следивший за временем, мужским голосом ответил:
- Пока это откладывается на второй план. У нас гость.
- Да? Кто же это? – Раздался другой женский голос, чуть выше первого, но более звонкий.
- Полагаю, что вампир.
Сразу после этих слов на стене, как раз под часами, мгновенно открылся портал, отсвечивая ровным сумеречным светом. Из него, спустя несколько секунд, появился рука, будто проверяя, что здесь, а следом шагнул человек. Женщина.
Портал мгновенно закрылся, и она, не видя пока компании, сидящей за столом, резко обернулась, ощупывая холодный полированный гранит стены.
- Отсюда портал сам по себе не откроется, юная леди. – Раздался голос.
Девушка вздрогнула. И неожиданно громко, с ноткой опаски в голосе, воскликнула:
- Я не враг! Я по поручению моего деда! Мы – вампиры, но мы не враги вам! Мне нужен Ар!
Мужчина, сидящий за столом, поднялся и прошёл сквозь зал, к девушке. В полутьме его лицо ещё не было различимым, но он улыбался. Дружелюбным тоном ответил:
- Рад приветствовать тебя в Межмирье. Господин Ар сейчас на задании, но мы все думаем, что с возвращением он тянуть не станет и будет здесь уже к концу этого часа.
Мужчина подошёл ближе, протягивая руку.
- Меня зовут Сир Фаэтон. Я ректор академии.
Глава 4. Несущий страх.
- Раааарх! Раааарх!.. – Раздался страшной силы вой, исходящей откуда-то с гор. Вернее не абстрактно «откуда-то», а конкретно с одной горы. С самой высокой, неприступной, окружённой острыми, как лезвие, скалами. Чудовищный вой был так гармоничен с закатом, так гармоничен с потухающим в недосягаемых западных землях солнцем, что кому-то могло бы это показаться даже красивым...
Спустя минуту, в тот самый миг, когда солнце навсегда исчезло за горизонтом, когда последний жалкий, не предвещающий ничего хорошего, луч светила, молнией пронёсся по долине, рык прекратился, лишь последнее эхо прокатилось туда и обратно, уснув под одеялом неприступных, холодных, чуждых крестьянам скал.
- Рарх... – прорычали горы.
Он уже несколько часов пробирался по потаённому ходу. Этот ход больше всего был похож на подземные лабиринты – катакомбы. Вокруг было темно, так, что в окружающем подземелье не видно было даже собственных рук. Вокруг было холодно и промозгло, здесь всегда стояла погода поздней осени с только что прошедшими дождями. Вокруг было одиноко – никто из людей, даже самых храбрых, никогда бы не осмелился ступить на путь мрака...
Путь, который вёл лишь в одном направлении, рассеивался, перерастая в настоящий подгорный лабиринт, уходил куда-то в стороны, навсегда замуровывая, попавших в каменную сеть. Но Путь, Настоящий Путь, был лишь один. Путь из низменности, протянувшейся на сотни миль, к горам. К Горам Тени, как называли их люди. Даже более того, не просто к ним, а к самой неприступной и ужасающей – Вершине Ужаса.
Путь к горе, и, разумеется, обратный путь. Путь... к людям.
Человек же, бежавший сейчас по коридору вниз, к низменности, к самому близкому от горной гряды крестьянскому поселению, был лишь тенью похож на человека. Это был огромный, чуть ли не больше двух метров роста мужчина, закутанный в толстую медвежью шкуру. Никакой одежды, кроме этой, он не носил уже очень давно. Да и шкуру медведя нельзя было назвать одеждой. Это был Он. Второй Он.
Человек бежал сейчас вниз с невероятной скоростью – то ли оттого, что сам проход в виду географической особенности мест спускался под значительным углом, то ли из-за сноровки, выработанной годами, то ли просто от невероятной силы бежавшего. Но мчался он быстрее ветра, никогда в этих подземельях не бывавшего. И раза в три быстрее человека.
Его звали Рарх. И он был оборотнем. Давным-давно, больше десяти лет назад, он, будучи ещё подростком, охотясь со своими друзьями в лесу (а деревня их и жила лишь тем, что приносили охотники, как малые, так и седые), случайно наткнулся на огромных размеров медведя. Было Рарху тогда лет пятнадцать, как и трём его друзьям-сверстникам, из оружия – только копья, едва достававшие зверю до глотки, да пара ножей. Фатально.
Охота длилась недолго. Правда, охотились уже не юноши на зверя, а наоборот, но всё же. Всё кончилось быстро. Очнулся Рарх на поляне где-то в чаще леса, а тот монстр-медведь уже пожирал останки его друзей. Рассудок Рарха объяло безумие, и он с голыми руками бросился на зверя...
Тот и не думал предпринимать попыток к обороне. В начале юноша несколько раз ударил его по бокам, но, видя, что этого не достаточно, схватил, валявшийся неподалеку, нож и начал наносить удары.
Было очень странно. Медведь, превосходившей мальчика чуть ли не втрое, сидел и просто смотрел на юнца. Медведь истекал кровью – и немудрено, Рарх уже пару десятков ранений нанёс, но зверь ничего не делал. А минуту спустя на последнем издыхании упал наземь и посмотрел в глаза мальчику.
Таких глаз Рарх ещё не видел, по-животному построенные – больше, мутнее человеческих, но такие глубокие. Будто у их носителя был разум... А он был.
- Я умираю, мальчик. – Прорычал очень разборчиво монстр на человечьем языке. – И это всё благодаря тебе. Я специально оставил тебя в живых, чтоб ты продолжил моё дело.
Рарх ошарашенный, и тем, что зверь по-людски с ним заговорил, и тем, что он ещё просил его, человека, что-то заканчивать, был не на шутку потрясён. Юнец на коленях стоял на земле в метре от умирающего медведя и смотрел ему в глаза, как зачарованный. А медведь всё говорил:
- Когда я умру, и дух мой выйдет на волю, сними с этого тела шкуру и возьми себе. Сделай здесь дом и живи несколько месяцев, питаясь моим телом. Съешь сердце и глаза – ты получишь видение и мудрость, съешь лапы и голову – ты обретёшь силу, скорость и ум. Выпей кровь – ты обретёшь тело, достойное моего облика...
Медведь выдыхался. Из пасти его вместе с воздухом брызгами выплёвывалась кровь.
- Ты станешь оборотнем, мальчик. Ты станешь продолжателем нашей крови. Нашего рода. У тебя не осталось выбора, кроме, как умереть или продолжить моё дело, как я двести лет продолжал дело моего предшественника.
Их глаза встретились, и мысленная, непонятно откуда взявшаяся, связь не прерывалась.
- Ты готов, мальчик?
- Да. Готов.
- Как твоё... имя...
- Меня зовут Рарх!
-...Отныне, Рарх... Ты – Оборотень...
С этими словами страшный зверь, лежащий у ног юнца, только что невесть как избежавшего неминуемой и страшной гибели, умер...
Рарх помнил это. Всегда помнил, как ему казалось, даже во сне, он постоянно прокручивал воспоминания и благодарил. Сначала благодарил. Спустя несколько лет, как он обрёл силу и стал на голову, если не на две превосходить взрослых мужчин, он уже не благодарил. Потому что тогда он понял, что требуется взамен за эту мощь, за эту силу.
Требовалось убивать. Убивать людей. Знатных ли, крестьян ли, торговцев или солдат – это было не важно. Но каждое полнолуние, и в течение нескольких следующих дней, Рарх должен был охотиться, чтобы наполниться силой, вновь полученной силой, чтобы быть таким же, как раньше ещё до следующей Полной Луны...
И он охотился. Охотился, убивал. Он ушёл из людских селений, когда люди прознали, что он не просто носит вместо одежды трофей, а перекидывается, и решили силой выдворить его из деревни, либо же убить. Рарх не позволил им этого. Он, со своей чудовищной силой, убил всех жителей, что попадались на глаза, а чтобы другие, прячущиеся по домам, не принимавшие непосредственного участия в травле, получили по заслугам, оборотень поджёг их жилища.
Он уходил от людей. Уходил в горы под всё затихающие крики крестьян – детский плач и женский стон. И он ушёл. Ушёл в самое страшное место в этом мире, как гласили легенды. Нашёл, спрятанный в земле и замаскированный под заброшенную келью, лабиринт, по которому сейчас и бежал и поднялся наверх к Вершине Ужаса.