– Ну да, – кивнул Гидеон, – знаем мы, как тщательно Уилл все обдумывает и сколь благоразумныерешения принимает.
– Он взял самого быстрого жеребца, – подал голос Генри. – Это говорит о том, что парень все обдумал заранее.
– Мы не можем позволить Уиллу сражаться с Мортмейном в одиночку, – произнес Гидеон. – Магистр убьет его. Если Уилл действительно уехал ночью, у нас еще есть шанс перехватить его в пути.
– Повторяю, он взял самого быстрого жеребца, – напомнил Генри, а Магнус тихо хмыкнул.
– То, что Мортмейн убьет его, еще не факт, – сказал Габриэль. – Мы можем броситься вслед за Уиллом, но вопрос в том, что отряд, пусть и небольшой, привлечет к себе больше внимания, чем один-единственный юноша верхом на коне. Мы не знаем, на что надеется Уилл, но, мне кажется, вряд ли он едет потрясать оружием. Ему нужно спасти Тессу, а скрытность в таком деле – лучший союзник…
Шарлотта с такой силой треснула кулаком по столу, что эхо прокатилось по всему Институту.
– Молчать! – Это было произнесено столь властным тоном, что даже Магнус встревожился. – И Габриэль, и Гидеон правы. С одной стороны, Уиллу лучше, чтобы мы остались здесь, с другой – нельзя допустить, чтобы один из нас погиб. И то, что Магистр для нас недосягаем, – тоже правда. Этот вопрос будет рассматриваться на заседании Совета, а на данный момент мы ничего не можем поделать. Следовательно, мы должны бросить все силы на то, чтобы спасти Джема. Он на грани смерти, но пока еще жив. В определенной степени от него зависит сила Уилла, к тому же Джем один из нас. Уилл разрешил нам искать лекарство, и мы должны этим заняться.
– Но… – начал Габриэль.
– Молчать, – снова сказала Шарлотта. – Институтом пока еще руковожу я. Не забывайте, кто оказал вам помощь, и проявляйте ко мне уважение.
– Отлично, Гидеона поставили на место, – удовлетворенно заметил Магнус.
Шарлотта немедленно обратила на него свой пылающий взор:
– Вот что, Магнус. Тебя сюда позвал Уилл, но с моего молчаливого согласия. Догадываюсь, ты пообещал ему сделать все возможное, чтобы найти средство, способное исцелить Джема. Хорошо, мы поможем тебе. Расскажешь Габриэлю с Сесилией, где найти магазин с необходимыми тебе ингредиентами. Гидеон, учитывая твое ранение, я оставляю тебя в Библиотеке – ты будешь искать для Магнуса книги. А ты, Магнус, если возникнет хоть малейшая необходимость в чем-то, обращайся ко мне или к Софи. Генри, Магнус может воспользоваться твоим подвалом, как лабораторией? Или ты не хочешь пускать туда посторонних?
Она взглянула на мужа, вопросительно вскинув брови.
– Даже если и так, – немного поколебавшись, ответил Генри, – мои исследования могут помочь Джему, и я буду благодарен мистеру Бейну за любую помощь. Взамен он может всецело распоряжаться моими научными приборами.
В глазах Магнуса засветилось любопытство.
– Над чем конкретно вы сейчас работаете?
– Как вам, наверное, известно, мистер Бейн, мы не занимаемся магией. – Генри был в восторге от того, что кто-то проявил интерес к его экспериментам. – Но я работаю над устройством, которое можно считать научной версией заклятия перемещения. По идее, оно должно открывать доступ к любому месту, какое вы только пожелаете…
– В том числе и к кладовке в Китае, битком набитой серебром.? – спросил Магнус, и глаза его заблестели еще больше. – Что же, звучит заманчиво… более чем заманчиво.
– Я бы не сказал… – шепнул Габриэль.
– Перестаньте, мистер Лайтвуд, – метнула в него испепеляющий взгляд Шарлотта. – Полагаю, я распределила между вами задания. Теперь беритесь за их выполнение. С каждым из вас я буду говорить только тогда, когда вы доложите мне о прогрессе в делах. Найдете меня у постели Джема.
С этими словами она стремительно вышла.
– Ответ – лучше не придумаешь, – сказала миссис Блэк. Испуг Тессы явно привел ее в восхищение.
– Вам же отрубили голову, – сказала Тесса, взяв себя в руки. – Как же вы превратились вот в это?
– Магия, – ответила миссис Блэк. – Твой брат предположил, что в своем нынешнем виде я могу принести пользу Мортмейну. Он же и пролил кровь, благодаря которой я теперь живу.
Лицо Темной сестры исказила жуткая ухмылка, и Тесса вспомнила брата, умершего у нее на руках. Ты не представляешь, Тесси, что я наделал.Девушка проглотила застрявший в горле ком. После смерти брата она пыталась проникнуть в его сущность, чтобы по крупицам собрать сведения, но наткнулась лишь на плотный сгусток злости и амбиций, в которых не было ровным счетом ничего полезного. Девушку захлестнула новая волна ненависти к Мортмейну, который воспользовался слабостями ее брата в корыстных целях. К Магистру, скупившему все серебро,пытаясь заставить Сумеречных охотников плясать под его дуду. Даже отвратительная миссис Блэк стала заложницей его грязных манипуляций.
– Кажется, я поняла: вы выполняете приказы Мортмейна в надежде на то, что он вернет вам тело, – сказала Тесса. – Не то, которое у вас сейчас, а настоящее, из плоти.
– Из плоти! – фыркнула миссис Блэк. – Надеюсь, оно будет посовершеннее и уж, конечно, получше человеческого. Тогда я смогу незаметно скользить среди примитивныхи вновь заниматься своим ремеслом. В силах Магистра дать его мне – благодаря тебе, моя дорогая.Скоро Магистр станет всемогущим, а ты поможешь мне добиться желаемого.
– Но ведь это идиотизм – верить, что он вознаградит вас.
Серые губы миссис Блэк расплылись в улыбке.
– И тем не менее это так. Он дал клятву, а я уж точно выполню все свои обещания. Уже выполняю – везу его распрекрасную невесту, которую сама когда-то обучала! Клянусь Азазелем, милочка, я прекрасно помню, как ты сошла с корабля, приплывшего из Америки. Ты выглядела в точности как смертная и казалась мне совершенно бесполезной. Взглянув на тебя, помнится, я в отчаянии подумала, что никакая подготовка тебе не поможет. Но, приложив некоторые усилия, даже самому бесформенному объекту можно придать нужную форму. И ты еще послужишь нашим грандиозным планам.
– Не все смертное бесполезно.
Миссис Блэк вновь фыркнула:
– Ты говоришь так, потому что связалась с нефилимами. Вместо того чтобы стать на сторону своих, ты зачем-то примкнула к ним.
– К своим? А кто для меня свои? Джессамина сказала, что моя мать была Сумеречной охотницей…
– Она – да. Но отец – нет.
Сердце Тессы замерло в груди.
– Он был демоном?
– Уж явно не ангелом, – ухмыльнулась миссис Блэк. – Придет время, и Магистр все тебе подробно расскажет – кто ты, для чего появилась на свет и почему живешь. – Она откинулась на спинку сиденья, скрипнув железными сочленениями. – Знаешь, должна признаться, ты произвела на меня впечатление, когда удрала с этим мальчиком, Сумеречным охотником. Поступок, доказавший твою храбрость. Но на деле тот факт, что ты провела с нефилимами достаточно много времени, пошел Мортмейну только на пользу. Ты познакомилась с Нижним миром и продемонстрировала им себя. Кроме того, ты получила возможность опробовать свой дар в весьма непростых обстоятельствах. Таких многообещающих результатов не дали бы простые проверки. Я вижу – ты стала другой и будешь Магистру хорошей парой.
– Зачем ему брать меня в жены? И какое имеет значение, прошла ли я подготовку, достаточно ли у меня смелости? Какое ему до всего этого дело?
– О, мисс Грей, ты для него больше чем невеста. Ты – погибель нефилимов. Именно для этого ты и была создана. И чем больше ты знаешь о них, чем больше симпатий питаешь к ним, тем более эффективным оружием становишься. С твоей помощью мы сметем нефилимов с лица земли.
В груди у Тессы похолодело.
– Плевать мне на Мортмейна! Я не буду помогать ему уничтожать Сумеречных охотников. Пусть меня пытают, я скорее умру, чем сделаю это.
– Твои желания в счет не идут, дорогуша. Скоро ты убедишься, что противиться воле Магистра нельзя. К тому же, чтобы погубить нефилимов, тебе не нужно ничего делать – всего лишь оставайся собой. Кстати, чтобы выйти замуж за Мортмейна, тебе не нужно прикладывать никаких усилий.
– Я помолвлена с другим, – твердо сказала Тесса. – С Джеймсом Карстейрзом.
– Неужели? – с ядовитой интонацией произнесла Темная сестра. – Боюсь, что в этом случае притязания Магистра гораздо весомее. К тому же ко вторнику Джеймс Карстейрз умрет. Мортмейн скупил все серебров Англии и перекрыл каналы поставок. Тебе надо было сто раз подумать, прежде чем влюбляться в наркомана. По правде говоря, я думала, что твое сердце завоюет синеглазый. Ведь девушки всегда влюбляются в своих спасителей.
Тессу охватило ощущение нереальности происходящего. Ей не верилось, что она была заперта в карете с миссис Блэк, старой колдуньей, которая с такой легкостью обсуждает ее любовные проблемы. Девушка повернулась к окну. Карета ехала по узкой дороге, по бокам мелькали черные тени, вниз уходило каменистое ущелье.
– Путей к спасению много, – сказала она.
– Согласна. – Миссис Блэк улыбнулась, сверкнув зубами. – Но не сомневайся, на этот раз тебя никто не спасет.
Ты – погибель нефилимов.
– В таком случае я спасусь сама, – ответила девушка.
Брови миссис Блэк озадаченно сошлись на переносице. Но Тесса уже сконцентрировала всю свою энергию и навалилась на дверцу. Послышался хруст выбитого замка, и воздух прорезал яростный крик колдуньи. Железная рука схватила Тессу за воротник, но тонкая ткань порвалась, и девушка полетела вниз. В ушах засвистел ветер, она стала хватать руками пустоту, надеясь, что ущелье окажется неглубоким. Но это было не так. Падая, она увидела сверкнувший далеко внизу ручей, по берегам которого были рассыпаны острые камни. Зажмурив глаза, Тесса пожелала себе, чтобы конец наступил быстро, без мучений.
Он, Уилл Эрондейл, стоит на вершине высокого зеленого холма и смотрит на водную гладь. Небо и море сверкают пронзительной синевой, граница между ними стерлась – линию горизонта определить невозможно. В воздухе с криком кружатся чайки, соленый ветер треплет волосы. Солнце припекает, он снял сюртук и положил его на траву. Руки его смуглые от загара. «Уилл!» Услышав знакомый голос, он оборачивается и видит Тессу, поднимающуюся к нему по узкой тропинке, проложенной по крутому склону холма. На склоне растут незнакомые ему белые цветы, и Тесса тоже в белом платье, похожем на то, в котором она танцевала на балу у Бенедикта Лайтвуда, когда он впервые поцеловал ее. Длинные темные волосы девушки развеваются на ветру, шляпку она сняла и теперь машет ею, радуясь встрече с ним. Сердце гулко застучало. «Тесс», – позвал он и протянул руки, но их разделяло значительное расстояние – Тесса казалась близкой, но на самом деле была далеко. Он видел каждую черточку на ее лице, но не мог прикоснуться к ней. И вот наконец их руки сомкнулись, он ощутил тепло ее пальцев. «Я ждал тебя», – сказал он, и тут улыбка с лица Тессы исчезла, и девушка полетела вниз. Тонкая рука выскользнула из его рук, он потянулся за ней, но схватил пальцами воздух. Любимая падала – белое пятно на фоне равнодушного синего горизонта.
Уилл резко сел в кровати, пытаясь унять сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Через окно постоялого двора в Уайтхорсе [20]проникал лунный свет, четко обрисовывая очертания предметов: стол с умывальником, тумбочка с лежащим на ней новехоньким томиком «Наставлений молодым девицам» Джеймса Фордайса [21], кресло у камина, в котором догорали красные угольки. Простыни были холодные, но Уилла прошиб пот. Он встал и подошел к окну. На подоконнике стояла ваза с засохшими цветами. Отодвинув ее, он освободил шпингалет. Все тело ныло. Ему никогда еще не доводилось преодолевать верхом такие большие расстояния, и все конечности болели. Перед тем как завтра отправляться дальше в путь, надо бы нанести иратце.
В лицо, встрепав волосы, ударила струя холодного воздуха. Внутри засела боль, не имевшая ни малейшего отношения к долгой езде верхом. Что было ее истинной причиной – расставание с Джемом или тревога за Тессу, – Уилл сказать не мог. Ему все виделось, как их руки размыкаются и Тесса падает в пропасть. Он никогда не верил в вещие сны, но все равно не мог утихомирить дыхание.
В темной створке было его отражение. Он провел пальцами по запотевшему стеклу, оставив на нем длинные отметины. Что сказать Тессе, когда он найдет ее, как объяснить, почему ей на выручку поспешил он, Уилл, а не Джем? Если в этом мире есть место милосердию, они будут горевать вместе. Пусть Тесса никогда по-настоящему не верила в его любовь, пусть не платила ему взаимностью, но она должна разделить с ним горе – хотя бы из чувства сострадания. Подумав о том, насколько ему сейчас нужна ее спокойная сила, Уилл закрыл глаза и прислонился лбом к холодному стеклу.
Шагая по извилистым улочкам Ист-Энда от железнодорожной станции Лаймхаус к Джилл-стрит, Габриэль мог думать только о том, что рядом с ним идет Сесилия. Перед выходом из Института на них нанесли чары, чтобы они не особо отличались от обитателей бедного района и чтобы никто не пытался затащить их в лавку, пытаясь всучить второсортный товар. Сесилия, сгорая от любопытства, то и дело останавливалась, чтобы поглазеть на витрины. Взор ее останавливался не только на изделиях шляпниц и модисток, а буквально на всем – от ваксы и книг до кукол и оловянных солдатиков. Габриэль был вынужден напомнить себе, что она приехала из провинции и никогда не видела больших городов, а в Лондоне и подавно не бывала. Ему хотелось сводить ее не в эти жалкие лавчонки, приютившиеся на узких, темных улицах, а в более подходящее для юной леди место – на Пикадилли или в Берлингтонский пассаж.
Положа руку на сердце, Габриэль плохо представлял, чего ему ждать от сестры Уилла. Не исключено, что она окажется такой же противной, как ее брат. Но ее внешность… Девушка казалась ему такой привлекательной, и ему хотелось смотреть на нее бесконечно. Он даже был готов написать поэму о том, как ее «синие глаза гонят ночь прочь» – слова «ночь» и «прочь» отлично рифмовались, – но он боялся, что у него ничего хорошего не получится, Татьяна, к примеру, никогда не поощряла его тяги к поэзии. Кроме того, в жизни есть кое-что такое, что языку поэзии не поддается: когда очаровательная девушка приподнимает в улыбке уголки нежного рта и тебе хочется наклониться к ней и…
– Мистер Лайтвуд, – нетерпеливо произнесла Сесилия; по ее тону он догадался, что она уже не в первый раз пытается привлечь его внимание, – мне кажется, нужный магазин мы уже прошли.
Габриэль выругался про себя и огляделся. Они и в самом деле проскочили дом, адрес которого дал Магнус.
Вернувшись назад, они оказались перед лавчонкой, окна которой не мыли, наверное, со дня открытия. Тем не менее через мутное стекло витрины можно было разглядеть банки с заспиртованными змеями, куклы, у которых вместо голов были золоченые птичьи клетки, браслеты, сделанные из человеческих зубов.
– Фу, какая гадость, – сказала Сесилия.
– Я могу и один зайти… – предложил Габриэль.
– Да? И оставить меня мерзнуть на мостовой? Мне кажется, джентльмены так не поступают.
Она решительно толкнула дверь, и где-то в глубине зазвенел колокольчик.
– За мной, мистер Лайтвуд.
Внутри было еще хуже, чем снаружи. Темный прилавок, пыльные полки вдоль стен. На полках стояли бронзовые колокольчики с ручками в виде костей, толстые свечи с вкрапленными в воск цветами и насекомыми, ножи, медные и каменные чаши с подозрительными потеками, перчатки для шестипалых и прочие странные предметы. В глаза бросилась великолепная золотая корона такого размера, что надеть ее на голову мог бы какой-нибудь великан. На тонкой веревке у входа висел человеческий скелет; он медленно вращался, хотя никаких сквозняков в магазине не наблюдалось.
Габриэль покосился на Сесилию – не струсила ли она, но увидел, что с ней все в порядке.
– Неплохо было бы протереть пыль, – сердито сказала девушка и направилась к прилавку, колыхнув перьями на шляпке.
Габриэль только головой покачал.
Схватив с прилавка бронзовый колокольчик, Сесилия позвонила:
– Эй, есть здесь кто-нибудь?
– Прямо перед вами, мисс, – раздался не довольный голос откуда-то снизу.
Перегнувшись через стойку, Сесилия и Габриэль увидели лысую макушку сатира-лилипута. Рубашки на нем не было, только жилетка и штаны, ноги заканчивались раздвоенными копытцами, из головы торчали небольшие рожки. Картину дополняли козлиные глазки с прямоугольными зрачками, наполовину скрытые очками, и аккуратно подстриженная бородка.
– Ой, – воскликнула Сесилия, – вы, должно быть, мистер Сэллоуз.
– Нефилимы… – поморщился владелец лавки, – ненавижу нефилимов.
– Вы, похоже, нам не рады, – хмыкнула девушка.
– А как вы узнали, что мы Сумеречные охотники? – спросил Габриэль.
Сатир поднял бровь:
– Проще простого. У вас, мистер, на руках и шее отчетливо видны метки, а что касается девушки, то она как две капли воды похожа на своего брата.
– Откуда вы знаете моего брата? – удивилась Сесилия.
– Ваши здесь нечасто бывают, поэтому каждый обращает на себя внимание. Ваш брат был здесь пару месяцев назад, искал что-то для колдуна Магнуса Бейна. Еще его видели у старухи Молли на Кладбище скрещенных костей. В Нижнем мире Уилл Эрондейл – личность известная, хотя во всякие неприятные истории он, по большому счету, старается не ввязываться.
– Слабо верится, – усмехнулся Габриэль.
Сесилия окатила его убийственным взглядом и снова обратилась к Сэллоузу:
– Мы пришли сюда по поручению Шарлотты Бранвелл, главы Института.
– Простите, мисс, но мне, как и другим представителям Маленького народца, нет никакого дела до вашей иерархии. Просто скажите, что вам нужно, и я назову цену.
Габриэль развернул бумагу, которую им вручил Магнус:
– Уксус четырех воров, чертов орех, белладонна, дягиль, листья тернеры, растертая в порошок чешуя русалки и шесть гвоздей из гроба девственницы.
– Хорошо, – кивнул сатир, – все это не пользуется особым спросом, так что пойду посмотрю в кладовке.
– А что у вас пользуется спросом? – спросил Габриэль, теряя терпение. – Вашу лавку вряд ли назовешь цветочным магазином.
– Мистер Лайтвуд, – с упреком шепнула Сесилия, но сатир все равно ее услышал. Очки у него на носу подпрыгнули.
– Мистер Лайтвуд? Сын Бенедикта Лайтвуда?
Щеки Габриэля заполыхали. После смерти отца он ни с кем еще не говорил о нем, если не считать обитателей Института. Раньше семья была для него превыше всего, но теперь, когда их род опозорен, он не знал, как себя держать.
– Да, – наконец кивнул он, – я сын Бенедикта Лайтвуда.
– Чудесно! Ваш отец заказал кое-что, и я уже стал волноваться, когда же он придет за товаром.
Сатир скрылся за маленькой дверью в стене, и Габриэль принялся изучать стену, увешанную картами и пейзажами. Присмотревшись, он вдруг понял, что названия большинства мест ему незнакомы. Идрис, Аликанте, Броселиандский лес – это он слышал с детства, но что это еще за Серебряное море и гора Колючка? И потом, в каких таких краях небо бывает пурпурным!
– Габриэль, – тихо окликнула его Сесилия, едва ли не впервые назвав по имени.
Юноша повернулся, но в этот момент из кладовки появился Сэллоуз и протянул им перевязанный бечевкой объемный пакет – явно то, что просил Магнус. Затем сатир выложил на прилавок несколько карточек и с ухмылкой произнес:
– Заказ вашего отца.
Габриэль опустил глаза, и челюсть его отвисла от ужаса: карточки явно не предназначались для взора девиц.
– Мило, – невозмутимо произнесла Сесилия, – но разве такое возможно?
Сатир вытянул шею, чтобы проследить за взглядом девушки:
– Почему бы и нет? С демоном Ветисом и козлом – вполне. Надеюсь, вы при деньгах? – обратился он к Габриэлю. – Отец ваш заказ не оплатил, а отпускать в кредит я больше не намерен. Как поступим, мистер Лайтвуд?
– Шарлотта когда-нибудь спрашивала, хотите ли вы стать Сумеречной охотницей?
Софи замерла с книгой в руке на приставной лестнице.
Гидеон сидел за длинным столом, заваленным томами в кожаных переплетах и бумагами. Вот уже несколько часов они с Софи выискивали подходящие заклятия, всевозможные подробности касательно серебраи сведения о целебных травах. Нога Гидеона все еще побаливала, и он положил ее на стул, а Софи вызвалась доставать книги с верхних полок. Вопрос Гидеона застал ее в тот момент, когда она держала в руке фолиант под названием «Pseudomonarchia Daemonum»!он был скользким на ощупь, и ей не терпелось поскорее от него избавиться.
– А почему Шарлотта должна меня об этом спрашивать?
Гидеон был бледен, впрочем, так могло показаться в свете колдовского огня.
– Мисс Коллинз, я задал этот вопрос потому, что вы одна из лучших воительниц, которых мне доводилось тренировать. Включая нефилимов, между прочим. Мне кажется, разбрасываться таким талантом не стоит. Или вы не хотите сами?
Софи спустилась, положила книгу на стол и села напротив Гидеона. Она понимала, что лучше бы помедлить с ответом, но губы сами произнесли:
– Стать Сумеречным охотником – мое самое заветное желание!
Гидеон наклонился к ней, и в его глазах заплясали отблески колдовского огня.
– А опасность вас не пугает? Ведь чем человек старше, тем рискованнее Вознесение. Я слышал, что возраст кандидатов хотят снизить до четырнадцати, а может, даже до двенадцати лет.
Софи отрицательно покачала головой:
– Я никогда не бежала от опасности и с радостью пойду на этот риск. Боюсь лишь, что миссис Бранвелл, так много сделавшая для меня, посчитает меня неблагодарной. Она спасла мне жизнь и предоставила кров, где я чувствую себя в безопасности. И если я перестану служить Шарлотте, то поступлю по отношению к ней отвратительно.
– Нет, – возразил Гидеон. – Софи… Мисс Коллинз… вы служите в доме Сумеречных охотников, но остаетесь совершенно свободным человеком. Но… Вы обладаете зрением.Об обитателях Нижнего мира вам известно не меньше, чем нефилимам. Поэтому вы – идеальный кандидат на Вознесение. – Он накрыл ладонью книгу по демонологии. – У меня есть голос в Совете, и я могу поднять вопрос о вас.
«Неужели он не понимает, сколь соблазнительно его предложение?» – подумала Софи и кротко ответила:
– Я не могу, во всяком случае, не сейчас.
– Разумеется, не сейчас, когда мы все так обеспокоены болезнью Джеймса, – поспешно сказал Гидеон. – Ну а в будущем?
Он с надеждой заглянул ей в глаза, и Софи почувствовала, как заливается румянцем. Если мирянка желала вознестись до состояния Сумеречного охотника, то самым простым и распространенным способом был брак с нефилимом. Но почему Гидеон не говорит об этом прямо?
– Скажите, мисс Коллинз, а чем вас привлекает перспектива стать Сумеречной охотницей? Ведь жизнь нефилимов порой бывает довольно жестокой…
– Жестокой может быть любая жизнь, – ответила Софи. – Мою до Института вряд ли можно назвать безоблачной. Конечно, это не объясняет всех причин, но я хочу стать Охотницей, чтобы, если мне к горлу приставят нож, как это сделал мой бывший хозяин, убить обидчика на месте.
Она прикоснулась к щеке и ощутила под пальцами бугристую кожу шрама.
На лице Гидеона появилось выражение неловкости.
– Простите, я не знал, при каких обстоятельствах…
Софи отвела глаза:
– Вы еще скажите, что в моем шраме нет ничего уродливого, что вы его даже не замечаете или что-то в этом роде.
– Замечаю, – тихо ответил Гидеон, – но у каждого из нас есть шрамы. И я не вижу в вашем шраме ничего уродливого – это просто еще одна прекрасная черта самой прекрасной девушки на свете.
Гидеон сделал глубокий вдох и перегнулся через стол. Глаза его стали ярко-зелеными, как листья после грозы. Гидеон нетакой, как ее бывший хозяин. И на этот раз она его не оттолкнет.
Дверь в Библиотеку распахнулась, и на пороге появилась запыхавшаяся Шарлотта; на ее бледно-голубом платье виднелись темные потеки.
– Миссис Бранвелл? – подбежала к ней Софи.
– Ох, Софи… Не могла бы ты немного посидеть у постели Джема? Он так и не пришел в себя, а Бриджит надо приготовить ужин, к тому же из-за ее ужасного пения Джему, наверное, снятся кошмары.
– Да, конечно! – Софи даже не взглянула на Гидеона, но она могла поклясться, что от разочарования тот негромко выругался на испанском.
– Мне кажется, – сказала Сесилия, – этого человечка совсем не обязательно было выбрасывать в окно.
– Он и не человек вовсе, – хмуро ответил Габриэль.
Разумеется, он взял подготовленный Сэллоузом пакет с необходимыми Магнусу предметами, а заодно прихватил с полок пару предметов, показавшихся ему полезными. Но заказ отца он демонстративно оставил на прилавке. И да, он вышвырнул сатира в окно. Вид разбросанных повсюду осколков вызвал в нем чувство удовлетворения. Бросок был такой силы, что даже скелет рассыпался и теперь лежал на полу грудой костей.
– Этот Сэллоуз – колдун из Неблагого сословия. Премерзкий тип. Он не должен был показывать при леди эти картинки, – пробормотал Габриэль, хотя, говоря по правде, леди они, похоже, не смутили.
– Вы погнались за ним по улице, это я понимаю, но бросать его в канал было явно лишним.
– Ничего, выплывет.
– Очень опрометчивый поступок.
– Вы шутите? – удивленно спросил Габриэль.
– И не думаю.
Сесилия дернула подбородком и отвернулась, но Габриэль успел увидеть на ее лице улыбку, что привело его в замешательство. Сначала она нахально выказывает ему презрение, а потом смеется! Они свернули на Гарнет-стрит, и Габриэль покачал головой. Нет, ему никогда не понять этих Эрондейлов.
– Мистер Бейн, – попросил Генри, – окажите любезность, переставьте вон ту скляночку на полку.
Магнус послушно выполнил просьбу. Он стоял посреди подвала и с любопытством рассматривал поблескивавшее оборудование.
– Позвольте полюбопытствовать, а для чего предназначены все эти хитроумные приспособления?
От этого вопроса Генри, напяливший на себя сразу двое очков – одни на нос, вторые на лоб, – одновременно и разнервничался, и расплылся от удовольствия. (Магнус предположил, что две пары очков – это признак рассеянности, но, допуская, что это может оказаться и данью моде, спрашивать не стал.) Изобретатель взял в руки квадратный латунный прибор с множеством кнопочек.
– Вот это – сенсор, он реагирует на приближение демонов.
Генри двинулся к Магнусу, и сенсорпротяжно взвыл.
– Впечатляет! – удовлетворенно воскликнул Магнус и показал на нечто, сшитое из материи и увенчанное чучелом большой птицы. – А это что такое?
– Смертоносная шляпка, – гордо заявил Генри.
– Понимаю, – кивнул Магнус, – при необходимости леди может превратить ее в оружие и сразить врага.
– Ну что вы! Хотя, вынужден признать, ваш замысел лучше. Если бы в тот момент, когда мне в голову пришла идея, вы оказались рядом, было бы замечательно. Смертоносная шляпкаскладывается вокруг головы врага и душит его – если, конечно, тот ее наденет.
– Мне кажется, Мортмейна будет трудно убедить напялить ее на себя, – заметил Магнус. – Хотя цвет ему к лицу.
– Ох, рассмешили, мистер Бейн. – Генри затрясся от хохота.
– Прошу вас, зовите меня Магнусом.
– Договорились!
Генри небрежно бросил шляпку и взял круглый стеклянный сосуд, в котором искрился какой-то порошок.
– Если этот порошок распылить в воздухе, призраки станут видимыми, – сказал он.
Магнус в восхищении поднес банку к лампе и, увидев поощрительную улыбку Генри, отвинтил крышку.
– Мелкий какой, – сказал он, высыпав немного порошка на ладонь. – А его нельзя использовать в косметических целях? Например, чтобы моя рука мерцала вечно.
– Вечно не получится, – нахмурился Генри, но тут же просветлел: – Если хотите, я могу его для вас усовершенствовать.
– О, и я буду сверкать почище золота! – улыбнулся Магнус. – Мистер Бранвелл, да у вас тут полно самых удивительных предметов. Вижу, вы воспринимаете мир совсем не так, как другие нефилимы. Признаюсь, я полагал, что большинству Сумеречных охотников недостает воображения, хотя они и склонны к личным драмам. Но, встретив вас, я совершенно изменил свое мнение! Нефилимы просто обязаны осыпать вас почестями и ценить как индивидуума, способствующего развитию вашей расы.
– Увы, – грустно возразил Генри, – в основном они хотят, чтобы я прекратил экспериментировать и не устраивал пожаров.
– Но изобретения немыслимы без риска! – воскликнул Магнус. – Вы и сами знаете, к каким переменам привело изобретение паровой машины, а строительство фабрик и мельниц полностью преобразило лицо Англии. Люди взяли мир в свои руки и превратили его в изумительную штуку. Мы, колдуны, столетиями создаем и усовершенствуем заклятия, призванные изменить облик Земли. И лишь Сумеречные охотники топчутся на месте, не желая ничего менять. Не понимаю, как они могут воротить нос от выставленных здесь гениальных изобретений. С их стороны это путь во тьму, но никак не к свету.
Генри залился краской смущения. Вполне очевидно, что раньше никто так высоко не отзывался о его изобретениях, за исключением, может быть, Шарлотты.
– Вы мне льстите, мистер Бейн.
– Магнус, – напомнил ему колдун. – А не могли бы вы ознакомить меня с результатами работы над упомянутым вами средством перемещения?
– С порталом? Конечно!
Генри подвинул Магнусу кучу бумаг, и колдун стал просматривать их. Каждая страница была исписана неразборчивым мелким почерком, математические уравнения и руны складывались в пугающую гармонию. Сердце Магнуса учащенно забилось – перед ним действительно сидел гений. Но до решения проблемы, как он понял, было еще далеко.