Раннее средневековье. Апологетика и патристика

Сформировавшись в классическую эпоху античности как регулятор всех форм духовного освоения действительности, философия успешно выполняла функции трансляции, хранения и умножения теоретического знания в последующее тысячеле­тие.

Однако после того, как христианство стало распространяться в пределах Римской империи, античная философия подверглась переработке. Осуществляя грандиозную работу по осмыслению христианства, в первую очередь текстов Ветхого и Нового Заве­тов, апологеты христианства и отцы христианской церкви за­ложили основы средневековой философии, которая формиро­валась на протяжении целого тысячелетия, и, несмотря на раз­личные направления и борьбу идей, представляла собой к кон­цу XIV века целостную систему знания. В ее основание были заложены евангельская и апостольская идеология в органичес­ком синтезе с греческой по преимуществу рационалистической философией: накануне своей гибели античный мир создал гран­диозную систему неоплатонизма, которая сформировала уни­версальную картину мира, стремясь охватить и все области духовной жизни человека; христианская идеология в значитель­ной мере воспользовалась, как мы увидим, результатами этой деятельности.

В процессе переработки античного духовного наследия отцы церкви почти не тронули многие концептуальные допущения античной философии, нормы познавательного отношения к миру, понятия знания и ценностной окраски познавательной деятельности. Не только теология влияла на средневековую фи­лософию, но и философия в свою очередь определила специ­фику религиозного освоения действительности, художествен­ное творчество, средневековую словесность, а также школы, университеты и научные дисциплины.

Религиозное и светское, мистическое и рациональное, иерар­хически организованное философское знание средних веков может быть условно разделено на несколько периодов: аполо­гетика, патристика, схоластика. В свою очередь патристика весь­ма условно может делиться на восточную и западную; в схола­стической философии выделяют ранний (XI—ХП вв) и поздний (XIII—XIV вв) периоды; схоластике можно также условно, У выделить рационалистическое и мистическое направления.

Апологетика. В конце II и в III веке образованные христи­ане стали выступать в защиту христианства, используя гречес­кую философию и те приемы убеждения, которые были выра­ботаны за многие века развития античной философии; приме­нялась аллегория и логические доказательства, чтобы показать глубину и величие христианства. Защитительные работы писа­лись многими учеными мужами, исповедующими христиан­ство; наиболее выдающимися трудами, сохранившимися до наших дней, были апологии Иустина (Юстина), Татиана, пер­вых христианских философов Климента Александрийского, Тертуллиана и Оригена и др. Иногда их работы называют до-никейской теологией, потому что они писались до Никейского собора 325 года, на котором был принят символ веры, основа победившего христианства. Апологеты принадлежали еще го­нимой церкви (Юстин был казнен в 165 году). Задача, стоящая перед апологетами, заключалась в том, чтобы показать нехри-стианскому миру, что верования язычников нелепы, их фило­софия не имеет единства и полна противоречий, что лучшие умы из философов античности (Сократ, Платон, стоики) предвосхи­тили идеи Христа, что христианская теология и есть единствен­ная философия, несущая людям единую для всех истину, что живой опыт обращения к единому Богу выше отвлеченной эл- линской мудрости

Наибольший интерес в истории философии вызывал автор приписываемого ему знаменитого парадокса «верю, потому что нелепо» (credo quia absurdum est), хотя именно такой формули­ровки в его текстах нет. Это был Квинт Септимий Флорент

Тертуллиан (ок. 160—после 220 г). Он представлял латинскую апологетику в отличие от Оригена, писавшего по-гречески. Труды Тертуллиана («Апологетик», «О душе», «О плоти Хрис­та», «Против Маркиона») не представляют собой систему, но в его работах можно выделить наиболее яркую тему, которая и снискала ему славу. Сделавший немало в подготовке идеи три­единства Бога, заговоривший первым о различии римской и греческой христианской церкви, Тертуллиан стал главным тео­ретиком христианства в области разграничения веры и разума.

В ментальности образованного грека имелось твердое убеж­дение в необходимости доказывать истину, проверять ее при помощи логических методов, пропускать ее допущения через те или иные фигуры силлогизма. Так, например, факт смерт­ности Сократа имел статус истинности лишь тогда, когда он умозаключался исходя из посылок:

Все люди смертны.

Сократ — человек.

Тертуллиан прекрасно понимал, что евангельские тексты, в целом Новый Завет, преследуют совсем другие цели. Иисус открыл другую сферу, не менее важную, по сравнению с той, что открыл Сократ.

Сократ сделал достоянием образованного грека и впо­следствии всех людей, принадлежащих европейской тради­ции, — мир абстрактного мышления, обозначил его рациональ­ные законы.

Иисус учил морали и воспитывал волю ей следовать на ос­нове убеждения, принимаемого на веру. Иисус проповедовал в Иерусалиме, и этот город стал для Тертуллиана символом веры, которая принимает все, даже если это противоречит логике ра­ционального мышления, обоснованного Сократом и его после­дователями, жившими преимущественно в Афинах. «Что об­щего, — пишет Тертуллиан, — у Афин и Иерусалима, у Акаде­мии и церкви?»

Этот знаменитый вопрос-восклицание Тертуллиана поло­жил начало впоследствии все увеличивающейся контраверзы знания и веры, которая просуществовала вплоть до сформиро­ванной У. Оккамом в XIV веке теории двойственной истины, как бы примирившей на время чувства и разум, пока наукой Но­вого времени не было произнесено «ничего из слов» (nullus ех vегЬа), выражающее необходимость утверждения истины через демонстрируемый эксперимент. Разум должен остановиться перед несокрушимостью веры, которая принимает то, что не может принимать разум. Именно то, что не подлежит рацио­нальному объяснению, может принять только вера: «Сын Бо­жий распят — это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий, — это совершенно достоверно, ибо нелепо; и погребен­ный, воскрес — это несомненно, ибо невозможно». Парадоксализм Нового завета, в особенности посланий апостола Павла, нашел продолжение в апологетике Тертуллиана. Но еще более парадоксальным явилось в его наследии то, что, отвергая «Афи­ны», отрицая философию и логику античности, он постоянно прибегает к изложению античных авторов и пользуется их ло­гикой. Ему принадлежит также нововведение в латинском язы­ке: слово личность (регвопа).

Большинство работ Тертуллиана посвящено практической этике, в основании которой лежит свобода и первородный грех. Следуя за апостолом Павлом, Тертуллиан определял природу человека как свободу выбирать между добром и злом, что его и приводит к первородному греху. Но это же дает возможность ввести в общество право, которое имеет смысл только там, где есть свобода.

Патристика. Начнем с греческой (восточной) патристики.Именно ей принадлежит неоспоримый приоритет в формули­ровании основных догматов христианства и прежде всего дог­мата триединства божества, боговоплощения и спасения.

В борьбе с ересями стяжал славу отец церкви Афанасий Александрийский (Великий). Что давало право священнос­лужителю первых веков христианства считаться отцом церкви? Прежде всего святость жизни, ортодоксальность учения и при­знание церковью. Причем существеннейшим качеством отца церкви считалась не оригинальность, неповторимость и новиз­на его суждений, а, напротив, одинаковость, единодушие взгля­дов с другими отцами, имеющими авторитет, опирающийся на самые древние источники христианства. Таким был Афанасий Великий, участвовавший еще в Никейском соборе. Став епископом, он постоянно занимался обоснованием второй ипостаси Бога Сына — Логоса. Лица Троицы (ипостаси) не соподчине­ны, а единосущны, назначение Сына — спасти человечество; идея спасения (сотериология) — это личная проблема для каж­дого человека, к ней он идет присущим только ему уникаль­ным путем; путь спасения — это обретение духовности (благо­дати) и это цель каждой человеческой души.

Наиболее знамениты в греческой патристике Каппадокий-цы (по названию области в Малой Азии, где они все жили):

Василий Кесарииский (Великий), его младший брат Григо­рий Нисский и его друг Григорий Назианзин (Богослов). Эти поистине великие христианские мыслители (наиболее извест­ны работы «Шестоднев» Василия Великого, «Большая огласи-тельная речь» Григория Нисского) отредактировали Символ веры и поставили точку в решении тринитарной проблемы.

Догмат Троицы сформулирован следующим образом: Бог триипостасен (имеет три лица): его первое лицо Бог-Отец— безмолвное и безначальное первоначало; Бог-Сын, слово-логос этого безмолвного бытия — пришедший на землю Иисус Хри­стос; Дух Святой — животворение, начало всего живого. Все три лица занимают в Троице равноправное место. Они по сущ­ности одинаковы (единосущны), неслиянны и нераздельны. Это личности, относящиеся друг к другу с любовью и пониманием. Благодаря «единящей силе любви» они проницаемы друг для друга. Но эрос, но агапе, возвышенная жертвенная любовь, связывает их изначально. Их отношения — это абсолютный образец для всех людей, это источник обоснования принципов добра, милосердия, справедливости, сострадания, сопережива­ния, на которых формировались идеалы западноевропейской ци­вилизации. Этим они ценны для современного человека.

Вместе с тем и апологеты, и посленикейская патристика постоянно сталкивались с противоречиями. С одной стороны, отцы церкви полагались на веру, проявляя смирение перед Бо­гом-абсолютом, с другой — они испытывали потребность по­знать творца, раскрыть его замысел, понять его мудрость. Един­ство и разумность мироздания доказывались посредством логосной сущности Бога-Сына. Отцы церкви понимали, что ре­лигиозные переживания и религиозный опыт должны содер­жать всеобщность и необходимость, т. е. иметь фундаменталь­ные основания для того, чтобы ответить на вопросы: во что человек верит, на что он надеется, к кому обращает свою лю бовь, каково его предназначение в этом мире. Они пологали, что Бог оставил человеку Священное писание как источник ис тины, и философская задача христиан правильно его понять и разъяснить - это и есть экзегеза. Чтобы правильно интерпре- тиоовать текст, надо выяснить, что не есть Бог - это попытка проникнуть в тайну и таинственное сделать явным

Так появляется апофатическая ("отрицательная")Однако, непостижимость Бога не означает, что мы не должны

делать попыток узнать его промысел, понять его сущностьэтих усилий складывается христианская космология (антропос - человек), этика, которая имеет катафический («положительный.) характер. Сочетание апотафического икатафатического подхода к постижению Бога наибове ярко проявляется в «Ареопагитиках», одном из замечательных памятников восточной патристикиV века. Это произведениесостоит из нескольких самостоятельных сочинении: "О божественных именах", «О небесной иерархии», "Таинственное богословие". Таинственностью наполнено не только содержание работ, но и сам их автор остается по сей день таинственным(некоторые исследователи считают, что им был грузинский монах ПётрИвер). Впервые «Ареопагитики» появились на Константинопольском соборе 532 года и были подписаны именем Дионисия Ареопагита, первого христианского епископа Афин, сподвижника апостола Павла, казненного римлянами в I в.н.э. Это придало текстам священный, и они были канонизированы. Позже выяснилось, что содержание произведений близко к неоплатонику Проклу (412-485 гг.), а следовательно они не могли быть написаны тогда, когда Прокла еще не было на свете, поэтому автора названных произведении сталиименоватьПсевдо-Дионисием Ареопагитом.Кто скрывается за этим именем, можно только предполагать, но его произведения ждала великая слава и долгая религиозно-философская жизнь. «Ареопагитики. содержали парадоксы, они написаны высоким слогом, проникнуты благоговением, демонстрируют глу-бокую философскую культуру. В онтологи и Псевдо-Дионисия просматривается триада Плотина Единое Ум - Душа с акцентом на Едином как необходимой сущной характеристике Бога. Автор сосредоточен на путях богопознания и для опре-деления Бога прибегает к катафатическои (.положительной.) теологии, давая ему высокие имена: Свет, Благо, Любовь, Кра­сота, Истина. Но Бог сверхприроден, поэтому к нему единствен­ному и единому больше подходят атрибуты в превосходной степени Сверхблаго, Сверхлюбовь, Сверхкрасота и т. д. Но эти атрибуты «через превосходство выражают отрицание», и таким образом положительная теология переходит в отрицательную (апофатическую).

Вот как посредством апофатического метода определяется Троица: «... Она не есть ни душа, ни ум и не обладает ни пред­ставлением, ни мнением, ни разумением, ни мыслью и сама не есть ни разумение, ни мысль. Она неизреченна и непомыслима; она не есть ни число, ни устроение, ни величина, ни малость... Она не есть ни знание, ни истина, ни царствие, ни мудрость, ни единое, ни единство, ни божественность, ни бла­гость... ничто из того, что нам или всякому другому сущему ведомо»*. Поэтому познавательные усилия здесь ни к чему: «К самому же сокровенному мы устремляемся, отрешаясь от вся­кой умственной деятельности». Изощренная логика неоплато­низма могла бы привести автора Ареопагитик к отрицанию вся­кой логики, всякого рационального познания, но владение ди­алектикой уберегает его от крайностей. «Бог познается во всем и вне всего, познается ведением и неведением».

Толкователем Ареопагитик был впоследствии Максим Исповедник (530—662), обосновавший аскетику и мистику;

завершил патриотическую литературу в ее восточном варианте Иоанн Дамаскин (675—753), сведший воедино канонические положения христиан и обосновавший тезис свободы воли.

Латинская (западная) патристика выдвинула из своих ря­дов выдающегося «учителя Запада», оказавшего влияние на всю последующую западноевропейскую философию средних веков. Без преувеличения можно сказать, что христианская культура Западной Европы в своем основании опирается на фундаментальные труды Аврелия Августина, епископа Гиппонийского (354—430 гг.)**. «Исповедь», «О граде Божьем» — наиболее значительные сочинения из многообразного наследия Августина.

* Антология мировой философии В 4 т. М., 1969. Т. 1. Ч. 2. С. 609.

** Иппон или Гиппон — город в Северной Африке на территории нынешне­го Туниса

Августин систематизировал христианское учение, используя мировоззренческую силу неоплатонизма как философской системы, и таким образом платоновская философия и неопла­тонизм в августинианской форме просуществовали на всем протяжении средневековой мысли. Бог как Дух, творя мир из ничего, руководствовался теми совершенными идеями-образа­ми, которые содержались в его уме. Августин подчеркивал веч­ность и неизменность идей, логика его изложения требовала определить, что же такое время и вечность. Время как мера движения и изменения, по Августину возникло, с момента творения мира, а до этого не существовало. Привычка людей мыс­лить в прошедшем происходит вследствие их памяти, а мысль о будущем - результат их способности надеяться. В действи­тельности же существует только настоящее и именно оно по­могает осмысливать и нашу память (прошлое), и нашу надеж­ду (будущее). ' Идеи Бога не подвержены времени вообще, они вечны, и сущность человека заключается в том, чтобы вечно стремиться к ним, ведь и сам человек несет в себе замысел Творца и сам его внеземной образ, прежде всего Любовь и Добро, А зло проистекает от выбора человека. Не выбирая добро, он совершает зло, ибо зло-это отсутствие добра. Зло относительно, добро в мыслях Бога и в человеке как его образе и подобии - абсо­лютно. Августин, таким образом, оправдал Бога за зло, твори­мое в мире. за счет человека, наделенного волей и свободой волеизъявления. Поступательное движение в моральной истории человечества - это движение от эгоистической любви к себе (град земной), к бескорыстной любви к Богу (град Божий). Так Августин заставил европейское сознание мыслить в категори­ях морального прогресса, в основе которого заложен христиан­ский оптимизм.

Человеческая. душа, по Августину, наделена мыслью и памятыо, это разумная душа. Вера должна предшествовать рациональном постижению есго знаменитое Credo ut intelligam («Верю, чтобы понимать») было повторено некоторыми схоластиками. Нам представляется, что прологом к теории двойствен­ной истины, сформированной в конечном виде в поздней схо­ластике, послужили такие слова Августина: «К изучению наук ведет нас двоякий путь - авторитет и разум. По отношению ко времени первенствует авторитет, а по отношению к существу дела - разум... Авторитет людей добрых представляется полезнее для невежественной толпы, а разум приличнее для уче­ных...»*.

Завершается ранняя средневековая философия авторами, которые формально не принадлежали к отцам церкви, но тяго­тели к латинской патристике. Это в первую очередь относится к Манлию Северину Боэцию (480—524 гг.).

«Последний римлянин», как его называют многие исследователи, был создателем замечательного произведения «Утеше­ние философией», написанного им в тюрьме в ожидании каз­ни. Приверженность философии не только как мировоззрению, но и как образу жизни проявлялась у Боэция, несмотря на его христианские убеждения, в преданности античной философии. Это впоследствии способствовало продуктивному преобразова­нию античных идей и образов в scientia naturalis, т. е. в филосо­фию, добываемую не через откровенное знание, а естественным, длинным и трудным путем усилий человеческого разума. Боэ­цию принадлежит классификация семи свободных искусств, которые он предложил делить на два раздела. В первом разде­ле предлагалось изучать грамматику, риторику и диалектику — набор гуманитарных дисциплин, получивших название «трехпутья» (trivium). На второй ступени (guadrivium) необходимо было ознакомиться с четырьмя путями овладения знаниями о природе: арифметикой, геометрией, астрономией и музыкой. Появившиеся во XII веке университеты обязательно наряду с теологией включали их в образовательную программу.

«Утешение философией» написано частично стихами. Стра­ницы прозы, обрамленные стихотворными строчками, помогали усвоить не только научный, но и художественный смысл фи­лософского повествования-