Они ушли однажды в это небо,
И небо их оставило себе
Нельзя не сказать о воздушном таране как тактическом приеме, к которому прибегали лётчики в воздушных боях. Были ли установлены правила его применения, сказать трудно. Но однозначно можно отметить только одно, что отдельные лётчики использовали его порою два, три раза за схватку с противником и в половине случаев достигали успеха. Таким образом, совершая таран в воздухе, лётчик имел шанс остаться в живых. В огненном таране такого шанса не было, он обязательно заканчивался гибелью таранящего экипажа.
Вопрос об огненном таране Козенкова я дважды задавал Борису Бучину, реальному участнику тех событий. Первый раз это вызвало у него удивление, он просто не был этому посвящён и считал невозможным таран в такой ситуации. Задавая вопрос повторно, я почувствовал раздражение в его голосе и быстро перевёл разговор на другую тему. Но не прислушаться к мнению участника последнего боя Козенкова было нельзя. А важность и деликатность этого вопроса требовали документального подтверждения, и его удалось через некоторое время найти.
В деле с перепиской по боевым и небоевым потерям 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии за 1945 год имеется акт расследования причин лётных боевых потерь в частях Военно-воздушных сил Красной Армии. В этом акте значится, что 7 апреля 1945 года, в период с 11.30 до 11.58, при выходе из атаки на высоте 300 метров штурмовик Ил-2 был сбит снарядом зенитной артиллерии. Самолёт несколько раз перевернулся в воздухе и с углом врезался в здание в районе артиллерийского завода «Остверк». Этим самолётом был Ил-2 с экипажем Василия Козенкова.
Скорее всего, именно формулировка «с углом врезался в здание» дала повод для того, чтобы вменить экипажу огненный таран. Но это утверждение лишено всякого логического смысла по следующим причинам.
Падая самолет, сохранил инерцию горизонтального ускорения. Более того, переворачиваясь, он по параболе уходил от вертикальной линии падения в сторону, отсюда и возник угол. Эта тенденция имела максимальное значение, так как время падения самолёта было незначительным и составляло всего 11 секунд. И другое, если двигатель самолёта не «захлебнулся» и продолжал работать, то это тоже придавало динамизм падению и формированию угла.
Если даже допустить, что лётчик был жив, то «вытащить» кувыркающийся штурмовик, с низкими планировочными характеристиками за такое время, было бы невозможно. Падение самолёта на здание было совершенно случайным явлением и никакой связи с тараном не имело. А так как атака штурмовиков происходила над городскими кварталами, то жилые дома и производственные сооружения были очевидными препятствиями для падающего самолёта. Кроме того, управляя боем по радио, после разрыва снаряда Василий на связь уже не вышел.
Сам факт, что самолёт несколько раз перевернулся в воздухе, говорит, прежде всего, о большой силе взрыва. Всё-таки штурмовик Ил-2 был достаточно тяжёлой машиной. Более того, когда я сказал об этом Борису Бучину, он заявил, что не помнит случая, когда штурмовик мог быть опрокинут взрывом зенитного снаряда больше одного раза. Это только подтверждало версию о том, что взрыв был достаточно сильным. А экипаж скорее всего сразу погиб или был контужен, и управлять машиной не мог.
Безусловно, если бы ситуация сложилась таким образом, что надо было принять решение идти на таран, то Василий Козенков, не колеблясь, его бы принял. Этот скромный, мужественный человек, обладая сильной волей и особым обаянием, был дерзким и бесстрашным в бою. За это его любили, уважали и шли за ним на самые опасные задания, зная, что оно будет выполнено, и всё придут на свой аэродром. Но в этот раз они придут без него. А он останется верен своему командирскому долгу, прикроет их, как поступал всегда, вызывая смертельный огонь на себя.
* * *
Изучая тему огненных таранов в авиации, пришлось обратиться к списку в интернете на сайте «Солдат.ru». В ведении к нему дословно сказано следующее. Список авиаторов, совершивших огненные тараны, составлен на основе документов, хранящихся в Архиве Министерства обороны СССР и в картотеке Управления кадров ВВС. Фамилии даются в алфавитном порядке (экипажи по фамилиям командиров). В список не включены имена героев, на которых отсутствуют точные данные. Все приведенные данные указаны в соответствии с текстом источника. Источник: "Бессмертные подвиги". Фамилии авторов. Воениздат, 1980 года.
Насколько точным является этот источник, сказать трудно. Василий Козенков в нем числится среди авиаторов, совершивших огненные тараны, а вот Ивану Белову там места не нашлось. Но воздушные стрелки из других штурмовых экипажей в нём значатся вместе с командирами.
Попытался найти книгу в библиотеках города, но её не оказалось. Лишь только в одном областном учреждении она значилась в электронном списке учёта, но и там её не нашли. «Была списана за ненадобностью, - пояснила мне библиотекарь и добавила, - устарела». Эта фраза как тень забвения снизошла из её уст в адрес тех, кто сохранил мир на нашей земле, на миг, застелив собой свет любви и надежд на будущее. На душе стало холодно и пусто, словно её выветрило сквозняками.
Порадовало только одно, представшее в сознании разорванной цепью. На стенде с военной тематикой, посвящённой войне, выцветшим буквами было написано: «Вы прославили Советскую Родину, и Родина будет славить вас вечно». Пройдёт время, уберут и её. А что же останется с нами? Какими будем мы без прошлого? Станем ли мы сильнее и выстоим ли в трудную минуту? Кто и когда даст нам ответы на эти сложные и многогранные вопросы? Только время и мы сами, как это было уже не раз в нашей истории.
В поисках истины
Вопрос о том, был ли предан земле экипаж Василия Козенкова и были ли отданы ему последние воинские почести, не давал покоя. Но однозначного ответа на него не было. По официальным данным Василий Козенков и Иван Белов значились погребёнными в братской могиле «1200 гвардейцам» в Калининграде.
Этот мемориальный комплекс стал первым памятником на Калининградской земле в честь воинов 11-ой гвардейской армии, павших в боях при взятии Кенигсберга и был открыт 30 сентября 1945 года.
Инициатива создания памятника на братской могиле принадлежала Командующему армией, генерал-полковнику Кузьме Галицкому. За день до победы 8 мая 1945 года им был подписан приказ о перезахоронении воинов и строительстве мемориального сооружения.
Перезахоронение началось сразу же после подписания приказа. Из разрозненных мест погребения на территории Кёнигсберга и близ лежащих поселений останки воинов перевозились в братскую могилу. Соблюдая все установленные воинские ритуалы, осуществлялось их повторное захоронение.
Эта большая работа по благоустройству и охране могил советских воинов, погибших в боях на территории Восточной Пруссии, проводилась в сложной послевоенной обстановке, при острой нехватке средств и материальных ресурсов. Надо отметить, что она никогда не прекращалась в нашей стране, оставаясь святым делом для всех поколений.
Масштабы этой работы трудно определить какими-то границами, в связи с многочисленными кровопролитными боями и большими потерями наших войск в условиях современных разрушительных средств ведения войны. На одном из мемориалов, посвящённых воинам сибирякам, дано точное определение тем памятным событиям, которые будоражат сердца людей и сегодня, не давая покоя живым.
Она такой вдавила след
И столько наземь положила,
Что через двадцать, тридцать лет
Живым не верится, что живы
На самом деле это так. Эхо боёв мы слышим и сегодня, пытаясь понять и увидеть трагические кадры войны, а в них опалённые её дыханием судьбы людей. Ведь в каждой из них история страны, семьи, несбывшиеся надежды и ожидания. А сколько их, этих судеб? Сколько безымянных героев и подвигов покрыты завесами тайн и загадок? Они уже никогда нам об этом не скажут. О них сказать должны мы сами, их благодарные потомки.
При очередном изучении вопроса о судьбе экипажа в городском военкомате Калининграда удалось всё-таки ознакомиться с карточками захоронений, Василия Козенкова и Ивана Белова, которые я не смог получить ранее.
Из карточки на Василия Козенкова следовало, что он похоронен на мемориальном комплексе «1200 гвардейцам». Есть подпись военкома, печать. Вверху карточки на свободном поле красными чернилами надпись – Герой Советского Союза. Дата заполнения карточки 15 июня 1989 года, ровно через 44 года после его гибели.
Карточка на Ивана Белова написана уже другой рукой, дата заполнения и место захоронения не указаны, лишь в правом углу стоит надпись «1200», что означает Мемориал «1200 гвардейцам». Складывалось впечатление, что они были из разных экипажей и ничего их не связывало. А ведь Белов прошёл всю войну, был хорошим воздушным стрелком и ни разу не подвёл своего командира в бою. Они были под стать друг другу, сражались отчаянно и смело шли на врага, побеждая его.
Конечно, я понимал, что это не было чьим-то злым умыслом, а было желанием оставить в памяти потомков бессмертные имена тех, кто ценою своей жизни спас не только нашу страну, но и весь мир от коричневой чумы. Это было святое желание «придать» земле их «скитающиеся души».
И в своих рассуждениях я не ошибся. При встрече с бывшим военкомом Иваном Киянским я узнал, что этой работой в военном комиссариате занимался участник Великой Отечественной войны Николай Васильевич. Фамилию комиссар вспомнить не смог. Ветерана уже давно не было в живых, но своё доброе имя он оставил, приняв участие в создании «Книги Памяти» воинов, захороненных на территории Калининградской области, и оформлении карточек погибших. Скорее всего, эта работа и поставила вопрос о судьбе экипажа Козенкова и увековечивание его памяти, но до конца доведена не была. Нельзя исключать и того факта, что этого требовали родственники погибших, а также друзья однополчане. Но в архивах тех лет подтверждающих фактов обнаружить не удалось.
Именно в это время деятельность властных структур была обращена к памяти военного лихолетья, и это нашло своё отражение в государственной политике. Так на совместном заседании Коллегии Министерства Обороны СССР и Бюро ЦК ВЛКСМ 26 августа 1988 года было рассмотрено состояние работы по увековечиванию памяти защитников Родины.
В соответствии с указаниями Генерального штаба Вооруженных сил СССР № 361/436 от 26 сентября 1988 года разрешалось вносить изменения в учётные данные без вести пропавших военнослужащих при наличии одного и более свидетелей. Ранее необходимо было представительство не менее двух свидетелей. Данная работа на этом не ограничивалась, и уже 17 января 1989 года было принято Постановление ЦК КПСС «О Всесоюзной книге Памяти», первые экземпляры которой вышли в начале 90-х годов.
В этом же направлении работали и местные власти, активизируя свою деятельность по благоустройству военных кладбищ и братских могил. Чётко и повсеместно выполнялись указания областного военного комиссара в районных подразделениях. Уточнялись и сверялись списки павших воинов с надгробными надписями на могилах. При необходимости вносились поправки и дополнения. До начала основных работ по созданию «Книги Памяти» были проверены и скорректированы в соответствии с именными списками все карточки на погибших воинов.
Именно они потом и легли в основу этого бесценного издания, так как другого материала для работы в Калининградской области просто не было. Сама область как субъект Советского Союза была образована только в 1946 году.*** В других регионах СССР этим исходным материалом служили извещения о безвозвратных потерях военного периода, хранящиеся в военкоматах по месту призыва погибших.
Эта большая и сложная работа проводилась военными комиссариатами не без ошибок. Известны также случаи, когда советские, партийные и комсомольские органы, торопясь отрапортовать на «верх», производили условные «перезахоронения» или вовсе исключали захоронения из учётных данных. Всё это необходимо было учитывать в работе, исследуя документы этого периода.
Попытка найти первичные послевоенные списки захоронений на Мемориале оказалась не результативной. Но всё-таки удалось выявить три именных списка более позднего периода. Первый, составленный в 1968 году через 43 года после погребений, больше походил на справочник, которым пользовались постоянно. Наверное, он и был основным рабочим документом долгое время, о чём говорили бесчисленные поправки и пометки на его полях. Фамилии погибших лётчиков в нём отсутствовали.
Второй список датирован 20 ноября 1991 года, служил приложением к появившейся учётной карточке воинского захоронения. Именно такой совокупной формы требовали установленные к этому времени регламенты. Сама карточка подписана представителем Министерства обороны СССР (военным комиссаром района) и представителем исполнительных органов власти Калининграда. Подписи должностных лиц скреплены печатями. В этом списке уже были отмечены фамилии лётчиков экипажа Ил-2 и целый ряд вновь выявленных имён.
Данные документы, перейдя в разряд исторических, размещены на сайте Министерства обороны «Мемориал» и имеют неограниченный доступ. Тем не менее, основным документом для военных и гражданских властей стал список 2008 года, который был оформлен надлежащим образом по образцу предыдущего. Но фамилии Козенкова и Белова из него выпали, так как он составлялся путём переписи фактических имён с могильных плит Мемориала (после реставрации) без учёта данных предыдущего списка. Конечно, такой подход не может служить исторической правде, а данный список может носить только сравнительный, но не утвердительный характер.
Более того, без каких-либо объяснений и надлежащего изучения он сократился на 71 фамилию. Многочисленные «белые пятна» в нём по-прежнему остались не тронутыми. Даже расширились и появились новые, исчезла дата рождения павших бойцов, по сути сделав их «не узнаваемыми». Хотя сегодня есть уникальные возможности, используя базу «Мемориала» восстановить недостающие данные по каждому солдату и офицеру. Потом, как и прежде, работу исполнителей никто не контролирует, и они вновь совершают серьёзные ошибки, которые просто не сопоставимы с памятью павших, и вносят путаницу в реальные исторические события.
Характерная деталь. Не один из списков захороненных воинов, за исключением последнего, никем из должностных лиц не подписывался и не утверждался, Фамилии исполнителей отсутствуют, словно люди боялись брать на себя ответственность за их правдивость. Странным является и тот факт, что текущие реставрационные работы производятся без учёта существующих и ранее согласованных списков. Более того, вновь выявленные имена погибших так и остаются преданными забвению в пылящихся папках районных и городских управ.
Наверное, естественно, что в такой путанице отыскать истину не просто, а, может быть, и невозможно. Поэтому вновь пришлось вернуться к документам 1945 года. Так в донесениях 1-ой гвардейской штурмовой авиационной дивизии о безвозвратных потерях личного состава у Козенкова и Белова в графе о захоронении стоят прочерки. Таким образом, по состоянию на первое мая 1945 года экипаж Козенкова не был обнаружен после его падения, а следовательно, и захоронен, о чём говорят официальные документы той далёкой уже поры, хранящиеся в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации в Подольске.
Но ставить точку в этом вопросе было бы преждевременно, так как поиски погибших и их захоронения шли постоянно, идут и сейчас. Это относится и к мемориальному комплексу «1200 гвардейцам». Безымянных воинов там нет, их недостающие данные устанавливаются должным порядком в процессе большой и кропотливой работы поисковиков, военных и гражданских ведомств. Но как уже было отмечено выше, делается это не всегда надлежащим образом.
Потом нам известны данные по потерям 1-ой авиадивизии по состоянию на 1 мая 1945 года. А что было после войны, когда части и соединения расформировывались? Точно ответить на этот вопрос сложно. Известно только одно, что их полномочия передавались военным комендатурам, потом военкоматам и местным органам власти которые создавались на освобождённой территории с колёс. В Калининградской области этот процесс был не простым, сложности были во всем, поэтому уповать на исключительную точность нельзя.
* * *
Кенигсберг лежал ещё в руинах. Серыми тенями по нему скитались голодные немцы в ожидании выезда в Германию, понимая, что пришедшая буря разрушила не только их город, но и их судьбы. Когда-то красивый город для них был в прошлом, и они отлично понимали, что подымать его из пепла будут уже другие, те, кто сегодня делился с ними куском хлеба и согревал у костра.
В этой сложной обстановке генерал Галицкий считал создание памятника делом своей чести и последним долгом перед погибшими солдатами и офицерами его армии. К разработке проекта были подключены московские архитекторы, а вскоре и литовские скульпторы, с которыми прибыло около 20 опытных мастеров-каменотёсов. Строительство велось силами двух дорожно-строительных батальонов. Работы на строительной площадке шли днём и ночью. Когда становилось темно, то они продолжались под светом прожекторов.
В ходе сооружения Мемориала был выполнен огромный объём строительных работ. Израсходовано 21 тысяча кубометров камня и кирпича. 20 тысяч квадратных метров тесаного гранита. Около 14 тонн бронзы. В камне было выбито 100 квадратных метров барельефов. Произведено 10 тысяч кубометров земляных работ. Для сооружения памятника потребовалось около 70 тысяч рабочих человеко-дней.
И уже 30 сентября 1945 года состоялось его торжественное открытие, но работы всё равно были продолжены и на следующий год. В архиве есть документы, по которым Временное гражданское управление Кенигсбергской области выделяло военным средства на строительство памятника в мае 1946 года. Из внебюджетных фондов на эти цели была выделена 201 тысяча рублей. По тому времени это были не малые деньги, но память о погибших была дороже, как и цена самой победы.
День победы
Этот день в Калининграде выдался тёплым и солнечным, словно по заказу. На площади в центре города парадными «коробкам» прошли моряки Балтийского флота, курсанты военно-морского института и пограничных войск. Потом уже до самого вечера проходили многочисленные концертные мероприятия и возложения венком на братские могилы павших советских воинов. Седые, но ещё крепкие и красивые ветераны с многочисленными наградами были окружены заботой. Неподдельно, а искренне на них лилась благость и любовь граждан города. И кругом цветы, цветы и горящие на солнце ордена и медали тех, кому удалось вернуться с войны.
Я вглядываюсь в их лица, они притягивают каким-то обаянием, скромностью и неповторимым блеском. Я понимаю, что с каждым годом их становится всё меньше и меньше. И осознаю, как там, на войне, они любили жизнь, умели рисковать, а, если надо, и умирать по-геройски. Такими были эти русские парни, сверстники Козенкова, Бучина и Асадчих, сегодняшние седовласые ветераны. И, словно в подтверждении моих мыслей, хриплый голос под гитару рвал душу.
За терпение и муки,
За лишение и раны
Я целую ваши руки,
Дорогие ветераны
В парке, наполненном молодёжью, гремит другая музыка и звучат другие песни. Меговатные динамики, установленные прямо на сцене направлены в зрителей. Ощущаю, как эта мощь бьёт по сердцу и голове. Вспоминаю, как в средние века медленно убивали человека колокольным звоном. Молодые люди, получив дозу шумового опьянения, начинают прыгать и визжать. Ветераны потихоньку расходятся: кому то стало плохо. Ухожу и я, а вслед летит какая-то бессмыслица из плохо сложенных слов и фраз - «Прасковья из Подмосковья», «Домой пора, кончилась Хванчкара». На ум пришёл Расул Гамзатов. Какими чистыми, как горный воздух, были его стихи, а каждое слово наполнено мудростью и духовным содержанием. Но пора, пора, впереди ещё салют вечером.
Дома включаю телевизор. Изрядно надоевший российскому народу известный московский политик нашёптывает в наступательной манере об успехах и заботах о ветеранах, а в такт ему звучит всё тот же хриплый голос под гитару.
Раз в году ты на параде
И весь год страной забытый
Вспоминаю предпраздничные дни: в отделе социального обеспечения мечется пожилая женщина, ветеран войны, пришла оформить пособие за обслуживание жилья. Очереди везде большие, и её никто не пускает. И наконец, ей удаётся попасть в один из кабинетов. «Нет, сегодня не можем», - отвечают ей молодая сотрудница и предлагает талон на приём через десять дней. Ветеран глазами показывает на костыль: «Трудновато, доченька, уже бегать». Девушка пожимает плечами и успокаивает старушку: «Мы и так стараемся, чтобы люди не ждали, а приходили к своему часу. Обслуживаем клиентов мы быстро, приходите, мы вас будем ждать».
Не выдерживаю, стучусь в дверь к начальнику. Дверь открывает холёная дама. «Вы что хотите мужчина?» - «Там женщина, участник войны», - успеваю выговорить я, но она останавливает меня. – «Вы что не видите, что обед?» Смотрю на часы, да, ровно две минуты, как начался перерыв. Не успеваю поднять головы, как дверь захлопывается перед моим носом. Ухожу, не смея поднять глаза на женщину-ветерана. Всё тот же хриплый голос продолжает преследовать меня.
Вас всё меньше, к сожалению,
Возврати нам бог сознание.
Если прошлое в забвении,
Неизбежно наказание.
Я смотрю на часы: самый раз позвонить в Москву. Борис Владимирович бодрым голосом приветствует меня. Я тоже передаю ему свои поздравления, троекратное пожелание здоровья и долгих лет жизни. Вопросов не задаю, грешно сегодня теребить сердце ветерана тяжёлыми воспоминаниями. «Привет Калининграду, я там бывал уже после войны», – говорит мне Борис Владимирович. – «А были вы в бункере Ляша? Там, на входе большая фотография Василия Козенкова**** в лётном шлеме». – «Ну, как же, конечно, был», - отвечает мне Борис Бучин. Мы прощаемся: «Пока, до следующего раза».
Радость общения наполняет мою грудь. Хочется душевного тепла и возвышенных чувств того, что грело и спасало души бойцов на войне, не дав им сломаться. И я включаю «День победы» в исполнении Льва Лещенко. Потом слушаю песню ещё и ещё много раз. Она очищает душу, придаёт сил и веры, что никто не забыт и ничто не забыто, и такого больше никогда не повторится. Хочется ещё услышать Валентину Толкунову. Как жаль, что её уже нет. От неё исходила божья благодать, она умела отогревать людские сердца, вселяя в них веру, любовь и надежду, такие нужные в жизни и в такой день особенно.
Во дворе буйно цветёт сирень. И кто-то в честь праздника крутит Высоцкого. Какие точные и правильные слова, сколько в них патриотизма, словно писал сердцем, не успевшим остыть от боя. Каким он был разным этот талантливый бунтарь. И жаль, что его не смогли оценить по достоинству. Парадоксы, их так много в нашей жизни. Мы любим тех, кто нас не любит, и гоним тех, кто любит нас! И мне кажется, что все те, кто был до нас, выстояв в самой большой и кровавой войне, были сильней, чем мы. У них был стержень. А что у нас? Сомнения, одни сомнения! Но глубоко погружаться в эти мысли в праздник не хотелось. Хотелось сохранить радость и гордость за тех, кто выстоял и погиб за мир у нашего порога.
По традиции в этот день в 22 часа на площади Маршала Василевского за башней Дона, где сейчас разместился Музей янтаря, гремят салюты в честь победителей. Так завершается этот светлый праздник для нашего народа и города Калининграда.
Герои полка
В октябре 1943 года 655-й штурмовой авиационный полк был преобразован в 136-ой. Так началась история этой прославленной орденоносной части, внесшей большой вклад в нашу победу. По всем подсчётам получается, что он воевал полтора года, но на войне как на войне, год считался за три. Более того, его предшественник 655-й полк, составляющий основу нового 136-го, воевал с начала войны, так что боевой опыт и горечь потерь у полка были, и он сражался наравне с другими частями дивизии.
Казалось бы, прошла война, зажили раны, поседевшие ветераны стали всё чаще и чаще вспоминать друзей, скорбеть, прощаясь с ушедшими. Но горящей памятью в сознании для них по-прежнему оставалась война. С годами уходила и память, время безжалостно иссушало её.
Пытаясь заглянуть в их прошлое, я хотел найти историю боевого пути гвардейского полка, в котором они сражались, но не нашёл. Возможно, она ещё где-то спрятана в военных архивах и ждёт своего часа. Но сколько этих часов осталось у живых свидетелей тех дней? Вспомнились комиссары военной поры, видные политработники послевоенных лет. А это ведь был их святой долг, не только перед погибшими, но и перед живыми. Но, как всегда бывает у нас, поговорили, но не сделали, и винить некого. Главное результат - война всё спишет. Нет! Память всё равно будет взывать к ответу.
Задаю этот вопрос Борису Бучину. «Да, к сожалению, истории нашего полка нет, - отвечает он. - Но вот есть один ветеран, он написал историю нашей соседней эскадрильи, в которой служил, но никто не хочет издать её, и она лежит у меня. Если хотите, я её вам отдам». – «А почему не хотят издавать? – интересуюсь я. - Ведь это наша история!» - Подумав, Борис Владимирович отвечает: «Говорят, много архивного материала, да и не очень интересно это сейчас». Думаю про себя: у нас почти каждый архивный работник имеет ученую степень, и все их работы напрямую связаны с архивным материалом. Да и истории без архива не бывает. А в памяти вновь под колокольный звон и гитару всё тот же хриплый голос будоражит сознание.
Если прошлое в забвении,
Неизбежно наказание.
Но в истории есть и другие страницы. Это народная память, и в ней золотыми буквами навечно вписаны имена героев 136-го гвардейского штурмового авиационного полка. Тех, кто кинжальными ударами «молол» непобедимый Вермахт и Люфтваффе, жёг танки Гудериана, расчищая путь к победе. Чей огонь с неба ждали советские бойцы перед атакой. А сколько они спасли жизней? Этого никто не считал и не посчитает уже никогда. Какими же были они, герои гвардейского 136-го штурмового авиационного полка?
Командир эскадрильи, гвардии м айор Козенков Василий Георгиевич, к 8 апреля 1945 года совершил 285 боевых вылетов. И ещё 12 вылетов на лёгком ночном бомбардировщике для обеспечения связи на Западном фронте. Бесстрашный лётчик, мастер штурмовых атак. Умело и без потерь водил ударные группы штурмовиков, нанося противнику сокрушительный урон. Как командир подразделения обладал высокими организаторскими и волевыми качествами, добиваясь всегда успеха в бою.
Награждён орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды и медалями. Звание Героя Советского Союза присвоено «посмертно» 19 апреля 1945 года.
Штурман полка, гвардии м айор Кондаков Виктор Александрович, совершил 149 успешных боевых вылетов. Лично сбил 5 самолетов противника. Во время боев в Донбассе эскадрилья Кондакова первой на Южном фронте применила специальные зажигательные бомбы, уничтожив в тот день 13 вражеских танков.
С июля по декабрь 1943 года лётчики его эскадрильи совершили 420 вылетов на разгром вражеских объектов. В апреле 1944 года группа штурмовиков в составе 6-ти Ил-2 во главе со своим командиром точными бомбоштурмовыми ударами уничтожила за 23 минуты боя 10 танков и подавила две батареи противника. После тяжёлой контузии Виктор продолжал лететь. Погиб в бою 13 октября 1944 года.
Награждён орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени и медалями. Звание Героя Советского Союза присвоено «посмертно» 26 октября 1944 года.
Командир эскадрильи, гвардии капитан Ветров Виктор Митрофанович, к маю 1945 года совершил 182 боевых вылета на Ил-2 и 130 на У-2, из них 25 дневных вылетов на разведку позиций противника. Лично уничтожил и повредил 25 танков и самоходных орудий, 17 батарей полевой артиллерии, 50 автомашин с военными грузами. Разбил 2 переправы и один паровоз с вагонами. Сжёг на аэродромах противника 3 самолёта и один сбил в воздушном бою. В сложных условия ему удавалось справиться с горящим или повреждённым в воздухе самолётом. Умело маневрируя, он всегда уходил на свою территорию. Ветрова в полку считали «везучим» и с удовольствием летали с ним на задание.
Награждён орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды и многими медалями. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено 19 апреля 1945 года.