После того, что случилось сегодня ночью в клубе, щедрые вознаграждения, разумеется, прекратятся, и это понятно.
Бен должен связаться со своим покровителем и сообщить об ужасном инциденте, свидетелем которого он стал. Босс должен знать о странном действии «малины». Естественно, он согласится немедленно прекратить ее производство.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Данте шел на звук разговора, доносившегося из зала, который находился на первом этаже особняка и предназначался для официальных обедов. Они с Чейзом вернулись несколько минут назад, завершив зачистку клуба и прилежащих территорий. Чейз спустился в лабораторию, чтобы доложить в Темную Гавань о результатах ночного патрулирования. Данте тоже предстояло отчитаться, и он сомневался, что удостоится похвалы грозного главы Ордена.
Данте остановился на пороге зала, освещенного свечами. Лукан сидел за длинным, изысканно накрытым столом. Воин выглядел так, словно сам только что вернулся с ночного патрулирования: под черной кожаной курткой поблескивало оружие, что придавало П1 еще более суровый вид.
Но его Подругу по Крови, казалось, это нисколько не смущало. Габриэлла устроилась у Лукана на коленях, трогательно склонив голову ему на плечо. Она что-то сказала сидевшим напротив Гидеону и его Подруге по Крови Саванне. Все засмеялись, включая Лукана, хотя до появления в бункере Габриэллы невозможно было даже представить, что у него есть чувство юмора. Улыбаясь, он с нежностью гладил ее длинные, с рыжеватым отливом волосы. Эта ласка стала привычной за те несколько месяцев, что они были связаны узами крови. Но до этого Лукан изрядно помучил свою подругу.
Гидеон и Саванна тоже казались по уши влюбленной парой. Данте никогда не сомневался в этом, но ни разу за все тридцать с лишним лет, что они были вместе, не присматривался к их отношениям. Сидя рядом, они держались за руки, большой палец Гидеона рассеянно гладил длинные пальцы Саванны. Глазами цвета темного какао она ласково смотрела на Гидеона, и в ее взгляде читалось счастье оттого, что она рядом со своим возлюбленным.
|
|
«Так вот что значит быть парой, связанной узами крови, – подумал Данте. – Именно от этого я долгие годы бежал?»
Эта мысль поразила его. Он давно забыл, что такое настоящая любовь, перестал замечать ее проявления. Родители Данте испытывали друг к другу глубокие чувства. Они являлись для него идеальной парой. О таких отношениях он даже мечтать не смел. О чем мечтать и на что надеяться, если смерть в любой момент может отнять все? Данте не хотел страдать или причинять страдания своей подруге.
Он смотрел на пары, сидящие в зале, пораженный царившей здесь атмосферой любви – глубокой и преданной, что лежит в основе семьи. Его охватило столь сильное смятение, что захотелось сбежать и вернуться позже, вместе с остальными воинами, когда те завершат патрулирование.
– Ты там всю ночь собираешься стоять или все же подойдешь к столу?
«Черт».
Уйти незамеченным не удалось. Лукан, один из сильнейших вампиров Рода, возможно, уже давно почувствовал его присутствие.
– Что случилось? – спросил он, когда Данте неохотно приблизился. – Возникли проблемы?
– К сожалению, я принес плохие новости. – Данте засунул руки в карманы куртки и оперся плечом о стену. – Сегодня мы с Гарвардом получили билеты в первый ряд и наблюдали, что «малина» делает с вампиром. Парень из Темной Гавани, по всей видимости, принял слишком большую дозу, прямо в клубе превратился в Отверженного и набросился на женщину, собираясь разорвать ей горло на глазах у пары сотен людей.
|
|
– Господи, – сквозь зубы прошипел Лукан.
Габриэлла соскользнула с его коленей, и Лукан тяжелой поступью принялся мерить гостиную.
– Тебе удалось предотвратить трагедию?
Данте кивнул:
– Я успел оторвать его от женщины, прежде чем он впился в нее клыками. Но парень был в ужасном состоянии. Он превратился в Отверженного за долю секунды. Когда я вытащил его на улицу, спасти парня было уже нельзя. Пришлось испепелить его на месте.
– Какой ужас! – Тонкие брови Габриэллы сошлись на переносице.
Саванна кивнула на рану Данте, которая только недавно перестала кровоточить.
– Ты в порядке? – спросила она. – Похоже, твоя куртка и плечо нуждаются в штопке.
Данте передернул плечами, ощущая неловкость от проявленного к нему женского внимания.
– Я в норме. А вот Гарвард в легком шоке. Я приказал ему догнать наркодилера, но он вернулся раньше, чем я закончил свою работу. Я думал, он сорвется, глядя, как разлагается тело Отверженного, но ничего, он выдержал.
– А что с дилером? – мрачно спросил Лукан.
– Сбежал. Но я его запомнил. Думаю, я знаю, как его найти.
– Хорошо. Это твоя задача номер один.
Зазвонил мобильный телефон, лежавший на столе рядом с Гидеоном.
– Это Нико, – глянув на дисплей, сообщил Гидеон. – Как дела, дружище?
Разговор был короткий.
– Он едет сюда, – сказал Гидеон. – Сегодня ночью он тоже имел дело с вампиром, превратившимся в Отверженного под воздействием «малины». По его словам, и Тиган успел записать на свой счет троих.
|
|
– Черт возьми! – прорычал Данте.
– Милый, объясни, что происходит, – повернулась к Гидеону Саванна. Ее тревога передалась и Габриэлле. – Это случайность, что наркотик превращает вампиров в Отверженных, или чей-то злой умысел?
– Пока не знаем, – мрачно ответил Гидеон.
Лукан прекратил расхаживать и встал, скрестив руки на груди.
– Нужно узнать, и как можно быстрее. Нам необходимо срочно найти сбежавшего дилера, выяснить, откуда поступает наркотик, и уничтожить источник.
Гидеон провел ладонью по своим светлым волосам.
– Хочешь услышать самый отвратительный из возможных сценариев? Предположим, что некий вампир страдает манией величия и мечтает о мировом господстве. Он начинает собирать армию Отверженных, но враги неожиданно взрывают его штаб. Он остается в живых, хотя и бежит, поджав хвост. Он очень раздражен, просто в бешенстве. Не будем забывать, что его мания величия и мечта завоевать весь мир остаются при нем.
Лукан, стоявший в другом конце гостиной, со злостью выругался. Все знали, что сейчас Гидеон говорит о его родном брате, таком же, как и Лукан, П1, который некогда был воином, а потом долгое время считался погибшим. И только минувшим летом, когда Орден разгромил большое логово Отверженных, стало известно, что брат Лукана жив.
Жив и благоденствует, более того, провозгласил себя предводителем армии Отверженных. Каковым, видимо, остается и по сей день, учитывая, что Мареку удалось избежать гибели во время взрыва штаба.
– Мой брат может быть кем угодно, – задумчиво произнес Лукан, – но ручаюсь, что психически он абсолютно здоров. У Марека есть план. И куда бы он ни сбежал, будьте уверены, он продолжает работать над его осуществлением. Никакие препятствия не остановят Марека, он доведет задуманное до конца.
– Значит, сейчас ему нужно восстановить численность своей армии, и сделать это в кратчайшие сроки, – сказал Гидеон. – Для того чтобы вампир Рода превратился в Отверженного, требуется время и неблагоприятные обстоятельства. Вероятно, Марек решил найти способ ускорить этот процесс…
– «Малина» – сильный инструмент вербовки, – заметил Данте.
Гидеон бросил на него задумчивый взгляд:
– Я даже представить боюсь, что произойдет, если наркотик получит широкое распространение по всему миру. Мы не сможет контролировать процесс превращения вампиров в Отверженных, это примет характер эпидемии, и воцарится полная анархия.
Данте не нравились перспективы, которые рисовал Гидеон, но в глубине души он думал так же. Еще больше ему не нравилось то, что дилером был бойфренд Тесс, возможно, и сама Тесс имела какое-то отношение к этому поганому делу с «малиной». От этой мысли у него кровь стыла в жилах.
Знает ли Тесс, чем занимается ее бойфренд? Помогает ли ему? Возможно, снабжает фармацевтическими препаратами через свою клинику? Известно ли ей или ему об истинных свойствах и предназначении «малины»? Что будет, если они узнают правду о мире вампиров, сосуществующем с миром людей более тысячи лет? И что, если гибель нескольких вампиров – или даже всей расы – вовсе не покажется им катастрофой?
Данте нужно было выяснить, какую роль в этом деле играет Тесс. Он не собирался подставлять ее под перекрестный огонь войны, пока не узнает правды. И ему вовсе не было совестно использовать Тесс для того, чтобы подобраться поближе к ее бойфренду. Близко настолько, чтобы уничтожить этого ублюдка, если возникнет такая необходимость.
А пока Данте просто надеялся, что Ордену удастся остановить распространение наркотика и избежать катастрофы.
«Привет, Бен, это я. – Тесс закрыла глаза, опустила голову на руку и вздохнула. – Послушай, я понимаю, сейчас слишком поздно для звонков, но хочу, чтобы ты знал: мне не нравится то, как мы с тобой расстались сегодня вечером. Я надеялась, что ты зайдешь и дашь мне возможность все объяснить. Ты мой друг, Бен, и я не желаю причинять тебе боль…»
В трубке раздался пронзительный писк автоответчика, заставляя Тесс замолчать. Она повесила трубку и откинулась на спинку дивана.
Возможно, это даже к лучшему, что она не договорила. В голове полный бардак, нервы напряжены так, что сна ни в одном глазу, хотя уже полночь, а завтра ей на работу чуть ли не к шести утра. Сегодняшний вечер все в ней перевернул, и она беспокоилась за Бена.
«Хотя, – в очередной раз напомнила себе Тесс, – он взрослый человек и сам отвечает за свои поступки».
Она не должна волноваться за Бена, но она волновалась.
Если не считать Норы, Бен был ее самым близким другом. Фактически это ее единственные друзья. Больше Тесс ни с кем не общалась, но такой уединенный образ жизни она выбрала сама. Она отличалась от большинства людей, и осознание этого стало причиной ее необщительности. Тесс предпочитала одиночество.
Она посмотрела на свои руки, взгляд непроизвольно остановился на родимом пятнышке между большим и указательным пальцами правой руки. В руках заключались все ее таланты. В юности, когда Тесс еще жила в Иллинойсе, от бессонницы она спасалась лепкой. Ей нравилось ощущать, как холодная глина в ее руках делалась теплой и податливой, как под мягким нажимом стеки легко преображалась из бесформенного комка в нечто прекрасное.
На полу перед Тесс стояла старая коробка с инструментами и незавершенными «шедеврами», извлеченная из кладовки в прихожей. Как часто Тесс бежала от внешнего мира, погружаясь в царство волшебства. Сколько раз глина, нож и стека становились ее друзьями, которым она поверяла свои сокровенные тайны в те минуты, когда ни с кем больше не могла поделиться.
Руки Тесс давали ей смысл жизни, но в то же время были ее проклятием, именно из-за них она не решалась сближаться с людьми.
Никто не должен был узнать, что она сделала.
Воспоминания захлестнули ее: злобные крики, слезы, густой запах ликера и жаркое дыхание прямо в лицо. Она неистово отбивается руками и ногами. На нее наваливается тяжелое тело, а через несколько секунд ее поглощает бездна страха и сожаления.
Тесс выдохнула, отгоняя тягостные воспоминания. Так она делала последние девять лет с тех пор, как покинула родительский дом, чтобы начать новую жизнь – притворяться, что она такая же, как все, отрицая то, кем является на самом деле.
«Он дышит? О господи, он синеет! Что ты сделала, сучка?!»
Крики звучали в ушах, обвинение ранило так же больно, как и много лет назад. В это время года воспоминания становились особенно яркими. Завтра, вернее, уже сегодня годовщина тех событий, что столько лет не дают ей покоя. И эту дату никак не стереть из памяти, потому что она по какой-то подлой случайности совпадает с днем рождения Тесс. Ей исполнялось двадцать шесть, но она продолжала чувствовать себя испуганной семнадцатилетней девушкой.
«Ты убийца, Тереза Дон!»
Тесс поднялась с дивана, в пижаме подошла к окну и приподняла раму, чтобы вдохнуть свежий ночной воздух. Шумела оживленная автострада, гудели клаксоны, откуда-то издалека доносился тревожный вой сирены. Порыв холодного ноябрьского ветра ворвался в окно, шевеля портьеры.
«Ты только посмотри, что ты натворила! Будь ты проклята!»
Тесс еще больше открыла окно и уставилась в черноту ночи, позволяя уличному шуму поглотить ее мысли, стереть нахлынувшие воспоминания.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
– Джонас Редмонд пропал.
Услышав голос Элизы, Чейз выключил монитор и поднял голову, незаметно пряча в ящик стола нож, который несколько часов назад поднял на месте трагедии, случившейся во время ночного патрулирования.
– Вечером он пошел с друзьями в город, они вернулись, а он нет.
Элиза стояла в дверях его кабинета, поразительно красивая даже в бесформенной траурной одежде, которую носила последние пять лет, – белая туника с широкими рукавами и длинная юбка, единственным цветным пятном был вдовий пояс из красного шелка, свободно повязанный вокруг бедер.
Элиза никогда не переступала порог кабинета Чейза без приглашения.
– Пожалуйста.
Агент поднялся со стула и жестом предложил ей пройти. Он жадно следил, как Элиза проскользнула внутрь и встала, прислонившись спиной к стене.
– Друзья Джонаса сказали, что в клубе он купил какой-то наркотик и просто обезумел, – негромко произнесла Элиза. – Набросился на кого-то. Ребята испугались и убежали. В панике они не видели, что случилось потом. Прошел целый день, а Джонас никак не давал о себе знать.
Чейз молчал. Элиза вряд ли захочет узнать правду, а он никогда по собственной воле не расскажет ей об ужасной смерти парня, свидетелем которой стал.
– Ты же знаешь, Джонас лучший друг Кэмдена.
– Да, я знаю, – тихо подтвердил Чейз.
Элиза нахмурилась и отвела взгляд, нервно теребя кончик красного пояса.
– Как ты думаешь, может быть, они потом встретились? Может быть, Кэм и Джонас спрятались где-то вместе. Они, наверное, ужасно испугались, им надо было где-то укрыться от солнца. Через несколько часов стемнеет. Возможно, вечером они вернутся или позвонят.
Чейз обогнул стол и остановился в нескольких шагах от Элизы.
– Я найду Кэмдена. Обещаю. Я не успокоюсь, пока он не окажется дома.
Элиза неуверенно кивнула:
– Я знаю, ты делаешь все возможное. Совсем не жалеешь себя. Тебе всегда нравилось работать в Агентстве. А сейчас ты еще начал сотрудничать с этими опасными головорезами из Ордена…
– Тебе не надо об этом беспокоиться, – мягко произнес Чейз. – Я отдаю себе отчет в том, что делаю.
Элиза посмотрела на него и улыбнулась – редкий для Чейза подарок.
– Стерлинг, я знаю, у тебя и моего мужа были некоторые разногласия. Квентин временами бывал излишне жестким. В Агентстве он загружал тебя работой, не давал продохнуть, но он уважал тебя, как никого другого. Он неизменно повторял, что ты лучший сотрудник и можешь многого добиться. Он очень хорошо к тебе относился, хотя и не умел этого выразить. – Элиза тяжело вздохнула. – Стерлинг, он был бы тебе очень благодарен за то, что ты для нас делаешь. Так же, как и я.
Глядя в лавандовые глаза Элизы, Чейз мечтал вернуть ей сына, чтобы сделать ее счастливой. И наградой ему станут слезы радости и порывистые объятия. Он почти ощущал на себе ее нежные руки, видел ее влажные глаза, наполненные благодарностью. Элиза будет смотреть на него как на своего спасителя, своего героя.
И теперь он готов был жить ради этого.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – сказал Чейз, осмелившись еще на шаг приблизиться к ней.
Он позволил себе увлечься, представив, что Элиза принадлежит ему, и ее вдовий наряд исчез вместе с воспоминаниями о сильном и благородном мужчине, которого она так сильно любила и потеряла. В мечтах Чейза миниатюрная фигура Элизы изменилась и в округлившемся животе она носила его ребенка. Он подарит ей сына. Он подарит ей целый мир.
– Элиза, ты заслуживаешь счастья.
Она выдохнула так, словно он сжал ее в своих объятиях.
– Спасибо тебе за заботу. Я не знаю, что бы я делала без тебя, особенно сейчас.
Элиза подошла и положила руки ему на плечи, и от этого прикосновения, легкого, почти невесомого, Чейза бросило в жар. Он собрал всю волю в кулак, когда Элиза приподнялась на цыпочки и прижалась губами к уголку его рта. От этого короткого целомудренного поцелуя у Чейза перехватило дыхание.
– Спасибо, Стерлинг, о таком девере можно только мечтать.
В кофейне Норт-Энда Тесс изучала витрину с булочками и пирожными и наконец остановила свой выбор на семислойном брауни, политом карамельным сиропом. Тесс не привыкла баловать себя сладостями, а сейчас, в ее стесненном финансовом положении, у нее вообще не было на это права. Но после бессонной ночи и последовавшего за ней длинного рабочего дня Тесс все же решилась доставить себе маленькую радость: съесть брауни и выпить капучино, не испытывая чувства вины за недопустимое расточительство. Ну, разве что в самом начале, до того, как ароматное пирожное коснется языка.
– Я заплачу, – раздался у нее за спиной низкий мужской голос.
Тесс резко повернула голову. Она узнала этот голос с приятным иностранным акцентом, хотя слышала его лишь однажды.
– Данте? – удивилась она. – Привет.
– Привет, – улыбаясь, ответил Данте, и сердце Тесс взволнованно забилось. – Я хочу заплатить за твой э-э-э… только не говори, что это твой ужин.
Тесс засмеялась и покачала головой:
– Я довольно поздно обедала на работе. И тебе вовсе не нужно за меня платить…
– Я настаиваю. – Он подал двадцать долларов и не взял сдачи, даже не заметив кокетливую улыбку хорошенькой продавщицы. Все его внимание сосредоточилось на Тесс. От его пристального взгляда девушке стало душно.
– Спасибо, – поблагодарила она и взяла со стойки пакетик с брауни и бумажный стаканчик с кофе. – А ты ничего не хочешь?
– Держусь подальше от сахара и кофеина. Не люблю.
– Не любишь? А я наоборот. Сахар и кофеин – мои маленькие слабости.
Данте издал звук, похожий на кошачье урчание.
– А еще какие слабости у тебя есть?
– Работаю с утра до вечера, – поспешно ответила Тесс, чувствуя, что краснеет, и отвернулась, чтобы взять салфетки.
Какой-то особый жар опалил ее шею, вызывая странное покалывание, похожее на слабые электрические разряды. Тесс остро ощущала присутствие Данте за спиной, пока они шли к дверям кофейни.
– Не ожидала встретить тебя здесь, Данте. Ты живешь где-то поблизости?
– Да, тут недалеко. А ты?
– В двух кварталах отсюда, – ответила Тесс, выходя на улицу и окунаясь в вечернюю прохладу.
Она снова стояла рядом с Данте и не могла отделаться от воспоминаний об их странном знакомстве в музее. Тесс постоянно думала об этой встрече, гадая, не был ли Данте всего лишь плодом ее воображения, потаенной фантазией, столь неожиданно проявившейся. Но нет, вот он – человек из плоти и крови, настолько реальный, что она могла к нему прикоснуться. Тесс стало страшно от того, насколько сильно ей хотелось это сделать.
Желание смущало и тревожило Тесс, ей хотелось сбежать, пока оно не сделалось непреодолимым.
– Что ж, – заговорила она, собираясь попрощаться, – еще раз спасибо за угощение. Всего хорошего.
Она уже развернулась, чтобы пойти прочь, но Данте тронул ее за плечо, его губы чуть заметно изогнулись не то в лукавой, не то в недоверчивой улыбке.
– Ты всегда от меня убегаешь, Тесс.
Неужели? А почему бы и нет? Они едва знакомы, и к тому же в его присутствии все ее чувства непонятным образом обостряются.
– Вовсе нет, я не убегаю…
– Позволь, я подвезу тебя до дому.
Он вытащил из кармана ключи, и припаркованный у обочины черный «порше» с готовностью откликнулся и мигнул фарами. «Отличная машина», – подумала Тесс, нисколько не удивившись, что Данте ездит на таком красивом, быстром и дорогом автомобиле.
– Спасибо, но, знаешь… Такой прекрасный вечер, я лучше прогуляюсь.
– Могу я составить тебе компанию?
Если бы он произнес это повелительным тоном, что вполне соответствовало его облику, Тесс мгновенно отшила бы его. Но он спросил деликатно, словно отлично понимал, что давить не стоит. И хотя в этот вечер, впрочем, как и в любой другой, Тесс стремилась уединиться, слова отказа неожиданно застряли в горле, и она неуверенно промямлила:
– Ну, да, пожалуй… если хочешь.
– Очень хочу.
И они медленно пошли по тротуару – как еще одна пара среди туристов и жителей Бостона, с наслаждением прогуливавшихся по причудливым улочкам Норт-Энда. Они долго молчали, Тесс потягивала кофе, Данте острым взглядом осматривал окрестности, вызывая в ней волнение и одновременно вселяя уверенность. Глядя на лица прохожих, Тесс не находила в них ничего угрожающего, но внутренняя собранность и настороженность Данте свидетельствовали о том, что он готов к любой непредвиденной ситуации.
– Тогда в музее ты так и не ответил мне, чем занимаешься. Ты полицейский?
Данте серьезно посмотрел на нее и сказал:
– Я воин.
– Воин, – повторила Тесс, удивляясь столь старомодному слову. – Это значит – военный? Спецслужба? Патрульная служба?
– В каком-то смысле я ко всему этому имею отношение. Но, Тесс, клянусь тебе, я хороший парень. Мы делаем все возможное для поддержания порядка, не позволяем сильным и бесчестным обижать слабых и беззащитных.
Тесс не рассмеялась, хотя и не была уверена, что все это Данте сказал серьезно. То, как он представился, напомнило ей о рыцарских временах, древних идеалах благородства и справедливости.
– Должна признаться, что никогда не встречала подобного резюме. Что касается меня, я простой ветеринар, у меня небольшая частная практика.
– А твой бойфренд? Чем он занимается?
– Бывший, – тихо поправила его Тесс. – Мы с Беном давно расстались.
Данте остановился и посмотрел на нее, тень пробежала по его лицу.
– Ты солгала мне?
– Нет, я сказала, что пришла на вечеринку с Беном, и ты решил, что он мой бойфренд.
– И ты позволила мне заблуждаться? Но почему?
Тесс пожала плечами:
– Наверное, мне не хотелось быть до конца откровенной.
– А сейчас?
– Не знаю. Я довольно закрытый человек и людям доверяюсь с трудом.
– Я тоже, – произнес Данте, глядя ей в глаза. Они снова пошли вперед. – Расскажи мне, как ты познакомилась с этим… э-э… Беном.
– Мы познакомились года два назад, это было связано с моей ветеринарной клиникой. Он стал для меня хорошим другом.
Данте ничего не ответил. Впереди засеребрились воды Чарльз-ривер, по ее берегу Тесс особенно любила гулять. Она пошла впереди, пересекла улицу и направилась вдоль реки по мощеной извилистой дорожке.
– Ты не очень веришь в это, – сказал Данте, когда они спустились почти к самой воде, темной, подернутой рябью. – Ты говоришь «хороший друг» но обманываешь не только меня, но и себя.
Тесс нахмурилась:
– Как ты можешь решать, во что я верю, а во что нет? Ты ничего обо мне не знаешь.
– Скажи мне, что я не прав.
Тесс начала убеждать Данте, что он ошибается, но его пристальный взгляд словно прожигал ее насквозь. Он знал. Господи, откуда это чувство, что она как-то связана с ним? Откуда ощущение, что он читает ее мысли? Так было с первой минуты их встречи в музее.
– Тогда на выставке… – ее голос прозвучал совсем тихо, – ты поцеловал меня.
– Да.
– А потом исчез, не сказав ни слова.
– Обстоятельства. Если бы не они, то поцелуем дело не закончилось бы.
– Но там же было так много людей?!
Данте этого не отрицал, его чувственные губы застыли в воспламеняющей кровь полуулыбке, и Тесс тряхнула головой, желая избавиться от этого наваждения.
– Я даже не понимаю, как могла допустить такое.
– Ты жалеешь об этом?
– Какое это имеет значение?
Тесс ускорила шаг, отрываясь от Данте.
– Ты опять от меня убегаешь, Тесс.
– Я не убегаю!
То, с каким испугом она это выкрикнула, поразило саму Тесс. Она действительно бежала, ноги пытались унести ее как можно дальше от Данте, хотя Тесс тянуло к нему, как магнитом. Усилием воли она заставила себя остановиться и стояла так, пока Данте не подошел и не развернул ее лицом к себе.
– Мы все от чего-то бежим, Тесс.
Она усмехнулась:
– И даже ты?
– И даже я. – Данте перевел взгляд на воду. – Ты хочешь знать правду? – Он снова пристально посмотрел ей в глаза. – Я бегу всю свою жизнь, дольше, чем ты можешь себе представить.
Тесс удивилась. Конечно, она почти ничего не знала о нем, но если бы ее попросили охарактеризовать Данте одним словом, она назвала бы его «бесстрашным». Тесс даже вообразить не могла, что этот абсолютно уверенный в себе мужчина хоть на секунду может утратить самообладание.
– От чего, Данте?
– От смерти. – Он помолчал, задумавшись. – Иногда мне кажется, что если я буду все время двигаться и не позволю надежде или еще какой-нибудь глупости заставить меня замедлить шаг, то, может быть… – Он шумно выдохнул и чертыхнулся. – Я не уверен, что можно обмануть судьбу, как бы далеко и как бы быстро ты ни убегал.
Тесс задумалась о себе, о прошлом, которое много лет преследовало ее. Все эти годы она пыталась убежать от него, но безуспешно. Оно омрачало все принятые ею решения, не позволяя начать жизнь с чистого листа. Тесс казалось, что ей никогда не удастся освободиться от этого проклятия.
– О чем ты думаешь, Тесс? От чего бежишь?
Она не ответила, разрываясь между желанием сохранить тайну и искушением разделить тяжесть ноши с человеком, который, возможно, не осудит ее и даже простит, а если нет, то хотя бы поймет.
– Хорошо, – тихо сказал Данте, – не хочешь говорить, не надо. Давай найдем скамейку и сядем, чтобы ты смогла наконец дать волю своим маленьким слабостям. Не желаю, чтобы обо мне говорили, будто я лишаю женщин сладкого.
Данте наблюдал, как Тесс ела политое карамелью брауни, она делала это с таким удовольствием, что оно невольно передавалось и Данте. Тесс предложила ему кусочек, и хотя вампиры не могли переваривать грубую пищу людей, он все же согласился откусить карамельно-шоколадное лакомство, только чтобы слиться с Тесс в ее неподдельном наслаждении. Выдавив улыбку, Данте с отвращением проглотил вязкую субстанцию.
– Вкусно, правда? – Тесс облизала испачканные шоколадом пальцы.
– Восхитительно, – ответил Данте, испытывая голод совершенно иного рода.
– Хочешь еще?
– Нет, – покачал головой Данте, немного отстраняясь. – Теперь это все твое.
Тесс разделалась с брауни и допила кофе. Когда она встала, чтобы выбросить в урну пакет и пустой стакан, ее отвлек какой-то пожилой мужчина, выгуливавший на поводке двух собак. Тесс что-то сказала ему и присела на корточки, позволяя собакам кинуться на нее в дружеском порыве.
Данте наблюдал, как Тесс смеялась, общаясь с возбужденно суетившимися собаками. Ее настороженность, с которой он безуспешно боролся, мгновенно исчезла, и он увидел настоящую Тесс, без страха и недоверия.
Она была великолепной, и Данте даже почувствовал зависть к собакам, на которых изливалось ее искреннее расположение.
Он подошел к ним и кивнул мужчине, который уже натянул поводок, намереваясь продолжить прогулку. Тесс выпрямилась, широко улыбаясь и глядя вслед собакам, весело бежавшим за хозяином.
– Ты умеешь ладить с животными.
– Это моя работа, – сказала Тесс, словно извиняясь за свою улыбку.
– Видно, что ты хороший ветеринар.
– Мне нравится лечить животных. Я чувствую себя… нужной.
– Возможно, и мне потребуется твоя помощь.
Тесс повернула голову и посмотрела на него:
– У тебя есть собака?
Данте следовало ответить «нет», но у него перед глазами все еще стоял образ счастливой Тесс, играющей с двумя смешными пушистыми существами, и ему очень хотелось самому доставить ей подобную радость.
– Да, похожая на этих.
– Правда? Как ее зовут?
Данте откашлялся, быстро соображая, как мог бы назвать бесполезное, полностью от него зависящее существо.
– Гарвард, – произнес он, насмешливо улыбаясь. – Я зову его Гарвард.
– Ну что ж, Данте, я буду рада при случае с ним познакомиться, – сказала Тесс и поежилась от порыва холодного ветра. – Уже поздно, мне пора домой.
– Да, конечно.
Данте кивнул, принимая окончательное решение завести собаку. Во-первых, это поможет ему снискать расположение Тесс, а во-вторых, станет прекрасным поводом чаще видеться с ней и параллельно выяснить, что она знает о «малине» и делишках своего бывшего бойфренда.
– Данте, мне понравилась прогулка.
– Мне тоже.
Тесс задумчиво посмотрела себе под ноги.
– В чем дело?
– Ни в чем. Я просто не ожидала, что сегодня вечером может произойти что-то приятное. Это один из моих самых нелюбимых дней в году.
– Почему?
Едва заметно пожав плечами, Тесс подняла голову и посмотрела ему в лицо:
– Сегодня мой день рождения.
Данте рассмеялся:
– Ну и чем же плох этот день?
– Я никогда не отмечаю его. Скажем так, у меня было не самое счастливое детство. Но все это пустяки.
Вовсе не пустяки. Данте и без кровной связи с Тесс мог догадаться, что она все еще страдает от какой-то старой душевной травмы. Ему хотелось знать, что с ней случилось и кто нанес ей эту травму. При мысли, что Тесс страдает, его инстинкт защитника мгновенно включился. Но она уже удалялась от него вверх по дорожке, которая вела к оживленной улице и дальше к ее дому. Данте поймал ее за руку.