– Стоп, – напомнил о себе полицейский. – Вы обещали мне, что утром будет связь с островом и возможность туда добраться.
– Связь – обещал. – Вздохнул Архип. – А на счет добраться – на все воля природы. И уж извините, в данном случае флайер нужнее тем, кого наши ребята нашли в развалинах.
Миллер поджал губы, но ничего не ответил.
Он попробовал подступиться к Ежу, но тот оставался корректен и непроницаем. Вчера он попросил Архипа проверить адрес, с которого в последний раз пришло сообщение от Алексиса. Архип отправил дрона, и дрон подарил некоторую надежду. Дом был погребен под наносами, но относительно цел. Двор, засыпанный снегом никто не тревожил много дней, навес упал, но флайера под ним не было. Можно было предположить, что хозяева когда-то заперли двери и просто ушли. Эвакуировались. «Но проверить, конечно, надо».
– …скрывать информацию.
Оказывается, инспектор продолжал что-то говорить, а Еж отвлекся и не услышал.
– Я говорю, что бессмысленно от нас сейчас что-то скрывать. А Дюран, судя по всему, может оказаться или сообщником пиратов или вообще – одним из членов картеля…
Еж хотел послать Миллера к черту. Но это успела сделать выглянувшая из медотсека Энджи:
– Вам должно быть стыдно, – сказала она. – Человек, практически, делает за вас всю работу, а вы его обвиняете. Еж, есть новости?
– Пока нет…
Остров живых
Горцев откинул одну из декоративных панелей справа от люка. За ней оказались сенсорные датчики и рубильники. Ник смотрел на них с грустью: в ситуации, когда все обесточено, это бессмысленные приспособления. Но оказывается, Горцева интересовали не они.
– Значит, другая панель. Эти листы защищают приборы от влаги. На Майя в этих широтах климат был влажный, а этот материал собирает конденсат и по микроканалам отводит в землю. Сам их монтировал… так. Вот, эта.
Открылась вторая панель, ближе к люку.
– Ну вот…
За панелью располагалось несколько рычагов.
Бункер предназначался для того, чтобы в нем можно было укрыться в случае природной катастрофы или восстания, или внезапного визита полицейских. И конечно, снаружи его отпереть или разблокировать невозможно.
Но это только если внутри забаррикадировались хозяева. Именно на хозяйскую биометрию настроен надежный электронный замок. А вот беглые рабы могли разве что закрутить механические замки.
А в этом случае у хозяев прииска должен быть туз в рукаве.
Горцев надавил до щелчка на все три рычага. Внутри стены послышалось движение гидравлических приводов… а потом люк с характерным хлопком освободился и слегка вдавился в стену.
Ярослав первым подошел к люку и толкнул его в сторону.
И тут же отшатнулся под прицелом двух бластеров и одной старинной винтовки.
Свет фонариков выхватил сосредоточенные, угрюмые лица. Двое – еще и заросшие хуже, чем Дюран на Ацтеке.
Немая пауза длилась секунду, за которую «спасатели» поняли, что пощады не будет.
И только Горцев успел сделать, наверное, самое умное, что в этот момент вообще можно было сделать: он направил луч своего фонарика себе в лицо.
– Стефания, спокойно! Это я. Опусти ружье!
– Дюран, скотина! Ублюдок везучий!!!
Оружие действительно опустили все трое «встречающих». Стало ясно, что в сумраке за их спинами стоят еще люди. Просто вооружены хуже.
В свете фонарика женщина казалась худой встрепанной старухой в линялом легком комбезе без опознавательных нашивок. Невысокая и сутулая. Она сунула винтовку одному из своих товарищей и вышла из бункера наружу. Стратегическое решение: так она прикрывает гостей от тех, кто у нее за спиной. Видимо на случай, если у кого-то из них сдадут нервы.
– Значит, живой! – развеселилась она. – Привел «Фотон» за нами? Кто это с тобой?
– Стеф, спокойно. «Фотон» разбит. Выжить удалось немногим. Но не Джоэлю Керенкуну и не его головорезам. Это – друзья. Можно так сказать. Ярослав, спасатель с Майя. Доктор Ренц из Красного Креста…
– Доктор? Ну, надо же. Дюран, откуда у тебя такие знакомые?
– У меня и не такие есть. А это Никита.
– Тоже доктор?
– У меня много специальностей. – Не стал раскрывать всей правды Ник, – Но курсы по первой помощи я тоже проходил. У вас есть раненые? Сколько вас?
Стефания провела ладонью по спутанным коротким лохмам, убрав пряди с лица. Хитро сощурилась.
– Идемте! Только тихо и без сюрпризов.
Она обернулась к своим:
– Ша! Стволы убираем, нам месье Жан Красный Крест привез, если не врет. Идемте, док! Вас тут никто не тронет. Курт, прикрой дверь, а то сквозняк…
Сам Горцев бывал в бункере раза два, когда доставлял туда особо ценный груз и когда однажды его в составе ремонтной бригады пригнали устанавливать там дополнительную защиту на одну из внешних стен. Он знал, что бункер – это три последовательно соединенных довольно просторных помещения, впоследствии доработанные хозяевами прииска. Одно помещение было складом, в другом располагалась бойлерная, третье, самое большое, оставалось жилым. Когда этот бункер строили, предполагалось, что укрываться в нем будет от силы человек десять – хозяева и минимум прислуги.
Сейчас это больше было похоже на средневековый тюремный каземат. Свет шел от осветительных панелей на потолке, но настолько тусклый, что его едва хватало, чтобы разобрать дорогу, ни на кого не наступить и ни за что не запнуться.
Пол застлан тряпками и матрасами, явно притащенными из верхних казарм. Воздух был спертый, густой, пропахший потом, гнилью и тряпками. Запах тюрьмы, отчаяния и беды.
И вокруг были люди. Они лежали, сидели на полу. Они молчали и только провожали гостей взглядами.
По знаку Стефании, «конвой» остался в большом помещении. Она же проводила их в соседний отсек, в котором когда-то был склад. Даже прикрыла дверь.
И все тут же изменилось. Плечи опустились, пропала улыбка.
– Вы действительно доктор? – спросила она устало. – У меня здесь двадцать три отчаявшихся, озлобленных и больных человека, которые давно потеряли надежду. Если у вас есть катер или флайер, кто-то из них способен попытаться его угнать.
– Корабля нет, – ответил Ярослав. – Но будет, как только мы сможем выйти на связь с базой. Двадцать три человека? Много. Понадобится большая машина… или несколько рейсов.
– Вы действительно намерены вывезти нас на материк? Без шуток? Чудеса просто. Двести лет никому не нужны были, а тут…
– Стеф, ты несправедлива.
– А ты вообще молчи. У тебя было столько возможностей бежать. Столько раз мог навести на этот остров копов или власти…
– Вас бы приговорили в тот же день.
– Зато новых не привезли бы. Дюран, лучше сдохнуть, чем так жить. Хотя, откуда тебе знать, ты же пилот.
Горцев не ответил. Если только Нику не изменяло зрение, слова Стефании его задели.
А Стефания тем временем демонстративно повернулась к Ренцу.
– Здесь у нас что-то вроде лазарета. Я стараюсь изолировать больных, но в нашем случае это скорей традиция, здесь невозможно соблюдать чистоту и гигиену…
– Тяжелые травмы? – спросил Ренц.
– Один со сломанной ногой и ключицей, попал в обвал. Все остальное ерунда. Но зато несколько человек с сильным переохлаждением. И вот… простуда, повышенная температура. Я не знаю, может пневмония. Лекарств-то все равно уже нет. Лежит, кашляет…
– Так это ваши люди вчера ночью выходили в холмы? – спросил Ник.
Если это так, то вот и разрешение загадки! Но рано он радовался.
– Мы стараемся без нужды на поверхность не выходить. У нас мало теплых вещей. Собственно из-за этого и большая часть проблем. Нет, ночью все были здесь.
– Понятно. А другие группы на острове могут быть?
Стефания скривилась:
– С месяц назад последняя «группа» попробовала уйти морем. У хозяев была здесь лодка. Но я не верю, что они пробились сквозь шторма.
– Ладно, я понял.
И все-таки огонек в холмах был. Чей?
Ренц, бегло осмотрев пациентов, покачал головой:
– Нужно их вывозить побыстрее. Запущенная пневмония – не тот диагноз, который можно игнорировать. И лечить тепленькой водичкой. Надо вернуться за снаряжением и рассказать Ежу, что тут у нас происходит.
– Архип мужик опытный, – согласился Ярослав. – Может, с орбиты какой-нибудь планетарник понадежней сдернет, чтобы всех разом забрать.
– Если погода позволит, – Ренц был, как всегда, настроен пессимистично. – Давайте пока исходить из того что есть. Вернемся за снаряжением, выйдем на связь…
– Надо дополнительный силовой модуль сюда притащить, у нас есть среди снарянги. А вот фильтры воздушные мы как-то не догадались взять.
– Мы проветриваем раз в два часа, – призналась Стефания. – Но этого не хватает. Проблем на самом деле еще больше… Здесь система полного цикла раньше была, но сейчас… сейчас мы оборудовали отхожее место в дальней части ангара. Иначе утонули бы в испражнениях. Еда пока есть. Еще недели на две, если экономить. И на три, если сильно экономить. Вода… вода плохая, нет сменных фильтров. Но тут уж выбирать не приходится. Кипятим и пьем. Если бы вы не прилетели, дней через пять здесь случилась бы большая… очень большая драка. Потому что все понимают, что надежды никакой нет. Но приходится делать вид, что она есть, потому что… не знаю почему. Мы молчим. Но до бесконечности так продолжаться не может…
– Стеф, – Горцев положил руки на плечи женщине, притянул ее к себе. – Ну-ка прекрати. Ты же у нас отважный полицейский, а не размазня.
– Полицейский? – удивился Ярослав.
Она вытерла ладонями лицо.
– Стажировалась в одном из майянских отделений. Пока не сунула любопытный нос, куда не следует. Все, Жан, я успокоилась, отпусти. Не похоже, да? Это лет семь назад было. Не знаю, как меня искали и к каким выводам пришли. Но видимо, к неправильным, раз я здесь…
Ник уже понял, что ошибся, пытаясь угадать ее возраст. Но жизнь в неволе никому не добавляет молодости и красоты.
Ренц их не слушал: какой-то запас препаратов был у него с собой, но диагност и перевязочный материал он не стал брать из запаса, решив, что всегда сможет вернуться. Сейчас, конечно, жалел об этом.
– Ну что, – сказал Ярослав. – Пошли, парни. У нас есть чем заняться, да? И есть куда спешить!
– Я с вами! – сказала Стефания. – С самого наводнения не была наверху.
Горцев снял куртку и протянул старой знакомой. Она благодарно кивнула.
У бункера было существенное отличие от всех прочих подземелий тайного прииска. Здесь поддерживалась постоянная температура градусов в семнадцать. Разница с другими помещениями огромная. Наверное, потому выжившие в нем и обосновались, несмотря на тесноту.
Над планетой плавились холодные вечерние сумерки. Снег утих, но тучи скользили столь низко, что казалось, можно дотянуться рукой.
Стефания смотрела в седое небо с минуту, потом вернулась к остальным.
– Какая планета была, – вздохнула она. – Какая была красивая планета…
Ярослав как раз переложил в большой рюкзак запас теплых вещей, и вообще все, что может пригодиться для выживания в бункере. Все запасы Ренца без разбору, ссыпал в сумку, доктор потом сам наведет порядок в своем хозяйстве, а сумку протянул Стефании.
Ник попытался вызвать материк, но Еж ожидаемо молчал. Треск и белый шум.
Наконец, сумки были упакованы. Ярослав прихватил самую объемную из них, пошел первым.
Ник сказал Стефании:
– До темноты еще час, попробую повызывать, вчера слабенький контакт, но получился.
– Да, мы догоним. Чтобы поодиночке не ходить. – Горцев собирался перед уходом еще раз осмотреть окрестности.
– Ладно, давайте. – Согласилась женщина и заторопилась за Ярославом.
Их шаги на лестнице породили странное двойное эхо, которое показалось Горцеву подозрительным. Он поднялся, осторожно пошел вверх. В лагере фонарик ему был не нужен, и сейчас он попросту не успел его включить.
В первый момент это его и спасло: пуля выбила крошки из стены где-то левее и выше его головы. Звук выстрела он при этом едва услышал – оружие было «тихим». Пригнулся, отпрыгнул в сторону. Крикнул Нику:
– Уходим! Свет!
Никита понял: лампа внизу погасла.
Лазерный луч сквозь пролет. Еще выстрел. У пиратов, вероятно, были приборы ночного виденья – фонариков они не зажигали.
Ругнувшись, Горцев чуть не кубарем полетел вниз…
Никита прибежал к разрушенному люку под лестницей первым, но все равно не успевал пролезть в разорванную диафрагму. Зато он догадался активировать рацию и почти спокойно сообщить:
– Яр, пираты здесь. Постарайтесь продержаться до помощи!
– Возвращаюсь! – ответила рация.
– Не надо, они вооружены, и мы не знаем сколько их. Все, до связи!
Ник сдернул рацию и бросил вверх, в черноту лаза. Возможно, когда-нибудь удастся ее подобрать. Всего через миг рация Горцева полетела следом.
Вспыхнул яркий направленный луч, ослепил обоих, заставил зажмуриться.
– Знакомые лица, – хохотнул кто-то из темноты. – Ники-рейнджер! Далеко ты забрался от Ацтека, однако. И что это ты делаешь в компании одного из самых разыскиваемых преступников сектора?
– В твоей, что ли? – кто-то дернул Ника за язык.
– Шутник, да? Ну, посмотрим, кто последним посмеется. Знаешь, что это за штука?
В темноте «штуку» было не видно, но и Ник и Горцев догадались по эффекту. На голову словно разом надели мешок, полный ледяных перьев и тумана. Мысли поплыли, стоять стало тяжело и неудобно. Полицейский гуп не только подчиняет разум и тело, но и мешает сосредоточиться.
– Пошли, ребятки. Поговорим подробнее о наших с вами делах…
Площадка, которую вчера они использовали для ночлега, была уже занята пиратами. Оставленные контейнеры вскрыты, сумки выпотрошены. И все это отлично видно в луче стационарного фонаря. Отличная ответка за тот бардак, который Горцев учинил у них в офисе… правда, пираты-то про тот бардак не знали.
Никита насчитал шесть пиратов, не считая Вильямса. Вероятно, еще снаружи должно быть несколько: вряд ли они допустят ту же ошибку, которую допустили спасатели, и оставят пустынные холмы острова без наблюдения.
Под лучом гупа думалось плохо, так что он заставлял себя все увиденное тщательно запоминать и повторять про себя: «Вильямс и еще шестеро; снаряжение хорошее, новое, но не стандартное. Темно-серые куртки и штаны, такие издалека не разглядеть на фоне камней, особенно в снегопад». «Шестеро пиратов. Почему пираты… они с Вильямсом, наверное, пираты, как их еще назвать».
Профессионалы никогда не ведут допросов под лучом гупа, потому что человек в этом случае соврать действительно не может, а вот ничего не говорить – может вполне. А еще он может сказать лишь часть правды, и это будет хуже любой дезинформации.
В ту же минуту Никита смог в этом убедиться.
Все внимание Вильямса оказалось направлено на Горцева.
– Ну что же. Жан Дюран, пилот Керенкуна. Все я ждал, кто из вас кого переиграет… признаться, я ставил на моего управляющего. И ошибся. Живучий ты сукин сын, Жан Дюран… – Тон Вильямса вдруг сменился, стал резким. – Сколько вас здесь?
– Здесь нас двое. – Вдумчиво, но с небольшим ударением на «здесь» ответил Горцев.
Ник сначала удивился, а потом сообразил: Вильямс не уточнил кого именно «вас». А «здесь» можно толковать и как «здесь, на этой площадке».
– Где оставили катер? Или на чем вы прилетели?
– На флайере МАС.
– Где он?
– Улетел.
– Куда? Когда вернется?
– Улетел на базу. Когда вернется – не знаю.
– Ладно, – сквозь зубы процедил Вильямс. – Я тоже в эти игры умею играть. Как вы собираетесь возвращаться? Какова договоренность со спасателями? Говори, или я прикажу отрезать твоему приятелю ухо. Ты знаешь, я это могу.
Про Вильямса Горцев таких подробностей не знал, но помня о казни, которую он затеял для Ежа и младшего Рено, легко мог поверить. К тому же он слишком хорошо знал методы Керенкуна.
Один из пиратов – под маской лица было не видно – подошел к Нику и достал нож.
– Возвращаться собирались тем же флайером. После того как Никита Анисимов свяжется с базой и сообщит, что нас можно забирать.
– Ладно. Что вы здесь делали?
Горцев неприятно улыбнулся и промолчал.
Вильямс повернулся Нику. Но тот уже понял, – то, что они нашли выживших, лучше держать в тайне.
– А ты что скажешь, а, Ники-рейнджер?
– Скажу что ты идиот. – Тут же нашел лазейку в формулировке Ник. – И что тебе не стоило так сюда рваться, потому что дальше орбиты ты отсюда улететь не сможешь, и это даже не угроза, потому что под гупом не врут!
– Ты что-то знаешь? – подался вперед Вильямс, а Ник вдруг перехватил одобрительный, но встревоженный взгляд Горцева.
– Разумеется, – тем не менее, вдохновенно продолжил он. – Я знаю довольно много, хотя и не получил высшего военного образования, как хотели мои мама и папа. Но таблицу умножения я все-таки выучил. Так же я неплохо знаю географию двух планет, на которых мне довелось пожить. Правда, знания о второй из них в последние полгода утратили актуальность. Знаю по именам…
– Заткнись, Ники.
Ника словно выключили: еще бы. Прямой приказ!
– Ники. Ты же понимаешь, что мне из вас двоих без разницы, кого грохнуть первым. Так что будь умницей. И отвечай четко и по делу. Что вы с Дюраном делаете на острове?
Ник напрягся и выдал:
– Стоим!
– Что?
– Стоим и под воздействием гупа отвечаем на идиотские вопросы бывшего агронома с Ацтека по фамилии Вильямс.
– Так… – сказал задумчиво «бывший агроном».
Отвернулся к Горцеву и приказал:
– Раздевайся!
Сопротивляться приказу под гупом невозможно. Мозг осознает суть приказа, и потому, как бы ты сам к приказу ни относился, будешь выполнять.
Недаром гупы лицензированы исключительно как инструмент полиции. Частным лицам они не продаются и не передаются. Во всяком случае, в «белой» части человеческой вселенной.
Горцев начал раздеваться – медленно, но при этом не останавливаясь ни на миг. Куртку он раньше еще отдал Стефании, потому начал с перчаток и шапки.
– Быстрее, – хохотнул Вильямс.
Оказались сняты сапоги и комбинезон, затем и водолазка. Носки. Горцев переступил босыми ногами по ледяному полу и помедлил перед тем, как начать снимать термобелье.
– Красавчик, – хохотнул Вильямс. – Остановись пока.
– Ну что, Ники, прогуляемся? Диас, возьми под контроль Дюрана!
К голове Горцева тут же оказался приставлен черный гладкий ствол станнера.
– Пошли! – Распорядился Вильямс, надевая одной рукой на лицо защитную маску. А в другой по-прежнему удерживая свое «оружие».
Снаружи было уже темно. Весь вечер ветра не было, пространство у выхода оказалось засыпано ноздреватым и зернистым серым снегом.
Горцев беспрекословно вышел на холод – температура снова опустилась чуть ниже нуля.
– Идем, красавчик, – глухо сквозь маску приказал Вильямс, – ты знаешь куда. Эй, Ники, не передумал дурака валять?
– Передумал, – зло ответил Ник. В этот момент он уже был уверен, что в живых их оставлять не собираются.
– Молодец. Тут недалеко. Сейчас придем, и все мне расскажешь. Если, конечно, тоже не хочешь побегать босиком по свежему снежку.
Бывшему агроному происходящее доставляло несомненное удовольствие. А вот что об этом думали остальные – понять невозможно. Они все время молчали и под фильтрами даже в помещении носили темные балаклавы.
Надо отдать Горцеву должное – шел он быстро, почти не оступался. Мог бы попытаться сбежать – но после гупа обычно случается такой откат апатии и безразличия, что о любых резких движениях можно только мечтать. Нику в прошлом пару раз доводилось испытать это чувство.
И все-таки зря Вильямс не приказал связать своего бывшего пилота. Почему – стало ясно несколько позже.
Голую спину кололи носящиеся в воздухе кусочки смерзшегося дождя, обещая простуду. Горцев неожиданно понял, куда они идут. К океану. Его грохот приблизился, усилился ветер, напоенный мелкими брызгами, солью, ни с чем не сравнимым запахом стихии и свободы.
Особенно обидным по контрасту с реальным положением дел.
«Тюрьма – понятие философское», – подумал Горцев, почти онемевшими от холода ступнями пробуя не слишком-то надежные камни у самого края. – «Иногда – даже слишком!».
– Стой! – Приказал ему Вильямс.
Один из его молчаливых спутников поставил на землю переносной фонарь.
Мысли Ника тоже были далеки от смирения и принятия судьбы. «Долбаный театр, – думал он. – У Вильямса явная любовь к спецэффектам… как бы исхитриться и сказать ему об этом…»
– Отлично. Дюран, ко мне лицом. Вот так. Чтобы я тебя видел. Отлично. А теперь твое слово, Ники. Будешь отвечать честно и четко, и твой приятель еще какое-то время будет жить. Нет – один выстрел, и все. Знаешь, как это будет? Полный паралич, остановка сердца – если из станнера в упор стрелять в голову или грудь. Но ведь стрелять можно и не в голову. И не в упор. Это больно, это очень неприятно, Ники, можешь мне поверить. А станешь изворачиваться, обойдемся без станнера. Смерть в ледяной воде, бррр… ты знаешь, я предпочел бы дырку в голове. Или паралич. В ледяной воде, знаешь ли, человеческий организм больше четверти часа не выдерживает. Сначала перехватывает дыхание, случается спазм, сердце начинает бешено колотиться… начинается дрожь, а потом – наступает гипотермия и все, аут, смерть. Но даже если удается выбраться из воды. Без посторонней помощи спастись не удастся: начнутся нарушения дыхания и кровообращения, которые рано или поздно тоже приведут к смерти… все понял?
– Понял.
Гуп в руке Вильямса дернулся, как будто тоже призывая Ника к откровенности.
– Ну, так давай, рассказывай. Что вы делали на острове?
– Мы выгрузились. Это было почти двое суток назад. Дюран показал дорогу к прииску. Весь день переносили оборудование…
– Дальше! Вы пробрались внутрь?
– Да.
– Что делали? Что нашли?
Ник помедлил, выбирая самый безобидный, но при этом достаточно значимый эпизод из их «приключений в подземелье».
– Мы искали копии контрактов. Ломали ящики, шкафы. Все, где эти штуки могли быть.
– Тебе-то они зачем?
Зачем? Хороший вопрос. И ведь на него даже есть ответ. И Вильямсу он точно не понравится!
– Дюран сказал, что пригодится для полиции сектора.
– Что? Откуда бы здесь взяться космокопам?
Пират, удерживавший на прицеле Горцева, слишком увлекся допросом и все-таки отвернулся – взглянуть на хозяина и его говорливого пленника.
И это было его критической ошибкой. Это – и то, что Вильямс не приказал связать пленникам руки, понадеявшись на станнер.
Холодный воздух на удивление быстро помог Горцеву и восстановить душевное равновесие после луча, и принять решение и даже частично его воплотить. Удар в колено. В падении перехватить ствол – рывок на себя и в сторону... а потом непрочный камень под ногами пирата качнулся, и тот, выпустив оружие, вскрикнул и заскользил вниз.
Горцев равновесие удержал, но под дулами нескольких бластеров, гупа и пистолета дожидаться выстрелов не стал. Толкнулся и прыгнул следом – в черную бурлящую пустоту внизу. Красиво у него получилось. Как у профессионального ныряльщика.
Четверть часа в холодной воде действительно предел для многих…
– Черт! – ругнулся Вильямс. – Ты! Рейнджер… твою мать…
Никита, который не в силах был оторвать взгляд от обрыва еще несколько секунд, все же обернулся.
– Вы нашли эти контракты? Нашли?
– Нашли.
– И где они?
– В сумке.
– В какой сумке?
– Сумка полевая с магнитным клапаном фирмы… не помню, какой фирмы. Шла в комплекте с рюкзаком. Рюкзак ты видел.
– Где твоя чертова сумка!!! – уже взвился Вильямс. – Ну? Или хочешь тоже искупаться?
Ник пожал плечами.
– Что вы еще нашли? Алмазы нашли? Хотя, черт с ними. Архивы там были?
Ник снова промолчал.
– Значит, были. Осталось понять, куда ты все это спрятал, щенок… Диас… а, черт… ублюдок… так. Вы двое. Свяжите его. И вниз. Надо как следует осмотреть весь прииск. Землю носом ройте, но сумку найти мне!
«Ройте», – подумал Ник. Но тут кто-то немилосердно приложил его кулаком в висок.
Надолго…
Все было примерно так, как расписывал Вильямс и немножко хуже. Почти восемь метров падения до воды… войти удалось, правда, аккуратно, но ледяная вода сразу сжала виски, словно стальным кольцом, взбесилось сердце, легкие сжались, требуя воздуха… и темнота. Странное ощущение собственного пульса, ледяных оков, смерти и желания во что бы то ни было вырваться наверх… где бы этот верх ни находился.
Он уже прыгал в эту бухту. Два раза. Но оба раза днем, море тогда было спокойным, без волны. И куда теплее. В первый раз смотревший сверху экзекутор был уверен,– не выплывет. А второй смотреть было некому. Второй раз он сделал это, чтобы убедиться – выплыть возможно, и в прошлый раз это было не случайное везение. И выплыть, и выбраться на берег…
Сейчас все иначе.
Легкие жжет, словно кто-то насыпал в них перца и выкручивает, как прачка простыню, тело сводит судорогой, и ты выпускаешь последний воздух, а горечь морской воды обжигает губы…
А через миг понимаешь – вода тебя тянет, тянет вперед и в сторону, и вверх… наверное, это направление называется «верх».
Голова внезапно оказалась на поверхности. Он хватанул ледяного воздуха, чуть снова не нырнул. Увидел силуэты нависающих скал и утесов.
Сколько он пробыл в воде? По ощущениям – час. Или жизнь. Но скорей всего минуту или две. Прибрежные камни помогли сориентироваться. Да, берег в этом месте хорошо защищает крохотную бухту от штормового океана, но и той волны, что пробивается сквозь заслон достаточно, чтобы сгубить неопытного пловца. Понадобились все силы и много везения, чтобы перебороть волну, догрести, доплыть до пологого берега под скальным навесом, ухватиться за обрывок стального каната, который когда-то удерживал платформу, и из последних сил вытянуть себя на сушу…
Он задыхался.
Неконтролируемая крупная дрожь заставила его подтянуть колени к груди, сжаться в ком и попытаться хотя бы выровнять дыхание.
Раз, два…
Так не пойдет. Что-то мешает… мешает руке.
Надо двигаться, хотя бы ползком, как угодно. А в руке что-то зажато, не опереться. Значит, ползти на локтях. Любым способом – иначе Вильямс прав, это будет очень бесславная и напрасная смерть.
Возможно, красивая, но дурная.
Горцев заставил себя открыть глаза. Темнота не была абсолютной – серое, густое нечто. Снег ложился на кожу и не сразу таял.
Он попробовал стереть с лица соленую воду и обнаружил, что пальцы каким-то образом продолжают мертвой хваткой сжимать отнятое у пирата оружие.
Разжать их получилось только пальцами левой руки.
Нужна сухая одежда. Вообще, любое тепло…
И, если подумать, то все это можно добыть. Нужно только выдержать одно адски тяжелое испытание: встать на ноги. Пробраться в грот. Там стояла промывочная линия раньше. Оборудование оказалось слишком громоздким и его бросили прямо в гроте, сняв предварительно все ценные узлы и детали. Но линия когда-то работала бесперебойно. И здесь просто обязано было остаться хоть что-то, что ему сейчас может пригодиться. Главное не загадывать. Просто – что-то. Просто цель, до которой надо доползти. Если понадобится – на зубах…
***
Стефания еще при первых звуках выстрелов помрачнела и заторопилась. Сообщение Ника их застало возле трещины.
– Придется выключить свет, – сказала она. – Сможете? Не стоит упрощать им жизнь.
– Конечно.
Ярослав и сам собирался это сделать.
Когда оказались внизу, женщина сунула Яру сумку с медикаментами.
– Давайте вниз. Найдите Курта, он должен дежурить у выхода, скажите ему, «план А». Он поймет.
– А вы?
Она вытащила из кармана комбинезона шокер. Такими в цивилизованных городах вооружаются дамы, которым волей судьбы зачем-то нужно попасть в неблагополучный район.
– Покараулю. Это единственный доступный ход, если не считать отнорка к старой выработке. Но с той стороны точно никто не появится.
– Будьте осторожны.
– Без сопливых. Все, идите!
Курт принял новость, как само собой разумеющуюся. Даже оживился.
Сразу растолкал задремавшего напарника, а потом и еще двоих.
Ярослав, посмотрев на их сосредоточенные приготовления, вдруг понял, что эти люди снаряжаются не для того, чтобы защищаться. Они собираются воевать.
Им есть за что сражаться, а врага своего они знают давно и хорошо. И неизвестно, что он сам бы делал на их месте. А на своем месте… здесь и сейчас? Что будет правильным?
Включиться в эту войну на стороне «одноразовых контрактников»? Выдерживать нейтралитет? Смешно. Пираты, похоже, уже добрались до Никиты и Жени. И церемониться они не будут – достаточно вспомнить сводки с мест, где случались нападения пиратов на мирные станции и корабли. Пираты редко оставляют свидетелей.
– Это вы привели пиратов на хвосте? – спросил Курт, проверив заряд бластера и заодно – антикварную винтовку Стефании. – Не переживайте, мы не в обиде. Давно ждал случая придавить эту гниду.
– Не знаю. Я, честно говоря, вообще не надеялся здесь обнаружить кого-то живого. На материке редко-редко удается отыскать выживших. На пиратов мы не рассчитывали.
– На них никто не рассчитывает.
– Отнесу доктору лекарства и вернусь. – Сменил тему Яр – Дождитесь меня.