интеллектом, но не несет в себе высшую душу от Бога, нешама, и потому не в
состоянии различать благо душевной жизни и приятность плотско-эмоционального
существования.
И странное дело -- женщина отчасти принимает позицию Нахаша и, отвечая
ему, говорит не о "йецав `Гашем Элоким", не о повелении Господа Бога, а об
"амар Элоким", о законе Творца.
" ми при эц hа ган нохэль..." -- от плодов дерева Сада будем есть.
Вот как? Значит люди еще ничего не ели? Они голодны, и женщина
обсуждает с Нахашем, что им съесть,
"... уми при hа эц ашер бэтох hа ган (а от плода дерева, которое посреди
Сада) амар Элоким (сказал Бог) ло тохлу мимену (не ешьте от него) ве ло
тиг'у (и не дотрагивайтесь до него)", а то произойдет нечто, что в
речи женщины обозначено словами " пэн тмутун". (Б.3:2,3)
Тут путаница на путанице. Начнем с того, что женщина говорит не о
запрете есть от Древа, а о законе, по которому невозможно вкусить
плод дерева. И -- какого дерева? Ведь "посреди Сада" не Древо
познания, а Древо жизни, про которое Господь не заповедывал им хотя бы
потому, что они, действительно, еще не в состоянии были есть от него. Сама
Хава (Ева) Господа не слышала и знает Его слова понаслышке, от Адама.
Господь Бог говорил Адаму о тайне "двойной смерти", "мот тмутун". А
женщина толкует о "пэн тмутун". Слово "пэн" указывает на нечто сомнительное.
Нахаш уверяет, что Бог дал закон, и женщина отвечает ему, что Бог закона не
давал, а только предупреждал: не ешьте, а то можете умереть, как бы вам не
умереть. Опасность такова, утверждает женщина, что нельзя не только есть от
него, но и прикасаться к нему! Так, видимо, оно ядовито. Что за фантазии? Не
могла же она это выдумать сама? Не мог такое сообщить ей и Адам. Остается
предположить, что он, дабы не создавать ситуацию нарушения запрета Господа,
выстроил вокруг Древа ограду, но не объяснил ей: зачем она и что он ее
выстроил по собственному усмотрению. Задача Нахаша уже облегчается: ему
достаточно показать ей, что прикасаться к Древу вполне безопасно. Он,
скажем, мог сорвать плод (что, между прочим, и не запрещено) и дотронуться
плодом до нее. Раз не умерла, дотронувшись, то не умрешь и поев от плода!
"Ло мот тмутун", не умрете -- воскликнул Нахаш. И действительно, люди
не умерли же... Нахаш прав: Древо познания не смертоносно в том смысле, как
поняла Хава (и Адам?) Бога.
Легко было Нахашу обыграть и тот прецедент, который создала Земля,
выведя из себя не "дерево-плод", как ей было сказано, а "дерево, делающее
плод". Бог предупреждал вас, продолжает Нахаш, не есть от самого Древа, а не
от плода его. Ведь именно плод дерева -- пища человека; поэтому-то Он и
говорил вам не есть "от дерева". Да и сама инициатива Земли наверняка была
утверждена Богом потому, что именно плодами будет питаться человек. Так что
съесть плод -- и безопасно, и невинно, и угодно Богу. Когда Земля нарушила,
то Бог одобрил ее. И вас одобрит.
Нахаш -- существо "ворожащее умом". По этому своему качеству он и в
прямом, и в переносном, и в расширительном смысле "заговаривает" и
завораживает свою собеседницу. Но он еще и "вражит", портит душу человека,
перед которым в Эдене была Богом поставлена задача сознавания, познавания и
называния. Во исполнение этой задачи человек принимал в глубины себя те
животные сущности, которые были "приведены" к нему. Нахаш пришел сам, но
имел такую же возможность внедрения в человека; общаясь с человеком, он в
некотором смысле становился им, прививал ему свои качества. И главное --
свое жизнечувствование самости. И свое качество "хитрости" и ворожбы. Мы,
люди, знаем в себе эти качества и свойства жизнечувствования Нахаша.
Нахаш, как существо "ворожащее", обладает приемами, позволяющими ему
смотреть в невидимое, разгадывать судьбу и трактовать грядущее. Эту свою
позицию знатока тайн Нахаш внедряет в душу женщины, изнутри раскрывая ей
"хитрость" замысла Бога.
" Но вот, что знает Бог (Элоким): в день, когда вы съедите его,
раскроются ваши глаза и вы станете как боги (ке элоким -- множественное
число), знающими добро и зло" (Б.3:5).
Во всем диалоге Нахаша и женщины название запретного Древа почему-то не
упоминается, хотя и подразумевается, что речь идет все-таки о нем. И вот
сейчас, в словах Нахаша, нам раскрывается назначение этого Древа. Именно
Нахаш уверяет Хаву (Еву) в том, что это -- чудесное дерево, съев от которого
получаешь новую полноту разума: знать что есть добро и что есть зло. Такой
смысл Древа познания -- смысл, данный Нахашем! -- и утвердился в поколениях
среди людей. Нахаш все же прочно внедрил в нас свой взгляд на Древо
познания. Не Господь, а Нахаш ввел то название Древу познания, над которым
люди до сих пор ломают голову. И если уж брать это название у Нахаша, то
надо быть последовательными и пользоваться им в том смысле, в котором его
мог употреблять Нахаш, знающий лишь, что есть добро и зло для себя. Древо
познания, по Нахашу, это Древо познания добра для себя и зла для
себя.
Мы уже говорили, что "видеть" в Эдене -- значит знать разумом.
Раскрытие глаз, о котором толкует Нахаш, есть впускание нового и высшего
знания в разум, в данном случае -- знания, что добро и что зло. Нахаш
уверяет женщину: знать это -- свойство "богов", сил Творения, произведших
Мир. Так это или не так? Из других мест Библии мы знаем, что некоторые
ангелы, действительно, знают что есть добро и зло само по себе. Но совсем не
в том смысле, в котором понимает Нахаш, -- не "для себя". Съев от Древа
познания, Адам и Хава никакого высшего знания не получили. Напротив, все в
их жизни и Мире -- особенно добро и зло -- спуталось. Конечно, Нахаш
блефует. Но в словах его есть кое-что весьма серьезное.
Творящие силы -- элоким -- потому и могут творить Мир, говорит Нахаш,
что им дано знать, что есть добро и что есть зло. Они "едят" от Древа
познания -- и вы, поевши от него, станете как боги и сможете, подобно им,
творить Миры. Что особенно нужно вам в вашем положении. Бог очень хитер и
намеренно скрывает от вас возможности этого волшебного дерева. Древо это
неядовитое, напротив, оно дарует высшую полноту знания и силу жизненности.
Бог вас обманывает. И нетрудно понять, зачем. Вы для него -- промежуточные
создания, пригодные для последующего творения через рождение. Используя вас
как средство, Бог создаст новое существо, выше и сильнее вас, которое будет
властвовать над вами. А вы сами "схитрите", опередите Его, съешьте -- не от
Древа, коль вам страшно, а от плода хотя бы! -- и сможете творить Мир, став
вне конкуренции.
Бог, как и все мы, желает блага Себе -- считает Нахаш. Люди созданы как
подобие Его. Так будьте подобны Ему! Ведь данный вам запрет Бога -- пустые
слова, не те слова-законы, которыми Он правит в Мире. В действительности
Божий закон в людях один -- наслаждаться жизнью! Вот истинное естество,
естество, которое от Бога. Ешьте -- раз голодны! Раз есть хочется! И от
того, от чего хочется! Данный вам запрет умышленно противоестествен, мешает
наслаждаться Им же данной жизнью. Смелее нарушьте его! Так, видимо,
"искуситель" соблазнял первую женщину... Знакомая всем нам песня.
Нахаш -- олицетворение Самости и свою жизнь решает просто: что хорошо
мне, то и надо делать. Высшие духовные ценности и стремления противоречат
сознанию Нахаша, его чувству блага себе. Для него они -- помеха. Он не
желает допустить творение нового Мира и рождения "истинно живого" духовного
существа в Мир. Это умалило бы его значение и, главное, не соответствовало
бы его натуре. Искушая женщину, Нахаш решился на активные действия и стал
противником Бога. Это особенно важно подчеркнуть потому, что Нахаш внедрен в
нас и нам следует знать то действие, которое он производит в нашей душе.
На Шестой День Творения Бог творит существо, в которое вдыхает Свое
дыхание и к которому обращается со словом, сообщает ему Свою Волю, дает
заповеди, не объясняя, отчего нужно делать так, а не иначе. Господь не
угрожает людям, не говорит, что Древо познания ядовито, смертоносно для них.
Он говорит: не ешьте -- потому, что Я так велю и знаю, что будут роковые
последствия. Запрет Господа опирается на силу адамовой верности Ему и любви
к Нему. Господу важно, чтобы Адам слышал Его Голос, чтобы Адам слушал
и слушался Его, не рассуждая. Господь обращается к "слуху" человека, к его
религиозному чувству, а не к его "видению", его уму.
Нахаш же аргументирует, приводит различные соображения, ухищряется умом
и силой "арма", убеждает женщину нарушить запрет Бога. Он убедителен, он
раскрывает глаза ей, он побуждает ее посмотреть и увидеть.
"И увидела женщина, что хорошо дерево для еды: и вожделенно для глаз, и
желанно для умудрения" (Б.3:6).
Нахаш обещал, что съевший от Древа умудрится, обретет только "богам"
доступное знание, станет высшим по разуму -- "увидит". И она "увидела", что
Нахаш, пожалуй, прав.
"И раскрылись глаза у обоих и осознали... "
Господь полагался на религиозное чувство первых людей, на их слышание
Его Голоса. Нахаш же совратил их, воздействуя на их способность понимать,
рассуждать, предвидеть, смотреть разумом.
Знание -- то, что приобретается. Даже познание Бога человеком нужно
себе, познающему. Но слушание, как напряжение религиозного слуха, и
слышание, как открытость Его Голосу -- это обращение себя к Нему, это
-- для Него. Это нужно Ему.
Познание, в некотором смысле, есть процесс овладевания, захватывания
себе, присвоения и усвоения. Познание Бога есть вопрошание Его для
себя. Человек разумом тянется к Нему, чтобы понять и познать Его,
дотянуться до Него -- от себя. Элемент завладевания и присвоения, который
есть во всяком познавании, присутствует и здесь. Но слушание -- другое. Это
активность совсем иного рода, это раскрытие себя Ему, активность принятия
Его Голоса и подчинение себя Его Голосу.
Знание -- совершившийся факт жизни духа, оно -- во мне, оно -- мое.
Слушание -- жажда, жажда Голоса, обращение всем существом к Голосу, как
олень пустыни, изнывая, обращается весь на голос недостижимого родника
(Пс.42:2). Познание -- стало и осуществилось, а слышание -- "речь
Непознанного услышу!" (ПС.81:6).
Слушают -- непознанное. Знание, познание, узнание -- фундамент,
основание для слушания. "Знай Бога, отца твоего " -- сначала, и затем --
"служи Ему". Для работы Богу нужно сперва признать и узнать Его. Сама же
работа служения начинается с жажды слышания непознанного.
Слышать Бога значит то, чтобы каждый твой путь стал Его путем. Человек
служит Богу своей жизнью и своими путями, на которых он должен
искать Его -- и жить. Пути -- твои; но в них ты должен узнавать Его. Если во
всех твоих путях ты слушаешь и слышишь Его голос - то Он берет дороги твоей
жизни в Свой Путь.
Авраhам, когда Господь явился ему, упал на лицо -- чтобы, как говорит
Рамбан (Нахманид, рав Моше бен Нахман, живший в XIII веке) все внимание
отдать голосу, словно отказываясь от зрения. Видение -- это очевидность. Оно
не оставляет место сомнениям. Оно гипнотизирует. И, вместе с тем, как легко
и просто лишить себя зрения, всего лишь закрыв глаза, и как неестественно
для человека хотя бы ненадолго сознательно лишить себя слуха. Создается
впечатление, что именно слышание есть естественное духовное свойство
человека. И Бог Свою Волю заповедует в уши человеку. Он ждет от него
слышания. Истина -- это, прежде всего, то, что звучит, на слух мы отличаем
истину от лжи. Маймонид (Рамбам, рав Моше бен Маймон, живший в XII веке)
считал, что до греха Адама единственным критерием оценки у людей в Саду
Эдена было не знание доброго и злого, а различение истины от лжи. Ниже мы
еще скажем об этом два слова.
Не гнозис, не мистическое видение, не познание секретов Творения, не
обманчивая поверхность вещей и не внепредельные тайны Его, но слышание
Голоса требуется от нас. "Голос -- голос Иакова, а руки --руки Эсава"
(Б.27:22). Захватывающие и овладевающие руки -- у Эсава, у любителей
завоевания Природы и ее милостей, с их ведовством и философией, упоением
знанием и силой рук. В руке Эсава оружие познания, познания для себя,
которым он и добывает себе пищу духовную и не духовную. Но сказано:
"не хлебом самим по себе будет жить человек, но всем исходящим из уст Бога
будет жить человек" (Втор.8:3). Адам же и жена его еще ничего не ели, они
были голодны и съели, нарушив то, что исходило к ним из уст Бога. И лишились
блага непрерывной жизненности.
Рвущиеся к духовной добыче, захватывающие себе и для себя
своевольствуют, силятся овладеть всем тем, до чего дотягиваются их руки. Их
идеал -- стать самовластными в мистическом мире. Но гложущий их голод не
утоляется (и это голод зрения; недаром слово "раав", голод, перекликается с
идеей зрения, "раава"). "Образ его -- как лев, рвущийся к добыче, и как лев
("кфир"), сидящий в тайнах" (Пс. 17:12). На эти тайны -- дерзко "уставят
глаза их". Но эти "кфирим" (львы) -- как "отказавшиеся", "отменившие",
"отрекшиеся" ("кфира"). И потому клыкам львов быть вырванными (Пс.58:8,
Иов.4:10).
Есть в Писании места, говорящие об ослеплении мудрых и праведных (Исх.
23:8, Втор.16:19), слепым был Ицхак (Исаак) -- это все возможно, потому что
потеря зрения не означает нарушения назначения и отказа от труда жизни. Но
глухота -- означает. Нам вменено в обязанность постоянное напряжение
религиозного слуха. И вопрос не в открытости слуха только, но в самой
интенсивности поиска путенаставления, дело в силе внимания и в
глубине приятия. Слушать -- всем существом.
Вот этого-то напряжения и силы слушания лишился Адам в Эдене -- и
испугался! Господь призывал его вернуться, Он звал его: "Где ты?" и
ждал от него услышания. Но Адам спрятался от лица Господа, потому
что:
"Голос Твой я услыхал в Саду и испугался..."
Таков его ответ на зов "Где ты?" И вот -- молчание Бога и сокрытие Его
лица стало нашей жизнью на Земле. "Стала мне слеза моя хлебам днем и ночью,
говорят мне весь день: Где Господь твой? " (Пс.42:4). Эта жажда услышать тот
Голос, который Адам испугался услышать. Призыв слышать "Где ты?" --
собственно, призыв к пробуждению, призыв исправить то, что причинило
преступление заповеди человеку, то есть преодолеть удаление и сокрытие
человека от Бога и Бога от человека. День разлучения Голоса и слышащего и
остался в круговороте времен для нашего сознания днем сокрытия (Пс.81:4),
днем духовного одиночества человека, лишившегося слуха и потому
испугавшегося встречи с Богом.
В противовес множеству незаданных вопросов, на которые всуе стремиться
ответить человек, вопрос Бога: "Где ты?" -- свыше заданный вопрос, на
который Он ждет ответа. "Где ты?" -- это и вопрос, выражающий действие Бога
на Земле, Его призыв к человеку. "Где ты?" -- вопрос о месте человека в
Мире. Вопрос "Где ты?" предполагает встречное вопрошание: "Где я?". Это
вопрос о направлении Пути жизни человека.
Голос Всевышнего давал Адаму в Саду ориентир в жизни. Теперь человек
потерял его, не знает "где он" и "где Он", не ощущает цели и смысла своей
жизни, не понимает своего истинного места в Саду Эдена. Он сбился с Пути,
спрятался от Бога в убежище, ушел в безнадежность духовного одиночества, и
теперь должен покинуть Сад Эдена.
Обо всем, что Бог сотворил, создал и сделал в Днях Творения Владыка
Мира сказал: "хорошо", "тов", -- то есть соответствует Его цели и исполняет
Его замысел. Только человек, созданный подножием Его, только человек,
уподобленный образу Творца и наделенный способностью быть партнером Ему (как
подобие), только человек есть творение, которое еще "не хорошо" (Б.2:18) в
глазах Создавшего. Человек есть творение не завершенное и Творец отдает
человеку невероятную возможность управлять собой по своей воле. В каком-то
смысле он -- соучастник Творения: творения себя, партнер в игре. Но эта игра
с постоянно меняющимися правилами, где Распорядитель игры отвечает за ходы
Своего свободного партнера.
Из создания целостного, бифункционального, человек превращен в две
стоящие друг напротив друга "стороны" -- мужчину и женщину, -- несущих
каждый свое задание, но призванных осуществлять вместе единую задачу
человека в Саду Эдена. Так должно быть "тов", "хорошо". Но так не случилось.
Данную им свободу люди использовали не так. И вот из существа Сада человек
стал существом Земли, его Путь ныне -- через пот и труд, страдания, смерть и
смену поколений. Только так теперь может человек осуществлять свою задачу --
не как "Адам", а как "сын Адамов".
"Благо себе" для любого другого существа означает одновременно
исполнение Воли Творца о нем. Лишь для человека одно может противоречить
другому. И Господь Бог хочет от человека бескорыстного исполнения Его
Воли -- не ради своего блага и не ради награды, но ради Него. Всякое
нарушение человеком Воли Бога, после которого Ему приходится
переформулировать условия бытия его в Мире, есть результат того или иного
рода корысти, желания взять себе самому. Это-то желание и внедрил в человека
Нахаш.
Почему Нахаш обращается к Хаве (Еве), а не к Адаму? Да потому, что она
сама не слышала Голос Бога и религиозное чувство ее души не так звучно, как
у Адама. К тому же разум -- не женская область душевной работы, не главная
сила ее духа и ее легче совратить видениями света разума, искусить
предвидением, завлечь рассуждениями и анализом.
Нахаш сумел направить разум, ведение, против религиозного чувства,
слышания. В итоге разум и религиозное чувство спутались в сознании человека.
В состоянии такого смешения человек переставал слышать Его четкий Голос в
себе и, по слепоте разума, съел от Древа познания. Само познание из добра
превратилось в средство оглушения религиозного слуха и в пособника
искушения, в зло. Заповедное Древо оказалось Древом превращения самого
познания из добра во зло. В покровах "сокрытия" от Бога, в которых с тех пор
живут люди, разум может обрести такую функцию.
Порча религиозного слуха и разума человека для Нахаша не самоцель. У
него другие, свои мотивы. Ворожа над женщиной, он внедрял в нее себя. И
внедрил. И в нее, и в Адама, и в нас. Нахаш, знающий только "благо себе",
сообщил такое желание людям. Приняв в себя Нахаша, душа человеческая обрела
сознание самостности.
Самость -- одно из возможных ударений души. Самость тем более заявляет
о себе, чем более выражено ударение сознания на выделенности "я", на
самозвучании, самоусилении. Самость тем крепче, чем обострено и выделено
сознание отделенности "я" человека. Начало Нахаша, внедрившись в человека,
исказило его самосознание, самочувствие, самоощущение. В этом ложном,
искаженном самоощущении все и дело.
Неправда, что голод, любовь и прочие душевные и телесные потребности
более всего правят человеком. Всего важнее человеку -- его самоощущение.
Ради самоощущения человек готов на все. Во всех своих делах, движениях,
взаимоотношениях человек более всего силится удовлетворить свою самость.
Труднее всего человеку пережить то, что его самость как-то дурно чувствует
себя в нем. Разнообразные ощущения своей самости, даже ее капризы, двигают
человека по жизни и часто составляют ее основной мотив. Сюда входят гордость
и властолюбие, тщеславие, корысть, карьеризм, нетерпимость, соблазны борьбы,
неравенства и многое другое. Практически все беды человека -- от корневого
греха самости, который и обращает добро в зло и зло в мнимое добро. На
вопрос "Где ты?" человек должен был ответить Богу: "я--в самости". Самость
-- покровы сокрытия человека от самого себя и от Бога. Самость, будучи сама
по себе, тем самым противостоит Богу.
Мы знаем, что душа человека сформирована Богом из двух начал. Одно --
нешама, дыхание Бога в человеке. Другое -- нефеш, животная душа человека.
Это -- разные, но исходно равнодостойные начала. Самость извратила человека,
ослепила его разум, оглушила его религиозное чувство и, что особенно важно,
разлучила нефеш и нешама в человеке. Теперь нефеш стала центром самости,
вместилищем ложного самоощущения и самосознания.
"Грехопадение человека" это падение нефеш человека в грех
самостности -- вниз от нешама. Человек был душевно двуединым, а стал
дипольным душевным существом. В нем вместе проживают две души, высшая и
низшая. Внутри человека, в его душе, в нефеш проступила низменность, и она
рухнула вниз. Вот величайшее потрясение, которое когда-либо довелось
испытать человеку!
После греха Адама внутридушевная жизнь человека вечно накалена,
постоянно напряжена между нефеш и нешама. Живая душа человеческая раздвоена
по вертикали и, действуя в реальной жизни по назначениям нефеш, человек
способен обозревать себя "глазами" нешама, судить себя с высшей точки зрения
в себе, испытывать муки совести и стыда за себя, переживать идеал и каяться
сам перед собою.
Съев от Древа познания, человек ощутил вдруг что-то постыдное в себе,
почувствовал душевное напряжение и расчленение, стал свидетелем искажения
своего "Я", весь содрогнулся от произошедшей в нем перемены и в ужасе за
себя, за то, какой он вдруг стал, спрятался среди деревьев Сада.
Падение нефеш непосредственно выразилось в возникновении чувства стыда
за себя и свою наготу. Тора рассказывает, что Адам и жена его сшили себе
пояса из листьев смоковницы (Б.3:7). Но дело происходит в Эдене и эти
"опоясывания" (хагурот) имеют и другое значение.
Что делать было Адаму после того, как самостность низвела нефеш,
сделала ее "животной душою" в земном смысле слова? Он обнаружил в себе и
нечто святое и нечто постыдное: то и другое было в нем вместе, было им,
смешивалось друг с другом, в едином внутридушевном котле. Этот накаленный
душевный хаос, это внутридушевное "тоhу ва-воhу" нужно было укротить. Но
как? Так же, как поступил Бог, когда на Второй День Творения разделил
верхние и нижние воды. И Адам разъединил высшее и низшее, отделил святое в
себе от постыдного в себе и закрыл это низменное, постыдное -- сделал
"хагурот", опоясывания.
Опоясывания, которые сделал Адам, разъединяют высшее и низшее и
выделяют высшее в себе. Что это за процесс в человеческой жизни? Как назвать
его? На первых порах это можно назвать процессом окультуривания человека,
процессом накопления внутренней культуры, выделяющей высшее,
очищающей от низшего и тем возвышающей человека. Это самовозвышение человека
в культуре, теоретически говоря, противостоит самовеличанию самости, во
всяком случае вводит ее в некоторые рамки, облагораживает ее, прикрывает,
скрывает. Вся наша этическая и культурная жизнь исполняет эту данную ей
Адамом функцию одежд самости, ее возделывания и преобразования. Это уже
чисто человеческая деятельность, которой люди сами себя творят, образуют.
Отдадим должное праотцу Адаму. Поняв, что согрешил, и испытав
величайшее потрясение, он прежде, чем спрятаться от Бога, сделал опоясывания
на себе и в себе и тем включил процесс культурной жизни. Без человеческого
творчества и культа, без культуры, и внутренней культуры в себе и внешней
культуры, жить в покровах сокрытия людям нельзя -- гибельно.
И все же, мы как-то обошли самое главное в эденской истории: почему от
запретного Древа ел Адам? Тора рассказывает только, что женщина сама поела
плодов Древа "и дала также мужу своему с нею; и -- поел" (Б.3:6). Адам тут
вроде бы совершенно пассивен. Он -- "свой муж", он "с нею", вместе, в
единстве душевной свитости, в которой она -- человек рожающий, то есть
существо более высокого порядка. К тому же она "кенэгдо" -- стоящая лицом к
лицу и имеющая право и силу быть "против него" в решительных ситуациях
совместной жизни. Такова ее обязанность, вытекающая из ее труда и из ее
статуса "хранительницы" Сада, Адама, "сына". Что ж, она дала -- он ел. Но
подозрительно, что именно так Адам оправдывался перед Господом Богом.
Это Ты, Сам, дал мне жену, защищается Адам, дал, чтобы она была со
мной, и она дала мне плод, вот я и поел; тут вина ее и Того, Кто ее мне дал,
но не моя. Так Адам обходит обращенный к нему вопрос Бога:
"Кто сказал тебе, что ты наг? Не от Древа ли, которого Я
запретил тебе есть, ты ел?" (Б. 3:11).
Иными словами; "от кого ты услышал иное указание? Какого голоса
ты послушался? Ведь это -- не мой Голос", Странно: Адам сам слышал Бога,
сообщил то, что слышал, жене, которая сама не слышала Его; а в итоге
получилось, что он послушался ее голоса, а не Голоса Бога. Тут явно что-то
не так. Не в жене и ее статусе тут, видимо, дело.
Возможно, что некоторую роль в ослушании Адама сыграло то формальное
обстоятельство, что он все же ел не "от древа", а от его "плода", который,
вообще говоря, может находиться вне дерева и как плод предназначен в пищу
человеку. Но "грехопадения" в его роковой полноте все же не было бы, если
Адам, как и жена его, не принял бы в себя самостное начало Нахаша и тем
извратил в себе нефеш. Однако, Хаву Нахаш совратил разумом. А Адама?
По древней устной традиции Адам в Саду жаловался про себя, что Господь
не дает ему познать все самому. По своей незрелости Адам ощущал себя
недостаточно свободным, опекаемым, желал большей самостоятельности и потому
"слушал", внимательно вслушивался в аргументацию Нахаша, призывающего
действовать во благо себе. Нахаш вошел в Адама, на подготовленную его
свободомыслием почву. Но свободолюбие Адама как носителя нешама -- не
самостное вольнолюбие Нахаша. Адам не подменяет Голос Бога голосом Нахаша.
Тут все куда сложнее.
Более всего на Адама произвела впечатление трактовка Нахашем Древа
познания как познания того, что есть добро и что есть зло.
Слово "даат" (познание) имеет в иврите непривычное для русского языка
значение сокровенного знания. Именно в свете этого сокровенного знания
сказано, что Адам "познал" свою жену Хаву. Даат -- не интеллект, не
различение и анализ, а глубинный интимный процесс проникновения внутрь и
таинственного соединения. "Даат тов ва-ра" -- взаимопроникновение "добра и
зла", но такое взаимопроникновение, при котором добро спутано со злом.