— Посмотри на меня, — говорит он, и я не могу скрыть страх, который, уверена, отчетливо виден на моем лице. — Я имею в виду именно то, что сказал. Я никогда не причиню тебе боль, но я не такой как большинство парней.
Я киваю. Я не знаю, что еще делать, потому что не могу потерять его, когда, наконец, зашла так далеко.
— Я люблю контроль. Понимаешь, что это значит? — спрашивает он, пока я поднимаю взгляд к его глазам.
— Я не хочу, чтобы ты причинил мне боль.
Он встает между моих ног и прикасается к лицу.
— Это не о боли, Нина. Это о доверии. Ты доверяешь мне?
Я никому не доверяю, но как бы то ни было, отвечаю ему:
— Да.
— Точно?
— Да.
— Хорошая девочка.
Эти два слова, я слышала их там много раз от куска дерьма, именуемого Карлом. Он всегда говорил их, когда я доводила его до оргазма. Никто после него больше не говорил мне этих слов до настоящего времени. И я знаю, что это разрушит меня, но разве у меня есть другой выход? Поэтому я играю свою роль и нежно улыбаюсь ему, хотя все, что мне хочется сделать — это блевать.
— Боже, ты такая красивая, — выдыхает он и затем наклоняется, чтобы поцеловать меня, проскальзывая языком между моих приоткрытых губ. Он вытягивает руку и расстегивает мой лифчик. Затем встает между моих бедер, проводит руками по моим коленям, вверх по ногам, всасывая вершинку моего соска в свой горячий рот. Его язык наворачивает круги, прежде чем он обнажает зубы, притягивая больше груди в свой рот, и прикусывает, заставляя меня хныкнуть, когда его зубы врезаются в чувствительную плоть. Молниеносно он раздвигает мои ноги и опускает свою голову к моему лону, всасывая мою киску в свой рот, облизывает сквозь кружево моих трусиков, и затем проводит зубами по моему холмику, потом отстраняется, бросает на меня долгий взгляд и встает.
— Ты хоть представляешь, какая сладенькая на вкус или каково это для меня, смотреть на вот такую тебя.
— Деклан, — выдыхаю я в тот же момент, как он говорит:
— Ляг на спину.
Я делаю, как он говорит, и он хватает меня за бедра и переворачивает так, чтобы я оказалась на животе. Сильным движением он хватает мои руки, заворачивает их мне за спину, и я чувствую, как холодный ремень оборачивается вокруг них, чуть повыше локтей, болезненно сдерживая. С резким толчком мои лопатки соединяются, и все исчезает, поскольку кожа ремня кусает мою кожу в неумолимом захвате, означающем, что выхода нет, когда он застегивает ремень и закрепляет его. Мое сердце подскакивает к горлу, а мое тяжелое дыхание сложно не заметить. Но когда я начинаю издавать паникующие звуки в простыни, теплое дыхание согревает мое ухо, когда он прижимает к нему свои губы и тихо произносит:
— Шшшш, малышка. Доверься мне.
Он убирает мои волосы назад, пока я лежу, уткнувшись щекой в постель. Я киваю, но все внутри меня кричит, что то, что он собирается сделать, слишком. И затем он слезает с кровати, хватает меня за бедра и приподнимает повыше мою попу, ставя меня на колени, в то время как моя грудь остается на матрасе. Он спускает мои трусики вниз до моих коленей, и затем раздвигает руками мою попу, прежде чем его рот оказывается на моей обнаженной киске. Его влажный язык ласково обводит мой клитор, пока его руки грубо сжимают мою попу, и в тот момент, когда он всасывает мой клитор в рот, он со всей силы шлепает меня по попе. Я вскрикиваю от боли, лежа тут как какое-то животное, беспомощное в чьих-то руках, и возвращаюсь в гребаный подвал, о котором никогда не хотела думать, но я здесь, на грязном матрасе, и надо мной надругается приемный отец.
Я закрываю глаза и использую каждую унцию усилия, чтобы думать о чем-нибудь, кроме того, что происходит здесь и сейчас, но Деклан делает это невозможным, когда проскальзывает языком в мою киску, и в тоже время проводит пальцами по моему заднему проходу, заставляя меня напрячься. Затем он опускает эту руку под меня, хватает мою грудь и перекатывает сосок между пальцами, продолжая трахать меня своим языком. Я пытаюсь сосредоточиться на боли в руках, но он отвлекает мое внимание, когда убирает рот с моей киски, хватается за ремень и тянет меня назад, приподнимая мою грудь от кровати так, чтобы я села на свои пятки.
Поворачиваю к нему голову, он придвигается ко мне со словами:
— Попробуй себя, — и затем целует, лаская своим языком мой. Я хочу закричать, чтобы он остановился, потому что не хочу делать этого с ним, но я молчу. Я заставляю себя думать о том, зачем я использую его, и что мне нужно, чтобы он сделал. Слова «ты можешь сделать это» крутятся в моей голове снова и снова, но здесь есть энергия, которую я никогда не испытывала с мужчиной до Деклана. С Беннеттом легко закрыться, но у Деклана есть сила, которая удерживает меня в реальности, делая спасение практически невозможным. Разорвав наш поцелуй, он говорит: — Скажи, что ты хочешь. Попроси этого.
— Я хочу тебя, — лгу я.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Трахнул меня.
— Попроси меня, — приказывает он, и приказ до жути раздражает меня, но я сглатываю раздражение.
— Пожалуйста, Деклан, трахни меня?
Проводя рукой по моей попе, вниз между моих ног, он проскальзывает пальцем в мою киску, спрашивая:
— Ты хочешь этого? — его лицо прижато к моей щеке, грудь к моей спине.
— Да.
— Я хочу услышать, как ты скажешь это, — приказывает он, а я, черт, желаю, чтобы он прекратил болтать, чтобы я, наконец, смогла отстраниться от реальности.
— Пожалуйста, Деклан. Просто трахни меня. Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Хочу почувствовать тебя в своей киске. Хочу, чтобы ты заполнил меня полностью, — говорю я, произнося то, что он хочет услышать, чтобы мы уже покончили со всем этим.
И после этого, я слышу, как его штаны падают на пол позади меня, пока я сижу на коленях, ожидая его следующего движения. И затем он хватает мои волосы в кулак и опускает меня лицом в матрас. Опустив, он расставляет мои колени шире, приподнимает мою попу и затем последний разок облизывает меня, прежде чем толкается в меня по самые яйца, заставляя сдвинуться на кровати вперед. Он быстро хватает меня за запястья, которые лежат на пояснице и крепко держит одной рукой, пока второй держится за ремень.
Я поворачиваю лицо на бок и делаю все возможное, чтобы отстраниться от реальности, но его голос продолжает проникать в меня, он говорит, заставляя меня произносить, что я хочу его, что хочу этого, что мне нравится это, что это ощущается приятно. Я не могу избежать этого. Я в настоящем. Я никогда не остаюсь в настоящем, но прямо сейчас я, черт побери, тут, и скручивание моего живота начинает пробуждать отвратительный рокот желчи, который я молю, чтобы успокоился.
— Отпусти все, Нина. Перестань бороться, — говорит он, будто зная, что я пытаюсь сделать все, чтобы не кончить. Мое тело очень напряжено. Я идиотка, если думаю, что он не чувствует это. Он поймет, если я буду симулировать, но я все равно продолжаю борьбу. — Не борись со мной, — шипит он, его акцент усиливается от растущего желания. Затем он вытягивает руку, проводя влажностью по моему клитору, и начинает медленно, мучительно массировать его кругами. Он понятия не имеет, что разрушает все внутри меня. Я задерживаю дыхание и прикусываю губу. Я не могу отказать его требованиям.
Он начнет задавать слишком много вопросов, на которые я не смогу найти ответы для него, поэтому я сдаюсь и позволяю ему доставить мне отталкивающее удовольствие, которое я не хочу чувствовать. Оно растет вместе с желчью, и когда его член увеличивается во мне перед его предстоящим оргазмом, я ломаюсь. И неожиданно он нежно переплетает свои пальцы с моими и держит меня за руку, пока я кончаю. Оргазм проходит через все мое тело, пульсируя пламенными взрывами, которые выстреливают в каждую мою частичку.
Я не могу подавить стоны, которые вырываются из меня, унижая меня, и затем к моим стонам присоединяются стоны Деклана, когда его оргазм отражает мой. Ощущение его члена, пульсирующего внутри меня, пока мои стенки сжимаются вокруг него, продлевают мой оргазм, который я хотела бы остановить, но он проходит сквозь меня, удерживая меня в заложниках у мужчины позади меня. Наши руки крепко переплетены все время, как будто он знает, как мне тяжело и это его способ оказать мне поддержку.
Через секунду он отпускает меня и быстро расстегивает ремень с моих рук, и они безжизненно падают на кровать, а его тело опускается поверх моего. Я не могу на него смотреть. Я не могу даже открыть глаза. Когда мой оргазм утихает, удовольствие между моих ног остается, как напоминание о произошедшем. Я быстро беру себя в руки, пока Деклан сдвигается с меня на кровать и притягивает в свои объятия.
Я поднимаю колени вверх, и когда делаю это, он баюкает меня в своих объятиях, нашептывая мне на ушко. Я сосредотачиваюсь на звуке его голоса, чтобы успокоить свое бешено колотящееся сердце. Глубоко вдохнув, я задаюсь вопросом, как я собираюсь вновь пройти через секс с ним. Я слишком уязвима — слишком жива — слишком разгорячена — слишком разорвана — и в реальности. Я хочу плакать, но не могу, поэтому кладу голову на грудь Деклана и эгоистично принимаю утешение, которое он предлагает, потому что у меня нет иного выбора. Он держит меня, успокаивая, пока я слушаю его ровное сердцебиение.
— Поговори со мной, — просит он.
— Нет желания болтать
— Мне нужно, чтобы ты поговорила со мной. Расскажи, почему ты боролась со мной.
— Я не боролась, — пытаюсь отрицать.
Повернувшись на бок, чтобы оказаться лицом ко мне, он берет меня под коленку и вытягивает мою ногу на его бедро, сближая нас, и говорит:
— Я чувствовал тебя, Нина. Мне нужно, чтобы ты поговорила со мной. Я напугал тебя?
Да.
— Нет.
— Я сделал тебе больно?
Да.
— Нет.
— Тогда что? — спрашивает он тихо, в выражении его лица видно беспокойство.
Пытаясь уменьшить то, что вылезает в моей голове, я оборачиваю руки вокруг его шеи, обнимая его сильнее, и говорю:
— Ты просто такой по-настоящему властный, и я думаю... да... может быть, ты немного пугаешь меня.
— Прости, — говорит он, прижимая свой лоб к моему. — Посмотри на меня.
Когда я открываю глаза, он впивается в меня взглядом, придвигая свой нос к моему носу.
— Я не хочу пугать тебя. Не хочу причинять боль. Я только хочу быть ближе к тебе, и это единственный способ, который я знаю.
— Тебе не надо извиняться за то, какой ты, — тихо выдыхаю я. — Это. Твои объятия. Я никогда не чувствовала себя в большей безопасности. Так что просто обнимай меня, хорошо?
И он так и делает, очень долго, пока я пытаюсь прочистить голову. Мы просто обнимаем друг друга, а затем он берет мою руку, облизывает мою ладонь, прежде чем целует ее и прижимает к своей груди.
— Ты поглощаешь меня, ты знаешь это?
Я качаю головой и говорю:
— Я полагаю, что большую часть времени раздражаю тебя.
— Так и есть, — смеется он. — Твой остроумный ротик раздражает меня, но в то же время мне нравится это в тебе. Ты не принимаешь мое дерьмо, и мне нравится это. Но в то же время, я нуждаюсь в том, чтобы ты была способна принять мою фигню. Я требовательный и упрямый. И я не готов изменить это, поскольку я наслаждаюсь контролем.
— Почему?
Он произносит на выдохе:
— Давай не говорить об этих «почему». Не сегодня.
— Однажды?
— Однажды, дорогая, — говорит он, притягивая меня ближе к своему обнаженному телу. — Ты можешь остаться на ночь?
— Ммм хмм. Беннетт уехал в Майами на несколько дней. Я твоя до его возвращения.
Отклонив голову, он бросает в меня смертельный взгляд и язвительно говорит:
— Нет.
— Нет?
— Ты моя независимо от того, где он находится. Здесь или нет. Я не очень-то хорошо умею делиться с другими.
Я колеблюсь секунду и затем говорю:
— Это не так-то просто. Он не тот, кем кажется, Деклан.
— Что это значит?
— Просто... это нелегко.
Он качает головой в смятении, и я тихо повторяю:
— Это не так-то легко.
Он легонько проводит своими губами по моим, целуя, и я чувствую холод его дыхания, когда он шепчет:
— Я не жду, что с тобой будет легко, но этого недостаточно, чтобы остановить меня от того, чтобы заполучить тебя.
И с этими словами я целую его, позволяя ему наслаждаться моим сладким ядом. Он может контролировать меня в постели, что, несомненно, заставит меня еще настрадаться, но, в конце концов, я приму боль, потому что знаю, что буду в состоянии уничтожить его, чтобы спасти себя, чтобы вернуть себе все, что у меня украли, когда мне было всего пять лет.
Пробуждение в постели Деклана было безмятежным. Безмятежным каждым омерзительным способом. Его руки были на мне повсюду, в то время как его лицо было спрятано между моих ног, прежде чем он притянул меня на свои колени. Он завел руки мне за спину и держал их там своими руками, пока я трахала его. И вновь, он переплел и держал наши пальцы вместе, пока я кончала. Если быть честной, то мне требовалась его поддержка, потому что то, что он заставлял меня чувствовать во время секса, было мучительно и тревожно. Я не хотела, чтобы секс был приятным. Он не должен быть таким.
Но он не дал мне иного выбора, поэтому я солгала ему, сказав, что Клара приедет в мою квартиру, и мне надо там появиться, чтобы не вызвать подозрений. Мне просто нужно было убежать от него. Как только я возвращаюсь домой, я принимаю обжигающе горячий душ, отмывая каждую мою часть, но ничто не может очистить меня так, как Пик. Я чувствую, что ломаюсь и прекращаю бороться. Никогда в жизни я не хотела чувствовать то, что меня заставил ощутить Деклан. Когда картинки прошлой ночи и этого утра всплывают у меня в голове, слезы начинают свободно струиться по щекам, а в животе гниет отвращение.
Неспособная удержать все в себе, я выхожу из душа, падаю на колени, и меня неудержимо рвет. Болезненной смесью слюны, самой рвоты и слез. Образы Деклана, Карла, ремня, плоти, спермы, того старого матраса, вони подвала, запаха Деклана, моей ненормальной ненависти к Беннетту, моего одиночество без Пика, надгробного камня отца. Все это поглощает меня. Я слышу, чувствую, вижу, и затем еще один мощный позыв поднимает все вверх по моему горлу и отправляет в туалет.
В данный момент я ненавижу свою жизнь. Я ненавижу все в этой дерьмовой жизни, от которой так отчаянно хочу освободиться. Из меня вырываются рыдания, и я падаю на холодный пол и лежу, мокрая и обнаженная, а по комнате витает запах рвоты. И когда закрываю глаза, вижу папочку.
— Принцесса, что ты делаешь? — сонным голосом бормочет он, когда я пробираюсь к нему под одеяло.
— Я испугалась.
Он помогает натянуть на меня одеяло, а затем обнимает меня и говорит:
— Никто не причинит тебя боль. Я всегда защищу тебя. Теперь расскажи, что напугало тебя.
— Я не помню. Я просто проснулась и уже была напугана.
— Плохой сон?
Я киваю головой у его груди и съеживаюсь под покрывалами, говоря:
— Можно я посплю с тобой, папочка?
— Ты не хочешь возвращаться в свою кровать?
— Нет, я хочу побыть с тобой.
Его большие руки сжимают меня крепче.
— Ну как я могу сказать тебе «нет»? — говорит он и целует меня в лоб, щетина на его подбородке щекочет мою кожу, заставляя меня хихикать.
— Папочка! Щекотно! — взвизгиваю я, и как только слова вылетают из моего рта, он смеется и опускает свое лицо к моей шее, притворяясь, что ест меня. Мы вдвоем громко смеемся в темной комнате, кубарем катаясь по его постели.
Я начинаю щипать его за бока, и он откатывается на свою сторону, широко улыбаясь, и хихикает.
— Ты выиграла. Выиграла. Сдаюсь.
— Ты никогда не сдаешься, — говорю я.
— Иногда мужчине нужно понимать, что нужно позволить женщине выиграть. Теперь поцелуй меня перед сном, — отвечает он.
Он показывает пальцем на свою щеку, и я наклоняюсь и целую его небритое лицо, ощущая, как щетина колет нежную кожу моих губ.
— Иди сюда, — говорит он, и я ложусь в его объятия. Он целует меня в макушку. — Закрывай глаза. Тебе нечего бояться. Я никогда не позволю никому причинить тебе боль. Ты всегда будешь в безопасности.
— Я люблю тебя, папочка.
— Я так сильно люблю тебя, принцесса. Засыпай и найди меня в своих снах.
Картинка исчезает, и я падаю на бок, сворачиваюсь в клубок и плачу из-за всего того, что он пообещал, и что так и не произошло. Я никогда не была в безопасности, этот мир причинил мне столько боли, сколько я и не думала, что человек вытерпит. Все из-за Беннетта. И теперь я лежу здесь, в его ванной, нашей ванной. Он мой муж. Мы делим дом, постель, жизнь. Я знала, что делала, когда присоединилась к его миру, но после того, что случилось с Декланом, я хочу убежать. Убежать так далеко, не оглядываясь назад и не вспоминая ничего из этого. Бежать по дороге назад во времени. Вернуться в Нортбрук, в дом, где я раньше жила, пронестись сквозь входную дверь, в мою спальню, где мой папа все еще ждет меня возле маленького столика с розовыми маргаритками, чтобы присоединиться к нашему чаепитию принцесс. Возможно, если я буду достаточно сильно плакать, мир сжалится надо мной, сойдет со своей оси и осуществит мои мечты.
Я хочу назад моего папочку.
После всех этих лет, я просто хочу, чтобы папочка вернулся.
Проходит пара часов, и теперь я сижу в гостиной и наблюдаю, как идет снег. Все мое тело болит, и я чувствую усталость после своего срыва. Я знаю, лучше так, чем позволить этим чувствам жить во мне. Прошло много времени с тех пор, как я так истерила и жалела себя. А теперь я сижу и беру под контроль огонь, растущий внутри меня. Огонь, который я выпустила ранее. Я чувствую, как он разливается по венам горячей лавой. Возрождая то, что я делаю здесь. Тут я ради восстановления того, что у меня украли. Возвращение того, что было моим до того, как моего отца оторвали от меня и убили в тюрьме. Я могу справиться с Декланом, это была просто минутная слабость, но сейчас, я подправила ту стальную стену.
К черту Деклана.
К черту Беннетта.
Это для того, чтобы справедливость восторжествовала.
Это месть, к которой я готова.
Не тратя время впустую, я хватаю пальто и ключи и направляюсь в гараж, чтобы поехать в Джастис. Мне нужно увидеть Пика. Когда я подъезжаю к его трейлеру, вижу машину Мэтта. Я никогда не забуду ту ночь, когда Пик пробрался в мою спальню через окно посреди ночи. Мэтт тоже там был. Пик обнимал меня, пока я рыдала на заднем сиденье машины Мэтта несколько часов подряд, пока он вез нас в северный Иллинойс, где они с Пиком снимали квартиру. Мы втроем жили несколько лет вместе, пока я и Пик не сняли свою собственную квартиру.
Я больше не возвращалась в школу. Я была беглянкой, но не позволила себе стать недоучкой. Пик дал мне денег, чтобы купить учебники для домашнего обучения, которые помогли мне окончить среднюю школу. Самостоятельное обучение не отбирало того, что я была образована как любой другой выпускник, с дипломом или без. Я всегда любила школу и изучение новых предметов. Я просмотрела каталог курсов в местном университете и купила учебники для занятий, в которых была заинтересована, и сама училась по ним. Пик всегда дразнил меня, но я не позволила реальности того, что меня исключили из средней школы, изводить меня. Пока я не достигла положенного возраста, я не могла рисковать, чтобы получить работу, поэтому помогала Пику взвешивать и упаковывать фигню, которую приносил Мэтт. Из-за тех людей, с которыми они имели дело, я всегда была около Пика. Было безопаснее продавать вместе с ним, чем оставаться одной в квартире.
Но мне никогда не нравился Мэтт, несмотря на то, что он дружил с Пиком. Мне приходилось пару раз драться с ним, когда он напивался и пытался залезть мне в трусики. Но он тоже был на моей стороне той роковой ночью, когда они с Пиком вручили мне самый огромный подарок, о котором я только и могла просить. Мэтт и Пик позволили мне отплатить смертью. Первый вкус мести, который я ощутила, и они оба были на моей стороне, когда я зажгла спичку и убила Карла и Бобби той темной ночью. Мне было лишь пятнадцать, когда я почувствовала сладкий вкус мести, пока их жалобные крики были охвачены адским пламенем. И сейчас, увидев его здесь, я раздражена, потому что независимо от того, как он не нравится мне, я всегда буду признательна ему за тот бесценный подарок. И когда я закрываю дверь и захожу внутрь, Мэтт презрительно усмехается, зная обо все, что я делаю с Беннеттом.
— Так, так, так, что привело в эту дыру дамочку из высшего общества?
— Я безумно рада видеть это.
— Что — это? — спрашивает он.
— То, как твой словарный запас подрос за годы, — выдаю я, снимая пальто, а затем смотрю на Пика и говорю:
— Мне нужно поговорить с тобой.
— Чувак, выметайся, — говорит он Мэтту.
— Какого хрена?
— Не начинай, ты знаешь, что Элизабет редко может выбраться, чтобы увидеть меня, — высказывает он Мэтту, встает и подходит ко мне. Я обнимаю Пика и наблюдаю, как Мэтт хватает свою куртку и направляется к двери.
— Позвони, когда она свалит.
— Да, чувак. Поговорим позже.
Мэтт оглядывается и смотрит на меня через плечо, прежде чем выходит за дверь и уезжает. Я крепко обнимаю Пика и почти душу его.
— Вау. Что происходит? — говорит он, обнимая меня.
— Я очень соскучилась по тебе, — неразборчиво бормочу я.
— Все в порядке? Что-то произошло? — спрашивает он, подводя нас к дивану и усаживаясь.
— Прошлой ночью я трахалась с Декланом.
Беспокойство на лице Пика не удивительно. Кроме Карла, Пик был единственным парнем, с которым у меня был секс, до Беннетта. Но Беннетт ничто по сравнению с Декланом.
— Черт, — выдыхает он. — Ты как, нормально?
— Он связал меня ремнем, — произношу я.
— Это еще что за фигня?
— Вот такой он. Он властный. Вообще-то он трахнул меня на новогодней вечеринке. Тогда был наш первый раз. Был быстрый перепихон в ванной.
— Погоди-ка. Давай поподробней, — озадаченно говорит он.
— Я пыталась заставить его ревновать на вечеринке, видимо это сработало. Он последовал за мной в ванную комнату, и у нас был секс. Я не видела его и не разговаривала с ним, пока вчера сама не приехала к нему. Беннетт в Майами, поэтому я провела всю ночь с Декланом. Секс с ним был ужасным. Невозможно заглушить происходящее, потому что он такой требовательный во всем. Я уехала утром домой, потому что чувствовала себя отвратительно.
— Иди сюда, — выдыхает он, крепче сжимая меня в объятиях. Мы просто сидим минуту, затем он спрашивает: — Итак, что ты думаешь?
— Я не могу просто бросить его. Он подходящий парень. Я знаю это.
— Почему ты так уверена?
Качая головой, говорю:
— Я не знаю. Я просто чувствую это. Не могу объяснить... просто предчувствие.
— Даже не знаю, — говорит он, сомневаясь в моих словах.
Немного раздражаясь, я спрашиваю:
— Что?
— Думаешь, он способен?
— На этот вопрос никто тебе точно не ответит, но да, я думаю, он может сделать это.
— Что если он все выяснит?
— Не выяснит.
Всматриваясь в мое лицо, он давит на меня:
— Не будь так уверена в этом. Уверенность слишком опасная штука.
Поворачиваясь в его руках, я устраиваюсь удобнее и выговариваю:
— Чудесно. Что если он узнает? Понятия не имею, Пик. Что это будет значить? Преступление не будет совершено.
— Что насчет Беннетта? Если Деклан все узнает или будет неспособен, ты сможешь сделать все сама?
Я раздраженно смеюсь, поворачиваюсь лицом к Пику и говорю:
— То, как ты сомневаешься во мне, выставляет тебя глупцом. Я люблю моего папу, и он заплатил слишком большую цену, когда был убит, — осуждающе глядя на него, я закипаю. — Если ты думаешь, что я не способна, то ты совсем меня не знаешь.
— Я знаю тебя. Лучше всех знаю. Но мы говорим об убийстве, Элизабет.
— Я в курсе, о чем мы говорим, Пик. Я живу в этой игре четыре года. Я делю постель с сукиным сыном, — выплевываю я. Пик раздраженно проводит рукой по волосам и говорит, тяжело дыша:
— Я знаю. Боже, знаю. Просто прошло так много времени. Ты просто отчасти уже привыкла к той жизни, которую ведешь, так?
— Да, — тихо говорю я. — Я понимаю. Для меня все по-прежнему, но думаю, я немного более встревожена, чем ты, принимая во внимание мою роль. Но я чувствую, что это, наконец, произойдет. Исполнится то, чего мы так долго хотели, правильно?
— Я обещаю, что сделаю что угодно, чтобы улучшить твою жизнь. Я не изменил мнение. Тот ублюдок заплатит за то, что сделал с твоей жизнью.
Киваю, моя улыбка становится шире от мысли, что Беннетт получит по заслугам за все дерьмо, что случилось со мной. За смерть моего отца, за все беды, которые случились по вине его и его родителей. Я буду упиваться тем, что останется после него — властью и деньгами. Разрушение жизни Деклана по пути к моему спасению — это неизбежность, если мы с Пиком хотим оставаться чистенькими. Итак, мы двигаемся дальше по плану. Мы ждали этого момента годы. Весь вечер мы обговариваем детали и решаем, что я вернусь через несколько дней, когда Беннетт отправится в Дубай. После разговора Пик очищает меня, и затем я возвращаюсь на дорогу. Назад за своим возмездием.
После встречи с мистером Бернстайном из журнала «Чикаго», я работаю над отрывком статьи, которую они хотят опубликовать в следующем месяце в февральском номере. Журнал пишет о нескольких «Важных» парах в честь Дня святого Валентина и хочет поставить нас с Беннеттом на первый план, поэтому дал мне самой написать эту часть. Мне приказали написать о том, как мы поддерживаем «искру» и помогаем разным благотворительным организациям. Беннетт казался таким взволнованным, когда пару часов назад я позвонила ему и рассказала детали статьи и о встрече с мистером Бернстайном и редактором, которого мне назначили.
Когда я заканчиваю с работой, то начинаю собираться. Деклан, наконец, написал мне после двадцатичетырехчасовой тишины. Меня не удивило, что он больше не мог ждать. Сообщение было коротким, только суть, и я согласилась приехать к нему. Хотя я переживаю по поводу секса с Декланом, я пытаюсь сфокусироваться на иных вещах, но это по-прежнему пленит мой разум. Одевшись, я выхожу и еду к нему. Когда лифт открывается, он улыбается и делает шаг ко мне, протягивая ключ-карту.
— Вот, — говорит он.
— Для чего это?
— Чтобы спасти меня от напряга спускаться вниз и забирать тебя каждый раз, как ты приезжаешь. Бери.
Кокетливо улыбаясь, говорю:
— Итак, значит я «напряг»?
— Ты? Нет.
Когда мы заходим в лифт, он встает передо мной, толкает к зеркальной стене и целует. Он кладет руки мне на шею, контролируя каждое движение поцелуя, пока его язык раскрывает мои губы, чтобы он мог получить больше. Наши тела прижимаются друг к другу, и его тепло согревает меня, и когда он отстраняется, я чувствую себя немного возбужденной.
— Я скучал по тебе, — говорит он, смотря вниз на меня.
— Да?
— Как всегда.
Он берет меня за руку, когда открывает дверь, и я чувствую доносящийся из кухни запах готовящейся еды.
— Что там? — спрашиваю я, усаживаясь.
— Ужин.
— Ты готовишь? — спрашиваю я, ухмыляясь, когда он берет бутылку вина и наливает мне в бокал Пино Нуар.
— Почему ты выглядишь такой удивленной?
Качая головой, я делаю маленький глоток, прежде чем сказать:
— Думаю, на самом деле я не очень много знаю о тебе, поэтому уверена, что меня еще многое удивит.
Он улыбается от моих слов, затем идет на кухню и начинает резать овощи.
— И что ты готовишь нам?
— Курицу в винном соусе с миндалем, жареные овощи и молодой картофель.
— Звучит удивительно, — говорю я, потягивая вино и наблюдая, как он легко двигается по кухне. — Кто научил тебя готовить?
— Моя мама. Вспоминая то время, когда я был еще ребенком, я помню, как она ставила стул у плиты, чтобы я мог на нем стоять. Я мог наблюдать и помогать ей, когда понадобится что-нибудь помешать. В конце концов, она стала позволять мне разбивать яйца и выполнять простые поручения, — говорит он мне, когда собирает овощи и опускает их в сотейник. — А когда я стал старше, мы с ней вместе стали готовить более сложные блюда.
— Кажется, у тебя прекрасная мама.
— Такой она и была.
— Была? — спрашиваю я, и когда слово вылетает изо рта, он смотрит на меня и говорит:
— Однажды, — то же слово, которое он произнес, когда я спросила, почему ему требуется все контролировать.
— Что насчет тебя? — спрашивает он. — Ты любишь готовить?
— Я никогда не училась.
— Твоя мама никогда не учила тебя? — спрашивает он.
Я качаю головой, зная истинную правду, что у меня никогда не было матери, но ведь Деклан знает лишь ту ложь, которую я ему поведала о моей семье, поэтому я отвечаю:
— Нет. Она много работала и редко бывала дома. Мне нравится наблюдать за Кларой, когда она занимается приготовлением блюд. Иногда она разрешает мне помогать ей, но не часто. Я делаю почти столько же, сколько позволяла делать тебе твоя мама, когда ты стоял на стуле рядом с ней. Я только мешаю еду и наслаждаюсь ароматным запахом.