NANDORIAN EMPIRE rg – архив постов 2018 - 2019 19 глава

— Так ты пришел заключить сделку?

Раздолец придирчиво окинул взглядом остро заточенное лезвие, взялся за рукоять, попробовал вес клинка. Симо не считал себя экспертом в оружии и вряд ли смог бы на глаз определить создавшего его мастера, однако этот меч был похож на многие другие, которыми были вооружены мятежники. Такие мечи привозились прямиком из Бэйна.

Подумав об Иллуги, мужчина ощутил легкое беспокойство: от друга детства он не получал весточки уже очень давно, с того самого дня, как они расстались у границы родной провинции. С тех пор прошло уже несколько месяцев. А теперь, оказывается, он и со своими "партнерами" не выходит на связь. Джин почувствовал болезненный укол совести: он давно собирался выяснить, где пропадает Мория, но все откладывал - у восстания и так было достаточно дел.

Изучив меч, Симо опустил оружие, не спеша отдавать его нандорцу — он все еще не доверял светловолосому разбойнику.

— Думаю, тебя интересуют деньги, - сосредоточенно произнес он. — Какие ты предлагаешь условия?

Бертрам Ург:

— Именно. Я пришел заключить сделку. — передразнивая собеседника, отозвался Ург, наблюдая за ним, в особенности, за руками, ведь оружие, что находящееся не в ножнах, было потенциально опасным, в чьих бы руках оно не находилось.

— Я не занимаюсь благотворительностью, а так же не заинтересован в поддержании идеологии восстания. Лишь в той финансовой выгоде, что оно может принести мне или моим ребятам. Кстати, услуги моей банды для вас, повстанцев, я окажу в пол цены, так и быть. Но лишь в случае того, если мы с тобой сейчас сможем договориться. Не кажется, что предложение уже выгодное, хоть ты еще и не слышал той цены, что я предлагаю?

Бертрам держался крайне уверенно, будто бы находился на своей территории и ему не угрожала абсолютно никакая опасность, что разумеется было не так. Одно только то, что он — нандорианец — находится в захваченном глупцами-повстанцами городе подвергало мужчину риску. И все равно, осознавая это, Берт вальяжно прошелся к стулу, на спинку которого он ранее бросил свой плащ, и расположился на нем, закидывая ногу на ногу и доставая из-за пазухи небольшой мешочек с курительной смесью, а следом, порывшись по карманам чуть дольше, курительницу. Руки мужчины были заняты сосудом и мешочком, из которого Берт понемногу высыпал ароматическую смесь, пока очень уверенно распинался перед собеседником о рисках их сотрудничества и дальней дороге. Много времени не понадобилось, что позволить приятному, расслабляющему аромату распространиться по комнате, а Ург тем временем уже назвал свою цену, да еще и условие, на которое Джину пришлось бы согласиться рано или поздно в любом случае, иначе нандорианец не заключит с ним сделку.

— А условие такое. Я назначу место встречи сам, или же мы решим это вместе. И это будет точно не в Стормвуде. Где угодно, но не здесь. Надеюсь, ты понимаешь, почему я так поступаю? Мне дороги мои люди, а видя тот пьяный сброд на улицах... Ну да ладно. Не думаю, что у нас возникнут разногласия по этому поводу. — с улыбкой ознаменовал мужчина, звонко хлопнув ладонями по собственным коленям, опираясь на них и быстро поднимаясь на ноги. Курительница тем временем стояла на краю стола и продолжала распространять свой сладко-пряный аромат по всей комнате.

— Ну что, Симо Джин? Ты принимаешь мои условия? — переспросил еще раз наемник, подходя ближе к собеседнику и желая в знак заключения договора пожать ему руку.

Глава наемников был хитер, он знал, что на его предложение согласятся, ведь сегодня у него с собой была ароматическая смесь, что помимо расслабляющего эффекта оказывала еще и слегка одурманивающий. Навязывать кому-то свое мнение или же просто оказать влияние на человека, который надышался этой приятного аромата смеси — достаточно просто. За счет этого Берт и был так уверен в себе. На него этот запах тоже мог бы повлиять, но концентрация нужна была бы гораздо сильнее, ведь Ург довольно давно увлекается разного рода ароматами и во всю применяет их, когда ему это выгодно.

Симо Джин:

«Как же всё это не вовремя.»

Собеседник повстанца был смел, дерзок и будто бы вовсе не опасался за свою жизнь, что заставило раздольца насторожиться. Он не знал, прибыл ли Ург в одиночестве, или же где-то поблизости ошиваются его дружки. Симо прислушался к внутреннему голосу. Чувства опасности не возникало.

Хотя вопрос о выгоде был явно риторическим, Джин всё равно качнул головой и язвительно усмехнулся — предложение казалось ему довольно спорным. Куда лучше для повстанцев было сотрудничать с Морией, который, не смотря на свой скверный характер, оставался для них верным союзником. Но его давно не было слышно, да и оружие он покупал у этих бродяг. Теперь, зная, кому он его сбывает, бандиты вряд ли согласятся на прежние условия.

Симо не был удивлен, что Иллуги связался с таким человеком, как Ург. С самого детства полукровка крутился в сомнительных компаниях — и прекрасно в них приживался. Да и дело его трудно было назвать законным. Удивляло мужчину лишь то, что светловолосому разбойнику удалось выяснить, с кем еще ведёт дела скупщик.

Разглагольствуя, нандорианец времени не терял — он успел разжечь свою курительницу, и комната постепенно наполнилась сладковатым ароматом. Джин немного поморщился. Такие травы курили в тех сомнительных заведениях, которые повстанцу, слава Богам, приходилось посещать сравнительно не часто. Что ж, бандитскую породу видно сразу.

— Я и не собирался назначать тебе встречу в Стормвуде, — серьёзно проговорил лидер восстания, уже чувствуя, как начинает кружиться голова, а по телу разливается странно приятная слабость. Поняв, что происходит что-то неладное, мужчина грозно присовокупил: — Этот пьяный сброд разделается с твоими парнями в два счёта. Но я этого не хочу.

На войне, конечно, все средства хороши, однако незачем непосвященным знать, что восстание покупает оружие у бандитов, да еще и с нандорианцем-предводителем. К тому же, это было небезопасно. Разбойники — народ непредсказуемый, вдруг что-то пойдёт не так? В схватке могут погибнуть невинные люди, ведь в городе живут не только повстанцы и военные.

Стормвуд должен оставаться в безопасности, что бы не случилось. Если мятежники не смогут защитить своих людей, то как они смогут вырвать Раздол из рук империи?

Бертрам приблизился, но вместо рукопожатия Джин подался назад, поднимая меч и выставляя его на пути собеседника.

— Хорошо, я готов обещать, что возвращаться в Стормвуд тебе больше не придется. Но место для встречи я выберу сам. И ты снизишь свою цену, — он решительно вскинул подбородок. — Восстание не денежный мешок, на котором можно заработать. Либо так, либо сделка не состоится.

Бертрам Ург:

Не хватило совсем немногого для благополучного исхода встречи лидера восстания и главы банды наемников — времени. Бертрам был человеком сообразительным, но ему бывало не хватало расчетливости в его планах. И сегодня был как раз тот случай. Понадеявшись, что собеседник вдохнул уже достаточно "отравленного" воздуха, Ург поспешил, и в итоге стоял сейчас в паре шагов от мужчины, сжимающего в своей руке рукоятку меча, острие которого было приставлено к горлу наемника. Разумеется, нандорианец был раздражен, если резко сменившееся выражение лица и разочарованный, а одновременно с тем и полный отвращения, взгляд можно назвать таковыми.

Отклоняясь чуть назад, Берт тыльной стороной ладони коснулся оружия у его заостренного конца, и резко с силой оттолкнул в сторону, отводя от себя угрозу.

— Вот как ты решил? И место сам выберешь, и цена тебя не устраивает, да еще и клинок, что я сам тебе вручил, наставляешь против меня. — оскорбленно процедил Бертрам, у которого, разумеется, было с собой еще оружие, спрятанное в складках одежды, что позволяло ему не переживать за свою жизнь. К тому же, курительница продолжала исправно распространять ароматы.

— Для меня, затеянное твоим отцом и его приспешниками, восстание это ни что иное как средство заработка. — уверенно заявил Ург, чуть погодя, добавляя к уже сказанному: "А также прикрытие для ведения моей деятельности".

С тяжелым вздохом, после недолгого обдумывания сложившейся ситуации, Берт заявил что согласен на выдвинутые Симо условия, оправдывая свое решение тем, что ему выгодно продать оружие именно восстанию, дабы поддержать их военную мощь и продлить все эти междоусобицы внутри империи. Доводы наемника прозвучали весьма убедительно. На том и порешали, условившись со сроками и всем остальным.

Нандорианец остался на ночь в таверне, уплатив на утро за комнату двойную цену, как и было обещано. Спал мужчина не слишком крепко, от чего на утро чувствовал себя недостаточно отдохнувшим и пребывал в прескверном настроении. Отчасти виноват в этом был Джин, по ясным причинам.

Перекусив, Ург покинул Стормвуд ранним утром, посчитав, что в это время лиц, с которыми мужчина может столкнуться и вовлечь себя в неприятности, на улицах меньше.

— Я победил, Тибальд.
— Одиннадцатый раз в этом месяце! — усмехнулся молодой человек с румяным лицом, — игры с Вами делают меня глупцом.
— Ты и есть глупец, — беззлобно заметил монарх, расставляя фигуры по местам, — иной рисковал бы всем ради единственной партии с императором, а ты каждый раз горюешь, как в первый.
— Быть может, я беспокоюсь, что не представится возможности отыграться.
— Вечером в четверг.
— А заседание совета? — менестрель поднял с ковра свой ребек и обнял грушевидный корпус инструмента обеими руками.
— После заседания.
Мужчина распрямил рукава камизы и встал, а юноша незамедлительно последовал его примеру, чуть кланяясь.
— Превосходная партия, Ваше Величество.
— Доброй ночи, Тибальд. С отцом не плошай.
— Что Вы, ей Богу!
— Ступай, ступай.
Музыкант вышел из комнаты и крепко затворил за собой тяжелую дверь. Когда шаги в коридоре и на лестнице стихли, монарх выпустил из брюк льняную рубашку, плеснул из стеклянного графина немного вина в бокал и опустился за широкий письменный стол напротив окна, выходившего во двор. В сумерках вид открывался роскошный: тяжелые ветви деревьев, покрытые снегом, робко блестели в лучах соскальзывающего за горизонт солнца, изящные статуи стояли среди белых дорожек безмолвными стражами. Орион любил этот вид: мороз по ту сторону делал его сердце теплее. Подобным таинственным свойством обладали вечера, проведенные за шахматами с придворным поэтом Тибальдом Лоусом, и хотя мальчишка был как ягненок наивен и простодушен как щенок, Величеству нравился энтузиазм, струящийся из его глаз — юношеское рвение, наблюдать за которым всегда было занятно. Не взирая на этот малоприметный факт, император никогда не скучал по компании менестреля.
Разложенные пажом на столе письма требовали внимания. Мужчина поднял несколько и осмотрел, изучая печати и подписи. Привитая ему наставником привычка к кропотливому чтению всегда давала о себе знать даже в обращении с почтой. Несколько донесений по делам государственной важности, несколько — обычных. Заняться первыми Орион предпочел утром на свежую голову, выбрал подходящий лист пергамента, опустил гусиное перо в чернильницу и написал:

«Лед на Тернистой речке в этом году крепок, как стены Бэйна.
Должно быть, и в Ваших краях вторую неделю стоят морозы.
Зима на севере — воистину испытание воли. Приходят ли люди
в храм, чтобы погреться в объятиях богов? Заседание Совета
Пяти состоится завтра. Волнения не дают мне покоя. Я подпишусь
подо всеми мотивами, какие Вам будет угодно мне привести, однако
более не намерен дрейфовать в океане бесчинств, вершимых
сторонниками антиимперского движения. Души этих людей должны
быть спасены совместными силами короны и духовенства любыми
доступными методами. С почтением обращаюсь к Вам за советом
с целью сохранения мира между сторонами.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤО. А. ».

Распределив прочие конверты и плотно скрученные свитки в две стороны, запечатав письмо и отложив оное на край письменного стола (его пошлют утром), мужчина вернулся на диван и размял затекшую в процессе письма шею, хмурясь в потолок. Его мысли сменялись в голове, одна теснила другую, пока наконец единственная — личная, не стала самой четкой из всех: светлые кудри и маленький пухлый рот, выступающие ключицы, лишь слегка виднеющиеся из под платья. Орион не был в покоях невесты более трех дней, не встречал ее в изогнутых коридорах, и только раз наблюдал с балкона за это время, как она гуляет с подругами. Тристана. Эта девушка была обещана ему с самого начала, но в действительности не представляла никакого настоящего интереса, пока не поселилась рядом — в комнате через коридор. Визиты к ней по-прежнему проходили пресно. Порой император считал, что будущая жена и вовсе не умеет улыбаться или, возможно, попросту ему не верна.
Пойти к ней? Орион опустил голову на руки и погладил светлые, аккуратно убранные волосы, приподнялся, остановился у зеркала, чтобы привести в порядок костюм.
— Камердинер!
Удостоверившись в приемлемости одежды, мужчина прошел через комнату и остановился у двери. Ежеминутно откликнувшийся слуга распахнул ее и замер у входа в монарший покой.
— Доложите Леди Клосс, что ее желает посетить император.

[Flashback]

Хэдвиг Торхильд:

Шел пятый день зимы. Снег валил сплошным полотном, застилая все вокруг. Он опускался острыми хлопьями, резал лицо и сек глаза. Ветер рвал меховые одежды горожан и выбивал из-под ног обледеневшую каменную мостовую.
Кучеры то кричали, то нежно шептали что-то на ушко маленьким мохнатым лошадкам с длинной гривой и короткими ножками. На редкость приспособленные к погодным условиям, даже они не могли сдвинуть с места повозки, по середину колеса загрузжие в свежем снегу.
Хэдвиг запрокинула голову. Капюшон соскользнул с белых волос, и в ледяной воздух поднялось густое облако пара.
- Мефрау Торхильд, погодите! - Закричал ей в спину плешивый мужичонка, выскочивший на порог в чем был, едва накинув тяжелый плащ на плечи.
Женщина медленно обернулась. В ее взгляде читалась усталость и, будто из-за мороза, застыл незаданный вопрос.
Мужичонка протянул ей кожаный тубус с бумагами.
- Это… Вам попросили передать из архива дел… - Он тяжело дышал, видать, уж очень торопился следом.
- Что это? - Спросила Хэдвиг, пряча под плащом озябшие руки.
- Несчастная женщина! - Вместо ответа воскликнул ее собеседник. Хранитель алтаря Правого оставалась холодна, как его монумент.
- Это хромая жена покойного Графа Мереталя. Сегодня, в годовщину смерти мужа, стоя на коленях, она рыдала и молила об отмщении. Она сказала, Змея убила двоих! Она просит выкопать их тела и отдать алхимикам!
- Кого же обвинила Графиня Мереталь в столь тяжком преступлении?
Хэдвиг было зябко - мороз пробирался через каждый шов ее одежды. Впрочем, даже это было лучше, чем семичасовое заседание судебной коллегии, после которого женщине так хотелось оказаться вдали от сует. И мысль о том, что придется вернуться, чтобы рассмотреть новое дело, казалась просто невыносимо тяжелой.
- О, несчастная женщина!
- Она назвала имя? - Повторила вопрос Хэдвиг, не желающая ждать ни одной лишней секунды.
- Она тотчас скончалась с кровавой пеной на губах, запятнав ковер приемной залы! - Возмущенно воскликнул мужичонка.
“Значит дело не горит”, - женщина покачала головой своим мыслям. Увидев складку меж бровей Хэдвиг, ее собеседник продолжил:
- Мы вытащили из архива всю сводку смертей того месяца и еще немного об этих людях для Вас. Его превосходительство Председатель узнал об этом только что и просил Вас ознакомиться со всем этим к следующей неделе. Он был в гневе.
- Я тоже в гневе, - твердо и спокойно произнесла Хэдвиг. - Спасибо за бумаги, Жак.
Жак коротко кивнул и пожелал доброго пути, и женщина, накинув капюшон снова, с облегчением направилась от суда прочь.
- А, и еще кое-что, мефрау… - Снова окликнул ее Жак.
- Да? - Повернулась на голос Хэдвиг - и тут же пожалела об этом.
Она оступилась. Нога поехала по обледеневшим каменным ступеням, и женщина не смогла удержать равновесия. Единственное, о чем Сестра успела подумать - еще крепче прижать к себе тубус, чтобы не выронить документы.
Но сзади оказалась не пустота - так как здание суда находилось на площади, народу здесь всегда хоть отбавляй. По голосу Хэдвиг осознала, что это женщина, а полет - теперь уже вдвоем - занял мучительно долгое время, будто кто-то нарочно растягивал мгновения.
Тубус вывалился из руки, когда локоть пронизала резкая боль от удара об лед.
- О, я прошу прощения! - Искренне сказала она, оборачиваясь к незнакомке, как только голова перестала кружиться.
Встать на ноги оказалось не так-то просто - меховой плащ нарочно прижимал к земле.

Лаверна Шампань:

Лаверна в эти дни особо сильно любила Бэйн. Привыкшая к холодам Раздола, графиня даже согласилась на некоторое время возвратиться из Стормвуда обратно в свой родной город, дабы насладиться местными красотами. Женщина была готова вынести перешептывания и слухи, которые уже успешно успели здесь прогуляться, оставляя после себя эту невыносимую вонь человеческой гнили. В любом случае, арестовать ее не смогут, ведь документ от Императора — вещь дельная. И даже учитывая то, что здесь — царствие бунтарей и самодуров, в любом случае слово власти и ее собственное будут иметь хоть какой-то вес. Тем не менее, эта поездка носила не только туристический характер. Девушка обязалась исполнять долг перед Нандором и доносить обо всех планах и мыслях местного народа, дабы Империя всегда была готова к ножу в спину со стороны Раздола. А как всем известно, Бэйн сейчас является оплотом повстанцев и здесь проворачиваются многие коварные вещи.
Но сейчас, именно в этот день, мыслить о заговорах и политических уловках Лаверне хотелось меньше всего. Прекрасный снег, который укрыл собой землю и продолжал сыпаться с неба, словно мука из решета, завораживал своей красотой. Детское желание выйти и поиграться было слишком наивным, посему графиня Шампань решила лишь немного прогуляться и повспоминать свое прошлое, когда еще были те чудесные времена свободы и веселья. Проходя по главной площади города, Лаверна невольно поддалась нахлынувшим чувствам и совершенно потеряла контроль над временем и пространством, словно бы углубившись в собственный небольшой мир.
Но голоса у суда отвлекли Лаверну. Разговор был не столь интересен, сколь довольно звучный. Да, на фоне окружающего шума он не сильно выделялся, но ввиду того, что графиня Шампань находилась довольно близко ко всему происходящему, ей удалось уловить несколько интересных фраз о чьей-то смерти. Люди мрут, словно мухи, и это было очень печально. Заинтересовавшись, шатенка имела неосторожность остановиться и послушать дальше, что же происходило с семьей Мереталь, чем позже и поплатилась.
Женщина в меховом плаще, кажется, мефрау Тор — как-то там, явно важная особь здесь, когда ее окликнули, запнулась. Скользкие ото льда камни ступеней подвали и вся эта гора из человека и одежды полетела прямиком на Лаверну. Возможно, будь это теплое время года и на графине было бы что-то лёгкое и воздушное, она б смогла увернуться, но не сейчас. Являясь так-же еще одной горой из плоти и шерсти, Шампань даже не успела среагировать, лишь громко вскрикнув и пискнув, повалившись на землю вместе с этой незнакомкой. Все люди вокруг даже несколько затихли, обратив свой взор на это недоразумение. Зевакам было интересно, чем же всё закончится, учитывая, что многие даже были осведомлены о том, кто же тут столкнулся. Но шатенка не собиралась давать им пищу для будущих сплетен и обсуждений. Когда удалось подняться и отряхнуться, графиня лишь выдавила из себя неловкую улыбку. Заметив, что подол платья беспощадно разорван, Шампань сжала руки в кулаки, дабы лучше контролировать себя. Нельзя сейчас ударить лицом в грязь и подтвердить всё то, что о ней говорят. Холодный взор уставился на причину падения, пронзая ту насквозь.
— Ничего страшного. Это зима, зима в Раздоле. Тут такое часто бывает, я всё понимаю. Просто, на будущее — стоит подбирать лучше, на кого падать. Но, как я уже сказал, всё хорошо. Вас там окликнули, значит — что-то хотели. Узнайте сначала у этого мужчины, что ему было нужно, а потом уже можете возвратиться ко мне с извинениями. Видимо, его сильно затронула судьба семьи Мереталь.

Хэдвиг Торхильд:

Совершенно не отдавая отчета себе, Хэдвиг, как по команде, обернулась к Жаку. Тот был белее мертвого, насильственно поднятого из своей могилы зимой. Став невольный свидетелем и причиной - как он считал - падения мефрау, мужичонка забыл все, вплоть до собственного имени. И, конечно, уже не мог сказать о том, чего хотел еще с минуту назад.
Опомнившись, Жак тут же было бросился к Хэдвиг, но та остановила его мягким жестом и легким кивком. Все было не так трагично, как казалось сначала.
Рука пульсировала. А кроме того… Вряд ли пострадало что-то существенно большее, нежели подол платья незнакомки (что Торхильд увидела сразу, по-прежнему оставаясь на земле) и репутации. К слову о подоле и репутации - держалась незнакомка поистине великолепно даже в такой ситуации, что неоспоримо заслуживало уважения.
И тут Хэдвиг вспомнила о документах.
Злополучный тубус катался под ногами прохожих, безразлично проходящих мимо всего в паре шагов. Это осознание тотчас же подняло на ноги женщину, которая успела подхватить кожаный сверток за несколько секунд до того, как над площадью разнесся громогласный вопль:
- Дорогу! Дорогу, грязные олухи!
Мимо промчались сани.
Все звуки растворились в топоте копыт и скрипе полозьев. Торхильд шарахнулась в сторону и дернула незнакомку под локоть. Мгновением бы позже, и обе они, и документы превратились бы в - возможно - одну массу.
- Кажется, я наилучшим образом выбрала человека, чтобы упасть сверху, - улыбнулась Хэдвиг, когда площадь наполнилась прежним шумом. - Ведь вы знаете об этих смертях многим больше меня. По крайней мере, Вы назвали фамилию.
Обычно рассудительная Торхильд, теперь упустила тот факт, что разговор был более громким, чем полагалось, и оттого фамилию мог услышать каждый.
Несмотря на легкий и, возможно, даже несколько беззаботный тон беседы, женщина не слишком доверяла незнакомке. Сказать по правде, совершенно не доверяла после того, как та заявила фамилию. После того, как до Хэдвиг мало-помалу начало доходить, что произошло.
Выглядело все это так, будто для нее это вовсе не ново. Будто бы вопрос уже подымался не раз, будто бы она была самым непосредственным участником. И теперь, вновь перевоплощаясь из участной Сестры в бесстрастного судью, служитель Правого пыталась понять, кем все же является ее случайная собеседница.
Осознав, что молчит лишние несколько секунд, Хэдвиг вспомнила о том, что до сих пор не представилась женщине.
- Меня зовут мефрау Торхильд. Я занимаю кресло в судебной коллегии Бэйна и являюсь Хранителем алтаря Правого в Храме Пятерых неподалеку.
Отказаться от размышлений о том, кем же является эта женщина, так и не удалось. Ход мысли сорвался совершенно в другую сторону: теперь Хэдвиг пыталась собрать пазл по самым мельчайшим деталям, выдергивая их по одной из образа собеседницы.
Безнадежно испорченный подол явно дорогой ткани и великолепного кроя. Благородный мех - кажется - не только снаружи шубы, но и внутри, настолько ухожен, что лоснится в лучах зимнего солнца. Волосы. Кожа. Манеры... Богатство и воспитание этой женщины невозможно было поддавать сомнениям. Да и не стоило - все это так хорошо сочеталось в ней, что однозначно не являлось поддельным ни в чем.
Все это не давало никаких предположений: до сих пор для Хэдвиг оставалось загадкой, была ли незнакомка жертвой, соучастницей, свидетелем или просто подружкой, которой удалось выслушать более полную историю от графини Мереталь.
Потирая ушибленный локоть, Хэдвиг снова обратилась к своей собеседнице - спустя считанные мгновения:
- Позвольте мне угостить Вас чаем за спокойной беседой. Я буду премного благодарна, если после нее я узнаю о произошедшем хоть на йоту больше.
Жак понял все еще до того, как Хэдвиг обернулась в его сторону. Он - то ли действительно замерз, то ли стремился угодить женщине - испарился тотчас же, как только услышал фразу про чай.

Завывающий за огромными окнами ветер метал редкие снежинки из стороны в сторону, не давая им спокойно опуститься на промерзшую землю. Тьма с каждым часом все больше поглощала унылый вид на голый в зимнюю пору сад.
В полутемном кабинете за массивным столом из красного дерева сидел мужчина. Пламя нескольких свечей в витом подсвечнике отбрасывало тени на сосредоточенное лицо, от чего он казался намного старше своих лет и более суровым, чем был на самом деле, хотя, возможно в данный момент это было отчасти правдой. По его напряженной позе нетрудно было догадаться, насколько он погрузился в неприятные раздумья. Будь он где-нибудь в другом месте, а не в собственном доме, ни за что бы не позволил себе такой слабости, но сейчас это было не важно.
На гладкой столешнице лежал листок не слишком дорогой бумаги. Размашистый почерк покрывал его пожелтевшую поверхность вплоть до потрепанных краев. Отчет о происшествии на торговой площади Рэйнхолла доставили по первому требованию Верховного судьи. Протянув руку к листку, Адольфус подвинул его поближе. В сотый раз, пробегая глазами по корявым строчкам, написанным впопыхах следователем, мужчина размышлял, как же поступить с неприятным казусом. Кончиками пальцев зажав тонкую бумагу, герцог поднес отчет к свече. Огненные язычки с рвением приняли предложенное, сжигая листок медленно, но верно. В голубых и ясных не по возрасту глазах отразился отблеск пламени, пожирающего отчет. С остервенением отбросив горящую бумагу в камин, мужчина откинулся на спинку кресла обтянутого темно-зеленым бархатом.
Все его мысли занимала пропавшая внучка. Разыгравшийся накануне спор по поводу нового статуса Лисии, казалось, был исчерпан, ведь девушка смирилась под настойчивостью деда. Однако, ничего не предвещающая прогулка вновь вытолкнула семью де-Нагваль к очередному скандалу, который непременно разразится, если своевременно не принять меры.
Робкий стук прервал мысли Адольфуса. Тяжелая дверь отворилась и в кабинет вошла Делия. Седые пряди в ее светлых волосах практически незаметны, но морщины, избороздившие некогда милое лицо, напоминали о прожитых вместе годах. Хоть герцогиня и была верной и добродетельной супругой, однако завладеть сердцем главы рода де-Нагваль все же не смогла.
Мелкими шажками женщина пересекла комнату и поставила на стол поднос с дымящейся кружкой. Аромат специй разнесся по кабинету. Делия изучила повадки и пристрастия мужа, поэтому всегда могла определить, что ему необходимо в данный момент.
Адольфус взял в руки кружку и пригубил горячее вино, ощущая, как терпкий вкус напитка разлился во рту.
- Ты вновь допустила ту же ошибку, что и с нашей дочерью, - холодный голос остановил женщину, когда она покидала кабинет.
- В случившемся моей вины столько же, сколько и твоей, - спокойно ответила герцогиня. Можно сосчитать на пальцах сколько раз она перечила мужу, и этот был одним из них.
Приподняв бровь, Адольфус пристально глядел в глаза жены, наблюдая за тем, как сквозь натянутую маску пробиваются настоящие эмоции. Губы плотно сжаты, чтобы скрыть предательскую дрожь, руки для этого же сцеплены в замок, в уголках глаз поблескивают слезы.

- Почему ее отпустили бродить по городу в одиночестве? Разве ты не знаешь как сейчас беспокойно в стране? – чеканил слова герцог, чтобы заставить жену сбросить маску.
- Да знаю я! Неужели тебе мало того, что я себя извожу?– разрыдалась Делия, отпуская на волю эмоции, и, хлопнув дверью, бросилась из кабинета.
Вновь оставшись наедине со своими мыслями, Адольфус уставился на собственный портрет, висевший над камином. Его написала Лис, когда ей было всего семнадцать лет. Тонкие и четкие мазки с точностью передавали малейшие детали внешности герцога де-Нагваля. Воистину, возраст таланту не помеха.
- Где же ты сейчас, дитя? – ласково спросил мужчина, не надеясь на ответ, но в следующий миг вскричал, – Да покарает же Правый раздольскую кровь!
Поддаваясь минутному порыву, Адольфус швырнул опустевшую кружку в стену. Тонкий фарфор, не выдержав свидания с твердой поверхностью, рассыпался сотнями осколков. До сих пор де-Нагваль не понимал, как могла его тихая внучка обагрить руки кровью. Ситуация требовала срочного вмешательства, пока городские сплетники не разнесли по углам пикантную новость.

Тристана Клосс:

Комната была погружена в лёгкий сумрак, действующий успокаивающе и расслабляюще на всех её обитателей. В камине потрескивал огонь, мягко освещая страницы книг двух сидящих на кушетке девушек. Тристана окунулась в очередной трактат, а Брит, её подруга - в какой-то популярный роман, коих она прочитала уже невиданное множество. Такие вечера не были редкостью, но в последнее время "клуб книголюбов" собирался всё чаще. Тристана никому бы не призналась, но все чаще её мучило необъяснимое чувство тоски, возможно, ей просто было скучно, и присутствие подруги помогало не думать о причинах такого состояния. Леди Клосс подняла глаза на Брит и невольно залюбовалась: белые волнистые волосы обрамляли хрупкое лицо с ярко выраженными скулами, розовыми пухлыми губами и светлыми ресницами. Память сразу подбросила воспоминание, как Тристана так же изучала лицо подруги, когда была влюблена в неё, но так и не решилась признаться. Сейчас невеста императора об этом совсем не жалеет: быть будущей женой Ориона Агарэса особая честь, наделяющая своими привилегиями. Из раздумий её вывел тихий голос Брит: