Крюк он перехватил лишь со второй попытки. После нескольких неуклюжих попыток ему удалось зацепить его за второй крюк, торчавший у него за спиной. Почувствовав, как натянулась сзади веревка, он понял, что Бейл готов, и начал подъем.
Колышки сидели в скале крепко, но на слишком большом расстоянии друг от друга. Тораку не хватало роста, и дважды он соскальзывал, но страховка, туго натягиваясь, спасала его от падения.
На скале было настоящее пекло. Перед подъемом Торак снял башмаки и куртку, но все равно прямо‑таки обливался потом. Каждый выступ был покрыт скользким слоем птичьего помета. От нестерпимой вони щипало глаза, руки и ноги вскоре стали такими же серыми и скользкими, как птичье гуано.
Закидывать веревку самому оказалось гораздо труднее. Когда это делал Асриф, Торак сразу видел все его просчеты, но сам сумел это сделать лишь после нескольких неудачных бросков. Надо сказать, его здорово поддерживало ощущение того, что отцовский нож висит у него на бедре, а в мешочке со снадобьями чувствуется знакомый вес материного рожка с охрой.
Среди камней он то и дело замечал совершенно, казалось бы, неуместные здесь комочки розового пуха, дрожавшего на ветру. Крошечные детеныши кайр вытягивали тонкие шейки, следя за ним. Правда, по большей части птицы улетали при виде Торака, но некоторые все же пытались отогнать его от гнезд. Моевки, например, висели над ним, трепеща крыльями, и пронзительно орали. А поднимаясь рядом с выступом, где торчала целая толпа детенышей глупышей, Торак лишь с огромным трудом увернулся от полновесного заряда омерзительно вонючего помета, выпущенного прямо ему в лицо.
И, уже начав сомневаться, что когда‑нибудь ему удастся преодолеть этот подъем, он с трудом перевалился через край выступа, находившегося почти рядом с выступом Асрифа.
До него было чуть больше вытянутой руки. Асриф стоял на четвереньках спиной к Тораку; его плечевой ремень сзади безнадежно зацепился за острый край скалы. Ничего удивительного, что он так и не смог сам себя снять с этого камня.
Асриф неловко оглянулся через плечо и попытался изобразить свою обычную насмешливую улыбку, но это у него получилось не слишком хорошо.
– Рад тебя видеть, Лесной Мальчик. – Лицо у него было красным – то ли от усталости, то ли от унижения, Торак не понял.
– Сейчас я попробую тебя отцепить, – сказал он Асрифу и стал медленно продвигаться по узкой трещине, тянувшейся от его выступа к выступу Асрифа.
– Следи за орлами! – посоветовал ему Асриф.
Осмелившись все же осторожно поднять голову и посмотреть наверх, Торак чуть не свалился от неожиданности. Небо у него над головой целиком скрывалось за огромным орлиным гнездом, представлявшим собой кучу спутанных, покрытых лишайниками веток. Гнездо это было, пожалуй, ничуть не меньше любого жилища в племени Ворона. Откуда‑то из глубины гнезда слышалось слабое попискиванье птенцов. Но никаких признаков присутствия взрослых орлов Торак не заметил.
– Где они? – шепотом спросил он.
– Кружат высоко над нами, – сказал Асриф. – Я думаю, они понимают, что я застрял. С тобой будет по‑другому.
Торак нервно сглотнул и оглянулся на тот выступ, который только что покинул. Его веревка надежной петлей обвивала последний колышек, вбитый чуть выше выступа. Если он оступится, веревка не должна дать ему пролететь слишком далеко вниз. Но веревка может порваться, или он может тоже зацепиться снаряжением за какой‑нибудь выступ, или колышек треснет и развалится…
«Ладно, – нетерпеливо прервал он себя, – хватит!»
Он еще немного продвинулся вдоль трещины, вытянулся изо всех сил, но дотянуться до зацепившегося ремня Асрифа так и не смог.
Он попробовал подойти еще ближе, но теперь его не пускала собственная страховка. Он подергал за нее – в ответ Бейл должен был немного отпустить веревку, но ничего не изменилось.
– Он больше ничего не может выпустить, – сказал Асриф. – Веревки не хватает.
Торак глянул вниз, пролетев взглядом с головокружительной высоты к повернутым вверх лицам, и увидел, что Бейл качает головой.
Минутку Торак размышлял. Потом выбрался из своего страховочного снаряжения, оставив его висеть на последнем колышке. Теперь уже ничто не смогло бы удержать его, если б он свалился.
– Что ты сделал? – в ужасе прошипел Асриф.
– Ты лучше попробуй отогнать от меня этих птичек, – велел ему Торак, подбираясь все ближе.
Он снова потянулся к зацепившемуся ремню и на этот раз нащупал его!
Темная тень накрыла его. Торак втянул голову в плечи, а серебристая чайка, гневно и требовательно крича «кьоу!», спикировала на него, но Асриф закричал и даже умудрился бросить в нее камнем, но промахнулся. Чайка, выпустив в обоих нарушителей птичьего спокойствия заряд помета, улетела. Омерзительная белая слизь покрыла волосы Торака и потекла по лицу, чуть не попав в глаза. Кое‑как отплевавшись, он снова предпринял попытку освободить ремень.
На этот раз Тораку удалось за него ухватиться, но выпачканные птичьим дерьмом пальцы скользили, и он никак не мог стащить ремень со щербатого камня.
– Подвинься чуточку, – задыхаясь, попросил он Асрифа, – пусть провиснет немного.
Асриф послушно подвинулся.
Резким рывком, который чуть не унес его в пропасть, Торак сорвал ремень с камня и освободил Асрифа.
По‑прежнему стоя на четвереньках и открыв от изумления рот, Асриф повернулся, посмотрел Тораку прямо в глаза и пробормотал:
– Спасибо.
Торак коротко кивнул и спросил:
– А корень? Ты корень достал?
Асриф покачал головой.
– ЧТО?
– Я не смог дотянуться. – На лице Асрифа был написан жестокий стыд. – Я выбрал не те колышки и угодил в тупик. Мне надо было подниматься по тому ряду, который выбрал ты.
Торак еще раз осторожно посмотрел вверх и увидел – совсем недалеко и чуть правее – глубокую трещину, зигзагом уходившую под основание орлиного гнезда. У самого верхнего конца трещины, в тени гнезда, торчал кустик растения с темно‑пурпурными листьями. Вот оно!
Торак понимал, что надо бы вернуться на тот выступ, который он только что покинул, и надеть страховочное снаряжение. Но веревка и так уже натянута до предела, она все равно не позволит ему добраться до орлиного гнезда… Значит, придется обойтись без страховки.
– Я все‑таки попробую до него добраться, – сказал он, хотя совсем не был в этом уверен.
Руки и ноги у него дрожали от напряжения, он ощупью искал любую трещинку, любой выступ, но все же упрямо полз наверх, к орлиному гнезду. Жара донимала его, он безумно устал, от запаха птичьего помета в горле стоял тошнотворный комок…
Вдруг прямо у Торака под ногой край трещины дрогнул и опасно подался; он вовремя успел переместить ногу чуть выше и увидел, как развалился край его прежней опоры. Осколки покатились, посыпались вниз и, ударившись о валуны, разлетелись вдребезги, чуть не поранив Детлана и Бейла.
Торак не успел даже крикнуть, предупредить их. Впрочем, его крик вряд ли понравился бы грозной скале, которая, похоже, уже начинала уставать от суеты, которую устроили непрошеные гости прямо у нее на щеке.
Торак еще немного подтянулся, пытаясь достать заветный корень.
– Осторожней! – крикнул ему Асриф.
Раздался угрожающий клекот, и к Тораку метнулась огромная тень. Оглянувшись и подняв глаза, он увидел, что с небес прямо на него падает орел, вытянув свои страшные когти и целясь ему в лицо. Торак обеими руками цеплялся за утес, он даже голову защитить не мог; оставалось распластаться на камне, прижавшись к нему всем телом. Мелькнули свирепые золотистые глаза орла, его острый черный язык трепетал в разинутом клюве. Громко прошелестели крылья, в размахе превосходившие длину их челноков…
Камень угодил орлу прямо в грудь, и хищник, пронзительно вскрикнув, полетел прочь.
Торак скосил глаза и увидел, что Асриф уже прилаживает в свою пращу второй камень.
Вот только далеко ли улетел орел? Возможно, он настолько испугался, что больше нападать не станет, только вряд ли. Скорее всего, он кружит в вышине, готовясь к новому нападению.
Склон стал чуть более пологим, и Тораку наконец удалось взобраться на тот выступ, где было устроено гнездо. К своему великому облегчению, он обнаружил, что там хватает места даже для того, чтобы, опустившись на правое колено и прижавшись плечом к раскаленной скале, вытянуть левую ногу и вытащить из ножен нож.
Небо у него над головой потемнело. Снова послышался свист могучих крыльев, снова молоточком зазвенело встревоженное «клек, клек!» – на этот раз уже два орла кружили над Тораком – родители, готовые во что бы то ни стало защитить свое потомство.
– Да не нужны мне ваши птенцы! – крикнул им Торак, взмахнув ножом и совсем позабыв, что говорить нужно тихо и резких движений не делать.
Ничего удивительного, что орлов его вопль только еще больше встревожил. Когда он дотянулся наконец до вожделенного кустика и принялся ножом выковыривать его из твердой земли, ему все время казалось, что его вот‑вот сбросят с утеса.
Асриф, отлично владея пращой, сумел несколькими камнями отогнать орлов, но далеко они не улетели. Скалы так и звенели от их криков.
– Поторопись! – крикнул Тораку Асриф.
Торак даже не счел нужным ответить: он и сам это прекрасно понимал.
Корень зелика накрепко сросся с прокаленным солнцем «питательным слоем» – гнилыми ветками и старым орлиным пометом – и совершенно не желал с ним расставаться. Пот ручьями стекал по спине и лицу Торака, но он упрямо, кусок за куском, отковыривал отцовским ножом окаменевшую землю. Край выступа, на который он опирался коленом, оказался непрочным и крошился; пока он работал, несколько кусков уже отвалилось и разлетелось вдребезги. Торак в отчаянии схватил проклятый кустик рукой и принялся раскачивать, надеясь поскорее вытащить его из земли.
– ПОТОРОПИСЬ! – снова крикнул Асриф. – У меня камни кончаются!
Наконец Тораку удалось вырвать зелик из почвы. Корешок у него оказался совсем небольшим, не длиннее указательного пальца, и каким‑то блеклым, в темных пятнышках. Торак с минуту разглядывал его – не в силах поверить, что столь незначительный предмет способен избавить целые племена от страшной болезни.
– Я его вытащил! – крикнул он Асрифу и, сунув корень за пазуху, убрал нож в ножны и пополз назад, к тому выступу, где оставил свое снаряжение.
Край трещины у него под ногой неожиданно треснул, обломился, и он почти повис в воздухе, успев убрать ногу и прижавшись к скале.
– ОСТОРОЖНЕЙ! – заорал он во все горло, потому что целый каменный пласт, отделившись от скалы, скользнул вниз, прихватив с собой и тот выступ, на котором он оставил свое снаряжение.
Торак в ужасе, не веря собственным глазам, смотрел, как этот пласт, просвистев мимо Асрифа и едва не задев его, плавно, почти лениво, рухнул на камни всего в нескольких шагах от Детлана и Бейла.
Крики орлов сразу куда‑то отдалились. Теперь Торак слышал лишь собственное дыхание и тихий перестук ссыпающихся вниз камешков.
Над ним, поднявшись значительно выше, продолжали кружить орлы. Они понимали, что больше их птенцов он не потревожит.
Под ним Асриф, задрав голову, смотрел ему прямо в глаза.
Оба отлично понимали, что это значит, но ни один не хотел произносить вслух необходимые слова. Утратив снаряжение, Торак лишился и последней возможности спуститься с утеса. Можно было, конечно, попытаться потихоньку сползти вниз без страховки, но это почти наверняка закончилось бы падением и гибелью.
Асриф облизнул пересохшие губы и сказал:
– Спускайся на мой выступ.
Торак обдумал это предложение и покачал головой:
– Нет, там двоим места не хватит.
– А может, хватит. Надо попробовать использовать мою страховку и…
– Веревка не выдержит. И тогда разобьемся мы оба.
Асриф промолчал, понимая, что Торак прав.
– Ладно, лови корень! – резко приказал ему Торак.
Асриф открыл было рот, собираясь возразить, но Торак не дал ему вымолвить ни слова.
– Ты же понимаешь, что это единственный выход. Ты спустишься вниз и отнесешь корень Тенрису, а он приготовит лекарство. Для всех.
Голос Торака звучал очень уверенно, но сердце его трепетало, как перепуганный птенец. В душе он, пожалуй, и сам как следует не понимал, что за слова произносит.
Свесившись вниз до предела, он, насколько мог, вытянул руку и осторожно выпустил драгоценный корень. Асриф поймал его на лету и бережно положил за пазуху.
– А как же ты? – растерянно спросил он.
Но у Торака голова работала на удивление ясно. Возможно, все еще действовал стебель ясменника, а возможно, сознание его не желало мириться с безнадежностью создавшегося положения.
Внизу, прямо под Тораком, на узкой каменистой полоске стояли Детлан и Бейл. Дальше раскинулось Море. Если получше оттолкнуться и прыгнуть, то можно попасть не на камни, а в воду… Здесь глубоко…
– Ты бы все‑таки попробовал как‑то спуститься вниз, – тихо сказал Асриф, и лицо его стало совсем детским, испуганным.
– Ну да, и сорвусь, и упаду прямо на тебя? – возразил Торак. – И куда деваться Детлану и Бейлу? Ведь если я упаду, вы все тоже можете погибнуть!
Асриф судорожно сглотнул:
– Но что же еще…
– Береги голову! – крикнул ему Торак и прыгнул с утеса.
Глава двадцать седьмая
Торак падал сквозь светящуюся зеленую воду, и ему совсем не было страшно, наоборот – он испытывал огромное облегчение от того, что, прыгнув, не разбился о скалы.
После раскаленного утеса вода показалась ему такой холодной, словно его ударили в грудь, но потом прошло и ощущение холода: теперь он падал… прямо в Лес!
Золотистые, пронизанные солнцем водоросли покачивались в такт дыханию Моря. Корни ламинарий терялись где‑то во тьме, а меж их изгибающимися стволами, точно ласточки, мелькали серебристые мойвы.
Потом к Тораку подплыл хранитель племени Тюленя, одним взмахом ластов преодолев расстояние между ними. Тюлень перевернулся брюхом вверх и уставился на Торака большими круглыми глазами. Вся его усатая морда, покрытая пузырьками воздуха, излучала такое дружелюбие и детское любопытство, что Тораку стало смешно.
Отлив нес его куда‑то в сторону от тюленя, где вода была холоднее. Острая боль вдруг пронзила внутренности. Но ни понять, в чем дело, ни испугаться он не успел: боль оказалась мимолетной и вскоре исчезла, да и холода он больше совсем не чувствовал. Ему стало совсем тепло, он чувствовал себя удивительно легким, невесомым, он был своим в этом прекрасном, нежном, зеленом мире, и ему совершенно не хотелось его покидать.
И все же пришлось подняться наверх и глотнуть воздуха.
Торак неохотно оттолкнулся ногами и стал всплывать. Он возносился вверх неторопливо, по спирали, окутанный облачком серебристых пузырьков. Наконец он вынырнул, и мир над волнами показался ему таким неприветливым и жестоким, что он покрепче зажал ноздри и снова поплыл на глубину – назад, навстречу тому прекрасному зеленому свету. Торак погружался все глубже и глубже и плыл все быстрее – он никогда не думал, что может плыть так быстро! – и вокруг расцветало царство золотисто‑зеленых водорослей.
Среди водорослей что‑то плавало, и Торак, сгорая от любопытства, решил посмотреть, что это такое.
Это был мертвый мальчик: безжизненное тело его колыхалось в такт течению, и водоросли уже успели обвить его. Торак даже подумал: уж не Асриф ли упал в воду? Или, может, это Детлан? Или Бейл? Но длинные, колышимые водой волосы утопленника оказались значительно темнее, чем у мальчишек из племени Тюленя. Вдруг течение раздвинуло волосы у мальчика на лице, и Торак увидел широко раскрытые серые глаза, высокие худые скулы и на обеих скулах – черно‑синюю татуировку племени Волка.
Сжавшись от ужаса, он понял, что смотрит на самого себя.
Мысли его понеслись, точно вспугнутая стайка рыбешек.
«Что это? Неужели я умер? Не потому ли ко мне приплывал хранитель племени Тюленя, провожая меня в последний путь?»
Он постарался взять себя в руки.
«Не будь дураком, Торак! – сказал он себе. – К тебе приплывал тюлень, а ты из племени Волка! И хранитель твоего племени – волк! Но если я не умер, – потрясенно думал Торак, глядя на качавшееся среди водорослей тело мальчика, – то что же тогда со мной происходит?»
Он нырнул, чтобы поближе рассмотреть свое собственное тело, и вдруг резко остановился, передними ластами как бы отталкивая от себя воду.
Ластами?
Да, действительно ластами! Причем он мог управлять ими, как руками, а когда разводил их в стороны, то видел на них короткую серую шерсть, колышимую течением.
Торак ловко перевернулся на спину и немного проплыл, с изумлением обнаружив, что теперь может видеть и далеко вглубь, где пурпурные колючие морские звезды пробираются в темноте по дну морскому. Он отлично слышал, как мелкие, но крепкие зубы рыбок теребят стебли ламинарии, как хрупко позванивают панцири крабов, пробирающихся по камням…
Но больше всего ощущений давали ему усы. С помощью усов он мог бы выследить даже самую мелкую рыбешку, стрелой пролетавшую мимо. Море казалось ему сплошной паутиной спутанных, пересекающихся невидимых следов тысяч и тысяч рыб и морских существ. Он также ощущал сильные медлительные колебания мощных стеблей ламинарии и дыхание волн, откатывавшихся от прибрежных скал. Он висел по‑тюленьи вверх брюхом и пытался разобраться в этих бесчисленных переплетающихся следах, уловить их смысл.
А потом он услышал пение. Очень тихое и очень далекое.
Пронзительные вскрики каких‑то волшебных существ сменялись целым ливнем яростных щелчков. Это была песнь гнева и утраты, и доносилась она из открытого Моря.
Дрожь пробрала Торака от кончиков усов до конца его короткого широкого хвоста. И он почувствовал великое волнение в водах Моря: неведомое существо с невероятной скоростью неслось прямо к нему…
Душа Торака вдруг преисполнилась ужасающей уверенности: к нему приближался Охотник.
И снова внутренности его скрутил тошнотворный спазм – острая боль затмила разум, – и он вдруг снова стал самим собой, Тораком. Он страшно замерз, ему не хватало воздуха, он почти ничего не видел вокруг, на такой невероятной глубине, но краешком глаза все же успел заметить всплеск серебристых ластов: это хранитель племени Тюленя покидал его, устремляясь к своему убежищу.
А к нему, Тораку, приближался Охотник!
Оттолкнувшись ногами, Торак изо всех сил стал пробиваться вверх. Конечности казались ему странно неповоротливыми и тяжелыми, и двигался он, как во сне, с чудовищной медлительностью, но все же наконец вынырнул на поверхность.
Задыхаясь, кашляя и отплевываясь, Торак с трудом разглядел среди волн знакомые валуны, поросшие ракушками, и с облегчением понял, что течением его отнесло к тому самому выступу скалы, который так похож на коготь зверя. Отчаянно работая руками и ногами, Торак устремился к спасительному берегу. Возможно, он все же успеет до него добраться, прежде чем Охотник…
И тут он увидел, что Асрифу удалось спуститься с утеса. Он прыгал и что‑то кричал, размахивая руками, как сумасшедший. А Бейл и Детлан готовились выйти в Море на своих жалких челноках – явно на поиски его, Торака, еще надеясь его спасти. Неужели они не видят, что рискуют куда больше, чем он? У него, по крайней мере, еще есть надежда добраться до когтеобразного выступа, а они в своих лодчонках тут же окажутся во власти разгневанного Охотника…
– НЕТ! – отчаянно закричал Торак. – ВЕРНИТЕСЬ! ВЫХОДИТЕ ИЗ ВОДЫ!
Вряд ли они смогли его услышать. А если и услышали, то, наверное, решили, что он зовет на помощь.
Еще быстрее заработав руками и ногами, Торак снова закричал, высовываясь из воды:
– ВЫХОДИТЕ НА БЕРЕГ! ОХОТНИК СЮДА ИДЕТ! ОХОТНИК!
На этот раз Бейл услышал его, но, вместо того чтобы повернуть челнок к берегу, он еще быстрее принялся грести по направлению к Тораку, удивленно покачивая головой. И Торак, цепенея от страха, увидел, что Море вокруг него стало предательски спокойным и никакого черного плавника нигде не видно. Бейл не понял его предупреждения, потому что не мог видеть Охотника. И не знал, что тот плывет сюда.
– Назад! Вернись назад! – снова крикнул ему Торак. – Сюда Охотник плывет!
Бейл наконец понял – приналег на весло, развернул челнок и крикнул Детлану, чтобы тоже плыл к берегу.
Волны швырнули Торака прямо на каменистый «коготь». Ухватившись за водоросли, он выволок собственное тело на камни за секунду до того, как громкое хриплое «куошш!» взорвалось у него за спиной и высоко в воздух взлетел фонтан брызг.
Рухнув на камни, обессилевший Торак успел все‑таки мельком заметить черную спину, аркой изогнувшуюся над водой, и щербатый плавник. Охотник‑одиночка был совсем рядом. Торак видел, как со спины кита скатывается вода, потом из Моря на мгновение показалась огромная тупорылая голова Охотника; его непостижимый темный глаз смотрел прямо на Торака. Потом кит снова нырнул, мелькнув в волнах, и черный плавник понесся прямо к челнокам Бейла и Детлана.
Они слишком поздно последовали предостережениям Торака. Бейл, правда, уже почти добрался до скал, откуда Асриф протягивал к нему руки, подбадривая его криками, а вот Детлан отстал, и теперь разъяренный кит настигал его.
Торак с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, бросился к своим товарищам, то и дело оскальзываясь на водорослях. Но обогнать Охотника он, конечно, не мог и с ужасом увидел, как кит настиг Детлана и с силой ударил огромным хвостом, попав по корме челнока и подбросив его в воздух.
Детлан с криком вылетел из лодки, пролетел по воздуху и, рухнув на скалы, тут же беспомощно соскользнул обратно в воду. Асриф и Бейл бежали к нему со всех ног, но черный плавник явно обгонял их – и вдруг в последний момент Охотник резко развернулся и мгновенно исчез в волнах.
Асриф и Бейл вытащили безвольно обвисшее тело Детлана из воды и положили на камни.
Торак, потрясенный до глубины души, затаив дыхание, вглядывался в морскую даль, но ничего не видел. Лишь белая пена клубилась на волнах в том месте, где нырнул Охотник.
Наконец вдали мелькнул черный плавник: Охотник уходил в открытое Море. Кого бы ни искал кит‑одиночка, здесь он его явно не нашел. Вздохнув с облегчением, Торак повернулся и побежал к остальным.
Асриф стоял на коленях, зубами вытаскивая затычку из бурдюка с водой. Бейл вытряхивал на камни содержимое своего мешочка с лекарствами. Детлан лежал с закрытыми глазами, и лицо его покрывала смертельная бледность, губы посинели от боли и пережитого потрясения. Но, подойдя поближе, Торак понял, что он жив и дышит.
Бейл быстро глянул на него и озабоченно спросил:
– Ты‑то как?
– Все хорошо, – успокоил его Торак и повернулся к Асрифу: – Корень у тебя?
Асриф лишь молча приложил руку к груди.
Челнок Детлана кит разнес в щепы, не лучше выглядела и его нога – из страшной кровавой раны на голени торчала, посверкивая, сломанная кость.
– Почему – за мной? – задыхаясь, спросил вдруг Детлан. – Почему он погнался именно за мной?
Бейл положил руку ему на плечо.
– Вряд ли он именно за тобой гнался, – сказал он. – Иначе ты бы сейчас не лежал здесь – живой.
– Хотя люди из племени Корморана все же сказали правду, – пробормотал Асриф, поднося к губам Детлана бурдюк с водой. – За кем‑то этот Сломанный Плавник точно гоняется!
– Но за кем? – пожал плечами Бейл и, повернувшись к Тораку, задал ему тот самый вопрос, который Торак и сам без конца задавал себе: – Но как, клянусь именем Матери‑Моря, ты узнал, что Охотник плывет сюда?
Глава двадцать восьмая
Ренн показалось, что Торак очень бледен, когда он опустился на колени возле раненого парнишки. Прячась среди валунов шагах в тридцати от них, она просвистела условный сигнал: песенку горихвостки. Она выбрала горихвостку, потому что горихвостки – птички лесные и Торак наверняка должен обратить на это внимание.
Но он как будто ее и не слышал! Странно – чтобы Торак, и не услышал пения здесь лесной птицы? Наверное, он все же слишком потрясен случившимся.
Ночь была жаркая, липкая – такое затишье обычно стоит перед грозой. Ренн просто обливалась потом, когда наконец сумела пробраться сквозь заросли рябины к подножию утеса и притаиться за валуном. Как раз перед этим Охотник атаковал ребят из племени Тюленя, но ни они, ни Торак, похоже, так и не поняли, почему он напал на них. Зато Ренн это знала. Она все еще чувствовала запах падали, все еще слышала чавканье голодного Волка. Волк был так поглощен едой, что едва обратил внимание на то, что она куда‑то ушла.
На закате, когда спустились голубые светящиеся летние сумерки, Ренн по‑прежнему ждала, прячась за валуном и отчаянно мечтая рассказать Тораку о жестоком убийстве маленького китенка, но почти столь же отчаянно мечтала она и о том, чтобы ее ни в коем случае не заметили эти мальчишки из племени Тюленя.
Затем к каменистому берегу пристал еще один челнок, и прибывший на нем мужчина с ужасно обгоревшим лицом, одетый в куртку из тюленьих кишок, сразу взял командование на себя. Один из мальчишек, самый маленький и хрупкий, что‑то вытащил из‑за пазухи, отдал мужчине, и тот бережно положил эту вещь в мешочек, висевший у него на шее. Ренн догадалась, что это, должно быть, и есть корень зелика. Затем обожженный мужчина, использовав куски челнока, вдрызг разнесенного Охотником, уложил сломанную ногу мальчика в лубок, раздавая остальным вполне разумные приказания.
Ренн очень удивило то, как сразу просиял Торак при появлении этого человека. Она даже испытала некий укол ревности – особенно когда мужчина с обожженным лицом велел Тораку собрать топлива для костра и Торак со всех ног кинулся выполнять поручение.
– Ничего, если я наберу просто валежника, а не плавника? – донесся его голос откуда‑то из‑за валунов.
Мужчина кивнул, и Торак исчез за скалами.
Ренн позабыла о своей ревности. А что, если он все‑таки услышал ее сигнал?
Она видела, как Торак наклонился за куском плавника, потом некоторое время брел по берегу и вдруг опять резко свернул к скалам.
– Ты где? – тихо спросил он, оказавшись среди валунов.
– Под рябинками, – прошептала Ренн. – Чуть выше… Нет, еще немного пройди вперед…
Выждав, когда Торак поравняется с ее укрытием, она схватила его за безрукавку и втащила за выступ, который как бы отрезал их ото всех остальных на берегу.
– Ну наконец‑то! – выдохнула она. – Я ждала, ждала…
– Где Волк? – резко спросил он.
– В соседней бухточке. Ест. Именно это я…
– Ты лучше тоже собери немного топлива, – пробормотал он. – Я не могу вернуться с пустыми руками.
– Что? Ах да, конечно. – Теперь она хорошо видела, как бледен Торак. И вел он себя очень странно, стараясь не встречаться с ней взглядом. – Торак, ты здоров? – не выдержала она.
– А ты? – сердито мотнул он головой.
Она решила не обращать на это внимания.
– Слушай. Я знаю, почему на вас напал Охотник. – Ренн рассказала ему о зверски убитом детеныше и о следах того светловолосого лодочника. – Ничего удивительного, что Охотник разгневан, – продолжала она. – Малыш, должно быть, приходился ему сыном или сородичем, а тот негодяй поймал его в ловушку, вырезал челюсти, а остальное бросил гнить!
– Но… зачем кому‑то совершать подобное святотатство? – удивился Торак.
– Не знаю. Но уверена, что это связано с магией. Хотя какой колдун осмелится нарушить основной закон… убить Охотника…
– Так это месть! – прошептал Торак, словно о чем‑то догадываясь. – Да, конечно. – Он сказал это не сердито и не возмущенно – скорее печально.
– И кто же это сделал? – озадаченно спросила Ренн.
Лицо Торака исказила гримаса боли.
– Когда я был под водой… я плавал, как… Нет… я не могу!..
– Торак, неужели ты не понимаешь, ЧТО это значит? – прервала его Ренн. – Тот лодочник, который это сделал… он ведь из племени Тюленя!
– Что? Что ты такое говоришь?
– Здесь происходит что‑то очень страшное, Торак! И племя Тюленя в этом участвует! Может, даже именно они и распространяют ту болезнь! Может, тому колдуну для этого и потребовались китовые челюсти с зубами!
Торак даже отступил от нее на шаг, с недоверием качая головой.
– А тебя не удивляло, – продолжала Ренн, – почему ни один из них так и не заболел, хотя и ты, и токорот провели на острове уже несколько дней?
– Но это ничего не значит! – прошептал Торак.
– Вот как? А почему они в таком случае послали за столь драгоценным и редким корнем одних мальчишек? Если они действительно считали, что им грозит беда, почему не послали более умелых людей, постарше?
– Потому что Асриф лучше всех лазает по скалам и…
– И ты этому веришь?
Торак явно колебался, потом тряхнул головой, отметая собственные сомнения:
– С тех пор как они узнали про болезнь, они все время старались мне помочь!
– Торак…
Он сердито повернулся к ней, не давая сказать ни слова:
– Тенрис спас меня от отправки на Одинокую Скалу! Асриф защищал меня от орлов! Детлан и Бейл бросились в Море навстречу опасности, чтобы СПАСТИ меня от Охотника! Бейл три года назад потерял брата, умершего от этой болезни!