NANDORIAN EMPIRE rg – архив постов 2018 - 2019 22 глава

Маркус Айхенвальд:

Маркус еле слышно вздохнул и потер переносицу. Он всегда считал, что закон стоит над преступником и судьей и правит ими обоими. Он неотвратим, ибо любое действие либо законно, либо противозаконно. Закон живет своей жизнью, ведет существование, совершенно отдельное от конечных жизней существ, приводящих его в исполнение. Закон управляет каждым аспектом человеческого поведения, следовательно, в той степени, в какой люди являются законными существами, закон человечен. Для граждан, соблюдающих закон, он далек и незаметен. Но если кто-то отвергает или преступает его, закон восстает из праха и преследует нарушителя.
— Всем выйти. Немедленно, — голос Маркуса вдруг потерял свою сладость, льстивость и стал напоминать битое стекло в ведерке со льдом. — Кроме, разумеется, Вас, Ваша Светлость и Вас, капитан.
Прислуга покинула зал почти сразу, обрадованная, что ей не придется слушать то, за что потом их могли покарать. Приближенные к Селине, поколебавшись, все же подчинились судье и также покинули помещение. Но вот охрана вдовы не сдвинулась с места. Маркус увидел в их глазах мыслительный процесс, в котором они решали, кого ослушаться страшнее: члена Верховного Суда или члена императорской семьи, да еще и свою госпожу. И госпожа Вальмон победила. Вероятно, стража рассудила, что Айхенвальд в любом случае уедет восвояси, а вот перед Селиной им еще нужно будет держать слово. Ортонец хотел было что-то сказать, но махнул рукой. В сущности, это было неважно. Теперь в зале остались лишь супруга убитого с охраной, обвиняемая на коленях и судья со своими стражниками. Потирая длинные пальцы, Маркус медленно подошел к капитану стражей, одновременно кивнув одному из своих телохранителей, чтобы тот тоже подошел.
— Капитан, прошу Вас сдать вещи обвиняемой, с этого момента они являются вещественными доказательствами за... или против нее, — судья протянул руку, указывая на своего помощника.
Капитан тяжело и очень недовольно вздохнул, очевидно, понимая последствия своих действий, но через минуту в руках у телохранителя Маркуса появился меч и некий значок, к которому взглядом тут же припал сам Маркус. Глаза судьи заблестели.
— Так значит, это правда? — изумился ортонец, повернувшись к обвиняемой. — Атенаис, командующая дозором Стормвуда, собственной персоной. Приехала в Бриффин, чтобы лично убить наместника Рейеса. Потрясающе. И при этом либо Вы безобразно глупы, во что я не верю, либо Вы, капитан, прекрасный сказочник и выбрали не ту профессию... В это верится охотнее. Впрочем, и Вас понять можно, глядя на Вашего сюзерена, Вы дрожите, аки лист на ветру, хоть и пытаетесь это скрывать... Атенаис, Вы, без всяких сомнений, виновны в организации сепаратисткой группы мятежников, виновны в захвате территориальной единицы Империи и я отправлю Вас в Дворец правосудия Рейнхолла сегодня же, но справедливости ради отмечу, что наместника убили не Вы.

Маркус закончил предложение уже смотря в глаза Селине. Кончики бровей у переносицы ортонца прыгнули вверх и лицо судьи приняло какое-то смешанное, сочувственно-усталое выражение лица. Все-таки он не мог до конца понять, играет Селина на публику или действительно переживает за обстоятельства прошедшего утра. Заговорил дальше Маркус нейтральным, но громким и четким голосом.
— Как только гонец уведомил Коллегию о произошедшем, я отправил своего личного гонца в казармы Бриффина с указанием, чтобы с центральной площади задержали нескольких свидетелей произошедшего, а также распорядился, чтобы лекари, осматривавшие Вашего супруга, подготовили для меня отчет. До того, как приехать к Вам в резиденцию, я посетил нескольких задержанных. Конечно, верить на слово простолюдинам опасно и порой неразумно, однако уши и глаза у всех одинаковые, а они знают, что лгать Верховному Суду непростительно. Вашего супруга убили с расстояния. Приблизительно с расстояния большего, чем двенадцать метров. Убили метательным оружием. Вероятно, ножом. Нож попал в яремную вену, кровотечение из нее остановить практически невозможно даже имея поблизости все необходимые лекарственные средства. Сомневаюсь, что это была случайность, убийца целился наверняка. Без сомнения, действовал профессионал своего дела. Меч обвиняемой не является метательным орудием. Нет, метнуть то его можно, но он не пролетит такого расстояния из-за неправильной балансировки между эфесом и клинком. Это немудрено, ведь он создан для непосредственного контактного боя. Конечно, у нее мог быть нож с собой, но тогда появляется закономерный вопрос. Где он сейчас? Где орудие убийства? В отчете лекарей указано, что орудие убийства в теле усопшего не найдено, а значит оно либо осталось на площади, либо было изъято тем, кто был в непосредственной близости от наместника в эту страшную минуту. Зачем Вам, госпожа, понадобилось орудие убийства, ума не приложу. Но разбираться в этом я не буду. Также, по словам свидетелей, они услышали выкрик всеми известного антиимперского лозунга. Громким. Грубым. Мужским. Голосом. Обвиняемая, без лишних слов, отличный воин. Однако быть войном и быть наемным ассасином - два совершенно разных ремесла. Уже этих фактов мне будет достаточно, чтобы снять обвинения в убийстве наместника Рейеса с нашей прекрасной мятежницы. Но, думаю, что будет еще один факт.
Маркус повернул голову в сторону Атэнаис.
— Где Вы находились в полдень сего дня, во время процессии на центральной площади?
Выдав весь монолог и закончив его вопросом к мятежнице, судья невольно стал тереть свои руки, ожидая ответа, и словно пытаясь стереть с ладоней несуществующую грязь. Такая реакция была обусловлена тем, что только под конец своей речи Айхенвальд вспомнил, что именно наместнику Рейесу обязан исчезновением древнего рода, чью фамилию не совсем незаконно носит Маркус.

Атенаис:

Нескончаемая, утомительная и напыщенная болтовня — вот, что окружало Атенаис, продолжавшую униженно сидеть на коленях перед едва не бьющейся в лихорадке от злости Селиной Вальмон. Терпение ее явно было на исходе: все слишком запутанно, слишком непонятно для нее и даже раздражительно, хотя едва ли вдова ортонского наместника станет давиться горем по убитому мужу; в этом почему-то северянка была уверена, смотря на беловолосую гурию, глаза которой давно не знали слез, ибо те разлились океаном и высохли, видимо, уже долгие годы тому назад. И Ниса читала людей, как открытые книги — достаточно было только понаблюдать за ними, просто чуть внимательнее, чем обычно. Этому ее научила жизнь в наёмниках, где раз от раза приходилось подбираться к жертве настолько близко, что не познать её "от" и "до" было совершенно невозможно. Так и сейчас, исподлобья изучая вдовствующую леди Вальмон, Нордрейна видела ее печаль, залегшую в складках подвижных век, ее гордость во вздернутом подбородке и эту тупую боль утраты, которой были затуманены стеклянные глаза. Ловя на себе их взор, раздолка замечала, что, как бы не извращалась белокурая в своих многочисленных колкостях, что-то в ней самой тоже интересовало императорскую сестру.
И все же, ярчайшей фигурой тронной залы замка покойного наместника являлась не его скорбящая жена. Ею был столь стремительно появившийся в этом месте судья по имени Маркус Айхенвальд. Его белые волосы казались еще более светлыми, чем волосы восседающей над всеми ними Селины Вальмон, хотя Айхенвальды, насколько знала Атенаис, урожденные ортонцы, занимающие земли в Норт-Уотерфульских дубовых рощах. Различных слухов о незаконном происхождении этого человека она не знала, но только неизлечимый идиот не догадается, какая кровь, помимо ортонской, течет по этим венам, просвечивающим сквозь тонкую светлую кожу. Впрочем, кем бы он ни был на самом деле, Нордрейну удивлял тот факт, что выступала эта "его Светлость" на ее подбитой стороне. К слову, рана на ноге, которую Атенаис успела прощупать еще за решеткой в катакомбах под крепостью, очень сильно отягощала возможный план побега из этого треклятого места. Сколько бы доводов в её защиту сейчас не было приведено, отпускать ее никто не будет — это слишком очевидно.
С замиранием сердца северная воительница смотрела, как её верная Магнолия ходит по рукам не достойных её людей, а после, наконец, они обратились к ней. Вызывающе подняв голову, покрывшуюся у затылка грязно-коричневой коркой из запекшейся крови, Атенаис только было открыла рот, как вдруг ее в очередной раз перебил капитан охраны, хотя слово дано было не ему:
— Мы схватили ее у таверны "Белый кит" с обнаженным мечом у горла одного из отставных солдат. Если наместника убила и не она, то еще чуть-чуть, и она убила бы невинного че...
— Этот ублюдок из шайки "мстителей" напал на меня, когда я спокойно сидела за кружкой эля и ждала человека, с которым якобы должна была встретиться. Но теперь понимаю, что все это было подстроено, чтобы кровь пролилась за кровь, — отчеканила командующая Дозором, теперь вот заключенная в кандалы и связанная по рукам и ногам. Процессия "суда" в самом деле затянулась и, видя, как уже вымотана и измучена происходящим сестра покойного монарха, Атенаис решает "надавить" еще сильнее. Только, скорее, не на нее, а на молоденькую девицу, спрятавшуюся за колонной у лестницы, ведущей на второй этаж. Слезы на ее опухшем красном личике намочили дорогие шелковые воротники измятого платья. Милый, славный цветочек, жаждущий узнать такую важную для нее правду, — К слову, мадам Вальмон...Если бы вашего мужа убила я, к утру не досчитались бы и вас, и вашей милой падчерицы. Почти все раздольцы режут тихо и быстро, пока их враги сладко спят под теплой крышей, а здесь — случай исключительный. Впрочем, плевать. Когда выдвигаемся, милорд? Здесь ловить больше нечего.

Селина:

Женщина медленно, почти равнодушно постукивала указательным пальцем, на который было надето кольцо-коготь, по подлокотнику трона и этот звук, казалось бы, раздавался по всему залу. О, знал бы судья, что Селина была в такой ярости, то точно бы предпринял хоть что-то для собственной безопасности, а вот капитан, кажется, уже несколько раз пожалел о том, что не покинул зал вместе с остальными, хоть ему и сказали остаться... Однако, ему сейчас несказанно повезло, так как Селина снова поднялась с трона и спустилась по небольшим ступенькам вниз.

- Вон отсюда... - эти слова были сказаны полу-шепотом, однако стража тут же сорвалась с места и быстрым шагом покинули помещение, а последним, с явно облегченным лицом, вышел капитан, - громко захлопнув дверь за собой.
Наступила давящая тишина, однако, особенно остро ощущалось растущее напряжение и хвала Богам, все ненужные лица, которые могут быть втянуты в эту неприятнейшую историю. Желательно, конечно, чтобы сейчас еще и телохранители этого выскочки ушли прочь.
- Вы прибыли в мой город, судья, и злоупотребляете моим радушием и терпением. Вы не имеете здесь никакой власти кроме как судебной, и то, ограниченной, так что будьте так любезны - не смейте указывать моим поданным, что им делать и куда им следует идти. А уж особенно - в отношении меня. Я понятно объясняю вам? - женщина стояла на пару ступеней выше и, как следствие, казалась выше его ростом, - И да, если уж на то пошло, девчонка вам не подчиняется. Она признана невиновной в преступлении. Вы прибыли сюда расследовать дело касательно смерти моего мужа, так прошу, судите и решайте. Вы сказали, что она оправдана по этому убийству и значит, дело закрыто, а дальше попрошу вас либо удалиться восвояси, чтобы получить разрешение на суд над ней касательно ее преступлений, в которых она обвиняется вами далее. Как только у вас будет приказ от Верховного Суда на перевозку преступницы в столицу - можете ее забрать, хотя вы вряд ли успеете, а пока она будет осуждена здесь, законом города, законом Империи и абсолютно без вашего вмешательства. А на сколько мне известно, она обвиняется только в том, что попыталась обороняться от пьяного вооруженного мужчины. Небольшой уличный дебош, ничего серьезного. Поэтому, она берется под мою опеку - пока не назначен новый Наместник, я исполняю его обязанности как жена, как уполномоченный посол по приказу Его Величества и как принцесса Нандорианской Империи. А вы, судья, надеюсь, не будете со мной спорить. Иначе я буду вынуждена доложить в Верховный Суд о том, что вы превышаете данные вам полномочия касательно дела, к которому вы не имеете никакого отношения и прав. Или Императору... Мы же не хотим проблем, верно?
Женщина немного наклонилась вперед и сейчас больше напоминала побеспокоенную случайным путником ядовитую змею-кобру - тело абсолютно не подвижно, однако она то и дело во время разговора то вздергивает подбородок вверх, то наклоняет голову вниз, смотря на судью исподлобья. То и дело начнет скалиться и вот-вот вопьется в его шею, влив свой яд.
- Под нашим конвоем она будет доставлена в Рейнхолл, как вы и хотели, а я лично передам письмо с этим конвоем Императору, чтобы он распорядился о судьбе этой якобы великой Атенаис. Суд окончен, а вам, судья, пора собираться в дорогу, если, конечно, не хотите задержаться подольше на... - она едва заметно усмехнулась, подавив смешок, - На... Родине. Не забудьте отдать вещественные доказательства моему капитану стражи. Он получит от меня распоряжения о вывозе, а я займусь наконец похоронами своего супруга. Прощайте.
Осмотрев судью, стоящего перед ней, Селина сделала едва заметный кивок, и прошла мимо него, а после, задержав ненадолго взгляд на Атенаис, покинула зал.

Маркус Айхенвальд:

Маркус цокнул языком и повернулся к Селине, чтобы принять тот удар, который, она, конечно, ему нанесла. И весьма болезненный. Господин Айхенвальд, конечно, не был дураком и прекрасно понимал, против кого он только что выступил. И, казалось бы, зачем? Ведь со стороны все это выглядело неприглядно и нелояльно к короне. Тем более, что смерть одной из ключевых фигур восстания убавило бы уверенности у мятежников. Однако, у всего всегда есть обратная сторона. И в этом случае, негативных последствий для Нандора было бы больше. Сложив ладони к друг другу, словно в молитве, и приподняв их к губам, Маркус приблизился к госпоже Вальмон настолько, насколько это было возможно, когда она встала с трона. Он хотел, чтобы следующие его слова услышала только она. Селина первая сбросила маску учтивости, теперь пришла очередь Маркуса.
— Я ликую, Ваша Светлость, всем сердцем. Ваш покойный муж уничтожил один из самых древних аристократических родов этого мира, коим последним представителем я являюсь. Восемь веков оборвались в один момент, в один день, и сегодня я ни капли не сожалею о преждевременной кончине этого ублюдка. Я рад и тому, что последняя надежда на ортонскую независимость пала, королевская ветвь Ортона бесповоротно прервалась. И при этом, сомневаюсь, что и Вы сожалеете, — тихий, но отчетливый голос Маркуса продолжал разливаться, глаза потеряли всяческое дружелюбие, излучая теперь холодную сталь. — Ваш брак был исключительно политическим союзом, это не секрет, об этом знал весь императорский двор. Но теперь, когда он мертв, Империя окончательно укрепится в Ортоне и, во многом, благодаря Вам. Возможно, Вы спросите, зачем я, в таком случае, прервал этот импровизированный суд. Все до боли просто. Версия Вашего безмозглого капитана абсолютно нескладная, неуклюжая и нелепая. В попытках угодить Вам, он пропустил десятки элементарных фактов. Эта нескладность очень быстро бы дошла до народа Ортона и не только Ортона. Далеко не все простолюдины плохо образованны, особенно в Бриффине. И очень многие засомневались бы в справедливости и законности Империи, а значит и в справедливости и законности Светлейшего Императора. Мятежники получили бы очередной козырь в свой рукав. А мы с Вами этого никак допустить не можем. Тем более, что выгоду от этой смерти получила лишь Нандор, но никак не повстанческое восстание. А это... наталкивает на определенные мысли. Честно говоря, мне безразлично, кто и зачем убил Рейеса. И сомневаюсь, что Император поступится с нашими традициями и возведет Вас в ранг наместника, но... Вы его кровь, и если это все-таки случится, я первым буду аплодировать.
Война была почти объявлена. Селена покинула зал, а судья обернулся к своим стражникам.
— Уведите ее, Сэт, — на выдохе распорядился судья. — Разумеется, мы повезем ее сами, чтобы не дать Селине ненароком ее прикончить. Только быстро.
Передав вещи преступницы второму телохранителю Маркуса, страж по имени Сэт поднял Атенаис на ноги, крепко взялся за ее руки, сцепленные сзади в наручники и почти мертвой хваткой обвил ее шею другой рукой.
— Аккуратнее, Сэт, не сломай ей шею, у нее простреляна нога, далеко она не убежит. Перемотай ей рану, чтобы она не отправилась на тот свет от потери крови раньше, чем мы прибудем домой, — заявил Маркус, глядя, как Сэт уводит Атенаис из тронного зала. Последний раз оглянувшись, Айхенвальд также покинул помещение.
Маркус вышел на крыльцо резиденции и поглядел на снежинки, танцующие в ночном свете уличных фонарей. Он вспомнил где-то прочитанное - между ними никогда не найти двух одинаковых. Если такая изысканность свойственна обычной метели, что уж тогда удивляться происходящим событиям, носящим такие непредсказуемые обличья. Спустя минуту он уже ехал в своей карете с двумя стражами и Атенаис. Сэт держал у ее бока острие меча. Другой, сидевший напротив, неприлично указывал на девушку арбалетом. Сам же Маркус устало моргал длинными ресницами, ожидая, когда же наконец они покинут город.

Адольфус де-Нагваль:

Адольфус всегда передвигался бесшумно, будто дикий хищник на охоте, однако треклятая трость выдавала его присутствие звонким стуком о поверхность пола. Старая рана ныла на погоду, заставляя припадать на правую ногу еще больше прежнего. По пути то и дело встречались то придворные вельможи, то суетящиеся слуги. Кивая первым и игнорируя вторых, герцог миновал центральную лестницу, несколько залов и очутился в жилом крыле замка, где располагались личные покои монарших особ. Здесь он, в силу не только своих служебных обязанностей, но и крепкой дружбы, бывал достаточно часто, поэтому с легкостью ориентировался в запутанных коридорах. С портретов на проходящего герцога взирали десятки глаз всевозможной родни семьи Агарэс.
Бессонная ночь и события последних дней принесли свои плоды в виде глубоких теней пролегших под глазами. Адольфус рвал и метал в попытках отыскать внучку и пресечь все возможные слухи на корню. Одних, он подкупал, других – запугивал, третьих – просто отправлял к Вечной, чтобы нежелательные вести не разлетелись по всем уголкам империи. Подобные рычаги давления ему использовать не в первой, герцог де-Нагваль никогда не колебался, если дело касалось чести его семьи.
Новости, которые сегодняшним утром донесли де-Нагвалю, гласили, что ортонский наместник отправился в мир иной с легкой руки повстанца. Подобное сообщение, казалось бы, должно обеспокоить представителя нандорианской власти, однако вызвало лишь легкую улыбку. Рейес заигрался в свои игры на два фронта, за что и поплатился. Адольфус знал лишь одного человека, способного разыграть такое представление, поэтому незамедлительно отправился во дворец. И вот, спустя некоторое время, он стоял перед дверью в покои Белории Агарэс.
- Доложите императрице, что герцог де-Нагваль просит об аудиенции, - пренебрежительно бросил Адольфус, стоящему у входа стражнику. Как только тот вернулся с утвердительным ответом, герцог вошёл в покои.
- Ваше величество, доброго дня,- мужчина кивнул головой в знак приветствия, в конце концов, они близко знакомы уже столько времени, что можно пренебречь формальностями.

Бэлория Агарэс:

Императрица предпочла снять с себя все украшения, которые казалось, весили тонну. Сняв с себя не только имперские безделушки, но и роскошное бархатное платье ручной работы, Бэлория Агарес принимала ванную. Все её мысли занимала предстоящая шумиха, виновницей которой стала именно она. По договорённости, Бэлория не могла допустить, чтобы Ортонский наместник продолжал спокойно жить, ходить на священной земле, которую он предал. К тому же, Селина Вальмонт давно засиделась на второстепенном кресле, в то время как её железная воля и быстрая хватка, как у змеи, способна вцепиться ядовитыми клыками во что-то большее, что принесёт пользуй и ей и всей Империи. Осталось дело за малым. Поговорить со своим сыном и предложить весьма стоящие аргументы усадить на трон сестру своего покойного отца.
Пока Бэлория нежилась в тёплой воде, по всей ванной комнате царил аромат нежных летних цветов, которые только что раскрылись и цвели на всём поле, перебивая все запахи вокруг. Будь то проходящая мимо тележка с навозом или конь, пытающийся отмахнуться от назойливых насекомых или чт-либо ещё. Аромат, казалось бы, выходил уже за просторы помещения и окутывал все покои Императрицы. Тишину нарушила Сулиф. Тихо постучав в дверь, девушка позвала Бэлория со словами:
— Ваша Светлость. Прибыл Герцог Адольфус Де-Нагваль. Он просит аудиенции с вами, моя госпожа. Что мне передать ему?
Услышав, что Бэлорию решил посетить один из членов Пяти, верный друг и товарищ всей империи, Бэлория тут же дала положительный ответ.
— Вам помочь одеться? — спросила через дверь служанка.
— Нет. Ступай за герцогом и приведи его сюда. — отозвалась женщина, вылазия из ванной.
Служанка послушно удалилась, а Бэлория снова осталась наедине с собой и своим прекрасным телом. Фарфоровая кожа будто бы сияла в лучах солнечного света, падающего на мыльную воду. Та блестела очень естественно. "Сияющая" кожа женщины блестела тоже. Схватив лишь толстый императорский халат, женщина поспешила накинуть его на себя, всё еще продолжая смотреться в зеркало. Идеальные локоны были разбросаны по плечам, а их кончили слегка намочены. Ключицы выступали так, словно эстетика женского тела появилась только сейчас и Бэлория принялась их трогать и рассматривать так, будто видела впервые. Наконец-то закончив быть тщеславной, Агарэс выла из ванной комнаты именно в тот момент, как Адольфус вошел в покои.
— И вам доброго дня, герцог Де-Нагваль, мой дорогой и верный друг. Что случилось? Ты видимо, запыхался, будто бы у тебя очень важные новости...присаживайся — указала Бэлория и сама предпочла сесть на кровать.

Адольфус де-Нагваль:

- Бэлория, надеюсь, что я не помешал своим визитом, - сказал Адольфус, глядя на императрицу.
Тяжелый багровый халат покрывал ещё влажное после водных процедур тело императрицы. Об этом же свидетельствовали капли, срывающиеся с кончиков светлых волос. Женщиной она была удивительной красоты, но никогда герцог не воспринимал ее как объект желания, скорее, как младшую сестру. Долгие годы дружбы позволяли обоим находится в подобной обстановке абсолютно без стеснения и какой-либо неловкости.
Устало опираясь на трость резную трость, верхушку которой украшала голова ястреба с инкрустированными на месте глаз сапфирами, де-Нагваль опустился на одно из кресел, стоящих напротив кровати.
В сидячем положении стало немного полегче, но ноющая боль и не думала отступать. Каждый раз, когда погода буйствовала, нога сводила с ума. Слегка отведя ее в сторону, герцог продолжил.
- Новости, и впрямь, важные, но не думаю, что ваше величество, о них не осведомлено, - Адольфу улыбнулся кончиками губ и продолжил, - Я лишь пришёл поздравить вас. Вы сделали отличный ход, моя дорогая. По мне, с Вальмонтом следовало покончить давным давно, вот только руки не доходили. И кто же теперь займет почетное место наместника Ортона?
Он откинулся на спинку кресла, изучая хорошо знакомое лицо. За годы их знакомства, влияние времени почти не изменило его черты, оставляя таким же, как в молодости. Вот ведь ирония, одним оно благоволит, к другим же - беспощадно.

Бэлория Агарэс:

Время и правда было к кому-то беспощадно, а кому-то будто бы даровало второй шанс. Она сидела на кровати и рассматривала своего давнего друга. Его нависшие тяжелые веки то открывались, то закрывались, тоже внимательно рассматривая императрицу. Они не виделись несколько недель, но это не из-за хотения посидеть за чашкой фирменного нандорианского сорта чая, а лишь из-за того, что Адольфус был слишком занят собственными семейными идиллиями. И Белории не терпелось спросить у нее о них, пока он находится здесь. Кто знает...когда ещё у них будет время поговорить в столь откровенной обстановке?
— Да, мой дорогой друг Я слышала. Народ уже во всю галдит о том, что произошло на площади. Мой сын не должен знать, как и мои приближённые. Ты и Селина, вы знаете меня лучше всех..и именно поэтому своих ближних я озолочу так, как только смогу. Лишь бы мои верные соратники были живы и Вехта была к ним благосклонна. — Она улыбнулась и поправила свои волосы, понимая, что кончики наконец-то высохли.
— Я постараюсь сделать так, чтобы место Ортонского наместника досталось Селине, но так как мой сын распоряжается этой должностью, то мне необходимо найти очень даже весомые аргументы, чтобы конкретно именно эта женщина занялась обязанностями провинции. Я планирую поговорить с сыном сегодня вечером. И хотела бы видеть вас в его покоях, для обсуждения нашего общего дела. Думаю, что вы составите мне компанию. Вместе мы сможем уговорить нашего Императора поступить правильно. — объяснила императрица. Её хладный ум переплетался с грациозной красотой, заставляя внемлить каждому слову. Именно такими речами Белория Агарэс обычно заставляла всех подданных и чиновников военных прислушиваться к ее делу. На самом деле Адольфус и Бэлория, кажется, подумали об одном и том же. Он всегда понимал её как никто другой. Именно поэтому императрица могла доверить всё самое ценное именно герцогу Де-Нагваль.
Ненароком в воспоминаниях всплылась картина во время первого слушания среди Членов Совета Пяти и внегласного слушателя. Заручившись поддержкой своего тогда еще живого мужа, Бэлория присутствовала на тайном собрании и выдвигала свои теории. Именно в этот момент женщина доказала всем, что с ней нельзя не считаться.

Адольфус де-Нагваль:

- Сейчас слухи разлетаются со скоростью ли много пожара в ветреный день. Не оскорбляй меня неверием, ты же меня знаешь не первый год, - Адольфус сурестил руки на груди, - Можешь быть уверена, что эта тайна уйдёт со мной в могилу, как и многие другие.
Мысли то и дело возвращались к его личной проблеме, уводя от темы разговора. Как назло, Делия слегла от переживаний последних дней и сейчас мучается лихорадкой. Врачи делают неутешительные прогнозы, но герцога больше беспокоит не состояние его супруги, а связанные с этим ненужные хлопоты. Из радумий его вернул голос императрицы.
- Женщина - наместник? - возмутился де-Нагваль, от чего его брови поползли наверх, - Нандориан всегда и отличался от других провинций тем, что бразды правления принадлежали мужчинам испокон веков, а вы, моя дорогая, хотите разрушить основу основ.
Адольфус прикоснулся рукой подбородка, покрытого щетиной, и размышлял. С одной стороны, это противоречит устоям и его собственным принципам и убеждениям. С другой стороны, они сейчас нуждаются в человеке верном империи. Селина Вальмонт как раз была таким человеком. Сколько лет он ее не видел? С тех пор, как она вышла замуж за крысу - Рейеса, их пути не пересекались. Хотя, впрочем, и ранее их общение вряд ли можно было назвать близким. Однако, если императрица ей настолько доверяет, почему бы не попробовать, хотя бы до тех пор, пока непокорные раздольцы не будут сломлены?
- Что ж, думаю, я помогу убедить его высочество в правильности данного решения, - осипшим голосом произнёс Адольфус. Слова давались тяжело, ведь ему приходилось идти против собственных убеждений.
- Селина умная женщина и должна справится с этой.. хм... должностью, - продолжил де-Нагваль, - К тому же, других доверенных лиц на это место я не знаю.

Бэлория Агарэс:

Герцог был прав. Женщина у власти — не расценивается как серьёзный шаг и, если Император согласится на такое предложение, то скорее всего ему придётся сильно пожалеть. Бэлория знала, каков будет шаг, однако не торопилась с обещаниями и наконец-то продолжила:
— Если мой сын не согласится видеть у власти женщину, я больше не в силах помочь как-то Селине. Я бы забрала её к себе, во дворец. Думаю, сам бы Император был не против, если его тетя будет жить при дворе и подавать хороший пример народу, но чует моё больное сердце, что миссис...точнее уже мисс Вальмонт сильно привязана к Ортону. И у меня есть лишь один весомый аргумент, так сказать козырь, которым я хочу воспользоваться, но опять же...слово моего сына — закон для всех провинций! Я не могу знать, что решит Орион и даже не стану ему перечить, если он скажет нет. Вы согласны со мной, Адольфус? Мы пойдём в покои Императора и попробуем поговорить с ним, представив весомые доказательства, но и будем готовы к провалу. Я не хочу выглядеть в глазах сына какой-то женщиной, которую испортила власть. Стратегический склад ума передался Ориону от его отца и деда по материнской линии и он как никто другой знает какие решения сейчас нужно принимать — закончила Бэлория, затем она от собственного напряжения в стране, связанное с восстанием, встала с кровати и подошла к зеркалу. Оперевшись на него ладонями, женщина немного подумала, затем повернулась:
— Итак, Адольфус...исходя из наших речей, которые прозвучали сегодня в моих покоях, мы должны сделать вывод. Мы будем просить моего сына сделать Селину Вальмонт наместником ортонской провинции? Рейес погиб, а значит мы скоро увидим вдову, встретившись на похоронах этого предателя! Я не намерена уступать. В руках Селины всегда была сосредоточена власть, но здесь она просчиталась. Рейес хоть и во всём потакал прихотям своей жены, но младшей сестре моего мужа было необходимо удержаться на плаву, чего она сделать пока что не может. У неё связаны руки и я уверена, что лучшего правителя на эту должность нам не найти. Идёмте, нужно поговорить с моим сыном... ведь последнее слово всегда остаётся за Императором. — произнесла с честью к собственной стране, Бэлория Агарес.