– Это да, – довольно улыбнулась Люська. – А ты в чем придешь?
– Не знаю. Может, так, как обычно.
Люся с сомнением посмотрела на Ирку. По ее разумению, простая черная юбка и серая водолазка совсем не соответствовали торжественности случая.
– Дело, конечно, твое, но я бы надела что‑нибудь поярче.
– Я даже не сомневаюсь.
– И накрасилась.
– И перекрасилась. Ты же представить не можешь, как можно жить на свете не блондинкой, – хмыкнула Ирка и махнула на подругу рукой: – Иди уже, готовься!
Люська унеслась, а Ирка осталась размышлять. В одном подруга была права – она мужчинам нравилась. Пухленькая, невысокая, с жидковатыми белыми волосами, маленькими, жирно подведенными черным карандашом голубыми глазами, Люська неизменно была окружена массой поклонников. Правда, при таком количестве страдало качество, но попадались иногда и неплохие мужики. Последний, например, имел хороший автомобиль и дорогой гардероб. Ирка же мужчинам не нравилась. Вернее, нравилась, но не тем.
Тенденция наметилась еще в школе, когда в нее влюблялись только тихие и скромные мальчики, тогда как ей хотелось, чтобы за ней волочились самые отъявленные хулиганы (видимо, сказывалась дурная мамочкина наследственность). В студенческие времена стало еще хуже – в институте в нее вообще никто не влюблялся. На их курсе учились в основном девушки, а те немногие юноши, что избрали для себя занятие филологией, увлекались более яркими одногруппницами. Ирка проучилась, никем из сильного пола не замеченная, четыре года и вдруг влюбилась. Ее избранником оказался географ с пятого курса, в меру умный, в меру красивый, зато хороший спортсмен. У него был один огромный недостаток – увлечение самой красивой девушкой университета Ольгой Шараповой. С ней Ирка тягаться не могла, но все же попробовала.
|
|
Для начала она пересмотрела свой гардероб (в нем ничего, кроме брюк и свитеров, не оказалось) и пришла к выводу, что его надо срочно поменять, что она и сделала, заменив джинсы короткими юбками, а свитера – обтягивающими кофточками. Потом перекрасила волосы из блекло‑русых в темно‑каштановые, немного их подрезала и завила концы. Завершилось перевоплощение несколькими мазками косметики, благодаря которым появились брови, ранее на лице не просматривавшиеся, глаза и губы очень неплохой формы. Ирка сама поразилась своему новому облику. Оказалось даже, что фигура у нее нисколько не хуже, чем у Шараповой.
Фурора она, конечно, не произвела. Хуже того – тот, для которого она старалась, ее так и не заметил, зато на улице к Ирке начали приставать парни, а один даже не на шутку влюбился. Он был милым мальчиком из политеха. Умным, скромным, аккуратным. Таким, как ее папа. Дружили они полтора года, а потом Ирка с ним без сожаления рассталась, а так как ухажер не знал ее адреса (во время учебы она жила в общежитии), больше они не виделись.
В двадцать два Ирка вернулась домой. В школе работать не пожелала, газеты, достойной ее внимания, в городе не нашлось, и Ирка, окончив быстренько бухгалтерские курсы, устроилась в мэрию под крылышко дедушкиного друга.
Личная ее жизнь не заладилась здесь с самого начала. Внимание на девушку обращали либо престарелые плейбои, либо наглые молокососы, а подходящие мужчины плескались, так сказать, в чьем‑то чужом пруду. Пару раз Ирка заводила интрижки – сначала с шофером, но тот был женат, а потом с охранником. С последним она даже переспала от отчаяния, что так и останется девственницей до пенсии. Секс ей понравился, но не сильно, поэтому, повстречавшись два месяца с парнем, она дала ему от ворот поворот. Наглый охранник даже не расстроился, зато Ирка, уязвленная таким равнодушием, решила больше по пустякам не размениваться и не спать с кем попало даже с отчаяния.
|
|
Такие малоприятные воспоминания и несладкие думы по поводу неудавшейся личной жизни лезли в Иркину голову весь этот день. Наконец рабочее время закончилось, она вернулась домой, поужинала. Горькие мысли не покидали: ни тебе любимой работы у нее, ни денег, ни мужика нормального. Сплошная серость кругом!
Ирка открыла шкаф. Из немногочисленного своего гардероба ей надо было выбрать что‑то более или менее приличное, соответствующее тому, чтобы показаться завтра пред очами столичного гостя. Количество вещей в шкафу ее не устроило. Разве столько должно быть у настоящей женщины?
В дверь постучали.
– Брательник, не деликатничай, заходи.
Лешка вошел. Внимательно осмотревшись, сел.
– Куда намылилась?
– Встречать дорогого гостя. Но не сейчас, а завтра. Вот выбираю, во что одеться.
– Ясно во что – вот в это! – И Лешка ткнул пальцем в переливающуюся черную кофту с большим вырезом.
– Я не могу прийти на работу в блестках и с разрезом до пупа. Мэрия как‑никак. Надо что‑то поскромнее. Но не слишком будничное.
– Да ну тебя! – отмахнулся от нее брат. – Сама все знаешь лучше меня. Пойду‑ка я лучше прошвырнусь.
|
|
– Кстати, куда мы направляем свои божественные стопы? – Ирка оглядела брата с ног до головы. Безупречен от и до. Волосы в беспорядке, но каком‑то классическом, длиннющие ресницы отбрасывают тень на смуглые щеки, рельефные мышцы угадываются даже под поношенным серым свитерком. Аполлон. Только плохо одетый. К тряпкам в отличие от сестры он был равнодушен.
– На свидание. – Лешка направился к двери.
– С кем? – допытывалась Ирка, следуя за братом по пятам. Ей не терпелось узнать имя его очередной жертвы.
Лешка хитро посмотрел на сестру и, обронив лишь «секрет», вышел из квартиры.
Ирка вернулась к своим тряпкам. После часа размышлений она выбрала черную юбку с разрезами по бокам и бордовую, так шедшую к волосам, трикотажную кофточку с у‑образным вырезом, а к ней косынку из шелка на шею. Примерив все это, осталась собой довольна, после чего отправилась спать.
Глава 3
В приемной мэра стоял невообразимый гвалт. Сотрудники и сотрудницы обменивались репликами, не переставая бегали с этажа на этаж, постоянно что‑то приносили, уносили, мэр кричал и нервничал – ему казалось, что еще не все готово к встрече дорогого гостя. Свою лепту в общий хаос внесла и Люся, которая то перекладывала каравай с места на место, то подкрашивала и без того красные губы, то снова обрызгивала лаком и без того склеенные в шар волосы. А иногда она дергала ногой.
– Ты чего, как застоявшаяся кобыла, копытом бьешь? – спросила Ирка весело. Ее вся эта суета нисколько не волновала. Старайся, не старайся, а городок их как был дырой, так и остался, сколько не крась заборы свежей краской и не асфальтируй главную улицу.
– Чулки щекочутся, – пояснила Люся и в очередной раз дернулась.
– Так какого черта ты их надела?
– Ну ты темная! У них же в столице принято ходить в чулочках. – Люся одернула суперкороткую юбку из дерматина и засеменила к двери со словами: – Пойду, что ли, на улицу, покараулю…
Ирка была рада остаться наедине со своими мыслями. Она села поудобнее и попыталась представить, каким окажется на самом деле господин Себровский. Ирка видела его несколько раз по телевизору, и на экране он смотрелся прекрасно – около сорока, подтянутый, голубоглазый и темноволосый. К тому же сказочно богатый и прекрасно образованный. Чудо, а не мужчина. Ирка готова была поклясться, что в жизни он окажется не таким душкой и, как пить дать, низкорослым и сутулым.
Себровский был личностью примечательной. Деньги начал делать, как знала Ирка, в довольно юном возрасте. Будучи еще студентом МГУ, он подфарцовывал, потом перешел на выпуск пиратских аудиокассет с зарубежной музыкой, за что чуть не сел. А перед самой перестройкой, поговаривали, даже держал подпольный бордель. Эта коммерческая деятельность могла бы кончиться для талантливого предпринимателя большим сроком, если бы не начались вовремя горбачевские реформы. Уж после них он развернулся в полную силу. Сначала открыл собственную студию звукозаписи (старые пристрастия не забывались), потом создал молодежную газету, позже приобрел радиостанцию, а концу девяностых ему уже принадлежала огромная медиаимперия, включающая пять журналов, два телеканала, с десяток газет, три рекламных агентства и контрольный пакет нескольких предприятий, никак с основной областью не связанных. И вот теперь медиамагнат, столичная штучка, решил отправиться во власть с помощью Ирки и прочих жителей города Ольгино и его окрестностей…
В комнату вбежала запыхавшаяся Люся:
– Едет, братцы! На трех джипах, как король!
Все высыпали на крыльцо. Первой оказалась Люся с караваем в руках, умудрившаяся в запале оттеснить даже мэра. Джипы подъехали. Из машин первыми вышли шкафообразные охранники, потом верткий секретарь и какие‑то парни с листовками, а уж последним показался его величество Игорь Себровский, собственной персоной.
У Ирки перехватило дыхание. Такого роскошного мужчину она видела вблизи первый раз в жизни. Дело даже не в том, что он оказался высоким и статным, и даже не в его блестящих каштановых волосах – Себровский был настолько элегантным, что даже их мэр, известный пижон, на его фоне смотрелся как бедный родственник. Голубая, под цвет глаз, рубашка, серебристый с отливом костюм, дорогущий галстук в полоску, тончайшей кожи ботинки. Ко всему прочему безупречный маникюр, прическа волосок к волоску и белые зубы.
– Сказочный мужик! – взвыла Люся, и на этот раз Ирка с ней была полностью согласна.
Потом начались многочисленные встречи, на которые мэр отправился с Себровским. Все разошлись по своим рабочим местам, кроме Люськи, которая, расположившись напротив Ирки, делилась впечатлениями:
– Ты видела, как он на меня посмотрел?
– Видела.
– Ну и как?
– Да никак. Мы для него все на одно лицо. Избиратели.
– А я тебе говорю, он на меня глаз положил. Вот увидишь, на банкете приставать начнет.
– Ты‑то что на банкете забыла? Хлебца твоего он уже откушал. Без особого, между прочим, удовольствия.
– Так мы же с тобой там будем тарелки подавать!
– Что еще за новости? – воскликнула Ирка. – Не пойду я ни на какой банкет. Я не официантка. Я обязательно что‑нибудь уроню или разолью… да еще, не дай бог, на дорогого гостя…
– Ты что, хочешь, чтобы за столом прислуживала тетя Сима с пропитым лицом или Дуся‑повариха? Банкет в нашей столовой будет проходить, а там самообслуживание. Нет там официанток, понимаешь?
– Не буду, и точка! – отрезала Ирка.
Но через два часа, поддавшись на уговоры самого мэра, она все‑таки поплелась в столовую.
Банкет проходил в атмосфере взаимной любви и приязни. Мэр нахваливал Себровского, Себровский – мэра, остальные и того и другого. Ирку от всего этого тошнило, ей хотелось, чтобы банкет поскорее закончился и она смогла наконец пойти домой. Люся, как ни странно, разделяла желание подруги. Поняв, что гость остался к ней равнодушен, она потеряла всякий интерес и к самому Себровскому, и к банкету, устроенному в его честь.
Ирка стояла в уголке, пытаясь поймать взгляд мэра – вдруг сжалится и отпустит. Неожиданно за спиной вырос вертлявый секретарь.
– Скучаете, сударыня?
– А вы хотите меня развеселить? – не слишком любезно поинтересовалась Ирка. Этот мужичок ей не нравился.
– Нет. Я пытаюсь завязать непринужденный разговор, в процессе которого мне выпадет возможность пригласить вас в гости.
– В какие еще гости? Вы здесь сами в гостях. Что вы мне голову морочите? С братками своими, – Ирка кивнула на здоровенных секьюрити, – в баньку собрались и вам девочки нужны? Я не поеду, спасибо за приглашение.
– Вы, девушка, не поняли. Вас приглашают провести этот и следующий день в славном городе Н‑ске. Ночевать вы будете в пятизвездочном отеле, утром позавтракаете в лучшем ресторане, пообедаете там же, а вечером на машине вас отвезут домой.
– И от кого же исходит сие лестное предложение?
– А вы еще не поняли? – удивился секретарь. – От Игоря Андреевича Себровского.
Ирка сидела в номере отеля, куда ее привез на машине молчаливый охранник, и с интересом оглядывалась. В столь изысканном месте ей раньше бывать не приходилось. Трехкомнатный номер поражал великолепием обстановки – бархатные портьеры, мебель из красного дерева, огромные фарфоровые вазы с букетами роз. Все, даже цветы, глубокого бордового цвета.
В номере Ирка была одна. Она сидела в просторном кресле и потягивала коньяк из пузатого бокала. Перед ней стоял поднос, где, кроме бутылки, имелись ваза с фруктами и плитка швейцарского шоколада. Ирка подумала, что все эти изыски отдала бы сейчас за кусок обычной вареной колбасы – она умирала от голода. Себровский, дававший в настоящее время последние указания своим помощникам, распорядился подать ей бренди, даже не подумав о том, что она может элементарно хотеть есть. Решил, видно, что и ее на банкете покормили.
Ирка, чтобы хоть как‑то притупить голод, съела банан, как самый сытный из фруктов, и задумалась. Чувствовала она себя очень неуютно. С одной стороны, не знала, как себя вести, когда Себровский вернется, с другой – боялась, что он отнесется к ней не по‑джентльменски: все‑таки повела она себя как последняя шлюха, согласившись, не ломаясь, приехать сюда. Самое же смешное – она понятия не имела, что будет делать, когда окажется с ним в постели. Ирка тихонько рассмеялась (коньяк, видно, начал действовать) – вот господин Себровский удивится: он‑то надеялся уложить в койку искушенную в любви девицу, а получит почти девственницу!
Дверь отворилась. Себровский, свежий, будто и не было многочасового предвыборного марафона, влетел в комнату.
– Скучаешь? – осведомился он и сел в кресло. Красивый мужчина с тихим голосом, уверенный в себе и до неприличия богатый.
– Угу.
– Как бренди? Нравится?
– Угу.
– Ты чего, как филин, угукаешь?
– Боюсь.
– Меня, что ли? – рассмеялся Себровский.
– Угу. То есть не совсем вас. Ситуация не слишком для меня привычная, – выпалила Ирка и замолкла.
– Я уже понял, что ты не из тех девочек, которые только и ждут приглашения провести с кем‑нибудь вечерок.
– Правда? – Ирка удивилась. – А я думала, вы приняли меня за эдакую легкомысленную особу, готовую на все.
– Если бы мне понадобилась такая, я бы пригласил ту куклу с караваем.
– Люсю? – Ирка засмеялась (определенно коньячок помогал в общении). – Она, между прочим, очень на это надеялась.
– Я понял. Но мне нужна девушка другого сорта. Более, скажем так, интеллектуальная.
– Так вам о поэзии поговорить хочется? Или о театре? Что ж, это я всегда пожалуйста, это я могу. Зато все другое делаю гораздо хуже.
Себровский развязал галстук, поморщившись, потер шею.
– Во‑первых, хватит уже мне «выкать». Меня зовут Игорь. Во‑вторых, хочу я от тебя не только разговоров, но и… сама понимаешь… Хотя, если ты не захочешь, принуждать не буду. В‑третьих, завтра день у меня не так загружен, и я хотел бы провести его в компании привлекательной и неглупой девушки, чтобы за обедом она не просто слушала меня с открытым ртом, но и принимала участие в разговоре. И в‑четвертых, я терпеть не могу глупых баб, хотя бы потому, что от них потом не отвяжешься.
– Ну что ж, – кивнула Ирка, – Игорем тебя называть я согласна, болтать за обедом тоже, а отвязаться обещаю не позднее чем послезавтра.
– Умница. – Себровский по‑мальчишечьи улыбнулся. – А я было испугался, когда ты заугукала.
– Давай плечи помассирую, – предложила Ирка.
Себровский с благодарностью кивнул и закрыл глаза. После того как она приступила, спросил:
– Давно живешь в Ольгино?
– Всю жизнь.
– Нравится?
– Земля обетованная для тех, кто хочет умереть от скуки.
– А мне кажется, что в маленьких городках есть своя прелесть.
– Прелесть есть, но для таких, как ты, жителей мегаполисов. Мы же просто тухнем.
– Ну а работа тебе твоя нравится?
– Не‑а.
– Платят, что ли, хорошо?
– Сто долларов в месяц. – Вот тут Ирка соврала – платили ей семьдесят пять.
– Сколько? – хохотнул Себровский. – И что, на сотню можно жить?
– Как видишь. – Ирка закончила массаж, налила ему и себе выпить, села в облюбованное еще час назад кресло.
Себровский пристально посмотрел на девушку. Она ему определенно нравилась. Привлекательная, с хорошей фигурой и правильными чертами, интересная, веселая, хорошо воспитанная. Именно таких он предпочитал всем остальным. Ему постоянно приписывали романы с самыми яркими моделями, но ни с одной из них он так и не переспал. Не только потому, что считал их слишком поверхностными, но и потому, что им очень нравилось привлекать к себе внимание, он же старался скрывать свои интрижки. Дело в том, что он любил свою жену и изменял ей скорее по необходимости.
Женился Игорь рано – в двадцать один год. Его избранница, Алла, училась с ним в одной группе, была лучшей студенткой, первой красавицей и дочкой партийного босса. Себровский заметил ее сразу, она же обратила на него внимание только на втором курсе, хотя, видит бог, он из кожи вон лез, чтобы произвести на нее впечатление. До этого красавчик Игорек не знал проблем в любви, девушки, привлеченные если не его внешностью, то отцовскими связями или профессорской квартирой в центре, пачками падали к его ногам, но Алла…
Помог несчастному влюбленному случай. В один весенний день они всей группой выходили из университета, как вдруг услышали тихий писк – жалобно мяукал рыжий котенок в кустах. Первым наклонился к малышу Игорь – поднял котенка, прижал к груди и погладил за ушком. Найденыш сначала с перепугу вцепился острыми коготками ему в плечо, а потом, успокоившись, тихо замурлыкал. Алла, наблюдавшая сцену со стороны, подошла к Себровскому, взяла из его рук котенка и, бросив на ходу: «Назовем его Рыжиком», пошла к ожидающей ее машине. Потом обернулась и кивком позвала следовать за собой. Именно с той минуты, как она потом рассказывала Игорю, Алла увидела в нем человека, а не только расфуфыренного «мажора».
Они встречались поначалу в основном в университете, подолгу просиживали на крыльце, разговаривали. Ближе к лету, когда вечера потеплели, бродили допоздна по Москве, а с наступлением каникул стали выезжать на его дачу в Мамонтовке. Отношения у них складывались прекрасные, Алла была очень милой девушкой – своей принадлежностью к советской элите она не бравировала, хотя в ее разговоре постоянно проскальзывали имена известных артистов и писателей, которые были завсегдатаями их дома, что приводило Игоря в замешательство. Сам он всегда гордился своим происхождением – оба его родителя были потомственными учеными, но в их квартире, кроме профессоров и академиков, никто не бывал. Деньги в доме водились всегда, однако тратились в основном на книги, а не на антиквариат, машина же, на которой передвигались все члены семьи по очереди, была обыкновенной «Волгой».
Поначалу все это не слишком огорчало Игоря, но однажды, совершая очередную прогулку, они зашли в ресторанчик на Арбате. Парень и раньше в нем часто бывал со своими многочисленными подружками – брал им шампанского, пару пирожных, себе рюмочку коньяка и бутерброд с икрой, после чего чувствовал себя очень важным и богатым кавалером. И сейчас Игорь решил действовать так же, но Алла от шампанского отказалась. Заказала себе дорогущий «Мартини» и диковинные по тем временам маслины. Причем без всякого умысла – ей и в голову не могло прийти, что кому‑то не по карману такая мелочь, как вермут. После третьего, выпитого Аллой бокала Игорь забеспокоился – денег у него осталось только на трамвай, а если девушка захочет еще и перекусить, то ему придется с позором признаваться в своей материальной несостоятельности. К счастью, в баре завязалась потасовка, и им пришлось спешно покинуть заведение, так что в тот день все закончилось благополучно – Себровский лица не потерял. Но урок запомнил надолго.
Именно после того случая Игорь и занялся фарцовкой, ремеслом по тем временам опасным, но прибыльным. Зато теперь он мог, больше не опасаясь конфуза, водить свою девушку в любые рестораны. Через год Алла познакомила его со своими родителями, которым он и его родословная очень понравились, а еще через год они зарегистрировались.
Себровский был женат уже шестнадцать лет, но он даже мысли не допускал о том, что может унизить или оскорбить свою жену. Аллочку он любил, баловал, помогал ей во всем и зарабатывал для нее огромные деньги, потому что роскошь была для нее привычным атрибутом. Но иногда, когда жена была далеко, он позволял себе невинные интрижки, безошибочно определяя девушек, которые не создадут ему проблем. Одна из таких сидела напротив него…
– Хочу предупредить сразу, – выпалила вдруг она. – Опыта у меня мало.
– И сколько же мужчин у тебя было?
– Один, – честно ответила Ирка.
– Девочка, я же жениться на тебе не собираюсь, скажи правду.
Ирка вздохнула. Конечно, он ей не поверил. Где это видано, чтобы в конце двадцатого века девушка, разменявшая третий десяток, имела только одного сексуального партнера.
– Ладно, уговорил. Двое их было, но один не считается, с ним было всего один раз, – соврала Ирка.
– Может, прибавишь для правдоподобия хотя бы парочку?
– Ну уж нет! Два, и точка.
Себровский, развалившись вольготно в кресле, хитро на Ирку поглядывал, ждал, наверное, от нее каких‑то действий. Та же, на мгновение отрезвев, испугалась. А вдруг он извращенец? Привяжет сейчас к батарее и станет плеткой стегать. Ирка украдкой посмотрела на Игоря. Его вид ее успокоил. Вальяжный, расслабленный и улыбается по‑кошачьи. У садистов, скорее всего, совсем другие лица, более хищные.
– Подойди, пожалуйста, – чуть охрипшим голосом позвал Себровский.
Ирка поняла, что сейчас начнется то, ради чего, собственно, ее сюда привезли и, скомандовав себе: «Спокойно», шагнула к Игорю навстречу.
Глава 4
Ирка проснулась от шороха. Открыла глаза, с недоумением огляделась. Где она? Обстановка незнакомая: обитые велюром стены, на них пейзажи в золоченых рамах, полированный комод у кровати, с красующимся на нем пузатым ангелочком из фарфора, тяжелые портьеры, не пропускающие ни единого лучика…
– Ты что так рано проснулась? Спала бы еще.
Ирка обернулась и в полумраке различила силуэт Игоря.
– Сколько времени? – спросила она, приподнимаясь на кровати.
– Восемь, – ответил он. – Есть хочешь? – Ирка кивнула. – Я распоряжусь, чтобы тебе принесли завтрак. Или хочешь пообедать в ресторане?
– Конечно, в ресторане. Вашей буржуйской жизнью мне жить осталось всего день. Так что будет все на полную катушку.
Себровский подошел, присел с Иркой рядом, слегка коснулся губами ее щеки.
– Ты славная девочка. – Потом деловито добавил: – Я освобожусь к обеду, полдня в твоем распоряжении. – Себровский встал, порылся в бумажнике. – Вот тебе моя кредитка. Походи по магазинам, купи себе пару платьев. Здесь недалеко бутик «Прада», наверняка есть и другие.
– Ты чего это? – Ирка почему‑то испугалась, ей никогда не давали денег «за просто так». Прошедшую ночь она не считала за услугу, желание, в конце концов, было обоюдным. – Не надо, Игорь, я же не из‑за денег с тобой…
– Не разочаровывай меня. Я знаю, ты девочка благоразумная, поэтому должна понимать, что какая‑то штука баксов, – Ирка, услышав сумму, широко раскрыла глаза, – меня не разорит. Бери, пока дают. Наслаждайся буржуйской жизнью. – Он чмокнул ее на прощание и вышел.
Ирка прилегла и, уставившись в лепной потолок, задумалась. Чего только в жизни не бывает! Вчера в то же время она ломала голову, где раздобыть десять долларов на помаду, а сегодня у нее денег в сто раз больше. Позавчера же она корила судьбу за то, что не нравится мужчинам, а сегодня ночью один из самых роскошных российских мужиков делил с ней постель. Правда, любовником Себровский оказался посредственным, но это лишь доказывало, что нет в мире совершенства.
Она выскользнула из постели, потянулась. Сказочный день начался!
Ирка вышла из отеля в десять. Плотно позавтракав, она спустилась с высокого крыльца и пошла по направлению к бутику, рекомендованному Себровским. Сначала она хотела быстро отовариться парой платьев, как было велено, но, увидев цены, передумала. Дизайнерские вещи – это, без сомнения, здорово, но куда она их будет носить? Пусть дорогие шмотки покупают жены новых русских, а работающим девушкам надо кое‑что попрактичнее.
К тому же Себровский что‑то напутал – на штуку баксов пару платьев здесь приобрести вряд ли удастся, разве что сарафанчик и юбку. И то по распродажной цене.
Ирка решительно вышла из магазина и взяла такси. Через пятнадцать минут она стояла у торгового центра с многообещающим названием «Все», где можно было приобрести как дорогие вещи, так и китайский ширпотреб, но по очень выгодной цене. Здесь на тысячу долларов она накупила кучу одежды, умудрившись обзавестись даже кожаным пиджаком (он обошелся ей в ту же сумму, что и шарфик от Лауры Биажотти).
Без четверти час она влетела в номер и, срывая на ходу одежду, побежала в душ. Затем нанесла на лицо косметику, надела платье, сапоги, кожаный пиджак, повязала шарфик и села ждать.
В половине второго за Иркой зашел шофер Себровского, сопроводил до машины, после чего отвез ее в расположенный на набережной ресторан «Баржа». Игорь уже ждал ее за столиком. Они не спеша пообедали, разговаривая о всяких пустяках, а часа через два отправились в отель. В номере уже горел камин, на журнальном столике стояло шампанское во льду, а из проигрывателя лилась медленная музыка. Они посидели немного, обнявшись, наблюдая за танцем огня, а потом занялись любовью на пушистом ковре под уютное потрескивание поленьев в камине.
Когда часы с ангелочком пробили шесть раз, она села в машину и, помахав рукой грустным атлантам, поддерживавшим портал входа в гостиницу, отправилась домой.
Глава 5
Себровский выборы выиграл. Правда, газеты захлебывались возмущением, заявляя открытым текстом, что результаты сфальсифицированы. Политические противники грозились подать в суд, распространяли листовки, собирали подписи против новоявленного думца. Себровский наблюдал за всей этой суетой с невозмутимостью слона, облаянного Моськой, он прекрасно понимал, что буря скоро уляжется. К тому же оппоненты дальше угроз не заходили, осознавая, насколько разные у них весовые категории.
А в день накануне выборов Ирка вновь встретилась с ним. Был ранний субботний вечер. Она вышла на улицу, чтобы позвать кота, и увидела, как к подъезду приближается знакомый джип. Когда машина остановилась, из него показался водитель Паша. Он подошел к Ирке и вежливо произнес:
– Не желаете ли провести вечер с Игорем Андреевичем? Oн очень просит.
Быстро собравшись и наврав маме про встречу с очередной институтской подружкой, Ирка вышла из дома и нырнула в машину. Ехали долго, так долго, что она успела о многом подумать. Например, о том, зачем Себровскому их роман, и о том, что он ему дает, кроме сексуального удовольствия, которое, если судить по его умеренным потребностям и таким же возможностям, для него не так уж и важно. А может, он в нее влюбился? А что, всякое бывает. Разве она любви недостойна? Достойна, конечно. Ну и пусть он миллионер, а она обычная бухгалтерша. Вот Билл Гейтс побогаче его будет, а в жены взял секретаршу. Да и о Золушке забывать не стоит…
Короче, в голове был полный сумбур, и, когда вдали показалось знакомое здание отеля, Ирка обрадовалась, что думать больше некогда.
Ее провели в тот же номер. Камин был зажжен, как и в прошлый раз, на столике стояла бутылка коньяка, а в кресле в атласном халате полулежал Себровский.
– Приехала? Хорошо. – Он встал, помог ей снять куртку. – Я рад тебя видеть.
– Я тоже. Но, признаться, немного удивлена.
– Почему?
– Ты сам настаивал, чтобы я тебя забыла.
– Я передумал. Хочу, чтобы ты была со мной сегодня и завтра. Хотя завтра из меня не выйдет радушного хозяина, я буду пропадать в штабе, но разок приеду сюда, к тебе, чтобы выпустить пар… – Он немного виновато улыбнулся: – Ничего, что я так откровенен?
– Ничего, – улыбнулась в ответ Ирка, а по сердцу все же царапнуло – так не вязалось циничное приглашение провести вместе ночку с тем, о чем она мечтала еще недавно в машине.
– Посмотри, что я заказал тебе поесть. – Игорь сдернул салфетку с огромного блюда, которое Ирка сначала не заметила. – Лягушачьи лапки. Ты говорила, что мечтаешь их попробовать.
– Ой! Можно я сначала выпью для храбрости?
– Все, что угодно, леди. – Он налил ей коньяку, а потом устроился на полу и стал наблюдать, как она ест.
Спать легли под утро. Проснулась Ирка к обеду. Игорь‑то унесся в штаб с самого утра, а она долго нежилась в постели, кушала деликатесы, смотрела телевизор.
К вечеру стало ясно, что выборы Себровский выиграл. Сколько мальчишеской радости Ирка увидела в его глазах, когда он, примчавшись, чтобы переодеться (пар он так ни разу за день не выпускал!), сообщил об этом. Потом, правда, выяснилось, что на пятки ему наступал один кандидат от власти, но в тот день ничто не омрачало настроения почти состоявшегося думца. Он бегал по номеру, пел и хлебал шампанское прямо из горлышка.
– Игорь, не будь ребенком, уймись, – пыталась урезонить Себровского Ирка. Она даже не предполагала, что для него так важна победа. – Я думала, тебе мандат нужен только для того, чтобы получить депутатскую неприкосновенность…